Глава 42

Wintersong by Sarah MacLachlan

17 декабря

Белла Каллен

Я сижу на диване в гостиной, положив подбородок на свои колени.

Четыре утра.

В доме тишина.

Смотрю на рождественскую елку, которую ты купил позавчера.

Она стоит в углу, зажжённая и украшенная. Ее вчера нарядила Эсме. ЭйДжей наблюдал с восторгом за этим процессом.

Сейчас, когда я смотрю на нее, она приносит ощущение…умиротворения.

Дыхание уверенное и не такое тяжелое, как я привыкла.

Склонив голову на бок и упираясь теперь о колени щекой, я продолжаю смотреть на елку. И меня наполняет еще одно чувство. Нечто совершенно противоположное умиротворению, но…не плохое. Неспокойность. Но в хорошем смысле. Желание что-то делать. Что угодно…

Я поднимаю голову, когда слышу скрип третьей ступеньки и вижу ЭйДжея. В одной из своих многочисленныхпижам с Черепашками-Ниндзя, с взлохмаченными волосами.

- Мам?

- Почему ты не спишь, дорогой? – шепчу я.

Он слегка пожимает плечами и залазит на диван.

- Папочка очень ворочается во сне, аж разбудил меня.

Я вздыхаю. Чувство вины одолевает меня.

Это моя вина, что ты не можешь спокойно спать, муж мой.

Прости меня.

Но я буду бороться. Я обещаю.

- А ты можешь мне еще что-нибудь рассказать о Рождестве? – бормочет он с улыбкой смотря на дерево. – Вчера мне бабуля и папочка рассказывали разные истории.

Я помню.

Помню твою счастливую улыбку, Эдвард. Ты рассказал нашему мальчику, как раньше я просыпалась до рассвета, чтобы испечь что-нибудь. Ты рассказал, как просыпался от запаха корицы, апельсинов, шафрана и Рожественской ели. Ты рассказал ему о подарках. Эта часть больше всего взволновала ЭйДжея. Ты также рассказал ему о песнях, рождественском хоре.

Неожиданно на меня снисходит понимание. Я знаю, что хочу сделать.

- Вместо того, чтобы рассказать тебе, я лучше покажу, ок? – спрашиваю я тихо, проводя пальчиками по его темным волосикам.

- Покажешь мне? – спрашивает он, склонив голову набок.

Я киваю и чувствую трепет внутри. Что-то подсказывает мне, что я на правильном пути.

- Пошли, - шепчу я, беря его за ручку.

Зайдя на кухню, включаю свет.

Да. Свет.

Хватит рассказов. Мы должны показать ему.

- Знаешь какое папочкино любимое рождественское лакомство? – улыбаюсь я ему.

Его глазки загораются.

- А есть особенные рождественские лакомства?

Я хихикаю как девчонка, и так хорошо…

Свободно.

- Да.

В глазах слезы. Честно говоря, без причины.

- Так и какое у него любимое? – спрашивает он, и я поднимаю его на руки и усаживаю на кухонную стойку. Помню, как мечтала об этом, когда была маленькая, что у меня будет куча детей и когда они подрастут, то будут смотреть как я готовлю. И будут помогать мне, когда надо будет что-то украсить. Я давно уже не мечтала. Но ты знаешь об этом, муж мой, да? Ты всё знаешь обо мне.

- Совершенно точно уверен, что детское рабство незаконно, ангел, - шутил ты.

Я пыталась злиться на тебя.

Ты целовал меня в нос, и вся злость уходила.

А теперь, когда здесь мой ЭйДжей, пришло время показать ему, как я творю на кухне. По-настоящему. Не так, как я обычно готовлю, когда рядом Эсме, а именно, когда я одна хозяйка кухни. Я твой ураган. Однажды ты назвал меня Катриной. Я стукнула тебя за это.

- Сливочные помадки, - говорю я ЭйДжею, чувствуя, как губы растягиваются в широкую улыбку. – Папочкино любимое лакомство на Рождество – сливочные помадки.

