Глава 19. Автобус

Сейчас

Я нахожусь в промежуточном состоянии между полным пробуждением и тем, чтобы позволить себе провалиться обратно в сон, когда снаружи доносится шум двигателя автомобиля. Несколько раз моргаю, прежде чем оглядываю комнату и начинаю приходить в себя. Несколько мгновений я недоумеваю, почему нахожусь у отца, а потом вспоминаю.

Ужин с Питером. Встреча с Элис. Разговор с Чарли. Эдвард, Эдвард, Эдвард.

Хватаю телефон, мутным взглядом впиваюсь в экран, и желудок завязывается в узел.

Никаких пропущенных звонков. Никаких сообщений. Никаких писем.

Ничего.

Какое-то время я просто лежу. Меня захлестывает замешательство. Я не сдерживаю бегущие из глаз слезы. У меня нет причин чувствовать себя глупо, но я чувствую. Мне не следовало ожидать, что Эдвард уже предпринял попытку связаться со мной, но я ожидала. Я не должна по-прежнему его хотеть, но, полагаю, я никогда и не переставала.

Так и подмывает остаться на весь день у папы и упиваться собственным горем. С минуту я обдумываю эту мысль, но потом представляю, как Чарли возвращается вечером с работы и находит меня свернувшейся в постели и жалеющей себя. Не хочу, чтобы он думал, будто его вчерашний совет оказался бесполезен, потому что это не так.

Однако я не уверена, что сейчас это действительно имеет значение, потому что уже может быть слишком поздно. Особенно если Эдвард не хочет говорить со мной.

Отбрасываю одеяло и встаю, стараясь выкинуть из головы все мысли об Эдварде. Прохладный деревянный пол обжигает стопы и мгновенно бодрит. Во время сна платье скомкалось на талии и я, бурча, поправляю его. Заправляю кровать, надеваю обувь и спускаюсь по лестнице.

Тихий и пустой дом совсем не облегчает поселившееся в груди одиночество. Роюсь в ящике с мелочевкой на кухне, вытаскиваю блокнот и ручку, затем царапаю на пустом листке короткое «Спасибо, папа».

Схватив с крючка у входной двери сумку и пальто, я запираю дом и быстрым шагом иду под моросящим дождем к автобусной остановке.

Спустя пятнадцать минут, когда я, оплатив проезд картой, пробираюсь по проходу автобуса, начинает звонить телефон. Пока я сажусь на место, рука шарит в сумке.

На экране высвечивается номер Эдварда, и живот сводит. Стук в груди выходит из-под контроля, когда я принимаю вызов. Не успеваю ответить, заговорить, вздохнуть… как слышу его голос.

— Белла?

Крепко прижав трубку к уху, я собираюсь заговорить, но облегчение захлестывает меня до такой степени, что не могу произнести ни слова. И в тот же миг чувствую себя до нелепости спокойно — просто потому, что Эдвард перезванивает мне.

Сглатываю образовавшийся в горле ком и тихо говорю:

— Привет. Я здесь.

— Я получил твое голосовое сообщение, — так же тихо говорит он.

И добавляет:

— Я тоже скучаю по тебе.

— Я так рада, что ты перезвонил, — все, что мне удается выдавить.

— И я, Белла, — бормочет Эдвард. — То есть рад, что ты позвонила.

— Я пробовала дозвониться до тебя вскоре после сообщения, но твой телефон был отключен.

Он не объясняет, почему его телефон был выключен. Это не мое дело. Знаю.

— Прости, если я… помешала тебе.

Эдвард выдыхает.

— Ты ничему не помешала. Мне жаль, что я не ответил.

— Все нормально, — говорю я.

Чистая правда. Это — нормально.

Автобус останавливается, и входят мать с ребенком. Они проходят мимо меня в заднюю часть автобуса; чадо истерит, топает ногами и кричит.

— Что ты делаешь? — сразу спрашивает Эдвард.

