Эдвард

Среда

– Тук-тук. – Я поднимаю голову, чтобы увидеть, как в мой кабинет входит Белла. Мое лицо от удивления вытягивается. Что она здесь делает? Она держит в руках что-то знакомое. – Ты, по всей видимости, когда пьян, любишь печатать в искусственном снегу.

Я ухмыляюсь, а она выглядит, как маленькая девочка. Маленькая девочка, которая сделала что-то хорошее. Улыбка растягивается на моем лице. Тогда я осознаю, что она только что сказала… и хмурюсь. Она кладет то, что принесла, на мой стол и встает рядом со мной.

– Я не уверена, работает ли он – я не включала его или что-то такое.

Я киваю, не обращая на него никакого внимания.

– Спасибо, Белла. Хотя ты не обязана была тащить его через весь город.

– Мне было по пути, – она пожимает плечами, в то время как ее глаза осматривают кабинет. – Это то, чем ты занимаешься весь день? Перебираешь бумажки?

– Нет. Только пока Эсме нет на месте.

– Хм, – она поворачивается и присаживается на край моего стола.

– Ну и почему же ты, собственно, сегодня в этой части города?

Кокетливо улыбаясь, она пододвигается дальше на столе, сминая мои бумаги и наводя беспорядок. Ее длинная юбка задирается до самых бедер.

– Твоя мама говорила что-то о нарядах на день Благодарения или каком-то таком дерьме – я не особо прислушивалась. В любом случае, если мне нужно завтра быть при параде, чтобы выглядеть как леди, то, насколько понимаю, я могла бы выложиться на всю. Я ходила на восковую эпиляцию ног. – Она покачивает ногой перед моим лицом и немного отклоняется назад. Теперь ее ноги находятся на подлокотниках моего кресла, и ее гладкие бедра раздвинуты достаточно для того, чтобы все было видно. – И к тому же мне нужно было прикупить кое-какое нижнее белье.

Я отворачиваюсь.

– Полагаю, ты ничего не нашла.

Она смеется и усаживается ровно.

– Хотела сперва занести тебе ноутбук.

Все еще глядя в сторону, я чувствую, как она соскальзывает мне на колени. Ее ноги сдавливают мои бедра по сторонам, а рука стягивает с моей шеи стетоскоп. Я смотрю на нее, и она слегка улыбается, прижимая прибор к моей груди и слушая.

– Сколько ударов в минуту должно делать твое сердце? – спрашивает она.

– Сердце здорового человека?

Она кивает.

– Твое сердце.

– Примерно сто шестьдесят или около того.

Ее глаза поднимаются к часам на стене позади меня. Спустя минуту она убирает стетоскоп и оставляет его свисать со своей шеи.

– Хм. Забавно.

– Не сто шестьдесят?

– Нет, не это. Согласно твоим словам ты здоров. – Она возвращает стетоскоп обратно мне на шею. – А теперь проверь меня.

– Белла, я использую это для детей. Это не секс-игрушка.

Она смеется.

– Тогда я предлагаю тебе использовать его по назначению, – она расстегивает верхние пуговицы своей рубашки, приоткрывая грудь. Выражение ее глаз не соответствует словам. Мне нужно бы оттолкнуть ее и продолжить свою работу. Вместо этого я вздыхаю и прижимаю чертову штуку к ее груди.

– Минута закончилась, – заявляет она, глядя на часы.

– Абсолютная норма, – я вытаскиваю вкладыши из ушей, оставляя их висеть на шее. – Что-нибудь еще? Может тебе хочется поиграть с тонометром? (п.п.: тонометр – аппарат для измерения давления.)

– Не ворчи. Я просто должна была убедиться.

– Убедиться?

Она, не отвечая, наклоняется вперед, и я отклоняюсь назад. Ее бедра ерзают по моим коленям. Я пытаюсь сдержать ее, но она только стряхивает мои руки и пододвигается выше по моим ногам. Ее голос становится ниже:

– Ты когда-нибудь трахал здесь кого-нибудь?

– Нет.

– А когда-нибудь хотел? – Ее колени извиваются поверх моих. – Медсестру, может быть?

– Нет.

Она продолжает извиваться и прижимается лицом к моей шее. Ее грудь упирается мне в лицо, и она практически устраивает мне приватный танец в моем кабинете.

– Пациента?

– Это чертовски неправильно и отвратительно со всех сторон, Белла.

Она зловеще смеется.

Ее пальцы скользят по моему затылку, и она подносит губы к моему уху, щекоча меня своим дыханием, когда шепчет:

– Домработницу?

Я закрываю глаза, и она ждет моего ответа, но я молчу. Если сказать «нет», это ранит ее чувства… и к данному моменту она определенно распознала бы, что я лгу. Это, блядь, определенно. Я чувствую на своей щеке ее губы. Ммм. Сладкий поцелуй. Она отклоняется назад, но мне неловко смотреть ей в глаза. Соскользнув с моих коленей, она встает и поправляет свою одежду, а я наконец смотрю на нее. Она бросает взгляд на мою промежность, и ее брови взлетают вверх.

– Рада видеть, что вы все еще живы, доктор Каллен.

Четверг. День Благодарения.

Мой дом полон людей. Я знаком с большинством из них, но некоторых не могу вспомнить по имени. Судя по их возрасту, это друзья Элис. Мои родители также пригласили нескольких друзей и коллег из больницы, которым негде было отметить праздник. Я не возражаю. Я просто хочу побыстрее покончить с этим.

– Эдвард! – машет мне Кейт. Она находится с несколькими женщинами в моей гостиной. Я узнаю большинство из них. Среди них есть одна, которая стоит ко мне спиной и которую я не знаю. Я пытаюсь быть джентльменом и не пялиться на нее, но что-то в ее формах и фигуре просто зачаровывает. Ее тело и длинные ноги невероятно соблазнительны. Я подхожу к ним, и мне хочется себя пристрелить.

Белла оглядывается через плечо и улыбается. Это ее ноги и изгибы. Ну конечно же. Она выглядит сейчас совершенно по-другому. Ее осанка прямая, ее волосы гладкие и блестящие, ее платье выглядит дорогим. На ее ногтях французский маникюр, а губы блестят от вишневого блеска. Она – определенно леди.

Кейт обнимает меня свободной рукой.

– Я везде тебя искала, – по-прежнему обнимая, она целует меня в шею. Уверен, что она подразумевала щеку. Она откидывается назад, оглядывая меня. – Противозаконно выглядеть таким красавчиком, – она отпивает из бокала вино, блуждая по мне глазами.

– Спасибо. Ты тоже великолепно выглядишь. – Я киваю остальным в компании, приветствуя их.

– Я тут спрашивала твою подругу… – она смотрит на Беллу, пытаясь вспомнить ее имя.

– Беллу, – говорю я ей.

– Да, Беллу. Так вот, я спрашивала ее… – Кейт склоняется ко мне, понижая голос. Ее дыхание отдает алкоголем, а ее глаза немного остекленевшие. Она пьяна. – …пробовала ли она когда-нибудь на себе… ну, ты понимаешь… вибратор. Мы пытаемся убедить Эммета купить один такой для Розали. Ну, знаешь, на те времена, когда он уходит в свои маленькие походы.

Другие девушки хихикают, и я понимаю, что пришло время выпить. Кейт смотрит на Беллу.

– Ну и? Ты пробовала?

Белла смотрит на меня, и в ее глазах прыгают озорные огоньки. Она переводит взгляд на Кейт.

– Вообще-то я считаю фаллоимитаторы слегка глупыми. В смысле, ну кто не имеет хотя бы одного? Знаете, что я считаю по-настоящему горячим?

Девушки все обращаются в слух.

– Анальную пробку. Я про то, что ты просто вставляешь ее, и она находится там весь день. Это как носить сексуальное нижнее белье. Ты знаешь, что она там, и чувствуешь себя из-за этого непристойной, но все остальные даже не догадываются об этом, – Белла слегка шевелится, виляя бедрами, и я вижу, что одна из девушек шокировано разевает рот. – Мне показалось, что я видела кого-то с шоколадными пирожными. Извините меня, леди.

Мне потребовалось около десяти минут, чтобы придумать предлог для ухода и найти Беллу. Она сидит в противоположном конце комнаты, поедая пирожные и что-то потягивая. Я сажусь на банкетку рядом с ней и протягиваю руку за ее бокалом. Ее лицо морщится.

– Остынь, чувак, это всего лишь «7-Up». – Моя бровь в сомнении приподнимается. Она протягивает его мне. Я нюхаю напиток, и она не лжет. – Половина твоей чертовой семьи знает, что меня обрюхатили. Я не настолько глупа, чтобы напиваться перед ними.

– Прости, – я возвращаю ей бокал, и она заканчивает со своим десертом.

– Плюс, – она облизывает пальцы, очищая их от шоколада, – когда я пьяна, то становлюсь стервозной, и уверена, что вкупе с гормонами это гарантировало бы, что я бы на хер послала твоих маленьких дрянных подружек, а это полностью разрушило бы твой маленький счастливый праздник, который ты здесь устроил.

Я смотрю на нее.

– Я думал, ты тусовалась с ними?

– Я искала чертову вазу с арахисом, которую видела у кого-то. Они все одинаково высокомерные, и я всерьез рассматривала убийство в твоем доме.

Я смеюсь над ее словами.

– Понятно.

– В итоге, я натыкаюсь на твою маленькую придурочную подружку, и она начинает расспрашивать меня о сексуальных штучках. Именно тогда мне захотелось разыскать тебя и прикончить вместо ебучего арахиса, но потом я поняла, что она говорила о покупке вибратора для Розали, а не о том, какая я грязная шлюха, так что я решила поиграть. – Белла одним глотком осушает свой бокал и отставляет его в сторону. – Плюс, она говорила о том, как сильно хочет тебя трахнуть, ну и я с радостью приняла приглашение на эту маленькую беседу.

Мои глаза выпрыгнули из орбит.

– Что?

– О, пожалуйста, Каллен. Эта девушка так же сильно хочет трахнуть тебя, как я, блядь, хочу выпить.

Я трясу головой.

– Она напилась. Она просто не понимает, о чем говорит.

– А когда она об этом говорила в прошлый раз, когда была здесь? Тогда она тоже была пьяна?

Я смотрю на нее.

– Белла, Кейт – кузина Тани.

Ее губы издали звук «пффф».

– Я серьезно. Это не так. Однозначно.

Она скрещивает ноги и смотрит мне в лицо.

– Новость дня, мистер Наивность: в девяти из десяти случаев измены происходят с членами семьи супругов. Только потому, что тебе не хочется трахнуть никого из семьи Тани, не значит, что никому из них не хочется трахнуть тебя. Не все… – она машет рукой в мою сторону, – ну, знаешь, Святые.

Я мгновенье пристально гляжу на Беллу, потом перевожу взгляд на Кейт. Она смотрит в мою сторону и подмигивает, когда наши глаза встречаются. Язык ее тела соответствует словам Беллы, и это выводит меня из себя. Ради всего святого, Таня была ее семьей. Я снова смотрю на Беллу.

– Я – идиот, не так ли?

Небольшая улыбка появляется на ее лице, и она пододвигается ближе.

– Нет, просто ты слишком легко доверяешь. – Она смотрит то на меня, то на Кейт. – Знаешь, что бы ее сейчас разозлило?

Я качаю головой.

– Если бы она увидела, как ты прямо сейчас поднимаешься вместе со мной наверх. В твою спальню. – Белла перекидывает ногу через мои колени и склоняется к моему уху. – Это только ради забавы, обещаю.

Я наклонился, чтобы прошептать ей:

– А откуда мне знать, что тебе можно доверять, Белла?

– Ниоткуда, – она отодвигается. – Зато, по крайней мере, теперь ты будешь бдительнее. Теперь тебя будет не так легко обмануть, верно?

