Прим.перев.: В примечаниях в тексте главы указаны приблизительные расстояния между населёнными пунктами, в которых героиня побывала за день – чтобы читатели получили примерное представление о её многочасовых разъездах. Более точно её сегодняшние перемещения желающие могут проследить самостоятельно, по имеющимся в интернете картам северо-востока США.

ГЛАВА 3

Сегодня вечером её имя было Алекс.

Ей нужно было слегка дистанцироваться от Ди-Си, и в конце концов её пристанищем стал небольшой мотель в северной части Филадельфии [п.п.: Расстояние от Ди-Си до Филли (Филадельфии) – около 200 км по прямой, около 230 км – по автодорогам; это примерно три часа обычной езды, но если путать следы, получится гораздо дольше] – один из полудюжины мотелей, расположенных вдоль федеральной трассы, недалеко от выезда из города. Всякому, кто за ней следил, потребовалось бы время, чтобы проверить их все, даже если бы перед этим он каким-то образом узнал, в какой части города её искать, и сузил себе область поиска. Она не оставила преследователям никаких подсказок – ни на город, ни даже на штат Пенсильвания. Несмотря на это, сегодня она, как обычно, собиралась спать в ванне.

В маленьком номере не было стола, поэтому она разложила все бумаги на кровати. Она вконец вымоталась только ради того, чтобы взглянуть на них. Нельзя же было просто сказать Карстону: «Вот тебе адрес, пришли их мне экспресс-почтой».

Информация готова, сказал Карстон и предложил встретиться ещё раз. Он надеялся, что она с ним встретится, а он в таком случае возьмёт с собой файлы. Она настаивала на бумажных распечатках. Он согласился. Она дала ему инструкции по доставке.

Трудность состояла в том, как сделать так, чтобы бумаги до неё добрались, а преследователи – нет.

К примеру, она не могла просто велеть Карстону бросить бумаги в урну, а сама нанять кого-нибудь, чтоб вынул их для неё. За урной слишком легко наблюдать – засечь того, кто вынет бумаги, и проследить за ним. Тот доставит бумаги в условное место, куда она затем придёт их забирать – а там её уже будут ждать её преследователи. Требовалось, чтобы где-нибудь в процессе перемещения пакет пробыл вне чужих глаз достаточно долго для того, чтобы удалось организовать маленькую рокировку в стиле напёрсточников.

Поэтому Карстон, в соответствии с её инструкциями, оставил для неё коробку на регистрационной стойке отеля «Брэйскотт». Мистер Грин был предупреждён. В его глазах Карстон был другом, который выкрал назад у её агрессивного бывшего те самые семейные реликвии (и тот, конечно же, преследовал его). Мистер Грин дал ей код удалённого доступа, чтобы она могла, находясь за много миль от этого места, в интернет-кафе, наблюдать за видеосигналом с камер слежения отеля. Она не заметила никого, кто бы тайно сопровождал Карстона, что не означало, будто никого и не было – но Карстон, казалось, просто доставил коробку и ушёл. Менеджер тщательно выполнил все её инструкции – скорее всего, потому, что знал, что она наблюдает. Коробка отправилась в служебный лифт, который доставил её вниз в прачечную; оттуда она перекочевала в тележку горничной и была отвезена в её номер. Посыльный с велосипедом, которому она дала ключ-карту от номера и пятьсот долларов, положил коробку в её неприметный чёрный чемодан; затем он же – объездными дорогами, следуя инструкциям, даваемым по дешёвому предоплаченному телефону, от которого она уже избавилась – передал чемодан с рук на руки озадаченному сотруднику копи-центра напротив того самого интернет-кафе.

При некотором везении, её преследователи всё ещё находились в отеле и ждали, когда она заявится туда с главного входа. Возможно, они были умнее, но, даже будь их там десять человек, они не смогли бы проследить за каждым выходящим из отеля незнакомцем. Если бы кто-то из них последовал за её посыльным-велосипедистом, его ждала бы нелёгкая задача. Она могла только скрестить пальцы и надеяться, что теперь за ним никто не следит.

