Предупреждение от автора: Эта глава содержит детальные описания тяжелых психо-эмоциональных последствий посттравматического стресса. Имейте ввиду.

Глава 18.

Пятница, пятнадцатое октября, полдень.

В день, когда мы хоронили Алека, шел дождь. Было такое ощущение, что он не переставал с того самого дня, когда он погиб. Я стояла, склонив голову, вместе с Эдвардом под зонтом. И, даже во время речи священника, все, что я могла слышать, это как капли дождя отбивали ритм по эластичному нейлону, раскинутому над нами. Холодный ветер пронизывал до костей, отчего я немного тряслась.

Эдвард был, совершенно, стоик. Он неподвижно стоял рядом со мной; спина прямая, широкие плечи, взгляд, устремленный куда-то вперед. За всю неделю он не проронил и слезинки. Он плакал вместе с дочерью Алека в ту ночь, в отделении скорой помощи, но, с тех пор, больше не позволял себе выплескивать эмоции.

Я, напротив, плакала каждую ночь. Я плакала из-за того, что потеряла друга. Плакала из-за чувства вины, съедающей меня. Я была рада, что это был не Эдвард. Но, в основном, я плакала потому, что я проиграла борьбу за то, чтобы удержать мужчину, которого я люблю. Всем завладела темная сторона Эдварда. Она не просто победила, она надрала мне задницу.

Сегодня утром я проснулась одна, как обычно, на этой неделе. Эдвард совсем не пришел спать, его сторона кровати была холодной и заправленной. Я не была уверена, спал ли он вообще. Темные круги под его глазами, давали мне отрицательный ответ. Мы обменялись парой слов за завтраком, но пропасть между нами была такой огромной, что я не была уверена, что смогу ее преодолеть.

Большую часть времени, на этой неделе, он проводил, помогая устроиться семье Алека. Его дочь, Карен, жила в пригороде Сиэтла со своим мужем. У нее был брат в Калифорнии, а их мать, жена Алека, жила в Чикаго. Также у Алека был брат, который жил в Нью-Йорке. Собрать их всех вместе так, как хотелось Эдварду, было проблематично, но он смог все организовать.

Раньше я не думала о семье Алека, не знала, что он был разведен или того факта, что у него были дети. Но теперь, я осознала, насколько мало знала о человеке, которого называла своим другом. Он был помощником Эдварда и его правой рукой. Предпочитал говядину морепродуктам и никогда не добавлял соли в блюда, что ел потому, что следил за уровнем потребления натрия. У него были безупречные манеры и самая добродушная улыбка. Я знала, что он любит Эдварда, как сына, и никогда не сомневался в том, что тот отвечает ему взаимными чувствами.

В промежутках между организацией похорон, Эдвард ездил проведывать Брэди. Благодаря ремню безопасности и воздушным подушкам, у него не было опасных для жизни повреждений, но, все же, он был в плохом состоянии. Как только он стал транспортабелен, Эдвард организовал, чтобы его перевезли в клинику Harborview. Он хотел, чтобы Брэди лечил врач, которому доверяет либо он, либо Карлайл.

Брэди был в сознании, но, к сожалению, не помнил, что, именно, случилось. Он помнил лишь то, что забрал Алека из ресторана и направился в долгий путь домой, но детали аварии помнил размыто. Он смутно припоминал, что его машину кто-то окружил, отчего он не мог ехать с той скоростью, с которой хотел. Несколько очевидцев, которых мы нашли, утверждали, что три машины гнались за Мерседесом, из-за чего он летел на опасной скорости. Алек сидел на заднем сидении, не пристегнутый ремнем безопасности. Его выкинуло из машины, и он получил смертельную травму головы. Время смерти было установлено прямо на месте аварии.

Я сказала полиции, что это сделал Джеймс Хантер. Я говорила это любому, кто меня слушал. Я была под таким впечатлением от произошедшего, что один из полицейских спросил меня, была ли я под действием лекарств. Я узнала, что в ту ночь, сам Джеймс был в Чикаго на свадьбе кого-то из членов семьи. Два свидетеля смогли подтвердить информацию, что он был вдали от штата Вашингтон.

