Эпилог I. Одинокая роза

Выглядывая в крохотное окошко своей камеры, я пыталась составить какой-нибудь план на день.

Учитывая тот скромный факт, что мне сегодня исполнялось двадцать лет, наверное, стоило устроить
нечто значительное или хотя бы вдохновляющее, но какое празднество можно закатить в тюрьме?

Вообще, если быть до конца честной, я не сидела в тюрьме; это скорее напоминало детский сад под стражей. Я предпочитала называть ее тюрьмой «Марты Стюарт». Знаете, такое место, в которым ты заперт, но не до конца? Я находилась в исправительной колонии общего режима, запрятанной в глуби темных лесов Иллинойса. По крайней мере, я думала, что все еще была в Иллинойсе - за последние годы мое местонахождение перестало меня волновать. Единственным предметом, отделявшим нас от настоящего мира, был забор. Тоже не особо устрашающий с виду.

- Можно пойти почитать, - предложила я себе, надеясь, что никто не подслушивает. - Нет, ты вечно читаешь. Это все, чем ты занимаешься.

Что бы я делала, если бы не сидела в тюрьме? Уверена, Чарли бы провернул какой-нибудь чудаковатый отцовский поступок в попытке продемонстрировать, как обо мне заботится, а я бы в ответ крепко его обняла. Это было базовой традицией. Или, может, он бы спалил яичницу, пока готовил мне праздничный завтрак. Рене бы запланировала чрезмерно роскошную вечеринку, которая бы так и не осуществилась, потому что мама бы отвлеклась еще в середине подготовки. В итоге, мы бы просто лопали пиццу, но все равно веселились.

В прошлом году день моего девятнадцатилетия стал первым днем моего заключения.

Слушания длились четыре месяца, и, наверное, это было самым худшим опытом моей жизни. Мне столько всего хотелось рассказать, но я не могла. Меня протащили по всем инстанциям, и неважно, как сильно я взывала к своей невиновности, не было ничего, что я могла сделать. Дженкс - адвокат, которого мне предоставил Карлайл - был гениален. Он работал не покладая рук, но, думаю, моя вина была доказана задолго до решения суда. Не то чтобы я шла в тюрьму за убийство – у них имелись только факты мелких безобидных проступков, но они все равно набили срок.

Меня осудили на два года за нелегальные ставки и рэкет. Я едва знала, что это значит. Во время слушаний сыпалось множество непонятных слов, а после окончания я просто осталась сидеть там в прострации. Еще когда шло расследование, ко мне пришло болезненно-ясное понимание, что меня не отпустят. Джейкоб гребаный Блэк пер вперед как паровоз, упиваясь чувством собственной власти с момента моего ареста. Ох, если б я могла сбить ухмылку с его лица. Никто особо не верил, что я была способна на все те преступления, которые мне приписывали, но дело вел жестоконравственный судья, который – как я позже узнала – в основном работал над пресечением преступности среди несовершеннолетних. С какого-то перепугу он принял меня за отталкивающий субъект и решил превратить меня в показательный случай, чтобы другим неповадно было.

Два сучьих года за незаконные ставки и рэкет. Если бы я была старше, получила бы больше.

Дженкс, вообще-то, значительно снизил приговор, но срок-то все равно пришлось отсиживать.

Во время расследования я балансировала на очень тонкой грани – вопрос был в том, сколько информации можно было открыть, не навредив Калленам. Надо было послать их всех и выкарабкаться самой, но это бы все равно не сработало. Как я и говорила, судья с Блэком вышли на охоту за моей кровью. Никакие мои слова не могли изменить их решения, но, может, сделав признание, я бы почувствовала себя намного лучше?

Если верить Эмметту, это все развязалось из-за Эдварда. Вот кого хотел заполучить Джейкоб, а я была разменной монетой. Они ждали, что он прибежит за мной, и когда он поступил иначе, они совершенно растерялись и не знали, что делать дальше. В итоге, видимо, предпочли засадить меня, раз уж я была в зоне досягаемости.

