BELLA POV


Меряя шагами пол ванной комнаты, я пыталась не поддаваться пессимизму и панике, но в голове проносилось столько мыслей одновременно, что у меня началась головная боль.

Мы должны ехать домой?

Что означало «домой»? Дом был здесь, на этом острове, с Эдвардом и Алеком. Я больше не знала, как жить в реальном мире. Он казался слишком большим – после той свободы, которую мы познали здесь.

Прошло несколько часов с того момента, как всё раскрылось и перестало быть тайной.

Впервые, выпустив пулю, я попала в настоящего живого человека, и это было… странно. Разве я не должна была испытывать хоть какое-то сожаление или раскаяние? Именно это меня больше всего и пугало. Я не чувствовала ничего. Я только что, возможно, убила человека, а моей единственной реакцией на это было оцепенение в теле. Да, был испуг, но в основном за себя: что это для меня означает? Может, мне после этого нужна психотерапия или что-то вроде того.

А потом этот телефонный звонок; мелочь, казалось бы, но мелочь, изменившая всё. И эта перемена была для меня, для всех нас, полнейшей неожиданностью. Мы не были к этому готовы.

Конечно, мы не могли не уехать; уж это-то я понимала. Но домой, обратно в Чикаго? Ну ладно бы за границу, в какую-нибудь азиатскую страну или, допустим, в горную местность, где нас никто не смог бы найти. Но Чикаго? Такого варианта у меня и в мыслях не было. В ближайшие лет десять на это не было ни шанса, полагала я. И полностью с этим смирилась. А теперь я не знала, что делать.

Но прежде, чем приземлиться в аэропорту О’Хара, нам ещё следовало сделать кое-что в Италии. Николя был мёртв. Это звучало странно и невероятно, но всё же было правдой. Его убили. Эдвард и я всё ещё не поговорили об этом. Целый день он сидел в библиотеке, и я не осмеливалась беспокоить его там.

На похоронах будут все: Элис, Роуз, Эмметт, Джаспер, Карлайл, Эсме. Что мне говорить? Как вести себя? А ведь мне ещё и со своими родителями объясняться придётся. Чарли меня, вероятно, просто убьёт, а Рене будет орать до посинения – своего или моего. Ничего хорошего от них ждать не приходилось.

Ещё больше меня беспокоило то, как справится Эдвард, внезапно оказавшись выкинутым в новый, совершенно отличный от этого, мир. Здесь ему жилось лучше. Он был спокойным, здоровым и… живым.

Перебравшись через разбитый комод, всё ещё перекрывавший вход, в ванную вошёл Алек. Я не побеспокоилась о том, чтобы привести дом в порядок. Мы покидали его, какой смысл? Эдвард упомянул, что у Карлайла есть люди, которые подчистят тут всё, как только мы уедем.

– Ну что за дерьмо. – Алек пнул ногой стену. – Я туда не вернусь.

– Вернёшься, – строго сказала я.

– Нет. Я, чёрт возьми, остаюсь здесь, и в колледж поступлю здесь, и буду…

– Похоже, что выбора у тебя нет, – перебила его я. – Ты не можешь остаться здесь один, без нас.

– Тебе, что, так уж домой хочется?

– Конечно, неплохо было бы остаться тут ещё на пару лет, но мы же знали, что это случится. – Я поняла, что произношу нечто абсолютно противоположное моим же собственным чувствам и мыслям, но постаралась это скрыть.

– Да нам в Чикаго делать нечего, никто нас там не ждёт. – Он запрыгнул на столешницу. – Ну вот чем мы там, по-твоему, займёмся?

– Я не знаю. Карлайл для вас что-нибудь сообразит. – Я начала вытаскивать вещи из шкафчиков в ванной, просто чтобы чем-то себя занять. Много багажа мы с собой взять не могли, да и была-то на самом деле всего пара-тройка вещей, которые хотелось бы прихватить с собой, просто на память.

– Ну, а ты сама? Что будешь делать?

– Я буду там, где Эдвард.

– Это я понимаю, но зачем тебе возвращаться в Чикаго? Ты разве не хочешь поехать обратно в Форкс?

– Не для того, чтобы жить там. Съезжу проведать Чарли. – Я пожала плечами.

Алек упорно продолжал пинать ногой шкафчики, и я понимала, что он хочет что-то сказать.

– Я не думал, что это случится так скоро. Не знаю, что я скажу Ма или… кому там ещё. Мы их увидим на похоронах?

– Я бы исходила из того, что увидим.

– И что потом?

– Точно не знаю, – честно ответила я.

Пару минут мы сидели в молчании. Снаружи начался дождь, и стук его капель по крыше дома вновь пробудил к жизни мою головную боль.

– Я… просто… – начал Алек, но прикусил язык.

– Что?

– Ничего. – Он покачал головой.

– Нет уж, скажи мне.

– Ну, вы с Эдвардом уже три года прожили вместе, и это не считая тех двух лет, что провели врозь. Вы никогда не расставались по своей воле. Ты была в тюрьме, и он тебя ждал, Белла. У него не было никого за эти два года, он дожидался тебя. Ребята, ваша любовь сильнее, чем у людей, знавших друг друга всю жизнь. – Он помолчал. – В таких случаях люди обычно уже вступают в брак, разве нет?

