Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Вампиры"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Жизнь и Смерть. Глава 1

ПРОЛОГ



Я никогда особо не задумывался о смерти. Пусть даже в последние месяцы для этого было немало оснований. Но если бы и задумался, я и представить не мог, что всё произойдет вот так.

Через длинную комнату я смотрел в темные глаза охотницы, и она ласково смотрела на меня в ответ.

По крайней мере, это далеко не худший способ, чтобы умереть. Умереть вместо того, кого любишь. Это, пожалуй, даже благородно. И, наверное, это где-нибудь мне зачтется.

Я знал – если бы не поехал в Форкс, сейчас не оказался бы на краю гибели. Но, как бы ни было страшно, о своем решении я не жалел. Если судьба дает тебе возможность прикоснуться к мечте, которая превосходит любые ожидания, глупо горевать, когда наступает конец.

Охотница дружелюбно улыбнулась и неторопливо двинулась вперед, чтобы убить меня.





1. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА



17 января 2005 года




В АЭРОПОРТ МЕНЯ ДОВЕЗЛА МАМА, ОКНА В МАШИНЕ БЫЛИ ОТКРЫТЫ. Стоял январь, но в Финиксе в это время семьдесят пять градусов по Фаренгейту [примерно двадцать четыре градуса Цельсия], и небо было ярко-голубым. На мне моя любимая футболка, с изображением Монти Пайтон, ласточек и кокоса; мама подарила мне её на Рождество два года назад. Теперь она была маловата, но это не имело значения. В ближайшем будущем футболки мне все равно не понадобятся.

На полуострове Олимпия, на северо-западе штата Вашингтон, под постоянным покровом облаков расположен городок под названием Форкс. В этом небольшом городе дожди идут чаще, чем где бы то ни было в Соединенных Штатах Америки. Именно из этого места и его безрадостного сумрака моя мать сбежала вместе со мной, когда мне было всего несколько месяцев от роду. Именно в этом городке меня заставляли проводить по месяцу каждое лето, пока мне не исполнилось четырнадцать. В этом возрасте я, наконец, дорос до ультиматумов, и следующие три года Чарли, мой отец, проводил со мной две недели отпуска в Калифорнии.

И тем не менее я сам ссылал себя в Форкс на всю оставшуюся школьную жизнь. Полтора года. Восемнадцать месяцев. Звучит, как тюремный срок. Восемнадцать месяцев, будет тяжко. Когда я хлопнул дверцей машины, она издала звук, похожий на лязг железных блоков друг о друга.

Ну ладно, я чуток драматизирую. У меня очень богатое воображение, о чем моя мать не устает мне напоминать. И, разумеется, это был мой выбор. Добровольная ссылка.

Не сказать, чтоб от этого становилось легче.

Я любил Финикс. Я любил солнце, любил сухой жаркий воздух, любил большой, бурлящий жизнью город.

И я любил жить с мамой, где всегда чувствовал себя нужным.

- Ты не обязан это делать, – сказала мне мама в сотый и последний раз, прямо перед тем, как я ушел на таможенный контроль.

Мама любит повторять, что мы настолько похожи, что я мог бы смотреться в нее, как в зеркало, когда бреюсь. Это не совсем так, хотя и на отца я совсем не похож. У нее острый подбородок и полные губы, чего я не унаследовал, но у нас абсолютно одинаковые глаза. Со своими по-детски широко распахнутыми и светло-голубыми глазами она выглядит скорее как моя сестра, а не мать. Нам постоянно говорят об этом, и маме это ужасно нравится, хоть она и притворяется, что это не так. Меня же бледно-голубой цвет глаз делает менее юным и более… нерешительным.

Глядя в её большие, обеспокоенные глаза, так похожие на мои, я ощутил приступ паники. Я всю жизнь заботился о своей маме. То есть, уверен, когда-то давно – наверное, когда я еще ходил в подгузниках – было так, что кто-то другой, а не я, был ответственен за счета, документы, готовку и общий уровень сознательности. Но я этого времени не помнил. Было ли правильно то, что я оставляю мать на произвол судьбы?.. Те месяцы, когда я долго и мучительно принимал решение, мне казалось, что да, я поступаю верно. Но в данную минуту это решение казалось самым неправильным в мире.

Конечно, сейчас у нее есть Фил, поэтому есть основания думать, что счета будут оплачены вовремя, в холодильнике будет еда, в машине – бензин, и кто-нибудь ответит на её звонок, когда она потеряется… Теперь она больше не нуждалась во мне так, как раньше.

- Но я хочу уехать, – соврал я. Лжец из меня всегда был скверный, но в последнее время я так часто произносил эту ложь, что сейчас она звучала почти убедительно.

- Передай привет Чарли.

- Передам.

- Мы скоро увидимся, – пообещала она. – Ты можешь вернуться домой, как только захочешь. И я сразу же приеду, как только буду тебе нужна.

Но я знал, какую цену ей придется заплатить, чтобы сделать это.

- Не беспокойся обо мне, – снова повторил я. – Все будет отлично. Я люблю тебя, мам.

С минуту она крепко обнимала меня, а потом я прошел сквозь металлические рамки и остался один.



От Финикса до Сиэтла лететь три часа; еще час маленький самолет летит до Порт-Анджелеса, а оттуда до Форкса час езды на машине. По поводу перелетов я особенно не волновался, а вот перспектива ехать наедине с Чарли в течение часа держала в некотором напряжении.

На самом деле, Чарли в этой ситуации повел себя прекрасно. Видимо, он был искренне рад тому, что я впервые приезжаю жить к нему почти что насовсем. Он уже записал меня в школу и собирался помочь мне купить машину. Но жить с ним будет странно. Ни его, ни меня при всем желании нельзя было назвать экстравертом – практически необходимость, когда живешь с моей матерью. Да и в остальном, что тут можно было сказать? Я никогда не скрывал, как на самом деле отношусь к Форксу.

Когда наш самолет приземлился в Порт-Анжелесе, шел дождь. Знамением это никаким не было, это было неизбежностью. С солнцем я уже попрощался.

Чарли ждал меня у полицейской машины. И это меня тоже не удивило.

Чарли – шеф полиции, на страже порядка Форкса. Собственно, основная причина, по которой я хотел купить машину, несмотря на серьезный недостаток средств, была в том, что я ненавидел разъезжать по улицам в машине с красно-синими мигалками на крыше. Ничто не замедляет уличное движение так, как это делает полицейский.

