Теперь я сидела здесь и отбывала свое пятилетние наказание.
В Линвудской женской тюрьме вблизи Сан-Франциско.
Здесь также побывали Пэрис Хилтон, Линдсей Лохан и Николь Риччи.
Просто шикарно, я оказалась в VIP – тюрьме, как восхитительно.
Только все они были мелкой рыбешкой, которую тут же снова отпускали. Я же была убийцей.
Но я все же была последовательным убийцей. Ни единого слова я не сказала с момента убийства своего отца. Ни одного слова.
Я не могла, это было невозможно. Как только я понимала, что должна заговорить, и главное, что я хочу заговорить, как мое горло сжималось, как будто кто-то душил меня. От страха я каждый раз закрывала глаза, это как-то успокаивало меня, и как ни странно позволяло мне не задохнуться. Однако у всего этого был неприятный побочный эффект. Потому что как только я закрывала глаза, я видела своего умершего отца.
- Заткни пасть! Просто заткни свою пасть, ты, убийца!
Это предложение превратило мою жизнь в проклятый ад, и я абсолютно ничего не могла с этим поделать.
Они таскали меня от одного психолога к другому, я неоднократно подвергалась ультимативному промыванию мозгов, но ничего не помогало. Мне нужно было смириться со своей участью. Это конец.
Судебный процесс был фарсом. Конечно, я даже и перед присяжными не обмолвилась ни единым словом. Я не могла. Защитник, судья и прокурор разработали тактику, благодаря которой я могла отвечать на конкретно поставленные мне вопросы кивком или покачиванием головы, так как меня нельзя было заставить говорить. Ни для того чтобы защитить себя, ни чтобы описать свои многолетние мучения. Я не могла говорить. Но я могла плакать и это я делала в таком избытке, что в итоге вынуждена была обратиться за медицинской помощью для моих воспаленных глаз.
Так как на момент совершения преступления мне было семнадцать лет, то я попадала под уголовную ответственность несовершеннолетних. И мой защитник, назначенный судом, Эммет МакКарти, тотчас сообщил мне, что я могу не опасаться, так как мне дадут не более восьми лет.
Восемь лет. Восемь проклятых долгих лет.
Эммет замечательный. Если бы не он, то я получила бы по полной. И все же для обычного защитника, назначенного судом, он действительно заботился и боролся за меня, словно я была его кровью и плотью. За это время он стал моим лучшим другом, но, тем не менее, я не могла заговорить даже с ним.
Я. Не. Могла.
- Ну, мисс… - он взял свои документы и быстро начал искать мое имя, так как уже знал, что не сможет его узнать от меня. - …Свон. Я назначен Вам судом, и буду Вашим защитником. Мое имя Эммет МакКарти. Я бы охотно предложил бы Вам называть меня Эммет, но полагаю, это ни к чему не приведет, - пошутил он, видимо с мыслью выманить меня из моей норы, и привлечь к разговору.
Я взглянула на него, вымученно улыбнувшись, и кивнула, просто хотела дать ему понять, что я поняла его. Эммет. Хорошо.
- Итак, Изабелла… могу я называть Вас Изабелла? – спросил он меня, и я снова ответила кивком на его вопрос. Большего не будет.
- Почему Вы убили своего отца? Вы должны поговорить со мной, Изабелла. Пожалуйста.
Я не могла и покачала головой. В то время как я почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза, Эммет подошел ко мне и положил свою сильную мощную руку мне на плечо.
- Эй, мы сделаем это. Как-нибудь мы сделаем это. Мы должны. Я не сдамся, ясно? Мы выработаем концепцию, при которой тебе будут задавать вопросы, на которые можно отвечать только «да» или «нет», что для тебя будет означать либо кивок, либо покачивание головой. Согласна? – изложил он, и я снова кивнула.
У нас было множество показаний соседей и знакомых, которые знали о двойной жизни моего отца и слышали его постоянные скандалы со мной и моей матерью. Слава Богу, все эти люди были готовы засвидетельствовать свои показания перед судом под присягой.
У меня по-настоящему было хорошее предчувствие касаемо этого дела, и я была уверенна, что мы найдем с Эмметом общий язык.
- Эй, Свон, ты, кретинка, снова молчишь? – засмеялась Таня и ткнула меня локтем под ребра.
Таня Денали, тридцатиоднолетняя расчетливая и абсолютно бессовестная убийца. Она убила свою собственную бабушку, за то, что та не дала ей денег на наркотики. И вот она вновь боролась со скукой, которую влекли за собой эти безнадежные дни.
