Их губы столкнулись так внезапно, что она не поняла, кто из них первым сделал движение навстречу.

А затем их тела переплелись отчаянно и яростно – губы и пальцы, языки и зубы. Дыхание – судорожное, прерывистое, не избавляющее от головокружения – перестало быть первоочередным делом. У неё осталось лишь одно желание: стать к нему ближе, ещё ближе, каким-то образом забраться к нему под кожу – чтобы его никогда уже не смогли от неё оторвать. Вновь раскрывшаяся рана опалила огнём скулу, все ушибы, старые и новые, проснулись и напомнили о себе, но никакая боль не могла отвлечь её от этой острой потребности. Они обхватили друг друга почти как борцы, крутясь и катаясь в пределах этого небольшого пространства, то натыкаясь на сумки, то вновь оказываясь на полу. Она была поражена тем, какое электричество излучала его грубая мужская сила – сила в мужчине всегда была чем-то, чего следовало бояться, но сейчас она возбуждала. Рвалась одежда, непонятно чья. Она помнила текстуру его кожи и рельеф его мышц – раньше её руки уже касались их; но она и вообразить не могла, что они будут так ощущаться в тесном соприкосновении со всем её телом.

Ближе, пульсировала её кровь. Ближе.

А затем он, задохнувшись и всхлипнув, отшатнулся внезапно и резко; его губы соскользнули с её губ. У её ног раздалось тревожное поскуливание. Перегнувшись, она увидела, что Эйнштейн сомкнул челюсти вокруг лодыжки Дэниела. Эйнштейн снова проскулил.

– Эйнштейн, вольно – проворчал Дэниел, тряся ногой, чтобы стряхнуть его. – Пусти.

Эйнштейн разжал челюсти, тревожно поглядывая на неё.

– Вольно! – Её голос был хриплым. – Всё в порядке.

С запинкой фыркнув, Эйнштейн выпрыгнул в открытую заднюю дверь.

Дэниел перекатился к задней двери и захлопнул её, а затем, стоя на коленях, развернулся к Алекс – зрачки расширены, глаза безумные, зубы стиснуты в отчаянном стремлении сохранить хоть какой-то самоконтроль.

Она потянулась к нему, её пальцы принялись расстёгивать его джинсы; он с низким стоном навалился на неё.

– Алекс, Алекс, – выдохнул он ей в шею. – Останься со мной. Не уходи.

Несмотря на охватившее их обоих безумие, она знала, о чём он просит – и ответила искренне, хотя понимала, какой огромнейшей ошибкой это может быть:

– Останусь, – хрипло пообещала она. – Не уйду.

Их губы снова сомкнулись, и она ощутила, как напротив её сердца – словно внутри неё – выстукивает тот же синкопированный ритм его сердце.

Пронзительный телефонный звонок вклинился в более тихие звуки – стук двух сердец, два рваных дыхания – и она, охваченная иной паникой, отшатнулась от Дэниела.

Он тряхнул головой, не открывая глаз – словно пытаясь вспомнить, где находится.

Она села, ища источник звука.

– Вот он, – сказал Дэниел, тяжело дыша, и сунул руку в карман джинсов, где во второй раз зазвонил телефон.

Взглянув на номер, он нажал большим пальцем «Ответить», а левой рукой снова привлёк её к своей груди.

– Кев? – ответил Дэниел, всё ещё не отдышавшись.

– Дэнни… эй, вы там как, в безопасности?

– Ага.

– Ты что делаешь?

– Пытаюсь немного поспать.

– А кажется, что бежишь марафон.

– Телефон напугал меня. Нервы шалят, ты ж понимаешь. – Он врал так гладко, что она, несмотря на всё своё смятение, чуть не улыбнулась.

– О, верно, прости. Дай мне поговорить с Олеандр.

– Ты имеешь в виду Алекс?

– Да без разницы. Дай ей трубку.

Она попыталась замедлить дыхание и говорить обычным голосом.
– Да?

– В чём дело? Только не говори, что и ты испугалась телефона.

– Я не спецагент. И это была очень долгая ночь.

– Я быстро. Я нашел своего товарища. Тебе что-нибудь говорит фамилия Диверс?

Она задумалась на секунду, заставляя свой ум вернуться к вещам по-настоящему важным.
– Да, эту фамилию я знаю. Она встречалась мне несколько раз, когда мы извлекали информацию для ЦРУ. Он контролировал ход допросов, но сам в комнату никогда не входил. Он кто-то из начальства?