И сейчас мы будим их готовить. Нам понадобится немного ингредиентов, поэтому мы сделаем еще что-нибудь. А то не получится устроить привычный беспорядок на кухне. А нам нужен беспорядок.

- Хочешь помочь мне приготовить их для папочки? – спрашиваю я.

- Да, - шепчет он, весь восторженный.

- Хорошо. Только сиди аккуратно, хорошо? Не хочу, чтобы ты упал. А я возьму всё, что нам нужно.

После его понимающего кивка, я подхожу к кухонному шкафу…

И замечаю свои лекарства.

Черт.

Зажмуриваюсь, прошлое снова тянет меня.

Напоминает, насмехается.

- Не сейчас, - выдыхаю я, умоляя.

Не сейчас.

- Мамочка?

ЭйДжей.

Я дома. Мы в безопасности.

- Ты можешь рассказать мне, что-нибудь малыш? – молю я, опираясь ладонями на стол. – Какую-нибудь историю, пожалуйста?

- Мне плевать, на это дерьмо, Ирина, - выплевывает он. – Он просто плакса.

Плакса? У него жар, придурок!

- Пожалуйста, Гаррет, позволь мне отвезти его к врачу, - кричу я.

- Нет! Я купил ему гребанный Тайленол. Хватит с него.

- Тебе плохо, мамочка? Не болей, пожалуйста, не болей!

Я сжимаю зубы.

Хватит. Просто, хватит.

- Заткнись, Ирина!

Нет. Белла. Белла Каллен.

- Он мертв, - шепчу я.

Джаспер убил эту сволочь. Он не вернется.

- Малыш, расскажи мне, что ты хочешь на Рождество, - прошу я. – Я в порядке, мамочке просто нужно слышать тебя.

Я все еще стою спиной к нему, надеясь, желая, преодолевая себя.

По какой-то причине одна моя рука ложится на живот.

Защищая.

- Эмм…Я…я…не знаю, мамочка…тебе лучше?

Я выдыхаю.

Сосредоточься, Белла.

- Ты не знаешь, что хочешь на Рождество? – с силой выдавливаю я из себя.

Дыши через нос, Каллен.

Глубоко.

Задерживаю дыхание.

Выдыхаю.

- Я хочу гитару, как у папочки, - слышу я его бормотание. – А теперь ты в порядке? Я не хочу, чтобы ты болела, мама.

Я тоже.

- Гитара, это хорошо, - выдыхаю я. Глаза горят, тело напряжено. Дыши, Белла. Я дома. Почти Рождество. ЭйДжей должен узнать, что это такое.

Вдох.

Выдох.

Запахи. Держись за запахи.

Инстинктивно я опускаю голову и притягиваю к носу толстовку, что надета на мне. Она твоя, конечно. Я ношу только твою одежду. Всегда одну и туже. Толстовка и штаны.

- Ты в желтом доме, мамочка, - напоминает мне ЭйДжей, и мне хочется и плакать и смеяться. – Папочка говорит, что ты начинаешь болеть, когда спишь и забываешь, что ты дома. – Он такой же, как ты, Эдвард. Такой проницательный. Мой спаситель. – А сейчас ты не спишь, потому что это кухня.

Я улыбаюсь и всхлипываю.

И начинаю расслабляться.

Посмотрев вниз, я вижу, что моя рука все еще лежит на животе.

- Мамочка? Тебе еще плохо? Я могу покричать папочку.

- Нет, я в порядке, - выдыхаю я, радуясь правдивости своих слов. – Ты помог мне, малыш. – Я вдыхаю запах толстовки, и смотрю на свою руку, что лежит на животе. Малыш. Часть меня и тебя.

Господи.

- Я хорошо помог? – с надеждой спрашивает он.

С улыбкой на лице я поворачиваюсь к нему. Подхожу, крепко обнимаю и начинаю покрывать его личико поцелуями.

– Так хорошо, милый, - мурлычу я еле слышно. – Вы с папочкой лучше всех, знаешь это? Вы всегда знаете, как сделать так, чтобы я чувствовала себя лучше.

Его улыбка излучает гордость, а хихиканье греет мою душу.

