WARNING WARNING WARNING WARNING WARNING WARNING WARNING

В главе присутствует подробное описание аварии, впечатлительным просьба не читать.

Chapter 47 / Глава 47

TheAccident / Авария

Эдвард Каллен

Я спешил домой с работы. Взглянув на часы на стерео, я прибавил газу и помчался по первой автомагистрали. Таня не обрадуется, если я опоздаю. Через час у нас зарезервирован столик в её любимом ресторане, и половина времени уйдет только чтобы добраться до него. Я нажал на педаль газа и тут же увидел красные мигающие огни позади меня.

Проклятье.

Я остановился на обочине, пробегаясь пальцами по волосам, стуча головой по рулю. Теперь точно опоздаю. Открыв телефон, я быстро написал жене сообщение, прося прощение, прежде чем офицер подошел к моему окну.

– Ваши права и регистрацию, пожалуйста, – попросил он. Я быстро передал ему необходимые документы и нетерпеливо стучал пальцами по рулю. Он сдвинул свои темные очки и посмотрел на меня с поднятой бровью.

– Если вы так спешите, то, вероятно, не должны были превышать скорость. Теперь это займет в два раза больше времени, – проговорил он с усмешкой. Я воздержался от язвительного ответа на его слова. Не было никакой причины провоцировать его, или он просто будет удерживать меня дольше.

– Вы знаете, с какой скоростью вы ехали?

– Нет, но уверен, вы просветите меня, – проговорил я сквозь зубы.

– Вы превысили ограничение на девятнадцать миль. Вы счастливчик. Немного больше, и я бы выписал штраф за опасное вождение. – Я решил проигнорировать этот выговор и ждал, что он начнет читать мне лекцию о соблюдении скоростного режима или даст квитанцию. После десятиминутной речи об опасности слишком быстрого вождения, он передал мне права, и сказал снизить скорость. Я выехал на шоссе и вздохнул, когда взглянул на часы, все шло к тому, что мы на самом деле опоздаем. Я не хотел опаздывать.

Когда я подъехал на подъездную дорожку к дому, Таня открывала дверь гаража, и я мог сказать, что она была немного раздраженна моим опозданием. Она выглядела такой красивой, закрутив свои светлые волосы в локоны, каскадом спадающие по шее. Надела изумрудно зеленое платье, которое я так любил. Оно облегало каждый изгиб её тела и подчеркивало длинные ноги. Не смотря на то, что она родила двоих детей, она выглядела так же совершенно, как и в день нашей свадьбы. Выскочив из автомобиля, я подбежал к ней, хватая её на руки и нежно целуя. Она мгновенно растаяла, и я знал, что уже прощен.

– Твоя рубашка и пиджак лежат на кровати. Я как раз собираюсь отвезти детей к Элис, вернусь через десять минут. В ресторан я уже позвонила и сообщила, что мы опоздаем, – проговорила она, двигаясь к своей машине. Открыв пассажирскую дверь, я увидел Энтони и Лиз уже в пижамах и со светлыми улыбками на лицах.

– Папа! – прокричала Лиз, протягивая мне руки для объятий. Я попытался пролезть на заднее сиденье и поцеловать её в щечку, а она обняла меня за шею. Отпустив ее, я взъерошил волосы Тони.

– Ведите себя хорошо с тетей Эли, – предупредил я. Они оба кивнули, и я вылез из автомобиля. Независимо от того, сколь раз я пытался уговорить Таню о покупке более просторной машины, она всегда сопротивлялась мне. Я помахал им, когда они выехали из гаража. Shelby GT 1967 года был самым моим любимым мустангом; и Таня приобрела его еще до того, как мы начали встречаться. Благодаря Роуз, автомобиль был прекрасно отреставрирован, и я всегда чувствовал небольшое волнение, когда мне выпадал случай проехаться в нем. Было что–то особое в ощущение стольких лошадиных сил под своими руками.

Я побежал наверх и быстро натянул на себя черную рубашку, галстук и пиджак, что Таня для меня приготовила, а затем открыл верхний ящик своего комода, доставая подарок, купленный на наш юбилей. Положив его в карман, я услышал, как открылась входная дверь, и не смог сдержать улыбки.