— Я в автобусе, еду домой, — говорю я немного громче, чтобы он мог меня услышать.

— О.

Из-за его внезапной заминки я хмурюсь, а затем понимаю: сейчас довольно раннее воскресное утро, а я не дома. Явно двусмысленная ситуация. Он сказал, что получил мое голосовое сообщение, а значит, знает, что вчера я ходила на свидание. Вполне естественно предположить, что я могла пойти домой к своему спутнику.

— Я просто… я была у папы.

Эдвард не отвечает, но он и не должен. Я все равно объясняюсь:

— Я пришла к нему вчера поздно вечером.

— Все в порядке? — в конце концов спрашивает он.

— Нет. Все не в порядке, — честно говорю я. — Я вроде как переволновалась и не хотела оставаться одна. Понимаю, звучит глупо. Не знаю.

— Это не глупо, — успокаивает Эдвард. — Из-за чего ты так переживала?

— Из-за нас, — незамедлительно признаюсь я, пока не пропадает смелость из-за расстояния в тысячу миль.

Какое-то время на линии царит тишина.

— Помнишь ту нашу фотографию со свадьбы Кейт?

Его слова и резкая смена темы застают меня врасплох. Прежде чем мне удается понять, к чему этот вопрос, Эдвард уточняет:

— Та, где мы сидим за столом, смотрим друг на друга и смеемся.

Я понимаю, о какой фотографии идет речь.

— Фотография, которую я вставила для тебя в рамку, — добавляю я.

Его мягкий смех немного облегчает напряжение.

— Я ее сохранил. Так и не убрал с книжной полки. Это странно?

Смотрю на колени и улыбаюсь, вспоминая ту ночь и еще несколько ночей, которые нам посчастливилось провести вместе до моего отлета. Вспоминаю, как быстро мы влюбились друг в друга… и как скоро позволили всему развалиться на части. Вспоминаю его скрытную улыбку — предназначенную, кажется, только для меня. Вспоминаю, как он стонал мое имя, дышал мне в шею и заставлял меня чувствовать.

Я думаю о нем, как и всегда. Но сейчас эти мысли не приправлены ни злостью, ни сожалениями. Это просто воспоминания. Они просто есть. Возможно, мне все еще надо простить его и, наверное, простить себя. Но все, что мне сейчас нужно — чтобы он все еще хотел попытаться. Мне нужно знать, что Эдвард до сих пор любит меня.

— Это не странно, Эдвард. Ничто и никогда не было для нас странным. В этом и проблема. Было слишком легко.

— Но это не так, Белла. Мы бы не оказались сейчас в этой ситуации, будь это так легко.

Выдыхаю невеселый смешок.

— Когда мы действительно были вместе — в одном городе, — было легко. И не пытайся сказать, что все не так.

— Любить тебя было легко, — признается Эдвард, хотя и не должен.

Его слова дают мне надежду, но я не уверена, что в данный момент кто-то из нас ее заслуживает.

Глаза закрываются, нога подпрыгивает.

— Блядь, я не хочу делать это по телефону. Я не могу.

— Белла, — вздыхает он, и мой живот сжимается.

Ребенок, который устроил истерику, снова начинает кричать, и я пропускаю большую часть следующих слов Эдварда.

— Я не услышала, что ты сказал.

— Ты понятия не имеешь, как сильно мне нужно тебя увидеть, — его признание распутывает узлы в моем животе.

Ребенок кричит громче, привлекая внимание каждого пассажира в автобусе, отвлекая мои мысли от разговора с Эдвардом.

— Прости. Это… Могу я перезвонить тебе, когда вернусь домой? — спрашиваю я, стараясь не бросать косые взгляды в сторону мамаши.

Она просто сидит и ничего не делает для ребенка, который так рьяно требует ее внимания.

— Буквально через несколько минут.

— Конечно, ладно, — отвечает он.

Мы прощаемся и завершаем звонок.

