Глава 20

…Я открыла глаза…
…Я пыталась посмотреть, но белый свет ослепляет меня …
…И я не могу терпеть эту боль…
…И я не могу заставить ее уйти…
…Мне некуда бежать…
…Ночь продолжается…
…Пока я все слабею…
…Мне надоела эта жизнь…
…Я просто хочу кричать…
…Как такое могло случиться со мной…
…Я стараюсь издать хоть звук, но никто не слышит меня…
…Я соскальзываю с обрыва…
…Я вишу на волоске…

Без названия. Simple Plan

12 Сентября.

Белла Каллен.

Я пытаюсь вспомнить, и мне кажется… я не уверена, но мне кажется, сегодня мой день рождения. Или может быть завтра. Не могу быть уверена в этом.

Гаррет уехал сегодня утром? Или вчера?

Время не движется здесь. Ничего не происходит, поэтому я не могу быть уверена, сколько времени прошло.

Не то чтобы это имело значение, но если я попробую занять свои мысли, то время пойдет быстрее.

Может быть, всё это закончится скорей, если я просто займу чем-нибудь свою голову.

Я знаю, каков будет конец этому, конечно же, я не наивна. Очевидно, что это моя смерть.

Вышагивая из угла в угол по бетонному полу, конечно же, босая, я стараюсь думать. Неважно о чём я думаю, пока продолжаю думать о чем-нибудь. О чём угодно. Пожалуйста. Хоть… о чём-нибудь. Но это оказывается трудно, потому что всё так быстротечно. Как только в голове появляется какая-то мысль, она тут же улетучивается. Невозможно сделать так, чтобы она задержалась.

Я сажусь на кровать, потому что чувствую головокружение.

Знаю, мне не стоило ходить, потому что я могла использовать весь кислород.

Скорчив гримасу, я подтягиваю к себе колени и кладу на них подбородок.

Ткань моих черных штанов… такая чертовски грязная… почти одеревенела от грязи, пота… Я знаю, что от меня разит, но я больше этого не чувствую. Я здесь слишком долго, чтобы что-нибудь замечать. И уверена, что моя белая майка уже далеко не такая уж и белая. Но это не важно, я всё равно тут ничего не вижу.

Я чувствую дыру. По шву на плече. Так что она не только грязная и отвратительная, она ещё и порвана.
Мысли покидают меня, когда пальцы начинают играть с каймой на моих штанах. С каймой, которая идет вниз по ногам, где мои пальцы натыкаются на три вещи, которые мне удавалось сохранять в течение всех этих трех лет.

Медальон с твоей фотографией и мои кольца.

Трижды цепочка обвивает мою лодыжку, и на ней… вот где держатся мой медальон и два моих кольца.

Временами я надевала колье на шею, но это только для ЭйДжея, Эдвард. Мне нужно было, чтобы он видел тебя. Я показывала ему и кольца, которые ты мне подарил. Но ему, уж точно, понравилась Сейди. Он часто спрашивал о твоей гитаре.

Слезы обжигают мне глаза, потому что я хочу открыть медальон и увидеть тебя хотя бы на одну секунду. Я хочу увидеть твою фотографию, но я даже этого не могу сделать. Здесь слишком темно. Но она у меня в памяти. Я вижу, как ты улыбаешься, щурясь от солнца, которое светит тебе в глаза, и… твоя улыбка кривая и красивая. Так же как и твои глаза. И ты держишь Сейди, играешь на ней… для меня. Ты всегда это делал. Ты всегда играл для меня.

И я так по тебе скучаю, Эдвард… так сильно…

- Так сильно, - выдыхаю я.

Хотелось бы мне знать, что ЭйДжей с тобой.

Слезы снова наворачиваются.

Господи, с тобой ли наш сын, Эдвард? Пожалуйста, скажи, что это так. Скажи мне, что он не один.

Пожалуйста.