Скатившись с трапа самолета, я угодил прямо в неловкие объятия Чарли, обхватившего меня одной рукой.

- Рад тебя видеть, Бо! – сказал он, автоматически удерживая меня в равновесии.

Смутившись, мы похлопали друг друга по плечу, и оба отступили на шаг.

- Ты не особенно изменился. Как там Рене?

- У мамы все отлично. Я тоже рад видеть тебя, пап.

В лицо мне не стоило называть его Чарли.

- Ты точно уверен в своем решении уехать от нее?

Мы оба понимали, что он спрашивал вовсе не о том, будет ли так лучше для меня. Он спрашивал, действительно ли я решил отказаться от ответственности присматривать за мамой. Поэтому Чарли никогда и не пытался оспорить у нее опеку; он знал, что она нуждается во мне.

- Да-да. Я бы не приехал, если бы не был уверен.

- Логично.

У меня были только две большие сумки. Большая часть моего аризонского гардероба была чересчур хиленькой для климата штата Вашингтон.

Мы с мамой изрядно потратились, чтобы прикупить мне зимней одежды, но багажа все равно было мало. Я вполне мог сам все нести, но Чарли настоял на том, чтобы забрать половину.

Я чуть оступился – хотя на самом деле с равновесием у меня всегда были проблемы, особенно после резкого скачка роста. Я запнулся ногой о дверь, сумка покачнулась, задев парня, который входил внутрь.

- Ой, простите.

Парень был ненамного старше меня и гораздо ниже ростом, но он преградил мне путь, высоко подняв подбородок.

Я разглядел татуировки по обе стороны его шеи. Невысокая девушка с выкрашенными в иссиня-черный цвет волосами угрожающе посмотрела на меня, встав рядом с ним.

- Простите?! – повторил он с издевкой, как будто в моих словах было что-то оскорбительное.

- Ээ… Ну да.

А потом девушка заметила Чарли, в его форме полицейского. Чарли даже не нужно было ничего говорить. Он просто посмотрел на парня, который тут же отступил назад и стал выглядеть гораздо моложе, а потом на девушку, сразу сложившую ярко накрашенные губы в обиженную гримаску. Не говоря больше ни слова, они прошли мимо меня и скрылись в крохотном здании аэропорта.

Мы с Чарли одновременно пожали плечами. Было забавно, что у нас были одни и те же привычки, хотя мы провели с ним вместе совсем немного времени. Возможно, дело было в генетике.

- Я нашел для тебя отличную машину и совсем не дорогую, – объявил Чарли, когда мы уже выехали на дорогу в полицейском крузере.

- Какую именно машину? – спросил я, с подозрением относясь к тому, что он сказал «отличную машину для тебя», а не просто «отличную машину».

- Ну, на самом деле это пикап. Шевроле.

- И где ты её нашел?

- Помнишь Бонни Блэк, из Ла-Пуш?

Ла-Пуш – небольшая индейская резервация здесь, на побережье.

- Нет.

- Бывало, летом они с мужем ходили с нами рыбачить, – напомнил Чарли.

Это объясняло, почему я её не помнил. Блокировать болезненные воспоминания я умею хорошо.

- Она сейчас в инвалидном кресле, – продолжил Чарли, не дождавшись моего ответа, – поэтому водить больше не может, и предложила мне купить её пикап по дешёвке.

- Какого он года? – по его лицу я догадался: он надеялся, что именно этот вопрос я ему не задам.

- Ну, Бонни очень много работала над мотором – ему всего пара лет.

Он действительно думал, что я так просто сдамся?

- Так когда она его купила?

- Думаю, где-то в восемьдесят четвертом.

- И она купила его новым?

- Вообще-то нет. Думаю, новым он был в конце шестидесятых, самое раннее, конце пятидесятых, – нерешительно признался он.

- Чар… Пап, я ведь фактически совсем не разбираюсь в машинах. Я не смогу ничего починить, если что-то сломается, а обращаться каждый раз в автомастерскую будет очень дорого…

- Бо, но эта штука действительно прекрасно работает. Таких больше не делают.

«Штука», – подумал я про себя. Что ж, на крайний случай у него уже имелось прозвище.

- А насколько дешево это «дешево»?

В конце концов, это и был решающий вопрос.

- Сынок, на самом деле я уже купил его тебе. Как подарок по случаю приезда домой.

Чарли с надеждой покосился на меня.

Ух ты! Бесплатно.

- Тебе не обязательно было делать это, пап. Я собирался сам купить машину.

- Не думай об этом. Я хочу, чтобы тебе здесь было хорошо, – он говорил и смотрел на дорогу. Чарли всегда было нелегко высказывать свои мысли и чувства вслух. Эта черта у нас тоже была общей. Поэтому, отвечая, я тоже смотрел вперед.

- Пап, это потрясающе. Спасибо. Я очень это ценю.

Не было нужды указывать, что желает он невозможного. Никому не станет лучше, если он будет страдать вместе со мной. Да и я не имел привычки смотреть дареному пикапу в зубы, точнее, в его двигатель.

- Эм, ну да, пожалуйста, – пробормотал он, смущенный моей благодарностью.

Мы обменялись комментариями о погоде, которая была дождливой, и на этом наш разговор иссяк. Мы просто смотрели в окно.

Пейзаж, вероятно, был красивым, или что-то в этом роде. Все было зеленым: деревья покрывал мох, росший и на стволах, и на ветках; земля была укрыта папоротником. Даже воздух казался зеленоватым, проникая сквозь листву. Все было слишком зеленым. Как на другой планете.

Не прошло и полгода, как мы добрались до дома Чарли.

Он по-прежнему жил в маленьком домишке на две спальни, который купил вместе с мамой на заре их семейной жизни. Собственно, заря – единственное, что случилось в их браке. Там, припаркованный на оставшейся неизменной улице, перед домом стоял мой новый пикап – ну, новый для меня. Он был выцветшего рыжего цвета, с большими изогнутыми крыльями и закругленной кабиной.

И мне он очень понравился.

Я не принадлежал к тем парням, что сходят с ума по тачкам, поэтому был даже удивлен своей реакцией. То есть я, по идее, даже не знал, на ходу ли он, но смог легко представить себе, как езжу на нем. К тому же он был одним из тех цельных железных монстров, которые никогда не получают повреждений – ну, те, которые можно наблюдать иногда на месте аварий, стоящих без единой царапинки рядом с грудой того, что раньше было иномаркой.

