Белла

Вторник

Деньги закончились. Мне плевать, как я выгляжу, сегодня вечером я буду танцевать. Я не могу больше влезать в долги – из-за гребаного Чудака – и я до сих пор выплачиваю тот долг, который взяла на прошлой неделе. В клубе чертовски пусто, и у меня дерьмовые чаевые. Я вижу Эммета, но он смотрит сквозь меня, так же как и все остальные. Он не выглядит сердито. Он не выглядит необычно. Он просто смотрит прямо сквозь меня. Мне хочется, чтобы он сердился.

Из моих постоянных клиентов никого нет, и я пытаюсь заставить редких посетителей почувствовать себя желанными гостями. Мужчина в плаще выглядит пьяным. Он немного страшный и немного странный, но его глаза улыбаются, когда я, выгибая спину, толкаю свою задницу и бедра ему в лицо.

Он водит стодолларовой купюрой по сцене, но убирает ее, когда моя рука пытается ее взять. Он хочет больше, чем танец, а мне хочется сегодня поспать в тепле. Его галстук в моей руке, пока я веду его в заднюю комнату, и когда дверь закрывается, он грубо хватает меня за бедра. Я нарушаю все правила, которым меня учили, и знаю это. Вам никогда не одолеть Джона без посторонней помощи. Никогда. (п.беты: Джон – имя, используемое американцами для обозначения человека, пользующегося услугами проституток.)

Я стараюсь быть милой и спрашиваю его, чего он хочет, но он толкает меня лицом в стену и вонзает свои острые ногти мне в кожу. Я пытаюсь изобразить, что мне это нравится, но вместо того, чтобы исполнять роль, он хватает меня за волосы и не позволяет мне отодвинуть лицо от стены. Я чувствую и слышу, как он расстегивает ширинку и опускает штаны. Есть только одна вещь, которую я не делаю, и это единственная вещь, которую он хочет.

- Подожди, подожди. – Я перепугана до чертиков, почувствовав его плоть на своей коже. Я задыхаюсь, он душит меня страхом. Нужно бы закричать, но я не могу. Никто не придет ко мне на помощь. Кричать бесполезно. Он раздвигает мои ноги своим коленом и что-то бормочет мне на ухо, но все, что я слышу – это стук моего сердца и звенящий шум. Он называет меня фальшивым именем, и я закрываю глаза и попросту молюсь, чтобы он побыстрее покончил с этим и свалил. Но как только больше его плоти прижимается к моей, у моего тела срабатывает инстинкт самосохранения, и я начинаю с ним бороться. Я ненавижу мольбы, вырывающиеся из моего рта, и слабость, которую я показываю.

Я хочу сказать ему, что мой отец убьет его, когда найдет, но никто меня не спасет.

Я хочу сказать ему, что Эммет убьет его, когда найдет, но никто меня не спасет.

Я хочу позвонить Эдварду, чтобы он пришел и остановил его, но никто меня не спасет.

Мои крики придушены и похожи на хрипы животного. Мое лицо будет отвратительно выглядеть. Он хлопнул мной об стену, и я пинаюсь, но промазываю. Из-за волос, прилипших к моему мокрому от слез лицу, ничего не видно. Падая на землю, я чувствую, что мое тело весит на двести фунтов меньше, хотя сама вешу всего сто. (п.п.: 100 фунтов чуть больше 45 килограмм). У меня рвотные спазмы, я хлюпаю носом и фыркаю, а позади меня слышна суматоха. Помутневшими глазами я пытаюсь разглядеть, что происходит, и все гораздо страшнее, чем я думала. Красные отметины на бледной коже ублюдка, становятся пурпурными и припухшими синяками, и я должна прекратить это, прежде чем он его убьет.

- Эммет! Эммет! – Я тяну его за рубашку, умоляю и запрыгиваю ему на спину, но это его не останавливает. – Перестань!

Сейчас он похож не на человека, а на разъяренное животное. Он не муж, не отец и не человек из цивилизованного общества. Он – ребенок, который видел, как его мать получила прикладом винтовки по голове, оплеуху по лицу и удар кулаком в глаз. Он – подросток, который научился быть мужчиной в уличной банде. Он - человек, который косит вашу лужайку и постригает ваши кусты, а вы даже не знаете его имени. Он одет в зеленый комбинезон и весь такой «Доброе утро, миссис Ньютон!», и кто-то, о ком вы говорите с вашими подругами из теннисного клуба, потому что у него тело, как у Бога, а ваш муж трахает других женщин.

Женщин, которых он защищает.

Он тот, кто спасает меня.

Я вползаю между ним и тем ублюдком, и он останавливается, тяжело дыша и все еще занося кулак. Я смотрю в его глаза, наблюдая за его возвращением к реальности. Он отталкивает меня в сторону и хватает выродка за плащ, ставя на ноги. Выродок покачивается, но руки Эммета не дрожат. Он осматривает нанесенные мне повреждения и выглядит, словно сожалеет, но не говорит об этом. Это не его работа.

- Больше никому, блядь, снова не рассказывай о моем дерьме.

Я кивнула. Он не просто личность, не просто мужчина и не просто какой-то там человек - он мой спаситель.

Среда

Я гляжусь в зеркало и знаю, что должна сделать. Это не правильно, но честно.

Четверг

Я не могу дождаться пятницы. Я слишком побита и здесь слишком холодно. Я достаю из сумки визитку и пытаюсь вспомнить, в какой части города находится указанная улица. У меня достаточно мелочи для автобуса, и я еду на нем до конечной. Несколько кварталов пешим ходом, и я нахожу нужное здание. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я толкаю дверь и захожу внутрь. Здесь пахнет чистотой и доброжелательностью. За столом находится пожилая женщина, и она улыбается. Я подхожу к стойке и вижу ту же самую блондинку из парка. Должно быть, это жена Эммета. Неудивительно, что он никогда ей не изменяет. Она выглядит слишком совершенной, чтобы описать. Она меня не замечает и продолжает что-то печатать, делая свою работу.

