Эдвард.

Пятница.

- Доброоооое утро, дамы!

Розали вскидывает голову.

- Как все сегодня? – Я кладу на их стол коробку домашнего печенья из кондитерской. Поднимается еще больше голов. Что? Я обычно груб, или что?

Розали поворачивается на стуле, чтобы взглянуть на меня.

– Ты рано.

- Вообще-то вовремя.

Она качает головой.

– Раньше ты приходил тютелька в тютельку.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами.

– Не было пробок на дорогах.

И Белла приготовила блины. И завязала мне галстук. И все мои вещи уже лежали в машине, ожидая меня. Мне ничего не пришлось делать.

Розали не верит мне. Время свалить в кабинет. Я слышу позади себя ее шаги. Я сажусь за свой стол и готовлюсь к Испанской инквизиции.

Ее голос игривый. Приятный.

– Ты встречаешься с кем-то?

Я втягиваю щеки в попытке не улыбнуться и качаю головой, копаясь в своих бумагах.

- Ты на этой неделе какой-то другой. На самом деле ты уже какое-то время немного другой, но на этой неделе это особенно заметно.

Я бросаю на нее взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

Она пожимает одним плечом.

- О, я не знаю. Синяя рубашка в понедельник. Сегодня пришел вовремя. Вошел с улыбкой на губах, принес печенье и… - она улыбается, - ты пахнешь цветами.

Я поднимаю бровь.

- То есть женскими духами, – поясняет она.

Я отпускаю взгляд на свои бумаги. Мои пальцы теребят край папки.

– Ну и что, если бы я и встречался?

- Тогда… я была бы счастлива за тебя?

Я смотрю на нее.

- Правда?

Она фыркает.

– Почему бы и нет, доктор Э? - Я не уверен. Она, взволнованная, сидит передо мной в кресле. – Ну и… мы познакомимся с ней?

Я дебатирую сам с собой. Я не могу удержать свой рот на замке:

– Возможно… вы уже встречались с ней.

Она пытается угадать. Ее лицо мрачнеет. Я знал, что так будет. Сейчас начнется.

– Ох, пожалуйста, только не говори мне, что ты встречаешься с Кейт. Пожалуйста, доктор Э.

Я смеюсь.

– Я не настолько ненормальный, Розали.

- Слава богу. Я уж подумала, что у меня случится сердечный приступ. Просто это было бы… - она трясет головой, прогоняя эту мысль.

- Прости, что напугал тебя.

Она отмахивается от меня.

– И все же, я не знаю, кто бы это мог быть еще. Я не встречала никого нового, кроме как… - и в ее глазах загораются искры. Ее рот слегка приоткрывается. – Белла?

Я снова смотрю на бумаги. На этот раз улыбку скрыть невозможно. Улыбка сопутствует ее имени, а ее имя сопутствует образам, которые я представляю, когда слышу его. Она, приготовившая завтрак и гордая собой за то, что не сожгла его. Она, прижимающаяся ко мне и пахнущая цветами. Она, обнаженная и невинная утром. Ее сонное лицо и взъерошенные от лежания на моей груди волосы, пока я обнимал ее во сне. Это просто… она.

- Что ж… это здорово. Это действительно здорово. Белла кажется приятной.

Я просто киваю, избегая ее глаз. Это все еще слишком странно, и я все еще чувствую сильное желание защитить это.

- Розали… пожалуйста, не говори ничего Элис.

Она кажется смущенной.

– О… хорошо.

- Я просто еще пока не готов к этому разговору. И не то чтобы Белла была моей девушкой… мы просто… я не знаю, кто мы… так что… мне нужна некоторая приватность в этом вопросе.

– Не переживай. - Она понимающе улыбается и встает. – Что ж, как бы я ни была рада видеть тебя счастливым, боюсь, мне придется слегка подпортить это.

Я смотрю на нее, в то время как она передает мне первую карту.

– Джейкоб Блэк в первой смотровой.

– Разве он не был здесь несколько недель назад? – стону я.

- Ему снова заехали в нос.

- Это очень скверно.

Она кивает.

– Я знаю, бедный ребенок.

Я встаю.

– Нет, я имею в виду, это очень скверно для него, что такое случилось, потому что он будет подвергнут моему лечению.