- Пап, он отличный! Спасибо!

Я был очень искренен на этот раз. Не только потому, что пикап был странно крут, но и потому, что мне теперь не нужно будет шагать пешком под дождем две мили до школы. Или соглашаться на поездку в полицейской машине, что было даже более худшим вариантом.

- Я рад, что тебе нравится, – пробурчал Чарли, снова смутившись.

Все свои вещи я занес наверх за один раз. Окна моей комнаты выходили на запад. Все тут было знакомым, ведь именно здесь я проводил свои каникулы. Деревянный пол, светло-голубые стены, уходящий под крышу потолок, полинявшие бело-голубые занавески – все это было частью моего детства. Чарли только подгонял кровать мне по росту и добавил письменный стол, по мере того, как я взрослел. На столе теперь стоял подержанный компьютер, от него к телефонной розетке тянулся по полу шнур модема. Это было одним из требований мамы, чтобы мы постоянно были на связи. Кресло-качалка, в котором меня качали, тоже до сих пор еще стояло в углу.

На втором этаже была только одна маленькая ванная, которую я буду делить с Чарли, но поскольку раньше я делил ванную с мамой, перспектива была намного лучше. У нее было гораздо больше барахла, и она рьяно сопротивлялась любым моим попыткам навести в нем порядок.

Одна из лучших черт характера Чарли – он не стоит над душой. Он оставил меня одного, чтобы распаковать вещи и освоиться, что маме в жизни бы не пришло в голову. Было хорошо остаться одному, не быть обязанным улыбаться и делать вид, что все прекрасно; было облегчением позволить себе просто смотреть сквозь окно на моросящий дождь и дать волю мрачным мыслям.

В средней школе Форкса училось только триста пятьдесят семь – хотя уже триста пятьдесят восемь – учеников; в моей прошлой школе только в десятом классе было семьсот человек. Все здешние ученики выросли вместе; их бабушки и дедушки тут же вместе ходили в детский сад. А я буду новым учеником из большого города, тем, на которого будут пялиться, тем, о ком будут шептаться.

Может быть, будь я одним из крутых парней, я бы и смог обратить это в свою пользу. Что-нибудь вроде торжественного прибытия короля всея земли, любимца публики. Но налицо был тот факт, что я не один из таких парней. Не звезда футбола, не президент класса, не плохиш на байке. Можно было подумать, что я неплохо играю в баскетбол, но эта мысль сразу исчезала, стоило увидеть, как я хожу. До того, как я за один год вырос на восемь дюймов, меня запирали в школьных шкафчиках. Я был слишком тихим и слишком бледным, ничего не понимал ни в машинах, ни в компьютерных играх, ни в бейсбольных турнирных таблицах, ни в чем-либо другом, что по идее должно было мне нравиться.

В отличие от других мальчишек, у меня особо и не было времени на хобби. Я сводил баланс в чековой книжке, прочищал засорившиеся сливы, ходил в магазин за недельным запасом продуктов.

Раньше.

Поэтому я не особенно хорошо сходился со сверстниками. Возможно, потому, что я вообще не особенно хорошо сходился с людьми, и точка. Даже моя мама, кто был мне ближе кого-либо во всем мире, никогда меня, в общем-то, не понимала. Иногда я задумывался, совпадает ли мое видение мира с тем, что видят другие? В смысле, может быть, я видел зеленый там, где все остальные видели красный. Может быть, мне слышался запах уксуса там, где все остальные чуяли запах кокоса. Может быть, у меня был какой-нибудь сбой в мозгу.

Впрочем, причина была не главной. Главным был эффект. А завтра будет только начало.



Ночью я плохо спал, даже когда, наконец, уговорил мысли в голове заткнуться. Постоянная возня дождя и ветра по крыше не утихала. Я натянул на голову старое одеяло, а потом добавил и подушку. Но так и не смог заснуть до полуночи, пока дождь не превратился в тихую морось.

А утром единственным, что я увидел из окна, был густой туман. Я почувствовал, как ко мне подкрадывается клаустрофобия.

Здесь никогда не было видно неба, точно как в той тюремной камере, которую я представлял себе.

За завтраком с Чарли все было спокойно. Он пожелал мне удачи в школе. Я сказал «спасибо», зная, что его надежда – пустая трата времени. Удача меня обычно обходила стороной. Чарли уехал первым, его полицейский участок заменял ему и семью, и жену. После его ухода я посидел за стареньким дубовым столом на одном из разномастных стульев, осматриваясь в знакомой кухне с темным панелями на стенах, ярко-желтыми шкафчиками, белым линолеумом на полу. Ничего так и не изменилось. Моя мама покрасила эти шкафы восемнадцать лет назад, в попытке привнести в дом немного солнечного света. Над небольшим камином в микроскопической гостиной в ряд стояли рамки с фотографиями. Свадебное фото Чарли с мамой в Лас-Вегасе, далее снимок нас втроем в больнице после моего рождения, сделанный услужливой медсестрой, а затем целая процессия из моих школьных фотографий. Смотреть на них было ужасно стыдно – плохие стрижки, годы брэкетов, прыщи, которые только недавно, наконец, исчезли. Придется попробовать упросить Чарли переставить их куда-нибудь, чтобы они тут не стояли, по крайней мере, пока я здесь живу. Находясь в доме, невозможно было не понять, что Чарли так никогда и не смог разлюбить мою маму. Мне становилось неловко. Я не хотел появляться в школе слишком рано, но и в доме оставаться больше не мог. Я надел куртку – толстую, не пропускающую воздух синтетику, похожую на костюм ликвидатора биологических аварий – и вышел под дождь.

На улице до сих пор моросило, так что я не успел серьезно промокнуть, пока доставал ключ, спрятанный под карнизом, и запирал дом. Чавканье моих новых непромокаемых ботинок по земле звучало непривычно. Я скучал по милому сердцу хрусту гравия под ногами.

А вот внутри пикапа было тепло и сухо. Либо Бонни, либо Чарли совершенно точно вычистили его, но вытертые сиденья еще хранили отголоски ароматов табака, бензина и перечной мяты. К моему вящему облегчению, двигатель завелся быстро, хоть и взвыл и теперь работал, оглушая всю округу. Ну ладно, в конце концов, в его возрасте уже позволено иметь некоторые недостатки. Зато в кабине работало старое радио – пустяк, а приятно.