Выходя из автобуса, я смахиваю слезы, которые собрались в уголках глаз. На всей возможной скорости иду к своему дому и влетаю внутрь. Жму кнопку лифта и перезваниваю Эдварду, но на линии раздается три гудка, после чего меня перекидывает на голосовую почту. Я сбрасываю, думая, что, возможно, здесь не ловит связь, и пытаюсь не чувствовать себя слишком разочарованной, когда захожу в лифт.

Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, пока еду на свой этаж. Как только дверцы открываются, сразу выхожу и направляюсь к своей квартире, копаясь в сумочке в поисках ключей. Выуживаю их, поднимаю глаза и моментально замираю, увидев, кто стоит перед моей дверью.

Эдвард.

Глава 20. Последний

Сейчас

Я замираю на добрых тридцать секунд, просто уставившись на Эдварда. Хочу заговорить, но все не могу собраться с мыслями. Единственное, о чем я способна думать — он здесь, он здесь.

— Ты здесь, — выпаливаю я. — В Сиэтле. Ты здесь, в Сиэтле.

Эдвард улыбается, но улыбка не касается глаз.

— Я здесь.

Снова смотрю на него, потому что слишком не доверяю себе, чтобы заговорить.

Его волосы длиннее. Он выглядит похудевшим. Глаза, прежде такие яркие, потускнели из-за кругов под ними. Щетина покрывает челюсть, подбородок и щеки. На Эдварде больше щетины, чем я когда-либо видела раньше. Он выглядит усталым и измотанным, но по-прежнему таким красивым.

— Белла. Скажи что-нибудь, — просит он, взъерошивая волосы. — Ты злишься, что я здесь, или…

— Конечно же, я не злюсь, — недоуменно говорю я. — Просто не понимаю. Что ты здесь делаешь?

— Ну, я был по соседству… — он замолкает, когда я не реагирую. — Как ты думаешь, что я здесь делаю, Белла? — тихо спрашивает он.

Я не хочу отвечать, а он, возможно, этого и не ждет, потому что я не думаю — я знаю. Знаю, что он здесь ради меня, но это не мешает мне спросить:

— Как?

Я думаю о прошлой ночи, вспоминаю, что его телефон сразу переключился на голосовую почту.

— В смысле, ты говорил с Элис?

Он качает головой.

— Нет. Я не разговаривал с Элис. В сообщении ты сказала, что встретила ее, когда была на свидании, но в тот момент я уже был в аэропорту.

— О.

Он уже был в аэропорту. Еще до моего жалкого звонка, сделанного у входа в ресторан. От осознания щиплет глаза.

— Мне нужно было поговорить с тобой, но это немного сложно, учитывая, что ты продолжаешь блокировать меня в чате Google. Но в основном мне просто нужно было тебя увидеть, — искренним голосом признается он.

От этих слов сердце бьется ужасно громко. Готова поклясться, Эдвард даже может его услышать.

Не говоря больше ни слова, я, спотыкаясь, подхожу и обвиваю руками его шею. Наши тела прижимаются друг к другу, и все, что я чувствую, — это тепло, безопасность и Эдварда. Он немного наклоняется, устраивая подбородок на моем плече, и обхватывает талию, притягивая ближе.

Теперь, когда Эдвард здесь, обнимает меня, я не представляю, как могла находиться вдали от него так долго. Он выдыхает в мои волосы и, возможно, думает о том же самом. Стараюсь сдержать слезы, но не могу. Я совершенно ошеломлена. Так много хочу ему сказать, но не буду. Пока что.

— Эдвард, — начинаю я срывающимся голосом.

— Пожалуйста, не плачь, — шепчет он, прижимая меня крепче.

Глубоко вздыхаю. Когда я немного успокаиваюсь, мы отрываемся друг от друга. Поднимаю взгляд, и то, как Эдвард смотрит в ответ, почти убивает меня. Словно его глаза пытаются мне что-то сказать. Словно я — единственная, кого он когда-либо захочет. И мне следовало бы знать это, но из-за расстояния так легко было убедить себя в обратном.

