Глава 13. Пароль.

В этом странном, загадочном месте, заключенном в четырех золотых стенах, время текло бессмысленно и растянуто. Луна, замерев, висела в небе за окном, и даже ее свет был неспособен прорваться сквозь толстые занавески.

Никаких теней. Все замерло.

Сегодня вечером на руках Беллы не было часов, а Эдвард же никогда их и не носил.

Часы не могли рассказать Эдварду о том, что он хотел или должен был бы знать. Свет в небе и тот эффект, который был бы при нем виден на его фотографиях, становился идеальным для него путеводителем. Рассвет и сумрак, подернутый облаками.

В отсутствие любых подсказок Белла подсознательно отсчитывала время с каждым мелким вдохом и выдохом его груди - дрожащее стакатто, сменившееся мрачной тяжелой неподвижностью.

Она не была уверена, что больше всего вызывало у нее тревогу.

Омут искусственного освещения захватил и задержал их в этой янтарной смоле; Белла присела на край матраца, на котором, растянувшись, лежал Эдвард. Кровать полностью была окружена чернильными тенями, графитом и черным бархатом; все остальное так резко отдалилось от настоящей реальности, что Белла даже не могла вспомнить, что там.

В точности как и у Эсми, лежащей на этаж выше их, весь мир Беллы в этой бесконечной ночи аккуратно устроился в этой комнате.

Лишь крошечный квадрат лимонно-зеленого света, мерцающего от ноутбука Эдварда на другом конце комнаты, подчеркивал темноту.

Белла пыталась не смотреть на него, но он неуклонно сверкал, словно застывший взгляд крошечного дракона.

С каждой пробежавшей по его телу дрожью ее сердце замирало до тех пор, пока его лицо не расслаблялось, а сам он не выпрямлялся. Легкий туман сепии отбрасывал свет и тени на его лицо, и в его чертах запечатлевались усталость и невероятное облегчение.

Она осторожно взяла его ледяную руку в свою. Белла пыталась растереть ее, вернув его грубой мозолистой коже хоть немного тепла. Она прижала его ладонь к своей разгоряченной щеке, чувствуя аромат его кожи, такой же знакомый, как и холодные простыни на ее кровати.

Ей нужно перестать гореть.

Она до боли устала, но не могла спать, поскольку ее разбегающиеся мысли поглотили ее и наполнили ее живот тошнотой.

Его слова постоянно вертелись в ее сознании. Она пыталась вспомнить интонацию в его голосе, когда он говорил их, его намерение, но с каждой попыткой становилась все более неуверенной.

"Я пытался проделать это со многими другими, но только тебя я слышу”.

Должна ли она воспринимать это буквально? Он имел в виду, что может слышать только ее мысли, или только ее он хотел слышать, прикасаясь к другим женщинам? Какое их точное количество у него было?

Она была его жаждой? Была его шрамом?

"Только ты… это ты…”

Ее сердце трепетало от испуга, словно пойманная в клетку птичка. Однако, она посмотрела на него, и выражение его лица показалось ей красивым и волнующим одновременно.

Тем не менее, странная правда, какой бы она ни была, наконец, проскользнула.

Она взмолилась, чтобы ее сердце после этой вечной полуночи осталось целым и невредимым.

Белле не хватало в легких воздуха, пока она ритмично растирала его пальцы, желая влить немного тепла в его кости, и с печальным восхищением осознала, что своими соприкасается с его неуклюже лежащим телом.

Он походил на жертву, обнаруженную на месте преступления без ограничивающий его тело белой линии. Влажные слои черно-белой ткани распахнулись, обнажая его грудь, его переохлажденную кожу. Его длинные ноги были немного изогнуты, а белоснежная кожа создавала резкий контраст с его неестественно темными губами.

Как и всегда, его лицо было обращено к ней.

Эдвард лежал поверх одеял, и Белла внезапно начала понимать, что ей следовало накрыть его. Она мысленно отвесила себе оплеуху, пытаясь вытащить одеяло из-под него, но безуспешно. Он был слишком тяжелым.

Она поспешила в свою спальню, чувствуя себя идиоткой из-за того, что сидела, просто растирая его руку, пока он лежал холодный как мертвец. Щелкнув по переключателю и заморгав как сова при включившемся белом свете, она начала стаскивать одеяла со своей кровати, сделав паузу, когда заметила свой телефон.

Она осторожно коснулась его, как будто он мог бы ударить ее током. Одиннадцать пропущенных звонков. Она с гримасой положила телефон экраном вниз. Если завтра когда-нибудь наступит, устало подумала Белла, она уладит это. Она с неким удивлением вспомнила, что ей доступен контакт с внешним миром.

Белла обернула одеяла вокруг плеч. Они были невероятно тяжелы, пока она неуклюже возвращалась по коридору, чувствуя на плечах покалывания от перьев.

Она опустила их на Эдварда и с трудом накрыла его. Все время непокрытой оставалась то рука, то нога.

Он вздрогнул, неуклюже пытаясь натянуть на себя одеяла. Она подтянула их выше, успокаивающе проводя рукой по его виску. Он не согрелся. Она услышала, как он еле слышно щелкнул зубами.

- Ш-ш-ш, - выдохнула она ему на ухо, от чего он прижался к ней в поисках теплоты ее дыхания.

Пришло время сходить за Карлайлом.

Она с легкостью взбежала наверх и постучала в дверь спальни Эсми и Карлайла, но не услышала ответа.