Она была моей сокамерницей и одновременно моим персональным адом. Она мучила меня, как только могла. Различные издевательства уже как будто стояли в распорядке ее дня.
Как часто мне хотелось кричать, когда она снова калечила меня или по-всякому издевалась? Как часто я уже было собиралась поговорить с надзирательницей о том, что она мне причиняла? Но я не могла этого.
- Ну, ты, шлюха? Смотри-ка, у меня дерьмо на левом ботинке, - сказала она и целенаправленно сплюнула на ботинок.
- Я ненавижу носить ботинки в дерьме, и по этой причине ты должна убрать его, - произнесла она, ухмыляясь, встала позади меня и точным ударом под коленку заставила упасть.
- О, как мило, уж это было не так необходимо. Я действительно ценю это, сладкая, - сказала она это с абсолютно дьявольской ухмылкой на лице, и вытянула свою левую ногу перед моим лицом.
Я знала, что у меня нет другого выбора, и взялась за край своей футболки, чтобы стереть харчок с ее ботинка.
- Ну, нет, ты же знаешь, что я от тебя ожидаю или нет, дорогая? И ты также хорошо знаешь, что произойдет, если ты не оправдаешь моих ожиданий. Так, золотце?
Да, я прекрасно понимала, чего она от меня ожидает.
С подступающей тошнотой, я опустила голову и слизала харчок с ее ботинка.
Затем я моментально бросилась к находящемуся в нашей камере алюминиевому унитазу, где меня шумно вырвало. Таня смеялась так, словно она дьявол собственной персоны.
Я ненавижу эту женщину. Я ненавижу ее смех, ее запах, я ненавижу даже то, что она дышит.
Почему я не могу сказать ей ничего против, защитить себя, обороняться? Я нахожусь полностью в ее власти и делаю то, что она требует, просто потому что знаю, что у меня нет другого выбора.
Я подошла к алюминиевой раковине, умыла после рвоты свое вспотевшее лицо, почистила зубы и истощенная легла на нижний этаж нашей двухэтажной кровати. Вздохнув, я наслаждалась тишиной, так как она была для меня очень ценна.
Таня постоянно шумела, собирая и обсуждая с другими заключенными различный бред, и при этом считая себя чертовски важной. Предположительно такой она и была. Каждый здесь испытывает огромный страх перед моим персональным кошмаром. Я тоже.
Боже, как же я ненавижу эту женщину. Еще четыре года мне предстоит терпеть ее. Один уже был позади, и если бы я получала десять долларов за каждое свое увечье, то на момент освобождения я уже была бы богатой женщиной. Еще долгих четыре года. Четыре года ада.
Эммет добился того, чтобы я получила минимальное наказание сроком в шесть лет. И так как на основании тяжких обстоятельств дела я долго находилась в предварительном заключении, то мое пребывание в Линдвудской женской тюрьме сократили до пяти лет. И как только я должна пережить это?
Не раз меня вызывали к мистеру Смиту, начальнику тюрьмы. Он был садистской задницей и даже пытался однажды меня изнасиловать. Фокус в том, что я бы не смогла об этом рассказать…
До насилия не дошло только потому, что нас прервала его секретарша. За это я люблю ее до сих пор. Тем не менее, он регулярно вызывал меня, чтобы полапать меня за грудь, да и другие части тела были подвержены его атакам.
Единственной моей радостью был тот факт, что через два месяца этот садист уходит на пенсию, и одной проблемой станет меньше.
Никто не может понять того, почему до сих пор ни единого слова не слетело с моих губ. Ни для того чтобы защитить себя, ни для того чтобы обвинить Таню.
Снова и снова из-за полученных травм я попадала в больницу, но никто не связывался с Таней, лишь потому, что я не могла заставить себя говорить. Я проклятая психопатка и не могу этого изменить.
Если бы не Эммет, то я бы уже тихо и негласно загнулась еще в предварительном заключении.
Я одна, совсем одна. Мама мертва, отец тоже. У меня нет посетителей, никто не заботится обо мне. Только Эммет.
- Уважаемые дамы и господа присяжные, взгляните на эту девушку. Заплаканная, с расшатанными нервами и неспособная сказать ни слова. Пожалуйста, обдумайте причину ее поступка, и не забывайте, через что ей пришлось пройти, прежде чем она решилась на убийство своего отца. Мисс Свон признала себя абсолютно виновной, нет сомнений в ее вине. А теперь подумайте, как велика была вина мужчины, жизнь которого – и я говорю это осознано – она НАКОНЕЦ-ТО закончила.