Она старается не улыбаться.

– Будь хорошим.

Я беру карту и направляюсь в первую смотровую. Я останавливаюсь около двери и жду, когда Розали пройдет мимо меня. Нюхаю рукав рубашки и да… пахнет цветами.

Суббота.

Белла.

- Пора вставать, Спящая красавица.

Эдвард, завернутый в полотенце, что-то ищет в одном из ящиков комода. Трусы. Носки. И то и другое следует запретить. Я стону и переворачиваюсь. Я усталая и чувствую себя слишком удобно. Я улавливаю его аромат прежде, чем чувствую прикосновение. Свежесть. Эдвард. Затем поцелуй в плечо. Я оборачиваюсь. Все еще в полотенце. Хорошо. Переворачиваюсь.

- Твоя семья запланировала пикник слишком рано.

Он улыбается.

– Сейчас почти половина двенадцатого, Белла. Я никогда не видел, чтобы так долго спала.

Я вздыхаю и раздраженно спихиваю одеяло вниз, показывая ему Паразита. Мой живот голый, на мне только трусики и короткий топ. О, и верно, словно вы бы носили что-нибудь другое. Я вас умоляю.

- Он высасывает из меня всю энергию.

Эдвард, опираясь на локоть, ложится боком поперек меня. Пальцы ласкают мою обнаженную кожу. Его губы оставляют поцелуи между теми местами, которым хотелось бы внимания.

- Тебе нужно больше кушать. – Губы возвращаются к поцелуям.

- Если ты пытаешься заставить меня почувствовать себя лучше, у тебя это не получается, Каллен.

Он улыбается мне в кожу. Зеленые глаза смотрят на меня. Подбородок опирается на мои ребра.

- Требуется много энергии, чтобы вырастить ребенка. Кушая больше, получаешь больше энергии.

- И жира.

Он, вздыхая, отклоняется немного назад.

– Пожалуйста, покажи мне, где этот так называемый жир, Белла. Я ничего не вижу.

- Это потому, что ты все время пялишься на мои сиськи.

Он качает головой.

– Я смотрю прямо на тебя. – Его большой палец прижимается между моих бровей. – Прямо сюда.

И именно тогда мои нервы натягиваются, именно тогда мой живот напрягается, а дыхание перехватывает. Но я никогда не чувствовала себя лучше. Нет никакого давления. И мои пальцы - они умоляют меня. Они просят меня хоть чуточку прикоснуться, и непослушная прядь волос умоляет меня смахнуть ее, разговаривая с моими пальцами. И именно тогда я боюсь больше всего. Его губы на моих, и уже лучше. Эдвард внутри меня, и я в порядке. Кричу ему в ухо, и я в порядке. Непослушные волосы опасны. Это что-то, где мои пальцы никогда не были.

Я сосредотачиваю на них свое внимание. Он не может видеть дрожи моих рук. Он по-прежнему смотрит на меня. Большой палец на моем лице. Прямо там. Палец смахивает непослушную прядь в сторону. Щека прижата к моей груди. Глаза закрыты. Ангел. Под солнечным светом высокого послеполуденного солнца. Через окно. Окровавленный мерцающий ангел. Бронзовый и красивый, и мои пальцы знают это. Пальцы хотят этого.

Я позволяю пальцам легонько прикоснуться к его коже. Моя рука поднимается и скользит по его волосам, пропуская их через пальцы. Большой палец сдвигается с места между моих бровей. Он берет мою вторую руку, пробуя на вкус каждый пальчик. Всего лишь кончики. Это больше похоже на поцелуи. Ему нравится, когда его ласкают. Прикасаются. С нежностью. Подобно тому, как он касается меня.

Пальцам это тоже нравится.

***

Я отвечаю за бургеры. Не за их приготовление. Просто подношу тарелки с ними на стол. Я сижу рядом с Эдвардом. Он не касается меня. Я рада. Эммет здесь. На футбольном поле. Я не уверена, заметил ли он меня уже. Я попыталась одеться прилично. Эдвард сказал, что я хорошо выгляжу. Красиво. Его глаза не лгали. Я чувствую себя чуть менее грязной. Элис и Роуз сидят напротив, разговаривая о Джаспере. Его здесь нет, поэтому Элис ноет и жалуется. Эсме подходит и забирает сына Розали.