Таня и я были женаты уже восемь удивительных лет. Я чувствовал себя счастливчиком, она – мать моих детей и спутница жизни. Мы флиртовали друг с другом даже после восьми лет супружеской жизни, искра между нами горела еще та. Я побежал вниз, Таня ждала меня в холле.

– Ты готов? – спросила она, ослепительно улыбаясь, её голубые глаза счастливо искрились. Я взял её за руки и нежно их поцеловал.

– Я подумал, мы могли бы взять твой автомобиль на сегодняшний вечер. Что думаешь? – спросил я. Её глаза загорелись, и она кивнула, рукой поправляя ворот моего пиджака.

– Ты знаешь, это так сексуально, когда я представляю, как горячий доктор ведет автомобиль с огромной мощностью, – соблазнительно прошептала она.

– Мы могли бы остаться дома? – спросил я, двигая бровями и притягивая её к себе. – Отсутствие детей равняется очень громкой Тане, – сказал я, зарываясь носом ей в шею.

– Я не собираюсь так легко сдаваться, – рассмеялась она. – Ты угостишь меня, а там и посмотрим, заслужил ли ты большее. – Я усмехнулся ей в шею, и еще один раз поцеловал, прежде чем отпустить.

– Я определенно заработаю это сегодня, – сказал я. Моя рука переместилась в карман, и я подумал о том, что эта небольшая дорогая безделушка в моем кармане гарантировала мне благосклонность жены каждую ночь на этой неделе.

Она взяла меня за руку, и я повел её к машине. Как всегда, я открыл дверь и помог ей сесть, прежде чем самому занять место водителя. Мы выехали в пригород Биг Сура, и нам выпал шанс наблюдать красивую картину: как солнце опускалась за горизонт. Она рассказывала мне о сегодняшнем дне и о шалостях Энтони, а после спросила меня об операции. Её всегда очаровывало, как я легко мог порезать кого–то и тем самым вылечить.

Мы прибыли к ресторану и подъехали к парковщику. Я быстро вышел из машины и бросил ключи служащему, подмигивая ему, предупреждая, что я не против того, чтобы он испытал немного радости, проехавшись на этой машине, затем побежал открывать дверь жене. Её платье собралось к бедрам, и когда она выставила ноги, чтобы выйти, я снова был поражен тем, насколько она прекрасна. Я посмотрел на парковщика, у того открылся рот, когда моя жена вышла из машины. Я поднял бровь, тот сразу закрыл рот и извиняющим взглядом посмотрел на меня. Усмехнувшись, я покачал головой и взял Таню за руку.

– Что? – спросила она, глядя на платье. – Ко мне что–то приклеилось? Туалетная бумага зацепилась за мой каблук? У меня в волосах масло и сыр? – Я рассмеялся, успокаивающе сжимая её руку.

– Ничего из этого. Ты выглядишь сногсшибательно, – сказал я. Она закатила глаза.

– Тогда почему ты смеешься?

– Потому что ты лишила парковщика дара речи и оставила его немного ошеломленным.

– Ой, ну, пожалуйста, – сказала она, не веря мне. Одной из вещей, которые меня восхищали в Тане, было то, что, имея внешность, которая конкурировала с внешностью любой фотомодели, она осталась скромной и без капли самолюбования. – Он, наверное, засмотрелся на твое симпатичное личико, и вообразил тебя склонившегося над Шелби (п/п автомобиль Тани), – сказала она, смеясь.

– Хмм, ты хотела бы меня увидеть в таком ракурсе, не так ли?

– Ты знаешь, что это моя скромная фантазия. Тем не менее, я представляю обычно в этой ситуации Джонни Деппа, тебе ещё надо дорасти, – сказала она, смеясь.

– Нет, нет, нет, только не старик Джонни снова. Всей моей жизни не хватит, чтобы дотянутся до того пьедестала, куда ты его поставила, – проговорил я с притворным ужасом. Она ущипнула меня за бок, заставляя резко отстраниться, что сильно рассмешило её.

– Ох, детка, ты же знаешь, что Джонни будет тем, кому жизни не хватит дотянуться до тебя, – промурлыкала она.

Хозяйка провела нас к столику, выходящему на океан, и мы некоторое время тихо сидели, наблюдая лунный танец на воде. Таня выдохнула, и я посмотрел на неё, увидев, что она внимательно глядит на меня.