Теперь следовало действовать быстро. Следующий час был самой опасной частью её плана.

Она, разумеется, понимала, что к документам можно незаметно прикрепить какое-нибудь следящее устройство. Она сказала Карстону, что проверит, нет ли на полученных ею бумагах «жучка», но он мог и сообразить, что у неё нет нужных для этого технических устройств. Как можно быстрее она сделала цветные ксерокопии всех материалов. Это заняло пятнадцать минут, что было очень долго – слишком долго. Копии легли в чемодан, а оригиналы – в бумажный пакет, который дала ей девушка на кассе. Коробку она выбросила в урну там же.

Время очень сильно работало против неё. Сев в такси, она велела водителю ехать в одну из менее благополучных частей Ди-Си, а сама стала высматривать ближайшее подходящее место – достаточно, на её взгляд, уединённое. Особо привередничать времени не было, поэтому вскоре она велела таксисту остановиться в конце какого-то подозрительного переулка и подождать её. Этот эпизод он, конечно же, запомнит, но тут уж ничего не поделаешь. Возможно, за ней уже наблюдают. Она поспешила к тупику, которым заканчивался переулок (ну просто идеальное место, чтобы её поймать!), зашла за мусорный контейнер и ногой расчистила место на разбитом асфальте.

За спиной у неё раздался звук – кто-то пошевелился. Вздрогнув, она развернулась; рука метнулась к талии, к широкому чёрному ремню, и пальцы автоматически нашли тонкий шприц – самый дальний слева.

С противоположной стороны переулка за ней, лёжа на постели из картона и тряпок, осоловелым взглядом следил какой-то мужчина – молча, не меняя гипнотически-сонного выражения лица и не совершая никаких движений, чтобы уйти или, наоборот, приблизиться. У неё не было времени думать о том, чтó он может увидеть. Следя за ним боковым зрением, она снова занялась пакетом с оригиналами распечаток. Достала из сумки пластиковую бутылочку-пульверизатор в форме лимона и побрызгала из неё на бумажный пакет. Запахло бензином. Бездомный не пошевелился. Тогда она зажгла спичку.

С огнетушителем в руках, на случай, если огонь начнёт распространяться, она внимательно следила за процессом горения. Бездомному это, похоже, надоело, и он повернулся к ней спиной.

Дождавшись, пока последний клочок бумаги сгорит дотла, она погасила пламя. Она не сомневалась, что информация чрезвычайно секретная, ещё даже не зная, что конкретно содержится в досье. Никакой другой в её работе не было. Носком обуви она растёрла чёрно-серый пепел, размазав его по тротуару так, чтобы наверняка ничего не осталось. Бросив мужчине на картонном ложе пятёрку, она побежала обратно к машине.

После этого она сменила несколько такси, дважды проехала на метро и прошла несколько кварталов пешком. Не было никакой уверенности, что она оторвалась от «хвоста». Она лишь могла сделать для этого всё возможное и быть наготове. Ещё одно такси доставило её в Алексáндрию [п.п.: Александрия, или, точнее, Алегзáндрия – город на реке Потомак примерно в 10 км южнее Ди-Си, фактически – его пригород], где она в третий раз за последние дни арендовала автомобиль – по третьей, совершенно новой, кредитной карте.

И сейчас она была в пригороде Филли, в дешёвом номере, где мощный аромат дезодоранта соперничал с застарелой табачной вонью. Рассматривала бумаги, разложенные в тонкие стопки на кровати.

Имя объекта было Дэниел Нúбекер Бич.