— Не смотри на меня так, — удается мне сказать сквозь слезы.

Он приподнимает мой подбородок, нежно улыбается и говорит:

— Почему нет?

Качаю головой, глядя в пол. Мое внимание привлекает звук захлопывающейся двери, и я понимаю, что мы до сих пор стоим в коридоре.

— Клянусь, обычно я не такая громадная эмоциональная развалина, — смущенно бормочу я. — Просто не ожидала, что ты будешь здесь.

Он улыбается, смахивая мои слезы большими пальцами.

— Мы можем войти внутрь?

Киваю. Трясущимися руками открываю дверь. Вхожу, наблюдая, как Эдвард наклоняется и подхватывает спортивную сумку, которую я до этого момента не замечала.

— Я могу остановиться в отеле, — предлагает он, когда я закрываю за нами дверь. — Я не надеялся, что ты позволишь мне остаться, если ты так думаешь.

— Я хочу, чтобы ты остался здесь, — уверяю я.

Теперь, когда он здесь, я не могу представить, что он уйдет.

Он кивает с явным облегчением на лице.

— Куда можно положить? — спрашивает Эдвард, приподнимая сумку.

— Куда угодно.

Я снимаю пальто и прохожу мимо него в гостиную. Когда поворачиваюсь, замечаю, что он смотрит на мое платье.

— Пойду переоденусь, — бормочу я, неловко указывая в сторону своей комнаты.

Когда смываю с лица макияж и следы слез, сразу чувствую себя менее измученной. Переодеваюсь в леггинсы, футболку и толстовку на молнии — ту, которая раньше принадлежала Эдварду. Ту, которую я не переставала носить, даже когда все полетело к чертям.

Когда я возвращаюсь в гостиную, он сидит на диване — колено подпрыгивает вверх-вниз — и смотрит прямо перед собой.

— М-м… ты хочешь пить? — спрашиваю я.

Колено перестает дрыгаться, и он качает головой. Глаза блуждают по моему наряду, и внезапно я чувствую себя очень неловко под его испытующим взглядом.

— Классная толстовка, — подмечает Эдвард, слегка посмеиваясь.

Нервно провожу рукой по волосам.

— Голодный?

— Иди сюда.

Я пересекаю комнату. Не успеваю подумать, где бы мне сесть, как он притягивает меня к себе на колени. Руки инстинктивно обвиваются вокруг его шеи. Вдыхаю его запах — я соскучилась по нему. Соскучилась по близости Эдварда.

Он утыкается лицом в мою грудь, испуская тихий стон. Рука движется по моей талии, скользит под толстовку, а потом устраивается на бедре. Тепло его кожи успокаивает. Не знаю, как долго мы так сидим, не разговаривая и просто держась друг за друга. Мне все равно. Я просидела бы так целую вечность.

— Нам нужно поговорить, — бормочет он в толстовку.

Гладит меня по бедру и поднимает голову.

— Знаю, — неохотно соглашаюсь я, поигрывая пальцами с волосами на его затылке.

Мы неотрывно смотрим друг на друга. Не уверена, что сказать и как вообще начать этот разговор. Проходит минута или две, и Эдвард, к счастью, заговаривает первым.

— Мне так жаль, Белла, — извиняется он очень тихо и искренне. Его рука обхватывает мою шею сбоку, и большой палец касается щеки. — Мне жаль. За все. Ты знаешь это, так ведь?

Я киваю, заставляя себя не плакать, и сжимаю пальцами его запястье.

— Мне тоже жаль.

Выражение его лица смягчается.

— Белла, пожалуйста. Ты не должна просить прощения. Я слишком давил. Я чертовски сильно хотел, чтобы ты была рядом со мной. И подумал, что если мы возьмем паузу, то это заставит тебя… блядь. Я думал, что это заставит тебя переехать в Нью-Йорк.