И от меня отвернулись все. Почти все. Конечно, Карлайл платил Дженксу, и вcе Каллены со стоическими лицами просидели на всех моих слушаниях, но какой в этом толк, если я все равно сижу здесь? Чарли, едва прознав про все это дерьмо, попроклинал меня по телефону, а потом явился в Чикаго, чтобы поорать на меня самолично. Чтобы вытащить меня, он пытался использовать какие-то свои связи, но все без толку. Ну зато хотя бы побыл рядом со мной пару недель.

Предприняв все, что только было в его силах, Чрали вернулся к своей жизни в Форксе, а я осталась здесь. Я уже год не разговаривала с мамой - даже не знаю, почему. Она просто не звонила мне, а я ей.

В принципе я не винила родителей за чувство стыда, ведь моими фото пестрели все газеты, а о моем аресте даже пару раз упомянули в новостях. Чего они не понимали – того, что я не сделала ничего плохого. Да, мой парень был замешан в криминале и, наверное, я знала больше, чем должна была, но это же совсем другое дело. Все обвинения против меня были сфальсифицированы. Мне кажется, все это знали.

Как ни удивительно, ничто из этого меня не трогало. Я могла смириться с тем, что меня отвергнут все мои знакомые, но больше всего тревожило, что рядом не было того единственного, кого я хотела видеть.

Эдвард уехал. Он бросил меня тут. Я знала причины – Карлайл мне их объяснил – но это все равно ранило. Почему он за меня не боролся? Неужели совсем ничего не мог сделать? Неужели не было плана на такой случай? Как он мог меня тут оставить? Как жаль, что я не вела себя умнее. Я чувствовала себя маленькой наивной девочкой, которая как какая-то самоотверженная тугодумная дурочка позволила осудить себя ни за что.

Я не разговаривала с Эдвардом, за целый год я не получала от него никаких известий, и мое сердце болело каждый день. Я его любила, я не могла убить это чувство, но хотела возненавидеть его всей душой. Хотела прокричать ему в лицо кучу обвинений и просто разорвать ему глотку, вот только найти бы для начала.

- Белла, тебе парочка подарков, - кто-то заглянул в мою комнату.

- Да? – я поднялась со стула.

- Конечно, С Днем Рождения, - женщина передала мне упакованные коробочки. Я не знала ее имени, знала только, что ее камера была напротив. За прошедший год я не утруждала себя поиском друзей.

- Спасибо, - я присела на кровать и принялась рассматривать подарки. Они все были слегка приоткрыты после проверки в почтовом отделе. – Я так понимаю, проверка прошла успешно?

- Еще бы, - она улыбнулась. – Кто-то мне сказал принести их сюда, раз уж я все равно возвращалась.

- Ну, спасибо.

- Всегда пожалуйста.

Я еще раз смерила взглядом подарки на кровати, совершенно не желая их открывать – я уже ненавидела этот день, и они бы никак его не улучшили.

К счастью, я не была полностью одинока. Меня наведывали Каллены – Эсме составила расписание, чтобы все знали, когда кто должен приезжать. Им приходилось посещать меня по очереди, но даже эти пятиминутные встречи были лучше чем ничего. Каждый раз разговаривая с Карлайлом, я спрашивала, как поживает Эдвард. Он ни разу не ответил, и неважно, как сильно я старалась вытянуть из него информацию. Я даже начала сомневаться, знает ли он, где пребывал его сын в данный момент. Буря еще не до конца успокоилась.

Блэк не оставлял попыток найти его, а я не могла понять, почему Эдвард просто не вернется домой.

Он был нужен мне здесь. Как бы я его не ненавидела, как бы из-за него не рыдала, мне все равно хотелось быть с ним.

Что за бесхребетное создание.

Я аккуратно переставила подарки на крохотный столик моей маленькой обители, после чего улеглась на кровать и принялась рассматривать потолок.

