Белла.
Понедельник.
Очередное рабочее утро понедельника. Галстук развязан. Под мышкой - груда вещей. Понятия не имеет, где его телефон. Я встаю ровнее. Он меня не замечает. Он кладет свои вещи и наливает себе сок. Плюхается на один из стульев и выпивает сок залпом, пока читает заголовок утренней газеты. Я перекидываю волосы через плечо. Я ступаю ближе. Его глаза заняты. Не мной. Стакан опустошен. Я беру один для себя и наполняю его. Пить мне не хочется.
- Эмм, хочешь еще сока?
Он наконец-то поднимает взгляд. Собирается что-то сказать, но делает паузу, оценивая меня глазами. Я одета, но не в рабочую одежду. Он переводит взгляд на стакан.
- Да, конечно. Спасибо. – Я наливаю ему сок, и он снова наблюдает за мной. – Эмм, ты собралась куда-то, Белла?
Я закручиваю крышку и киваю.
– Элис пригласила меня выпить кофе сегодня утром. Ну, она предложила кофе, но я, вероятно, буду что-нибудь другое. - Я покачиваю головой. - Мне кажется, идея состоит в том, чтобы поговорить. Независимо от того, что, черт возьми, мы будем пить.
Мое бессвязное бормотание вызывает у него легкую улыбку.
- Она пригласила?
- Ага.
Он кивает и смотрит на свои бумаги.
– Это хорошо. - Его улыбка становится шире.
- Да, и, кстати, я выполню задания из списка после того, как вернусь. Ты не против, верно?
- Против, - серьезно говорит он, качая головой. - Это вообще недопустимо. Как ты смеешь пренебрегать стиркой ради кофе… или чего бы ты там, черт возьми, не собралась пить.
Я закатываю глаза.
- Ты вовсе не забавен, ты знаешь об этом? Ты пытаешься быть забавным, но ты не забавен, Эдвард. Даже на грамм.
Он знает, что я разыгрываю его. Я вижу это по его лицу.
– Я буду стараться работать над этим.
Мои глаза опускаются.
- И твой галстук выглядит дерьмово, опять. – Я разворачиваюсь и ставлю сок обратно в холодильник. Потом забираю свой стакан и направляюсь к лестнице.
- Белла? - зовет он. - Передай, пожалуйста, Элис привет.
И я передам.
***
Чай «Chai»? Мы взяли что-то под названием «чай Chai». (п.п.: Chai Tea - основан на черном чае, смешивается с кардамоном, гвоздикой, кориандром, сладкими семенами тмина, листьями карри, лимонной травой и листьями рампе. Лучше всего употреблять с молоком и сахаром по вкусу.) Его вкус довольно-таки приятный. Элис ставит на стол поднос с выпечкой. Я выбираю кекс. Яблочный, с крошкой. Он тоже довольно вкусный. Внутри него вязкая яблочная начинка. Мне стоило бы что-то сказать. В смысле, хотя бы просто из вежливости. Верно?
- Это и вправду очень вкусно.
Она улыбается.
- Спасибо. Это любимый десерт моей мамы. Вообще-то, ее любимым является яблочный пирог. Именно поэтому я придумала рецепт этих кексов. Они должны быть на вкус как пирог, но так она может ими и позавтракать.
Я киваю.
- Так и есть. Вкус как у яблочного пирога. На вкус они как яблочный пирог. – Этим утром я веду себя как безмозглая дура. Почему его сестра заставляет меня нервничать? Мне стоило бы подложить бумажные полотенца под мышки. Я откусываю кекс и жую. Она не ест. Неловкость нарастает.
- Белла?
Я поднимаю голову.
- Я должна извиниться перед тобой. Эмм… я была груба с тобой, а ты не заслуживаешь этого. Я подразумевала то, что сказала, но все равно это было грубо. Вот черт, я даже не могу попросить прощения, не оскорбляя тебя.
Я откладываю кекс.
- Все в порядке. Я понимаю. Правда.
Она вздыхает и берет с подноса одну из булочек.
