Огромная благодарность нашей волшебнице Натулику!!!

Белла.

Пятница.

Я оставляю в клубе конверт для Эммета. В нем деньги, которые он давал мне взаймы. Все до копейки. Его здесь нет. Сейчас праздничные выходные, и он занимается обычным семейным дерьмом. Наверное.

Суббота.

Я все еще нахожу везде проклятый арахис. Я подметала, пылесосила, даже ползала на долбаных четвереньках, собирая каждое ебучее зернышко, и я все еще нахожу его повсюду.

Он портит мне жизнь.

Эдвард сегодня работает в больнице. Из-за несчастных случаев, пьяных водителей и людей, переусердствовавших с чрезмерно жирной пищей. Неважно. У меня миссия - избавить этот дом от сраного арахиса. Я начинаю с гостиной и снова встаю на четвереньки. Я ползаю, встряхиваю все подряд, приподнимаю коврики и по пути собираю орехи в руку. Я останавливаюсь, когда передо мной оказывается Рождественская елка. Под ней лежат подарки. Я усаживаюсь на задницу и читаю один из ярлыков.

Эдварду. С любовью, мама.

Я проглядываю остальные ярлыки, и все они в основном от его матери. Один от его сестры. Он также приготовил несколько подарков для Бри и для некоторых других людей, которых я не знаю. Боже, я сую свой чертов нос не в свое дело. Я начинаю подбирать серебряные нити мишуры, которые упали с дерева, и мои глаза натыкаются на еще одну карточку.

Белле.

И мое сердце замирает. Кто-то что-то мне купил. Я вновь смотрю на остальные подарки. Этот запакован в такую же бумагу, в которую обернуты подарки Эдварда другим людям. Он купил мне что-то. Твою мать. Зачем он это сделал? Я слышу шум и голоса у входной двери. Вскарабкавшись на ноги, я иду в кухню. Элис входит туда как раз, когда я выбрасываю арахис в мусорное ведро. Она составляет пакеты, которые держит в руках, на барную стойку.

- Привет, - я пытаюсь быть милой. Она начинает распаковывать пакеты. Там еще больше подарков.

- Привет, Белла, - отвечает она мне, и ее приветствие не веселое, а просто дружелюбное. Так здороваются с клерками, коллегами и прочим дерьмом. Не знаю, почему мне ненавистна та мысль, что Элис меня недолюбливает. Я и не должна ей нравиться. Если бы я была на ее месте, то тоже не нравилась бы себе. Черт, я есть я, и я не нравлюсь себе.

- Тебе помочь? - спрашиваю я, и она оглядывается.

Она качает головой.

- Розали принесет остальное.

- Оу. - Я просто стою там, как истукан. Она замечает.

- Ты что-то делаешь здесь? - она указывает на стойку. - Если мешаю, я могу пойти в другую комнату.

- Нет, все нормально. Эмм… вообще-то я хотела спросить у тебя кое-что. - Не совсем хочу, но похер. Я смогу. - Что можно… эмм… Что можно было бы подарить Эдварду? - Она уставилась на меня так, будто я говорю на долбаном французском. – Ну, знаешь… на Рождество?

Ее губы подергиваются. Она медленно спрашивает:

- Ты хочешь купить Эдварду Рождественский подарок?

- Просто… ну я искала этот гребаный арахис, который какому-то идиоту удалось разбросать по всем углам этого дома, и пока его искала, я начала убирать тот отвратительный «дождик», который вы, ребята, повесили на елку, - он падает каждый долбаный день, за что я вам безмерно благодарна, - и тогда я увидела свое имя, он купил что-то мне, так что… черт… я не знаю… я просто подумала, что тоже, наверное, должна купить ему что-нибудь, и это что-нибудь не должно быть похоже на сраное порно.

Губы Элис приоткрываются, и из ее груди вырывается смешок. Маленькой рукой она прикрывает рот и сдерживает смех.

- Прости, прости. Я просто… - она смеется и вздыхает. - Боже, ты странная.