– Не просто «кто-то». Сегодня он второе лицо в Управлении, а метит ещё выше. Один из тех, кого я подозревал и отслеживал. Сегодня рано утром Диверс получает звонок, несколько раз лупит кулаком по стене, а затем сам кому-то звонит. Я его манеру знаю – любит заставлять хомячков побегать. Сам лишний раз из кабинета не выйдет; за теми, кто ему нужен, посылает помощника. Вечные игры в «Кто кого главнее». Но после того второго звонка он, как какой-нибудь мальчик на побегушках, скачет на встречу с твоим Карстоном. Они встречаются у какого-то жилого комплекса за много миль от своих офисов и отправляются на неторопливую прогулку, во время которой обливаются потом и всю дорогу выглядят так, слово хотят поубивать друг друга. Это точно Диверс.

– Что думаешь?

– Хм-м. Думаю, я всё ещё хочу послать то письмо. Мне нужно посмотреть, кто ещё об этом знает. Диверса ликвидировать будет не слишком трудно, но если он не один, то остальных это лишь насторожит. У тебя есть ручка?

– Секунду.

Она ползком добралась до переднего сиденья, нашла свой рюкзак, откопала там авторучку и быстро записала продиктованный им адрес электронной почты на обратной стороне чека с автозаправки.

– Когда? – спросила она.

– Сегодня вечером, – решил он. – После того, как выспишься и успокоишь нервы.

– Я пошлю его из Батон-Руж. Ты текст придумал или хочешь, чтобы я что-нибудь сочинила на ходу?

– Суть ты знаешь. Постарайся, чтоб не звучало слишком заумно.

– Думаю, что смогу изобразить ненадолго пещерного человека.

– Прекрасно. Как только поменяете машину у МакКинли, езжайте сюда. – Он переключился на свой «библиотечный» голос, но Дэниел был так близко, что эти старания пропали даром. – Дэнни, оставаясь с тобой, будет очень тебя напрягать?

Она подняла голову и взглянула Дэниелу в лицо. Его реакцию было легко прочесть.

– Ага. В любом случае вся эта идея мне не особо нравится. Можешь называть меня параноиком, но я больше не верю в безопасные дома.

Дэниел склонился к ней и крепко прижался губами к её лбу, отчего ей стало сложно следить за тем, что говорит Кевин.

– …найти место для Лолы. Насколько плохо выглядит твоё лицо? Олеандр!

– А?

– Твоё лицо. Как оно выглядит?

– Левая скула и ухо закрыты большой повязкой. – Когда она упомянула это, Дэниел наклонился ближе, чтобы рассмотреть её раны. Он резко охнул. – Плюс вся прежняя потеха.

– Это может сработать, – сказал Кевин. – Лола тоже ранена. Я скормлю им историю, которая их устроит.

– Кому?

– В собачьей гостинице, где вы сможете оставить Лолу. Чёрт возьми, Олли, тебе нужно поспать. Тупеешь с каждой секундой.

– Может, сейчас, пока я в нужном состоянии, и сочиню твоё письмо.

– Позвоните мне, когда снова будете в пути. – Кевин повесил трубку.

– Сквозь повязку кровь течёт, – встревоженно сказал Дэниел.

Она вернула ему телефон.
– Ничего страшного. Вчера вечером мне следовало обработать рану медицинским клеем.

– Давай обработаем её сейчас.

Она посмотрела ему в лицо – свирепость и паника в его глазах погасли, осталось лишь беспокойство. Его грудь всё ещё блестела от пота, но дыхание выровнялось. Она не была уверена, что сама успокоилась настолько же.

– Прямо сейчас? – спросила она.

Он смерил её взглядом.
– Да. прямо сейчас.

– Неужели она так сильно кровоточит? – Она осторожно коснулась марли, но почувствовала лишь небольшое пятнышко тёплой влаги. По выражению его лица она ожидала, что кровь будет литься потоком.

– Она кровоточит; этого достаточно. Где аптечка первой помощи?

Она со вздохом развернулась к сваленным в кучу сумкам. Сверху лежали не те, что нужно, так что их пришлось перекладывать. Роясь в багаже, она чувствовала, как он осторожно водит пальцами вдоль её левой лопатки.

– Ты вся в синяках, – пробормотал он. Он провёл пальцами от плеча до локтя. – Эти, похоже, свежие.

– Он схватил меня, – призналась она, когда вытащила аптечку и повернулась к нему.

– Ты так и не рассказала мне, что произошло в доме, – заметил он.

– Ты не хочешь этого знать.

– А может, хочу.

– Ладно. Я не хочу, чтобы ты знал.

Дэниел взял у неё аптечку и, сев по-турецки, поставил аптечку между ними. С тяжелым вздохом она последовала его примеру и подставила ему левую половину лица.

Он осторожно начал отлеплять от её кожи пластырь.

– Можно и быстрее, – сказала она ему.

– Я буду делать по-своему.

Пока он снимал повязку, ненадолго установилась тишина. Её тело воспользовалось покоем, чтобы напомнить ей, настолько она измотана.

– Почему ты не хочешь, чтобы я знал? – спросил он, протирая её кожу смоченной антисептиком салфеткой. – Думаешь, я не смогу с этим справиться?