«Вступают в брак». От этих простых слов сердце в моей груди слегка дрогнуло. С тех пор, как я приехала сюда, мы практически не говорили на эту тему. Конечно, я хотела этого, и хотела именно с Эдвардом, но мы это никогда не обсуждали.

– Наверное. Может быть. – Я пожала плечами, словно мне было всё равно. – А что? Он что-то такое сказал?

–Нет, и это, на мой взгляд, просто глупо. Он любит тебя, ты – его. Поженились бы уже нахер что ли.

– Ты же знаешь своего брата, – вздохнула я.

– Ты сама-то замуж хочешь?

– Да. – Я повесила голову. – Но я не хочу принуждать его.

– Белла, тебе ли не знать, что если Эдварда не принуждать, он ничего не сделает. Ему необходим мощный пинок по яйцам.

Слушая Алека, я начала представлять свою жизнь в качестве жены. Будет ли она чем-то отличаться от того, что есть у нас сейчас? Мы живём вместе, у нас общий дом, мы разделяем жизнь друг друга.

Эдвард мог бы возразить, что официально заключённый брак – это всего лишь клочок бумаги, который на самом деле ничего не значит. Ну, а для меня он кое-что значит, будь он проклят!

До каких, интересно, пор мне оставаться в статусе его подружки? Да, разумеется, я знаю, наши отношения достигли более высокого уровня, а наша связь прочнее, чем у многих пар в законном браке. Но всё же я хочу, чтобы в данной картине присутствовал и этот финальный штрих тоже. Никто из нас не вечен. Я только что стреляла в кого-то, и он умер от пули, пущенной в его тело с моей руки. Нас атаковали прямо в нашем собственном доме. Понятия смертности и времени перестали быть чем-то неопределённым; теперь, когда реальный мир надвигается на нас вплотную, они означают для меня нечто большее.

Внезапно я разозлилась. Ну что не так с Эдвардом?

– Я с ним поговорю, – сердито бросила я. Я быстро перешагнула через разломанный комод, стараясь не замечать луж крови, подсыхавших на полу нашей спальни. Вонь стояла ужасная.

Когда я добралась до библиотеки, свет в ней не горел, но Эдвард был там – сидел за столом и бился об него лбом. Я позволила ему позаниматься этим ещё немного, а затем негромко прочистила горло. Я собиралась обсудить это осторожно, без излишней спешки и категоричности, а не то он вообще ничего не захочет слушать.

Но у меня был рычаг давления на него. Если Эдвард хочет, чтобы я ехала с ним, он должен пообещать мне будущее.

– Как дела? – задала я дурацкий вопрос.

– Не знаю, что со мной не так, но я чувствую себя… взволнованным тем, что возвращаюсь. Хотя и чувствую, что мне, возможно, нужно для этого больше времени.

– Ты знал, что это случится. Мы все знали, что однажды это случится.

– Но не сегодня, – простонал он. – Это слишком рано. Я даже не знаю, могу ли въехать в страну незамеченным.

– Может быть и нет. – Присмотревшись к нему повнимательнее, я заметила, что его тело уже изменилось: оно было напряжённым и неподвижно застывшим, почти как каменная статуя.

– Карлайл сказал, что решает эту проблему, но в прошлом я излишне доверял этому человеку. Мне надо знать, каковы его планы. Могу тебе с уверенностью сказать – там явно нечто большее, чем он озвучил по телефону.

– Он знает, что делает, – уверила я его.

– И потом, что я должен буду сказать Эсме или своим братьям? Это добром не кончится.

– Может быть и нет, – теми же словами ответила я. – Ммм, нам надо поговорить.

Я села на стул, стоявший около стола.

Он поднял голову.

– Я думал, мы сейчас именно этим и занимались?

– Знаю, раньше я говорила, что вернусь обратно вместе с тобой, но теперь я не думаю, что сделаю это, – произнесла я решительным тоном, невероятно спокойно и, как казалось со стороны, без малейших колебаний.

Осознав, чтó именно я только что сказала, Эдвард пару раз моргнул, но ответил далеко не сразу.

Ему потребовалась как минимум целая минута, чтобы сформулировать ответ.

– Ладно. Куда ты поедешь?

– Не знаю. Поживу с Чарли или съезжу маму навещу. Мне нравится во Флориде.

– Так… это насовсем, что ли?

– Возможно. – Я прикусила губу.

– Я не хочу, чтобы ты ехала во Флориду. – Эдвард поднял бровь и заговорил более уверенно. – Я хочу, чтобы ты осталась со мной.

– И как долго? – спросила я, переходя к сути разговора.

– Что?

– Как долго ты хочешь, чтобы я оставалась с тобой?

– Всегда, – сказал он, явно растерянный.

– Всегда для нас не существует, Эдвард. Мы не вечны.

– Ты очень мрачно рассуждаешь сегодня. Чем это вызвано? – Он откинулся на спинку своего стула.