- Ты такое золотко, мой мальчик. – Она целует его в лицо, обнимает и, качая, идет с ним к Эдварду. Садится рядом с ним. – Я хочу такого же.

Эдвард фыркает.

– Я думаю, ты слегка старовата для этого, мам. Без обид.

Она впивается в него взглядом.

- От тебя… - она переводит взгляд на Элис, – или от тебя. Я хочу стать бабушкой.

Эдвард ковыряется в своем картофельном салате.

– Не смотри на меня.

Она поднимает малыша перед лицом Эдварда.

– Ты не хочешь такого же? Ты был бы прекрасным отцом. Лучшим отцом. - Она подносит ребенка ближе к его лицу. И ребенок, и Эдвард выглядят удивленными. – Как можешь ты не хотеть такого же?

Эдвард качает головой.

– Я не говорил, что не хочу. Я только сказал, не смотри на меня. Ты же знаешь, что требуется больше, чем просто надежда и желание, чтобы это случилось. – Он пихает в рот какую-то еду.

- Что ж, тогда я предлагаю тебе начать что-то делать, чтобы исправить это, сын. Я хочу такого.

Он машет рукой в сторону сестры.

– Попроси Элис. Она у нас влюбленно-романтичная-счастливица сейчас.

- Мы с Джаспером только начали встречаться. Мы не заводим ребенка. Прекратите это. – Она задумывается на минуту. – Хотя, ребенок с глазами Джаспера был бы удивительным. Ты видела… - она возвращается к разговору с Розали.

Эдвард ухмыляется Эсме.

– Видишь… при такой скорости развития их отношений у тебя будет внук к концу года. Не переживай, мам.

Она обнимает малыша.

– Твои глаза тоже смотрелись бы потрясающе у ребенка, Эдвард. Я серьезно.

Он стонет и смотрит на меня.

– Ты хочешь пить, Белла? Ты выглядишь так, будто хочешь пить. – Он откладывает вилку и встает.

Эсме смотрит на меня.

– Он такой упрямый. Я не представляю, как ты с ним живешь.

Я улыбаюсь и смотрю в свою тарелку с едой.

– Он не так уж и плох.

Эммет садится рядом с Розали. Он немного вспотевший. Мои нервы связываются в узел. Я удерживаю свой взгляд на тарелке. Я не могу есть. У меня возникает чувство, что все могут узнать обо мне, пока он здесь. Я ощущаю себя едой, выставленной на этом столе. Стакан предстает передо мной. Эдвард, когда садится, смотрит на Эммета. Тот же отводит взгляд в сторону, хватает что-то из еды и ест. Рука Эдварда поглаживает затылок под моими волосами, тогда как я смотрю вниз.

- Господи Боже.

Я поднимаю глаза, когда слышу, что он бормочет. Он больше не смотрит на Эммета, а впивается взглядом в Элис. Эсме встает.

- Кейт! Рада видеть тебя, дорогая. – Эсме обнимает ее, и они стоят в сторонке, разговаривают.

Элис смотрит на Эдварда.

– Мне очень жаль. Ее пригласила мама. Что мне было делать, Эдвард? Сказать маме, что Кейт пыталась сделать тебе и Белле… - она замолкает. – Просто будь вежлив.

- Вежлив? Она оскорбила Беллу в моем доме, не говоря уже обо мне. И ты просишь меня быть вежливым?

Мои кулаки сжимаются. Мне хочется кричать. Это все становится слишком личным. Границы путаются, и теперь они спорят с Элис из-за меня.

- Раздувать из этого проблему было бы хуже.

- О чем, черт возьми, вы, ребята, говорите? – спрашивает Розали. – Она ревнует к Белле? Боже мой. Что за сука. Она скорее бы трахнула мужа своей умершей кузины, чем позволила ему быть счастливым с кем-то…

Эдвард зыркает на Роуз.

- О чем ты говоришь? - спрашивает Элис. И это чертовски хороший гребаный вопрос.

- О чем вы все тут говорите? – спрашивает Эммет. Его глаза взволнованны, когда он переводит взгляд на меня.

