Глава 24.
Девятнадцать.

ЕPOV

Разволновавшись во сне, Белла проснулась с тихим испуганным всхлипом, и я сказал,
– Ты в безопасности. Всё хорошо.

Она прижалась ко мне, уткнувшись лицом в плечо, и я нежно погладил ее по волосам.

– Это был всего лишь сон. Плохой сон, – сказала она, словно пытаясь убедить саму себя.

– Да. Просто сон.

Ее пульс замедлился, и дыхание вернулось в норму. Любопытство, вызванное последними ее словами до пробуждения, просто съедало меня изнутри.
– Хочешь поговорить об этом? – все-таки рискнул спросить я.

Она замерла и подняла на меня взгляд.
– Это был просто очередной кошмар, Эдвард.

– О бабочках?

Она скривилась, - Тогда это было страшно.

Неужели она не понимает, что только разжигает мое любопытство?
– Я просто пытаюсь это представить.

– Это глупо. Это просто один из тех кошмаров о том, что кажется действительно серьезным во сне, но в реальности оказывается ерундой.

– О, конечно. Мне всё время такое снится.

Она показала мне язык и проворчала.
– Отлично. – жар ее румянца согрел мое лицо. – Помнишь наш поход к Веберам сегодня?

Я улыбнулся, вспоминая. Мы ходили, чтобы обсудить детали с мистером Вебером о клятвах и организации перевозок, раз у нас не будет репетиции. Анжела оттащила Беллу в сторонку и сказала ей, что однажды она станет прекрасной матерью… Белла едва ли не набросилась на бедную девушку со словами, что мы не в ожидании - мы женимся по любви. Нужно признаться, что я был огорчен, что даже Анжела принимала слухи за правду, но мысль о Белле, как о матери, была такой… согревающей. Анжела подобающим образом извинилась и заверила Беллу, что она просто хотела выразить уверенность в нашем будущем и в самой Белле.

Я прижал ее ближе к себе, пробегая ладонью по ее шелковистым волосам
– Я помню.

– Ты все время был в кабинете мистера Вебера, поэтому ты, возможно, не видел этого, но один из близнецов играл в компьютерную игру про гигантских роботов-бабочек, которые крали игрушки у людей. Это запало мне в мозг.

Я почувствовал, как на моем лице вырисовывается скептицизм.

– Тебе надо было быть там, – пробормотала она, снова зарываясь лицом в мое плечо. – Все это было просто… таким волнительно весёлым. Или весело волнительным. Сам выбирай.

– Нет, я понял, – мрачно объявил я. – Гигантские роботы-бабочки. Совершенно ясно. Крайне пугающе, особенно для девушки, которая выходит замуж за вампира. И все-таки, мне любопытно, – я подождал, пока она отклонится, с беспокойством глядя мне в глаза. – Какие игрушки они крали у тебя?

Она закатила глаза и подавила смущенный смешок. – Они не крали вещи. Они кидали их в меня. Подушки, гладильные доски, серебряные ложки.

У нее был самый эксцентричный, непостижимый, ставящий меня в тупик разум, каким только мог обладать человек.

– Подарки с девичника, – объяснила она, покраснев так густо, что я почти увидел жар, исходящий от нее.

Я разразился тихим смехом, – Предчувствуешь недоброе, ведь так?
Эсми подошла сегодня к Белле по поводу вечеринки для невесты. Очевидно, на ее подсознание это произвело очень сильное впечатление.

– Ничего смешного, – обиженно сказала она.

Я сочувственно вздохнул. – Если из-за этого у тебя появились кошмары, то да, ты права, это не смешно. Я скажу Эсми…

– Нет! – прошипела она. – Ты не можешь. Я знаю, она и так разочарована, что я не особенно прогружена во все эти свадебные хлопоты, а это была ее идея. Я просто буду… улыбаться и терпеть.

«Для других» и ни капли «для себя».
Для нее это было еще одно испытание, которое необходимо пройти. С ее точки зрения, это был важный жест для её будущей свекрови. Я был так благодарен Эсми за то, что она открыла мне эту маленькую тайну.

– Эсми расстроится, если узнает, что её планы приносят тебе кошмары. Это то, что она хотела бы знать. И она не будет оскорблена, если ты захочешь отказаться от девичника. Еще две недели осталось, и даже приглашения еще не разосланы. К тому же, мы ведь не собирались акцентировать внимание на подарках.

– Но ты знаешь, что люди все равно принесут их. – она тяжело вздохнула. – Нет, это было лишь глупое маленькое расстройство в моем мозгу. Еще одно. К тому же, если Элис собирается повеселиться, то и Эсми тоже следует дать такую возможность. Её идея поразвлечься гарантированно не будет такой же смущающей.