Найти школу было несложно, как и многое другое, она находилась прямо у шоссе. С первого взгляда и непонятно было, что это школа; только знак с указателем «Старшая школа Форкса» просветил меня. Её можно было принять за простое скопление похожих домиков из коричневых кирпичей. Повсюду были деревья и кусты, так что реальные размеры территории было и не оценить. А где же обязательные атрибуты официоза, думалось мне. Где железные двери и металлодетекторы?

Я припарковался у ближайшего здания, где на небольшой табличке значилось «Администрация». Больше припаркованных машин тут не стояло, то есть, скорее всего, это было запрещено, но я решил, что лучше уж пойду и спрошу указаний, чем буду наматывать круги под дождем, как идиот.

Внутри было очень светло и даже теплее, чем я ожидал. Офис был маленьким: небольшой зал со складными стульями, ковер с оранжевыми крапинками, дипломы и награды по стенам и большие часы, тикающие на всю комнату. Повсюду в больших горшках растения, как будто снаружи было мало зелени.

Комната была разделена надвое длинной стойкой, уставленной лотками для бумаг и украшенной яркими флаерами. А дальше стояло три стола, и за одним из них сидел шарообразный, лысеющий дяденька в очках. Он был одет в футболку, из-за чего я сразу стал чувствовать себя гиперукутанным.

Лысеющий дядюшка поднял взгляд.

- Могу я чем-нибудь помочь?

- Меня зовут Бо Свон, – сообщил ему я и увидел в его глазах проблеск понимания. Меня тут ждали, уже сплетничали обо мне. Сынок шерифа, воспитанный неуравновешенной маманей, наконец вернулся в родные пенаты.

- О, конечно, – сказал он и углубился в раскопки у себя на столе, откуда, в конце концов, добыл нужные бумаги. – Здесь у меня твое расписание, Бофорт, и план школы.

Он показал мне несколько листов и положил их на стойку.

- Эм, называйте меня Бо, пожалуйста.

- Ох, нет проблем, Бо.

Он прошелся со мной по всему расписанию, отмечая маркером на плане лучший маршрут до кабинета каждого из уроков, и дал мне бланк, который в конце дня я должен был вернуть ему с подписями всех учителей. Он улыбнулся мне и, как и Чарли, выразил надежду, что в Форксе мне понравится. Я улыбнулся ему настолько убедительно, насколько мог.

Когда я добрался обратно до своего пикапа, начали приходить другие ученики. Я поехал вокруг школы, вливаясь в общий поток. Машины в основном были даже старше моей, ничего выдающегося. В Финиксе я жил в районе, который граничил с округом «Райская долина», и там новый Мерседес или Порше на парковке учеников никого не удивляли. А здесь самой приличной тачкой был новый серебристый Вольво, и он здорово выделялся. Но я все равно заглушил мотор, как только нашел место, чтобы его громкое рычание не привлекало ко мне внимания.

В кабине я посмотрел на план, стараясь запомнить его за один раз – я от души надеялся, что мне не придется целый день ходить по территории, уткнувшись в карту. Я забросил вещи в рюкзак, перекинул лямку через одно плечо и глубоко вздохнул. Не все так плохо, соврал я самому себе.

Речь ведь не шла о жизни и смерти. Просто старшая школа. Не покусают же меня тут.

Наконец, я выдохнул и вышел из машины. Натянул капюшон, надвинул его пониже и пошел по тротуару, окруженный подростками. Моя черная куртка не выделялась из толпы, и это радовало, хотя про рост такого сказать было нельзя. Я ссутулил плечи и опустил голову.

Я завернул за угол столовой, и нужное здание стало хорошо видно. На белом квадрате в восточном углу значилась большая черная цифра «три». Я пристроился за двумя обладателями курток в стиле унисекс и проник внутрь.

Класс был маленьким. Ученики передо мной задержались в дверях, чтобы повесить свою одежду на длинном ряду крючков. Я последовал их примеру. Оказалось, что это две девочки, одна из них – блондинка, c фарфоровой кожей, другая – тоже бледненькая, со светло-коричневыми волосами. По крайней мере, по цвету кожи я выделяться не буду.

Я протянул формуляр учительнице, худощавой женщине с жирными волосами, на чьем столе стояла табличка, знаменующая о том, что её имя «мисс Мейсон». Она так и уставилась на меня, едва увидела мое имя – плохой знак! – и я почувствовал, как кровь приливает к лицу, наверняка проявляясь жуткими пятнами на щеках и шее. По крайней мере, она отправила меня за пустую парту, не представляя классу. Я попытался сложиться за маленькой партой и сделаться как можно более незаметным.

Моим одноклассникам было довольно сложно не таращиться на меня, но каким-то образом они преуспели.

Я смотрел вниз, на список литературы, который дала мне учитель. Список был очень простым – Бронте, Шекспир, Чосер, Фолкнер. Я уже все это читал. Это было радостно, но и скучно. Я подумал, согласится ли мама прислать мне мою папку со старыми сочинениями, или скажет, что это жульничество? Пока учитель что-то бубнила, я продумывал в голове разные аргументы для спора с нею.

А после звонка бледная худенькая девочка с проблемной кожей и масляно-черными волосами наклонилась ко мне через проход.

- Ты же Бофорт Свон, да?

Она производила впечатление утомляюще заботливой девочки, старосты клуба зануд.

- Бо, – поправил я. Всё живое в радиусе трех стульев повернуло головы, чтобы посмотреть на меня.

- Где у тебя следующий урок? – спросила она.

Мне пришлось проверить.

- Эм, обществознание, читает Джефферсон, в шестом корпусе, – куда ни глянь, повсюду были любопытные глаза.

- А я иду в четвертый корпус, могу показать тебе дорогу, – так точно, утомляюще заботлива. – Меня зовут Эрика, – добавила она.

Я выдавил улыбку.

- Спасибо.

Мы взяли свои куртки и вышли под дождь, который как раз зарядил на полную. Кто-то шел позади нас, слишком близко, будто хотели подслушать наш разговор или что-то в этом роде. Я лишь понадеялся, что не превращаюсь в параноика.

- Ну, как? Здесь совсем все не так, как в Финиксе, да? – спросила она.