– Я выплеснула на тебя всю злость, которую держала на Таню и на всю ту ситуацию. Вот что я пытаюсь сказать.
- Нет, ты меня недолюбливаешь, и, как я и сказала, это нормально. Ты и не обязана меня любить.
Элис качает головой.
– Нет, это не так - дело в том, что я не знаю тебя, Белла. Может быть… возможно, это и пугает меня больше всего. Я не знаю. – Она упирает подбородок в ладонь. Ее пальцы продолжают отщипывать булочку.
Я смотрю на свой напиток.
- Эдвард просил меня сказать тебе «Хай»… ну, вообще-то он просил передать привет… но… - я пожимаю плечами, и она негромко смеется.
- Он сказал что-нибудь еще?
Я машу головой.
- Нет, но он улыбнулся, когда узнал, что я встречаюсь с тобой. - И мои глупые губы тоже расплываются в улыбке.
Так же как и ее.
- Я ненавижу ругаться с ним. Мы почти никогда не ссоримся, но это все равно отстойно. Он – мой лучший друг, помимо Розали. Это ужасно, когда твои друзья злятся на тебя.
Знала бы я. Я пожимаю плечами. Она подталкивает поднос с едой ко мне.
– Поешь. Ты слишком худая. Кроме того, я думаю, что беременные должны есть, как свиньи… лошади… черт. Что со мной не так?
Я смеюсь.
– Он будет недоволен. - Я делаю глоток своего напитка. Она прищуривает глаза. - Когда я скажу ему, что ты назвала меня свиньей. Он будет злиться. – Она думает, что я серьезна. Я закатываю глаза. – Я просто шучу.
Ее лицо расслабляется.
- Я и так достаточно нервничаю, Белла. Не нужно подливать масла в огонь.
Я смеюсь.
- Ты нервничаешь? Почему?
- Потому что я пытаюсь говорить правильные вещи, а получается лишь пустой словесный понос.
Я отталкиваю поднос. Мои руки ложатся на стол.
– Чтобы обидеть меня, потребуется гораздо больше, чем просто слова. Я не такая тонкошкурая, как большинство людей. Поверь мне.
***
После встречи с Элис я обнаруживаю, что ноги ведут меня в офис Эдварда. Я открываю дверь и вхожу. Розали сидит за стойкой регистратуры. Она видит меня и улыбается.
- Я хочу передать это Эдварду. Это от Элис, - я демонстрирую завернутый лоток, и она указывает пальцем в нужную мне сторону.
- Он в своем кабинете. Последняя дверь слева. Сперва постучи, пожалуйста.
Я киваю и делаю так, как она говорит.
- Входите, - приглашает он.
Я была бы лгуньей, если бы сказала, что при виде меня его глаза не вспыхнули. Он сидит за своим столом с ручкой в руке. Не понимаю, почему его жена никогда не трахала его здесь? Какой бы сукой ни была Кейт, возможно, она права насчет «переваренной макаронины». Я точно попаду в ад из-за своих дерьмовых мыслей о его умершей жене. Но это правда. Любая женщина в здравом уме хотела бы, чтобы ее нагнули над письменным столом. К счастью, я безумная.
- Мы с Элис приготовили их. Она хотела, чтобы я занесла тебе немного. - Я ставлю лоток на стол. Это ложь. Она ни о чем меня не просила.
Он снимает целлофан и улыбается.
- Вы с Элис готовили печенье?
Я киваю.
- Ага. По-видимому, одного распития кофе – или чая – недостаточно для попытки подружиться, - саркастично замечаю я.
Эдвард сужает глаза.
- Значит, с этого времени, вернувшись домой, я могу рассчитывать на домашнюю выпечку? – Его глаза веселые. И очень зеленые. Да, я бы нагнулась. (п.п.:
) - Не испытывайте удачу, доктор Каллен. К тому же… она не сообщила мне и половины ингредиентов, так что я немного запуталась.
Он смеется. Нагни меня над столом. Над креслом. Не имеет значения. Только оставь на себе стетоскоп.
- Ну, полагаю, она пытается, по крайней мере, справиться со своей проблемой доверия. А таким вещам, как секретные рецепты, просто придется подождать своей очереди.
- Ей жаль, что ты не разговариваешь с ней. Она сказала, что ты ее лучший друг… ну, помимо Розали.
Ухмылка возвращается обратно.
- Я позвоню ей позже… или заеду в кондитерскую. Либо то, либо другое.
Он смотрит на меня, и я думаю, что мне нужно что-то сказать, но все же увиливаю от дружелюбного разговора. Сарказм берет верх над моими нервами.
- Что ж, если ты не собираешься загнуть меня над своим столом, то, думаю, мне лучше пойти домой и заняться стиркой твоих грязных простыней.
Он пытается не рассмеяться.
- Не думаю, что сегодня такое случится.
Белле хочется поиграть. Я наклоняюсь вперед, выгибая свое тело вдоль его стола. Моя задница оттопырена вверх.
- Стирка или загибание меня через твой стол, доктор Каллен?
Его лицо по-прежнему веселое. Хотя руки мягко отталкивают меня.
- Иди и постирай мои грязные простыни, Белла.
Я улыбаюсь.
- Прекрасно, будь занудой, Эдвард, но я заберу одно из твоих печений с собой.
И я забираю.
***
Все постирано, и я устраиваюсь на диване. Благодаря Паразиту я лишена сил. Я лежу здесь может с час, а может с минуту. Не знаю. Я просто смотрю в окно. Солнечный свет яркий и теплый. Снег наконец-то растаял. Надеюсь, в этом сезоне его больше не будет. Вибрация гаражных ворот предупреждает меня, что Эдвард вернулся домой. Мне стоило бы подняться, но моя работа и вправду сделана. Слышится хлопок двери и звон его ключей, когда он входит. Я закрываю глаза, и мне любопытно, что он будет делать, когда подумает, что я сплю. Не знаю почему.
Из кухни слышится шум. Он, скорее всего, хочет пить. Таки-да, я слышу, как откручивается запечатанная крышка. Говорила же, что в этом доме чертово эхо и все такое. Его шаги приближаются, и я стараюсь не засмеяться. И чувствую себя идиоткой. Его пальцы прикасаются к моей щеке. Проклятые мурашки. Пальцы исчезают. Стоит тишина, а затем слышится звук нескольких ключей. Не ключей от его машины. Я быстро открываю глаза. Он сидит за фортепиано. Это ключи фортепиано. (п. беты: нам привычнее называть их клавишами, но на самом деле их можно называть и клавишами, и ключами, например, у стандартного фортепиано 85 ключей. В английском что клавиши, что ключи пишется одним словом – keys.)
Он останавливается и тянется к своей книге. Я снова закрываю глаза. Тишина, и затем снова звук клавиш. Звуки повторяются. Он… пишет песню? В следующий раз он проигрывает чуть больше. Я открываю глаза. Он смотрит на меня и улыбается.
- Ты никого не обманешь, Белла.
Черт бы его побрал. Я закатываю глаза и лгу:
- Я пыталась заснуть, но ты и твоя маленькая игрушка создаете много шума.
Он смеется.
- Как я уже говорил, тебе никого не одурачить. - Он возвращается к своему занятию. Его ручка что-то царапает в книге, и затем он проигрывает то, что только что написал. Я встаю, а потом медленно подхожу к фортепиано. Он поднимает глаза от книги, когда я занимаю место рядом с ним.
- Что ты пишешь?
Он пожимает плечами.
- Просто то, что в моей голове.
Я поднимаю другую тетрадь с пианино. Я листаю ее, хотя и знаю, что это заставляет его чувствовать себя некомфортно.
- Ты написал все это?
Он кивает.
- Да.
- Они все о Тане?
- Нет. Некоторые, но не все.
Я подаю ему тетрадь.
- Какая нет?
Он берет ее из моих рук и начинает листать страницы. Он вручает мне обратно и ничего не говорит.
- О ком эта песня?
- О ком-то очень особенном для меня, - отвечает он.
- О Бри?
- Нет.
- Я могу услышать ее?
Он снова берет тетрадь из моих рук. Ставит на фортепиано и не смотрит в нее, пока играет. Похоже, он помнит ее наизусть. Он играет, и я вспоминаю песню. Я слышала ее раньше. Когда впервые пришла сюда. В ночь, когда Розали и Элис украшали елку. Той ночью, когда я оставила его одного. В этой песне присутствует что-то темное и страдальческое. В совокупности. Святое дерьмо.
Он останавливается.
- Она не совсем закончена.
Мои глаза остаются на клавишах. Сердце стучит так, будто готово выпрыгнуть из груди.
- Работа продвигается?
- Можно, наверное, и так сказать. - И когда я поднимаю к нему глаза, он настолько пристально смотрит в ответ, что мог бы прожечь во мне дыру. Где, черт возьми, этот выключатель? И что более важно, где та Белла, которая схватила бы сейчас этого мужчину и самозабвенно оттрахала его? Схватила бы прямо за галстук на его шее. Я отвожу взгляд.
Он мгновенье молчит. Я молю, чтобы он не услышал стук моего сердца. Скажи что-нибудь.
- Почему, эмм… почему ты любишь играть на фортепиано?
Он пожимает плечами.
- Просто люблю. Иногда это помогает мне очистить свои мысли. Даже когда я был моложе. Разве у тебя никогда не было хобби или чего-то, что ты делала просто ради удовольствия?
Я думаю. Это хороший вопрос.
- Эмм… когда я была маленькой, мы обычно ходили собирать яблоки. Это считается?
Он улыбается.
- Тебе было весело? - Я киваю. - Тогда, полагаю, это считается, Белла.
- Помнишь парк, где была та вечеринка в честь дня рождения?
- Да.
- Вот туда мы и ходили. Раньше там было намного больше яблонь, прежде чем их спилили, чтобы построить футбольное поле и прочее дерьмо. Там еще осталась одна. Та, под которой я сидела, когда ты увидел меня. Хоть я и не знаю, плодотворит ли она еще. Я не была там с тех… с тех пор, как была ребенком. Не во время сбора урожая.
Его глаза устремлены к моим. Он действительно слушает мой бред о глупых яблоках.
– Почему это делало тебя счастливой?
Я пожимаю плечами.
- Не знаю. Думаю, мне просто нравилось, как там пахло. Как пахли яблоки.
- Я никогда не собирал яблоки. И что вы потом с ними делали?
Я смеюсь.
- Мы ели их.
Ему весело.
- Я имел в виду, вы пекли пирог или что-то в этом роде?
- Я говорила тебе, что Рене не умела готовить. И уж чертовски точно она не умела печь пироги. Хотя в один год мы делали яблоки в карамели. Мы с Чарли. Не Рене.
- Это звучит весело. - И он честен. – Спасибо, что рассказала мне. Это хорошая история, Белла.
Я оглядываюсь назад к его тетради.
- Ты скажешь мне какая? Какая другая? – исправляюсь я.
И он говорит.
Вторник.
Одно и то же, одно и то же. Не может найти свой телефон. Галстук выглядит дерьмово. Спешит и поспешает. Эта часть Эдварда сводит меня с ума. Почему он просто не встанет пораньше? Я возвращаюсь к поеданию хлопьев «Wheaties».
(п.п.: Wheaties – хлопья, хорошо известные благодаря изображениям выдающихся спортсменов на упаковках и ставшие важнейшим культурным символом. Содержат в основном пшеницу и смесь отрубей, спрессованных в хлопья.) Вкусно? Нет. Они не содержат сахар. Он сует ломтик хлеба в тостер и нетерпеливо постукивает пальцами. Я бросаю ложку в свою тарелку. Звон привлекает его внимание, и он смотрит на меня.