Мои губы искривляются в легкую улыбку. Я опускаю ее ногу вниз и встаю. Моя рука тянется к ее руке, и она впервые принимает ее. Она следует за мной вверх по лестнице, и я открываю дверь в свою комнату, позволяя ей пройти вперед. Пройдя в комнату, она тянет меня за пояс за собой. Дверь закрывается, и Белла, хихикая, приземляется на мою кровать. Откинувшись на спину, она вздыхает, и из ее рта вырывается маленький смешок. Она перекатывается на бок, похлопывая по месту рядом с ней.

– Я не собираюсь кусаться, Эдвард. Если только…

Я закатываю глаза и приседаю на край матраса. Белла садится и, скинув туфли, подгибает ноги под себя, укладывая на колени подушку.

– Что теперь? – спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

– Мы могли бы изобразить отвратительные животные звуки. Я могла бы сымитировать оргазм. Прокричать твое имя так громко, чтобы не только гости, но и соседи услышали это… – Я зажимаю рукой ей рот, но она отталкивает ее. – Я шучу. Мы просто посидим. Как много времени у тебя это обычно занимает? Добавь тридцать минут, если все так плохо. Я не хочу, чтобы она подумала, что тебе не понравилось.

– Мы можем поговорить о чем-то еще, кроме секса, пожалуйста?

Она пододвигается ближе.

– Почему это заставляет тебя чувствовать себя так некомфортно?

– Почему ты способна так легко говорить об этом? – задаю я встречный вопрос.

Она пожимает плечами.

– Это просто секс.

Мне нечего добавить, и она тоже замолкает. Я не знаю, что сказать, а Белла просто разглаживает руками подушку на своих коленях. Проходит несколько минут, и она в конце концов снова начинает говорить:

– Итак… вы, ребята, каждый год так празднуете день Благодарения?

Я киваю.

– Да, в основном. – Я смотрю на нее. – Тебе весело?

Она пожимает плечом, и ничего не говорит.

– Когда ты в последний раз отмечала Рождество дома?

Она поднимает глаза вверх.

– Хм... наверное, когда покинула дом.

– Когда это было?

Она покачивает головой.

– Давным-давно.

– Почему ты ушла?

Она начинает злиться.

– Господи, Эдвард! Потому что все было замечательно и восхитительно.

Мой голос понижается:

– Это было после того, как твой отец умер?

Она опускает глаза на подушку, потом кивает.

– Почему твоя мать переехала в Финикс?

– Почему ты держишь в своей кровати так много чертовых подушек? Блядь, я не знаю, Эдвард. Она просто сделала это.

Я игнорирую ее гнев.

– Спроси меня о чем-нибудь.

Она смотрит на меня.

– Что?

– Ты можешь спросить меня о чем-нибудь. Обо всем, что хочешь. Я отвечу тебе взамен.

Она пялится на меня с минуту.

– Когда ты в последний раз трахал кого-нибудь?

– Давным-давно, – отвечаю я.

– Это была Таня?

– Да, – я киваю.

– Святое дерьмо, твои яички, должно быть, уже готовы взорваться.

Я смеюсь и заваливаюсь на спину. Мне пришлось потереть ладонями свое лицо, прежде чем посмотреть на нее.

– Практически да.

– Почему ты не трахнешь кого-нибудь?

– Я просто… я не знаю. Я не умею заводить знакомств на одну ночь, и мне не хочется ни с кем встречаться. Это довольно усложняет часть, касающуюся секса.

Белла качает головой.

– Ах ты, бедолага.

Я, смеясь, перекатываюсь на бок.

– Могу я забрать одну из своих подушек, к которым у тебя серьезная неприязнь?

Она бросает в меня одну, и я укладываю ее под голову.

– Ладно, теперь моя очередь. Сколько тебе было лет, когда ты впервые станцевала в стриптиз-клубе?

– Семнадцать.

– А это не слишком рано? И ты была несовершеннолетней?

Она закатывает глаза.

– Ты действительно так наивен, Каллен. Это называется подделка гребаного удостоверения личности.

– Что заставило тебя сделать это? Начать там работать?

– Мне нужны были деньги.

– Почему не устроилась на постоянную работу?

Она переворачивается лицом ко мне.

– Мне было семнадцать лет. Я бросила школу. Я явно не находилась на вершине социальной цепи, Эдвард.