- Совсем.

- Там же не очень часто идет дождь, да?

- Три-четыре раза в год.

- Ух ты, и какая же там погода? – удивилась она.

- Солнечная, – просветил я её.

- Но ты не особенно загорелый.

- Моя мать – наполовину альбинос.

Она в замешательстве пригляделась ко мне, и я подавил стон. Похоже, облачность на небе не сочеталась с чувством юмора. Еще пара месяцев здесь, и я забуду, что такое сарказм.

Мы снова обошли столовую, направляясь мимо спортзала к южным корпусам. Эрика подвела меня прямо к двери, которая была четко выделена.

- Ну, удачи, – сказала она, когда я дотронулся до ручки. – Может быть, мы еще пересечемся на каком-нибудь уроке.

В её голосе звучала надежда. Я улыбнулся ей – надеюсь, не слишком обнадеживающе – и вошел внутрь.

Оставшаяся часть утра прошла примерно в том же духе. Учительница по тригонометрии, мисс Уорнер, которую бы я все равно ненавидел из-за её предмета, была единственной, кто заставил меня встать перед классом и представиться. Я что-то промямлил, красный, как рак, и запутался в ногах по дороге к парте.

После двух уроков я начал узнавать некоторые лица. Всегда находился какой-нибудь смельчак, который подходил знакомиться и спрашивать, как мне нравится в Форксе. Я старался быть вежливым, но в основном просто напропалую врал. По крайней мере, хоть карта мне не понадобилась.

На каждом уроке учитель сначала называл меня Бофорт, и хотя я немедленно исправлял их, настроение портилось сразу. Мне потребовались годы, чтобы смириться с «Бофортом» – благодарить надо было дедушку, который умер всего за пару месяцев до моего рождения и тем самым убедил маму, что меня необходимо назвать в его честь. Дома никто уже и не помнил, что Бо – это не просто прозвище. Здесь нужно было начинать все заново.

Один парень сидел со мной рядом и на тригонометрии, и на испанском, и он же показал мне дорогу к столовой. Он был невысоким, не доставал мне даже до плеча, но дикие заросли кудрей на голове делали его чуть выше. Его имени я не запомнил, так что только улыбался и кивал, пока он вещал что-то об учителях и уроках. Слушать его я даже не пытался.

Мы сели за длинный стол, где уже расположилась компания его друзей, которым он меня и представил; подумать только, даже правила хорошего тона тут соблюдались. Их имена я забыл в ту же секунду, стоило им представиться. Все они вроде как думали, что он молодец, что пригласил меня.

Девочка с урока английского, Эрика, помахала мне через всю комнату, и все засмеялись. Уже насмешки. Наверное, я установил новый рекорд. Хотя никто из них не выглядел особенно злорадствующим.

И вот там, в шумной столовой, пытаясь говорить о чем-то с семью любопытными незнакомцами, я впервые увидел их.

Они сидели в углу столовой, как можно дальше от остальных, насколько позволяла длинная комната. Их было пятеро. Они не разговаривали и не ели, хотя перед каждым стояло по подносу с едой. Они не косились на меня, как большинство учеников, так что я мог спокойно рассматривать их. Но вовсе не поэтому они завладели всем моим вниманием.

Они ни на кого не были похожи.

Среди них было три девочки. Одна из них была нереально высокой, даже когда сидела, может быть, даже ростом с меня; ноги у нее уходили в плюс бесконечность. Она вполне могла бы быть капитаном команды по волейболу, и, судя по внешности, стоило держаться подальше от её мяча. Её кудрявые темные волосы были убраны в растрепанный хвост.

У другой девочки волосы были медового цвета и распущенными струились по плечам; она не была такой высокой, как брюнетка, но все равно, скорее всего, выше всех парней за моим столом. В ней было что-то очень яростное, мощное. Странное ощущение, но по какой-то причине она напомнила мне тетку из боевика, которая изрубила мачете с дюжину мужиков. Я помню, что, когда смотрел, не поверил – ни одна актриса не могла сражаться со столькими злодеями разом и победить их. Но вот сейчас я подумал, что, наверное, вполне бы мог и поверить в подобное, если бы ту героиню играла вот эта девушка.

Третья девушка была пониже; волосы у нее были какого-то необычного цвета, что-то между красным и коричневым, но при этом ни тем, ни другим; скорее, их оттенок напоминал какой-то металл, типа бронзы. Она казалась младше остальных двоих, которые выглядели так, что вполне могли бы учиться в колледже.

Парни же были противоположностями друг друга. Тот, что повыше – точно выше меня, наверное, метра за два ростом – без сомнения, был лучшим спортсменом школы. И королем красоты. И главным покорителем любых тренажеров в качалке. Его золотистые волосы были завязаны в узел на затылке, но в этом не было ничего женственного, наоборот, каким-то образом предавало ему еще более мужественный вид. Он определенно был слишком крутым для этой школы, да и вообще для любой школы в моем понимании.

Парень пониже выглядел настороженным, с настолько короткой стрижкой, что волосы казались едва заметным контуром вокруг его черепа.

Все пятеро были совершенно разными и вместе с тем – очень похожими. Все они были мертвенно-бледными, бледнее всех остальных жителей этого пасмурного городка. Бледнее меня, альбиноса. И у всех были очень темные глаза, издалека казавшиеся чёрными, при этом волосы у всех были разного цвета. Их также объединяли лиловые тени кругов под глазами, будто синяки. Может, они впятером только что вернулись с ночной пирушки? А может, всем пятерым недавно сломали носы? Но носы у них, как и все остальные черты, были прямыми, четко очерченными.

И я не поэтому не мог отвести от них глаз.

Я смотрел на них, потому что их лица, такие разные и такие похожие, были безумно, нечеловечески красивы. И девочки, и мальчики были невероятно прекрасны. У них были лица, которых не увидишь в реальной жизни, только в журналах или на афишах. Или же в музеях, запечатленными на полотне мастера в лике ангела. Было очень трудно поверить, что они настоящие.

Я решил, что самая красивая из них – девушка пониже, с бронзовыми волосами. Хотя женская половина школы наверняка проголосовала бы за блондина с внешностью кинозвезды. И между прочим, зря. Они, конечно, все были восхитительны, но эта девушка была более, чем просто красива. Она была абсолютно совершенна, идеальна. Это был до обидного тревожащий вид совершенства.