– Если ты уверена.

– Абсолютно.

Я погладил ее по волосам. – Тогда отдыхай, любимая.

– Да, точно. – Белла посмотрела на часы – они показывали 4:30 утра. Она спала всего три часа. Со стоном, она скинула одеяло и встала на ноги.

– Ты куда?

– Человеческая минутка. – пробормотала она.

Ааа.

Когда она вернулась из ванной, я снова завернул её в одеяло и начал напевать колыбельную. С довольным вздохом, согревшим мое сердце, она примостилась у меня на груди и закрыла глаза. Я уставился в потолок, потерявшись в ее тепле. Я бы вечность мог провести в этом мгновении.

Я ожидал, что Белла быстро заснет – обычно бывало так, что, проснувшись на следующее утро, она не помнила о своем кошмаре. Но ее пульс не замедлялся, и после нескольких минут она начала чертить праздные петли на моей груди. Ее прикосновение сквозь ткань моей рубашки оставляло обжигающе следы, разжигая во мне желание.

Колыбельная оборвалась, когда, спустя мгновение, Белла поднялась на локте и прижалась своими влажными губами к моей ключице.

– Белла? – прошептал я.

– М? – ее губы бродили вниз по моей ключице так далеко, как позволял ворот моей рубашки. Она не могла добраться ниже - у меня была расстегнута только верхняя пуговица.

– Тебе нужно отдохнуть.

Она приподняла голову, и огоньки в ее глазах затанцевали в лавандовом свете.
– Через минутку, – она снова опустилась ко мне на грудь и проложила дорожку поцелуев вниз по моей шее до края воротника.

Лишившись дыхания, я обнял ее.

Она продолжала, целуя меня от основания горла до впадинки у ключиц. Ее влажный язычок скользнул по моей коже, и я простонал совсем не по-джентельменски.

Мне не следовало ей этого позволять. Когда Белла вела себя так смело, это было так волнующе. Непреодолимо. Но я рассудил, что вся ответственность на ней, а мне нужно попрактиковаться быть пассивным.

Кончик ее носа проскользнул по моей шее, и ее губы нашли мои. Как же я хотел её! Но когда я прижал её к себе крепче, она резко выдохнула. Слишком сильное давление – даже отзвук опасности. Напоминание слегка охладило мой пыл.

А вот Белла тем временем не сбавляла обороты. Её губы бродили по моей шее, пока её подбородок снова не уперся в край моей рубашки.

Под воздействием импульса, я расстегнул следующую пуговицу.

С чем-то похожим на всхлип и стон, Белла с энтузиазмом начала осыпать теплыми поцелуями мои плечи. Мое дыхание теперь участилось, и мои руки соскользнули с нее. Я был отвлечен слишком сильно, чтобы обнимать ее, слишком далек от реальности, чтобы рисковать чем-то большим, чем самое легкое касание.

Она одной рукой возилась со следующей пуговицей, но не смогла ее высвободить. Оставив локти у меня на груди, она снова попыталась, но потеряла равновесие. Инстинктивно я попытался поймать ее, и пуговица отлетела от моей рубашки и просвистела по комнате. В течение одного сердечного удара мы, замерев, слушали, как пуговица крутится на полу в глубину ее шкафа, а затем мы оба тихо рассмеялись.

– Ну, это так неловко, – она рассмеялась, покрывшись сильным румянцем.

– Я не могу так пойти домой, – я рассмеялся. – Элис скажет, что я похож на кого-то из дамского романа с эротическим подтекстом!

– Это значит, что я создала эротический подтекст? – Белла захихикала.

Я осторожно вывернулся из ее рук и пошел искать сою пуговицу в ее шкафу. – Скажи мне, что у тебя есть набор для шитья или что-то подобное, – взмолился я.

– Конечно, – ответила она, все еще смеясь, и пошла рыться в бельевом шкафчике на лестнице.

Пуговица каким-то образом закатилась в самую глубь ее шкафа, естественно, мне пришлось рыться в нем, чтобы отыскать ее. Выпрямившись, я сел на ее компьютерный стол и стянул с себя рубашку, чтобы ее починить.