– Я до сих пор, даже спустя восемь лет, не могу поверить, что первый красавец колледжа и звезда бейсбола – мой муж, – вздохнула она. Я улыбнулся и взял её за руку.

– Я люблю тебя. С годовщиной тебя, дорогая, – прошептал я, целуя её руку и ставя коробочку от Тиффани на стол. Она тихонько взвизгнула и быстро схватила её. Таня была словно сорока, когда дело касалось драгоценностей, и меня всегда забавляло наблюдать, как загораются её глаза, словно у ребенка в Рождество, когда она понимала, что тут есть бриллианты. Я выпустил её руку и смотрел, как она открывает крышку и её глаза расширяются.

– Они прекрасны, Эдвард, – проворковала она. Таня с легким вздохом вытащила пару платиновых сережек с огранкой «принцессы». Быстро сняв те сережки, заменила их новыми и улыбнулась, заставляя моё сердце замереть.

– Не так красивы, как ты, детка, – прошептал я. Она ласково улыбнулась мне, и я снова вспомнил, почему любил её.

Ужин был хорошим, но мне не терпелось выбраться отсюда. Когда подошла официантка и спросила, не желаем ли мы десерт, я ответил отрицательно, получая под столом аккуратный пинок от моей дорогой жены.

– Что? – спросил я, защищаясь, когда официантка ушла.

– Я хотела попробовать крем–брюле, – проговорила она с поднятой бровью.

– А я хочу попробовать Таню, поданную в мороженом, так что давай, побыстрей выберемся отсюда, и я приготовлю тебе его позже, – сказал я, улыбаясь трусикосшибательной улыбкой, зная, что это заставит её передумать. Но вместо этого она засмеялась.

– Ты? Приготовишь? Думаю, не стоит. Тем не менее, я единственный десерт, который у тебя есть, – проговорила она, укладывая свою салфетку на стол с плутовской усмешкой. Официантка не могла еще быстрее вернуться со счетом, позволяя мне увлекать Таню в ночь. Я шепнул парковщику, что если он доставит нам автомобиль быстрее чем за пять минут, то заплачу ему двадцатку сверху. Через три с половиной минуты мы уже ехали по шоссе.

– Эдвард, остановись на следующем повороте, – прошептала она.

– Что–о–о? Почему? – заскулил я.

– Останови, пожалуйста, – сказала она раздражительным тоном. Я слегка заворчал, но сделала так, как она просила. Когда я остановил машину, она вставила компакт диск в магнитолу, и глосс Шайны Твайн заполнил автомобиль. Я застонал и отбросил голову на подголовник, в то время как Таня заставила меня замолчать.

– Ух! Ты же знаешь, как я ненавижу кантри музыку, – сказал я. Она открыла дверь и начала выходить из машины. – Что ты делаешь?

– Ты сейчас замолчишь и выйдешь из автомобиля, – сказала она, смеясь. – Этой ночью ты, мистер я–помешан–на–контроле, не управляешь. – Она вышла из машины и подошла к краю дороги, смотря на утес. Я вышел следом и приблизился к ней сзади, обнимая за талию, затем мягко поцеловал в щечку.

– Прости, малышка, делай все, что захочешь, это твоя ночь, – уступил я. Она развернулась в моих руках, и из динамика раздались звуки нашей свадебной песни.

– Тогда потанцуй со мной, – она не поднимала голос выше шепота. Я притянул её к себе и начал раскачиваться, поскольку эти слова напоминали мне о нашей свадьбе в небольшой церкви в Сан–Франциско. Её теплое дыхание обдувало мою шею, и она тихонько выдохнула.

– О чем ты думаешь? – спросил я.

– Я думаю о том, чтобы завести еще одного ребенка, – прошептала она. Я улыбался, как дурак при мысли, что, возможно, она была наконец–то готова.

– И? – спросил я, когда она больше ничего не сказала. Она подняла голову, и когда наши взгляды встретились, я увидел, что её глаза сияли в лунном свете.

– И я готова начать пытаться снова, – прошептала она. В своем энтузиазме я подхватил её на руки и покрутил, заставляя запрокинуть голову и рассмеяться.

– Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты ориентировалась на мои желания. – В последний раз, когда мы говорили о еще одном ребенке, она ясно дала понять, что еле успевает справляться с двумя. – Я не хочу, чтобы ты была полностью занята. Может быть, я смогу взять дополнительный выходной на работе? Мы не нуждаемся в деньгах, и так у меня будет больше времени, чтобы помогать тебе, – сказал я. Она улыбнулась и кивнула.