Она пришла в замешательство, понимая, что тратит время впустую, а затем приоткрыла дверь. Эсми лежала в окружении серого лунного света, занавески были открыты как обычно, но Карлайла Белла не обнаружила.

Белла закрыла глаза, прислонившись лицом к дверному проему, вдохнув терпкость прекрасной тишины, пока не почувствовала, что может наконец закрыть дверь. Она сделала это очень тихо и, спустившись на первый этаж, услышала слабый шум, доносящийся с другого конца дома.

Она последовала навстречу слабому звону на кухне, чувствуя, как сердце ушло в пятки.

Карлайл в полной темноте мыл посуду после ужина, неловко наклонив свою больную спину над низкой раковиной.

- Карлайл? - тихо позвала его Белла, и он подскочил, так быстро проводя плечом по щеке, что она задалась вопросом, не показалось ли это ей.

- Белла? Все в порядке? - Он поставил мыльный бокал и вытер руки о полотенце, повернувшись к ней. На его лице виднелась та же жемчужная серость, что и на лице лежавшей наверху Эсми, и Белла, подумав о том, как он в одиночестве мыл тарелки, с которых они ели сегодня, почувствовала, как сжимается ее сердце.

Она не должна была спрашивать, почему он оставил свет - она делала точно так же.

Она подошла к нему и сделала то, что никогда не делала с собственным отцом. Белла обернула вокруг него руки, и они стояли, обнявшись, в течение нескольких минут, пока она не сказала единственное, что могла:

- Извини.

Когда он обнял ее, его объятие напомнило ей об Эдварде, и она почувствовала себя эгоисткой, потому что благодаря Карлайлу чувствовала себя защищенной, маленькой, в безопасности. Он пах паленым деревом и мылом.

Карлайл чуть отстранился, чтобы опустить взгляд на ее лицо.

- Милая, ты же знаешь, что никогда не должна извиняться передо мной. - Он заправил ее волосы за уши - старый знакомый ей жест. - В чем дело?

Белла показала наверх. - Эдвард слишком долго просидел в патио и очень замерз. Только что он отрубился. Можешь осмотреть его?

Направляясь мимо черных, зияющих дверных проемов по темному дому, Белла радовалась, что держит за руку Карлайла. Дом, обычно теплый, олицетворяющий жизнь, был молчаливым неодобряющим свидетелем шарады, в которой она участвовала.

Она прижалась ближе к нему, чувствуя себя до невозможности испуганной и маленькой.

Карлайл вошел за ней в спальню Эдварда и с опытной непринужденностью оглядел замусоренный ковер. Он с критическим взглядом оглядел смертельную бледность Эдварда.

- Он много выпил, да? Виски вообще осталось? - Карлайл положил руку на лоб Эдварда, затем на его пульс. Белла инстинктивно затихла, когда взгляд Карлайла перешел на секундную стрелку его часов. Наконец, он оглянулся, убирая пальцы с шеи Эдварда.

Неловко взгромоздившись на кровать, Белла наклонила голову, поигрывая с краем одеяла.

- Пара глотков, наверное. - Из-за Эдварда она чувствовала себя униженной. Его бесчестье всегда словно принадлежало и ей.

Она подняла глаза, умоляя, чтобы Карлайл не начал его осуждать.

- Помоги мне перекатить его на бок, - мягко сказал Карлайл, и вместе они взяли Эдварда за руки и ноги и перевернули на бок, но одеяла соскользнули.

Белла накрыла его травмированный бок прежде, чем Карлайл успел бы его заметить.

- Эдвард, - сказал Карлайл, легонько похлопывая того по щеке. - Эдвард.

Он, явно борясь с собой, еле посмотрел на них безучастным взглядом. Зелень была неподвижна.

- Эдвард, можешь соединить большой палец и мизинец? - Карлайл говорил с ним вежливо, как будто Эдвард был больным ребенком, и продемонстрировал то, что от него требует.

Эдвард нахмурил лоб, но медленно соединил пальцы.

Карлайл кивнул, видимо удовлетворившись этим, и расслабился.

У Эдварда вырвался вздох, и его веки снова медленно закрылись, хотя зелень еще была видна несколько секунд, после чего густые ресницы полностью прижались друг к другу.

- У него нет переохлаждения - если бы было, он бы не смог сжать пальцы. Его сноровка бы пропала. - Карлайл начал более туго заворачивать Эдварда в одеяла, будто в кокон.

- Господи, - тихо сказала Белла. - У него могло быть переохлаждение? Правда?

- Алкоголь тут был бы не в помощь, тем более, он, похоже, не чувствовал, насколько холодно было. И все же с ним все в порядке.

Он услышал, как Белла медленно выдохнула воздух, который сдерживала. Он ободряюще кивнул ей, стоявшей с задумчивым выражением на лице.

- Это правда, Белла. Он начнет отогреваться через несколько минут.

Белла кивнула и медленно подошла к кровати, садясь на ее середину напротив Карлайла. Она откинула волосы от лица Эдварда, немного нахмурившись.

- Белла? Эдвард сказал правду? Ты помолвлена? - Карлайл очень не хотел задавать этот вопрос, вздрогнув от ее резкого подавленного взгляда.

- Да, это правда, - сказала она, с истинным мазохизмом смакуя вину, которая словно кислота затопила ее. Она заслужила это.

- Майкл сделал мне предложение несколько недель назад.