Полиция сказала, что Джеймс выглядел довольно расстроено новостью о смерти Алека. Ага, как же, расстроен. Он был расстроен из-за того, что ему снова не удалось убить Эдварда. Детектив смотрел на меня, как на сумасшедшую, отчего я и, правда, чувствовала себя такой. Тайлер, в буквальном смысле, вынес меня из участка. Никто не хотел слушать, и, снова, Джеймсу смерть сошла с рук. Даже мой собственный отец не понимал, как мы можем возбудить дело против неуловимого мистера Хантера без каких-либо доказательств. Все, что у нас было, это полученные незаконным путем письма и записи телефонных разговоров. Но, ни в одном из них, не упоминалось о крушении автомобиля Эдварда. А даже, если бы там что-то и было, Эдвард сказал, что мы, в любом случае, не можем сказать об этом полиции. Эдварду доложили о перехваченном сообщении для Джеймса, в котором говорилось, что «Лев» устранен, а через несколько часов было сообщение о том, что произошла ошибка и «Лев» сбежал.

Джеймс хотел смерти Эдварда, но, едва ли он знал, что убив кого-либо из его окружения, он мог причинить ему еще больше боли. Эдвард не разговаривал со мной. Он едва даже мог смотреть на меня. И, определенно, он не позволял мне подойти и успокоить его. Он не хотел успокаиваться. Он считал, что не заслуживает этого. Я понимала, к чему все это ведет. Эдвард, еще раз, взвалил на себя вину, словно пуленепробиваемый жилет. Он был непроницаем, я не могла пробиться к нему, как бы сильно не пыталась.

Священник закончил свою последнюю молитву, и гроб с телом Алека стали погружать в холодную, мокрую грязь. Я вытерла слезы, которые ручьями текли по моим щекам носовым платком, что сжимала в кулаке на протяжении всей церемонии. Члены семьи Алека стали бросать розы в яму. Когда все было закончено, Эдвард передал зонт Тайлеру и приказал ему отвести меня в машину.

Я подошла к автомобилю, но не села в него. Каллены, Элис и Джаспер расселись по машинам, которые были припаркованы рядом с нашей. С дороги я наблюдала за Эдвардом, стоящим под дождем. От воды его волосы приобрели цвет античной бронзы. Он стоял, не шевелясь, около могилы Алека, совершенно неподвижный, словно статуя, олицетворяющая скорбь и чувство вины.

Темная сторона - Белла
1: 0

Игнорируя постоянные просьбы Тайлера сесть в машину, я позволила Эдварду постоять там три минуты прежде, чем необходимость спасти его от него же самого не взяла надо мной верх. Он промок до нитки и не подавал никаких признаков жизни. Я подбежала к нему и схватила за руку.

- Пожалуйста, милый, пойдем со мной в машину. Ты простудишься, если будешь так и дальше тут стоять, - умоляла я, крепко сжимая его руку.
Он не сдвинулся с места, но заговорил.
- Мой отец пытался убить меня.
Я замерла. Дождь стал лить сильнее в тот момент, когда он раскрыл свой последний секрет.
- Он завлек меня в подвал в нашем доме, спустя неделю после похорон мамы. Он сказал, что ему нужна помощь, что он не может что-то найти. Пахло сажей и плесенью, - он скривил нос, будто, прямо сейчас, мог почувствовать этот запах. – Так пахнет смерть. Там внизу было так темно. Лишь дурацкий пластиковый фонарик красного цвета был у него в руке. Я не знал, откуда он. Он не дал мне его подержать, даже, не смотря на то, что заставил меня спуститься вниз первым.

Где-то далеко прогремел гром, словно предупреждение о том, что буря только ухудшится.

- Внизу не было ничего, чтобы мы могли взять с собой. Все было разрушено и залито водой, которой тушили пожар. Мне хотелось уйти. Я был зол на него за то, что он привел меня сюда. Мне не хотелось быть там. Там погибла она. Она сгорела там. Мне казалось, что я мог почувствовать ее. Она ненавидела меня, я был уверен. Прямо, как и он. Мое сердце билось чертовски сильно, и было охренеть, как холодно.

Я взяла его ладонь в свою руку, пытаясь удержать и не позволить потеряться в ужасных воспоминаниях.

- Мне хотелось поехать в отель, где мы остановились с Эсме. Он встал, преградив путь к лестнице, к единственному выходу. У него не было намерения, чтобы кто-то из нас вообще вышел оттуда. Хотя, я не догадывался об этом, пока он не вытащил пистолет.