– Я думаю, что это замечательная идея. – Я наклонился, и наши губы встретились в нежном поцелуе, она обняла меня за шею и притянула ближе.

– Я люблю тебя, Эдвард, – выдохнула она, когда мы смогли оторваться друг от друга.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала я, еще раз целуя её. Взяв Таню за руку, я помог ей вернуться обратно в машину, а затем сел сам и выехал на дорогу.

– Теперь мы можем выключить кантри–музыку? – заскулил я. Она засмеялась и кивнула, и я потянулся к магнитоле. Таня громко вдохнула, и я быстро посмотрел на дорогу, но увидел только вспышку фар на нашей полосе. Я увёл машину влево, но было слишком поздно; звук скрежета металла громких эхом отозвался в моих ушах. Мне пришлось закрыть глаза, пытаясь заглушить хруст разбившегося стекла. Это было последнее, что я слышал, прежде чем ударился головой о боковое стекло, и все вокруг потемнело.

Когда я, наконец, пришел в себя, то услышал людей, орущих что–то над моей головой. Боль в черепной коробке была невыносимой, и на мгновение я подумал, что меня стукнули бейсбольной битой.

– Думаю, что она дышит! – Кричал кто–то. Я застонал и снова попытался открыть глаза.

– Он тоже приходит в себя! Вы звонили в 911? Я думаю, возможно, нам потребуется вертолет. – Что? Слова незнакомца начали обретать смысл, и я вспомнил вспышки света и Таню в её красивом зеленом платье. Я заставил себя открыть глаза, только чтобы понять, что ничего не вижу. И снова плотно закрыл их.

– У него на стекле пропуск в больницу! – Снова закричал чей–то голос. – Сэр, сэр! Вы должны очнуться! Вы на самом деле доктор? – Я почувствовал, как до меня дотронулись, слегка сжали плечи, из–за чего меня передернуло от боли.

– Сэр, ваша жена! Вы должны очнуться! – Моя жена? Я снова попытался открыть глаза, и на этот раз я смог разобраться очертания предметов.

– Сэр, вы доктор? – Я посмотрел на человека, который возвышался над открытой дверью моего автомобиля с фонариком в руках. Я слегка кивнул, стараясь избегать любых резких движений. И затем меня как ударило. Мы попали в аварию. Все суетились вокруг меня; но я повернул голову туда, где сидела Таня. Она выгнулась под нечетким углом, дверь и передняя панель так сплюснулись, что соприкоснулись с задним сиденьем. У меня скрутило живот, и я протянул к жене руку, пытаясь найти пульс. Когда я почувствовал слабенькое пульсирование под своими пальцами, то вздохнул с облегчением.

– Кто–нибудь звонил 911? – спросил я. Человек, стоящий рядом со мной, сообщил, что они позвонили и вызвали вертолет. Я начал подтягиваться, пока не навис над бессознательным телом Тани. Слезы, что собирались в любой момент политься из глаз, я старался отогнать. С ней будет все хорошо, говорил я сам себе. Прежде чем оценивать степень её травм, я проверил её дыхательные пути и обнаружил, что она может дышать. Лицо оказалось исцарапанным, вероятно, в результате того, что лобовое стекло разбилось. Было очень много крови, я продолжал себе говорить, что ранения в голову всегда выглядят хуже, чем есть на самом деле.

Я осмотрел ее тело, платье, что было на ней, пропиталось кровью. Потянул за платье, дернул, и ткань послушно разорвалась в моих руках. Я не заметил каких–либо серьезных ран, но это не означало, что не было повреждений внутренних органов. Мне было жаль, что я не мог увидеть другую сторону, но проклятая дверь была прижата к её телу. Я посмотрел в окно, и увидел переднюю часть красного автомобиля впихнутого в её дверь.

– Кто–нибудь может отвести этот гребанный автомобиль отсюда, – закричал я. Где, черт возьми, полиция? Голова Тани склонилась к плечу, мои руки потянулись к её лицу.