- Забудь все, что я сказала. - Я начинаю уходить, и она встает передо мной.

- Я не это имела в виду… просто… я понятия не имею, как вести себя с тобой, - она улыбается и хватается за голову, покачивая ею. - В один день я вижу, как вы с Эдвардом ругаетесь в моей кондитерской и он преследует тебя. В другой день он нанимает тебя, и ты живешь здесь. Потом на день Благодарения я вижу вас двоих, прижимающихся друг к другу и держащихся за руки, и я просто в замешательстве, Белла. С тех пор как умерла Таня, Эдвард не проявлял никакого интереса ни к одной девушке, и вдруг он оказывается обернутым вокруг твоего пальца.

Она ни в чем меня не обвиняет. Просто выкладывает свои мысли. Я понимаю ее, но она не права.

- Он ни вокруг чего не обернут.

Она смеется.

- Ну, он, безусловно, обернут вокруг тебя больше, чем был вокруг кого-либо в прошлом году. И судя по тому, что я слышала в четверг вечером, вы оба были довольно-таки обернуты друг вокруг друга.

Я качаю головой.

- Между нами ничего не было. Это был розыгрыш. Та девушка, Кейт, пытается забраться твоему брату в штаны, и мы просто притворились и поднялись наверх, чтобы она отвалила. Мы только разговаривали. Клянусь.

Ее рука тянется к груди.

- Кейт? Святое дерьмо. Я знала это. Я знала, знала, я так и знала.

- Знала что? - спрашивает Розали, входя в кухню. Она ставит на стойку еще кучу пакетов и смотрит туда-сюда на нас с Элис.

Руки Элис упираются в бедра.

- Кейт хочет подцепить Эдварда.

Розали морщит лицо.

- Младшая кузина Тани?

Элис быстро кивает.

- Ага!

- Фууу…

Я смеюсь.

- О, привет, Белла, - улыбается мне Розали. Я лишь машу ей и киваю.

Элис смотрит на меня.

- Ладно, теперь, что бы Эдвард ни хотел, чтоб ты сегодня сделала, ты не будешь этого делать. Ты поможешь нам завернуть подарки и расскажешь абсолютно все, что знаешь о Кейт и ее больной фантазии о муже умершей кузины, - она тянет меня за руку и заставляет сесть. Они тоже садятся, и она, вашу мать, не шутила. Складывается ощущение, что мы находимся на гребаном заседании.

- Эмм… ну, она просто говорила, что уже некоторое время пытается его подцепить, и, думаю, она готовит и приносит ему всякое дерьмо, чтобы понравиться.

Розали подпрыгивает.

- Подожди! Нам нужна закуска. Где здесь вкуснятина?

Элис смеется.

- Это дом Эдварда. Здесь нет вкуснятины.

Розали смотрит на меня.

- Где тайник со сладостями?

Я показываю. Она подходит к ящику стола и вытаскивает полную руку сладостей. Она кладет горсть на середину барной стойки, и они разворачивают шоколадки и жуют. Я ничего не беру.

Розали машет мне.

- Ладно, давай дальше.

- Эмм… затем на вечеринке она болтала о том, что Таня походила на переваренную макаронину и что она давала ему только в миссионерской позе или что-то такое, потом заявила, что если бы он был ее мужчиной, то она давала бы ему кучей всевозможных способов.

Их рты открываются, а головы начинают трястись.

- Вот грязная потаскуха, - Розали откусывает от «Twix».

Элис тянется к минибатончику «Mr. Good Bar».

- Ее собственная чертова кузина, серьезно? Христа ради, Эдвард все еще носит обручальное кольцо.

Я ничего не могу поделать с тем, что просто выскакивает из моего рта:

- Затем она заявила, что хочет купить тебе фаллоимитатор, так как, видимо, думает, что Эммет оставляет тебя в выходные одинокой.

Розали выпучивает глаза. Она жует, и я понятия не имею, какого черта она пытается сказать.