– Всего лишь тем фактом, что я кого-то подстрелила. Сегодня утром, когда те парни громили наш дом, я вдруг поняла, что ты можешь умереть в любую секунду. Ну, или я, к примеру. – Остановив себя, я умолкла.

– Ты о чём сейчас говоришь?

– Эдвард, я с тобой не поеду. Ну что у меня будет, если я вернусь в Чикаго?

– Жизнь… со мной. – Глядя на меня искоса, он прищурил глаза – подозрительно, почти сердито.

– Жизнь в качестве твоей подружки, – констатировала я. – Я последовала за тобой сюда, и я сказала, что останусь. Я осталась, и что теперь? Мы возвращаемся, можно сказать, на прежнии позиции. Ничего не изменилось. Назови мне хоть одну хорошую причину, почему я должна возвращаться вместе с тобой. – Я осознавала, что разговариваю в данный момент как настоящая стерва, но разговор давно назрел и дальше его откладывать смысла не было.

Спасибо тебе, Алек!

Эдвард не был дураком и быстро понял, что именно стоит между строк невысказанным.

– Это, что же, такой способ захомутать меня? – спросил он, и голос его взлетел на октаву, наполнившись изумлённой неприязнью. – Это же брачный шантаж, нет?

– Это ультиматум, – сформулировала я более корректно. – Я не вернусь с тобой в Чикаго, пока не получу от тебя некоторых обещаний. Я не могу числиться твоей подружкой аж до тех самых пор, пока смерть не разлучит нас.

– После всего, через что мы прошли, ты принуждаешь меня к браку? Ты не вернёшься со мной в Чикаго, если мы не поженимся? – В его глазах полыхнуло пламя, но я не отступила.

– У меня не было ни необходимости, ни потребности тебя захомутать, как ты красноречиво изволил выразиться. Я ждала, что ты предпримешь определённый шаг относительно нашего будущего.

– Тебе нужен клочок бумаги, который подтверждал бы наши отношения?

– Да, – коротко сказала я. – Мне нужен клочок бумаги.

– В таком случае ты подходишь к делу абсолютно не с того конца. – Он сжал челюсти.

– А с какого мне, по-твоему, конца подходить, Эдвард? Мне не на что надеяться; если я туда вернусь, у меня нет будущего. Зачем мне возвращаться?

– Ты ни разу не поднимала эту тему. Никогда не говорила, что брак – твоя цель.

Согласна, я сама была виновата. Я просто предполагала, что однажды это случится, и думала, что он мыслит так же, как я. Но, очевидно, я ошибалась. Неужели я действительно могла бы сделать всё то, чем сейчас пригрозила, если б Эдвард отказался? Я не рискнула додумать эту мысль до конца.

Я заговорила более спокойно.

– Просто я поняла, что мы не сможем оставаться на этом острове до конца наших дней, и не хочу спустя два года возвращаться туда, откуда уехала, ни с чем. И я, и ты – мы оба знаем, что в Чикаго всё будет далеко не так просто, как было здесь.

Этого Эдвард отрицать никак не мог.

– Я люблю тебя и хочу быть твоей женой, – сказала я прямо. – Прости, если это не то, чего хочешь ты, но в таком случае у нас нет будущего, и я не собираюсь больше терять с тобой время.

Я сама удивилась собственной храбрости. Никогда раньше я так не разговаривала с Эдвардом – не брала на себя инициативу, не говорила о том, что хочу стать его женой.

– Значит, ты считаешь, что всё это время было потеряно впустую? – Он проглотил огромный комок в горле.

– Я сказала не это.

– Нет, это. – Он наклонился к столу. С минуту поворчав что-то сквозь зубы, он с грохотом открыл один из ящичков.

Некоторое время Эдвард что-то вертел в руках, а затем посмотрел на меня своими зелеными глазами – теми глазами, которые я так любила. Он аккуратно положил перед собой на стол маленькую бархатную коробочку, а затем передвинул её ко мне и встал со стула.

– Всё, что от тебя требовалось, Белла, это подождать.

И стремительно покинул комнату, оставив меня в состоянии сдувшегося воздушного шара – один на один с моим унижением и впустую растраченным запалом.

Я знала, что лежит в этой коробочке, даже не открывая её. Всем своим видом она вопила об этом. А ещё о том, что моя глупость гарантированно не будет забыта никогда. Я не жалела о том, что сказала Эдварду – это должно было быть сказано. А вот хотела ли я сказать ему об этом как-нибудь иначе? Да.

Сдерживая невольную дрожь в пальцах, я дотянулась до коробочки и открыла её.

Бриллиант квадратной формы был довольно большим, но в остальном кольцо выглядело простым и неброским. В ободок, сделанный из блестящего, холодного, очень красивого серебра, были точками вкраплены бриллианты меньшего размера, которые сверкали даже несмотря на то, что в комнате было почти темно.

Я вынула кольцо и стала его рассматривать, моё сердце гулко стучало. Как давно он его приобрёл?

Почему не отдавал мне?

Положив кольцо в коробочку, я взяла её с собой и отправилась на поиски Эдварда. Алек, отмывавший каменные ступени, подсказал, не поднимая головы:

– Он в баре.