Двадцать девять лет. Высокий, кожа светлая, телосложение среднее, волосы каштановые с пепельным оттенком, слегка вьющиеся и довольно длинные – длина даже как-то удивила, возможно, она слишком часто имела дело с военными. Цвет глаз – ореховый*. Место рождения – Алексáндрия. Родители – Алан Джеффри Бич и Тина Энн Бич, урожденная Нúбекер. Один брат, Кевин, на полтора года старше. Бóльшую часть детства прожил в Мэриленде, за исключением двух последних школьных лет, когда семья переехала в город Ричмонд [п.п.: 175 км южнее Ди-Си] в штате Вирджиния. Дэниел закончил Таусонский университет**, где получил специальность учителя старших классов и дополнительную специализацию по английской филологии. Через год после того, как он закончил университет, родители погибли в автомобильной аварии. Сбивший их водитель также погиб; концентрация алкоголя в его крови была 0.21 промилле. Спустя пять месяцев после похорон брат Дэниела был осуждён по делу о наркотиках (изготовление метамфетамина и его распространение среди несовершеннолетних) и отправился отбывать девятилетний срок в Департаменте исправительных учреждений штата Висконсин. Год спустя Дэниел женился, через два года после этого развёлся; его бывшая вступила в новый брак почти сразу же после их поспешного развода и через полгода после свадьбы произвела на свет ребёнка от нового мужа, адвоката. Подробности истории легко читались между строк. В том же году брат погиб в тюремной драке. Очень длинная чёрная полоса.

Сейчас Дэниел преподавал историю и английский в старших классах. Школа находилась в неправильной (согласно устойчивому мнению большинства) части Ди-Си. Он также тренировал школьную волейбольную команду девушек и курировал ученический совет. Два года подряд по итогам голосования учеников он выигрывал титул «Учитель года». Последние три года, после развода, во время летнего отпуска Дэниел работал в гуманитарной организации «Жильё для людей Земли»***. Всё первое лето он проработал в Мексике, в штате Идальго, второе – в провинции Эль-Минья, в Египте. На третий год он провёл в Идальго первую половину летнего отпуска, а в Эль-Минья – вторую.

Ни одной фотографии погибших родителей или брата. Единственное изображение бывшей жены – официальное свадебное фото, на котором они сняты вдвоём. Эффектная брюнетка занимала центральную часть композиции. Он стоял у неё за спиной, выглядя так, словно попал на фото случайно, хотя его широкая улыбка казалась куда более искренней, чем застывшее выражение её идеально накрашенного лица.

Алекс предпочла бы, чтобы досье было полнее, но понимала, что иногда она, со своей тщательностью и желанием не упустить ни одной мелочи, ожидает слишком многого от менее одержимых аналитиков.

На первый взгляд, Дэниел был абсолютно чист. Приличная семья (саморазрушительное поведение брата, приведшее к смерти, было достаточно легко понять в свете гибели родителей). Пострадавшая сторона в разводе (дело житейское – ты горишь на работе, а твоя вторая половинка однажды осознаёт, что на твою учительскую зарплату не пошикуешь). Любимец детей из бедных неблагополучных семей. Альтруист в свободное время.

В досье не было информации о том, что именно впервые привлекло к нему внимание правительства, но как только это случилось – стоило лишь слегка копнуть, и светлый образ поблек.

Похоже, всё началось в Мексике. Тогда за ним ещё не велось наблюдение, поэтому первая глава истории написана сухим языком цифр, взятых из банковских счетов. С их помощью бухгалтеры-криминалисты составили твёрдо опирающийся на факты рассказ. Сначала на счёт Дэниела, где после развода болталась жалкая сотня-другая, внезапно легло десять штук баксов. А затем, пару недель спустя, – ещё десять. К концу лета набежало шестьдесят. Он возвратился в Штаты, вышел на работу, и шестьдесят косарей испарились. Первый взнос за квартиру? Крутая тачка? Нет, ровным счётом ничего – ни видимых глазу перемен, ни каких-либо следов в документах. Следующее лето, Египет – никаких внезапных поступлений на счёт. Что же произошло прошлым летом в Мексике? Выигрыш в рулетку? Наследство?

Одного лишь этого было недостаточно, чтобы привлечь к нему чьё-либо внимание без какой-то ещё конкретной наводки, которую она никак не могла найти в бумагах. Да, сумма большая, и взялась, можно сказать, ниоткуда; но даже при этом кому-то в отделе бухучета либо пришлось поработать сверхурочно, либо было совсем уж нечем заняться, потому что, несмотря на то, что дело Дэниела не было особо актуальным, финансовый аналитик всё же отследил те первоначальные шестьдесят тысяч долларов – словно бладхаунд****, уткнувший нос в землю. В конце концов деньги нашлись – на недавно открытом банковском счете на Кайманах. Вместе с очередной сотней тысяч.