Слезы смешались с безжалостными каплями дождя. Стало трудно дышать.
- Я думал, что он разговаривал сам с собой, психологически подготавливал себя убить свою плоть и кровь. Желать этого и, на самом деле спустить курок, это две совершенно разные вещи. Я помню, как он ходил туда-сюда, словно зверь, загнанный в клетку, но, именно я, был в ловушке. У меня не было выхода.

Он крепче схватил мою ладонь, и я сжала его в ответ, давая понять, что я рядом. Я здесь, с ним, и я не оставлю его.

- Он посветил на меня фонариком. – Эдвард поднял руку и зажмурился, будто укрывался от света, которого не было. Будто он вернулся в то время, в подвал. – Я пытался закрыться от него, чтобы он не слепил меня. Я не хотел, чтобы он подумал, будто я боюсь его. Но я боялся. Всю неделю до этого, он делал вид, что меня не существует. Но, долго это не могло продолжаться. Ему нужно было сделать так, чтобы я и, правда, не существовал.

Я почувствовала дрожь в теле Эдварда. Возможно, это было от холода, но, что-то подсказывало мне, что воспоминания были тому виной.

- Все дети, обычно, берут. Берут, берут, берут. И я брал по максимуму. Я был высокомерен и беспокоился только о собственных интересах. Моя неспособность делать так, как мне говорили, забрала мою мать у него. Хотя, в конце концов, она обрела лучшую жизнь. Он не мог позволить мне выйти сухим из воды. Он не мог остаться в стороне и позволить мне продолжать дышать, в то время как моя мать уже никогда не будет на это способна.

- Ах, Эдвард, - вздохнула я. Мой голос дрожал вместе с ним.

Он повернул голову и впервые посмотрел на меня. Его глаза были черными, как ночь, темнота, в буквальном смысле, поглотила его.

- Но он был прав. Я убил ее, Изабелла. Она умерла из-за меня. Поэтому, я не возражал. Я просто стоял там и ждал, чтобы он загасил мое несчастное существование.

Он перевел взгляд с моего лица на точку перед ним, где-то в дали.
- Но, он оказался таким чертовым трусом. Он трясся, как лист, и уронил фонарик. Помню, как разлетелись искры от того, что тот упал в воду, которая покрывала полы. С минуту лампочка еще горела, но затем вырубилась. Я помню, как наблюдал за тем, как гаснет свет. Ждал и смотрел, раздумывая над тем, умру ли я до того, как он погаснет.

Эдвард резко вскинул свою свободную руку так, будто в ней был пистолет.
- Ты сделал это! Ты забрал единственный смысл моей жизни. Ты понимаешь, почему я должен это сделать?

Будто он возрождал все события прямо передо мной, повторяя слова, которые ему говорил отец. Злость и боль в его голосе, сломали мое уже и так серьезно поврежденное сердце.
- Я понимаю. Понимаешь? Да, понимаю!

Гром прогремел прямо над нашими головами, а дождь лил стеной, в то время как Эдвард воспроизводил свои болезненные и ужасные воспоминания.
- Бах! – Эдвард притворился, будто стреляет из пистолета, а затем показал, что пришла его смерть. Гром прогремел в унисон с его криком.

Мои ноги пошатнулись от взрывной волны его мины. Эдвард повернул голову и посмотрел на меня, словно озадаченный маленький мальчик.
- Но я не умер. Меня даже не задела пуля. Они не смогли найти ее. Из магазина пропало две пули, но они не смогли найти ту, которой он в меня стрелял. Она испарилась. Некоторые люди подумали, что я выдумал все это, что мне почудилось. Они думали, он вовсе не стрелял в меня, но он сделал это, Изабелла. Он сделал это, но, по каким-то причинам, я не умер. Будто Господь хотел наказать меня тем, что не дал умереть. Это мое наказание за то, что я убил ее. Будто я - бессмертен. Это мое проклятие – быть бездушным монстром, принося лишь смерть всем вокруг меня.

Я отпустила его руку и обхватила ладонями его лицо. Его кожа была, словно лед. Я собрала все мужество в себе, и возразила ему.
- Это не правда! Это, совершенно, не правда. Ты не убивал свою маму, Эдвард. Ты не убивал Алека.
- Я сделал это! – закричал он, вырываясь из моей хватки. – Я послал его на этот ужин! Я послал его, когда сам знал, что враги пытаются убить меня. Я изменил планы в последнюю минуту. Я должен был быть на этом ужине. Я отправил Алека на моей машине, с моим водителем. Он умер из-за того, что я не могу умереть!