Я отправилась в противоположную часть дома, где Эдвард хранил свои запасы спиртного. Под них была отведена целая комната, где можно было найти самые разнообразные напитки практически из любой страны мира. Во время ранней утренней атаки эта комната не пострадала и теперь казалась случайно уцелевшим осколком давным-давно прошедшей жизни.

Стоя ко мне спиной, Эдвард наливал в стакан какой-то темно-желтый напиток. Жидкость наполняла стакан, заставляя кубики льда позвякивать, сталкиваясь. Всё ещё не замечая меня, он сделал медленный глоток.

Я тихонько вошла и почти бесшумно приблизилась к нему.

– Я купил это на твой последний день рождения. Я не знал, когда именно отдам его тебе, но оно у меня было. – Он вздохнул.

– Оно прекрасно.

– О цене не спрашивай, не скажу.

– Почему ты ни словом не упоминал об этом?

– Я боялся, – признался он. Это было абсолютно не похоже на Эдварда. Насколько я помнила, до сегодняшнего дня эти слова срывались с его языка всего один раз.

– Чего же? – Я встала перед ним, преградив ему путь к бару. – Скажи мне.

– Я знаю лишь один успешный брак – у своих родителей, но даже у них бывали проблемы. В их мире нелегко быть вместе, но им это удалось. Я не такой зрелый человек, как Карлайл. Я бы не смог дать тебе такую жизнь, какую он подарил моей матери.

Эдвард опустил голову, но я подняла её, чтобы видеть его лицо.

– Ты хочешь создать со мной семью?

– Да, я бы хотел попытаться, но я не могу так с тобой поступить. Ты довольствуешься мной по привычке, за неимением лучшего.

– И как это понимать?

– Тебе нужен нормальный парень. Мы оба знаем, что как только я вернусь в Чикаго, то сразу же втянусь в прежнюю жизнь. Поезжай обратно в Форкс. Найди себе кого-нибудь получше. – Он взял у меня из рук коробочку и положил её себе в карман.

Вот уж что Эдвард умел, так это говорить мне честно всё, что он думает. Он говорил о чувствах не очень много, однако ничего от меня не скрывал. Должно быть, он всерьёз поверил, что я отступлюсь и не стану бороться. Эдвард был крайне самолюбив, а я только что очень больно ударила по его самолюбию.

– Если я попытаюсь быть твоей семьёй, это не будет тем совершенством, которого ты, как я знаю, хочешь и в котором нуждаешься, – с сожалением произнёс он.

– Разве хоть что-то между нами было когда-нибудь похоже на совершенство?

– Это-то верно, но ты в принципе можешь представить меня в роли добропорядочного супруга? Я – нет.

– Разве это чем-то отличается от того, что есть у нас сейчас? Ты был бы отличным мужем… для меня. Для какой-нибудь другой женщины, возможно, и нет, но никакие другие женщины с их мнениями меня не волнуют.

Секунду он обдумывал это, затем сказал:

– Похоже, ты права. Я просто чувствую такую неуверенность. А вдруг, сделав следующий шаг, мы этим всё разрушим.

– Я же не говорю, что нам надо сыграть свадьбу на следующей неделе или даже в ближайшие два-три месяца, но… я хочу, чтобы ты мне это пообещал. Я хочу знать, что таково твоё желание, твоё намерение.

– Оно таково с тех пор, как мы здесь. – В голосе Эдварда прозвучала такая непоколебимая убеждённость, что я вздрогнула. – У нас с тобой должен был родиться ребенок, Белла, и я говорил тебе, что такие вещи как супружество и дети, совершенно не подходят моему стилю жизни, но с тобой… они кажутся более приемлемыми. Я действительно люблю тебя.

Уголки моего рта невольно поползли вверх.

– Это так приятно, – сказала я, не в состоянии найти достойных слов в ответ на те, что он только что произнёс.

– Я дам тебе всё, чего ты хочешь. – Его руки поймали меня в ловушку около бара. – Я действительно хочу жениться на тебе в один прекрасный день. Я говорю это не только для того, чтобы ты вернулась вместе со мной. Это правда.

– Значит, мы сделаем это? – подняв брови, с надеждой спросила я.

– Да. – На его лице появилась совершенно непонятная улыбка. Ничего подобного ей я раньше не видела и не знала, что она означает. – Ты бы хотела быть Изабеллой Каллен?

То, как это прозвучало, отчасти застало меня врасплох.

– Хотела бы, с большим удовольствием.

– Хорошо. – Он поцеловал меня, его жаркие губы недвусмысленно обещали именно то, о чём я умоляла. Когда он, наконец, отпустил меня, моя голова кружилась, а дыхание сбилось.

– Полагаю, мы поговорим об этом подробнее, когда вернёмся домой? – спросила я, предполагая, что в первую очередь нам необходимо будет решить вопросы с его семьёй.

– Домой?

– К нам домой, в Чикаго.

– Именно это я и хотел услышать. Даже не собираюсь спрашивать, на самом ли деле ты думала о том, чтобы уйти от меня. Не хочу знать.