Именно в этот момент имя Дэниела попало в список. Не в список ФБР, ЦРУ или АНБ [п.п.: АНБ – это Агентство национальной безопасности (NSA, National Security Agency), подразделение радиотехнической и электронной разведки Министерства обороны США] – в список СВН [п.п.: СВН – это Служба внутреннего налогообложения Департамента по налогам США (IRS, Internal Revenue Service)], и даже там – не в верхние строчки: просто кто-то, к кому стоит присмотреться повнимательнее.

На мгновение она задумалась о том, как повлияла на него смерть родного брата – последнего близкого человека, который у него оставался. Судя по всему, он регулярно навещал брата в тюрьме [п.п.: Тюрьма находилась примерно в 1300 км от Ди-Си]. Сбегает жена, умирает брат. Вот, похоже, неплохой рецепт для того, чтобы подтолкнуть кое-кого к раскрытию своих тёмных сторон.

Деньги продолжали прибывать, и это точно были не заработки наркокурьера и даже не наркоторговца. Ни та, ни другая работа не оплачивается настолько хорошо.

Затем деньги начали перемещаться, следить за ними стало сложнее, но в общей сложности на имя Дэниела Бича, порхая со счёта на счёт – Карибы, Швейцария, Китай и обратно – поступило где-то около десяти миллионов долларов. Возможно, он был подставным лицом, чьё имя использовал некто, желающий скрыть свои активы, однако плохие парни обычно не любят отдавать такие капиталы в руки ничего не подозревающих школьных учителей.

Что же такого он мог сделать, чтобы их заработать?

Разумеется, к этому моменту за всеми его контактами наблюдали, и эта слежка вскоре дала плоды. Некто по имени Энрике де ла Фуэнтес появился на зернистой черно-белой фотографии, сделанной камерой видеонаблюдения на парковке мотеля, где Дэниел Бич останавливался в Мехико.

Она уже несколько лет как вышла из игры, и это имя ей ни о чём не говорило. Даже если бы она всё ещё была в департаменте, этот человек, скорее всего, не был бы частью её обычной клиентуры. Время от времени ей случалось работать над проблемами, связанными с наркокартелями, но из-за наркотиков никто, выражаясь фигурально, не спешил врубать сирены и мигалки – в отличие от вопросов терроризма и военных угроз.

Де ла Фуэнтес был наркобароном, а наркобароны – даже шагающие к власти по трупам – редко привлекали внимание её департамента. Как правило, правительство США не особо волновали войны между наркокартелями, да и сами эти войны обычно почти не влияли на жизнь среднего американского гражданина. Наркоторговцы не хотели убивать своих клиентов. Бизнесу это было не на пользу.

За все эти годы, несмотря на высокий уровень допуска к секретной информации (что являлось необходимой частью её работы), она ни разу не слышала, чтобы хоть один наркобарон проявил интерес к оружию массового поражения. Разумеется, если бы речь зашла о возможности извлечь выгоду, то никого нельзя было исключать.

Но одно дело – продать товар и получить прибыль, и совсем другое – выпустить из бутылки смертоносного джинна.

В середине девяностых де ла Фуэнтес совершил (мягко выражаясь) захват одной средних размеров вражеской преступной группировки, после чего предпринял несколько попыток закрепиться на наркорынке к югу от границы штата Аризона [п.п.: речь идёт о границе между США и Мексикой]. Каждый раз на пути у него вставал соседний картель, захвативший всю территорию вдоль границы между Техасом и Мексикой. Де ла Фуэнтесу это надоело, и он принялся искать всяческие нетрадиционные способы избавиться от своего врага. А затем он обрёл союзника.

Она втянула воздух сквозь зубы.

Это имя она знала – знала и ненавидела. Внешние атаки – дело само по себе ужасное. К людям же, которым выпала привилегия родиться в свободной демократической стране, и которые использовали дарованную им свободу и демократию для нападения на эту страну, она испытывала глубочайшее отвращение.