- Ты не бессмертный, Эдвард. Ты такой же человек, как и я. Ты чувствуешь, ты дышишь, в тебе течет кровь, ты любишь и ты любим. Ты человек.

Он яростно покачал головой, сжимая кулаки.
– Я монстр. Ты сама это сказала не так давно.

Я снова попыталась схватить его, но он не позволил мне, отталкивая и отходя в сторону.
- Ты не монстр. Монстр не может чувствовать вину, как ты. Я бы не любила тебя, если бы ты им был. А я люблю тебя, очень сильно. Пожалуйста, пойдем со мной в машину.
- Я приведу тебя к смерти. Ты что, не понимаешь? – его муки переполняли нас обоих.
Я покачала головой.
- Ты не убьешь меня. Пойдем со мной в машину, - я тянула его за руку, пока он не сдвинулся с места.

По дороге к Мерседесу, я заметила, что его семья все еще ждала нас, и наблюдала за всем происходящим из машин. Я встретилась взглядом с Элис. Она выглядела такой же несчастной, как я себя чувствовала. Сев в теплую машину, я попросила Тайлера ехать сразу домой. Эдвард помог семье Алека организовать поминальный обед, но сам он был сейчас не в том состоянии, чтобы находиться среди людей.

Он молча сидел на заднем сидении и дрожал. Я сняла свой промокший пиджак и попыталась заставить его снять свой.
- Ты весь промок, - сказал я, помогая ему стянуть пальто.
Эдвард, казалось, не замечал своего состояния. Вода с его волос капала прямо на нос и щеки. И он даже не пытался стереть ее. У меня зуб на зуб не попадал, но я обняла его, пытаясь хоть как-то согреть. Грудь болела, откликаясь на его боль. И я ничего не могла сделать, чтобы избавить его от нее, или, хотя бы, немного облегчить.

Тайлер доставил нас в поместье. Карлайл тоже поехал за нами. Я повела Эдварда в дом, и мы поднялись наверх. Высвободив его из мокрой одежды, я включила нагреваться воду в душе, срывая свою одежду на ходу. Я открыла горячую воду на полную мощность и затащила Эдварда под струи воды вместе со мной. Поначалу вода обжигала, пока кожа не привыкла к теплу. Я обвила его руками и прижалась своим обнаженным телом к нему. Он обнял меня в ответ. Мы стояли в тишине, позволив воде делать свою работу, бороться с физическим переохлаждением.

- Я люблю тебя очень сильно. Я люблю тебя больше, чем что-либо, - повторяла я снова и снова в надежде, что мои слова, хоть немного, залечат огромную дыру в его груди.

Он молчал, но позволял мне обнимать его. Он позволил мне говорить о своих чувствах. Я изо всех сил старалась показать, как забочусь о нем, в надежде, что этого будет достаточно, хоть я и осознавала, что нет. Сэр Эдвард Мейсен сделал то же самое, что и Джеймс. Он попытался убить Эдварда, но промахнулся, ранив его тем самым больше, чем, если бы попал в цель.

Темная сторона - Белла
2:0

Я знала о существовании посттравматического стресса, как о чем-то связанном с ветеранами войны во Вьетнаме или людьми, которым пришлось пройти через события, подобные 11 сентября. Но, я и представить себе не могла, что это будет с Эдвардом.

После душа, я обтерла его полотенцем, одела его и себя в удобную одежду и легла с ним на кровать, перебирая пальцами его волосы и слегка поглаживая его спину, пока он не уснул. Мне хотелось, чтобы сон смог унести меня подальше от всего этого, но я была слишком встревожена. Мне было не до сна. Я вылезла из кровати и спустилась вниз. Члены семьи Эдварда и Джаспер сидели и ждали нас.

После того, как все секреты были раскрыты, у меня не было проблем, о чем стоит говорить с его семьей, а о чем нет. Очень помог Карлайл. Он объяснил, что посттравматический стресс – это, когда человек вновь переживает болезненное событие. Иногда, это выражалось в виде ночных кошмаров, иногда, на человека, страдающего подобным стрессом, накатывали воспоминания или видения событий.

Казалось, что его семья была осведомлена, что Эдварду часто снились события, произошедшие в ту ночь, в подвале. Эдвард говорил Карлайлу, что сны стали беспокоить его меньше. Когда он стал спать со мной, все стало другим, его мозг, каким-то образом, успокаивался. Исходя из слов Карлайла, наши отношения с Эдвардом снизили частоту проявления симптомов за последние два месяца.