- Протестую, Ваша честь, это абсолютно непочтительно то, как господин защитник здесь себя ведет, - гневно бросил прокурор, когда он поднялся со своего места, стуча кулаком по столу.
- Принято, пожалуйста, воздержитесь, мистер МакКарти и оставьте мертвых в покое, - предостерег Эммета судья и постучал молотком.
После этого он приложил усилие, чтобы привести зал к тишине, так как громкий, шепот прошел по залу, публика росла день ото дня. Мой случай взбудоражил общественность, и у меня было чувство, что, по меньшей мере, половина Вашингтона находилась на моей стороне.
- Итак, уважаемые присяжные, я должен прервать моего собеседника, но пожалуйста, не забывайте, что вы можете лишить ее восьми лет жизни в случае предъявления высшей меры. И Великий Боже, эта девочка виновата И невиновата одновременно, и вы знаете это также хорошо, как и я. Изабелла Мари Свон должна влюбиться, создать семью, родить детей, и иметь возможность наслаждаться долгой, счастливой жизнью. Вы лишите ее всего этого, если упрячете ее на восемь долгих лет в тюрьму с опасными преступниками. И за что? За то, что она отомстила за трагическую смерть своей матери? За то, что лишила жизни мужчину, который никогда не ценил ее собственную? Обвинительный приговор при умышленном убийстве конечно неизбежен, но примите мудрое решение, которое напрямую отразится не сроке ее заключения. Даже минимального наказания слишком много для этой девочки. Итак, дамы и господа, бросьте, пожалуйста, еще один взгляд на это психически совершенно разрушенное, но тем не мене человеческое существо и осознайте, что жизнь восемнадцатилетней Изабеллы Свон в ваших руках. Благодарю вас.
- Ну, что шлюха, снова думаешь, о своем горячо любимом папочке? Или может быть в этот раз о мистере Смите? – Смеясь надо мной, вырвал меня из моих мыслей мой кошмар.
Вздохнув, я отвернулась к стене и попыталась сделать так, будто меня здесь нет. Если я не могу видеть ее, тогда она тоже не может меня видеть. Хотя принятие желаемого за действительное вряд ли когда-нибудь сбудется.
Я снова не могла сдержать слез. Разумеется, я должна была плакать тихо, так как Таня терпеть не может связанные с этим звуки. Если она слышала что я плачу, то ей не составляло труда слезть со второго этажа и ударить меня. К этому я давно привыкла, поэтому все, что было связанно со слезами, я должна была делать тихо.
Спустя год я уже хорошо знаю, как должна обходиться с Таней и как вести себя, чтобы она не терроризировала меня и не подвергала психическому, а также физическому насилию.
Я крепко зажмурилась, вытесняя из сознания образ умирающего отца, Тани и мистера Смита. Мне хотелось подумать о своей маме и ни о чем другом.
Я любила свою маму больше всего на свете, она всегда была добра и нежна ко мне.
- Мамочка, мамочка, - кричала я звонко, так как соседский ротвейлер снова несся ко мне. Мне было приблизительно восемь, а эта тупая скотина превосходила меня в росте. И он, несомненно, не любил меня.
- Беги сюда, моя любимая, я тебя защищу, давай, - сказала она, улыбаясь, и протянула ко мне руки, крепко обняла, и я облегченно вздохнув, прижалась к ней.
- Он ничего не сделает тебе, я с тобой, сладкая моя, - шепнула она мне на ухо, вытирая капельки пота с моего лба. Она по очереди поцеловала обе мои пылающие щеки, и резко вскочила, когда Джейк – этот глупый пес – добежал уже до нашей террасы.
- Джейк, пошел отсюда! – закричала она и эта тупая скотина, в самом деле, развернулась и рысью бросилась назад в соседский сад.
У Джейка было несомненное уважение к моей маме, и я восхищалась ею за это.
- Пойдем, моя маленькая, я почитаю что-нибудь тебе вслух. Давай-ка снова полетим в страну Неверлэнд… - улыбнулась она и убрала прядки волос с моего лица, которые прилипли к вспотевшему лбу.
Я любила Питера Пена, он был тем, кем мне хотелось быть. И кроме того он умел то, чего мне всегда хотелось. Летать.
Я всегда мечтала о том, как буду летать, чтобы я могла увидеть с высоты своего отца, и могла плюнуть ему на голову. Я взяла бы только мамочку. Я бы схватила ее за руку и полетела бы с ней в Неверленд.