- Почему ты ничего не рассказала? - начал Карлайл, но посмотрев на сына, понял ответ. - Эдвард.

Белла снова взяла Эдварда за руку, плотно сжимая ее своею, будто молясь.

- Он думал, что для Эсми это станет ударом. Он сказал, что она хотела, чтобы мы с ним… - Она указала на себя и на Эдварда, не зная, как облачить это в слова, особенно перед Карлайлом.

Выражение его лица понять было невозможно, пока он тщательно подбирал слова.

- Если бы вы с Эдвардом стали жить вместе, она была бы очень рада. Но ты не обязана лгать. Твоя помолвка - отличная новость, и я уверен, ты бы хотела поделиться этим с нами. Я очень за тебя счастлив.

Он говорил искренне, но его взгляд снова невольно обратился к Эдварду.

- Я разочарован, что ты позволила ему управлять собой, - нежным голосом упрекнул он Беллу.

Она, не раздумывая, попыталась встать на защиту Эдварда.

- Нет, все было совсем не так. Я бы сделала все что угодно, лишь бы Эсми была счастлива… особенно сейчас. Если я должна притворяться, что счастлива с Эдвардом, то пусть будет так.

Карлайл неверующе посмотрел на нее. Она прикоснулась к его руке.

- Правда, Карлайл. Если вчера вечером Эсми не услышала его комментарий, то ты не возражал бы, если бы мы не стали говорить ей? Не хочу, чтобы она считала меня вруньей.

- Родная, но разве ты не врешь? - мягко и любезно сказал Карлайл, и Белла проглотила комок в горле. Она ненавидела то, что он так ужасно о ней думал.

Она попыталась сформулировать должный ответ, но безуспешно.

Эдвард медленно подполз к ней.

Смотря на то, как эти двое медленно образуют дугу, словно магниты, Карлайл забеспокоился. Он не был до конца уверен, сколько из этого было для Эдварда игрой.

- Карлайл? Ты расскажешь мне об Эсми? Как вы познакомились? Как ты узнал, что она единственная для тебя? - Белла сделала паузу. - Если ты не в силах говорить о ней, я пойму.

- Нет, я смогу. - Он посмотрел, как Белла устроилась поудобнее, откинувшись на подушки и продолжая поглаживать Эдварда по руке, как будто усмиряя животное.

- Это не такая уж долгая история. На самом деле, самая простая история из моей жизни. Я был на первой лекции медицинского колледжа. Сейчас даже не припомню, какова была ее тема. Рядом со мной села эта великолепная девушка. Я знал, что она прекрасна еще до того, как взглянул на нее. Сначала я увидел ее руки: белоснежные, прекрасные, они лежали поверх аккуратного блокнота в цветочек. У всех остальных в классе были обычного белого цвета или в переплете. А у нее - в цветочек. - Глаза Карлайла заблестели.

- Посреди занятия я собрал всю храбрость воедино и повернулся, чтобы посмотреть на нее. А она уже смотрела на меня. Смотрела так внимательно, будто пытаясь понять, откуда она меня знает. - Он улыбнулся, улыбнувшись уголком рта - черта, которую Эдвард унаследовал по какому-то особому генетическому джек-поту.

Белла тоже улыбнулась, чувствуя, как начинает окутывать теплота кончики пальцев Эдварда.

- Эсми была на лекции по медицине? Для чего? Она же изучала дизайн.

Карлайл рассмеялся. - Она всегда говорила, что зашла не в ту аудиторию. И все же у меня оставались сомнения.

Белла задумалась на этим. - Держу пари, она уже заприметила тебя и специально села рядом. - Она игриво ударила его по руке. - В те дни ты был просто блистателен.

Он прикинулся, будто обижен, и она добавила: - Разумеется, до сих пор.

Как и Эсми, подумала Белла. Она увидела свою судьбу и вслепую следовала за ней, позволяя фатуму вести ее в правильном направлении, словно компас, стрелкой ищущий север.

- Спасибо, - немного смущенно сказал Карлайл. - Как я уже сказал, я не собирался на первом курсе заводить романтические отношения. Хотел сосредоточиться на науке. На меня оказывала большое давление семья, желающая, чтобы я продолжил нашу традицию и стал врачом.
Когда закончилась лекция, она встала и сказала: «Пойдем? Ужасно хочу выпить кофе». Как будто знала меня целую жизнь. Она даже не представилась и не спросила мое имя.
Я пытался отказаться. Придумал дурацкое оправдание о том, что мне нужно учиться. Она лишь покачала головой, как будто я и сам не знал, что мне нужно, забрала книги и вышла из комнаты, не оставляя мне другого выбора, кроме как следовать за ней. И я последовал за ней в кафе и думаю… следую до сих пор.

Его улыбка померкла.

Он не должен был договаривать, потому что слова повисли в воздухе. Он следовал за ней, пока мог, и скоро отстанет.

- А когда ты решил, что она - твоя единственная? Это было похоже на рок? - Белла внезапно захотела узнать все, что мог бы рассказать ей Карлайл. Она даже поверить не могла в то, что раньше не обратилась к нему за советом. Он ведь лучше других знает, на что это походит.

Он на секунду прикрыл глаза. - Было похоже на… Я словно был пешкой, которую перемещало что-то большее, чем я, большее, чем моя жизнь. Я никогда не думал, что смогу такое испытывать. Я был полностью поглощен наукой, и до сих пор ею поглощен, думаю; я привык, что могу объяснить все. Но внезапно, практически не говоря ни слова, я стал абсолютно привязан к девушке, что вышла из той комнаты.

