Эдвард помог мне добраться до душа, где я села на скамеечку, а он включил воду и периодически брызгал ею себе на руку, проверяя температуру. Эдвард намочил свои рубашку и штаны, которые явно принадлежали больнице. Он или получил их от Карлайла, или украл. Я улыбнулась, представляя Эдварда, крадущимся к бельевому шкафу за парой брюк. Хотя вряд ли он сделал это, ведь с того момента, как я попала сюда, он не отлучался больше, чем на пару минут. 

Карлайл сказал, что меня продержали в искусственной коме трое суток, а если прибавить два дня, с тех пор как я очнулась, я пробыла в больнице уже целых пять дней. Все внутри меня сжалось, когда я подумала, какой величины будет больничный счет, и как это повлияет на размер моих сбережений, которые я получила в качестве компенсации после аварии. Даже несмотря на то, что часть его оплатит Институт, тем не менее, я понимала, что счет будет здоровенный. Я чувствовала себя дурой, думая об этом, но это все-таки было лучше, чем постоянно пытаться разобраться в обрывках воспоминаний о тех событиях, которые привели меня в больницу.

Эдвард стянул штаны и бросил их на пол в угол ванной комнаты, оставшись в одних боксерах. Я видела хвост дракона, выглядывающий из-под ткани, протянула руки и провела по его линиям, чувствуя, как дернулись его мышцы, тело напряглось, а изо рта вылетел тяжелый вздох.

- Белла, - он смотрел на меня сверху вниз, не ругая меня, но в его тоне слышалась мольба, а я наблюдала за тем, как его член увеличивается на глазах под тонкой тканью трусов.

- Извини, я не подумала, - мягко произнесла я, потому что это было правдой. Я только хотела прикоснуться к нему, ощутить нежность его кожи под своими пальцами, провести ими по линиям его брони, которую я полностью разрушила. Больше того, я хотела вернуться домой, я хотела спасть рядом с Эдвардом. Я хотела, чтобы его руки обнимали меня, в его постели, а не здесь, в этой больничной палате, которая напоминала мне обо всем, что я потеряла, и о том, что я чуть не лишилась Эдварда.

- Тебе не нужно извиняться. Это мой чертов член, в нем вся проблема, - он смущенно улыбнулся, а потом сел на колени передо мной, оказавшись ниже меня. Он стянул через голову эту дурацкую майку, которая была на мне. Я взглянула на свою грудь и ахнула, а Эдвард обнял руками мое лицо. – Все хорошо, Котенок, не смотри, я все смою.

Он провел своими губами по моим, и я обняла его за шею, желая, чтобы он поцеловал меня, действительно поцеловал, чтобы заверить меня в том, что это не сон, что он здесь, со мной, мой, что я любима. Вместо этого, я  уткнулась лицом ему в шею и прижалась ртом к его коже.

Он с минуту держал меня так, пока я не пробормотала, что хочу почистить зубы. Просто на всяких случай, вдруг он захочет поцеловать меня попозже – или лучше поскорее – или я его. Я знала, что он поцелует меня в любом случае, несмотря на то, что у меня во рту была помойка. Эдвард отпустил меня, и я задрожала от внезапной потери контакта, хотя комната быстро наполнялась паром.

Я смотрела, как он открыл маленькую черную коробочку, достал оттуда зубную щетку, выдавил на щетинки зубную пасту, пересек комнату и протянул ее мне. Я немного поводила рукой, пытаясь ухватить ее, ощущая слабость и усталость, хотя всего лишь прошлась от кровати до душа. Я медленно чистила свои зубы, наслаждаясь вкусом мятного блаженства, который счищал кислую пленку с моего языка. Я выплюнула пену на пол душа, и Эдвард смыл ее водой, подталкивая своей ногой и морща в отвращении нос. Я не могла не улыбнуться сквозь сон, видя это.

- Ты чертовски устала, да? – спросил он.

Я кивнула, протягивая ему зубную щетку. Он кинул ее на скамейку рядом со мной. Я заметила, что его боксеры насквозь промокли, и не могла не смотреть на его совсем-нестоящий член, выпирающий из-под материала. Не понятно, как я даже думать могу о сексе в такой момент. Я физически и эмоционально истощена, уверена, что и Эдвард тоже. Все, о чем я мечтала - свернуться калачиком в кровати и уснуть. Но сначала надо помыться. Я  хотела смыть с моей жирной, потной кожи осквернившие ее слова.