Мамочка…
- Скажи-ка, ты опять воешь, тупая шлюха? - Услышала я свой кошмар. Очевидно, сегодня она была слишком ленива для того, чтобы слезть со своей кровати. Мне повезло.
- Сейчас же прекрати, иначе ты знаешь, что произойдет, - ворчала она дальше.
- Ах, да, потаскушка, к слову ты уже знаешь, что уже нашли приемника на место мистера Смита? Вроде крутой чувак, но говорят такой же говнюк, как и твой любимчик. Его зовут Эдвард Каллен. Может он, наконец-то совершит изнасилование, которое жирный старый Смит не смог довести до конца. Радуйся, сладкая, - говорила она сверху, и покатывалась со смеху на своей чертовой кровати.
Она знала, что я терпеть не могу, когда она так делает. Наши кровати были грязные и пыльные, и эта грязь сыпалась на меня, когда она резко двигалась надо мной. Я поднялась, чтобы немного подождать, когда она успокоиться, чтобы встряхнуть свое колючее одеяло и выбить серую простыню.
Вздохнув, я снова легла на свою чудную кровать, и задумалась о том, что только что узнала. Приемник мистера Смита. Крутой чувак. Такой же говнюк. Эдвард Каллен.
Я так надеялась на то, что одной проблемой станет меньше, когда мистер Смит уйдет и перестанет меня мучить. Неужели теперь станет все только хуже? Господин другой, а девица та же самая.
Тогда я решила, что как только подвернется такая возможность, я совершу самоубийство. Нам не разрешается иметь в камерах абсолютно ничего такого, чем можно было бы лишить себя жизни. Естественно мы регулярно подвергаемся тестам, для того чтобы вовремя определить опасность суицида и воспрепятствовать этому. И это стало причиной того, что в этой тюрьме не было одиночных камер. По меньшей мере, две женщины находились в камере, так одна могла контролировать другую, и с введением этого правила больше самоубийств практически не происходило.
Максимум, что я могла сделать - это повеситься на своей простыне, но так как Таня была всегда рядом, я могу забыть об этом. Как я смогу выносить такую жизнь еще последующие четыре года?
Я опять вздохнула, снова повернулась к стене и закрыла глаза. Где-то во мне имя «Эдвард Каллен» вызывало адский страх, оно звучало так твердо, так холодно.
Я вздрогнула, натянула одеяло на голову, и так захотелось попробовать задохнуться в этот момент. Но это мне лишь позволило отвлечься от моих мыслей. Увидев, сияющее лицо мамы, я истощенная наконец-то уснула.
*****
В большинстве случаев моей дерьмовой жизни я просыпалась от грохота стальной двери нашей камеры, когда ее открывали или закрывали.
- Шесть утра, вон из кроватей, - взревела Сэнди, наша надзирательница, и кинула поднос с завтраком на допотопный, деревянный стол.
Мне она нравилась, потому что она действительно была здесь единственной, кто в некоторой степени был добр ко мне, и она относилась ко мне с пониманием. Она была очень толстой, но самым милым, симпатичнейшим и очень чутким человеком. Она всегда была корректной и постоянно брала меня под защиту, если это было в ее силах. У Сэнди была душевнобольная дочь, и может быть, поэтому она относилась ко мне иначе.
Конечно, я не была душевно больной, но травмированной уж точно. И это, мягко говоря.
- Ну, уже проснулась, потоскуха? – проворчал мой ужасный кошмар и села она так, что ее ноги свисали у меня перед носом. Она громко зевнула и с размаху спрыгнула на пол.
- Ну, давай тогда посмотрим, что нам принесла эта курьерша с преизбыточным весом. Спасибо, жирная свинья, я надеюсь, что ты не уничтожила половину моего завтрака по пути, - сказала Таня, злобно улыбаясь в лицо Сэнди, и развалилась на одном из наших источенных червями стульев.
Громко смеясь, мой кошмар склонился над подносом, и рассматривал ах-какой-чудный-завтрак. Он был каждый день одним и тем же. Стакан черного чая, понятно без сахара, кусок хлеба с тончайшим слоем масла, и еще более тонким слоем клубничного джема на нем. Естественно все в готовом виде и уже намазано, так как нам не разрешается держать нож в камере. И даже пластиковая посуда запрещена, потому что мы можем ее разломать и осколком перерезать себе вены.