Эдвард вздыхает, потирая лицо и поставив локти на стол.

– Вы все должны заткнуться. Сейчас не время для сплетен.

За столом наступает тишина. Кейт и Эсме возвращаются. Карлайл присоединяется к нам. Он ставит на стол большую тарелку с бургерами.

- Вот, дорогая, почему бы тебе не сесть рядом с Эдвардом, - предлагает Эсме Кейт.

И ебать меня. Ебать меня и ебать это место и ебать меня. Кейт улыбается.

- Привет, Эдвард.

Он просто кивает и снова смотрит на Элис. У них происходит что-то вроде бессловесной беседы. Это бесит. Мне просто хочется исчезнуть.

Элис быстро вмешивается:

- На самом деле я только что собиралась позвонить Джасперу. Она может сесть на мое место.

Кейт занимает ее место, и Элис отходит, набирая номер на телефоне. Эсме не обращает внимания на «гигантского слона в комнате».

- Мы потеряли тебя из виду, Кейт. Где ты скрывалась?

Она улыбается, глядя на меня.

– Я просто работаю. Мы очень заняты сейчас.

Эсме вручает ей тарелку.

– Это замечательно. В кондитерской Элис дела тоже идут хорошо. Я полагаю, продукты питания и медицинские услуги способны противостоять кризису, - улыбается она.

- Ну, вы знаете, всегда найдутся услуги, в которых люди нуждаются, как бы ни плоха была экономика. Мой отец имел обыкновение шутить: есть только три вещи, без которых люди не могут жить - еда, секс и здоровье. И мы имеем все три за этим столом.

Лицо Эсме недоуменно морщится. Кейт смотрит на меня.

– Правда, Белла?

Я не могу говорить. Нет ни единого шанса, чтобы она может знать об этом. Она не знает об этом. Никто не мог сказать ей. Элис не стала бы говорить ей - она ее не любит.

Розали поворачивается к ней.

– Тебе просто нравится наговаривать на людей. Не так ли, Кейт?

Нет-нет-нет. Она собирается защищать то, что не нуждается в ее защите. Она не понимает того, за что она сражается. Отправить Кейт в нокаут это то же самое, что нанести удар самой себе.

- Я не та, но кого ты должна сердиться, Розали. Это она спит с твоим мужем.

Эммет наклоняется вперед, чтобы увидеть Кейт.

– Что, черт возьми, ты только что сказала?

Кейт не впечатлена его гневом.

– Я видела вас всех в магазине в тот день, и я знаю, кто такая Белла. Не строй из себя идиота.

Розали смотрит на меня. На Эммета. На Эдварда. На меня.

– Что происходит, черт возьми?

Я не могу говорить. Эдвард начинает:

– Кейт, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Белла потеряла сознание в магазине. Эммет был там и помог мне отнести ее к машине. Почему ты не допускаешь такой вероятности для меня, но если ты…

Она перебивает его.

– А ее ночная работа в «Lollipop's Lounge», Эдвард? Как это объяснить? – Она смотрит на меня. – Большая вечеринка два года назад в Вашингтоне, Белла? Мальчишник Уильяма Бэннера? Да… он вспоминает о тебе с нежностью. - Она переводит взгляд на Эммета. – И помнит к тому же, что с ней был большой мужчина. И фотографии… фотографии не врут.

И ебать-ебать-ебать меня. Она знает. Она не лжет. Кто знает, что, черт возьми, она видела. Я была так накачана той ночью, что едва могла танцевать. Я понятия не имею, с кем я спала. С четырьмя, может быть, с пятью. Это был не только Бэннер. Я знаю, что их было много. Мое тело сообщило мне об этом на следующий день. Эммет после той ночи никогда больше не позволял мне ходить на вечеринки.

- Взглянув на твое выражение лица, я бы сказала, что ты тоже помнишь его.

Эдвард говорит за меня:

– Заткнись, мать твою, Кейт.

Она впивается в него взглядом.