Эдвард опустился передо мной на колени и пробормотал, что хочет снять с меня штаны. Какая-то часть меня захотела сделать ехидный комментарий по этому поводу, но я знала, что это не может, да и не должно ни к чему привести, а просто станет пыткой для нас обоих. Я оперлась на его плечи и приподнялась достаточно высоко, чтобы он смог стащить штаны с бедер. Я попыталась сдержаться вздох и всхлип, которые так и хотели вылететь у меня из груди, когда увидела слова, написанные на моих ногах. Эдвард предупредил меня, что они были повсюду, но вот их содержание реально тревожило.

Я знала, что Эдвард нашел меня на полу в ванной, что мое тело было полностью покрыто словами, которые я и не помнила, как писала. Были какие-то смутные воспоминания о том, что мне нужно было нанести имя Эдварда, имя человека, которого я любила, на кожу. Злясь на себя, я потерла каракули, и чернила расплылись по поверхности.

- Мне так жаль, - прошептала я, глядя на Эдварда, а он провел пальцами по моей щеке, присел рядом со мной, пробежал руками по моим бедрам и помотал головой.

- Никаких извинений, Белла, просто позволь мне смыть это с твоего тела, и я отнесу тебя в постель, - он быстро поднялся, поменял направление струй воды так, чтобы она лилась мне на ноги, взял губку и вылил на нее немного геля для душа, который пах по-другому, не так, как обычно. Интересно, кто принес его сюда? Эдвард тщательно и довольно долго оттирал слова с моих голеней, коленей.

Я не смогла сдержать стон, сорвавшийся с моих губ, когда он развел мне ноги, пытаясь смыть свое имя. Я накрыла своей рукой его пальцы, и мое дыхание участилось, когда я обняла его и притянула к себе.

- Пожалуйста, дай мне минуту, - взмолилась я.

Он кивнул мне в шею, и я почувствовала его нос и губы на своей ключице. Он выдохнул и пробормотал какие-то слова. Я закрыла глаза, понимая, что он беззвучно говорил мне, и пробежалась пальцами по его мокрым, темным волосам.

Я была уставшей и подавленной. В том, что его рука находилась между моих бедер, не было ничего сексуального. Но я знала, как ему тяжело, и не хотела еще больше усложнять ситуацию, сорвавшись, потому что он сам находился на грани. Я чувствовала его боль и желала забрать ее у него.

Он не знал, что я люблю его, что его имя на моем теле было не карой, а необходимостью и выражением чувств. И мне не нужно помнить, как я писала его на своем теле. Я бы целиком покрыла себя им, словно броней, защищающей меня от постоянной, преследующей боли.  И хотя я и не думала ломать его броню, но, сама  того не зная, разрушила ее и проскользнула внутрь. Я хотела открыть ему свои чувства, которые так долго не решалась признавать, пряча их за тоннами лекарств и физической потребностью. Я боялась, что, если отдам ему свое сердце, отдам всю себя, не только в своем собственном сознании, но и произнеся слова, мне придется столкнуться с другими, пугающими меня эмоциями. Но сейчас я понимала, что это того стоит, что я много ему задолжала. Я уже владела его сердцем, даже если он отдал его мне невольно, и очень хотела быть достойной его, сохранить его, потому что я так сильно любила этого человека, что с трудом могла думать.

Он провел три дня, находясь на грани безумия, боясь, что я никогда не вернусь к нему, и только теперь я поняла, насколько ценна была моя жизнь для него, если в этой жизни есть он. Мне нужно отдавать, а не только забирать. Я потерла его затылок, пытаясь успокоить нас обоих. Его тело напряглось, а тяжелое дыхание обожгло мою кожу.

Я подняла голову так, чтобы мои губы были около его уха, резко выдохнула и прошептала его имя. Он отклонился назад, чтобы смотреть на меня. Я разглядывала на его лицо, пытаясь собраться с духом, найти в себе силы, чтобы вернуть ему то, что он постоянно мне отдавал.

Я пробежалась пальцем по его нижней губе, и его язык выскользнул, чтобы попробовать вкус моей кожи. Я слегка дрогнула, мои обнаженные бедра прижимались к мокрой ткани его боксеров, но я не хотела, чтобы это касалось наших физических отношений. Я хотела, чтобы он понял, что для меня больше никто не существует, только он, он один имеет значение.

- Я люблю тебя, - прошептала я. Его глаза в шоке расширились. А потом в них появилось облегчение, и осознание, и отчаянная потребность, но самое главное, взаимная любовь. Он прижался своими губами к моим, и единственное слово «моя» слетело с его уст жарким болезненным вскриком.

- Блять, - выдохнул он, его руки гладили мои волосы, шею, передвигались вверх и вниз по моему телу, пока я прижималась к нему. – Я люблю тебя, - произнес он настолько тихо, что я практически не слышала его, но ощутила эти слова губами, все было так по-настоящему. То, что я позволила себе признаться Эдварду в своих чувствах, а я даже не думала, что заслуживаю их, родило в моей душе целую какофонию ощущений.

- Я был так напуган, Белла, я чертовски боялся, что потеряю тебя, - бормотал он, пока его губы бродили по моей коже. Он довольно долго оставался в этом положении, впитывая в себя мои слова и переживая эмоции, которые они пробудили в нем. Мне еще столько всего нужно было сказать ему. Но масса событий, которые привели меня сюда, моя неспособность вспомнить, что произошло, истощили мои и так скудные запасы энергии.

В конце концов, он отодвинулся от меня и продолжил смывать остатки слов с моей кожи, постоянно целуя мое тело там, где слова исчезали, будто пытаясь запечатать исцеление, которое он приносил мне. Когда он вымыл мои бедра, то на них стали видны уже бледнеющие синяки. Эдвард прижался лицом к моим ногам, толкнулся головой мне в живот и уткнулся носом в чувствительные места. Но это не было заигрыванием. Его тело напряглось, пока он пытался сдержать рвущиеся наружу эмоции, которых я не видела, но чувствовала.

Его руки обвились вокруг моей талии, его тело задрожало, и он еще сильнее прижался к моим усталым ногам. Мне пришлось собрать все силы, чтобы они не раздвинулись под его весом.

- Эдвард? – сказала я, нежно гладя его волосы.

- Я не хотел причинить тебе боль, - проговорил он мне в бедра, а потом приподнялся, чтобы поцеловать их, нежно проводя пальцами по отметинам.

- Я не думаю, что это ты, - неуверенно ответила я. Какое-то мучительно ощущение заставляло меня поверить, что я почему-то была права, да и Эдвард никогда бы не сделал мне больно. Он вскинул голову, встречаясь со мной взглядом.

- Что? – переспросил он, его тело тряслось, а в глазах закипал гнев.

 - Это не ты… - я медленно покачала головой, потому что воспоминания заполнили мое сознания, и я пыталась как-то разобраться в них. – Я была в клубе, Роуз… там не было… Аро сказал мне, что она в служебном… - я споткнулась на этих словах, потрясенная образами, которые замелькали у меня в голове, неясными, размытыми, вызывающими тошноту.

- Он сделал с тобой что-то? – спросил Эдвард, и я почувствовала и увидала исходившую из него ярость. Это было страшно. Я никогда не видела его настолько разъяренным, никогда. И вдруг я испугалась того, что он может сделать.

- Эдвард, малыш, пожалуйста, - слабо проговорила я, поскольку усталость полностью накрыла меня. Я медленно провела пальцами по его волосам. – Ты не можешь оставить меня, - я наклонилась вперед и обняла его. Он прижимался ко мне, его тело все еще вибрировало, пока он бормотал, что я должна рассказать ему все, что помню. Но я так устала… слишком устала. Я невнятно промычала извинения, пообещав рассказать ему после того, как отдохну. И он не сопротивлялся. Я все еще чувствовала напряжение в его теле, когда он держал меня, шепча что-то, чего я не могла разобрать, но ощущая пугающую, ошеломительную ярость.

Я была практически без сознания, когда Эдвард вытирал и одевал меня. Он отнес меня на кровать, и я прижалась к нему. Беспокойство оцарапало меня своими когтями даже сквозь туман истощения. А потом я погрузилась в ложное ощущение безопасности, чувствуя убаюкивающее тепло тела Эдварда рядом со своим.

Я проснулась в паническом страхе, потому что кошмары, не имеющие никакого отношения к авиакатастрофе, подкрались к краю моего сознания. Я еще не могла разглядеть лиц на этих картинках, но мои бедра предательски заныли. Я осмотрела комнату, вспоминая, что я в больнице, что не после аварии, что Эдвард существует, что он знает, что я люблю его, что он любит меня.

Но его со мной не было.

Я услышала в коридоре громкие голоса. Эдвард явно горячился и злился:

- Еб вашу мать! А что вы думаете, блять, я должен делать? Просто сидеть и ждать, пока что-то случится? Вы лучше идите и найдите эту суку до того, как это сделаю я, и да поможет мне Бог…

Голос Элис умолял его успокоиться, прийти в себя, но я практически ощущала жар, исходивший от Эдварда, когда он произносил эти слова. И мне стало страшно от мысли, что все это значит. Я не понимала, о чем он говорит, но знала, что это так или иначе связано с причинами, по которым я тут оказалась.

Я в панике позвала его, чувствуя, как мне становится трудно дышать, села, и комната закрутилась вокруг меня. Эдвард ворвался внутрь, выглядя при этом очень обеспокоенно. В мгновение ока он был у кровати, беря руками мое лицо и рассматривая его.

- Все хорошо? Белла, с тобой все в порядке? Я здесь, - быстро шептал он, прижимаясь губами к моему лбу, ведя ими по носу, щеке, пока не достиг моих губ.

- Плохой сон, а тебя не было, и я подумала, что ты мне приснился… - выдохнула я, как только образы всплыли на поверхность и быстро исчезли. – Что происходит? Ты кричал… - я замолчала и коснулась его лица, проводя пальцами по его губам. Мне так нужно было чувствовать его, убедиться, что он реально существует. Он медленно выдохнул и закрыл глаза, пытаясь успокоиться.

- ОСР здесь, - прошептал он, а потом наклонился и прижался ко мне губами. – Они хотят поговорить с тобой о том, что, по их мнению, произошло, - в его голосе явно слышалась дрожь, и я переживала относительно того, что это может означать. Было ясно, что что-то происходит, и мне ничего об этом не известно. Поэтому я сильно нервничала. Какое счастье, что сердечный монитор больше не подключен ко мне, потому что я чувствовала, как зарядил мой пульс, пока я пыталась ровно дышать.

- ОСР? – спросила я, чтобы понять, что означает эта аббревиатура.

- Отдел специальных расследований, - тихо ответил Эдвард. - Но тебе не обязательно разговаривать с ними, если ты еще не готова. Я не дам им и шагу ступить в эту комнату. Я, блять, обещаю, Белла, что сам позабочусь обо всем этом дерьме, - он звучал так потеряно, что я моментально уверилась в том, что произошло что-то больше, чем мне рассказывали.

Два незнакомых мне человека вошли в палату, за ними следовали Карлайл и моя вновь обретенная семья, все мрачно и с беспокойством смотрели на Эдварда. Я бы хотела как-то развеселить их, чтобы не происходило, но судя по реакции Эдварда, ничего хорошего меня не ожидало.

- Здравствуйте, Изабелла, я – агент Вудз, это агент Грин, - сказала женщина, указывая на своего напарника, и успокаивающе мне улыбнулась. Эдвард напрягся и начал потирать костяшки у меня на пальцах.

 - Ее зовут Белла, - выплюнул Эдвард. Я дотянулась до его волос и запустила туда пальцы, пытаясь усмирить то безумие, которое он создал, постоянно вороша их.

Он повернулся ко мне, в его глазах светилась отчаянная ярость. Но она начала смягчаться, когда он разглядывал мое лицо. В его взгляде читалась грустная теплота и боль от бессилия. Я прильнула к нему, прижимаясь своими губами, и пробормотала: «Я люблю тебя», надеясь, что он расслышит мои слова.

- Приношу свои извинения, - агент Вудз взглянула на Эдварда, а потом снова улыбнулась мне. – Белла, мы из отдела спец расследований. Надеюсь, что вы сможете рассказать нам все, что помните о нападении.

Я уставилась на нее, вспоминая, что Карлайл упоминал что-то по поводу нападения, в моей памяти постоянно проносились мутные, туманные картинки, которые не имели никакого смысла.

- Я ничего не могу вспомнить, если честно, - сказала я извиняющимся тоном. А Эдвард скользнул по кровати, прижимаясь ко мне, стараясь быть как можно ближе, словно он пытался защитить мне от людей, находящихся в этой комнате. И было смешно, ведь это офицеры, обличенные властью, и они старались нам помочь.

Неожиданно я застыла под натиском мутных, нервирующих меня образов, которые замелькали перед глазами, словно слайд-шоу, и схватилась за руку Эдварда. Мое дыхание сбилось, и я встретилась глазами с Эдвардом, в которых было столько же паники, столько и в моих.

- Я… - я старалась заговорить, пока воспоминания всплывали на поверхность и разбивались о гладкую зеркальную гладь, посылая замерзшие осколки страха сквозь мое тело. Я пыталась нормально дышать.

- Котенок? – на мое лицо легли теплые руки Эдварда, а я в шоке смотрела на него, открывая и закрывая рот.

- Кто-то… Аро дал мне выпить?.. И Таня, она… я ударила ее? И Кай, он не отпускал меня, его руки, они так крепко… - мое дыхание ускорилась. Агенты стояли и внимательно слушали. А я вдруг испугалась, что они могут быть на стороне Джеймса. Я знала, что произойдет что-то плохое, когда произносила следующие слова. – И еще там был офицер Кросс… - я сильно помотала головой, вызывая всплеск боли, от которой я вскрикнула. Были только вспышки воспоминаний, нереальные, сюрреалистичные, и ощущение, что во всем этом не было никакого смысла.

Эдвард притянул меня к себе и крепко, но нежно прижал. Его дыхание было тяжелым и быстрым.

- Я, черт подери, убью его, - пробормотал он так тихо, что только я могла его расслышать.

- Нет, нет, нет, ты не можешь оставить меня, - помотала я головой, уткнувшись ему в шею. Послышалось легкое покашливание, люди, находящиеся в комнате, пытались вернуть к себе наше внимание. Но мы были потеряны для всего мира: я, умоляющая его не делать ничего, что может навредить нам обоим, и он, желающий возмездия.

Он пытался не сильно меня сжимать, но его руки тряслись, словно от напряжения. Я быстро потерла его щеку, пытаясь успокоить. Но внутри меня самой неуклонно росло беспокойство, пока картинки мелькали перед глазами. Они не становились четче, казалось, я смотрю какой-то зашифрованный телевизионный канал.

- Извините, - сказал агент Вудз. Я чувствовала, как вибрирует тело Эдварда от силы эмоций, которые обрушились на него. Я видела, что он находится очень близко к срыву и старается сдерживаться только из-за меня. – Все, что вы можете вспомнить, было бы большим подспорьем для нас.

Я сложила вместе то немногое, что могла вспомнить, понимая, что эти агенты и офицер Кросс работают в разных подразделениях. Я переживала, что информация, которую я могу им предоставить, приведет к тому, что меня начнут преследовать, особенно, если они с Джеймсом заодно. Это мысль просто убивала. Но я почти ничего не помнила. Карлайл убеждал меня, что это из-за наркотиков, а не из-за травмы головы.

Я рассказала им о Аро, который дал мне что-то выпить, после чего стало трудно фокусироваться, о том, как я напала на Таню, о том, как меня удерживал Кай. Об офицере Кроссе, но эти воспоминания были совсем мутными, чтобы их расшифровать. Все виделось, как в тумане, словно я пыталась разгадать, что же происходило за белой пеленой. Последнее, что я помнила, - офицер Кросс тащит меня на стоянку, и его черные ботинки перемещаются по асфальту. А остальные события превратились практически в черную груду размазанных изображений.

Эдвард еще сильнее волновался, и я прижала руку к его кровоточащему сердцу, - я теперь часто делала так, - словно это могло помочь мне не потерять его полностью и не дать ему сорваться. Я даже не могла представить себе, что он чувствовал, пока я вспоминала происшедшее без всяких деталей. С каждым произносимым мною словом его лицо становилось все напряженней и безумней. Меня ужаснула мысль, что он попытается сделать что-то страшное, потому что видела, как ему трудно держать себя в руках.

Элис подошла ко мне с другой стороны, ее пальцы скользнули по моей руке, и она прошептала, что ей жаль. Я подняла на нее глаза, она выглядела печальной, более того, виноватой. А в этом уж точно не было никакого смысла.

Агент Вудз и ее коллега рассказали мне, что у меня взяли пробы из-под ногтей и обнаружили там два вида ДНК. Один принадлежал Тане Денали, а другой – офицеру полиции Джеймсу Кроссу.

Я была одновременно потрясена и рада, что они смогли расшифровать пробы. Я даже представить себе не хотела, что бы произошло, если бы эти пробы попали не в те руки. Это бы означало, что у меня не было бы и шанса доказать, что офицер Кросс – садист и сукин сын. Я уверена, никто бы и не поверил, что офицер полиции хотел изнасиловать меня. Хотя сейчас я и сама не была в этом уверена. Я могла опираться только на предыдущие столкновения с ним. Меня затошнило от всей этой ситуации, я сглотнула и попыталась вытолкнуть из головы пугающие образы, неуверенная в том, реальные ли они или поддельные. Я не хотела, чтобы еще и они преследовали меня.

Однако следующие слова, произнесенные агентом, заставили все мое тело онеметь, как только до меня дошел их смысл.

- Нам не известно местонахождение офицера Джеймса Кросса…

Она продолжила что-то говорить, но в ее словах не было смысла, они звучали как будто издалека. Я вспомнила, как я ударилась о спинку сиденья в патрульной машине, как он сжал мою шею, и неконтролируемо задрожала, а все мое тело покрылось холодным потом, когда в моей голове всплыли картинки, как он прижимается ко мне всем своим телом, как угрожает мне. Но я не могла понять, это было воображаемым продолжением прошлых встреч, или произошло что-то новое, то, чего я никак не могла вспомнить.

Эдвард обнял меня, и я практически вскарабкалась ему на колени, пытаясь быть как можно ближе, чтобы он смог защитить меня, а я его. Я знала, что он борется с желанием найти и уничтожить, и не могла винить его за это. Я даже представить себе не могла, что он чувствует, слыша все это. То, что он держит себя в руках, удивляло меня. Интересно, это от того, что он уже знал обо всем и теперь сдерживался, чтобы помочь мне справиться?

Казалось, в комнате происходит какой-то беззвучный разговор, когда агенты переглянулись, а Эдвард покачал головой, пристально глядя на них.

- Что происходит? – спросила я, не уверенная, хочу ли я это знать.

- Как давно вы знаете офицера Джеймса Кросса? – спросила агент Вудз мягким голосом, и я напряглась.

- Ммм, не знаю, я думаю, что мы жили в одном городе, когда я была маленькой, когда я была еще совсем ребенком, наверное… - неуверенно сказала я, потому что понятия не имела, куда заведет нас этот разговор.

Агент Вудз посмотрела на своего напарника, и они обменялись напряженными взглядами.

- Вы состояли в каких-либо отношениях с Джеймсом Кроссом? – спросил агент Грин, и мне пришлось крепко вцепиться в Эдварда от страха, что тот подойдет и вырвет агенту язык, потому что все его мышцы напряглись, а пальцы впились в мое тело.

- Что? – озадачено спросила я, потому что не понимала, откуда они могли взять такое, идея - сама по себе дебильная. Я помотала головой и с отвращением продолжила. – Нет, он остановил меня за превышение скорости. Кроме этого и еще пары его враждебных замечаний в сторону Эдварда, у меня не было с ним никаких отношений, если, конечно, не считать сексуальных домогательств.

Агент Вудз открыла папку и протянула мне серию глянцевых фотографий.

- Это вы? – спросила она, указывая на первое фото. Я ожидала увидеть свою фотографию, но пролистав их все, я ахнула, сдерживая тошноту, мой желудок перевернулся, выталкивая воду и желчь, потому что я смотрела на снимок стены, полностью увешенной моими фотографиями. Там были фото моего детства и очень свежие. Я уверена, что вот эту одежду носила на прошлой неделе. Меня поразило, что там был неохваченный временной промежуток: не было снимков меня лет с двенадцати до аварии. Именно после аварии появились новые.

Там были буквально десятки фотографий со статьями, описывающими аварию. На них я выглядела сломленной, опустошенной, или плачущей, прячущейся за пеленой волос. Там были подписи, сделанные красным маркером, но я не могла их разобрать, уверена, что и не хотела бы.

- Что это? – спросила я, мой голос дрожал, пока я пыталась унять свое дыхание.

- Эти фотографии были найдены в доме Джеймса Кросса, - ответила агент Вудз, и я почувствовала, что не могу дышать.

В этот раз меня на самом деле вырвало, прямо на постель, лишь по случайности не задев Эдварда. Я зарыдала, потому что сила спазмов была такой, что это вызвало мучительную, ужасную боль в голове.

- Достаточно, с нее хватит, - вскипел Эдвард, прижимая меня к себе так сильно, насколько это было возможно. И я чувствовала, как трясутся его мускулы, как они сжимаются, пока он пытался сдерживаться и не реагировать на то, что только что видел. Это было ужасно, потому что статьи были настоящими вырезками из газет, судя по пожелтевшей бумаге. Очевидно, офицер Кросс собирал их. А большинство последних фотографий были сделаны, когда я возвращалась домой пешком или на машине. Страшно подумать, насколько близко он находился, следя за мной.