Наши взгляды остаются прикованными друг к другу, и я жду, когда Эдвард заговорит снова.

— Я не должен был так с тобой поступать. Мне следовало быть терпеливым. Но я никогда не хотел быть без тебя. Вовсе не этого я желал.

Лбом он прижимается к моему лбу, и я верю Эдварду. Верю. Когда мы были так далеко друг от друга, все так быстро разрушилось.

— Знаю, — шепчу я. — Я так разозлилась, и нежелание переезжать… стало вроде как способом тебя наказать. Это просто ужасно. А потом я обвинила тебя в том, что находилось вне пределов твоего контроля. Обвинила в том, что ты выбрал работу, а не меня, и не переехал сюда. Это было реально дерьмово с моей стороны. Это было как… Я не знаю.

— И я не знаю, — эхом отвечает он.

— В тот момент это имело смысл, но сейчас ничто из этого не имеет никакого смысла, — я сглатываю комок в горле. — Оттолкнуть тебя было проще всего. Меня взбесило, что ты не пытался сильнее. Взбесило, что не переехал сюда.

— Я не мог, Белла. Ты же знаешь, я бы переехал, будь у меня возможность.

— Знаю, знаю. И из-за этого чувствую себя еще хуже, потому что я могла переехать и не сделала этого. Просто назло. И знаю, фактически мы не были вместе, но потом ты поцеловал ту девушку, и было чертовски больно. Я не хотела думать о тебе с кем-либо другим.

— Белла.

— Будто бы я только и ждала, когда что-нибудь произойдет. Ждала, когда что-нибудь пойдет не так. Я все испортила.

— Нет, ничего ты не испортила. Мы оба поступили неправильно, — бормочет Эдвард.

Я пожимаю плечами.

— Просто это никогда не имело смысла. Твое желание быть со мной.

— Почему?

— Не знаю. У меня не было причин так думать, но я все равно думала. Я всегда так охеренно сомневалась в нас, а расстояние только все усугубляло.

— Но я всегда хотел тебя, — шепчет Эдвард... очень близко к моему рту.

От его признания у меня горит горло. Пытаюсь сдержать рвущиеся слезы.

— Черт возьми, — бормочу я, поднимая взгляд к потолку.

Прижавшись губами к моей шее, Эдвард произносит:

— Я скучал по тебе, Белла. Так чертовски сильно.

Мои глаза закрываются. Его губы передвигаются с шеи на щеку, на лоб.

— Я тоже скучала по тебе, — выдыхаю я.

Эдвард осторожно прижимается маленьким поцелуем к уголку моего рта. Я поворачиваю голову, захватывая его губы своими, потому что нуждаюсь в его поцелуе. Наши рты встречаются, медленно двигаясь. Я обхватываю заднюю часть его шеи, а он крепче сжимает мои бедра, удерживая меня на месте. Как будто я собиралась куда-то уходить.

— Белла, — говорит Эдвард мне в губы.

— Как же мы с этим справимся? — спрашиваю я, отстраняясь, чтобы посмотреть на его лицо. — Я хочу быть с тобой. Хочу снова попробовать.

Он снова целует меня в губы, но ничего не отвечает. Эдвард старается не давить, но, возможно, как раз это мне и нужно.

— Мы справимся, — наконец, говорит он. Уверенно.

— Я перееду в Нью-Йорк.

Странно слышать, как это звучит, но выражение его лица еще удивительнее. Будто он очень сильно хочет мне поверить.

— Ты действительно этого хочешь? — брови Эдварда сходятся вместе, когда он изучает мое лицо.

На этот раз я целую его.

— Да. Я действительно этого хочу.

— Мне не хочется, чтобы ты чувствовала себя обязанной.

— Я и не чувствую, — уверяю я. — Но я хочу быть с тобой, а расстояние — не работает. Я не справлюсь с этим снова. На этот раз я хочу по-настоящему попытаться.