Неосознанно я спустила руку вниз и погладила теперь уже плоский живот. У него даже не было шанса округлиться. По щеке покатилась слеза, и я гневно ее вытерла. Я пообещала себе, что больше не стану из-за этого слезы лить.

Я потеряла ребенка. Мне не удалось даже подержать на руках свою маленькую девочку или мальчика, и с тех пор мне казалось, что часть меня навсегда потеряна. Теперь их стало две: Эдвард и наш ребенок.

Это произошло спустя месяц после моего ареста. Я проснулась ночью от стреляющей боли внизу живота, а через секунду заметила, что истекаю кровью. Врачи сообщили, что произошел выкидыш.

Я ревела, не переставая, даже есть не могла, совершенно ничего не чувствовала. Никто не мог мне объяснить причины. Доктор просто сказал: «Такое иногда случается».

Может, из-за стресса или того, что я не уделяла себе достаточного внимания? Я не знала точно, и мысль о том, что я потеряла ребенка, все еще отзывалась болью. Было странно любить так кого-то, кого никогда не встречал. Хотя, уверена, некоторые женщины переживали вещи похуже, поэтому я старалась найти хоть какие-то положительные моменты. Много времени и много долгих ночей ушло на раздумья и, в конце концов, понимание того, что просто иногда с хорошими людьми случаются плохие вещи.

Когда меня только арестовали, провели осмотр. Как только врачи узнали о беременности, я умоляла их ничего не рассказывать. В файл внесли сведения о том, что я вынашиваю ребенка, и, может быть, Карлайл знал об этом, но он никогда меня об этом не спрашивал. Вообще-то, все вполне мило отнеслись к ситуации и старались следить за моим состоянием, но ничего не помогло.

Я потеряла ребенка на сроке в три с половиной месяца. Кроме врачей, Эдварда и меня, никто не знал о беременности. Иногда мне начинало казаться, что это к лучшему. Не стоит Эсме рыдать из-за того, что она потеряла своего первого внука, да и мне не хотелось никому ничего объяснять.

Почему я не открыла свой драгоценный секрет? Мне было стыдно и позорно. Я чувствовала себя неудачницей, а если учесть еще и арест, я не видела необходимости напрягать кого-то еще большей драмой. Я знаю, это было глупо, но мой язык просто не желал говорить. В каком-то смысле, я понимала, что все заслуживают знать об этом. Уверена, они бы хотели узнать все, но что я могла им сейчас сказать? Было слишком поздно.

Даже не имело значения, что я теперь скажу, потому что тема была крайне спорной. Я даже Дженксу не рассказала, когда он составлял мое дело.

Зато, полагаю, Эдвард добился желаемого. Ребенка нет, а значит, нет и споров. И что бы я вообще сделала? Я, правда, думала, что рожу и выращу ребенка в тюрьме? И все равно было больно. Не проходило ни дня, чтобы я не думала о своем не родившемся малыше.

За прошлый год частыми бессонными ночами я думала о том, что бы сделала в тот последний день, если бы меня не арестовали. Теперь, оглядываясь в прошлое, я понимала, как глупо с моей стороны смотрелись попытки изменить мысли Эдварда насчет ребенка. Он не хотел его, я это прекрасно знала. Для меня единственным вариантом было его оставить. Я бы пошла обратно в пентхаус, залупила ему по яйцам и собрала бы вещи. Многие отнесутся скептически - ведь легче сказать, чем сделать - но я бы правда ушла ради своего ребенка.

Я снова вытерла слезы.

- Хватит, Белла, - я присела на кровати и помотала головой, стараясь прочистить мысли.

Календарь на стене насмешливо смотрел на меня. Наверное, стоило отсчитывать дни до дня освобождения из этого места. Оно не казалось адом или чем-то в этом роде, но тут было просто невыносимо скучно. В буквальном смысле было нечего делать. Я сидела в тюрьме для преступников, которые бы и мухи не обидели, поэтому никто не чувствовал необходимости держать нас под строгим надзором. Женщина в противоположной от меня камере была осуждена за то, что присвоила деньги своего босса. А ей было восемьдесят – кто вообще знал, сколько она еще протянет.