Эдвард издал болезненный стон, когда поднял меня с кровати, и я подумала, насколько он сейчас близок к краю. Он отнес меня в ванную и захлопнул дверь. Его рука дрожала, когда он пытался удержать меня ей навесу, пока другой наливал жидкость для полоскания рта в маленькую чашечку и наполнял стакан водой. Он крепко прижал меня к себе, когда я попыталась освободиться, чтобы встать на ноги, хотя вряд ли я была способна устоять.

Он покачал головой, заставляя меня умыться, потом передал мне чашку, усадив на край раковины, и продолжал удерживать меня и наполнять стакан водой, пока я не напилась. Я прополоскала рот жидкостью, которая слегка обожгла меня. Но все же это было лучше, чем ощущение желчи и рвоты. Я выплюнула ее, Эдвард снова обнял меня, приподнял, а затем сел на крышку унитаза, прижал к себе и начал качать вперед-назад. Он не произнес ни слова, но я чувствовала напряжение в его теле, и как оно периодически содрогалось.

Не говоря ни слова, мы вернулись обратно в уже пустую комнату. Эдвард отказался положить меня, даже когда пришла сестра. Я не стала, да и не была способна спорить, и, в конце концов,  уснула в его руках, надеясь, что я смогу удержать его рядом.

Следующие две ночи у меня были большие проблемы со сном, несмотря на то, что за дверью теперь сидели полицейские. Очевидно, что агенты, которые расспрашивали меня, нарыли довольно много информации о Джеймсе и его четырех годах службы,  но усилиями его отца, сержанта полиции, это все долгое время заминалось.

Информация доходила до меня отдельными кусочками, потому что Эдвард обрывал любые вопросы, как только понимал, что я не справлюсь с ответами. И по большей части я была ему благодарна, потому что он очень хорошо знал меня, и понимал, где проходит моя грань. Более того, последнее время меня было так легко завести. Я чувствовала себя усталой, нервной и взрывной, даже рядом с ним. Гнев моментально переходил в слезы, и я начала думать, что схожу с ума. Но Карлайл в попытке успокоить меня сказал, что это всего лишь реакция на изменение лекарств, усиленная стрессом, травмами, да и самой ситуацией. Поэтому не было ничего удивительного в моей эмоциональной нестабильности.

Это было смешно, правда. Теперь, когда я не находилась в медикаментозном тумане, то могла оценить, насколько я была, да и продолжала быть эмоционально нестабильной. Никогда не пойму, что заставило Эдварда остаться со мной.

Я лежала в постели. Эдвард ушел, чтобы добыть мне еды и питья. Он постоянно посылал разных людей купить мне правильной еды: жирной, тяжелой, - потому что в больнице я опять похудела и весила каких-то жалких 43 килограмма. Когда Элис принесла еду, которая его не устроила, он заставил ее посидеть со мной, а сам отправился на поиске подходящей мне пищи.

Через некоторое время я услышала голос Эдварда в коридоре, он разговаривал с Карлайлом о дерьмовой больничной еде, и о том,  что мне нужно вернуться домой, потому что только там я смогу восстановиться. Он явно нервничал и старался не вспылить на Карлайла, хотя, могу с уверенностью сказать, что очень хотел.

Я не знала, как я вернусь домой и смогу ли там жить, даже если воспоминания о том, что там произошло, были такими расплывчатыми. Мне сказали, что в моей квартире взяли отпечатки пальцев, и после этого Элис и Роуз все вычистили и вымыли там. Но я волновалась, смогу ли находится в ней одна. Я даже не пыталась обмануть себя, уверяя, что способна позаботиться  о себя в текущем состоянии. Я была еще очень слаба, и мне требовалось постоянное наблюдение, постоянный контроль над печенью. Карлайл был доволен скоростью моего выздоровления, но когда вчера Эдвард спросил его, могу ли я вернутся домой, он расплывчато ответил: «Посмотрим.»

Я находилась здесь уже больше недели и устала от маленькой кровати. Я знала, что Эдвард был изнурен недостатком сна и дискомфортом от попыток втиснуть себя рядом со мной, когда уходила медсестра.

Эдвард и Карлайл вошли в палату вместе, очевидно, заканчивая беседу.

- … ты сможешь забрать ее домой сегодня вечером, если все будет хорошо, и если пообещаешь привозить Беллу на обследование каждое утро, и если ты будешь звонить мне, если что-то пойдет не так, даже если будет просто казаться, что что-то не так, - Карлайл строго посмотрел на Эдварда.