Он облокотился на спинку кровати Эдварда, пытаясь придумать, как объяснить это получше.

- Будто я был актером на сцене, а сценарий, что я читал, заменили другим. - Он взял Эдварда за руку, подражая Белле, и потер ее своими ладонями - жест, настолько заботливый, что Белла подумала, будто любить Карлайла больше, чем сейчас, она уже не может.

Наконец, он посмотрел ей в глаза. - Была ли это судьба? Для меня - да. Теперь я верю в судьбу. - Он снова улыбнулся. - Да и разве могу не верить после стольких прожитых вместе лет? Эсми верует в судьбу как в Бога.

Белла пораженно кивнула и аккуратно опустила руку Эдварда на кровать, почувствовав горечь правды на языке.

Карлайл открыл было рот, чтобы что-то сказать, но внезапно будто понял, как это прозвучало. Он перевел взгляд с нее на Эдварда и обратно.

- Но так не для всех бывает, Белла, - торопливо сказал он. - У тебя необязательно должно так же происходить. - Она избегала его взгляда, а он продолжил:
- Для большинства людей выбор партнера основан на том, что когда они вместе, тебя это делает лучшим человеком. Майкл, похоже, парень действительно фантастический.

Белла безмолвно кивнула, закрывая густыми спутанными волосами свое лицо.

- Мне жаль, что у меня так и не возникло возможности познакомиться с ним, но, я знаю, он слишком занят, чтобы приезжать в Форкс. Расскажешь о нем? - попросил Карлайл.

Белла напряглась.

- Он… он прокурор, но это ты уже знаешь. Он действительно очень много работает. Мы познакомились, когда я стала слишком часто освещать его случаи. Он пригласил меня на свидание и после этого мы начали встречаться. В прошлом году стали жить вместе. Он любит готовить. Он... Хм, немного занимается благотворительностью. - Белла прикусила губу.

Она только что так неубедительно рассказала о нем, но больше ничего не могла придумать.

Да и что она могла рассказать? Что он блондин среднего роста, что носит только костюмы, что у него нет выходных, и что он живет и дышит своей работой? Что он одержим продвижением по карьерной лестнице, и что на последний день рождения подарил ей деньги? Что у него есть теория заговора по поводу натуральных продуктов? Что он никогда не ополаскивает раковину после того, как побрился? Что его мать - тайная алкоголичка, которая наверняка закатит скандал на ее свадьбе?

Белла была потрясена тем, как быстро ее сознание подкинуло ей столько отрицательных качеств. Она снова задумалась о том, как описать его.

Он простой и вежливый, помогает в супермаркете пожилым женщинам достать продукты с верхней полки, умеет вести себя за столом. Утром бегает по пяти миль на беговой дорожке, может в темноте подобрать подходящий галстук к рубашке, потому что уезжает слишком рано и не хочет будить ее, включив свет. Перед отъездом оставляет кружку с мятным чаем на столике возле нее. Когда целуется, на вкус он как кофе.

Ее взгляд засиял, когда она придумала кое-что еще.

- Он умеет общаться с людьми, всегда может заставить их чувствовать себя непринужденно. Неважно, куда мы идем, но на приемах он заставляет каждого принять участие в беседе и почувствовать себя интересным собеседником. Думаю, это настоящий дар, и жалею, что не имею подобного, особенно когда понимаю, что веду слишком глупую беседу.

- А ты часто ходишь с ним на эти приемы? - Карлайл тоже опустил руку Эдварда и снова пощупал его лоб. Белла заметила то, как он погладил его по лбу.

Это был единственный из возможных жестов приласкать Эдварда или выказать ему свою любовь. Они словно сидели возле спящего тигра.

Белла кивнула. - Он называет это возможностью для налаживания связей. Кажется, что он знает половину города. Эти приемы совсем не похожи на вечеринки, хотя так обозначается на приглашении.

Карлайл посмотрел на нее. - И он делает тебя счастливой?

Белла замешкалась. - В своем роде - да.

И увидев непонимающий взгляд Карлайла, объяснила: - Быть счастливой дома и счастливой в Форксе - совершенно разные вещи.

- Мне кажется, что счастье в любом месте - это… Нет ничего иного, что тебе нужно. Ощущать себя полноценным человеком и перестать искать что-то неуловимое. - Он подумал о Эсми, лежащей наверху, и пожалел, что не может доходчиво объяснить ей тот смысл дома, который обнаружил рядом с ней.

Белла молчала слишком долго, ее лицо было таким задумчивым и отрешенным, что Карлайл поднялся с кровати, разминая затекшие ноги.

- Все, чего мы хотим с Эсми, так это того, чтобы ты была счастлива. - Он посмотрел на нее, такую маленькую и несчастную. - Ложись спать. Уже поздно, а у тебя был очень насыщенный день.

Карлайл вышел из комнаты, снова обходя груды одежды, что усеивали каждый дюйм ковра.

Воспроизводя в памяти слова Карлайла, Белла сжалась в комок.

Веки Эдварда слегка дрогнули, потревоженные снами. Она надеялась, что снится ему что-то приятное. Она поняла, что он спит абсолютно молча, чего раньше за ним не доводилось видеть.

Все, что она о нем знала, то показывалось, то скрывалось, словно облака, скользящие вдоль луны, тени, двигающиеся вдоль освещенного места.