Дни тянулись неимоверно медленно, а ночи казались слишком короткими. Мне хотелось продолжать дремать и видеть сны, но как только начинало светать, я вскакивала и не могла снова заснуть. Я читала и даже пыталась заняться творчеством, чтобы хоть чем-то занять ум. В остальном, я вела себя тихо и едва произносила лишнее слово.

Всего-то восемь месяцев впереди.

- Белла, тут еще подарки, - кто-то постучал по моей двери. На этот раз кем-то оказался парень из почтового отделения.

- Правда? Что на этот раз?

- Розы. Я только хотел узнать, стоит ли оставить их, раз уж сегодня твой день рождения и все такое.

- От кого? – спросила я, хотя заранее знала ответ.

- Я не знаю. Там не было записок. Так ты возьмешь?

Розы. Провались они пропадом.

Даже не разговаривая со мной целый год, Эдвард все равно находил способы контактировать со мной. Его тупые, долбанные цветочки продолжали прибывать каким-то таинственным способом, без записки или адреса отправителя. Это всегда были красные розы – и никак иначе. Они появлялись словно из воздуха. Обычно я не хотела забирать их. В тех редких случаях, когда чувствовала себя достаточно счастливой, я только нюхала лепестки, прежде чем выбросить букет.

Он решил, что сможет купить меня этими цветами? Дерьмо собачье. Хотя, в какой-то степени, это доказывало, что он все еще обо мне думал. Если бы я только могла выкинуть его из своих мыслей, тогда смогла бы отпустить свою досаду. Но его хватка на мне была нерушима. При этом мне все равно не нравились его подачки.

- Сколько их там? – вздохнула я.

- До ужаса много, - хмыкнул он.

- Можно мне один?

- Один букет?

- Нет, один цветок, - я поднялась с кровати и прошла к двери. Там выудила цветок из вазы, которую он держал.

- Что нам с ними делать?

- Делайте, что хотите, - я понюхала розу, источавшую пронзительно-сладкий, но успокаивающий аромат. Не удалось сдержать улыбку.

Это его способ извиниться? Может быть. Я была готова его простить? Скорее всего, нет.

Мне присылали по букету роз раз в неделю, иногда чаще. Все они приходили анонимно, но я знала, от кого они. Догадаться было не сложно – если только попытаться чуть сильнее, можно даже почувствовать его запах на цветах. Хотя, может, я свихнулась, раз такие мысли мне казались логичными.

Какая ирония, за последние годы каждый мой день рождения крутился вокруг Эдварда. Я впервые встретила его на свое восемнадцатилетние, в девятнадцать меня швырнули в тюрьму из-за него, а теперь, в двадцать, я получаю от него розы.

С Днем Рождения, Белла.

Следующая неделя тянулась как обычно - медленно и уныло.

Роза высыхала на моем подоконнике – я собиралась ее сохранить. Не знаю, зачем, просто чувствовала необходимость иметь при себе что-то, что доказывало его заботу обо мне. Если не его слова, то действия. Конечно, то, что я отправилась в тюрьму за Эдварда, не сравнить с какой-то розой, но эти маленькие жесты многое для меня значили.

Хотя я все равно сердилась. И решила, что если когда-нибудь снова увижу этого мужчину, изобью его до смерти.