- Пожалуйста, - шепчу я.

В темноте мои пальцы движутся по бриллианту в форме сердца на моем обручальном кольце.

Я помню, как думала, что это самое красивое, что я когда-либо видела… что касается материальных вещей. Я помню твою улыбку, когда ты надел мне его на палец.

Мне бы хотелось надеть его сейчас, но… оно мне не подходит. Оно слишком большое. Тоже самое и с моим свадебным кольцом. Оно тоже мне велико, и я ненавижу это. Мне бы хотелось одеть их, Эдвард, очень… но я не могу.

Поэтому я ношу их на цепочке, которая обернута вокруг моей ноги… или щиколотки.

Иногда я кричу. Просто потому что всё так несправедливо и у меня нет выбора. Всё это гложет меня, разрушает меня, и я кричу, потому что это единственное, что я могу сделать.

Это нечестно.

Чтобы просто почувствовать грубый крик ярости волной прокатывающийся по тебе, потому что ты была лишена всего. Отчаяние, которое ты испытываешь, когда понимаешь, что это всё, что у тебя есть. Оно сгущается. Оно душит.

Пот. Слезы.

Беспомощность.

Это все разрывает меня на части.

Изнутри.

Больно даже дышать. Мне приходится бороться за каждый вздох.

Когда мысли об ЭйДжее захватывают мой разум, я… не могу… и… это так тяжело. Боль сковывает меня… Пожалуйста, это наш сын. Моя плоть и кровь, и я не знаю где он. Я не знаю в безопасности он или нет.

Он мой друг.

Моя жизнь.

Моя грудь вздымается.

Дыхание сбивается.

Пожалуйста, перестань на меня давить.

Пожалуйста, будьте в безопасности, Эдвард. Пожалуйста, скажи мне, что он не доберется до тебя.

*О*О*О*

Я лежу на спине, на койке.

Смотрю вверх. В никуда.

У меня получается легче дышать, потому что я притворяюсь, что ЭйДжей лежит рядом со мной.
Нам нельзя шуметь, но ему нужно поспать, и только две вещи могут заставить его заснуть.

Либо ты рассказываешь ему историю… либо поёшь.

Я не могу петь громко. Мой голос на это не способен и мы не хотим разозлить Гаррета.

- Тише, мой малыш, не говори ни слова, - шепчу я.

Я откашливаюсь.

- Мамочка купит тебе пересмешника.

Я закрываю глаза, потому что слезы текут по моим щекам и вискам, а я представляю, что наш малыш лежит рядом со мной. Он хихикает от предвкушения продолжения колыбельной.

- Если этот пересмешник не будет петь…

Мой голос срывается.

– Мамочка купит тебе колечко с бриллиантом.

Я всхлипываю, плачу.

Здесь ЭйДжей обычно говорил мне:

- Не надо колечка, мамочка… я хочу Сейди. Я хочу играть на ней, потому что ты говоришь, что умеешь играть на Сейди.

После этого, я часто рассказывала ему истории о тебе или о папе, Эдвард, и о твоей гитаре… о нашей жизни… а он всё это внимательно слушал. Он так этого всего хотел. Больше чем этого.

Глаза печет.

*О*О*О*

Я сажусь, когда слышу его.

Я ненавижу его.

Я слышу, как он отпирает замок за замком, и мне кажется он рано.

Два дня не могли пройти так быстро, или могли?

Он сказал мне, что вернется через два дня, но я ела только один раз, с тех пор как он уехал. Неужели время
действительно так быстро пролетело?

Мои глаза вслепую ищут свет, но он ещё не открыл дверь, а моё сердце уже бешено колотится. От страха.

Причинил ли он вред… тебе, муж мой?

У меня пересыхает в горле.

Щелчок.

Щелчок.

Щелчок.

Замки открыты.

Щелчок.

Щелчок.

Затем… я слышу его, я ненавижу его за это. Я ненавижу его за то, что он заставляет меня через всё это проходить. Я не заслуживаю этого, но ему нет до этого никакого дела. Он просто больной и сумасшедший.

Он открывает дверь, и мои глаза немного прикрываются.

Мне кажется, что свет не очень яркий, но всё же он ослепляет меня.

- Я вернулся, Ирина, - говорит он хрипло, а потом он, черт возьми, заходит и меня тут же охватывает ужас. Больше чем обычно, потому что он медленно идет в моем направлении, и я съеживаюсь.

Не то чтобы ему есть до этого дело.

Я в шоке хватаю воздух, когда он берет меня крепко за запястье и поднимает.

- Мне нужно связать тебя ненадолго, - мягко говорит он.

Мои внутренности сжимаются.

Я не успеваю понять, что происходит, а он уже привязывает меня к деревянной балке посредине комнаты.

Я сопротивляюсь, а он только тихо смеется надо мной.

Ой…

- Слишком туго, - жалуюсь я, потому что веревка врезается мне в запястья, перекрывая циркуляцию крови. –
Пожалуйста, слишком туго, Гаррет.

- Я привез тебе подарок, - объявляет он, игнорируя мои мольбы. Потом он приседает, чтобы связать мои ноги, а я пытаюсь ударить его коленом в лицо, но он двигается слишком быстро.

- Отличная попытка, ты маленькая сучка, - ухмыляется он. – Но это ничего, потому что скоро всё это закончится.

Вскоре я обнимаю деревянный брус, потому что мои руки связаны вокруг него, как и мои ноги, и это больно. Занозы. Шероховатость дерева. Верёвка. Всё это врезается в меня. Но он на этом не останавливается. Он ещё привязывает меня за талию. Обернув веревку вокруг меня несколько раз, он привязывает меня к брусу. Ему наплевать, что это больно. Ему нет дела до того, что мои ноги болят, потому что я не могу устоять на них и дрожу. Ему наплевать, что у меня всё горит.

- Вот в чём дело, Ирина, - вздыхает он, оценивая свою работу, обходя вокруг меня. – Я провел больше трёх лет в поисках Кейт, и я забыл подумать о том, что может быть нет смысла её убивать.

Я сглатываю.

Мои глаза, наконец, приспосабливаются к освещению, и теперь я вижу его.

Пожалуйста, сдохни, больной ублюдок.

- Я предполагал, что не испытаю к тебе влечение до тех пор, пока Кейт не будет глубоко под землей, – ухмыляется он, остановившись у меня за спиной. – А ты не захочешь меня до тех пор, пока твой любовник не разделит эту участь с Кейт. Но, возможно, это и не верно. Может быть, всё, что нам нужно, это чтобы исчез твой бывший возлюбленный.

Нет, нет, нет, нет…

Мои глаза закрываются. Я монотонно повторяю своё «нет».

Пожалуйста.

Нет.

Нет.

Нет.

- Возможно всё, что нам нужно, это чтобы ты вновь возжелала меня, Ирина, и я тоже смогу захотеть тебя в ответ.

Безумие

О, Боже.

Отвращение.

- И может быть, если бы ты увидела, что твой ненаглядный Эдвард предал тебя, ты бы возжелала меня ещё
скорее. – Усмехается он. – Потому что именно так он и поступил. Он предал тебя, Ирина. Точно так же, как ты предала меня с ним, он предал тебя с кем-то другим… Потому что угадай что. У него есть сын!

Мои глаза распахнулись, прежде чем я даже осознала это.

Сын. Сын. Сын. У Эдварда есть сын.

Значит ли это… в смысле… ЭйДжей?

О, Боже… или… я не могу…

Он одаривает меня своей зловещей улыбкой, и мои глаза вновь наполнились слезами.

- Да, я нашел его, - рассмеялся он, и я начала плакать. – Не плачь, Ирина! – смеется он всё сильней, но потом останавливается… и презрительно насмехается надо мной. – Да, предательство это паршиво, не так ли? Но это твоя карма. И он забыл тебя чертовски быстро, потому что, по моему мнению, ребенку уже несколько лет.

- О, Боже, - выдавливаю я, чувствуя, как все мое тело ослабевает. Слезы текут всё быстрее и быстрее, и я продолжаю сползать… но это от облегчения. Сын. Сын. У него есть сын. Несколько лет. Господи, это должно быть ЭйДжей.

- О, Боже, – на этот раз это всхлип. И мне становится чертовски легко.

Думала ли я когда-нибудь о том, что Эдвард станет жить дальше?

Да. Конечно же, но… но была и часть меня, которая знала. Часть меня, которая была уверена в любви, которая была у нас с Эдвардом. Наша связь. История. Всё, что нас объединяло. Это всегда было нерушимо.
Часть меня знала, что он не оставил это всё позади.

И теперь наш сын у него.

Я облокотилась лбом о бревно и просто заплакала.

Наш сын у тебя, Эдвард. Я чувствую это. Я, черт возьми, чувствую это.

- Поэтому, вот в чем дело, Ирина. Если ты увидишь его предательство до того, как я убью его, возможно, мы сможем, наконец, жить дальше.

Моя голова подскочила.

Я охнула.

Глаза широко распахнулись.

Не может быть… нет. Он… он в безопасности. Эдвард в безопасности. Наш сын у него и он в безопасности.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Потом… меня накрывает чувство страха. Почему… я привязана?

- Зачем…? – поперхнулась я. Откашлявшись, я продолжаю. – Зачем ты меня привязал?

Он улыбается.

- Потому что я не хочу, чтобы ты сбежала, когда я принесу сюда этого ублюдка.

- Нет! – всхлипываю я, и всё моё тело отзывается болью. Везде. Мутит, крутит и тянет. О, Господи… нет…
нет…- Он не… скажи мне, что он не здесь! – кричу я ему. – СКАЖИ МНЕ, ЧТО ЕГО ЗДЕСЬ НЕТ!
Черт. О, Боже… моя грудь… нет… нет… нееет…

Я давлюсь. Я пытаюсь вздохнуть, глотаю воздух.

Черные точки появляются у меня перед глазами.

Ярость. Черт, ярость, которая волнами проходит через меня… и страх, ужас… О, Господи…

- Скажи мне! – воплю я.

Он смеется.

Сдохни.

Сдохни.

Сдохни!

- О, он здесь.

Мой желудок сжимается.

Я замолкаю. Не издаю ни звука.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

- Давай-ка я приведу его к тебе, Ирина. Это будет замечательно. Как только он придет в себя, я дам вам несколько минут попрощаться, а потом все закончится. Возможно, тебе стоит устроить ему взбучку за то, что он предал тебя.

Он оставляет меня.

Я снова давлюсь, рефлекторно, но на этот раз меня рвет. На саму себя.

Снова и снова.

Я слышу, как он поднимается наверх. Каждый шаг, словно удар мне в живот.

Я рыдаю, меня рвет, я потею, задыхаюсь.

Я не могу дышать.

Всё причиняет боль.

Внутри и снаружи.

- П-пожалуйста, - стиснув зубы молю я.

Скажи мне, что Эдварда здесь нет, ты больной ублюдок!

Я подпрыгиваю от страха, когда он швыряет стул с верха лестницы… затем следуют шаги… О, Боже… нет, нет, нет… Скажи мне, что ты не привез моего Эдварда сюда….ПОЖАЛУЙСТА!

Шаг. Всё ближе.

Шаг. Ещё ближе.

Когда он подходит к площадке перед лестницей у меня расширяются глаза.

Я смотрю.

Я не могу понять.

Я хватаю воздух, стараясь вдохнуть. Мое тело дрожит.