Когда во сне он нахмурился, она провела ладошкой по его руке и сделала то, на что бы никогда не решилась при дневном свете, когда его взгляд устремлен на нее, а его кожа слышит ее.

Может, это станет последним разом в ее жизни, она не знала. Если так - то она должна сделать это как положено, чтобы запомнить его, чтобы это поддерживало ее тогда, когда она будет в нем нуждаться.

В окружающем их свете она обхватила его лицо ладошками, чувствуя колючую остроту его щетины, тяжесть его головы, смешанный запах виски и яблок.

Белла глубоко вздохнула и наклонилась, и ее волосы легли ореолом вокруг них.

Она медленно провела губами по каждому из его закрытых глаз, чувствуя легкое трепетание ресниц, огибающих ее нижнюю губу, и сердцем почувствовала его уязвимость.

Она прижалась своим лбом к его, носом к носу, и на мгновение они вдохнули один и тот же воздух, после чего она медленно и нежно поцеловала его в красивые губы.

Проснувшись, Белла вздрогнула от лишенной снов пустоты, в которую она провалилась. Закрыла она глаза минуту назад или несколько часов назад - этого она сказать не могла. Она лишь знала, что занавески больше не пылают золотом.

Она на автомате посмотрела на стоящий рядом будильник, но на его почерневшем дисплее зияли большие трещины.

Очевидно, он получил их за то, что посмел разбудить Эдварда.

За те минуты или часы, что Белла спала, она не двигалась с места, сидя, облокотившись на подушки, будто охраняя Эдварда. Шея ее затекла. Она прикоснулась тыльной стороной руки к его щеке и успокоилась, снова почувствовав сильный жар, охвативший его кожу.

Она откинулась на спинку кровати, смотря невидящим взглядом и рассеянно зарываясь пальцами в его волосах, легонько расчесывая их, пытаясь собраться с силами и вернуться в свою комнату. И ругательство промелькнуло у нее в уме, когда она вспомнила, что на ее кровати нет одеял.

Она выпрямилась, падая от усталости и оглядывая комнату остекленевшими глазами, пока ее зрение не сосредоточилось на свете, исходящем от экрана ноутбука, принадлежащего Эдварду.

Белла посмотрела на зеленый огонек, который словно следил за ней. Она судорожно оглянулась на Эдварда, который крепко спал, дыша глубоко и ровно.

С каждой мимолетной минутой Эдвард трезвел, его неустанная печень работала всю ночь, пытаясь очистить его кровь.

Если он будет все отрицать, когда проснется, если не сможет или не захочет вспомнить, она навсегда потеряет шанс все узнать. Настоящая паника охватила Беллу.

Впервые у нее возник шанс разрешить загадку Эдварда и, в свою очередь, приоткрыть свою тайну.

Она встала с кровати и подошла к ноутбуку прежде, чем осознала это, и отброшенная черная одежда обернулась вокруг ее лодыжек. Белла присела и легонько провела кончиками пальцев по клавиатуре, нажимая на кнопку и приводя экран в светящуюся жизнь. Она оглянулась на Эдварда - ни единого движения.

«Я не должна этого делать, - подумала она, размышляя над паролем. - Это вторжение в личную жизнь».

Если бы у него был такой шанс, он бы сделал это, - прошептал вопреки ее внутренний голос, ясно решая сыграть роль дьявола. - Он сделал бы это в один миг. Если бы он мог, он бы даже получил доступ к твоим документам у дантиста. И он уже проверил твой телефон. Он осмелился позвонить твоему жениху и твоему врачу. Он всю жизнь вторгался в твои дела.

И когда она начала нерешительно подбирать пароль, вина от этого лицемерного оправдания была отчетливо острой. Конечно, ей не стоило этого делать, но ведь и никакого вреда она не нанесет.

Она попробовала ввести даты их дня рождения, имена Эсми, Карлайла, Эммета, их вариации. Затем - их дни рождения.

Белла озадаченно отбарабанивала ритм по клавиатуре. Она провалила "Hacking 101"(прим. беты: серия видео, где рассказывается, как взломать компьютер). Может, он был достаточно благоразумен и выбрал что-то случайное? Она задумалась: может, в качестве пароля он использовал кличку домашнего животного, к которому был достаточно привязан. Меркурий? Нет, тоже не подходит.

Стало немного больно осознавать, что она так плохо его знала.

Белла стала пробовать вариации своего собственного имени, с легким намеком на бесстыдную индульгенцию самой себе, думая, что по крайней мере, не делает ничего плохого.

Наверное, она никогда не откроет его компьютер, снова сказала она себе, но во всяком случае ей не придется задаваться вопросом, что произошло бы, если бы она не попробовала.

bella

swan

bellaswan

bellamarieswan

Прежде чем мысль успела сформироваться в ее мозге, ее пальцы уже напечатали, и когда экран с паролем уступил место черному рабочему столу и маленьким на нем символам, она медленно выдохнула.

bellacullen

Черт побери, подумала она, широко открывая рот. И что это значит? Почему он использовал именно это имя?

Почему бы тебе не поразмышлять над этим, хитро прошептал ее внутренний голос.

Она бросила беглый взгляд в сторону Эдварда. Он не шевелился. Маленькие цифры на ноутбуке показывали 5:23 - рассвет не за горами и оставалось совершенно мало времени.