Если честно, я пыталась не думать о своем будущем, когда меня отсюда выпустят. Чарли, скорее всего, не примет меня обратно, а денег на учебу нет. Рене - тоже не вариант. Я даже не была уверена, что она в курсе происходящего. Я с ней совсем не разговаривала, сомневаюсь, что Чарли ей что-то разъяснил. Также я не хотела напрашиваться к Карлайлу. Каждый раз, посещая меня, он старательно извинялся, что не смог сделать больше. Я его не винила. Как только меня арестовали, у него были связаны руки. Он не был всесильным. Он работал без передыху, чтобы замять мой приговор, но мое будущее было решено. Он сделал то, что должен был сделать для своей семьи. И он включал меня в этот узкий круг - он повторял мне это все время. Я была благодарна, что, по крайней мере, он помогал мне пройти через это.

Сегодняшний день проходил так же, как остальные. Я сидела на кровати с потрепанной корпией «Джейн Эйр» в руках, когда в дверь слабо постучали.

- Белла, к тебе гости, - сообщил охранник.

Я соскользнула с кровати и пересекла комнату. Вышла в коридор, стараясь припомнить, не должен ли был кто-то приехать из Калленов. Меня провели в комнату встреч, в которой стояли только круглые столы со стульями, и, присев, принялась ждать.

Прошло около пяти минут, и я задумалась, стоит ли оставаться там или лучше уйти.

- Привет, Белла, - произнес низкий бас позади.

- Прошу, не говори, что приехал посыпать солью мои раны.

Эмбри Колл уселся передо мной и одернул пиджак. Что-то в его лице выглядело иначе. Он
казался... постаревшим и вымотанным.

- У меня была причина приехать.

- Мне нечего тебе сказать, - я повернула голову вбок.

Во время ареста и последующих слушаний я отказывалась говорить с Джейкобом Блэком. Не хотела доставлять ему удовольствия тем, что он засадит меня за решетку. Поэтому разговаривала только с Эмбри, и между нами установилось что-то вроде взаимной ненависти. Которая никак мне не помогла.

Он, как и все, выехал на этом деле. Даже Блэк получил гребаное повышение.

- Белла, я знаю, что ты считаешь меня козлом, но я просто делал свою работу, - сурово заметил Эмбри.

- Ты не лучше любого преступника, - тихо прошептала я. – Грязный коп, точно как Джейкоб.

- Не смей сравнивать меня с ним, - прошипел он. – Мне нравится этот парень, но его методы работы сомнительны. Я же следую букве закона.

- Зачем ты приехал? Просто оставь меня в покое и дай досидеть свой срок.

- Я привез плохие новости, - он вздохнул и вытянул из кармана пакет. Чуть помедлив, он подтолкнул его в мою сторону.

- Что это?

- Открой, - посоветовал он.

Я злобно сверлила его взглядом с секунду, прежде чем схватить небольшой сверток и заглянуть внутрь. Чуть сверкнуло серебро, и я вытянула на свет огромные часы, которые мгновенно узнала.

Единственные часы, которые Эдвард когда-либо надевал, – небольшое напоминание о том, что меня лишили его на год.

- Как ... ты где их взял? – запнулась я.

- Прежде чем объяснить что-то еще, я должен убедиться, что ты понимаешь, что я пытался помочь, как только мог...

- Ты о чем говоришь?

- На прошлой неделе прошел слушок, что Эдвард возвращается в страну.

Сердце начало бешено стучать, в голову хлынули все не дождавшиеся ответа вопросы.

- Стоп, где он был? – спросила я, едва различая свой голос.

- Я не знаю. Меня проинформировали о том, что он возвращается ... за тобой.

- За мной?

- Из того, что мне удалось наскрести, – он хотел прорваться к тебе или совершить что-то героическое вроде этого. Кто знает, что за мысли роились в голове этого человека. Наверное, он все еще бесился от того, как сложилась ситуация, и хотел сражаться за тебя. Вот что мне известно.

- Ну так где он? Что случилось?

Эмбри мрачно выдохнул.

- Произошло... произошла стычка на подъезде к городу. Он попал в засаду.

- В смысле? Я запуталась.

- Началась перестрелка. Там была полиция, люди Аро, люди Шинобу. Практически все в пятнадцатимильном радиусе, у кого было оружие, поджидали его.