Эта внутренняя, «домашняя» террористическая организация была известна под несколькими именами. В департаменте её называли «Змеёй», благодаря татуировке, которую сделал себе один из главарей – и по строке из «Короля Лира»*****. Она способствовала предотвращению нескольких подготовленных ими крупных терактов, но тот, который им удалось осуществить, до сих пор иногда снился ей в кошмарах. В переданных ей материалах не было информации о том, кто из них вышел на контакт первым – только о том, что договорённость была достигнута. В случае, если де ла Фуэнтес осуществлял свою часть сделки, он получал достаточно денег, людей и оружия, чтобы одолеть своего соперника – более крупный наркокартель. А террористы получали то, чего хотели они: дестабилизацию американской нации, ужас, разрушение – и прессу в своё полное распоряжение.

Дело было плохо.

Потому что лучшего средства для дестабилизации, чем искусственно созданный смертельный вирус гриппа, и не придумаешь. Особенно такой вирус, который ты можешь контролировать.

Она могла сказать, где закончилась описательная часть аналитиков и начался доклад разведчиков. Картина происходящего сразу стала намного чётче.

Разведка называла его TCX-1 (в досье не было никаких пояснений, что означает это сокращение, и даже она со своим довольно близким к медицинскому образованием и опытом не имела ни малейшего представления о том, что могло скрываться за этими буквами). Американское правительство знало о существовании супергриппа TCX-1, но полагало, что искоренило его во время одной из спецопераций в Северной Африке [п.п.: Египет как раз в Северной Африке и находится]. Лаборатория была уничтожена, все причастные к её работе лица арестованы (и почти все – казнены). Про TCX-1 больше ничего не было слышно.

До тех пор, пока он не объявился в Мексике пару месяцев назад. К нему прилагалась спасительная для жизни вакцина, уже встроенная в молекулу нового синтетического наркотика.

Понемногу у неё начала развиваться точечная головная боль. В левый глаз будто вонзили изнутри раскалённую иглу. Перед тем, как погрузиться в изучение бумаг, она, вселившись в номер, поспала несколько часов, но этого оказалось недостаточно. Она прогулялась к раковине за своей косметичкой и, взяв оттуда четыре таблетки ибупрофена, проглотила их, не запивая. Две секунды спустя она осознала, что в желудке совершенно пусто, и лекарство, несомненно, прожжет в нём дыру, как только попадёт на слизистую. У неё всегда имелся в сумке запас протеиновых батончиков; она быстро сгрызла один из них, возвратившись к своим бумагам.

Террористы знали, что за ними всегда наблюдают, поэтому всё, чем они снабдили де ла Фуэнтеса – это информацией. Де ла Фуэнтес, со своей стороны, должен был обеспечить исполнителя, желательно – безобидного на вид и неприметного.

Момент, когда на сцену выходит школьный учитель.

Из всего того, что общими силами собрали лучшие аналитические умы, следовало, что Дэниел Бич, весь из себя такой славный парень, съездил в Египет, раздобыл там TCX-1 для алчного неуравновешенного наркобарона и, судя по всему, всё ещё был в деле. Из полученной информации следовало, что именно он занесёт вирус на американскую землю.

Вдыхаемый синтетический наркотик, содержащий вакцину, уже продавался; ценным клиентам ничего не угрожало, что, по-видимому, и было второй частью тайного плана. Даже самый неуравновешенный наркобарон не мог позволить себе быть непрактичным там, где дело касалось денег. Тогда, возможно, те, кто раньше никогда не покупал наркотики, смогли бы открыть источник своего спасения, тем самым обеспечив де ла Фуэнтеса совершенно новой, доведённой до отчаяния клиентской базой. Дэниел Бич, несомненно, уже вакцинирован. Запустить вирус в народ не составляло труда, достаточно было мазнуть зараженным тампоном по поверхности, к которой люди регулярно прикасались – ручка двери, стойка бара, клавиатура компьютера. Вирус распространится со скоростью лесного пожара – не нужно даже заражать многих. Всего несколько человек в Лос-Анджелесе, несколько – в Финиксе, несколько в Альбукерке и несколько в Сан-Антонио. В каждом из этих городов Дэниел уже забронировал гостиничные номера. Его смертоносная поездка, целью которой якобы являлось посещение бóльшего числа строительных площадок организации «Жильё для людей Земли» в рамках подготовки к школьной трудовой практике предстоящей осенью, должна была стартовать через три недели.