Эдвард улыбается так, что я чувствую себя лучшим человеком в мире. Он притягивает меня ближе и обнимает настолько крепко, что мне трудно дышать. Целует и целует меня, и, возможно, мне больше и не нужен воздух. Поцелуй углубляется, и я чувствую, как пальцы Эдварда расстегивают толстовку. Я позволяю ему снять ее, а затем и футболку, потому что нуждаюсь в этом так же сильно, как и он.

Я поудобнее устраиваюсь на его коленях, оседлав его. Его руки накрывают мою обнаженную грудь, а потом это делает рот. Я постанываю. Чувствую вокруг соска язык Эдварда, зубы и щетину, такие теплые, влажные и шершавые.

— Повтори этот звук снова, — бормочет Эдвард, и я чувствую, как он твердеет подо мной.

— Тогда сделай так снова, — его зубы покусывают мою грудь, вырывая еще один стон.

— Я скучал по этому звуку, — хрипит Эдвард, впиваясь в меня потемневшим взглядом. — Хочу трахнуть тебя. Я так по этому скучал.

— Тогда трахни меня, — говорю я дрожащим голосом.

Он приподнимает мои бедра и призывает сесть рядом, затем встает. Расстегивает джинсы — они падают у его ног — и вышагивает из них.

— И это тоже, — я дергаю боксеры, и он сбрасывает их вслед за рубашкой.

А потом Эдвард, обнаженный, стоит передо мной. Я беру его в рот. Он выглядит удивленным, но стонет и кладет ладонь мне на затылок. Добавляю руку к восходящим и нисходящим движениям рта, и Эдвард стонет снова — на этот раз громче.

Он отстраняется.

— Блядь. Мне нужна ты, — сквозь зубы стонет Эдвард. — Встань, — приказывает он, стягивая мои леггинсы.

Я нагибаюсь, когда они оказываются у лодыжек, и стаскиваю штанины. Он берет меня за руку и ведет в спальню.

Садится на край кровати и притягивает меня между своих колен. Его глаза не отрываются от моего лица, а рука пробирается между ног, раздвигая бедра. Моя грудь вздымается. Не могу сдержать стон, когда пальцы Эдварда оказываются внутри.

— Хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Мне хорошо, — выдыхаю я. — С тобой мне всегда хорошо.

Я уже почти готова кончить, когда его рука перестает двигаться, и он призывает оседлать его.

Его рот накрывает мой, и я отвечаю на поцелуй. Грубо и страстно. Мы всегда были так хороши в этом. Благодаря Эдварду я чувствую себя желанной, и я люблю его. Я была так глупа, думая о том, что не влюблена в него настолько сильно.

Он повторяет мое имя снова и снова, пока я потираюсь о него. В этом плане он всегда так терпелив, и я готова. Приподнимаюсь, обхватываю его член и скольжу по нему вниз.

Я все еще не двигаюсь, а Эдвард просто смотрит на меня. Очень серьезно. Словно хочет очень многое сказать. От этого сжимается грудь: никто не смотрел и не будет так смотреть на меня. Но я и не хочу никого другого. Хочу только его.

— Ты нужна мне, — говорит он, невесомо касаясь пальцами моей спины.

И я начинаю двигаться. Вверх и вниз. Подаюсь вперед и обхватываю его шею для поддержки. Лицо Эдварда прижимается к моему горлу. Он тяжело дышит, что-то шепча в мою кожу. Говорит, что любит меня, что ни на секунду не переставал думать обо мне, об этом. Шепот моего имени срывается с его губ, и ощущения ошеломляют меня.

Я кусаю плечо Эдварда, чтобы не закричать.

— Блядь, мне этого не хватало. Так сильно не хватало, — задыхаюсь я.

— Трахни меня, — хрипит он. Его руки лежат на моих бедрах, лениво двигают меня, но слишком медленно. — Люби меня.