Через секунду Белла вернулась с обувной коробкой, полной маленьких катушек с нитками, игольницей, парой иголок, воткнутых в бумажную карточку, и ножницами. Она включила люстру и несколько раз моргнула, привыкая к яркому свету. И затем моргнула еще несколько раз. Я стоял без рубашки прямо перед самым могущественным вампирским кланом на земле и совершенно не чувствовал себя неловко, но, увидев, как расширились глаза Беллы, я почувствовал себя почти… робко. Мне не следовало снимать рубашку. Я не хотел всё усложнять ну или не стал бы делать этого специально. Но иначе пришивать пуговицу даже для меня было бы испытанием. Сейчас уже слишком поздно. Лучше сделать то, что нужно, и поскорее одеться.

Я пересек комнату и осторожно взял из ее рук коробку. Она без слов последовала за мной, я сел на стул перед компьютером и попытался найти нитки подходящего цвета. Мне нужно только вернуться домой так, чтобы никто не заметил перемены, и переодеться.

Белла выбрала катушку светло-голубых ниток и затем потянулась к ножницам. Я выхватил их из ее руки. Она ни к чему не должна прикасаться из этой коробки, не в моем присутствии.
– Позволь мне.

– О, ладно, – пробормотала она, скрестив руки и опираясь на стол. – Потому что Элис заставила тебя получить степень магистра по моделированию одежды вместе с ней.

Я встряхнул головой с раздражением, когда я отмерил нитку подходящей длины и отрезал ее. – Как ты догадалась?

– Правда? – пискнула Белла.

Я колебался одну восьмую секунды и вдел нитку в иголку. Для меня это все еще было трудной задачей, потому что я не мог намочить кончик нити, взяв ее в рот. Яд слишком тяжел для натуральных тканей.
– Да. С 1972 по 1974. Весь опыт был кошмаром, который я пытаюсь забыть.

– Это был сарказм.

– Хотелось бы и мне быть саркастичным. Полиэстер был тогда в моде. – мы с Элис обнаружили, что яд еще хуже воздействует на синтетические ткани. Не говоря уже о нежелательном внимании, которое я получал на курсе, большинство слушательниц которого женщины.

Я протыкал ткань, быстро пришивая пуговицу. – Ну вот. Как новенькая.

Я отрезал оставшийся конец нити и воткнул иголку в бумажную карточку. Пока я это делал, Белла подняла мою рубашку, чтобы посмотреть на мою работу.

– Я всего лишь пришил пуговицу, – проворчал я и вернул всё в коробку. – Я мог сделать это, даже когда был смертным.

Однако посмотрев на Беллу, я понял, что у нее были совсем иные мотивы. Теперь она одела мою рубашку поверх своей маечки, короткий рукав почти достигал ее локтя. Моя первая мысль, что мне нравится видеть ее в моей одежде. Вторая – чтобы получить мою рубашку назад, мне придется снять ее с нее. Это привело к целой серии мысленных образов далеких от скромности. Моей третьей мыслью было то, что через девятнадцать ночей, я буду снимать одежду с Беллы. Я отшатнулся от этой мысли, понимая, что это ни к чему хорошему сейчас не приведет. Моей четвертой мыслью было то, что Белла уже, прикусив губу, осматривала мой обнаженный торс, а это означало, что я в беде.

Покраснев до ушей, она робко села мне на колени и опустила голову мне на плечо, обняв меня за ребра. Мое дыхание сбилось; я был укутан в ее огненное тепло.

Она обернулась и снова поцеловала мою ключицу. – Это мило.

– Ммм. Больше чем просто мило, – я безропотно согласился, прижимая ее ближе. – Но я не пытался всё усложнить для тебя, Белла.

Она отклонилась, смеясь, ее обжигающие руки скользнули вверх, задержавшись на моей груди. – Я была той, кто срывал с тебя одежду, помнишь? К тому же…

Ее руки скользили поверх моей груди, моей грудинной кости и затем по моим плечам. Ее мягкие, теплые прикосновения посылали дрожь удовольствия по моей коже. Я вздрогнул.

– Я думаю, я смогу вынести это.

Еще одно оправдание быть эгоистом – девушка просто мастер их выдумывать.

Она внезапно убрала свои руки, в ее глазах было подлинное сосредоточение. – Ты сможешь?

Если я не смог бы, то мне нечего и думать отправляться с ней в медовый месяц. – А ты?
я приподнял ее лицо вверх ко мне и мягко её поцеловал. – Думаю, я справлюсь.

С растопляющим сердце вздохом, она вернула мой поцелуй, ее руки снова меня обняли. Явное удовольствие от ее прикосновения лишало меня движений; желанная теплота, мягкая нежность ее кожи. Мои собственные руки оставались на ее талии поверх моей рубашки. Ощущения были такими острыми, а мои руки даже не были под ее рубашкой. Я провел кончиками пальцев вверх по ее ребрам, и она прервала поцелуй в поисках воздуха. Ее губы продолжали двигаться вниз по моему горлу; ее пульс отбивал стокатто против моей воли.