Де ла Фуэнтес и «Змея» пытались организовать самую деструктивную в человеческой истории атаку на американскую землю. И если де ла Фуэнтес уже на самом деле обладал убийственным вирусом и вакциной, то его план имел отличные шансы на успех.

Карстон не обманывал. То, что она поначалу расценила как спектакль, целью которого было сыграть на её сострадании, выглядело теперь как пример выдающейся сдержанности. Из всех потенциальных бедствий, информация о которых ложилась ей на стол – раньше, когда у неё был стол – это было одним из самых ужасных, а она повидала немало плохого. Пусть даже и существовало другое биологическое оружие с таким же разрушительным потенциалом, но тот вирус никогда не покидал пределов лаборатории. А здесь был легко выполнимый план, который уже активно претворялся в жизнь. Этот план сулил смерть не сотням тысяч – погибнет не меньше миллиона людей, прежде чем ЦКЗ [п.п.: ЦКЗ – это Центры по контролю заболеваемости (CDC, Centers for Disease Control and Prevention), федеральное агентство Министерства здравоохранения США] сумеет взять ситуацию под контроль. Карстон знал, что она обнаружит этот факт. Он сознательно преуменьшил размеры бедствия, чтобы его рассказ прозвучал более реалистично. Правда иногда страшнее вымысла.

Ставки были выше, чем она ожидала. Понимание этого усложняло для неё оправдание собственной игры, ставки в которой были по-прежнему невысоки. Имела ли она право так упорно цепляться за спасение собственной жизни, зная о приближающейся катастрофе? В разговоре с Карстоном она была категорична, но если была хоть какая-то вероятность, что эта история – не просто расставленная ей ловушка, разве у неё был иной выбор, кроме как попытаться остановить эпидемию?

Стоит Дэниелу Бичу исчезнуть, как де ла Фуэнтес догадается, что кто-то подбирается к нему. Существовала вероятность, что он начнёт действовать, опережая график, раньше, чем первоначально планировал. Дэниел должен был заговорить, причём заговорить быстро. А затем он должен был вернуться к своей обычной жизни, чтобы своим присутствием успокаивать наркобарона с наполеоновскими замашками до того момента, как хорошие парни разберутся с ним.

Когда Алекс только начинала работать, это было стандартной частью процедуры – её объекты ненадолго выходили на свободу. Это было главной отличительной чертой её специализации; Алекс была лучшей в извлечении информации без нанесения ущерба объекту. (А до неё лучшим и единственным специалистом в этом был Барнеби.) ЦРУ, АНБ и большинство подобных им госструктур имели собственных группы специалистов по допросу тех, кого планировали ликвидировать после извлечения информации. Со временем, когда она оказалась даже более успешной, чем лучшие специалисты из других групп, услуги Алекс пошли нарасхват. Другие подразделения, может, и предпочли бы обойтись собственными силами и не дать информации просочиться в другие ведомства, но результаты говорили сами за себя.

Она вздохнула и снова сосредоточилась на настоящем. Одиннадцать фотографий с изображением Дэниела Бича лежали в ряд на подушках в изголовье кровати. Что-то в них никак не сходилось. На ранних фото он напоминал бойскаута, его слегка вьющиеся волосы почему-то наводили на мысли о чистосердечии и невинности. Однако на фотографиях, сделанных оперативниками, он выглядел по-иному, хотя лицо было, несомненно, одно и то же. Волосы всегда были скрыты под капюшоном или бейсболкой (свои волосы она тоже часто прятала именно так); в позах стала заметнее агрессивность; выражения лица были холодные, профессиональные. Ей уже приходилось работать над профессионалами. Для них требовалось время. Возможно, больше, чем одни выходные. Она снова посмотрела на два лица, одинаковых, но противоречащих друг другу, и на мгновение задумалась, а нет ли у Дэниела психического расстройства? Или же перед ней картина постепенного развития характера, давно и навсегда утратившего невинность?