– Нет, я просто…

– Что?

– То, как ты смотришь на меня сейчас. Я не хочу, чтобы это изменилось.

Краем глаза она заметила, что он улыбается.
– Об этом можешь не волноваться.

Она пожала плечами в ответ.

– И как это делается? – спросил он, вытаскивая суперклей из аптечки.

– Сведи вместе края раны, выдави сверху полоску клея и держи так, пока клей не высохнет. Около минуты.

Кончиками пальцев он крепко сжал ее кожу, и она постаралась не вздрогнуть. Воздух между ними наполнился знакомым запахом суперклея.

– Больно?

– Всё нормально.

– Тебе никогда не надоедает быть крутой?

Она закатила глаза.
– Боль вполне терпимая, спасибо.

Он отстранился, чтобы посмотреть на свою работу со стороны.
– Выглядит неаккуратно, – сказал он. – Тебе надо было спасать не учителя, а фельдшера.

Забрав у него тюбик, она тщательно закрутила колпачок, чтобы клей не испарялся. Кто знает, как сложится эта поездка, как скоро он снова может ей потребоваться.

– Уверена, этого хватит, – сказала она. – Просто подержи чуть подольше.

– Алекс, прости за то, что случилось только что, – сказал он тихим, извиняющимся тоном.

Она жалела, что не может повернуть голову и посмотреть на него прямо.

– Не знаю, чтó на меня нашло, – продолжал он. – Поверить не могу, что был так груб с тобой.

– Я тоже была не слишком осторожна.

– Но я-то не ранен, – с горечью напомнил он. – На мне, как ты выразилась, ни царапины.

– Не думаю, что это всё ещё так. – Она провела пальцами по коже на его груди, где можно было ощутить лёгкие следы, оставленные её ногтями.

Он резко вдохнул, обоих на секунду охватили воспоминания о только что происходившем, и её живот сжался. Она попыталась повернуть голову, но он крепко удерживал ее лицо на месте.

– Подожди, – предостерёг он.

Пока они сидели без движения в заряженной тишине, она успела дважды мысленно сосчитать до шестидесяти.

– Высохло, – уверенно сказала она.

Он медленно отнял пальцы от её скулы. Она повернулась к нему, но его лицо было опущено – он что-то искал в аптечке. Найдя антибактериальный спрей, он тщательно обрызгал им рану. Затем вытащил бинт и пластырь. Нежно – и не глядя ей в глаза – он взял её за подбородок большим и указательным пальцами и изменил положение её головы, после чего пластырем приклеил новую марлевую повязку.

– А теперь нам стоит поспать, – сказал он, плотно прижав к её коже последний кусочек пластыря. – Мы оба слишком устали и плохо соображаем. Можем продолжить это… обсуждение, когда будем рассуждать здраво.

Ей хотелось возразить, но она знала, что он прав. Они вели себя несвойственным им образом, вели себя как животные – реагируя на близость смерти подсознательным императивом продолжить род. Это была скорее примитивная биология, чем ответственное взрослое поведение.

И всё равно ей хотелось возразить.

Его пальцы легли сбоку на её шею, и она почувствовала, как под ними пускается вскачь её пульс. Он тоже почувствовал это.

– Поспать, – повторил он.

– Ты прав, ты прав, – пробормотала она, падая спиной на смятый спальный мешок. Она действительно была вымотана до предела.

– Вот, держи. – Он вручил ей свою футболку.

– А моя где?

– В клочки. Прости.

В «Хамви» уже было слишком тепло и душно. Она отшвырнула в сторону его футболку. С раскаянием улыбнулась – и ощутила, как натягивается клей.
– Для людей с довольно ограниченными ресурсами мы не слишком-то бережно обращаемся со своими вещами.

Должно быть, он тоже заметил отсутствие циркуляции воздуха, потому что нагнулся к задней дверце и снова открыл её.
– Как я и сказал – мы слишком устали.

Он лёг рядом с ней, и она прижалась к нему, положив голову ему на грудь и гадая, сможет ли уснуть, пока он рядом и полураздет. Она закрыла глаза и постаралась отключить сознание. Его руки обняли её, сначала неуверенно, а затем, через несколько секунд, крепче; почти так, словно он проверял свою решимость.

Будь у нее хоть чуть-чуть больше сил, она, возможно, сделала бы эту проверку посложней для него. Но, несмотря на её обострённое ощущение его тела и всех тех крошечных электрических разрядов, которые вспыхивали везде, где её нервные окончания встречались с его обнажённой кожей, она уснула быстро. Постепенно сдаваясь на милость сна, она услышала, как одно странное слово кружится у неё в голове.

«Мой», – упорно звучало в мозгу, пока остальные мысли тускнели, сменяясь чернотой. – «Мой».

* * * * * * * * *

Перевод: leverina

Редакция: helenforester

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено!