BPOV

- Он - рыжий, - в который раз за последний час тихо изумляюсь я. - Подожди, вот увидит его моя мама. Он выглядит как Элли, когда она только родилась.

Я слегка провожу рукой по головке нашего новорожденного сына – по тому же шелковистому пушку персикового отлива, что и у его сестры при рождении.

- Двое рыжих... с такой разницей во времени, - шепчу я. – Как такое может быть?

- Это у них от Мейсенов, - произносит с улыбкой Эдвард, пристально глядя на своего новорожденного сына, бережно держа его на руках. – Я был таким же, и тетя Эсме говорит, что они с моей мамой были точно такими же, когда появились на свет.

Малыш Каллен, закрыв глазки, спит сладким сном младенца, довольный и сытый после своего первого кормления.

- Они все равно потемнеют, - бормочет он, не сводя глаз с комочка в его руках. Большим пальцем он нежно поглаживает макушку нашего сыночка, а тот морщит свои крошечные губки и дышит так, словно выдувает из своего маленького круглого ротика слабый ветерок. Ручки размером с мой большой палец сжаты в кулачки и лежат на едва вздымающейся груди - как когда-то у новорожденной Элли.

- Может, так и будет. Волосы Элли потемнели спустя несколько месяцев. За несколько лет они обрели ее нынешний оттенок – твой оттенок. Да уж.

Эдвард нежно улыбается, и его улыбка выдает переполняющую его гордость. Он сидит рядом со мной настолько близко, что я чувствую его глубокое дыхание. Я пристраиваю свою голову ему на плечо, и мы оба очарованно смотрим на воплощение новой жизни, которую создали вместе. Эдвард проводит кончиком пальца по линии его скулы - уже миниатюрной копией его собственной – затем по его маленьким губкам и кончику носа.

- Ты уже решила, как его назвать?

- О, а мне позволено дать ему имя? Как мило и благородно с твоей стороны. И это ведь не потому, что я вынашивала его девять месяцев, мучилась от утренней тошноты в течение пяти месяцев, а теперь вынуждена жить с пульсирующей промежностью, вышедшей из строя еще на пару месяцев. Как только он покинул меня, ты забрал его себе. Я полагаю, что на этом моя работа закончена.

Оборачиваясь в мою сторону, Эдвард с трудом отрывает взгляд от своего сына. Меня бы это ужасно задело, если бы я не знала, как сильно он любит меня. Его лоб морщится от смущения, пока он не замечает мою дразнящую улыбку.

- Ты знаешь, я обожаю, когда ты переходишь на кокни, – он наклоняется ко мне и нежно целует меня, покусывая мою нижнюю губу.

- Да знаю я, знаю, – закатываю я глаза, отстраняясь от него и понарошку злясь. - Как я уже сказала, моя промежность временно не работает, так что даже и не думай.

Он хихикает и игриво поднимает бровь.

- О, я всегда полон идей, любимая. Разве ты не знаешь? Я очень изобретателен. Не переживай, мы приведем в порядок твою сладкую промежность и вернемся к прежним утехам в кратчайшие сроки.

Я толкаю его в плечо, а он смеется, стараясь держать нашего сына как можно более бережно.

- Слишком рано для сексуальных заигрываний, Эдвард. Мне все еще больно, - стону я. – А что касается его имени… мы обсуждали некоторые варианты, и я подумала, что можно было бы предложить… Мэттью Александр. Твоего деда звали Мэттью, а моего - Александром.

Какое-то время он пристально смотрит на меня, не разрывая зрительного контакта, а потом накрывает своими губами мой рот, и на этот раз я не вырываюсь. Между нами, свернувшись калачиком, уютно лежит наш сынок.

- Превосходно, - выдыхает он мне в рот. – Спасибо тебе, Белла, огромное, за это чудо. Это было так неожиданно, но, тем не менее, замечательно, любимая.

- Видимо, мы с тобой – король и королева неожиданных чудес? - хихикаю я. – Но мы оба подарили друг другу это чудо, - напоминаю ему я.

Через несколько мгновений мы оказываемся в объятиях друг друга, наслаждаясь новой жизнью, которую нам подарили небеса. Маленький Мэттью появился на две недели раньше срока, хотя беременность, слава Богу, оказалась доношенной. Тем не менее, помятый костюм Эдварда, небрежно отброшенный на стоящий в углу стул пиджак, ослабленный галстук на шее и закатанные по локоть рукава его рубашки, а также бесцеремонно брошенное на пол мое красное платье являются доказательством того, что мы были застигнуты врасплох. Те, кто нас ждал, потребуют от нас очень серьезных и подробных объяснений.

Затем раздается стук в дверь спальни, и Элли просовывает голову в щель.

- Можно мне войти?

- Конечно, можно, солнышко.

Эдвард улыбается своему новорожденному сыну, пододвигаясь, чтобы наша дочь села на кровать. Нет, в этот раз обошлось без поездки в больницу. Моя беременность протекала нормально и без особых эксцессов, если так можно сказать о ребенке, растущем внутри тебя, и кроме того, я уже проходила через это раньше. С окружающими меня сиделками, моей мамой и Эсме, раздающими указания направо и налево, у нас прошли относительно спокойные домашние роды.

Элли на цыпочках подходит к нам, и вся ее фигурка дрожит, излучая крайнее волнение. Сегодня вечером она такая красивая, что мое сердце сжимается в груди и от радости появления малыша, и от волнующего осознания, что моя Элли больше не ребенок. Черное с розовым платье, которое она надела сегодня, идеально ей подходит. Ее волосы собраны в простой конский хвост, длинные волнистые локоны которого спадают каскадом по ее спине.

- Хочешь подержать его? – спрашивает ее Эдвард, когда она садится на кровать напротив нас.

- Я боюсь уронить его! – смеется она. – Он такой крошечный!

- Ты его не уронишь, - уверяю ее я, пока Эдвард устраивает нашего сына на руках старшей сестры. – Мы назвали его Мэттью Александр.

- В честь ваших дедов, - говорит она, глядя вниз на своего маленького братика. – Отцов бабушки Рене и деда Карлайла.

- Да, - подтверждаю я. – Ты запомнила.

- Конечно, я помню, мам. Бабуля все время говорит о великом дедушке Александре, а дедушке Карлайлу… - она грустно улыбается, - ему бы понравилось это имя. Он бы сказал, что оно сильное.

Мой взгляд перемещается на мужа. Его глаза неотрывно смотрят на ребенка, он делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух из легких.

- Да, - произносит он на выдохе. – Возможно, он бы так и сказал.

Еще раз набрав побольше воздуха, Эдвард с улыбкой обращается к Элли:

- Где все остальные?

- С тетей Элис и бабушкой Эсме. Кстати, говоря обо всех остальных, папа, тебе бы лучше показаться там как можно скорее, а то дядю Джаспера сейчас хватит сердечный приступ. Ты уже больше, чем на полчаса опаздываешь на свое выступление.

- Я скоро буду, - говорит Эдвард, небрежно отмахиваясь рукой.

- Пап, - произносит Элли, изогнув бровь, - это же твоя речь об официальном согласии баллотироваться на пост президента.

- Да, - улыбается он своей дочери в ответ. – Но у меня тут происходят более важные вещи.

- Твой сын выбрал идеальное время для появления на свет, - посмеиваюсь я. – Иди, любимый, - поощряю его я, - они ждут тебя.

Эдвард придвигается ближе ко мне и шепчет на ухо:

- Предполагалось, что ты будешь там сегодня со мной. Как я должен буду сделать это без тебя?

Его слова дают мне почувствовать себя нужной, лелеемой, потому что, хоть я понимаю, что он легко справится и без меня, мысль о том, что спустя все это время он все еще хочет, чтобы я была рядом, вызывает во мне трепет.

Я встречаюсь взглядом с его прекрасными изумрудными глазами.

- Ты и не делаешь этого без меня. Я всегда рядом с тобой, не забывай об этом.

Вокруг его глаз залегли веселые морщинки, а глубокие складки, вызванные непомерной ответственностью, лежащей на его сильных, широких плечах, привычно рассекают лоб. Но у него все та же улыбка, которая освещает его лицо; осанка, привлекающая внимание; и поза, которая внушает уважение и восхищение.

Он одаривает меня своей кривоватой улыбкой, той самой, которая сразила меня много лет назад, но прежде, чем он успевает ответить, раздается еще один стук в дверь, на этот раз еще более нетерпеливый. Когда дверь снова открывается, к нам заглядывает около десятка толпящихся человек, включая чрезвычайно взволнованного Джаспера.

- Белла, Эдвард, вы не представляете, как я счастлив за вас обоих. Но должен ли я и дальше держать их или…

- Эдвард уже идет, Джаспер, - уверяю его я. – Он уже идет.

Джаспер расплывается в широкой улыбке, не скрывая облегчения, в то время как мы - Эдвард, Элли, и я с малышом - оказываемся окруженными восторженными объятиями, шепотом и болтовней.

- Это он?

- Он такой крошечный!

- На кого он похож?

- Он похож на меня!

- Вовсе нет! Он похож на меня!

- Посмотрите на его волосы!

- Еще один рыжик? Оу, Белла, ты превзошла саму себя, милая!

- Это волосы Мейсонов!

Вопросы и комментарии сыплются со всех сторон. Любопытные взгляды устремлены на Мэттью Александра – нового внука, племянника и… нового брата.

- Чарли и Рен, ну-ка, угомонитесь и перестаньте толпиться у малыша!

Элли уже шестнадцать лет, и как старшая среди своих братьев и сестры, она со всей серьезностью следит, чтобы все они стояли в линию. Она наблюдает за Чарли и Рен, восьмилетними близнецами, братом и сестрой, удерживая их по крайней мере в полу-футе от новорожденного братика.

- Давай его сюда, Элли, солнышко, - инструктирует моя мама, протягивая руки. Она охает и ахает над своим новым внуком, а затем передает его ожидающей Эсме, которая в свою очередь воркует над ним и отдает малыша Элис.

Джаспер придвигается ближе и заглядывает в маленький сверток, лежащий на руках его жены.

- Ребята, он безупречный. Очень похож на нашего Пита, когда тот только родился, ты согласна, Элис, дорогая?

– Да, - посмеивается Элис. – Такие же рыжие волосики. Белла, ты же помнишь?

– Да, помню, - отвечаю я. – Это все гены Мейсонов. От них никуда не деться.

Эсме встречается со мной взглядом и гордо улыбается.

- Но этим двум спиногрызикам удалось избежать их, - фыркает Джаспер, указывая подбородком на наших близнецов.

Моя мама подходит к близнецам и опускается на колени, чтобы заключить их в свои объятия.

- Эти двое – Свон, от пяточек до макушек, они копии твоего отца, Белла, начиная с темно-карих глаз и заканчивая кудрявыми каштановыми волосами.

- И поэтому они идеальны, – Эдвард самодовольно смотрит на своих близнецов, а затем возвращается взглядом ко мне. В течение невообразимо долгого промежутка времени я удерживаю его взгляд.

Как муж, Эдвард сильный, защищающий, страстный, всегда готовый помочь и очень заботливый. Обе мои беременности он был самым внимательным, участливым партнером, какого только можно себе представить. Он наверстал все и даже больше, стараясь компенсировать свое отсутствие в первый раз.

Как отец, он является всем, что подразумевает это слово, и даже гораздо больше. Время и памятные моменты, которые он смог разделить с близнецами, не могут заменить ему то, что он упустил с нашей первой дочерью, но он впитывает в себя каждую секунду. Он радовался первым словам близнецов, их первым шагам. У него в глазах стояли слезы, когда Рен в первый раз произнесла «папа», когда она в первый раз покружилась перед ним в своей балетной пачке, когда Чарли в первый раз проехал на двухколесном велосипеде без помощи поддерживающих колес. Такой отец, как Эдвард, заслуживает каждый миг, каждое воспоминание, каждый взрыв смеха, каждую слезинку и каждое объятие. Он дал своим детям безоговорочную любовь, которой его научила мама, безоговорочную любовь, которую ему не сумел дать отец после смерти Элизабет Мейсон-Каллен. Но Эдвард извлек урок из своих ошибок и ошибок своего отца, и оттого, каким человеком он стал, выиграла не только наша семья.

Нет, он не идеален. Как и наша жизнь или наши отношения, но мы построили крепкие связи, и, несмотря на ошибки и трения, некоторые из этих связей слишком прочны, чтобы их удалось порвать.

Роуз - важная часть моей жизни, и поэтому Эдвард принимает ее, хотя, надо сказать, что этот момент облегчает тот факт, что она живет в Англии вместе со своим мужем, Райли, и двумя детьми. Мы с ней разговариваем и навещаем друг друга так часто, как позволяет безумный ритм нашей жизни, но расстояние между нами слишком велико – между нами океан. Детьми мы никогда не могли представить себе этого.

Я помню, как мы с ней лежали на полу в моей комнате, когда были маленькими, фантазируя о нашем переплетенном будущем: мужьях, которые обязательно будут лучшими друзьями, детях, которые будут кузенами; мы мечтали о том, что наши семьи будут жить вместе из поколения в поколение. И все-таки жизнь меня научила, что, хотя судьба дарит нам самые прекрасные сюрпризы, не все мечты должны стать реальностью.

В конечном счете, она не смогла уехать из Англии, а Эммет не смог покинуть США или нас, ведь мы стали его семьей. Он по-прежнему начальник нашей охраны. Его супруга Вики, очаровательная и милая рыжеволосая женщина, подарила ему двух дочерей с потрясающе огненно-рыжими волосами. Он обязательно поглумится, увидев нашего сына, как только эта суматошная ночь закончится, и они смогут зайти в гости, потому что Эммет и его семья – это часть нашей повседневной жизни.

И Карлайл…

Он умер шесть месяцев назад, и хотя их с Эдвардом отношения полностью не восстановились, они оба смогли найти общий фундамент, на котором, в конце концов, построили хрупкий мир – это была их общая любовь к Элизабет, к обеим Элизабет. В конце концов, Карлайл искупил свои грехи через внуков, и в процессе, как я надеюсь, понял истинный смысл наследия.

Наша дочь, Элизабет, знает все обстоятельства своего рождения. Она знает о том, что ее отца не было рядом, и какую роль в этом сыграл каждый из нас – Эдвард, Роуз, Карлайл, я сама. Но Элизабет чудесным образом унаследовала способность своей бабушки, в чью честь была названа, видеть в людях только хорошее, невзирая на все плохое. Я усвоила то, что жизнь не всегда соответствует тому, чего мы, возможно, заслуживаем или нет. Несмотря на все наши промахи, несмотря на то, что мы несправедливо поступали с ней, Элизабет позволила нам исправить ошибки.

Все время пока вокруг меня царит взволнованное возбуждение, я не свожу глаз с Эдварда – моего мужа, любовника и отца моих детей.

Прошло уже десять лет с тех пор, как мы снова обрели друг друга, но глядя на него, я все еще вижу того красивого солдата, который однажды вечером, семнадцать лет назад, вальяжно проследовал в паб в Майл Энд и украл сердце юной английской девушки одним своим взглядом, одним прикосновением.

Нет, это не совсем верно.

Сейчас я вижу гораздо больше.

Эдвард уже не тот человек. Молодой человек, которого я встретила в пабе давным-давно, не имел ни малейшего представления, в чем состояло его истинное наследие. Этот же мужчина, который до сих пор смотрит на меня глазами полными любви, никогда не отмахнется от него.

Никто из нас не остался прежним: ни Эдвард, ни Роуз, ни Карлайл, ни моя мама или Эсме, ни Эммет или Джаспер, ни даже Элли. События, перевернувшие наши жизни, обтесали нас, и хотя до конца своих дней каждый из нас будет нести в себе частичку сожаления, мы сделали все, что было в наших силах, ради тех, кого любим.

Да, я теряюсь в мыслях; рождение новой жизни пробудило во мне тоску и мечтательность, заставляя размышлять о вещах, о которых я и не переставала помнить… годами.

Однако беспокойство Джаспера прерывает мои размышления. Он переживает из-за предстоящей пресс-конференции.

-Эдвард, нам действительно необходимо идти, если конечно, ты не хочешь, чтобы я отложил…

- Нет-нет, никаких «отложил». Джаспер, я хочу, чтобы мой муж вернулся к нам, как только будет возможно. Эдвард, иди и сделай свое заявление, – я еще раз отмахиваюсь от Эдварда, спихивая его с кровати под аккомпанемент его недовольного рычания.

- Хорошо-хорошо, я уже иду, - возмущается Эдвард, в ответ я просто смеюсь.

- Итак, как я должен обращаться к вам? – дразнит его Джаспер. – Как к новоиспеченному в третий раз папаше или как мистер Победа-подавляющим-числом- голосов-на-второй-срок-в…

- Дядя Джаспер, не очень красиво тыкать в лицо оппонентам отца его безоговорочной победой, - замечает Элли.

- Ты такая смышленая, - кивает Джаспер. - Да, Элли, ты права, это будет не очень хорошо. Хей, Эдвард, ты уверен, что мы не сможем убедить Сенат внести поправки в Закон о «натурализованных» гражданах, чтобы через пару десятилетий Элли смогла…

- Оставь мою дочь в покое, - рычит Эдвард, пока Элли тихо хихикает, - и пошли уже.

Джаспер, посмеиваясь, идет на выход, и как только малыш возвращается ко мне на руки, все остальные следуют за ним к выходу.

Подойдя к двери, Эдвард выкрикивает в коридор: «Я сейчас буду!»

Я слышу ропот протестующих голосов и могу только представить, какую бурю волнения и озабоченности он вызывает этим среди своей команды из-за этой незапланированной сегодня задержки.

- Две минуты! Дайте мне всего лишь две минуты!

Он закрывает за собой дверь, оставляя натиск жалоб позади, и пробегает рукой по своим волосам.

Когда он снова встречается со мной взглядом, его глаза наполнены теплом и нежностью. Нет, это нелегко; иногда все вокруг похоже на сумасшедший дом, но мы стараемся найти правильный баланс.

Он медленно возвращается ко мне, той уверенной важной походкой, от которой мое сердце всегда пускалось вскачь. Еще раз заняв свое место рядом со мной, он протягивает руку и своей теплой ладонью проводит по моим волосам.

- Мне будет странно не чувствовать твое присутствие рядом с собой.

- Я знаю, - виновато улыбаюсь я, - я очень хочу быть там с тобой, но в этот раз этого не произойдет.

Он фыркает.

- Ты же знаешь, что они хотят услышать только про тебя. Тебя и ребенка.

- С тобой будут все наши дети, и кроме того, тебе нужно напомнить им причину, по которой ты там находишься, Эдвард, - призываю его я. – Напомни им, какой длинный путь мы прошли, не только наша семья, но каждый из нас в отдельности.

- Я сделаю это, - улыбается он, обнимая мой затылок и нежно поглаживая его.

- Напомни им, что хотя это требует упорного труда и самоотверженности, если мы будем все делать вместе, как прошедшие четыре года, то следующие четыре будут такими же наполненными. Если мы продолжим брать на себя ответственность, мы всегда будем великой страной.

- И когда же ты успела стать настолько политически проницательной? – хитро улыбается он.

- Однажды мне преподали хороший урок по устройству американского правительства, я его никогда не забуду.

Он тихо хмыкает.

- И я не забуду, ничего не забуду, Белла. Все это – наша семья, наши жизни, все мои достижения – ничего бы этого не было без тебя.

- Мы все сделали вместе, но в тебе всегда было все необходимое, чтобы достичь того, что ты достиг, Эдвард.

Не разрывая взгляда, он наклоняется ко мне и прижимается своими губами к моим, удерживая мою голову ладонью. Я нежно целую его, его губы – мягкие и сладкие, такие же, как во время нашего поцелуя на скамейке в парке. И, как и тогда, мир полон возможностей, когда мы вместе, все принадлежит ему, мне и нам.

Я с трудом дышу, когда он отстраняется.

- Мне надо идти, - с сожалением говорит он, а потом целует нашего новорожденного сына в лобик и поднимает свою прекрасную задницу с кровати. Он идет к стулу, стоящему в углу комнаты, снимает с него свой пиджак и закидывает его за спину, а затем поднимает мое платье и аккуратно вешает его на стул.

- И побыстрее возвращайтесь ко мне… Президент Каллен, - я улыбаюсь, когда он уходит, удивляясь тому, как ему удается в помятом костюме выглядеть настолько совершенно и прекрасно.

Он хмыкает и замирает на полпути, и вдруг делает два огромных шага, отбрасывает пиджак, и вот он снова около меня, обнимает мое лицо ладонями.

- Белла, разве ты не знаешь, что все, что я делаю, приводит меня к тебе?

- Я знаю это, Эдвард, очень хорошо знаю.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Когда-то ты попросила меня рассказать тебе нашу историю, Элли. Не ту, что я писала несколько лет назад для статьи, которая была опубликована в журнале Майкла. Ты ее читала, и хотя там все правда, там факты, ты захотела узнать другую, ту, в которой есть наш смех, наши слезы, наши разбитые сердца и наши победы.

Вот эта история, дорогая.

Это путь твоего отца, нашей семьи, который начался дождливым вечером в Лондоне, в пабе, который больше не существует, в окружении людей, некоторые из которых все еще рядом с нами, а некоторые стали далеким воспоминанием.

Мы выбирали неправильные повороты, делали ошибки, которые нам никогда полностью не исправить, но все это привело нас туда, где мы находимся сейчас, и хотя жизнь никогда не бывает идеальной, Элли, я надеюсь, мы сделали все, что смогли. Я надеюсь, мы сделали для тебя все, что в наших силах.

Поэтому наслаждайся историей. Немного поплачь. Посмейся. Извлеки уроки. Поделись ей со своими братьями и сестрой, со своими собственными детьми. Потому что это и есть настоящее наследие, твое наследие, дорогая.

Это Наследие Калленов.

Перевод: semol, white, mened
Редакция: OVMka
Литературный редактор: mened

Дорогие читатели, вот и подошла к завершению эта прекрасная история.
Огромное спасибо всем, кто читал ее, оставлял свои комментарии и высказывал свое мнение на форуме!
Но мы не прощаемся!
Впереди у нас прекрасный ауттейк и одна радостная новость, которую мы сообщим вам чуть позже.

А пока…
Пользуясь случаем, хочется предложить вам посетить форум нового перевода одной захватывающей истории.
Про таких Эдварда и Беллу, мы думаем, вы еще не читали.
Да, и еще… будет очень горячо.