Белла понятия не имела, что ищет, но внезапно она стала отчаянно нуждаться хоть в самой крошечной подсказке, которую могла бы найти.

На рабочем столе были две папки. Они назывались Хорошее и Плохое. Она резко прыснула и прикрыла рот рукой, удивленно посмотрев на Эдварда.

Это было так привычно - он безжалостно разделял все в своей жизни. На черное и белое.

И так привычно для нее, что она вначале открыла папку под названием Плохое.

Она нажала на нее, задаваясь вопросом, что может там найти.

Открыв ее, она тут же пожалела, что сделала это. От ужаса у нее сперло дыхание в груди.

Это было визуальное нападение, энциклопедия войны и боли, одиночества и разрушения. У каждого файла был порядковый номер - Эдвард всегда с безукоризненной организацией подходил к своим работам, как ни к чему другому в этой жизни.

Белла не могла узнать страны, лишь песок, грязь, чистое нетронутое лазурное небо, пылаюшие адской краснотой небеса.

Вспышки огня. Розовато-красная кровь. Белые кости, порванная плоть.
Женщины в покрытых пылью национальных одеждах с залитыми слезами лицами, умоляющие, хватающиеся руками за раздавленные тела, бывшие когда-то их любимыми мужьями или сыновьями. Конечности, согнутые под неестественным, отвратительным углом.

Ракета в момент удара, ровняющая деревню с землей, профиль малыша на переднем плане, его удивленные глаза, сияющие при взрыве, как будто он смотрит на фейерверк.

Белла резко выдохнула, прокрутив мышкой вниз, уменьшая каждое изображение - она была не в силах смотреть на это в полном объеме.

Солдаты казались сгорбленными под тяжестью их мятой, покрытой песком одежды и оружия, но в их глазах сияло истинное бремя, которое им приходилось нести.

Следующий снимок со скошенной наполовину проекцией был наполнен грязью и скалами, и Белла мгновенно признала руку Эдварда, измазанной кровью. Как будто он решил запечатлеть момент, поднимая руку от бока.

Один фрагмент заставил Беллу замереть на месте. На снимке полз солдат, и с его лица сочилась кровь в гравий между его руками. Фотография была преисполнена тщетностью борьбы. У этого человека, должно быть, не осталось сил в руках и коленях, но то хрупкое достоинство, с которым он продолжал пробовать, отразился в снимке и почти заставил ее плакать.

То, что он полз вперед, не обращая внимания на свою уязвимость, захватило ее дух. Она хотела перенести бремя с плеч этого человека, освободить его, уложить на перину и смыть с него кровь.

Она коснулась щеки и поняла, что на ее пальцах сверкают слезы.

Белла закрыла папку, не в силах больше смотреть ее, и наклонилась, чтобы краешком платья вытереть слезы с ее щек, пока ужасные картинки мелькали перед ее глазами. Она понятия не имела, как Эдвард мог погрузиться в это столько раз, как он мог подвергать себя такому насилию в течение столького времени.

Стресс наверняка был неимоверным. Он заставил себя искать худшие переживания человечества и фотографировать их. Она была удивлена, что у него вообще осталась способность чувствовать. Более слабого человека это бы сломило.

Как он мог? Как он мог удерживать видимость спокойствия?

Она медленно выровняла дыхание и подняла голову, посмотрев на папку Хорошее. Если он решил, что эти фотографии не самые лучшие, то она могла лишь представлять, что хранится здесь. Должно быть это работы, которые превышают остальные во всем.

То, что она уже видела, было поэзией в несговорчивом сочетании близости и отстраненности. Насколько эмоционально содержание этой папки? Наверное, это самые разоблачающие фотографии. Часть его.

Может, это работа, которая получила премию, но способная лишить ее сна.

Хотела ли она смотреть на нее?

Она дважды щелкнула по папке, чтобы не передумать, и развернулась, проверяя Эдварда.

И остолбенела. Он сидел, прислонившись к спинке кровати, положив предплечья на вытянутые вперед колени, наблюдая за нею напряженным взглядом зеленых как малахит глаз. Одеяла были сдернуты к его ногам.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но он с напряженным телом поднял руку, повелительно позвав ее.

- Пожалуйста, не смотри туда, - хрипло сказал Эдвард. - Пожалуйста. Иди сюда. Даже не оглядывайся.

- Я больше не буду смотреть, - ответила Белла, и горло у нее сжалось от стыда и смущения, когда она немного повернулась, чтобы закрыть ноутбук.

Повернувшись, она непонимающим взглядом посмотрела на снимки. И его расстроенный стон с трудом отразился в ее сознании.

На всех фотографиях была она.

Белла всегда знала, что он фотографировал ее, но она не знала, что он снимал ее жизнь с тех пор, как взял в руки камеру.

И он сохранил их.

Он редко когда мог заставить ее позировать ему. Она всегда отмахивалась от него, думая, что он несерьезен. А результатом стала коллекция резких снимков ее профиля и оглядывания через плечо, лишь изредка в кадр попадало полностью ее лицо. Была запечатлена целая антология, когда он дразнил ее камерой, делая снимки, пока она смеялась, закатывала глаза, хмурилась или отталкивала его.

Он просмотрел все старые, низкого качества полароидные снимки, некоторые покоричневели и смялись, у некоторых были загнутые уголки - вероятно, он вытащил их из старых коробок из-под обуви.