Я пожимаю плечом.

– Том Круз не окончил среднюю школу. И у него все просто замечательно, – дразнюсь я.

– Да, ну, я довольно-таки уверена, Том Круз также поимел несметное количество членов в своем рту. Ничто не дается легко, Каллен. И это не игра слов. – Она вздыхает. – Моя очередь.

Я напрягаюсь в ожидании ее вопроса.

– Хорошо.

– Ты когда-нибудь видел свою биологическую мать?

Не так уж и плохо.

– Однажды, тогда мне было пятнадцать.

В ее взгляде сквозит заинтересованность.

– Ты нашел ее?

Я киваю.

– Элизабет Мейсен зарегистрирована в Вирджинии, но я никогда не стремился проверить это.

– Мейсен?

– Думаю, после развода с отцом она вернула девичью фамилию.

Белла кивает в знак понимания.

– Почему ты не поехал к ней?

– А что бы я сделал? Постучал к ней в дверь и сказал: «Привет, помнишь меня? Я – твой сын. Ты бросила меня, когда мне было три года».

Ее лицо поникает.

– Вероятно так.

– Кроме того, если бы она действительно хотела знать меня, она бы сама нашла меня.

Белла кивает.

– Эсме рассказала мне про мать Элис. Это правда? Ей на самом деле было шестнадцать?

– Да. Я встретил ее однажды. В продуктовом магазине. Она отдала мне последнюю упаковку яблок. Она была действительно милой.

Я слышу, как кто-то из-за двери зовет меня по имени. Голос слабый, я понимаю, что они явно поднимаются по лестнице. Я смотрю на Беллу.

– Похоже, передышка окончена. Как мы поступим?

Она бросает взгляд на будильник на моем комоде.

– Тридцать четыре минуты. Неплохо для случайного вечериночного перепиха. Хорошая работа, Каллен.

Я улыбаюсь и позволяю ей слезть с кровати первой. Когда мы выходим из моей комнаты, я понимаю, что это мой отец зовет меня. Его глаза мечутся с Беллы на меня, и в них горит любопытство. Я могу понять почему. Мы выходим из моей спальни вместе. Я жду, что Белла пойдет вперед, но она останавливается вместе со мной. Через перила я вижу, что Кейт все еще пялится в нашем направлении. Белла машет.

– Что случилось? – спрашиваю я Карлайла.

– Кармен звонила. У них сильные снегопады. Они не смогут приехать в этот раз.

Все мое существо чувствует разочарование.

– Они в порядке?

– Они застряли в аэропорту, но к утру смогут вернуться домой. Будем надеяться.

– Ты…

– Да, Эдвард. Я сказал Кармен, чтобы она удостоверялась, что Бри тепло одета, и не разрешала ей играть в снегу. И неважно, как сильно она упрашивает, – он улыбается, и я киваю. Белла тоже улыбается. Это самое долгое время, что я видел ее улыбающейся, и это просто поразительно.

– Хорошо. Спасибо тебе.

– Нет проблем. Но ты должен вернуться вниз, твоя мать искала тебя, – он все еще смотрит с интересом, так что Белла, конечно же, усложняет ситуацию еще больше, беря меня за руку и уводя вниз. Мы наталкиваемся прямо на мою сестру, которая пялится на наши сплетенные руки.

– Развлекаешься? – спрашивает она меня, и мне приходится отпустить руку Беллы. Я чувствую себя мудаком, но она делает это только для того, чтобы довести кое-кого. Взгляд Элис красноречиво говорит: «Миссия выполнена».

– Безумно. Пирог еще не готов? – спрашиваю я.

– Мама как раз ставит его в духовку. Почему бы тебе не помочь ей?

Ага. И скормить Беллу волкам? Элис, вожаку стаи? Ну уж нет.

– Вообще-то я собирался спросить Беллу, не хочет ли она посмотреть телевизор в гостиной.

– Маме действительно нужна помощь, Эдвард, – она скрещивает руки на груди, а я улыбаюсь.