Я ненавижу клубничный джем лютой ненавистью, на хлеб больше смотреть не могу и с превеликим удовольствием утопила бы Таню в десяти литрах этого дерьмового чая. О, да, мне бы хватило десятилитрового ведра чая, чтобы избавиться от этой сатаны.
- Чудесного доброго утра, мисс Денали, хорошо отдохнули, ваше высокоблагородие? – ответила Сэнди на провокацию Тани, и уголки моих губ довольно поползли вверх. Таня увидела мою улыбку, и гневно сверкнула на меня глазами, и я уже знала, что мне предстоит.
Мне было все равно.
Мне уже давно на все было все равно. Если она убьет меня, тогда наконец-то для меня закончится все это дерьмо. Я и так больше не хотела жить. Я даже уже думала над тем, как бы резко спровоцировать Таню, чтобы она действительно сделала это - освободила меня от жалкого существования. Я больше не могу, я больше не хочу так жить.
Сэнди заметила, что перед ней происходит, и притянула меня к себе, в то время как Таня принялась не только за свой, но и за мой завтрак.
- Ты должна заговорить, маленькая. Помоги нам наказать эту проклятую женщину, пожалуйста, - умоляла она меня тихо, но я не могла. С пустым взглядом я опустила голову, и, вздохнув, она погладила меня по щеке.
- Дурочка, - прошептала она. - Если бы я только могла тебе как-нибудь помочь. До тех пор пока ты не заговоришь и не расскажешь, что она с тобой делает, мы никогда не сможем выступить против нее. Пожалуйста, подумай над этим, и дай мне сразу знать, если передумаешь, хорошо?
Я снова покачала головой, вздохнула и села на ужасную штуковину, которая называлась кроватью.
- Эй, шлюшка, я исхожу из того, что ты не голодна, и значит, твой завтрак принадлежит мне, ясно? - констатировала Таня, сложила два куска вместе и впилась в него зубами.
- Ты и так жирная, и если так пойдет дальше, ты будешь выглядеть также как и твоя подружка, - продолжила она, чавкая с набитым ртом, и засмеялась как сам черт.
Это я-то была жирной? Ну, просто замечательно. Сорок девять килограмм при росте метр шестьдесят пять сантиметров – это значит толстая. Ах, пусть подавится этим хлебом, мне все равно. Сэнди послала мне сочувствующий взгляд и грустно покачала головой. Никто не шел против Тани, никто не хотел иметь ее во врагах, и поэтому меня уже не удивляет, что она беспрепятственно может уничтожить мой завтрак.
- Может быть, кто-то встал не с той ноги? – спросила моя единственная подруга жующее чудовище, которое без комментариев сунуло ей под нос вытянутый средний палец, и совершенно спокойно продолжила запихивать в себя мой завтрак.
- Ладно, что еще я должна вам непременно сказать – около девяти утра вас заберут и отведут в зал собраний. У мистера Смита вчера случился инфаркт, и мистер Каллен впервые официально появится в Линдвудской женской тюрьме. Поэтому возьмите себя в руки и освежитесь, понятно? – проговорила она, и ласково улыбнувшись мне, закрыла стальную дверь и заперла ее.
- Наконец-то этот погонный метр (прим.: погонный метр - единица измерения количества длинномерных объектов.), постоянно растущий в ширину, ушел, - сказала Таня. – Ну, теперь я тебе покажу, какого это, высмеивать меня.
Тихо напевая про себя, она поднялась со скрипящего стула, подошла ко мне и посмотрела с высока. Затем она злобно осклабилась на меня, и, замахнувшись, ударила тыльной стороной ладони по лицу с такой силой, что это просто свалило меня с ног, и я ударилась головой об алюминиевый унитаз. Охая, я приподнялась на локте и в тысячный раз за прошедший год стерла кровь с лица. Также на затылке я почувствовала знакомый теплый ручеек, но мне было все равно.
- Хочешь еще больше? Можешь огрести, - произнес мой кошмар, веселясь, и пнула меня в живот и по почкам, а кулаком заехала под левый глаз. Он сразу опух, и теперь я не только чувствовала кровь, но и ощущала ее вкус. Все поплыло, и мой опухший глаз жутко горел, когда я почувствовала ее кулак на своем виске, и, хрипя, я уронила голову на пол.
- Пожалуйста, позвольте мне умереть, - подумала я, закрывая глаза, и наслаждаясь темнотой, которая окутала меня словно зловещий покров.
Источник: http://robsten.ru/forum/19-983-4#567969
0