- Пиздецкакостроумно, - она, к счастью, проглатывает, - мой мужчина полностью удовлетворяет меня. Не пойти ли ей на хер.

Я улыбаюсь.

- Я подумала точно так же.

Элис вклинивается в разговор.

- Итак, если я правильно понимаю, ты в четверг вроде как пыталась помочь Эдварду? Постой, как он вообще узнал о том дерьме, что сказала Кейт? Он слышал ее?

Я качаю головой.

- Я просто рассказала ему. Я подумала, он должен знать.

Она скептически посмотрела на меня.

- Почему?

Я пожимаю плечами.

- Я не знаю. Если бы на его месте была я, то, полагаю, мне хотелось бы знать. Кроме того, без обид, но твой брат нуждается в хорошем быстром пинке от действительности по его наивной заднице. Он не должен быть настолько доверчив.

Розали кивает.

- Я постоянно говорю ему эту фигню.

Элис смотрит на нее.

- Этот парень непробиваемый. Я предупреждала его о Тане. Я знала, что с ней что-то не так, но разве он послушал меня? Неееет.

Розали качает головой.

- Не говори о ней плохо. Она любила его, просто у нее были проблемы.

- Проблемы? Ага, такие, что она не могла удержать свои трусики на себе или руки вдали от его банковского счета.

- Элис, - предупреждает Розали, - я тебе говорю, что все было не так. Ты просто не понимаешь.

- О, думаю, я понимаю все просто прекрасно. Думаю, что понимаю просто отлично, когда кто-то уходит со своим ужасным бывшим, а я вынуждена целыми днями сидеть со своим братом на диване, потому что он не может ее найти и переживает нервный срыв, думая, что она валяется мертвой где-нибудь в проклятой канаве! И это в то время, как она глотает таблетки и трахается с каким-то парнем, который просто использует ее!

- Успокойся. Я не хотела расстраивать тебя.

- Таня была проклятой воровкой и наркоманкой, и мне жаль, но она не заслуживала моего брата. Он относился к ней, как к золоту, лучше, чем к золоту, а она разрушила его. - Элис встает, и ее стул ударяется об стойку, после чего она пулей вылетает из кухни.

Розали смотрит на меня. Она изображает улыбку. Я пытаюсь пошутить:

- Счастливейшее время года, не так ли?

Она невесело смеется и качает головой.

- Она просто озлоблена. И, возможно, имеет на это право, - ее плечи подпрыгивают. - Я бы, вероятно, чувствовала то же самое, но я лучше знала Таню, нежели она. Мы были близки, и, Белла, она не использовала Эдварда и не изменяла ему. Просто ее бывший был… - она замолкает на мгновенье. - Я не должна была тебе этого рассказывать, прости.

Я пожимаю плечом.

- Он уже рассказал мне. Я знаю, что произошло.

Ее глаза расширяются.

- Эдвард разговаривал с тобой о Тане?

Я киваю.

- Ее бывший убил ее, верно? - я сказала это только для того, чтобы дать ей понять, что я не лгу.

- Святое дерьмо. Не могу поверить, что он говорил с тобой об этом. Он никогда и ни с кем об этом не говорит. Только не об этом.

Я пожимаю плечами.

- Может, он просто хотел выплеснуть это из души.

Ее глаза изучают мое лицо. Ее руки перебирают сладости на стойке, когда она нерешительно начинает говорить:

- Ее бывший был сумасшедшим, Белла. Он преследовал ее. Он оставлял ей записки в ее машине и в колледже. Она боялась его. Она никогда не говорила Эдварду, потому что не хотела причинять ему боль. Он трепетно оберегает тех, кого любит, и если бы он узнал, то стал бы преследовать его. Он бы потерял все.

Я качаю головой.

- Но он знал.