– Таня, малышка, ты меня слышишь? – Она издала громкий стон, и я вздохнул с облегчением. Она начала приходит в себя. – Таня, мне нужно, чтобы ты говорила со мной, любимая. Пожалуйста, детка, открой глаза. – Её веки начали трепетать и открылись, и тогда я заметил, что полопалось несколько кровеносных сосудов в её глазах. – Малышка, ты меня слышишь? – еще раз спросил я.

– Эдвард? – Да, она слышит меня. Не думаю, что я был более спокойным, чем в тот момент, когда услышал её голос.

– Да, малышка. Мне нужно, чтобы ты сказала, что у тебя болит, – проговорил я. Таня облизала губы, и я мог увидеть кровь вокруг них. Где, черт возьми, фельдшеры?

– Голова, – прошептала она.

– Еще что–нибудь болит? – спросил я. Но она снова провалилась в бессознательное состояние. Проклятье. Я повернулся к человеку с фонариком. – Уберите этот проклятый автомобиль. Мне нужно посмотреть, нет ли других травм, а из–за этой гребанной штуки я не могу этого сделать! – кричал я.

– Я знаю, сэр, полиция только что прибыла. Они собираются переместить его, но оба автомобиля буквально висят на краю пропасти. Одно неверное движение и все могут упасть. – Я посмотрел в лобовое стекло; и на самом деле мы находились в нескольких дюймах от края. Там, где мы застыли, не было никаких ограждений в виде перил, и я проклинал того идиота, кто решил, что они не должны стоять в этом месте. Я сосредоточил все свое внимание на Тане, и опустился со своей стороны, чтобы осмотреть её ноги. Вся её правая нога от бедра до лодыжки была раздроблена, я услышал, как начинаю плакать и, закрыв глаза, попытался вспомнить все, чему меня учили. Но, услышав, как полицейский раздает приказы, я открыл глаза и увидел его наклонившегося над разбитым стеклом.

– Сэр, с вами все в порядке? – спросил он. – У вас болит что–нибудь? – Я неистово закачал головой. – Я вынужден попросить вас выйти из автомобиля.

– Я доктор и моя жена в очень тяжелом состоянии. Мне нужно оценить степень повреждений. Вас должен волновать только способ вытащить её отсюда, – властным голосом проговорил я. Не было ни одной возможности, что я оставлю её. Должно быть, он увидел мою решимость, потому что просто кивнул.

– Я понимаю, но вы должны знать, что находитесь в опасной ситуации? – сказал он.

– Я знаю, что мы висим на краю пропасти, но я верю, что вы не позволите чему–нибудь случиться, так что принимайтесь за работу и достаньте мою жену отсюда, – сказал я.

– Да, сэр, – сказал офицер и, повернувшись, начал что–то обсуждать с людьми. Я пытался рукой выжать дверь от груди Тани, но это было бесполезно. После я пришел к выводу, что её тазовая кость была также повреждена. Я закричал в отчаянии. Мне необходимо, черт побери, открыть ту дверь. В этот момент я чувствовал себя таким беспомощным. Всем, чему меня учили, я не мог воспользоваться, пока нас не вытащат отсюда. После я услышал скрежет металла, затем несколько человек оттолкнули машину с дороги на достаточное расстояние, чтобы открыть дверь. После нескольких попыток офицер сообщил мне: чтобы нас растащить, придется ждать эвакуатор. До его приезда было примерно десять минут, и я позволил себе еще один крик отчаяния и гнева. Если бы мы были в городе, то ликвидация чрезвычайных ситуаций уже бы прибыла.

Я услышал, как медицинский вертолет, кружил в воздухе, ища место для посадки. Мне стало интересно, как далеко он от земли, так как по обе стороны от нас были лишь горы и скалы. Через несколько мучительно долгих минут я увидел, как подъехал желтый эвакуатор. Я вздохнул с облегчением, когда услышал звук удара металла об металл, и другой автомобиль медленно оторвался от двери. Полиция и пожарные поспешили приступить к работе, в то время как я рукой водил по телу Тани и шептал на ухо о том, что происходит. Я понятия не имел, могла ли она меня слышать, но был полон решимости успокоить её, как только мог.

– Эдвард? – Моя голова резко дёрнулось, я посмотрел в её лицо, глаза были широко распахнуты. Нет, этого не может происходить. Я отталкивал мысли, которые заставляли меня вспоминать тех пациентов, у которых мне пришлось наблюдать их последний вздох. Онабудетвпорядке. Этоповерхностныераны. Ясмогуэтовылечить.