В течение нескольких лет, Эдвард был эмоционально закрытым человеком. Это был его способ отстранения. Он претворялся, что его ничего не волнует. Когда в его жизни появилась я, все кардинально изменилось. Его признание Элис в том, что он любит ее – это настоящий прорыв потому, что за последние пятнадцать лет, Эдвард впервые признался в своих чувствах по отношению к кому-либо. Карлайл спросил меня, без лишнего любопытства, заметила ли я, что Эдвард стал больше говорить о чувствах. Так и было. Последние несколько недель он очень, очень, старался дать название всем тем чувствам, что он испытывал. Он долго подавлял их в себе, поэтому не удивительно, что ему это давалось с трудом.

Эдвард также избегал вещей, которые могли напомнить ему о том событии. Подвалы – огромная мина. Я помню, как лишь упоминание о подвале напрягло его, когда я впервые была у него в поместье. Он так же не любил темные и сырые помещения. Я снова подумала о том, как озадачен он был, когда я ему предложила провести ночь в палатке, в то время как шел дождь. Зная теперь, как это могло быть трудно для него, тот факт, что он остался и занялся со мной любовью, теперь значило для меня еще больше.

Список его симптомов был огромен, вырисовывая идеальную картину состояния Эдварда. Чрезмерная жажда быть в курсе всего, раздражительность, вспышки гнева, чувство вины за то, что остался жив, со всеми этими вещами Эдварду приходилось бороться изо дня в день. Карлайл почувствовал, что все эти вещи стали меньше выражаться с тех пор, как Эдвард стал встречаться со мной. Его привязанность ко мне имела огромную силу, но она была способна, как вести его вперед, так и тянуть далеко назад. Мысль о том, что он может потерять меня, до ужаса пугала его.

Карлайл убедил Эдварда обратиться за помощью к профессиональному психотерапевту, к которому, я полагаю, он ходил без моего ведома. К сожалению, он, до сих пор, не очень-то верил в это и посетил только одну консультацию, не намериваясь идти туда снова. Эсме же добавила, что, даже один факт того, что он пошел туда, имел огромное значение, и они на это даже не надеялись.

Вся эта информация была полезна, но, в тоже время, шокировала меня. Весь этот день был таким дерьмовым, что я не могла дождаться, когда же он закончится. Элис сидела молча. Она не вымолвила и слова, пока я разговаривала с ее тетей и дядей.
- Ты в порядке, Эл? – спросила я, прерывая ее мрачные мысли.
Она нахмурила брови, будто пыталась придумать, как выразить то, что чувствует сейчас.
– Прямо, как когда мама умерла. Это даже хуже, чем после маминой смерти.
- Мы должны быть рядом с ним. Мы нужны ему, - кивнул Карлайл.
Элис покачала головой.
- Он нам не позволит. Я знаю о кошмарах и воспоминаниях. Я знаю, каково это чертовски отчаянно желать избавиться от своих мыслей, чтобы вообще ничего не чувствовать. То, через что он сейчас проходит, похоже на то, что я чувствовала, переживая о том, если бы он не вышел тогда из конюшни. Если бы он умер… - она опустила голову на руки.

Эсми встала и подсела к племяннице. Они с Джаспером старались успокоить ее. Я не могла ее утешить. Я просто утонула в несчастиях Мейсенов. Все это, просто, затягивало меня, и я боялась, что уже и сама не смогу выбраться на поверхность.
- Мне так жаль, Белла, - сказала Элис своим тихим голоском.

Она извиняется передо мной?

Она извиняется потому, что знает. Знает, что темная сторона Эдварда возвращается…черт, она уже была здесь.

Прежде, чем я успела что-либо сказать, с верхнего этажа послышался крик. Вопль Эдварда был ужасающим. Я вскочила на ноги и помчалась по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Тайлер бежал прямо за мной. Я влетела в комнату, и тут же включился свет, благодаря пенни на моем браслете. Эдвард метался в кровати, разрывая на части подушку. По всей комнате были разбросаны перья, покрывающие кровать, на полу, покрывающие Эдварда. Мы с Тайлером оба стояли в замешательстве, не уверенные, как его упокоить. Элис юркнула мимо меня к брату. Она залезла на кровать, не переставая шептать его имя.
- Эдвард, Эдвард, все в порядке, Эдвард, Эдвард.
Она дотронулась до него, и он тут же успокоился. Его глаза раскрылись, и паника в них была настолько реальной, будто он не осознавал, приснилось ему все или было наяву.
- Все в порядке. Ты дома. Ты в безопасности, - Элис села рядом с ним и стала гладить его по руке.