Не то, чтобы это имело какое-то значение… в данный момент.

Жестокая головная боль сверлом ввинчивалась в глазное яблоко. Она знала, что это не из-за часов, проведённых за чтением. Нет, источником боли было решение, которое ей предстояло принять.

Собрав все документы, она сложила их в чемодан. Смертному приговору десятой части населения американского Юго-Запада придётся полежать несколько часов на заднем сидении автомобиля.

Не того автомобиля, за рулём которого она была в начале дня. Перед тем, как снять номер в мотеле, она возвратила ранее арендованную машину в пункт проката в Балтиморе [п.п.: около 60 км от Ди-Си], а после взяла такси до Йорка, штат Пенсильвания [п.п.: около 75 км от Балтимора и около 150 км от Филадельфии]. Таксист высадил её в нескольких минутах ходьбы от места, где, как сообщал «Крейгслист» [п.п.: сайт электронных объявлений], человек по фамилии Стаббинс продавал свой трёхлетний «Терцел». Она назвалась Кори Ховард и заплатила наличными, после чего на своей новой машине отправилась в Филли. Этот след можно, хоть и очень трудно было отследить.

Отъехав на несколько миль от мотеля, она присмотрела небольшой многолюдный ресторанчик. Он был выбран по двум причинам. Первая – в толпе легче остаться незамеченной. Вторая – вероятно, там неплохо кормили.

Все столики были заняты, поэтому она устроилась за небольшой барной стойкой. Стена позади стойки была зеркальной; она могла, не оборачиваясь, наблюдать за входной дверью и витринными окнами на улицу. Удачное местечко. Она взяла себе бургер с беконом и сыром, луковые кольца и шоколадный коктейль [п.п.: Точнее, «молт» – безалкогольный тонизирующий напиток без кофеина на основе натурального солода]. Всё было очень вкусно. На время еды она отключила мозг. За последние девять лет она отлично научилась отделять что угодно от чего угодно. И пока она сосредоточенно ела и наблюдала за людьми вокруг, мигрень пошла на убыль, превратившись в тупую пульсацию. После еды ибупрофен, наконец-то, подействовал, и боль ушла совсем. На десерт она заказала кусок пирога с пеканом – хотя уже была полностью сыта и смогла лишь поковыряться в тарелке. Она тянула время. Как только трапеза будет окончена, ей придётся принять решение.

Головная боль, хоть и не такая острая, как прежде, поджидала её в автомобиле – она знала, что так и будет. Бессистемно меняя направление, она поколесила по тихим жилым кварталам – на этих улочках легко было засечь любого преследователя. Небольшой пригород был тёмным и безлюдным. Спустя несколько минут она направилась к городу.

Перед ней по-прежнему было две чаши весов, на которых она мысленно взвесила обе возможности.

Первая – Карстон лгал, чтобы заманить её в ловушку и убить – понемногу начинала казаться всё менее вероятной. Однако надо было оставаться начеку. Вся история от начала до конца могла быть чистой выдумкой. Все улики, все сведённые воедино данные различных департаментов и отдельных аналитиков с их разностильными отчётами, фотографии со всего мира – всё это могло быть очень подробной, тщательно сфабрикованной подделкой, которая, вообще-то, ничего им не гарантировала – откуда им знать, вдруг она уйдёт, даже не дотронувшись до неё.

Но с чего бы Карстону готовить всю эту информацию, если он надеялся выманить её на встречу, где всё будет заранее подстроено? Они могли легко убить её там без всей этой показухи. Стопка чистой белой бумаги – всё, что тебе требуется, если ты держишь свою цель на мушке и планируешь забрызгать её мозгами тротуар раньше, чем она успеет открыть папку. Можно ли состряпать такое основательное досье настолько быстро? На это у Карстона времени не было, поскольку она явилась на встречу раньше договорённого. Кем был во всей этой истории Дэниел Бич? Одним из них? Или ничего не подозревающим мирным гражданином, вставленным в экзотические декорации с помощью «Фотошопа»? Они должны были понимать, что часть информации она в состоянии проверить.