- Нет, обо всем, что произошло, он узнал в прошлом году, перед тем как она умерла. Бывший Тани никуда не девался. Он терроризировал ее все то время, что Эдвард с Таней были вместе. Он остановился всего на полгода, когда об этом узнал Эммет. Тот выбил из него все дерьмо, и когда он исчез, мы думали, что это навсегда. Но потом, стоило ему узнать, что Таня вышла замуж за богатого врача и стала работать в больнице, он вернулся снова. Он преследовал ее, и если она не выполняла его просьбы, то избивал ее. Я говорила ей, чтобы она пошла в полицию, но ей было стыдно и… я не знаю, она очень боялась его. Хотя она не смогла скрыть жестокое обращение к себе от Эдварда. Именно тогда он узнал. И я не знаю, как это выглядело со стороны, но говорю тебе - она любила Эдварда и никогда не причинила бы ему боль, даже ради собственной жизни. - Розали вздыхает. - Я рада, что у него появилась ты, и он чувствует, что может поговорить с тобой об этом. Видишь, как реагирует Элис… так что можешь себе представить, почему ему трудно говорить об этом с семьей. Элис ему ближе всех. Мне кажется, это причиняет ему боль, много боли.

Я киваю. Элис возвращается и садится. Она тянется за конфетой и закатывает глаза, засовывая в рот «JollyRancher».

- Он любит гольф и веселенькое дерьмо вроде классической музыки. Купи ему что-нибудь подобно этому.

Мы смеемся над ней. Она качает головой, снова закатывает глаза и присоединяется к нам.

Я помогаю им завернуть подарки и в основном слушаю, как они болтают о разном дерьме. Они уходят за несколько часов до прихода Эдварда. Дом убран, и я ем за кухонным островком «Top Ramen Noodles». Он входит в дом, выглядя смертельно уставшим. (п.п.: «Top Ramen Noodles» - лапша быстрого приготовления.)

- Здравствуй, Белла, - он кладет вещи на стойку и идет к холодильнику.

Мой рот полон лапши, и я просто угукаю, приветствуя его.

Он закрывает холодильник и ставит на стол контейнер с остатками еды. Я продолжаю накручивать свою лапшу. Он идет на другую сторону островка и достает блюдо. Он выкладывает на него еду, а затем включает духовку и ставит тарелку туда. Вздыхает и поворачивается ко мне.

- Что, черт возьми, ты ешь?

Я прожевываю лапшу и глотаю.

- «Ramen». Со вкусом пряной говядины, если быть точной.

Он морщится.

- Она в чашке из пеноматериала. (п.беты: пеноматериал – вспененный пластик.)

-Ты никогда не ел лапшу «Ramen»?

- Я стараюсь не есть ничего из чашек из пеноматериала. Нет.

Я поднимаю полную лапши вилку.

- Хочешь попробовать?

Он качает головой.

- Не особо, но спасибо за предложение.

Я пожимаю плечами и возвращаюсь к еде. Когда вновь смотрю вверх, он читает пустую обертку, которую я оставила на стойке. Его лицо кривится, и я стараюсь не засмеяться. Он смотрит на меня.

- Ты знаешь, что здесь содержится двойная доза максимально допустимой суточной нормы соли? – он показывает обертку.

Я киваю.

- Вот поэтому она и вкусна, Каллен.

- Вот поэтому твое артериальное давление взлетит до небес и спустя тридцать минут у тебя будет ужасное обезвоживание, - он бросает обертку в мусорное ведро. Я собираюсь проигнорировать его, и моя вилка движется к чашке, но он выдергивает чашку от меня, и я поднимаю голову. Он выбрасывает все в раковину.

- Что за херня, Эдвард? Я ела это.

- Именно. - Он включает в раковине измельчитель, и мой обед исчезает.

- Ну, это просто чертовски великолепно. Я так рада, что ты предпочтешь, чтобы я осталась голодной, нежели допустишь, чтобы я съела что-нибудь с небольшим количеством проклятой соли.

- Там было не небольшое количество. - Он идет к духовке и вытягивает тарелку. - И я не позволю тебе голодать. Снизь тон.