Он смотрел на нее таким взглядом, будто пытался определить, реальна она или нет. Его дыхание начало замедляться, а паника утихать.
- Это был сон. Это было не по-настоящему. Это был просто сон, - уверяла его Элис.
- Сон, - пробормотал он, садясь на кровати и погружая руки в свои взлохмаченные волосы.
Элис, дотронулась до его рук.
- Ты нужен мне, Эдвард. Ты, единственный, кто может позаботиться обо мне, помнишь? Мы должны заботиться друг о друге. Так, как мама хотела. Ты нужен мне. Хорошо? Ты понимаешь, что я говорю?

Он кивнул и прикоснулся к ее лицу пальцами, вытирая слезы, которые бежали по ее щекам.
- Я люблю тебя, - прошептала она, переполненная эмоциями.
Они оба сидели там, на кровати, не говоря ни слова. Он гладил ее ладонью по щеке, а его лицо, при этом, было искажено болью. Я знала, что внутри он ненавидит себя за это. Он боролся с чувством вины и горем.
- Мне нужна Изабелла, - наконец ответил он. Тот факт, что он не ответил на ее признание в любви, не обрадовало ни меня, ни ее.
Я подошла ближе.
- Я здесь.
Я поменялась с Элис местами, и она сразу же вышла из комнаты. Щелкнула дверь и я поняла, что вышли все остальные, оставив нас наедине.
Он осмотрел меня, проводя своей трясущейся рукой по мне, будто убеждаясь, что я жива и невредима.
- Ты в порядке.
Я смахнула перья с его взъерошенной челки.
- Я в порядке. Ты как?
- Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, - пробормотал он.
Я переползла к нему на колени, отчего перья поднялись в воздух, словно пушистые снежинки.
- Ничего со мной не случится.
Он обвил меня руками и прислонился носом к моей щеке.
- Живая и теплая, - пробормотал он. – Я хочу чувствовать тебя. Всю тебя.
Я положила руки ему на плечи и слегка запрокинула голову назад, пока он покрывал мою шею поцелуями.
- Я здесь. Я в порядке.
Его руки скользнули мне под рубашку. Мягкими ладонями он стал ласкать мою спину, а затем перевел их на мою грудь. Он обхватил мою плоть, потирая пальцами соски, пока они не затвердели в ответ на его ласки. Его губы атаковали мои. Его язык ворвался в мой рот. Он был требовательным, немного грубым. Он обхватил руками мое лицо, будто хрупкую вазу, пока его губы порхали на моих губах.

Затем он прервал поцелуй, стянул мою майку через голову и повалил меня на кровать, отчего еще больше перьев разлетелось во все стороны. Эдвард лег поверх меня. Его желание было таким возбуждающим и, в то же время, пугающим. Он поцеловал мою грудь, а затем снова направился вверх к моим губам. Откинув руками мои волосы, он врезался своими бедрами в меня, имитируя половой акт.
Я надавила ему на плечи. Его семья и Джаспер все еще были в доме.
– Эдвард, - возразила я.
- Ты нужна мне. Не противься мне, - его глаза были все еще черные. – Ты такая теплая, такая мягкая. Такая…живая.

Я начала осознавать, что его сон был обо мне, похоже, ему снилось, что я умерла. Хотя, это было не так. Мое тело реагировало на его любовную безумную атаку. Он заставлял пылать мою кожу, и с каждым его прикосновением, она все больше распалялась. Его губы, его язык, его руки и его тело творили со мной невероятное, давая ему понять, что я живая.

Всю прошедшую неделю он был таким холодным и отстраненным, а теперь, так изменился. Я и забыла, какого это быть предметом его обожания. Его язык играл с моим возбужденным соском, а затем он втянул его в рот, останавливаясь лишь для того, чтобы переключиться на другую грудь. Умом я понимала, что нам следует остановиться, но была не в состоянии сказать это вслух. Он поцеловал низ моего живота, и я слегка простонала, когда он стал стягивать с меня штаны.
- Скажи мне, что любишь меня. Скажи мне, что я нужен тебе, так же, как и ты нужна мне, Изабелла, - сказал он, обдавая своим дыханием нежную кожу внутренней стороны моего бедра.