– Тогда я тебе и не скажу никогда. – Я обняла его за шею. – Просто так приятно, когда тебе делают предложение.

– Надеюсь, ты не считаешь, что это было предложение. Я, может, и ублюдок с агрессивно-проблемной психикой, но я, по крайней мере, имею представление о том, как быть романтичным. Иногда. – Он усмехнулся.

– Жду, затаив дыхание. – Я чмокнула его в шею.

Вот так наши споры обычно и происходили. Мы ругались и кричали друг на друга, но через пару минут успокаивались, словно ничего не случилось. Мы всё ещё оставались прежними Эдвардом и Беллой – теми, кто не сомневается в своей любви друг к другу.

– Готова отправиться домой? – спросил он меня.

– Нет, – честно призналась я. – Я бы предпочла остаться здесь. Тут мы были в безопасности.

– Теперь уже нет.

В эту ночь все мы, Алек, Эдвард и я – спали мало. Мы сидели на пляже у ярко пылавшего огня и ели маленькие кусочки мяса, которые готовил для нас Эдвард. Я чувствовала, что нам, возможно, следует поговорить о будущем более подробно, но вместо этого мы просто следили за волнами. Это была наша последняя ночь в раю, последняя ночь свободы.

Всю эту ночь я провела, лежа на груди у Эдварда и прислушиваясь к звукам вокруг себя, в основном к биению его сердца и его дыханию.

К тому времени, как взошло солнце, мы все были преисполнены предчувствий, тревог, нервозности и, если говорить обо мне, некоторого страха. Хотя Алек и Эдвард никогда и ничем не показали бы этого. При мне они оба сохраняли полное внешнее спокойствие и выдержку.

Мы покидали остров, не торжествуя и не скорбя, поскольку всегда знали, что он будет для нас лишь временным домом. В последние двадцать четыре часа на всём, казалось, лежала тень какого-то оцепенения. Каждый из нас сложил в сумку то, что хотел взять с собой, однако там не было ничего такого уж важного.

Алек правил лодкой, и остров постепенно скрывался из вида. Мы направлялись в Рио.

Самолет улетал лишь поздно вечером, поэтому весь день мы провели, гуляя по городу. Мы ходили, опустив головы, поскольку Эдвард не доверял больше никому вокруг. Он сказал, что теперь мы здесь в опасности. Были люди, которые знали, что он жив, и им было известно, где мы находились.

– Как ты думаешь, что скажет Ма? – спросил Алек, когда мы сидели на скамейке посреди заросшего пышной зеленью парка в окружении городских кварталов.

– Она нас убьёт, – отозвался Эдвард. – Мы два года скрывали это от неё. Она уж точно не обрадуется и, возможно, никогда нас не простит. Особенно Карлайла.

Будь я на её месте, я поступила бы точно так же.

– Надеюсь, он поговорил с ней, сообщил хоть что-то, – вздохнула я, отчаянно сопереживая Эсме и чувствуя себя ужасно из-за неё.

– А что насчёт дедушки? Как, по-твоему, все они это переживают? Что говорят? Как справляются? – Алек упёрся локтями в колени.

– Полагаю, мы узнаем обо всём примерно через четырнадцать часов. – Речь Эдварда звучала как обычно – обычно для него. Холодно. Расчётливо. Недоверчиво. Точно и беспощадно, как приговор.

Остаток дня мы так и просидели там, почти не разговаривая.

                                                                           ***

На закате частный самолёт оттолкнулся от забетонированной площадки перед ангаром и взмыл ввысь. К этому моменту Алек уже спал, а Эдвард погрузился в изучение набитых какими-то документами папок. Не знаю, что именно это было, но на переносице у него сидели его «занят-серьёзными-делами-не-беспокоить»-очки в чёрной оправе. Положив голову ему на плечо, я уснула уже через пару секунд.

Спустя пару часов я проснулась в полной темноте. Эдвард и Алек приглушёнными голосами переговаривались между собой, но я уже давно привыкла не вслушиваться в их перешёптывания до тех пор, пока они сами не решат мне что-то рассказать. Без спроса совать нос в чужие дела означало только одно – самой себе искать неприятностей. Я снова уснула.

Проснувшись ещё через пару часов, я обнаружила, что мы всё ещё летим. До этого момента я не осознавала, насколько долгий полёт нам предстоит, но моя тревога стала расти с каждой минутой. Верное ли решение мы приняли? Как раз на этот-то вопрос у меня и не было ответа.

Заметив, что Алек и Эдвард переоделись, сняв ту одежду, в которой садились в самолёт, я поступила так же, одевшись в джинсы и лёгкую куртку. Я никогда раньше не бывала в Италии. Я практически (если исключить остров и Рио) вообще не покидала Соединённых Штатов, так что не знала, холодно в Риме или нет.

Эдвард по-прежнему сидел в соседнем кресле; не снимая очков, он склонился над бумагами, погрузившись в их изучение. Вернувшись на своё место, я устроилась там, вытянув и приподняв ноги, и повернулась к нему.

– Ты звонил Карлайлу?