- Могу я чем-то помочь вам, дорогая?

- Мне нужно поговорить с Эдв... доктором Калленом, – мой голос звучит гораздо громче, чем мне бы хотелось. Я оглядываюсь по сторонам, но никто не обращает на меня внимания.

- Ваше имя?

- Белла.

- Садитесь. Я посмотрю, свободен ли он.

- Это очень срочно, – шепчу я.

Она улыбается и кивает.

- Присаживайтесь.

Я делаю, как она просит, и вижу, что она говорит по телефону. Ее голос слишком тих, и я не слышу, о чем она говорит. Но вот появляется он, выглядя растерянным, но расслабленным, взъерошенным, но в то же время величавым в своем белом халате и начищенных туфлях. Я встаю и неуклюже подхожу к нему. Он оглядывается через плечо, затем в зал ожидания и ведет меня по коридору, не говоря ни слова. Он тихо закрывает дверь в маленькой комнатке и смотрит мне в лицо.

- Что случилось? – спрашивает он.

- Ты действительно имел в виду то, что сказал? Тогда, в кондитерской?

Его лицо сосредоточенно хмурится.

- Насчет чего?

- Насчет того, что хочешь помочь мне?

- Да, – кивает он, и его глаза изучают царапины и синяки на моем лице. – Что случилось с твоим лицом?

- Я говорила тебе, что я неуклюжая.

Он снова кивает.

- Наткнулась на чей-то кулак, не так ли?

Я фыркаю и смотрю себе на ноги.

- Просто один подонок пару ночей назад переборщил. Ничего особенного.

- Ага. И поэтому у Эммета опухшие костяшки пальцев и он говорит Розали, что у него внезапно появилась аллергия на траву?

- Я пришла сюда поговорить не об этом. И не для допроса третьей степени.

Раздраженный и злой, он подходит к скамейке и садится на нее.

- Что тогда тебе от меня нужно?

Его тон подсказывает мне, что он не особо жаждет об этом узнать, и я выпаливаю:

- Мне нужно, чтобы ты вытащил из меня этого паразита.

Он смотрит на меня так, будто у меня две головы. Пару мгновений он раздумывает.

- У тебя солитер?

- Нет, ты, идиот, это… – я делаю несколько вдохов и выдохов, - …чертова штуковина. – Он все еще не понимает, что я имею в виду. – Проклятье… ребенок.

Он молчит. Он огорошен. Он ошеломлен. Я оглядываю комнату. Я беспокоюсь. Я нервничаю. Я ожидаю решения. Он медленно произносит:

- Ты… хочешь сделать аборт?

- Я хочу, чтобы его там не стало.

Его челюсть напрягается, в глазах видна боль.

- Почему ты просишь об этом меня?

- Потому что ты сказал, что поможешь мне.

Он покачивает головой.

- Я не могу этого сделать.

- Ты врач, ты можешь.

Он все еще покачивает головой.

- Я лечу больных детей, а не убиваю их.

- Оно даже не живое, - возражаю я.

- Уверен, что тот, чье сердце бьется в тебе, не согласился бы с тобой.

Я делаю глубокий вдох и сжимаю руки в кулаки.

- Ты сказал, что поможешь. Это та помощь, которая мне от тебя нужна.

Он зажимает переносицу и кладет свой клипборд на смотровой стол.

- Белла, даже если бы я хотел, я бы не смог. Да, я врач, но я не тот врач, и только потому, что знаю, как эта процедура проводится, не значит, что я способен ее выполнить.

Чувство поражения давит на мою грудь. Оно тяготит и душит. Я закрываю глаза, чтобы скрыть свое отчаяние.

- Пожалуйста. Я просто хочу это убрать. Мне нужно это убрать. Просто... пожалуйста.

Тишина. И когда он начинает говорить, его голос мягкий, но решительный:

- Белла? – Он ждет, когда я открою глаза. – Я могу поговорить с моим отцом и узнать имена нескольких высококвалифицированных специалистов в этой области. Если это то, чего ты действительно хочешь. Однако, это все, что я могу сделать.

Я киваю, и он вздыхает.

- Мне нужно вернуться к работе. Прости. – Он извиняется, и я чувствую себя дерьмом за то, что вообще сюда пришла. Он встает и двигает скамейку на место. - Встретимся завтра в кондитерской, ладно? В полдень.

Я молча киваю и жду, что он пойдет к двери, но он идет ко мне, к столу. Он открывает ящик стола, и я, уставившись на стену, едва слышу, как он что-то ищет. Он отступает назад, и его палец вдруг появляется перед моим лицом. Я отшатываюсь, но он показывает мне, что это.

- Это просто мазь, чтобы снять опухоль.

Я позволяю ему дотрагиваться до меня ко мне, хотя это и неловко. Он слишком нежный и сосредоточенный, и я не знаю, куда деть свои глаза, пока он это делает. Я смотрю на его лицо, и он заканчивает. Он протягивает мне крошечный тюбик, и я беру мазь, чтобы не разозлить его или не обидеть. Он засовывает руку в карман.

- Конфету? – Он предлагает ее мне, словно ребенку, и мне хочется засмеяться, но в конфетах нет ничего забавного.

Я качаю головой.

- Я не ем конфеты.

Он улыбается и снимает с одной обертку.

- Да, – он кидает ее в рот, – также как и я.