И от этого у меня засосало под ложечкой.

Они все смотрели куда-то в сторону: не глядя ни друг на друга, ни на других учеников, отрешенно от всего на свете, насколько я мог судить. Они напоминали моделей на фотосъемке, изображавших высокохудожественное томление.

Пока я смотрел на них, настороженный парень с бритой головой встал, взял поднос – нетронутый напиток, ни разу не укушенное яблоко – и удалился быстрым, упругим шагом, как будто шел по подиуму. Может, у них тут в городе танцевальная школа, думал я, пока он не выбросил содержимое подноса и не выскользнул в боковую дверь, быстрее, чем я мог себе представить. Мой взгляд вернулся к остальным: они сидели все так же.

- Кто это? – спросил я у парня с испанского, имя которого тоже забыл.

Когда он повернулся посмотреть, кого я имел в виду – хотя по моему тону все было наверняка понятно – она вдруг посмотрела на нас. Она, которая идеальная. На долю секунды она посмотрела на моего соседа, а потом её взгляд скользнул по мне. Глаза с чуть заведенными кверху уголками и длинными, густыми ресницами.

Она тут же отвернулась, быстрее, чем это смог сделать я, хотя я и отвел взгляд, едва она посмотрела в нашу сторону. Я почувствовал, как лицо пошло красными пятнами. Она казалась совершенно незаинтересованной в ту секунду, что смотрела в нашу сторону; как будто кто-то позвал её по имени, и она машинально подняла голову, уже решив не отвечать.

Мой сосед усмехнулся, смущенный, и также уставился на стол.

Он отвечал шепотом:

- Это Каллены и Хейлы. Эдит и Элеонора Каллен, Джессамина и Ройял Хейл. Того, что ушел, зовут Арчи Каллен. Они живут у доктора Каллен и её мужа.

Я украдкой посмотрел на идеальную девочку, которая теперь смотрела на свой поднос, кроша тонкими бледными пальцами булку. Её губы двигались очень быстро, но она едва приоткрывала рот. Трое других смотрели по сторонам, но мне все равно казалось, что она тихо говорит с ними. Имена у них были странные. Старомодные. Имена бабушек и дедушек – как и у меня. Может, это такая местная мода? Имена в маленьких городках? А потом я наконец вспомнил, что соседа моего зовут Джереми. Имя абсолютно нормальное. Дома у меня на уроках истории было аж по два Джереми.

- Они все так… хорошо выглядят.

И это еще слабо сказано.

- О да, – согласился Джереми, снова усмехаясь. – Но они все по парам, на самом деле. Ройял и Элеонора, Арчи и Джессамина. В смысле, встречаются, понимаешь? И при этом они живут вместе, – он фыркнул и многозначительно подвигал бровями.

Не знаю, почему, но он говорил так, что мне захотелось встать на их защиту. Может быть, потому, что в этот момент он был больше всего похож на досужего сплетника. Но что я мог ему сказать? Я о них вообще ничего не знал.

- Каллены – это которые? – спросил я из желания изменить тон, но не тему. – Они вроде не выглядят родственниками. Мне кажется…

- А они и не родственники. Доктор Каллен еще очень молодая. Ей где-то за тридцать. У Калленов приемные дети. Двое Хейлов – которые блондины – брат и сестра, близнецы, кажется. И они что-то типа усыновленных.

- Но они выглядят слишком взрослыми для усыновленных детей.

- Это сейчас. Ройялу и Джессамине сейчас восемнадцать, но они оба живут с мистером Калленом с детства. Мне кажется, он их дядя.

- Это довольно здорово – что они взялись заботиться обо всех этих детях, хотя сами еще совсем молодые, и все такое.

- Наверное, – сказал Джереми, хотя голос у него был таким, словно ему не хотелось подмечать ничего хорошего. Словно доктор и её муж ему по какой-то причине были неприятны. А судя по тому, как он смотрел на их приемных детей, тут вполне могла быть замешана ревность. – По-моему, доктор Каллен просто не может иметь детей, – добавил он, будто её поступок становился от этого менее благородным.

Пока мы обсуждали все это, я не мог отвести глаз от странного семейства дольше, чем на две секунды. Они же продолжали созерцать стены и ничего не ели.

- Они всегда жили тут, в Форксе? – спросил я. Как же я ни разу не заметил их во время летних каникул?

- Нет. Они пару лет назад переехали откуда-то с Аляски.

Я почувствовал к ним странную жалость, а еще облегчение. Жалость – потому что, несмотря на всю красоту, они до сих пор оставались аутсайдерами, их не принимали. И облегчение, потому что я оказался здесь не единственным новичком, и уж точно не самым интересным, как ни посмотри.

Пока я снова рассматривал их, идеальная девочка, одна из Калленов, подняла голову и встретилась со мной взглядом, и на этот раз она смотрела с явным любопытством. Тут же отводя глаза, я подумал, что в её взгляде чудилось неудовлетворенное ожидание.

- А что это за девочка с рыже-коричневыми волосами? – спросил я. И попытался буднично посмотреть в ту сторону, как будто я просто осматриваю столовую. Она все еще смотрела на меня, но не пялилась, как все остальные ученики сегодня, а смотрела с раздражением, которого я не мог понять. Я снова опустил взгляд.

- Это Эдит. Она хороша, конечно, но не теряй на нее времени. Она ни с кем не встречается. Очевидно, ни один парень не дотягивает до её запросов, – кисло ответил Джереми и снова фыркнул. Мне же стало интересно, сколько раз она отвергала его? Сжал губы, чтобы спрятать улыбку. И снова посмотрел на нее. Эдит.

Она смотрела в другую сторону, но глядя на её профиль, мне показалось, что она тоже улыбается.

Через пару минут они ушли из столовой все вчетвером. Все были по-настоящему грациозны, даже золотовласый король красоты. Было странно наблюдать за ними в движении. Эдит на меня больше не смотрела.

Сидя с Джереми и его друзьями, я провел в столовой больше времени, чем если бы сидел один. Я не хотел опаздывать на урок в первый же день. Один из моих новых знакомых, вежливо напомнивший мне, что его звали Аллен, тоже шел на биологию следующим уроком. Мы дошли до корпуса в молчании. Наверное, он стеснялся, как и я. Мы вошли в класс, и Аллен сел за один из лабораторных столов с черным покрытием, точно таким же, как были у меня в школе дома. У него уже был напарник. Вообще-то все столы тут были заняты, кроме одного.