- А мы можем скушать падатку сейчас? До завтрака.

И я смеюсь. И чувство свободы еще сильнее, чем раньше.

- Помадку, - отвечаю я, щелкая его по носику. – Но сначала мы должны ее приготовить.

О*О*О

Глаза ЭйДжея широко раскрыты пока он оглядывает кухню.

Я горжусь.

Будет отстойно мыть это всё, но оно того стоило.

Мы приготовили сливочные помадки, печенье с изюмом и коричные булочки.

Два часа творения. Мука повсюду. Похоже, в моих волосах осталась пара изюминок. И ЭйДжей такой чертовский милый, пытаясь выковырять остатки помадки из зубиков.

- У тебя это на носу, - хихикает он, указывая на пакет с мукой, что лежит на кухонной стойке.

Я в шутку чихаю.

- Да? А ты, маленький приятель, сам весь в муке и сахарной пудре.

- Всё в порядке, - пожимает он плечиками. – Я люблю купаться.

Я улыбаюсь и целую его в лобик.

- Я знаю, малыш.

Малыш.

Я вздыхаю.

- Ну, мы будем будить папочку? – спрашиваю я.

Еще даже нет семи, и ты будешь чертовски ворчливым. Но это весело.

- Да, падаткой, то есть…- он морщит лобик, - как там это называется?

Я улыбаюсь.

- Помадка.

Он кивает.

- Подадка.

О*О*О

Прикоснувшись пальцем к губам, я показываю ЭйДжею, что нужно вести себя тихонечко.

Он хихикает, прижимая ладошку ко рту, и мы на цыпочках заходим в комнату. В руке у меня тарелка с печеньем, а ЭйДжей держит вазочку с помадками. В комнате практически темно, поэтому я оставляю дверь открытой, позволяя свету из коридора немного проникнуть в комнату.

Тихо, медленно мы забираемся на кровать, и размещаемся по обе стороны от тебя.

Ты такой храпун, муж мой.

И мне больно видеть темные круги у тебя под глазами.

Я сделаю всё, чтобы они прошли.

- Сейчас, мамочка? – шепчет ЭйДжей, взяв в ручку одно лакомство.

Я киваю с улыбкой на лице.

И смотрю, как он подносит помадку к твоему лицу.

Ты шевелишь носом, когда я подношу к нему печенье.

- Ммммм…

Мы с ЭйДжеем пытаемся сдержать смех.

Проходит немного времени и вот уже помадка у тебя на щеке, на лбу, на подбородке…

И ты просыпаешься.

Ты двигаешь рукой, и, наткнувшись на мое бедро, хмуришься.

Не ожидал, что кто-то рядом, да, муж мой?

- Чт…?

Ты сбит с толку, когда тебе, наконец, удается открыть глаза. Сначала ты замечаешь ЭйДжея. Он так смешно улыбается. Теперь ты смотришь на меня. Привет. Я тоже улыбаюсь. Но улыбка растет, когда ты подносишь руку к своему лицу.

- Что за… - ты находишь кусочек помадки на лице. – Мм...

- У тебя конфета на лице, папочка, - смеется ЭйДжей.

Ты тоже смеешься, но все еще сбит с толку и такой сонный.

- Я вижу. Ммм.

Так, хватит мычать.

- М, м,м,м, - бормочу я, дразня, и наклоняюсь, чтобы поцеловать тебя в лоб. Я подбираю кусочек помадки, который прилип там. – Ух ты, а получилось вкусно.

И когда я снова смотрю на тебя, то вижу эту милую, игривую улыбку на твоём лице.

Она прекрасна, Эдвард. Я так по ней скучала.

Полагаю, ты не ворчун сейчас, да?

- У тебя мука на носу, – шепчешь ты, проводя подушечкой большого пальца по моей нижней губе. И я целую ее и твоя улыбка становится шире. – Я скучал по этому.

И я тоже улыбаюсь шире.

- Ты бы видел кухню, - говорю я тебе и подмигиваю ЭйДжею.

Клянусь, у тебя загораются огоньки в глазах.