Нет.

Нет.

Нет.

Так давно. Прошло так много времени.

О, Боже.

Ты здесь, муж мой.

Тебя не должно быть здесь.

Но ты здесь.

- Он скоро придет в себя, - смеется Гаррет, а потом он тащит тебя ко мне, от чего моё тело пронизывает боль.
Я плачу, но не закрываю глаз, чтобы ничего не пропустить.

Мне ненавистно, что он привез тебя сюда, милый, мне ненавистно, что он сейчас привязывает тебя к стулу, и я ненавижу, что ты сейчас не с нашим сыном. О, Господи…ЭйДжей. Ты здесь, а его нет. Он один? Он..? Черт.

Ты не должен быть здесь.

Господи, я так по тебе скучала, муж мой… О, мой Бог, ты здесь.

Я всхлипываю.

- Эдвард, - скулю я. Ты здесь, но тебя здесь нет. Тебя били. Я… я… я… я вижу… Я вижу кровь. Сбоку, на лице. На шее. – Пожалуйста, милый… - Я хочу видеть лучше. Света не хватает, а мне нужно тебя видеть, муж мой. Мне нужно тебя рассмотреть лучше. Но я вижу ссадины. Я вижу ссадину у тебя над бровью. Вот как ты близко и я дрожу, но если я расслаблюсь, веревки врежутся глубже. Господи, что он с тобой сделал?

Так близко. Всего в двух шагах. Может быть в метрах трёх.

Ты здесь.

- Ты здесь, - выдыхаю я.

Я понимаю. До меня начинает доходить. О, Господи, ты действительно здесь.

Я опускаю голову, вытирая отвратительную рвоту со своего подбородка о майку, и я вижу, что Гаррет стоит там. Руки скрещены на груди. Смотрит на меня.

- Что ты с ним сделал? - слабо шепчу я. – Ты его избил!

- Мне нужно было, чтобы он не приходил в сознание, - пожимает он плечами. – Не волнуйся. Я не сильно. Всего лишь один удар по затылку рукоятью моего Глока, а потом мне пришлось немного наказать его, потому что он выводил меня каждый раз, когда приходил в себя.

А потом он улыбается. Эта улыбка. Улыбка, от которой меня пробирает дрожь.

- Я пока что не сделал ему ничего плохого. Настоящую боль он испытает позже. Или возможно… хммм, может быть он не почувствует боли. Возможно, он умрет мгновенно… но какое в этом веселье?

- Мне нужно распланировать кое-какое веселье, Ирина, - он ухмыляется и разворачивается, чтобы уйти. – Я скоро вернусь, так что вам лучше попрощаться быстро. Потому что мое веселье с ним не может ждать. Я уверяю тебя… ему будет больно.

Он уходит.

Дверь закрывается.

Щелчок. Щелчок. Щелчок.

На этот раз замок закрыт только на три оборота.

Я снова поворачиваюсь к тебе, но я больше не вижу тебя. Слишком темно.

- Ах! – выдыхаю я.

Неожиданно появляется свет. Он причинят безумную боль моим глазам.

Я слышу эхо смеха Гаррета и понимаю, что он включил свет.

Я даже и не знала, что здесь есть чертова лампа, но, как оказалось, есть, и Господи, как же больно.

Щурясь, я стараюсь рассмотреть тебя. Сквозь ослепляющий свет и слезы, я просто хочу тебя видеть, милый.

Пожалуйста, позволь мне видеть тебя.

Я моргаю. Снова и снова. Всё ещё дрожа, всё ещё чувствуя, как врезаются веревки в мою плоть, и чувствую,
как они перекрывают циркуляцию крови. Всё онемело.

Потом я слышу, как ты стонешь, и я ещё больше стараюсь разглядеть тебя.

Твоя голова перекатывается вперед и я плачу, потому что больше не вижу твоего лица. Пожалуйста, будь в порядке. Ты… О, Боже, ты не можешь быть здесь. Ты должен быть с ЭйДжеем.