– Мама сказала, что если я зайду на кухню за чем-нибудь другим, кроме как поесть, то могу быть покалеченным на всю оставшуюся жизнь. Думаю, что предпочту просмотр телевизора на диване с Беллой.

Элис впивается взглядом в меня, потом в Беллу, и, к счастью, удаляется в кухню. Я смеюсь, и Белла смотрит на меня.

– Она очень сильно не любит меня.

– Она просто защищает меня.

Мы располагаемся в гостиной. Там же в углу сидят Эммет и Розали. Они провели обед в кругу ее семьи. Похоже, они пришли, когда мы были наверху. Белла снова вернулась в свой «режим мышки». Эта привычка меня бесит. Она имеет право быть здесь. Они оба имеют право.

Я замечаю на журнальном столике ту самую вазу с арахисом, дотягиваюсь до нее и предлагаю Белле. Она сверлит меня взглядом, и я смеюсь, ставя ее обратно. Белла кладет ногу на ногу, скрещивает свои руки и выпрямляется, и я замечаю, что Кейт снова смотрит на нас. Ее взгляд злобный, и я задумываюсь о ранее сказанном Беллой, что Кейт хочет быть со мной, и мне интересно, что она собирается предпринять. Неужели она думает, что я мог быть с кем-то кроме Тани? Меня начинают мучить угрызения совести, которые я не могу объяснить, ведь нет никакого повода.

В соседнее кресло садится пожилой мужчина. Я его узнаю – он из больницы. Как правило, его смена заканчивается в то время, когда начинается моя, но я не помню его имени. Я улыбаюсь и киваю в знак приветствия. Он тянется к арахису, и я замечаю, как дернулась рука Беллы.

– Ваша мать превосходно готовит, – он потирает толстый живот.

– Благодарю вас, сэр. Я с вами согласен.

Он смотрит на Беллу, прищурив глаза, и оглядывает ее с ног до головы. Она замечает это и опускает глаза вниз. Ей неуютно, и я молюсь, чтобы это не было по той причине, о которой я думаю. Он указывает своим похожим на сардельку пальцем на нее.

– Я тебя откуда-то знаю.

Иисусе. Только не здесь.

Она качает головой.

– Я так не думаю.

Мужчина продолжает настаивать, наклонившись к ней.

– Твое лицо. Я видел тебя раньше.

Белла кусает губы. Думаю, она не знает его. Но, может быть, он видел ее в клубе? Дерьмо. Такое возможно.

– Как тебя зовут? – еще больше прищуривается он.

Ее голос тихий и хриплый.

– Белла.

– Нет. Твоя фамилия?

Она поднимает глаза, в которых читается внутренняя дискуссия.

– Свон.

Он щелкает пальцами.

– Я так и думал! Ты дочка шефа Свона. Не так ли?

Черт.

Она медленно кивает.

Мужчина откидывается на спинку кресла.

– Может быть я и стар, но я узнаю такое прелестное личико в любом месте. Когда ты была маленькой, вы часто приезжали в «Обеденную Форкса», правильно?

Ее поведение похоже на поведение автопилота.

– У них готовили стейк, а по четвергам – коблер. (п.беты: коблер – пирог вверх ногами или запеканка, в которой начинка снизу, а тесто сверху, обычно жидкое, которое запекается мягким.)

Он смеется и кивает.

– Ну конечно же! Чертовски хороший был коблер, должен вам сказать.

Белла, глядя на свои руки, бормочет:

– Это было его любимым блюдом.

– Черт побери, как жаль, что такое случилось с твоим стариком, девочка. Он был чертовски прекрасным шефом полиции. Лучшим, который когда-либо был в Форксе, – он указывает своим стаканом на нее, и она впадает в ступор. Если я ее толкну, то она может упасть. – По сей день я не могу входить в тот универсам, не подумав о добром старом Чарли Своне.

Я вижу, что ее руки дрожат.

– Мне нужно в уборную. Извините меня. – Она встает, и мое сердце сжимается от вида того, как она выходит из гостиной и плетется к лестнице.

– Извини. Я не хотел расстраивать твою девушку.

Я оглядываюсь на него и машу рукой.