Да, муж мой. Я борюсь. Я не сдамся.

- Господи, как же я люблю тебя, малышка, - тихо вздыхаешь ты.

Малыш.

- Я тоже люблю тебя, - шепчу я в ответ, и снова наклоняюсь, чтобы поцеловать тебя. Один, два, три раза. Нежно, медленно. Я так сильно тебя люблю. – Давай, пришло время завтракать. Вы двое можете поесть помадку, пока я готовлю.

- Даа, подадка, - восклицает ЭйДжей.

18 декабря

- Хватит, - говорю я, вытирая руки о фартук.

Эсме и ЭйДжей слышат меня, а ты нет. Но это понятно, ты почти спишь над столом.

- Папочка решил поспать? – спрашивает ЭйДжей, уже кивая, как будто знает ответ.

Что ж, муж мой, наш маленький мальчик очень смышлёный.

- Да, видимо так и есть.

Вчера был хороший день. У меня было всего два приступа, один из которых я смогла преодолеть с помощью ЭйДжея. Весь день мы провели только втроем, готовя конфеты и печенья. Ну, готовила я. Мальчики всё поедали. А сегодня…всё началось так же. Только пока у меня не было приступов. К нам пришла Эсме, потому что мы решили устроить у нас рождественский ужин двадцать четвертого. А это означает обширную подготовку. И мне нравится это, потому что мне просто необходимо отвлечься. Я хочу двигаться дальше, я хочу жить.

Но ты заснул.

И понятно, тебе нужно поспать.

- Отдохни, милая, - шепчет Эсме. - Побудьте в гостиной. Мы с ЭйДжеем пойдем поиграем наверху.

- Хорошо, - вздыхаю я, благодарно улыбаясь. И подхожу к тебе. – Эдвард, просыпайся, - я целую тебя в макушку и ты начинаешь просыпаться. – Привет, соня.

- Я не спал, - обманываешь ты, широко раскрыв глаза.

Ага. Конечно, нет.

- Нет, просто дал глазам отдохнуть, - отвечаю я, подыгрывая ему.

Ты сонно киваешь, и обнимаешь меня за талию.

- Точно, - бормочешь ты, прижимаясь носом к моему животу. Я задерживаю дыхание. И не от приятных эмоций, как я надеялась. – Только не гони меня наверх, малыш.

Малыш.

Малыш.

Малыш.

Часть меня и тебя

- Тебе нужно поспать, муж мой, - шепчу я в твои волосы. – Давай. Я побуду с тобой.

- Обещаешь?

- Да.

- Тогда ладно, - соглашаешься ты, сонно улыбаясь. – Но не наверху. Здесь лучше пахнет.

Мужчины и еда.

- Хочешь я подержу перед твоим носом печенье, пока ты будешь спать? – шучу я.

- Ты сделаешь это для меня?

О-о, ты на полном серьезе.

- Пошли, чудак мой, - хихикаю я, потянув тебя за руку.

И вот, спустя несколько минут, твоя голова лежит у меня на коленях. Мы на диване, я накрываю тебя одеялом, и ты поворачиваешься лицом к моему животу. И когда ты целуешь меня, мысли начинают кружиться в голове. Я знаю, что ты хочешь, Эдвард. Поверь мне, я стараюсь. Я… думаю… думаю, что тоже этого хочу. Наверное. Я хочу хотеть этого. Думаю, я уже хочу, но волнуюсь, ты же понимаешь? То есть, что если я не достаточно сильная?

- Я люблю тебя, - зеваешь ты.

Я расслабляюсь.

- Я тоже тебя люблю.

Ты постанываешь, когда я провожу пальчиками по твоим волосам.

Проходит совсем немного времени, и ты засыпаешь.

Но даже во сне ты крепко обнимаешь меня. Одной рукой за талию.

Обещаю. Я никуда не денусь.

Ты моя стена, помнишь?

И…

- Господи, - тихо шепчу я. Закрываю глаза и откидываю голову на спинку дивана.

Я ношу твоего ребенка.

Ребенка.

Малыша.

Жизнь.