Белла медленно прокручивала их вниз, в недоверии прижав руку ко рту, чтобы заглушить вырывавшийся из нее всхлип, а ритм сердца раздавался в ее ушах.

Ее лицо в повторении сотни раз: разъяренное, радостное, задумчивое.

На некоторых снимках она была удивлена тем, как он выбирает фон - на каждом была болезненная печаль; ее неулыбчивые губы выдыхали воздух или наоборот ловили его.

На них ее взгляд всегда показывал ее истинные чувства до того, как она успела бы скрыть их. Возможно, поэтому он так часто стремился застать ее врасплох.

На его снимках она каким-то непостижимым образом всегда была красивой. Он обладал врожденным талантом с самого детства, умея делать предметы прекрасными.

Он фотографировал ее в каждом возможном углу. Иногда был виден Эммет, его величественное и безошибочное очертание на заднем плане. Еще был Карлайл: на одной из фотографий он ясно давал понять Эдварду остановиться, когда Белла нырнула из-под его руки.

Еще от одного снимка, на котором ей было около шестнадцати, и она держала плетеную корзину с одеждой, снимая с веревки белые простыни на фоне темно-фиолетовой тучи, у Беллы перехватило дух от этой композиции и от того, каким он запечатлел этот момент. Простыни вот-вот да начнут развеваться по ветру, а длинная острая трава вот-вот да начнет им вторить.

Слезы скатились с ее шеи, пока она бездумно коснулась экрана, проводя пальцами по лицу Эсми, по ее округлым щечкам, ее яркой коже. Она мечтала перенестись в тот момент, чтобы поставить корзину на землю, обнять ее и сказать то, хотела.

На более ранних фотографиях она была в причудливой одежде и с ужасной прической, подчеркивающей ее неуверенное лицо. С возрастом она осталась прежней, правда больше не будучи застенчивой, медленно обрела формы, а румянец исчез с ее по-детски округлых щек. Теперь ее щеки были впалыми под тонкими скулами, покрытые кожей, похожей на цветок магнолии.

С того времени было много фотографий и всеведущий вуайеристский взгляд Эдварда-подростка жег ее по ту стороны камеры. Она чувствовала, как вспыхнули ее щеки, когда она пробежалась мимо бесконечной серии изгибов, губ, ресниц, талии и жесткого денима.

Всевозможные виды освещения золотили черты ее лица. Солнце появлялось в каждой точке неба, и ее веснушки ярко отсвечивали от линзы, отчего ее глаза делались больше золотистого цвета, чем карего.

Небеса были сотканы из листьев, облаков, тумана и темноты. Эти четыре времени года были фоном к той игре, что стала ее жизнью: синий, красный, белый и зеленый.

Она, спящая и разбуженная, затененная черно-белыми тонами или яркими цветами. Сотни оттенков серого. Иногда он сознательно передерживал пленку, и она казалась белой как призрак и эфемерной.

Белла задрожала, крутя мышкой вниз, не в силах смотреть на столько вариаций своего собственного лица. Она уставилась на себя, больше не смея узнавать в нем себя.

Ее глаза… снова и снова… поочередно пылающие то любовью, то ненавистью. Смеющаяся и плачущая. Следующая за ним или отворачивающаяся.

Без сомнения, это была самое прекрасное и пугающее чувство, что она испытывала за всю свою жизнь, и, резко отодвинувшись от стола и, покачиваясь, встав, она понятия не имела, что теперь делать. Следовать за ним или отвернуться. Она встала, опираясь на стул в качестве поддержки.

- Вот ты все и увидела, - пробормотал он, прижимая ладони к глазами.

- Я не понимаю, - услышал он ее шепот. - Что это значит?

Эдвард запустил руку в ящик прикроватного столика и достал пакет с мятными конфетами, чтобы отрезвить себя резким горьким вкусом. Он перекатил одну на языке, не смотря на Беллу. Он уставился на ноготь на своем пальце, подтягивая колени к груди, пока спинка кровати не заскрипела в протесте

- Это значит то, что ты хочешь, - прямо сказал он с сияющими зеленой кислотой глазами.

Оборонительное нападение исходило от него. Он замкнулся в себе и смотрел на свои руки суженными глазами с виднеющимся в них цинизмом.

- Но что они значат для тебя? Что я значу для тебя? Эдвард, пожалуйста, - нежно взмолилась Белла. Она оперлась коленом о кровать и подползла к нему, не обращая внимания на мешающее ей платье. Если бы не слезы на ее щеках, этот жест казался бы сексуальным.

Она встала перед ним на колени, прижимаясь к его ногам, приперев его к стене, дрожа и задыхаясь.

- Разве мы не можем обсудить это в другое время? - спросил он, пытаясь сделать так, чтобы этот вопрос прозвучал обыденно, и снова отвел взгляд, громко хрустя конфетой и прикидываясь безразличным, хотя внутри паниковал.

Пожалуйста, сотовый телефон, звонок, хоть что угодно, спасите меня, отчаянно подумал он. Роуз, постучи в дверь. Роуз, начни рожать. Пожалуйста, прямо сейчас же начни рожать, ради чертова Христа. Я не смогу вести этот разговор.

- У меня похмелье. - Эдвард глубоко выдохнул.

Немедленно ее ослепил чистый гнев, и она хлопнула ладонями по спинке кровати, по обеим сторонам от его лица, заставляя его почти неощутимо вздрогнуть. Белла знала, что правды будет не так легко добиться. Нелегко от Эдварда чего-либо добиться. Она просила, а теперь потребует.