Я узнал Эдит Каллен по особому блеску её волос. Она сидела у центрального прохода, рядом с единственным свободным местом.

Сердце у меня забилось чуть быстрее обычного.

Шагая по проходу, чтобы представиться учителю и подписать у него свой табель, я все смотрел на нее, стараясь, чтобы это было незаметно. Когда я прошел мимо нее, она внезапно напряглась на стуле. Она удивила меня, повернув ко мне лицо невероятно быстро, и смотрела более чем странно – не просто злобно, а яростно, враждебно. Я отвел взгляд в недоумении и опять начал краснеть. Споткнулся о книгу в проходе и чуть не упал, если бы не удержался за край парты. Девочки вокруг хихикали.

И я был прав на счет её глаз. Они были черными. Угольно-черными.

Миссис Баннер подписала мой формуляр и вручила книгу, не занимаясь ерундой вроде представлений классу или произнесения моего полного имени. Мне она уже нравилась. И естественно, ей ничего не оставалось, кроме как посадить меня на единственное свободное место в классе. Я смотрел себе под ноги, садясь рядом с ней. Я был смущен и чувствовал себя нелепо, недоумевая, что я такого сделал, чтобы заслужить её враждебный взгляд.

Я не поднимал глаз, сидел и смотрел на книгу, но боковым зрением все же заметил, как она переменила позу. Она отклонилась от меня, пересела на самый краешек стула и отвернулась, словно ей мешал дурной запах. Я тоже решил украдкой принюхаться. Моя рубашка пахла стиральным порошком. Что тут могло быть катастрофичного?

Я отодвинул стул вправо, увеличивая расстояние, насколько мог, и попытался сосредоточиться на том, что говорил учитель. Урок был по клеточной биологии, по теме, которую я проходил. Я все равно все записывал, не поднимая глаз.

И все равно не мог удержаться, чтобы иногда не кинуть взгляд на странную девочку, сидящую рядом. За весь урок она так и не расслабилась, сидя на краю своего стула, как можно дальше от меня. Её волосы скрывали её лицо. Её рука была сжата в кулак на бедре, и под бледной кожей было видно, как напряглись связки. Кулак она тоже так и не расслабила. Рукава её рубашки были закатаны до локтя, и под бледной кожей виднелись на удивление крепкие мускулы. Я не мог не обратить внимания на её идеальную кожу. Ни веснушки, ни шрамика.

Мне казалось, что урок длится дольше остальных. Потому ли, что день наконец близился к концу, или потому, что я все ждал, чтобы расслабился этот кулак? Этого так и не случилось; все это время она просидела, не шевельнувшись, а в конце будто бы уже и не дышала. Что с ней творилось? Она всегда себя так вела? Я вспомнил, как за обедом осудил Джереми за обиженные нотки в голосе. Может быть, он не просто так был настроен против.

В этом не могло быть моей вины. Она вообще была со мной не знакома.

В конце урока Миссис Баннер раздавала прошлые самостоятельные. Она протянула мне одну, чтобы я передал девочке. Я автоматически посмотрел на верхние строки. Сто процентов верных ответов… и еще я неправильно представлял себе её имя. Её имя писалось как «Edythe», а не «Edith». Я ни разу не видел, чтобы так писали. Но ей оно даже шло.

Я взглянул на нее, передавая работу, но тут же пожалел об этом. Она снова смотрела на меня большими, черными глазами, полными отвращения. Я отпрянул от ненависти, исходившей от нее, и вспомнил фразу про взгляды, которые могли убивать. В эту секунду прозвенел звонок, заставивший меня подпрыгнуть, и Эдит Каллен исчезла со своего места. Она двигалась, как балерина, каждая часть её тела – в идеальной гармонии со всеми другими; повернулась ко мне спиной и исчезла из класса еще до того, как остальные встали из-за парт. Я примерз к своему стулу, озадаченно глядя ей вслед. Какой она была суровой. Я начал собирать свои вещи, стараясь не чувствовать себя таким смущенным и виноватым. Почему я должен быть виноват? Я не сделал ничего плохого. Я и не мог ничего сделать. Я вообще её не знал.

- А ты Бофорт Свон? – спросил женский голос. Я поднял глаза и увидел милую девочку с кукольным личиком и аккуратно отутюженной завесой блондинистых волос, которая дружелюбно мне улыбалась. Ей явно не казалось, что я плохо пахну.

- Бо, – поправил я, улыбнувшись в ответ.

- Меня зовут МакКайла.

- Привет, МакКайла.

- Тебе подсказать, где у тебя следующий урок?

- Я вообще-то иду в спортзал. Думаю, смогу его найти.

- Я тоже туда иду, – в её голосе слышалось радостное удивление, хотя для такой маленькой школы подобные совпадения были обычным делом.

Мы вместе пошли на урок. Она была болтушкой и взяла на себя большую часть разговора, тем самым облегчив мне задачу.

До десяти лет она жила в Калифорнии, так что понимала мои чувства в отношении солнца. Оказалось, на английском мы тоже в одной группе. Она была самой приятной из тех, кого я сегодня встретил.

Но на входе в спортзал она спросила:

- Ты что, тыкал Эдит Каллен карандашом, или что-то в этом роде? Я никогда не видела, чтобы она так себя вела.

Я зажмурился. То есть я был не единственным, кто заметил. И еще, видимо, это не обычный стиль поведения Эдит Каллен. Я решил прикинуться утюгом.

- Это та девочка, с которой я сидел на биологии?

- Ну да, – кивнула она. – Она выглядела так, словно у нее что-то болело, или что-то в этом роде.

- Я не знаю, – ответил я. – Я с нею не разговаривал.

- Она странная, – МакКайла топталась у входа, вместо того, чтобы идти в раздевалку. – Если бы с тобой сидела я, то точно бы нашла, что сказать.

Я улыбнулся ей и пошел в мужскую раздевалку. Девочка казалась доброй, и вроде бы я ей нравился. Но все равно этого было мало, чтобы заставить меня забыть странные события прошедшего часа.



Школьный тренер по фамилии Клэпп нашла мне форму, но не заставила переодеваться для сегодняшнего урока. Дома физкультура была в расписании только два года. А здесь одна была обязательным предметом до конца школы. Это был филиал ада, разработанный специально для меня.