Теперь мое сердцебиение обратилось в паническое бегство.

- Пожалуйста, скажи, что он в порядке, - с надеждой попросила я.

- Белла, ты же знаешь Эдварда. Когда ему угрожают, он вытаскивает пушку и как бульдозер прет напролом. Он не мог противостоять всем... он не справился.

- Что, нахрен, это значит?

- Он не справился, - повторил Эмбри. – Поймал несколько пуль в голову и грудь.

Во рту пересохло, а в ушах пульсировало так, будто по голове били отбойным молотком.

- Я... я не понимаю. Что это значит? – спросила я.

- Он мертв, Белла, - подтвердил Эмбри Колл. – Эдвард мертв.

Эдвард Каллен – мой Эдвард Каллен – не мог умереть. Это было невозможно. Ни разу не помнила его в слабом состоянии. Даже когда мы разбирались с его сердечным приступом, он не был настолько обессилен. Я не могла поверить в это.

- Нет, это невозможно. Вы ошиблись где-то, ребятки. Там другой парень. Эдвард не может умереть,

- голос надломился. – Вы ошиблись.

- Я видел его своими собственными глазами. Я там был.

- Ты его убил, - метнувшись через стол, я собиралась отвесить Эмбри пощечину.

Он остановил мою руку крепкой хваткой.

- Я собирался задержать его. Ты можешь не верить, но он нужен был мне живым.

- Вы с Джейкобом все это время работали в паре. Я тебе не верю.

- Я уже говорил, что долгое время не работал с Джейкобом. С того момента, как тебе вынесли приговор.

- Ты врешь. Я знаю, это так.

- Белла, я пришел рассказать тебе, пока ты не услышала от кого-то другого.

- Я не верю тебе, - я подорвалась с сиденья и выбежала из комнаты, прежде чем могла заплакать перед этим лжецом Эмбри Коллом.

Я успела проделать полпути назад, прежде чем опереться на стену и сползти на пол. Все тело сотрясало рыданиями.

Как бы мне ни хотелось сомневаться во всем, что мне рассказали, я знала, что это было правдой. Я чувствовала это и никак не могла объяснить, что происходило с моим телом. Внезапно мне начало
казаться, будто я начинаю испаряться.

Не важно, что Эдварда не было «рядом», мне просто нужно было знать, что с ним все в порядке.

Казалось, из-под моих ног выбили землю, и я забыла, как дышать. Он умер? Что-то подсказывало, что так и было, а я просто не знала, как с этим справиться. Хотелось кричать, хотелось плакать, сломать что-нибудь и... это все по-настоящему могло быть правдой?

Эдвард мертв.

Сама мысль казалась неправильной. Где-то внутри я чувствовала, как что-то тянет за последнюю нить моего спокойствия.

Я покончила с попытками сдержать всхлипывания и просто позволила им полностью себя поглотить.
Без промедления меня обхватили чьи-то теплые руки. Я хотела отпихнуть их в сторону, но не хватило сил и на это.

- Мне жаль, Белла. Никогда не хотел, чтобы ты через это прошла, - впервые с тех пор, как я встретила Эмбри, его голос звучал успокаивающе.

Кажется, я потеряла сознание, не уверена. Знала только то, что проснулась следующим утром в своей кровати.

Вся ложь была оправдана, когда я получила утреннюю газету. Переднюю страницу украшал огромный заголовок о том, что труп Эдварда Каллена был обнаружен на окраине Чикаго после "невероятного происшествия". Внутри были интервью и фотографии и полицейские отчеты и ... это все было правдой.

Автор: johnnyboy7

Всем приятного прочтения!
Ждём вши комментарии здесь и на форуме.
Благодарим нашего переводчика Вику (Inara), за её огромный труд и грамотный перевод!
Говорим спасибо нашему редактору Дашке (Leonarda_Ria).
Нас ждёт ещё один эпилог и с первой частью мы заканчиваем.
Очень ждём ваши отзывы.