- Мы сейчас же поговорим об этом. Мы не покинем эту комнату, пока не поймем друг друга. - Она невольно повторила то, что ранее говаривал ей он, когда они направлялись на пляж.

- Ты помнишь, что сказал мне вчера вечером? - Дрожь в руках выдала ее, пока она продолжала держать его в заложниках.

Он саркастично ухмыльнулся, и она рассвирепела от расстройства, обвившегося вокруг нее как змея.

Он посмотрел на нее понимающим, приводящим в бешенство взглядом, и наклонил лицо, чтобы заглянуть в ее суженные глаза, более черные, чем карие.

- Ты раздражена, что я больше не стану тебя целовать? - Он умышленно выдохнул жаркий мятный воздух на ее губы. - Ты же знаешь, что можешь прямо сейчас же лишить нас этого страдания.

Он прислонился своим лбом к ее, подслушивая ее мысли, почти соприкасаясь губами с ее. Ее мысли вились настолько хаотично, что он был вынужден отстраниться от нее, не в силах услышать.

Его зрачки опасно потемнели от недовольства, понимая, что его попытки отвлечь ее потерпели неудачу. Он попробовал еще раз.

- Должен сказать, на этот раз приятно видеть тебя рассерженной, а не кричащей на меня, - безжалостно бросил он ей. - Это немного сексуальнее, чем вечные слезы.

Ее лицо дрогнуло, и на долю секунды она ощутила неуверенность, смущение. Но быстро оправилась и моргнула, продолжая вести свою битву.

- Эдвард, вчера вечером ты сказал, что можешь слышать только мои мысли, - ее голос прорвался сквозь него.

Он посмотрел на нее так, будто она ударила его. - Что? - Не этого он ожидал. Эдвард отчаянно попытался пробежаться по своим воспоминаниям о прошлой ночи, ничего не припоминая.

На самом деле, все произошедшее после в его спальне не запечатлелось в его сознании.

- Эдвард. - Белла медленно, но сознательно обернула ладошку вокруг его пульсирующей шеи, чтобы остановить его, когда он отвернулся.

Ты можешь слышать только мои мысли? Ты слышишь то, о чем я тебя спрашиваю?

Он упрямо закусил губу, как маленький мальчик.

Скажи мне правду. Прямо сейчас. Или, клянусь, я покину этот дом и выйду замуж за того мужчину.

- Да, это правда, - порывисто сказал он, не подготовившись к тому облегчению, которое затопило его. - Я всегда мог слышать только тебя одну.

Она осела напротив него, прижавшись лбом к деревянной спинке кровати, когда силы частично покинули ее.

- Почему ты никогда не говорил мне? - удалось произнести ей.

- А как я мог рассказать тебе об этом? - сказал он, лишившись сдержанности. - Ты могла бы вообразить себе результат?

Она закрыла глаза от его тона, широко открыв рот.

Результат? Ты был бы честен со мной всю нашу жизнь. Не было бы никаких тайн. Я, может, смогла бы понять то странное, что есть между нами. Я, может, была бы твоей все это…

Эдвард отвел ее безвольно повиснувшую руку от своего горла и повернул к себе ее лицо.

- Все было бы не так просто… - начал он, взяв в руку ее запястье и растерянно удивляясь, насколько худенькой она была - его пальцы сомкнулись.

Ты разрешил мне считать себя одной из многих, вместо единственной.

- Но я не мог рассказать тебе, когда лжи стало слишком много…

Ты всю жизнь мне лгал.

- Посмотри на ситуацию с моей стороны. Я - фрик. Но только с одним человеком, только с тобой. Это дало бы тебе слишком много, - он замолчал, задохнувшись от последнего невысказанного слова.

- Слишком много чего? - сказала она. - Что это за слово ты не можешь произнести? Что еще ты не можешь рассказать мне? Скажи. Громко.

- Власть. - Его голос прозвучал резко, и краем глаза Белла увидела, как он сжал пальцами простынь.

- Ты говоришь, что у меня есть власть над тобой? Как ценно. Ведь это ты шпионил за моими мыслями, когда хотел. - Она пожалела о своем резком тоне и словах, как только он резко моргнул.

Он медленно опустил ногу вниз между ее коленями, заставляя ее подняться, ухватиться за его плечи, когда зашаталась. Он протянул ей руки, перевернув их ладонями вверх, смотря на нее недоверчивым взглядом.

- Вот об этом я и говорю. - Его грудная клетка снова вскрылась от боли. Это был самый мучительный для него момент.

Эдвард наклонил голову, смотря на лицо, которое знал лучше, чем свое собственное, и попытался расшифровать ее взгляд.

У него имелась коллекция каждого выражения ее глаз, но такого он прежде еще не видел.

Как будто… она пыталась узнать его?

- Ну а теперь, когда ты узнала то, что хотела, что будешь с этим делать? - наконец сказал он, поднимая руки, чтобы откинуть назад каштаново-черные локоны с ее щек, и задержал дыхание, когда она медленно прикрыла глаза при его прикосновении, открыла и глубоко вздохнула, когда он их опустил.

Решение было принято - это стало слишком ясно.

Он умолял, чтобы она была милосердна.

Он умолял, чтобы она больше не заставляла его пресмыкаться.

--------

Перевод: Peachy
Редактура: Lovely

ФОРУМ!!!

Источник: http://robsten.ru/forum/19-894-29