Эдвард победно улыбнулся, а я переводила взгляд с одного на другого, чувствуя, как беспокойство растет во мне. Едем домой? Что это может означать, учитывая, что Джеймса Кросса все еще не нашли.

- Ты это слышала, Котенок? Сегодня я заберу тебя домой, - пробормотал Эдвард, целуя меня в лоб и передавая мне мороженое.

Я взяла холодный контейнер в руки и посмотрела на него. Не знаю, что я ощущала в этот момент. Видимо, я жевала губу, потому что он пробежался по щеке большим пальцем и нажал на подбородок, высвобождая губку.

- Белла, что не так? – спросил он, присаживаясь рядом со мной, гладя свободной рукой мое колено, укрытое одеялом.

- Ну, я… Я не знаю, справлюсь ли одна, - тихо ответила я, глядя на контейнер в моих руках.

- О чем ты говоришь? – вскричал Эдвард, в его голосе слышалось недоумение. – Белла, ты останешься у меня. Роуз и Элис уже принесли ко мне кучу твоих вещей, знаешь, одежду и прочее дерьмо, без которого, как они считают, ты не сможешь жить. И ТиКейТу тоже. Я на работе беру отпуск до тех пор, пока тебе не станет лучше, чтобы убедиться, что ты в безопасности… - он замолчал, не закончив предложение. Да это было и не нужно. Я знала, по какому поводу он переживает, если не больше: Джеймс удивительным образом исчез после своего триумфального появления в клубе, как только меня доставили в больницу. И только после открытия тайной комнаты поклонения мне в подвале его дома,  ОСР специально выделил своих агентов для поиска, учитывая характер преступления. Все это казалось нереальным, и каждый раз, когда я думала об этом, меня тошнило.

А если к этому прибавить еще и то, что Аро и Кай тоже «исчезли», а моя машина была разбита и сожжена на стоянке перед стрип-клубом, то становилось понятным, почему я переживала по поводу возвращения домой. Было столько вопросов без ответа, а Эдвард достаточно уклончиво отвечал на многие из них, может быть, по тому, что старался защитить меня, а может быть, он и не знал ответов. Я бы очень хотела чувствовать себя в безопасности рядом с Эдвардом, но эта неопределенность и страх мешали мне.

- Ты не обязан делать это, Эдвард, я должна сама… - я чувствовала себя такой беспомощной, более того, я знала, как много он вложил в эту любовь. Это не честно, что он продолжит заботиться обо мне. Я постоянно спрашивала себя, что же он нашел во мне. Несмотря на то, что я любила его, уверена, что я слишком разрушена, чтобы когда-либо стать для него достаточно хорошей. А теперь даже больше, чем раньше. Психологические и незначительные физические травмы только увеличились. Карлайл предупредил меня, что я никогда больше не должна пить алкоголь, поскольку таблетки сокрушительно повлияли на мою печень.

Эдвард забрал у меня контейнер с мороженым, когда увидел, что я судорожно сжимаю его. Я подняла голову, заметив, что Карлайл вышел из палаты, оставив нас наедине.

- Я не понимаю, - сказала я, качая головой.

- Что ты не понимаешь, Котенок? – спросил Эдвард, проводя большим пальцем по моей щеке и вороша рукой мои волосы. Его нежная душа так контрастировала с железной, грубой броней, с красивыми, но темными картинами, покрывавшими его тело.

- Я просто не понимаю, почему ты хочешь меня. Ведь я – развалина. Я же разрушена, - прошептала я, глядя на кровоточащее сердце. Мои пальцы скользили по нему, и я мечтала излечить и себя, и его одновременно.

Я слышала, как он сглотнул, поднимая мой подбородок, чтобы заставить меня посмотреть на него.

- Но ты сможешь возродиться, и я смогу. Разреши мне сделать это, пожалуйста, - пробормотал он, слегка прикасаясь своими губами к моим. – Я хочу сделать это для тебя.

Я беспомощно кивнула, потому что хотела того же. Я умру без него. Я провела губами по его и приоткрыла их. Его язык тут же скользнул внутрь, обещая, нуждаясь, любя. Я надеялась, что через какое-то время я буду достаточно сильной, чтобы стать тем, в ком он нуждался. И я смогу заботиться о нем так же, как он заботился обо мне.

Перевод: mened

Редакция: Мэлиан.

Форум.