- Ты сводишь меня с ума, - выпаливаю я. Его лицо недоуменно морщится. - Почему ты всегда так суетишься по утрам? В смысле, у тебя что, нет будильника? К тому же… ты - доктор, но никогда не завтракаешь.
- Я ем тост, - говорит он.
- И это называется правильным питанием? Не врачи ли постоянно втирают, что завтрак - это самый важный прием пищи в день? Это что, лицемерная ерунда?
Он пристально смотрит на меня, и вдруг на его лице появляется улыбка.
- Ух ты. А я думал, что гормоны во время беременности это просто миф. - Он разворачивается назад и берет свой тост. Я впиваюсь в него взглядом, а он садится, по-прежнему улыбаясь. – Тебе следовало бы увеличить потребление витамина В. Он мог бы помочь с этим.
- Тебе следовало бы увеличить потребление киски. Это доставило бы тебе больше наслаждения, чем сухой, унылый кусок тоста по утрам. Доктор.
Он смеется и откусывает от тоста. Его взгляд остается на утренней газете.
- Но если бы я по утрам получал киску, разве это не заставило бы меня опаздывать еще больше, тем самым еще больше выводя тебя из себя, Белла?
- Все зависит от того, о чьей киске ты говоришь.
Он качает головой.
- У тебя определенно гормоны. - Он снова откусывает кусок и встает. - Ты не видела…
- На журнальном столике. Рядом с пультом. - Я сердито смотрю на него, но он улыбается, потому что я знаю, где находится его дурацкий сотовый.
Я возвращаюсь к еде, в то время как он его находит. Это дерьмо отвратительное. Мне нужно купить что-нибудь другое, когда выйду. Он возвращается и начинает собирать свои вещи. Документы под мышкой. Сотовый в одной руке, ключи - в другой. Я закатываю глаза.
- Увидимся позже, Белла.
Я спрыгиваю со стула.
- Подожди. - Он приостанавливается, а я раздражена до чертиков. Я подхожу к нему - он выглядит растерянным. Мои руки избавляются от неаккуратного узла, который он сделал, и я повторно делаю петлю и перезавязываю узел, и теперь он ровный, правильный и выглядит профессионально.
- Твой галстук выглядел хреново.
Целый день я, как обычно, убираюсь. Я довольно-таки хорошо распланировала свой распорядок. Это действительно несложно. Эдвард очень опрятный. Я не понимаю, что было сложного для его бывших домработниц. Черт, большую часть времени парня даже нет дома. Может, в этом и была проблема. Оставленные сами себе они не могли не лентяйничать. И быть ответственными. Мне смешно. Это не значит, что я ответственная. Это просто значит, что я не дрянь, которая обкрадывает его на свою зарплату. Когда я подметаю в кухне, звонит телефон.
Я отставляю метлу в сторону и нажимаю кнопку для разговора.
- Дом Каллена.
- Белла? - Это Карлайл.
- Да. - Кто же еще?
- Я хотел предупредить, что Эдвард сегодня припозднится. Ну, на самом деле это он попросил меня позвонить и предупредить тебя.
- Лааадно. Эмм, почему он просто сам не позвонил и не предупредил?
- О, извини. Он сегодня чувствовал себя не очень хорошо, и я попросил его сдать кое-какие анализы.
- Он в порядке?
- Уверен, что это пустяки, просто простуда, но я нервничаю, возможно, я слегка параноик. Все-таки он мой сын, - он негромко смеется.
- Потому что у него одна почка?
- Ты знаешь об этом?
- Да.
- Ну, да. И по этой причине тоже. Но, как и сказал, я просто параноик. Так или иначе, он достаточно скоро будет дома.
Я вешаю трубку, и его слова звучат в моих ушах. Голос Карлайла был уравновешенным и холодным, но если он потащил его в больницу, чтобы взять анализы и проверить на разное дерьмо, то разве это может быть не серьезно? Мое сердце начинает паниковать, и я чувствую себя оглушенной. Почему все всегда уходят? «Богу же нужно как-то строить Небеса, Белла».