Я наблюдал, как одновременно разминались четыре волейбольные команды. Все травмы, которые я нанес себе и окружающим во время своих попыток играть в волейбол, тут же пришли мне на ум, и меня слегка затошнило.

Но наконец настал миг звонка, возвещающего о конце последнего урока. Я поплелся разбираться с документами. Дождь закончился, но ветер стал сильнее, стало холодать. Я застегнул куртку и засунул руки в карманы.

Открыв дверь офиса, я чуть было не повернулся и не бросился назад.

Прямо передо мной у стойки стояла Эдит Каллен. Невозможно было не узнать её струящиеся, бронзового цвета волосы. Кажется, она не услышала, что я вошел. Я прижался к стене, ожидая, пока лысеющий администратор освободится. Она спорила с ним о чем-то, её голос был тихим, гладким. Суть спора я уловил довольно быстро. Она пыталась передвинуть урок биологии на другое время, любое другое время.

Нет, не могло же дело быть во мне? Должно быть, случилось еще что-то, еще до того, как я вошел в класс биологии. И смотрела она так из-за какой-то другой проблемы. Невозможно было представить, чтобы незнакомый человек сразу, ни с того ни с сего, проникся ко мне такой яростной ненавистью. Я был слишком обыкновенным, чтобы вызывать такие сильные чувства.

Дверь снова открылась, и в комнату ворвался порыв холодного ветра, разметал бумаги на столах и взъерошил мне волосы. Какая-то девушка вошла, положила бумаги на стойку и тут же ушла. Но Эдит Каллен опять напряглась, медленно повернулась и посмотрела на меня. Её лицо было до абсурдности прекрасным, без единого, самого крохотного изъяна, который мог бы придать ей больше человечности. Глаза были полны пронизывающей ненависти. На какое-то мгновение я ощутил необъяснимый, всепоглощающий страх, от которого волоски на руках встали дыбом. Можно было подумать, сейчас она выхватит пистолет и пристрелит меня. Она отвернулась всего через секунду, но взгляд её был холоднее ветра. Теперь она смотрела на администратора.

- Тогда ничего страшного, – быстро проговорила она нежным, как шелк, голосом. – Я поняла, что это невозможно. Огромное спасибо за помощь, – она повернулась на каблуках и, не глядя на меня, исчезла за дверью.

Я механически подошел к стойке и протянул подписанные бумаги. Лицо у меня было белым, а не красным, разнообразия ради.

- Как прошел первый день, сынок? – спросил администратор.

- Отлично, – соврал я срывающимся голосом. Было видно, что он не поверил.

Когда я добрался до своего пикапа, он был чуть ли не последним на стоянке. Он казался мне тихой гаванью, наиболее близким подобием дома, который был у меня в этом мокром зеленом аду. Какое-то время я просто сидел и тупо смотрел в окно. Но вскоре замерз и решил включить печку, так что я повернул ключ и завел оглушительный мотор.

Я ехал обратно к дому Чарли и старался ни о чем не думать.





Перевод: MonoLindo
Редакция: bliss_

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды. Копирование и распространение запрещено.



Источник: http://robsten.ru/forum/90-2048-1
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Вампиры" | Добавил: pollli (01.11.2015) | Автор: Стефани Майер
Просмотров: 2317 | Комментарии: 41 | Рейтинг: 4.9/39
Всего комментариев: 411 2 3 4 »
0
41   [Материал]
  Так тяжело представлять Кристен мужчиной, а Роба женщиной girl_wacko Учитывая, что женщине проще с этим справиться, но как быть ему? Паттинсон удивительно красивый, очень мужественный, надо заметь, одним словом, любовь моей жизни JC_flirt И рост, и фигура, а эта фирменная челюсть? А впрочем, я бы и так в неё влюбилась. Чувствую, из ушей пар пойдёт от напряжения. Я хочу видеть ЭТО, но не могу. 4 Интересует ещё концовка, псы будут? А ребёнок, расставание и прочее? Или она просто укусит его, что было бы логичнее? А насчёт секса? Он ведь такой хиленький девственный человечек... будет непросто... giri05003

0
40   [Материал]
  Пока еще первая глава... Но не зацепило... Как тут писали, неуклюжий неуверенный в себе парень - это бееееее ((( Как-то сразу интерес теряется... И имя - Бо... Какого черта? Что за идиотское имя? Нл я почитаю другие главы тоже ради интереса. Хотя и тут многое перескакивала. А вот перевод ооочень классный!!! Поямо профи )))

1
39   [Материал]
  Необычно...Спасибо! lovi06032

2
36   [Материал]
  Это начало вызывает сумасшедшую ностальгию по Сумеркам. hang1 hang1
Но имена и правда прикольные. fund02002  
Интересно, здесь Эдит будет лазить в окно к Бо и преследовать его?
Похоже на какую-то пародию. И все равно интересно. 
Спасибо  за главу.  good

0
37   [Материал]
 
Цитата
Похоже на какую-то пародию.

Особенно лысый толстяк Коуп!

1
35   [Материал]
  наконец обычные мальчики, которых большинство - обрадовались и воспряли духом) про них книжки пишут, скоро такое поведение станет самым модным в школах и начальных курсах институтов))
Девочки, спасибо за перевод и редактуру)

0
38   [Материал]
 
Цитата
скоро такое поведение станет самым модным в школах и начальных курсах институтов))
 
Честно говоря, я не против - мне спокойнее будет свою скромную вампирскую девочку в институт отпускать.

1
34   [Материал]
  Спасибо девочки за ваш труд. Но сама история пока не зацепила, всё тоже самое только вывернуто на изнанку. Обычно мы привыкли видеть мужчин сильными, заботливыми, внимательными - одним словом мужчин. А тут в место дымы в беде, юноша. Конечно рано ставить оценку пока только первая глава.

1
33   [Материал]
  Интересненько ...а кто теперь будет рожать Ренесми, вампирши, как известно, не  живые и не могут выносить ребёнка...

2
32   [Материал]
  начало один в один, только привыкаю к новым именам
fund02002

2
31   [Материал]
  giri05003 неуклюжий мальчик... Не могу, ладно девушка, это мило, но мальчик, да еще и Бо))) Ржака) Спасибо за перевод.  lovi06032

3
30   [Материал]
  Я все еше не могу успокоится от БО

1-10 11-20 21-30 31-38
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]