– Я здесь, малышка, – прошептал я достаточно громко, чтобы она смогла услышать меня. Когда она глотнула воздух и изо всех сил попыталась заговорить, я услышал, что её дыхание стало более скрипучим. Мои руки зарылись ей в волосы, и я убрал локоны, что попали ей на лицо. – Тише, тебе нужно беречь силы. Мы выберемся отсюда через минуту.

– Мы собираемся разбить лобовое стекло и использовать «Челюсти жизни» (п/п гидравлический инструмент для разрезания машин, попавших в аварию). – Крикнул один из пожарных своим товарищем, прерывая мою концентрацию лишь на одном человеке, который имел значение.

– Нет, я... я должна сказать тебе, – прошептала она.

– Ты можешь сказать мне после того, как нас отвезут в больницу и вылечат это, – сказал я, указывая рукой на её ноги. Она медленно покачала головой и начала задыхаться. Я почувствовал, как слезы потекли по моим щекам, прежде чем осознал, что плачу. Наблюдать за тем, как она испытывает такую сильную боль, было мучительно для меня.

– Удостоверься, что Лиз передали браслет моей матери, – прошептала она. Что? Черт нет!

– Таня, – суровым голосом проговорил я. – Перестань говорить так, все будет хорошо. – Она снова медленно покачала головой, и рыдание вырвалось из её горла. Я сжал её руку, зная, что это было единственным место, которое не сгорало от агонии.

– Энтони… ты должен читать ему каждую ночь, и убедись, что он всегда будет джентльменом, – проговорила она, через удушливый кашель. Когда она это сказала, кровь начала медленно сочится из уголка её рта. У неё были внутренние повреждения. Мое сердце сжалось при осознании этого, у нее, должно быть, повреждение в области груди.

– Быстрее! – закричал я, услышав, как разбивается лобовое стекло.

– Передай им обоим, что я очень сильно люблю их, – её глаза начали закрываться, и я почувствовал, как паническое чувство растёт в моей груди.

– Таня! Нет, не закрывай глаза. Мне нужно, чтобы ты осталась со мной, детка! – кричал я. Пальцами я потрогал её горло, пульс снизился практически до нуля. Нет! Этогонепроисходитнасамомделе.

– Сэр, вы должны выйти из автомобиля, – снова сказал мне полицейский. Я покачал головой, категорически отказывая ему в его просьбе.

– Нет, я не оставлю её, – отчаянно проговорил я.

– Сэр, если вы не выйдете из автомобиля сами, мы вытащим вас оттуда, – его голос был решителен. – Я обещаю, что мы будем действовать быстро и сделаем все возможное, чтобы не навредить ей еще больше, но мы не можем приступить к работе, пока вы находитесь в машине.

Я громко зарычал, прежде чем поцеловать её в губы и выйти из машины. Стоя в стороне, я наблюдал. Как режут металл её драгоценного Шелби. Как только дверь была откинута назад, я услышал мучительный крик из машины и бросился вперед, но меня остановил один из пожарных.

– Отпустите меня! Она нуждается во мне, – кричал я. Ударив его локтем в живот, я смог вырваться. Но сделал всего три шага, так как двое огромных мужчины схватили меня. Потребовалось несколько попыток одного из них привлечь мое внимание, прежде чем я, наконец, услышал, что он кричал мне на ухо.

– Вы должны позволить им достать её. Вы сможете помочь ей, когда они сделают свою работу, но если вы станете у них на пути, это займет вдвое больше времени, чтобы вытащить её, – сказал он быстро. Я перестал вырываться и коротко кивнул. Однако они не выпускали меня, пока дверь не была полностью оторвана. Я тут же бросился к ней, и попытался не впадать в шок при виде того, как сильно она пострадала. Правая сторона груди была так травмирована, что из ран на ней сочилась кровь. К счастью, она была без сознания и не чувствовала боли.

Фельдшеры быстро уложили её на каталку, и я начал раздавать указания о том, что нужно сделать. Моей главной задачей было остановить кровотечение. Как только мы оказались в машине скорой помощи, они подключили её к капельнице и сердечному монитору, пока я отчаянно работал, пытаясь остановить кровотечение. Мы ехали несколько минут, когда я услышал звуки крыльев медицинского вертолета.