– Нет, – ответил он. – Я не знаю, о чём говорить.

– Что читаешь?

– Наши документы для того, чтобы после похорон вернуться обратно в Штаты. Пересечь итальянскую границу – не проблема, так как в Италии я не совершал никаких правонарушений. А к тому времени, как они получат по моему паспорту полную информацию, мы уже уедем, так что это будет неважно.

– Сколько времени занимает такая проверка? – спросила я, беспокоясь о том, что в изложенном им плане должна быть брешь. По правде говоря, план казался слишком уж простым.

– Моё имя всплывёт в базе данных как имя человека, находившегося в розыске, но в Италии я преступлений не совершал, так что арестовать меня они вроде бы не могут. По словам Карлайла, всё остальное – его проблемы, и он их решает. Полагаю, когда мы прилетим, я должен буду с ним побеседовать.

– А что ты думаешь насчёт своего дедушки? – Я откинула голову назад, на спинку плюшевого кресла.

– Даже и не знаю, – признался он. – Это так странно. Он был одним из тех людей, о которых думаешь, что они не умрут никогда, понимаешь?

– Он был по-настоящему сильным человеком, – кивнула я.

– Мне нужно точно узнать, что там произошло, во всех подробностях. Почему это произошло?

– Я не знаю. – Взяв его за руку, я переплела наши пальцы.

– Это будет так странно – снова жить в Чикаго после всего этого.

– У нас есть какой-нибудь дом или место, где остановиться? – спросила я.

– Ни о чём не волнуйся.

Я и не волновалась. Никогда, если Эдвард брался за дело и отвечал за него. Знала, что он всегда обо всём позаботится.

– Мне придётся позвонить Чарли и Рене, несмотря на то, что я понятия не имею, что им сказать.

Похоже, вопрос о том, как в нашей ситуации вести себя с родителями, стоит перед нами обоими одинаково остро.

– Твои разозлятся?

– Рене – да, поначалу, но она быстро успокоится. А вот Чарли, скорее всего, убьёт меня, а затем отправится по твою голову.

– Звучит забавно. – Эдвард усмехнулся, впервые за последние дни.

– Когда мы вернёмся, тебя снова привлекут к семейному бизнесу? – спросила я с притворным энтузиазмом.

– Без вариантов. Это даже не обсуждается. Карлайл призвал меня обратно не без причины. Если ты член криминального сообщества, ты никогда не можешь перестать им быть.

– Прекрасно. – Я закатила глаза.

– Тебя это пугает?

– Я нормально к этому отношусь. Я просто надеюсь, что ты сможешь со всем справиться.

– Я профи. И всегда им остаюсь.

– Тогда я с тобой.

– Я хочу, чтобы, когда мы вернёмся в Чикаго, ты пошла работать, – абсолютно неожиданно для меня произнёс Эдвард.

– Работать?

– Да. Не хочу, чтобы ты попусту слонялась по дому, пока я занимаюсь всей той херней, что там припас для меня Карлайл. У тебя есть образование, диплом, вот и используй их, и не в каком-то там баре. На нормальной, настоящей работе.

– Я так и планировала.

– Хорошо. Ты не можешь целыми днями сидеть дома и беспокоиться обо мне.

– Я всегда буду о тебе беспокоиться, но работа поможет мне занять мозги чем-то ещё и отвлечься.

Мы определённо не испытывали нужды в деньгах и в том, чтобы я их зарабатывала, и Эдвард предлагал мне это не для того, чтобы я за что-то платила. Он был непреклонен в том, чтобы самому оплачивать все мои расходы. После двухлетних споров на эту тему я сдалась. Моя зарплата в баре всегда шла на благотворительные цели. Я оставляла себе кое-что, но немного.

По-видимому, для меня пришло время развиваться дальше.

Спустя ещё пару часов я почувствовала, что у меня начинает закладывать уши, и самолёт стал быстро снижаться. Сердце чуть не выскочило из груди, и я обхватила себя руками, когда мы приземлялись: посадка вышла более жёсткой, чем мне помнилось по прошлым полётам. Постепенно замедляя движение, самолёт поехал по взлётно-посадочной полосе.

Эдвард и Алек казались такими же спокойными, как обычно: ни одного неровного вздоха, ни одного резкого движения глаз – ни малейшего признака беспокойства. Я старалась подражать им, но у меня не получалось. В итоге вид у меня наверняка был как у человека, измученного запором.

Самолёт полностью остановился. Мы были на земле, на чужой земле, в иной стране. Всё было другим – солнце, небо, облака, город. Вдалеке я могла видеть красные черепичные крыши Рима, а с противоположной стороны раскинулись великолепные холмы сельской Италии.

– Кого мы видим. – Выглядывая в окно, Алек махал рукой.

На краю взлётно-посадочной полосы, прислонившись к чёрному автомобилю, стоял Карлайл в солнцезащитных очках. В своём костюме, да ещё с этой скупой, но приязненной улыбкой, он выглядел как настоящий профи – именно таким я его и помнила. Заметив, что Алек ему машет, он осторожно кивнул в ответ.