Ох, что он со мной делает. Даже, не смотря на весь этот беспорядок, что творился в нашей жизни, он заставлял меня чувствовать, будто мы с ним одни на всей земле.
- Я люблю тебя. Ты мне так нужен, милый.

Он оставил поцелуй прямо над тем местечком, что так ждало его прикосновений. Его дыхание было тяжелым и горячим. Я сжала руку в кулак, захватывая горсть перьев, что были разбросаны по всей кровати. Они были у Эдварда в волосах и на его одежде.
- Только я?
- Только ты, Эдвард, – сказал я, тяжело дыша, в то время как он провел пальцами между моих ног.
- Теплая, живая, наяву. – Он стянул свои штаны и снова навис надо мной. Он проник в меня без предупреждения, и губами прижался к моим губам. Он пытался утонуть в моих объятиях и обвить меня своими руками.
- Скажи, что любишь меня, Изабелла. Скажи, что никогда не умрешь. Скажи мне.

Это было не правильно. Как бы я не хотела его, как бы я не хотела дать ему то, что он хочет – это было не правильно. Он не может убеждать себя таким способом. Секс и вытянутые обманным путем обещания не излечат его. Он двигался во мне сильными, глубокими толчками. Я не планировала умирать, но, я не могла обещать, что этого никогда не случится. Смерть - это не то, над чем бы мне хотелось иметь власть. Все в руках судьбы. Я могла только надеяться, что у нас с Эдвардом будет возможность нормально пожить до того, как она наступит.
-Остановись, - пересилив себя, сказала я. - Остановись.
Он замедлил свои движения, оставаясь настолько глубоко во мне, насколько это было возможным.
- Не противься мне. Ты нужна мне, неужели ты этого не понимаешь? Дай мне то, что я хочу, - потребовал он. - Мне нужно почувствовать, что ты жива, что дышишь, что любишь меня.

Он разбивал мое и без того разбитое сердце. Я обхватила его лицо трясущимися руками.
– Я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя, но я не хочу так. Не так. Не тогда, когда ты так напуган.
- Ты мне до боли нужна. А я больше не хочу испытывать боль. - Он опустил голову на мое плечо. – Я хочу почувствовать хоть что-то хорошее. Ты, единственная, кто может дать мне это. Пожалуйста, Изабелла.

Он поднял голову, и я смогла увидеть, как его, настолько красивое лицо, было омрачено грустью. Это было лицо падшего ангела, раненного и потерянного.
- Нам нужно остановиться. Не таким способом я должна заботиться о тебе. Давай поговорим о том, что происходит. Доверься мне, не закрывайся от меня. Не пытайся отвлечь себя сексом. Поговори со мной.

Его глаза помрачнели от моей просьбы. Он молчал какое-то время, а потом вышел из меня и спрыгнул с кровати. Надев свою отброшенную одежду, он направился в ванную комнату.
- Скажи моей семье, чтобы уходили. А потом попроси Шарлотту подняться и убрать эти долбанные перья. – он хлопнул дверью так сильно, что звук резонировал по всей комнате.

Темная сторона - Белла
3:0

Шарлотта стояла рядом со мной, выбирая маленькие белые перышки из моих волос. У меня было ощущение, что нам никогда от них не избавиться. Я помогла ей убрать в комнате, мы сменили постельное белье, все пропылесосили. И, в благодарность за помощь, она помогала мне избавляться от перьев.

Эдвард сидел в запертой ванной комнате где-то полчаса, а затем пулей вылетел оттуда и закрылся в своем кабинете внизу. Я попросила всех уйти, как он и сказал. Я могла использовать его семью в качестве буфера, когда он, наконец, выйдет из своего самозаточения, но поняла, что было лучше сделать так, как он сказал. Я уже ослушалась его однажды, я не могу сделать это снова.
- Думаю, ты должна просто вымыть голову, дорогая. Мы так можем простоять тут всю ночь, - отчаявшись, сказала Шарлотта.
Я опустила руки, зная, что она была права, и вздохнула.
- Спасибо, что попыталась.
Она пошла в кладовую и, взяв оттуда веник и совок, подмела перья, что лежали на полу.
- Что мы будем сегодня готовить на ужин? Я могу научить тебя готовить тот шоколадный пирог. Он его очень любит, - сказала она с улыбкой на лице.
Шарлотта отчаянно пыталась меня подбодрить. Я подперла щеку ладонью. Если бы только шоколадный пирог мог решить все проблемы. Хотя, что-то теплое и сладкое, действительно, звучало хорошо.
- Моя мама обычно делала лучшие домашние макароны с сыром. Это считалось очень успокаивающей едой.
Шарлотта выбросила перья в безукоризненное, хромированное мусорное ведро.
- Вот и давай. Ты можешь научить меня готовить это блюдо, а я покажу тебе, как приготовить десерт. Не все же мне одной тут готовить, не так ли?