В последней части материалов ей предлагался план действий. Через пять дней, с ней или без неё, его схватят во время его регулярной пробежки в субботу утром. Никто не хватится его до понедельника, пока не возобновятся занятия в школе. А если вдруг кто-то и примется его искать, может показаться, что он просто решил взять мини-отпуск. Если она согласна помочь, у неё будет два дня на то, чтобы добыть нужную им информацию, а затем она будет свободна. Они надеются, что она согласится в какой-то форме поддерживать с ними контакт. Электронный адрес для экстренной связи, какая-нибудь социальная сеть, да хоть газетные объявления.

Если она не согласится на эту работу, они и без неё сделают всё, что только смогут. Но попытки получить информацию и при этом не оставить на информаторе следов могут отнять много времени… слишком много. Цену неудачи было трудно представить.

У неё чуть слюнки не потекли при мысли обо всех вкусняшках, ждущих её возвращения в лабораторию. Тех, которые она никогда не сможет раздобыть вне её стен, в реальном мире. Её ДНК-анализатор. Её амплификатор. Уже синтезированные антитела, которыми она сможет набить карманы, если предложение – не подстава. Если, конечно, Карстон говорил всерьёз, ей не нужно будет больше воровать их.

Она попыталась представить, что снова спит в постели. Не носит на себе повсюду убойный ассортимент токсинов. Использует одно и то же имя каждый день. Вступает с другими людьми в контакты, после которых все остаются живы.

«Не рассчитывай на это, – сказала она себе. – Не позволяй этому угнездиться в твоих мыслях и пошатнуть твоё благоразумие. Не позволяй надежде превратить тебя в дуру.»

Какими бы приятными ни были некоторые из её грёз, она ударялась о непреодолимый барьер, когда пыталась вообразить картину того, как конкретно они сбываются. Не могла представить, как сквозь сверкающие стальные двери снова входит туда, где с криками умер Барнеби. Ее ум категорически отказывался создавать этот образ.

Жизни миллионов людей – аргумент, конечно, весомый; но всё же он во многих отношениях оставался для неё отвлечённой идеей. Она не чувствовала ничего столь сильного, что могло бы подтолкнуть её войти в те двери.

Она должна была, если так можно выразиться, обойти их.

Всего пять дней.

Ей предстояла куча работы.

Перевод: leverina

Редакция: helenforester

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено
----------------------------------------

*Ореховый, он же оливковый цвет глаз – это трудноуловимая смесь карих, зеленых, серых и янтарных оттенков. При разном освещении и в соседстве с другими цветными поверхностями этот цвет глаз может выглядеть по-разному.

**Таусонский университет – это высшее учебное заведение со 150-летней историей, лидер США по числу выпускников-школьных учителей; расположенное в штате Мэриленд, примерно в 80 км к северо-востоку от Ди-Си.

***«Жильё для людей Земли» (достаточно часто встречается и другой перевод названия: «Среда обитания для человечества») – Habitat for Humanity International», HFHI или просто HFH – это неправительственная некоммерческая организация, созданная в 1976 г. для оказания помощи бедным и бездомным людям во всем в мире в строительстве простого и доступного жилья.

****Бладхаунд – охотничья порода собак, обладающая исключительным чутьём; изначально – ищейка по кровяному следу, сейчас используется также в полиции для поиска пропавших людей и преступников]

*****«How sharper than a serpent's tooth it is
To have a thankless child!»
(В.Шекспир. «Король Лир», акт 1, сцена 4)
«Больней, чем быть укушенным змеёй,
Иметь неблагодарного ребёнка!»
(пер. Б. Пастернака)
Наверное, более точный перевод названия внутренней террористической группировки («The Serpent») был бы – «Змей», или «Змий» (символ коварства, злобы, дьявола). Но против Пастернака не попрёшь.