Думаю, он приехал проверить, как мы друг на друга отреагируем. У меня определённо имелась пара вещей, которые следовало сказать Карлайлу, но прямо сейчас я просто радовалась тому, что вижу знакомое лицо. Позднее, после похорон, нам предстоит обсудить все наши дела. Сейчас он, вероятно, расстроен тем, что потерял деда, и я не хотела грузить его ещё чем-то, помимо этого. После того, как всё закончится, у нас будет полнó времени для того, чтобы тыкать друг в друга осуждающими перстами и сыпать обвинениями.

Прежде, чем мы смогли покинуть самолёт, к нам вошёл таможенник, чтобы провести осмотр салона.

Поскольку мы прибыли из Бразилии, мужчина заявил, что ему требуется коллега в помощь, чтобы досмотреть самолёт на предмет провоза наркотиков.

Он быстро заговорил по-итальянски в гарнитуру. Проведя столько лет в компании Эдварда, я поднаторела в языке. В Бразилии Эдвард, Алек и я часто переходили на итальянский, чтобы, находясь в городе, не шептаться между собой. Неудивительно, что я понимала всё, что говорил таможенник, оказавшийся в своём деле той самой новой метлой, что старается дочиста вымести весь мусор. Ему хватило одного взгляда на Эдварда, чтобы преисполниться подозрений.

Нам пришлось провести в самолёте лишний час, пока они вели свои поиски.

Эдвард предъявил ему поддельные паспорта (а я даже и не знала, что они у него были), и я старалась не смотреть на проверяющего их мужчину. Я научилась владеть лицом и сохранять достаточно невозмутимый вид, но в те моменты, когда мне случалось врать, люди всё же догадывались об этом. Впрочем, я не оставляла своих попыток освоить это умение.

В конце концов, нас выпустили из самолёта.

Алек бросился к Карлайлу практически бегом, и они оба, обнявшись, улыбались друг другу словно именинники. Разлука осталась позади. Эдвард быстро взял меня за руку, и мы направились к Карлайлу, который был занят тем, что рассматривал своего сына.

– Я смотрю, Белла тебя хорошо кормила. – Удерживая Алека на расстоянии вытянутой руки, Карлайл внимательно осматривал его.

– Да, но я тренируюсь как прóклятый. Эдвард меня заставляет.

– Хорошо, – кивнул Карлайл, а затем повернул голову ко мне. – А ты, как всегда, прекрасна.

– Приветствую, сэр. – Я отпустила пальцы Эдварда и позволила Карлайлу крепко меня обнять.

Ощутив, как его сильные руки обхватили мои плечи, я осознала, что некоторая часть гнева на него за моё прошлое покидает меня.

– Я так сильно скучал по тебе.

– Я тоже по вам скучала, – искренне призналась я. Мы постояли, обнявшись, ещё пару секунд; я почти могла слышать его извинения, но ни одно признание так и не было произнесено.

– Поверить не могу, что ты на самом деле здесь, – сердечно рассмеялся он. – Сколько лет, сколько зим. Я рад, что ты вернулась. Нам тебя не хватало.

– Знаю. – Я осмотрела его с ног до головы. – Вы выглядите хорошо.

– Ну что ж, спасибо. – Он продолжал держать меня. – Стараюсь не отставать от своей ребятни.

Он и в самом деле выглядел ничуть не изменившимся. Всё было в точности, как прежде, в его совершенном, словно у скульптуры, лице, от гладко выбритого подбородка до линии золотистых волос надо лбом. Ни одной морщинки на коже, ни следа возраста в кристально-голубых глазах.

– Я знаю, что нам надо поговорить потом, – шепнул он мне. – Однако я действительно рад, что ты решила приехать.

– Я тоже. Я никуда не денусь.

Он отпустил меня и взглянул на другого своего сына.

– Привет, Эдвард.

– Да, Карлайл, – холодно ответил Эдвард.

Напряжение повисло между нами, словно невидимый туман, и атмосфера превратилась из радостно-праздничной в неловкую. Я шагнула назад, поближе к Эдварду и взяла его за руку. По его позе и голосу я поняла, что он пытается не поддаться гневу внутри себя.

– А загар-то свежий, – заявил Карлайл, будто только что заметил. – И вид здоровый.

Эдвард открыл было рот, чтобы что-то сказать, но затем передумал. Он закатил глаза и подтолкнул меня к лимузину, рядом с которым стоял Карлайл, когда дожидался нас. Открыв дверцу, он почти втолкнул меня внутрь. Секундой позже к нам присоединились Алек с Карлайлом. Автомобиль покинул аэропорт, и за его окнами один за другим замелькали прекрасные виды Рима.

– Итак, похороны состоятся завтра утром. Сейчас мы все остановились в одном отеле в городе, а потом поедем за город, – сообщил Карлайл, обращаясь в основном к Алеку, поскольку Эдвард его игнорировал.

– Что случилось с дедушкой? Предполагалось, что он не умрёт ещё примерно… лет пятьдесят, – сказал Алек. Думаю, он действительно верил в то, что Николя был в силах прожить так долго.