Я так чертовски напугана. Но…сейчас, когда я думаю о нем, как же я смогу пройти через…

Я сглатываю, не в состоянии даже подумать об этом слове.

Я должна поговорить с Анной.

19 декабря

- И ты думаешь, он может помочь? – спрашиваю я, покусывая губу.

Эсме кивает, сжимая мои руки.

- Он будет только рад помочь, я уверена.

Выдох.

Я все еще напугана, но у меня нет другого выбора.

Я не могу уничтожить жизнь.

Не после того, как так много потеряла в своей.

- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Анна.

Я не знаю.

- Какая-то часть меня чувствует облегчение, - признаюсь я. – Но я напугана.

Она понимающе кивает.

- Хорошо, что у тебя есть Эдвард и твои родные.

Да.

Тебе лучше приготовиться, муж мой, потому что ты мне будешь нужен.

- Так что… завтра? – шепчет Эсме.

Я киваю.

Завтра у меня осмотр в больнице.

И тогда я сделаю это.

- Хорошо, я позвоню Карлайлу, - выдыхает она и я вижу облегчение в ее глазах.

20 декабря

Ненавижу комнаты ожидания. Ненавижу больницы.

- Ты в порядке? – спрашиваешь ты, целуя мою руку.

- Да, - медленно киваю я. Я чертовски нервничаю, но в порядке. Правда.

Не думаю, что всё будет нормально, но я выдержу.

Я больше не могу позволять мертвому сукину сыну управлять моей жизнью.

Ради себя, тебя, всех нас.

- Ты не возражаешь, если Эсме пойдет со мной вместо тебя? – спрашиваю я, заметив ее в коридоре. Я знаю, что она разговаривала с Карлайлом. Хорошо, что он педиатр и знает людей в нужном отделении. У меня будет встреча с акушером, которого он порекомендовал, и ты не пойдешь со мной на первый прием. Я должна это сделать сама. Мне нужно испытать себя на прочность. Но я обещаю, муж мой, остальные визиты будут только с тобой. Кроме того, ты раньше итак ходил со мной.

- Эй, почему? То есть, обычно ведь я с тобой хожу, - отвечаешь ты, и я вижу, как в тебе растет беспокойство. Но я обещаю, это не займет много времени.

- Мне нужно это, - говорю я, умоляя тебя взглядом. – Это не долго, муж мой. Но мне нужно сделать это самой. – Это правда, но не по этому я не беру тебя с собой в этот раз. – Пожалуйста.

Ты не хочешь уступать, но, в конце концов, соглашаешься.

О*О*О

К сожалению, в этот раз осмотр занял больше времени, чем обычно. Ну, всё прошло хорошо и меня осматривали недолго, но после повели в другую часть больницы, где я встретилась с доктором Хэйл. Забавно, потому что я знала ее. Немного. Это тетя Розали.

Ультразвук… я рада, что ты не пошел со мной, муж мой, потому что ты бы сошел с ума. Я плакала как маленькая девочка. А ты бы ошибочно подумал, что я расстроена.

Но это не так.

И я смогла преодолеть это.

Мои щеки все еще в слезах, когда я прихожу к тебе в комнату ожидания.

Ты ходишь из угла в угол, и мне так жаль, что я заставляю тебя волноваться.

Я справлюсь со всем ради тебя.

- Блядь, наконец, - выдыхаешь ты, замечая меня. – Ты сказала мне, что не долго.

Мне жаль.

Когда ты крепко, аж до боли, сжимаешь меня в своих объятиях, я позволяю себе улыбнуться. Я так широко улыбаюсь, Эдвард. Тебе не видно, но скоро ты увидишь.

- Все прошло нормально? – спрашиваешь ты, отпуская, чтобы посмотреть на меня. – Ты плакала. Что не так? Что-то с весом? С жизненно важными показателями? Скажи мне.

Я заглушаю тебя поцелуем.

Все прошло замечательно, муж мой.

25 декабря

Я сижу на диване у тебя между ног.

ЭйДжей занят распаковыванием рождественских подарков под елкой.