Ты снова стонешь.

Я замираю.

Мои глаза, наконец, привыкают к свету. Всё ещё больно, печёт и колит, но… я начинаю видеть тебя лучше. Но не твое лицо. О, пожалуйста… мой муж, позволь мне видеть тебя. Господи, ты здесь.

- Дерьмо, - бормочешь ты, и у меня вырывается вздох.

Глаза быстро наполняются слезами.

О, Эдвард… Пожалуйста… Три года и… так много месяцев… Пожалуйста.

Я кусаю себя за губу, стараясь удержать все звуки внутри.

Каждый звук. Рыдания, всхлипывания, плачь, крики… мольбы.

Я чувствую, как что-то теплое течет по моей руке, и в долю секунды я замечаю это. Кровь. Веревки режут слишком глубоко. Мне всё равно, поэтому я возвращаюсь к тебе. Ты приходишь в себя. О, Господи… это уже слишком. Я всё понимаю, но я ничего не понимаю.

Ты здесь. Я вижу тебя… но… прошло так много времени.

Ты настоящий. Господи, ты настоящий. Ты не игра моего воображения. То, что у нас было… всё было настоящим. Я всегда это знала, но… ты сейчас здесь, доказывая всё это. Мои истории. Всё, что я рассказывала твоему сокровищу, всё настоящее.

Мои глаза раскрываются всё шире. Потому что… о, потому что ты пришел в себя. Ты двигаешься. Милый, ты пришел в себя. Черт, ты увидишь меня. Ты увидишь, какой я стала. Ты увидишь, где ты.

Я сильно кусаю себя за губу, стараясь не закричать.

И вот ты поднимаешь голову.

Медленно, и ты стонешь. Прости меня. Должно быть тебе больно.

Мне так жаль…

Мне жаль…

Твои ресницы трепещут, и я понимаю, что мои глаза окончательно привыкли к слабому освещению.

Твои глаза, милый. Пожалуйста, позволь мне увидеть твои глаза. Я их столько времени не видела. Я не видела их с тех пор, как потеряла своего сына. Нашего сына. Пожалуйста, покажи мне свои глаза. Мне это так нужно, муж мой… О, Боже…

Слезы капают.

И ты открываешь свои глаза.

Я задыхаюсь. Зеленые. Полные слез и зеленые. Твои глаза, милый… о, твои глаза…

Ты издаешь стон, немного потянув веревки, которые тебя удерживают.

Ты ещё не знаешь где ты, ты не знаешь, что твои руки связаны у тебя за спиной, и мне так жаль, милый.

Я чувствую вкус металла на языке, отчего понимаю, что кусаю губу слишком сильно.

Мне всё равно.

Ты пытаешься сфокусировать свой взгляд, и мне нужно увидеть твои глаза.

Я затаила дыхание.

Я люблю тебя.

Ты… моё сердце и душа. Или всё это принадлежит тебе. Всё это. Оно твоё.

Всё замирает, когда твои глаза останавливаются на мне.

Ты медленно моргаешь.

Мои слёзы продолжают падать.

Ты снова моргаешь и хмуришься.

Твое дыхание становиться всё чаще, я вижу, как твоя грудь начинает вздыматься вверх и быстро опускаться.

Ты такой красивый, Эдвард. Несмотря… ни на что. Ты мой ангел.

Я понимаю, что ты начинаешь понимать. Я знаю, что ты видишь меня.

Твоя грудь вздымается. Твои глаза широко раскрыты, смертельно красивы… и они наполняются слезами.

Ты понимаешь, что я здесь, Эдвард.

- А-ангел мой, - с трудом произносишь ты.

Я распадаюсь на части.

Я отпускаю всё.

Ты здесь.

И я плачу.

Источник: http://robsten.ru/forum/49-1398-22