Я трясу головой и иду в гостиную. И сижу там, свернувшись в углу дивана. Он не появляется дома до шести часов. Мои ноги бегут на кухню, и я останавливаюсь, когда вижу, что он кладет свои вещи на стойку. Он выглядит нормально. Кашляет, но выглядит нормально.
Я шлепаю его.
- Никогда так больше не делай!
Он удивляется.
- Не делать чего? - Он кашляет снова. - Почему ты бьешь меня? - Он пытается засмеяться, но это лишь вызывает кашель.
- Карлайл сказал, что ты умираешь. - Такая лгунья.
- У меня просто грипп. Расслабься, Белла. - Он поворачивается к холодильнику. – Наверное из-за того, что кому-то в снегопад на Рождество захотелось поиграть с лосями.
Он шутит, но я ничего не могу с собой поделать. Я плачу. Я, блядь, плачу. Он видит. Он всасывает воздух через зубы.
- Я просто пошутил. Не плачь. - Я не могу остановиться. Мои всхлипы не контролируемы. Он обнимает меня. - Прости, это была плохая шутка. Я не подумал. Тебе нужно перестать плакать. Я не должен обнимать тебя, когда болен.
Мне все равно. Я обнимаю его в ответ, и мне все равно.
***
Оставшуюся часть вечера он спит наверху. Я хочу сделать что-то, но не знаю что. Он взял отгул на завтрашний день, и это сведет меня с ума, если я должна буду быть здесь, наблюдать за ним, слышать его страдания и не иметь возможности хоть как-нибудь помочь. Я чертовски бесполезна. Я сижу на своей кровати и могу слышать каждый раз, когда он кашляет. Двадцать два раза за последние тридцать минут. Это дерьмо довольно-таки болезненное. И становится только хуже.
Я вздыхаю в отчаянии и хватаю с кровати запасное одеяло. Он говорил полотенце. Это то же самое. Смысл в том же. Я снова спускаюсь вниз и засовываю его в сушилку. Ставлю таймер и иду на кухню. Я делаю чашку чая и добавляю в него много меда и лимона. Я хватаю несколько крекеров и собираюсь подняться наверх, но вновь звонит телефон. На это раз звонит Эсме.
- Я просто хотела узнать, как там мой малыш? - Мне нравится, когда она его так называет.
- Он сильно кашляет. Я собиралась отнести ему чай.
- Бедняжка. Жаль, что Карлайл не сообщил мне пораньше. Я могла бы приготовить ему какой-нибудь суп. Но до утра уже не успею.
Суп. Конечно.
- О! А что если я продиктую тебе рецепт, и ты приготовишь его, Белла? Это же ничего?
- Эмм… я совсем не умею готовить, Эсме. И я не знаю, что у нас есть.
- Дорогая, это несложно. Любой дурак сможет. Я могу подвезти продукты, прежде чем поеду и подменю его на работе. Звучит неплохо?
- Эээ… наверное.
- Хорошо. Передай Эдварду, что я люблю его и проведаю утром, ладно?
- Конечно.
Таймер отключается, и я хватаю одеяло. Я сую его под мышку, а в другую руку беру чай. С крекерами придется подождать. Если он вообще их захочет. Я поднимаюсь вверх по лестнице и тихонько стучу в дверь, но он не отвечает. Я поворачиваю ручку и заглядываю внутрь. Здесь темно, за исключением света от телевизора. Он лежит на боку. Спит. Я осторожно подхожу к кровати. Ставлю чай на тумбочку и разворачиваю одеяло. Он подскакивает, когда я нависаю над ним.
- Прости. Это всего лишь я.
Он ложится назад, а я заправляю одеяло вокруг него.
- Ты вспомнила, - бормочет он.
«Могу ли я получить полотенце прямо из сушилки? Я стану счастливейшим человеком в мире, если оно будет еще теплым».
И я действительно помнила.
......................................................................................................
перевод:Lena-r
редактура:nats
Источник: http://robsten.ru/forum/19-868-1
0
Появляется надежда, что всё-таки они оба излечатся от страданий.... 