Он достает из шкафчика еще одну тарелку и выкладывает на нее половину своей еды. Он ставит ее передо мной и подает вилку. В тарелке находится пюре из картофеля, ветчина и зеленая фасоль. И небольшой кусок кукурузного хлеба. Он вытягивает что-то из своей сумки, лежащей на стойке, и, читая, ест. Я берусь за вилку.

- Иногда я действительно ненавижу тебя, - я пронзаю вилкой кусок ветчины и запихиваю его в рот.

Он продолжает читать. Он накалывает на вилку фасоль и переворачивает страницу.

- Ммм-хмм.

Я проглатываю и закатываю глаза, зачерпывая картофель.

- Спасибо.

Уголок его рта приподымается, но он ничего не говорит. На его тарелке нет кукурузного хлеба. Он перелистывает очередную страницу. Я ломаю свой кусок хлеба пополам и кладу ему на тарелку. Когда он смотрит на меня, я делаю вид, что занята.

- Спасибо. - Он возвращается к еде. Я подглядываю и пытаюсь выяснить, что он читает. Шрифт слишком мелкий. Я понятия не имею, что это. Он доедает и вытирает салфеткой рот. Читает еще с минуту, и его брови хмурятся, но затем он прекращает читать и отталкивает все в сторону. И ловит меня за подглядыванием.

- Закончила? - он кивает на мою тарелку.

- Да.

Он тянется за тарелкой, но я хватаю ее первой.

- Я уберу. - Я хватаю и его тарелку, и он не спорит. Я иду к раковине и начинаю их ополаскивать. Я слышу, как позади меня Эдвард собирает свои вещи. Я ставлю тарелки в посудомоечную машину, и это все, что там есть. Добавляю порошок, уксус и включаю ее. Когда я оборачиваюсь, он за мной наблюдает.

- Зачем ты это добавила? – удивленно спрашивает он. - Уксус?

Я пожимаю плечами.

- Я не знаю. Просто видела, что так делала моя мама.

Он слегка улыбается.

- Она работала?

Я качаю головой.

- Она была домохозяйкой.

- Так вот откуда ты научилась всему этому.

- Научилась чему?

- Всему тому, с чем ты мастерски справляешься здесь, – поясняет он.

Я смеюсь.

- Уборка не мастерство.

Его брови приподымаются.

- Конечно, можешь меня дурачить. Ты не представляешь, скольких людей я уволил, потому что они не справлялись со всем этим.

Я пожимаю плечами.

- Это не так уж и сложно.

- Но это и не легко. - Он берет свои вещи со стойки. - Эмм, завтра утром я уйду около восьми часов. Обещают, что ночью будет снегопад. Если соберешься на кладбище, то было бы разумно, если бы ты поехала со мной.

Я чуть заметно киваю.

- В свободной комнате, что рядом с моей, есть запасные одеяла. Если ночью станет слишком холодно, возьми их. Я знаю, что в этом доме не очень тепло.

- Хорошо.

- Спокойной ночи, Белла.

- Спокойной ночи.

Я слежу за тем, как он уходит. На моем лице появляется небольшая улыбка - он не знает, что пока Элис с Розали были здесь, я слышала, как они обсуждали завтрашнюю погоду. Розали хотела надеть в церковь свои дизайнерские сапоги, но не захотела портить их влагой от снега. Элис боялась шляпок и потрескавшихся губ. Отопление в этом доме действительно паршивое, поэтому, как только они ушли, я нашла запасные одеяла.

Я постирала их, поскольку они воняли нафталином, и на два раза выполоскала в душистом кондиционере. Они стали мягкими, теплыми и приятно пахли лавандой. И когда Эдвард войдет в свою комнату, положит свои вещи и заберется на кровать, то увидит одно из них, лежащее на подушке. И еще одно, только что сложенное, на кресле.

Он очистил мое лицо на полу в ванной и благодаря тыквенному пирогу заставил забыть о Чарли. Он купил мне подарок к Рождеству и дает мне половину того, что принадлежит ему. Еду, дом и свои мысли, которыми ни с кем больше не делится.

Это наименьшее, что я могу для него сделать.