Ее слова тронули мое сердце. Как бы мне хотелось сказать Эдварду, что он не обязан, со всем этим справляться один. Он так боялся одиночества, но, иногда, непоколебимо следовал этому пути. Я встала и обняла ее. Я не могла говорить потому, что ком в моем горле был невероятных размеров. Я никогда больше не буду жаловаться на то, что она и Тайлер живут в этом доме.

- Думаю, я уже влюблена в него, - сказала я, ныряя пальцем во взбитую ореховую массу в миске и облизывая его.
Шарлотта рассмеялась.
- Полагаю, этот рецепт будет повинен в нескольких смертях.
Эдвард вошел на кухню, одетый в темно-синие брюки и бледно-голубую рубашку.
- Я еду в офис.
Я взглянула на часы, встроенные в микроволновку.
- В половину седьмого вечера, в пятницу?
- Я не был в офисе весь день, Изабелла, - его тон был резкий и неприятный. – И мне плевать, который сейчас час. У меня есть дела!
- Мы приготовили ужин, - мой голос был такой тихий, в сравнении с его. – Мы приготовили ужин для тебя.
Его лицо резко изменилось. Не смотря на то, что он сам был очень расстроен и подавлен, он не хотел расстраивать и меня. Глубоко вздохнув, он попытался спокойно ответить.
- Прости. Мне нужно идти. Не жди меня.
Не успела я ответить, как он уже вышел за дверь.
- Я могу поесть с тобой, - предложила Шарлотта с сочувствием.

Я отрицательно покачала головой, борясь со слезами, которые вот-вот норовили покатиться по моим щекам. Им придется подождать, пока я не окажусь в своей комнате одна. Никакая еда меня не порадует. Никакие бесчисленные милые разговоры с Шарлоттой не смогут заглушить мою боль.

- Забудь. Я не очень-то и голодна, - с поникшими плечами я направилась вон из кухни, - я приму душ и лягу.
Я проиграла борьбу со слезами, не успев ступить на последнюю ступеньку. Слезы градом полились по моим щекам. Я зашла в ванную комнату и включила душ. Мне нужно смыть с себя весь осадок сегодняшнего дня. Похороны Алека, жуткие воспоминания Эдварда, моя неудавшаяся попытка помочь ему, ужин, который сегодня никого не порадует. Я подставила лицо под струи воды, задерживая дыхания, пока в груди не заболело что-то рядом с моим потрепанным сердцем.

Я никогда не думала, насколько трудно кого-то любить. Меня всегда удивляло, почему родители не попытались снова быть вместе. Они ведь давали клятвы. Клятвы, которые для меня, пока я не влюбилась сама, казались вполне выполнимыми. Клятвы о том, что они будут любить друг друга в болезни и здравии. Я ведь могу это. Мы с Эдвардом выжили после болезни, хотя она длилась всего неделю. Я знала, что останусь с ним, и, не важно, что за болезнь сделала из него большого ребенка. В богатстве и в бедности. Он был богат, а я бедна. Мы справились с этой реальностью. Я училась принимать его блага. Эдвард, не смотря на все его недостатки, никогда не осуждал меня за то, что я бедная. В радости и в горе. Это было самым тяжелым. Так легко было любить кого-то, когда вокруг все хорошо. Но, когда плохо, любить было невыносимо трудно. Нет. Это не значит, что я его меньше любила в такие моменты. Возможно, мои чувства даже усилились к Эдварду, когда наступили трудные времена. Вот, почему так больно. Смотреть, как он страдает, приносит мне нестерпимую боль. Меня убивает то, что я не могу никак предотвратить все плохие события, и пообещать, что этого больше не повторится.

Я вышла из душа, когда вода стала уж совсем холодной. Я просто лежала в кровати до того, как не начало светать, пока силы не иссякли совсем и я не вырубилась. Этой ночью Эдвард так и не вернулся домой.

Темная сторона – Белла.
4:0


____________
перевод: Kindy
редактура: murlika

Источник: http://robsten.ru/forum/19-581-401176-9-57