– Белла работает у меня. И вы не сделали ничего плохого. Все в порядке.

– Это было так давно, я решил, что боль уже улеглась.

Я колеблюсь и чувствую себя дерьмово, когда мой рот непроизвольно задает вопрос:

– Что произошло?

Он делает глоток виски и отставляет стакан.

– Ее отец был застрелен сопляками, напавшими в тот вечер на универсам. Пуля попала прямо в сердце, смерть была мгновенной. – Потянувшись вперед, он снова берет свой стакан. – Хуже всего, что он даже не был на службе в тот день.

– Сколько лет было Белле?

Он на минутку задумался.

– Возможно тринадцать? Может быть четырнадцать. Я не совсем уверен.

Я киваю и чувствую дурноту. Она была совсем ребенком. Я смотрю на мужчину.

– Извините меня, пожалуйста.

Выйдя из гостиной, я быстро поднимаюсь по лестнице. Стучу в ее дверь, но ответа нет. Дергаю за ручку, и дверь не заперта. Я открываю дверь и вижу, что в ванной горит свет. Странная волна дежавю накатывается на меня. Я прижимаю кончики пальцев к двери и мягко ее толкаю. Она лежит на полу у стены, обняв руками колени и тихонько всхлипывая. Ее тело качается из стороны в сторону, и она не замечает меня, так как ее голова опущена вниз. Взяв полотенце из шкафа, я медленно сажусь рядом. Мое тело слегка ее задевает, и она отскакивает.

Мой голос звучит мягко:

– Это всего лишь я. Все хорошо.

Ее тело снова припадает к стене, и вся ее красота, совершенство, темные глаза и розовые щеки исчезают в один миг. На самом деле я не знаю, что делать. Ей не нравится, когда я к ней прикасаюсь из жалости. Я встаю и включаю горячую воду. Намочив край полотенца, возвращаюсь на пол. Ее всхлипывание переходит в икание, пока я сижу перед ней. Мне видна только половина ее лица, и я медленно провожу по ней полотенцем, чтобы бережно смыть размазанный макияж и слезы. Она не вздрагивает, и у меня есть возможность перекинуть ее волосы.

Она позволяет мне откинуть их назад и вытереть оставшуюся часть щеки. Взяв пальцами ее за подбородок, я поднимаю ее лицо от колен. Ее глаза закрыты, и я могу очистить ее лицо безо всякого сопротивления. Когда я уже почти закончил, ее дыхание выравнивается и она открывает глаза. Не говоря ни слова, она просто смотрит на меня. Я переворачиваю полотенце и сухим концом вытираю ее лицо, и она снова чистая и бледная и просто Белла.

Придвинувшись к ней, я сажусь рядом, держа свои руки при себе, на своих коленях. Наступает тишина, ее всхлипывания прекратились. Она прислоняет голову мне на руку и вздыхает. Внутри меня растекается облегчение и счастье – чувства, которые я не могу объяснить. Возможно, она мне доверяет. Может быть я, в конце концов, сделал что-то правильное. Может быть… возможно, есть надежда и для Беллы.

– Тебе нравится тыквенный пирог? – спрашиваю я.

Она кивает мне в руку.

– Ты не возражаешь, если мы поедим его в твоей комнате?

Она вскидывает голову и, к моему удивлению, в ее глазах играют искорки веселья. Она шмыгает носом.

– Хочешь устроить второй раунд, Каллен?

Я улыбаюсь.

– Что я могу сказать – у меня огромная слабость к девушкам, выплакивающим свои глаза на полу в ванной. Можешь считать меня больным, мне все равно, Белла.

Она смеется, и это звучит замечательно. Ее голова откидывается на стену, а глаза закрываются.

– Да, конечно. Пирог в моей комнате. Все, что, блядь, тебе угодно, Эдвард.

Я раздумываю с минуту, и меня в конце концов осеняет, что произошло вчера в моем кабинете. Я понял это. Наклонившись к ней и прижавшись головой к ее виску, я шепчу ей в ухо:

– Рад видеть, что ты все еще жива, Белла.

---

Перевод: LeaPles

Редактура: nats