Быстрее, чем как я думал, это возможно, мы оказались в вертолете, который парил над океаном. Я продолжал оценивать степень повреждения, поскольку медработник прижал ткань к её груди. Я резко посмотрел на нее, когда услышал вздох, и её взгляд был направлен на меня. Я покачал головой, увидев приговор в её глазах. Нет!

– Я люблю тебя, – прошептала она. Я убрал руку фельдшера, и сильнее прижал марлю к её груди. Схватив её за руку, я наклонился над ней так, что наши лица разделяло несколько сантиметров.

– Я тоже люблю тебя. Обещаю, что все будет хорошо, – проговорил я с уверенностью. Она улыбнулась мне печальной улыбкой, и слезы потекли по её щекам.

– Обещай мне, что будешь счастлив, – выдохнула она. Её дыхание становилось все более тяжёлым, и веки, затрепетав, закрылись.

– Нет… не делай этого, Таня. Только ты сможешь сделать меня счастливым. Я не могу потерять тебя, пожалуйста, не уходи, – рыдал я. Губами я нежно прижался к её лбу и услышал долгий сигнал монитора, который указывал, что её сердце остановилось. Я быстро сел и оттолкнул руки медработника подальше, и начал делать ей непрямой массаж сердца.

Один… два… три… дыши. Это не происходит. Один… два… три… дыши. Она должна сделать это. Один… два… три… дыши. Почему, черт возьми, так долго? Один… два… три… дыши.

– Кто–то должен подавать воздух, СЕЙЧАС ЖЕ! – Если бы я не ехал так быстро… Один… два… три… дыши. Мы должны были поехать на «вольво». Один… два… три… дыши. Если бы я уступил ей десерт… Один… два… три… дыши… Если бы мы не остановились и не танцевали…. Фельдшер начал подавать воздух в лёгкие, делая интубацию. Один… два… три…

– Одну ампулу эпинефрина! – закричал медработник, а я продолжал свои манипуляции. Через несколько минут фельдшер закричал. – Продолжайте массаж сердца! – Я потянулся к шее Тани, чтобы нащупать пульс, и громкий, пронзительный звук прямой линии на мониторе зазвучал у меня в ушах.

– Нет пульса, продолжаю непрямой массаж сердца, – пробормотал я, возвращаясь к своему занятию.

В моей голове разыгрались разные сценарии, если бы мы изменили каждое действие в нашем сегодняшнем дне, это привело бы нас к другому пути. К способу, в котором мне не нужно было наблюдать за умирающей женой. Нет! Этогонепроисходит.

– Сэр, она ушла, – прошептал фельдшер рядом со мной. Я бы ударил его, если бы мои руки не были в настоящее время заняты попытками спасти жизнь жене. Я повернулся к нему, в то время как руки продолжали нажимать ей на грудь.

– Заткнись! Ты гребаный фельдшер, я здесь один с медицинской степенью, – прорычал я. Он коротко кивнул, а я продолжал попытки завести её сердце. – Еще одну дозу эпинефрина. СЕЙЧАС ЖЕ! – Велел я уже испуганному медработнику.

Пилот дал нам знать, что через две минуты мы совершим посадку, и я почувствовал некоторую надежду, что как только мы попадем в операционную, я смогу все исправить. Звук непрерывной прямой линии отсутствия биения её сердца сводил меня с ума. Поэтому, повернувшись, я выдернул шнур из аппарата, и снова вернулся к ней.

Через несколько секунд мы приземлились, и я почувствовал, что каталка переместилась подо мной, подняв глаза, я увидел доктора Ли и несколько медсестер, с которыми я работал, они оттаскивали Таню от меня. Словно в тумане я выпрыгнул из вертолета и продолжал давить ей на грудь, пока мы не прибыли в операционную.

– Эдвард, отойди, – голос доктора Ли был тверд, но сострадателен. Я отрицательно покачал головой и продолжал. Он положил руку на моё плечо, я попытался сбросить её, но все равно продолжал.

Один… два… три… один… два… три…

Один… два… три… один… два… три…

– Эдвард, отпусти её, – успокаивал голос Феликса. Мои движения остановились, и я посмотрел в глаза своего друга. Как только я заколебался, они быстро откатили безжизненное тело Тани в травматологическое отделение. Они продолжали работать с ней, пока я беспомощно стоял в углу.