– Он погиб сражаясь, будь уверен. Как и ко всем нам, те парни заявились к нему и пытались штурмом ворваться в дом. Я там уже побывал. Полдома сожжено дотла. Работы по восстановлению ведутся прямо сейчас, в эти минуты, но разрушений много.

– Какого чёрта им было от него нужно? – разозлился Алек.

– Не знаю. Похоже, они были из тех же, что напали на вас на острове. Они просто получили инструкции и выполняли их. Я сейчас работаю над этим вопросом.

– Они хотят перебить нас всех, – пробормотал Эдвард.

– Думаю, Николя прикончил примерно половину из них до того, как просто не смог больше сдерживать атаку. – Карлайл усмехнулся.

– Ничего себе, – восхищённо произнесла я. Он определённо был бойцом.

– Эдвард, вы с Беллой, возможно, не хотите сегодня встречаться с Эсме. Она знает о приезде Алека, но это всё, что ей известно.

– Вы не сказали ей ни слова за все эти два года? – спросила я.

Тяжко вздохнув, он покачал головой.

– Из всего того, что мне когда-либо приходилось делать в жизни, это было труднее всего, и я рад, что теперь всё наконец-то закончится.

– Она тебе яйца оторвёт, – заметил Эдвард, глядя в окно.

– Я знаю. И, к слову сказать, не мне одному, а нам всем.

– Ммм, так каким же образом Эдвард вернётся в страну? – задал вопрос Алек, пытаясь рассеять натянутую атмосферу, повисшую в автомобиле.

Карлайл расправил плечи и сел ровнее.

– Ну, на тот случай, если кто не знает, прикидываться мертвым, инсценировав собственную смерть – это преступление. В соответствии с законом о сроках давности человек освобождается от ответственности за любые преступления, в которых его подозревают, если в течение года с момента предъявления обвинений его не удаётся найти. Поскольку в качестве трупа тебя, по-видимому, невозможно было доставить на судебное заседание, им пришлось прекратить в отношении тебя все расследования.

– Приемлемо, – облегчённо выдохнула я, радуясь, что Эдвард больше не был преступником в глазах закона.

– К несчастью, как я уже говорил, инсценировка собственной смерти является противозаконным актом, но я нашёл способ обойти это.

– И что это за способ? – спросил Алек, озадаченный тем, какой оборот приняли события.

– Я неделю прорабатывал с судьей вопрос, как вернуть Эдварда в страну, не создавая из этого проблему. Я убедил его, что Эдвард действовал в рамках вынужденной самозащиты. В соответствии с законом, человек имеет право делать всё необходимое для того, чтобы защитить свою жизнь. С натяжкой, но это сработало. На Эдварда вёл охоту Аро, который, несомненно, имел целью убить его. Нам пришлось инсценировать его смерть под давлением данного обстоятельства.

Как и почти всегда, когда дело происходит в преступном мире, эта теория звучала откровенно притянутой за уши, однако так, что ни к чему не подкопаешься. Не знаю, как ему это удавалось, но казалось, что Карлайл самому Господу Богу сумел бы за приличную сумму продать небеса. Всё, что исходило из его уст, звучало столь искренне и правдиво, что ему невозможно было не верить.

– Это сработает? – спросил Эдвард таким тоном, словно вовсе не он был в этом деле самой заинтересованной стороной.

– Да, – убеждённо сказал Карлайл. – Сработает, поскольку я тщательно, можно даже сказать, идеально спланировал весь процесс твоего прибытия домой. Для всех это пока что секрет – в особенности для твоей матери или для Аро – но я полагаю, триумфальное возвращение Эдварда Каллена в родные края ещё заставит говорить о себе весь Чикаго.

– Когда мы сможем их увидеть? – спросила я; мой голос прозвучал не громче шёпота.

– В данный момент семья вроде как скорбит. Думаю, нам следует дождаться окончания похорон. Все мы живём в одном отеле, просто вас с Эдвардом поселили этажом выше нас. Полагаю, завтра мы начнём наше воссоединение всех со всеми. – В лице Карлайла впервые промелькнула тревога и неуверенность в будущем.

– Вот радость-то. – Эдвард начал биться затылком о подголовник своего сидения.

Я никогда не отличалась особой религиозностью, но пока мимо нас сплошным потоком проносились дома и постройки Рима, я возносила безмолвную молитву* не только о помиловании и прощении всех наших грехов, но также и о ниспослании нам удачи.

Чувствую, это будут те ещё похороны.

Автор: johnnyboy7
_____________

* под безмолвной, или «умной», молитвой христиане обычно подразумевают многократное непрерывное (многочасовое, а в идеале – круглосуточное) повторение про себя (в «уме») короткой молитвы: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных», либо, в более кратком варианте, всего двух слов: «Господи, помилуй».

И снова всем здорово)) Мы к вам с новой главой от нового переводчика Катерины (leverina).
Мы все очень ей благодарны за то, что она с радостью согласилась взяться за перевод "Свободы"
и выручила нас )
Большое спасибо Дашке (Leonarda_Ria) за редактуру главы.
Всех ждём на форуме.

                                                                                                                                                                                                                                           картинка кликабельна