Смогу ли я вынести? Это внезапная мысль стала смертельно серьезной. Сегодня ночью я буду в порядке, вероятно, но смогу ли я не поранить ее, когда не буду единственным, кто останется без рубашки? Когда мягкие очертания и элегантные линии ее тела не будут даже слегка прикрыты? Я позволил себе представить ее тогда, вообразить, как на самом деле в лунном свете будет выглядеть ее прозрачная бледная кожа. Могу ли я справиться с чувством удовольствия от ее путешествующих везде рук без потери внимания? Я доверял уверенности Элис в том, что Белла не пострадает, но что насчет трех процентов? Смогу ли я продолжать это безумное рискованное дело и дальше?

«Практика»,– прошептал мой внутренний голос – часть меня, которая не будучи человеком, все еще оставалась мужчиной.

Белла отклонилась назад, ее щеки загорелись невероятно милым румянцем, ее быстрое дыхание привлекло еще больше внимания к ее спрятанным под одеждой изгибам. – Ты хандришь, ведь так?

– Беспокоюсь, – исправил я с раздражающей честностью. Жаль, что я не волновался всё время, чтоб у меня не было причин для беспокойства.

Румянец усилился и дошел до уровня смущения, и ее руки упали на ее колени.
– Прости, – она повесила голову.

Я снова причинил ей боль. Притянув ее к моей груди, я отнес ее на кровать. Это было совершенно непростительно, что моя слабость снова причиняла ей боль. Я положил ее на кровать, растянувшись рядом с ней, и поцеловал. Нежно. Я еще не был готов закончить, я не могу позволить этому продолжаться, пока она еще человек, но для меня это было физически больно – думать, что я раню ее чувства. Как может самая красивая, интересная женщина, которую я встречал за век существования, быть такой опасной?

– Я беспокоюсь за тебя, – пробормотал я, целуя ее губы, ее щеки, ее лоб.

Я мог слышать улыбку в ее голосе.
– Ты не можешь найти другого способа, чтобы показать мне свою любовь?

Хотел бы я!

Белла потянулась, кончики пальцев вызвали отравляющую дрожь удовольствия в моих ребрах. Внезапно я лишился дыхания.

– Это работает, – без дыхания рассмеялась она.

Я перекатился на спину, притягивая ее к моей обнаженной груди и с тихим рычанием оставляя дорожки поцелуев на ее шее. С внезапной ясностью, я осознал, что не смогу сохранить фокус – я знал это – просто быть без рубашки супротив ее маечки переполняло меня… удовольствием.

– Даже лучше, – она пробормотала.

Я прижал ее к себе, позволяя моей руке оставаться внизу ее спины. Я целовал и дразнил ее губы, практикуясь. Потому что, даже зная, что я не смогу сосредоточиться, я был достаточно эгоистичен, чтобы все еще следовать плану. Достаточно эгоистичен, чтобы хотеть этого, чтобы хотеть ее. Невозможно, я желал ее дальше больше, чем когда я пытался ее соблазнить. Тепло от ощущения ее волнующего тела разливалось по мне, и я мог бы чувствовать, как моя кожа поглощает и ее жар, оставляющий воспоминания, которые будут преследовать меня позже.

Она сильно вздрогнула, и я напомнил себе, что единственное, что имело большее значение - это удовольствие самой Беллы.

– Мне не холодно! – запротестовала она, но ее губы дрожали, и я осторожно переместил ее с моей груди на кровать.

Я снова ее поцеловал – крепким, досадующим поцелуем – и вскочил на ноги. Я вернул стеганое одеяло с края ее кровати и накрыл ее им, создавая новую преграду между нами.

Еще девятнадцать ночей. Я ждал ее больше века. Я могу подождать девятнадцать ночей. По крайней мере, это то, чем я успокаивал себя.

Снова ложась рядом, я погладил ее волосы.
– Ты действительно слишком хороша для своего же блага.

Белла вздохнула, на короткое время поджала губы в раздражении, прежде чем восстановить дыхание.
– А ты слишком хорошо лжешь, – выдала она без объяснений.

Я обнял ее снова, раздраженный грубым, но столь необходимым одеялом, прячущим ее кожу от меня. Ее тепло все еще соблазняло меня, и я взял ее лицо в ладони, поглаживая скулы большим пальцем. Ее сердце, постепенно замедлявшее свой ритм, снова заторопилось, и я улыбнулся. – Слепой человечек.


Спасибо, всем кто прочел.