– Остановка сердца, – сказал доктор Ли. – Я собираюсь сделать запись.

Нет, нет, нет, нет, нет.Я схватился руками за волосы, и потащил за них, пытаясь стереть изображения того, что происходило передо мной.

– Время смерти … 23:14. – Услышал я запись доктора Ли.

– Нет! Черт побери! – крикнул я и сам приступил к выполнению его действий. Схватив его халат врача, я оттолкнул доктора подальше от Тани. – Почему, черт возьми, вы остановились? – кричал я. Мои руки снова легли ей на грудь, чтобы возобновить непрямой массаж сердца, и тогда я заметил, что большая часть её крови была у меня на руках. Я покачал головой, отрицая, и поднял руки перед собой. Этого не происходит. Этого не происходит.

Моё дыхание остановилось, когда я смотрел на безжизненное тело женщины, которую любил в течение последних десяти лет. Мое сердце сжалось, и я схватился за грудь, начиная задыхаться. Схватив Таню за руку, я прижал её к своей груди и смотрел на обручальное кольцо. Сдавленный крик, слетевший с моих уст, казался каким–то чужым для моих ушей, когда все произошедшее лавиной свалилось на меня, и я стоял, прижимая её руку к своей щеке. Я почувствовал небольшой укол в руке и, подняв глаза, увидел Феликса со шприцом в руках, который смотрел на меня извиняющимся взглядом, держа меня за плечо.

Меня посетила мимолетная мысль об Элизабет и Энтони, прежде чем все погрузилось во мрак.

Белла Свон – Блэк

Я сидела рядом с ним в «вольво», держа Эдварда в объятиях. Он уткнулся мне в грудь, в то время как слезы текли по моим щекам, пока он в подробностях рассказывал мне о событиях той ночи, когда Таня погибла. Мое сердце разрывалось от боли, которую пришлось ему вытерпеть, и той, что ему приходилось переживать в настоящее время.

После того, как он замолчал, повторив имя Тани, он распахнул дверь и вышел в прохладный вечерний воздух. Когда он упал на колени, я выскочила из машины и села рядом с ним. Опустившись на землю, притянула его к себе, пока не смогла сесть, а его голова не легла мне на плечо. Он не смотрел по сторонам, а когда он начал задыхаться, я собралась позвонить Эммету, чтобы тот смог приехать к нам. И в этот момент он заговорил, и звук его голоса и удивил, и испугал меня.

Это было почти так же, будто он попал в прошлое, он рассказывал мне все мелкие детали, что он помнил об аварии. Каждое слово было произнесено с болезненной памятью о тех событиях, которые изменили жизни каждого члена их семьи за последние три года. Я всегда знала, что он был на месте аварии, но я до сих пор никогда не понимала, как сильно она повлияла на него. Небольшая дрожь пробежалась у меня по позвоночнику, когда я в ужасе представила, каково это, когда человек, которого ты любишь, погибает на твоих руках. Я медленно гладила его по голове, прижимаясь губами к макушке, надеясь, что процесс исцеление может начаться прямо сейчас.

Пока он рассказывал историю, я начала лучше понимать, почему он так сильно закрылся ото всех. Он чувствовал себя ответственным за её смерть. Его замечания, которые начинались со слов «что если» нависали над его головой. Он винил себя в её смерти из–за обстоятельств, которые он смог бы изменить. Любое из тех событий могли изменить судьбу, но опять же только может быть. Я была твердо уверена в одном правиле: «Когда приходит твое время, это твое время». Однако не думаю, что он рассматривал это также. Он жил последние три года обвиняя себя в смерти Тани.

Весь свой прошлый путь он отказывал себе не в желание не отпускать Таню, потому что он её сильно любил. Вместо этого Эдвард поступал так, потому что думал, что он мог изменить исход событий, если бы однажды принял другое решение.

– Белла? – позвал он, когда его дыхание восстановилось.

– Да? – тихо спросила я. Я продолжала гладить его по волосам, стараясь дать ему некоторую поддержку, пока он сражался со своими демонами.

– Я знаю, что мне нужно сделать, – прошептал он возле моей груди. Я потянула его назад, заставляя посмотреть на меня. Его глаза были полны решимости, и я вздохнула с облегчением, видя, что мой Эдвард, наконец, вернулся.

– Что? – спросила я.

– Мне нужно навестить Таню. Пришло время.