- У тебя вчера не было приступов, - мурлычешь ты мне в макушку. И ты прав. Не было. Чуть не случился сегодня утром, но ты и ЭйДжей помогли мне. Думаю, я знаю, почему у меня их не было.

На это есть две причины.

Первая причина – я весь день вчера была занята будничными делами. И до этого несколько дней. Мы с Эсме возились на кухне весь день, а потом у нас был ужин с Элис, Джаспером и Эмметом. Конечно, Эсме и папа тоже были. Не помню, когда я в последний раз была так рада и так много улыбалась. Конечно же, ты это заметил. И тоже много улыбался. Я была уставшей в начале вечера и ты сильно переживал, но позже нам удалось расслабиться, когда наши друзья и родственники не близко подходили ко мне. Я имею ввиду, было много объятий и подобных вещей, но все в рамках допустимого, чтобы я не вышла из себя. Рука на моем плече или спине легко могла убить меня. Хорошо, может и не убить, но…было тяжело.

И вторая – у меня есть подарок для тебя, который мне сейчас очень хочется подарить.

- Мне лучше, - мурлычу я в ответ, вскидывая голову. Поцелуй меня, черт возьми. И ты целуешь и я наслаждаюсь. У тебя такие мягкие губы. На вкус как печенье с молоком.

- Смотри, мам! – вскрикивает ЭйДжей. Я улыбаюсь, увидев детскую гитару. Ты купил ее для него, и она очень похожа на Сейди. – Папочка, мы теперь можем играть вместе!

- Конечно, можем, сокровище, - нежно усмехаешься ты.

Подбежав поцеловать и обнять нас, он снова возвращается к распаковыванию подарков.

Идеальное утро.

- Могу я вам вручить подарок, миссис Каллен?

Хмыкнув, я поворачиваюсь и забираюсь на тебя, лицом к лицу, и целую тебя внос.

- Нет, я первая.

Ты надуваешь губки и, черт возьми, приятель, перестань.

- Что на мне надето? - спрашиваю я, и тянусь чтобы нарисовать улыбку на твоем лице – кончиком пальца я тяну вверх уголок твоих губ.

Удалось

Победа!

- Хммм, - ты хихикаешь. Это что-то новенькое. И твоя рука оказывается на моей попе. Такой мужчина. – На тебе шорты. Неожиданно твои. – Ты подмигиваешь, и чувствуешь. Видишь, я знала, что ты будешь трогать меня, муж мой.

– Что это? – ты хлопаешь по заднему карману моих шорт. Вот почему этим утром я не надела твои боксеры. Потому что в них нет карманов.

- Твой подарок, - с улыбкой говорю я. У меня еще есть для тебя новый чехол для гитары, торт «Красный бархат» и пара маек, но все те подарки не такие важные.

Я все еще вожу пальчиками по твоему прекрасному лицу. Хотя ты мне не разрешаешь так называть тебя – прекрасный или великолепный. Только сексуальный, привлекательный или красавчик. Ты больше предпочитаешь последний вариант.

- Мой подарок?

Я киваю, улыбаясь глядя на твою мальчишескую улыбку.

- Хватай.

Ты хватаешь меня за попу, сжимая и подарок.

Смешной.

- Подарок, малыш, - смеюсь я. Хватай подарок. Или… вытаскивай его.

- Эй, ты говоришь хватать и я хватаю, - фыркаешь ты. – Ведь такая милая попка.

Ты такой…ты.

Отпустив мою попу ты, наконец-то, достаёшь маленький кусочек бумаги из моего кармана.

Только это фотография.

Я вижу значимость момента на твоем лице.

Киваю, замечая вопрос в твоем взгляде.

- Да? – спрашиваешь ты.

Не в силах вымолвить и слова, я снова киваю и прижимаюсь своим лбом к твоему.

- Ты решила оставить?

Еще один кивок. Слезы текут по щекам, как и у тебя.

- Ты уверена…?

Я киваю и заставляю тебя замолчать поцелуем.

- Я уверена, - бормочу я тебе в губы.

Источник: http://robsten.ru/forum/49-1398-35