— Люблю. Я люблю тебя, — признаюсь я. — Слишком сильно.

Эдвард стонет, и я двигаюсь быстрее. Его руки подталкивают меня ближе к краю. На сей раз уже я повторяю его имя снова и снова.

— Посмотри на меня, — говорит он. — Белла, посмотри на меня.

Пытаюсь замедлить дыхание, но не могу. Смотрю на Эдварда, и он целует меня. Его губы не отрываются от моих, а я прижимаюсь к нему. Мы так близко, невероятно близко. Ни с кем другим подобного никогда не было, и я стараюсь не расплакаться, потому что ни с кем другим такого никогда не было.

Я кончаю, и только тогда он отрывается от моего рта, чтобы услышать меня. Вскрикиваю и падаю на него всем телом.

— Ты такая красивая, — признается Эдвард.

Я целую его грудь, потому что самый красивый здесь он.

Он отстраняет мою голову, чтобы посмотреть на меня. И я начинаю двигаться снова — для него. Хочу, чтобы он чувствовал себя так же прекрасно, как и я. Эдвард стонет, обхватывает мою грудь, пока мы двигаемся в унисон. Но потом замедляет движение моих бедер и поднимает меня, укладывая на подушки.

Он прокладывает дорожку поцелуев вверх по моему телу, а потом медленно толкается внутрь. Я обнимаю его ногами за талию, желая, чтобы он был еще ближе.

У Эдварда перехватывает дыхание, и он смотрит на меня сверху вниз, ускоряя темп.

— На этот раз мы справимся, — говорит он, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи.

— Знаю, — шепчу я, прижимаясь к нему. — Знаю. Я люблю тебя.

Он роняет голову на мое плечо, хрипит, стонет и произносит: «Я хочу, чтобы ты была со мной, Белла» — прежде чем кончает.

А потом мы лежим, целуясь и прикасаясь, смеясь и разговаривая. Я скучала по простой возможности быть вместе. И когда говорю ему об этом, он целует меня в висок.

Когда он снова оказывается между моих ног, все происходит медленнее. Хочу, чтобы это чувство длилось вечно, и не понимаю, как вообще думала, что смогу без этого прожить.

Позже, когда небо темнеет, и мы снова оказываемся в постели, Эдвард притягивает меня к себе.

— Ты правда хочешь переехать в Нью-Йорк?

— Сейчас даже больше, — говорю я со всей возможной честностью. — Нам еще придется со всем разобраться, и я должна буду две недели отработать. Но да.

— Из-за работы я должен во вторник улететь обратно, — произносит Эдвард.

Я хмурюсь, осознавая, что он снова уедет через два дня. Он целует меня и добавляет:

— Но я вернусь. И помогу тебе с переездом.

Откидываю волосы с его лба и ищу в темноте его глаза.

— Правда?

Он ухмыляется.

— Правда. А потом полетим в Нью-Йорк вместе, прямо как в день нашего знакомства.

Мы смеемся над этим, а потом затихаем, застигнутые ностальгией.

— Спасибо, что позволил мне украсть твое место в тот день, — говорю я, прежде чем начинаю погружаться в сон.

Эдвард придвигается еще ближе, прижимаясь губами к моей шее, и спрашивает:

— Если я поблагодарю тебя за то, что ты позволила мне украсть твое сердце, это будет чересчур слащаво?

— Да. Это будет крайне слащаво.

— Тогда ладно. Я этого не скажу, — сквозь зевок говорит он. — А у тебя все еще сохранилась привычка воровать чужие места в самолетах?

— Заткнись, — смеюсь я.

— Я серьезно вообще-то, — сонно бормочет он, прижимаясь поцелуем к моему горлу.

— Нет, — говорю я. — Ты был последним.

Это правда. Во многих отношениях.

— Хорошо, — шепчет он, притягивая меня еще ближе. — Давай все так и оставим.