– Я? Я не сделала ничего такого, Эдвард. Ты - тот, кто позволяет шлюхе жить в своем доме. В доме, в котором ты раньше жил с моей кузиной. Ты променял Таню на это? Ты позоришь нашу семью, поселив ее в своем доме, и в довершение всего позволяешь ей находиться рядом с Бри. Тебе должно быть стыдно за себя. Таня… Тане будет стыдно за тебя. Она даже не посмотрела бы на тебя сейчас.

Кинжалы. Гребаные кинжалы. Я умираю, а она колет, колет и колет.

- Это все - правда? – Глаза Розали бегают между нами тремя. – Черт побери, это все - правда?

Эммет кладет руку ей на плечо.

– Малышка…

Она отмахивается от него.

– Не «малышкай» мне! Это правда или нет?

Кейт говорит за него:

– Правда. Белла - шлюха, и, очевидно, твоего мужа ей не достаточно. Ей также нужно охотиться и за мужем моей покойной кузины.

По столу стучит кулак. Карлайл.

– Прекратите это прямо сейчас. - От его спокойного голоса становится жутко. – Эдвард - мой сын, и я не позволю тебе говорить о нем в таком пренебрежительном тоне. Особенно после того, сколько неуважения уже пришлось услышать этой семье. Кейт, твоя кузина, Таня Эдварда, была мне как дочь. Я относился к ней таким образом и оплакиваю ее так же, но ты не будешь сидеть здесь и говорить плохо об Эдварде от ее имени. Мы все знаем, каким мужем был Эдвард для Тани. Они больше не женаты. Они больше не вместе. Ты не будешь судить его за то, что он делает теперь со своей жизнью. Ты больше не причинишь боль этой семье, и ты не нанесешь вред другой семье, которая совсем не виновата во всем этом. Мой сын порядочный. Я доверяю его решениям. И если он хочет, чтобы Белла была частью нашей семьи, она будет ею. Каким бы он ни захотел образом. И если у тебя проблемы с этим, тогда я предлагаю тебе поменять планы на сегодняшний день.

Она смотрит на Эсме.

– Ты действительно допустишь, чтобы эта шваль стала членом вашей семьи? В самом деле?

Эсме поднимается. Она встает позади меня и кладет руку мне на голову. Я не отрываю взгляда от стола.

- Этот ребенок не шваль. А что касается тебя и твоего поведения за нашим столом сейчас… - И я чувствую гнев и негодование, исходящее от Эсме.

Кейт отталкивает свою тарелку и встает, глядя на Эдварда.

– Удачно повидаться с Бри. Наша семья не ассоциирует себя с таким бесклассовым мусором.

Она практически врезается в Элис, когда разворачивается, чтобы уйти. За столом тишина. Потом встает Розали.

Она сердита.

– Дай мне моего сына, - говорит она Эсме.

- Розали сядь и поговори с…

- Я сказала ДАЙ. МНЕ. МОЕГО. СЫНА.

Эсме обнимает его несколько раз, делает шаг и протягивает его ей в руки. Розали смотрит на Эммета.

- Дай мне ключи. Ты сам сможешь найти дорогу домой.

- Роуз…

- Кстати, почему бы тебе не остаться у Эдварда.

На этот раз вступает Эдвард:

– Розали.

- Дай мне чертовы ключи, Эммет!

Он мрачнеет. У него подавленный вид. Он достает ключи и вручает ей их, но Элис останавливает ее.

- Я отвезу тебя домой. Ты слишком расстроена. Поехали ко мне домой.

Розали мгновение размышляет, но потом бросает ключи в Эммета. Они ударяются о его грудь и падают на землю.

- Тебе лучше к моему возвращению забрать все свое дерьмо.

- Роуз… малышка…

Она уходит. Эммет смотрит на меня, ударяя кулаком по столу.

- Тебе было чертовски обязательно приходить сюда?! Тебе было чертовски обязательно приходить сюда?!

Эдвард встает.

– Белла не лгала Розали, Эммет! Ты лгал. Это не твой гребаный парк, так что, пошел на хер!

- Пошел ты, Каллен! Я говорил тебе не ввязываться во все это дерьмо! Я говорил, что эта херня случится! Но тебе захотелось взять и возродить свою мертвую жену, используя Беллу, а всем остальным приходится платить за это!

И Эдвард перегибается через стол и набрасывается на Эммета. И они собираются убить друг друга. И Эсме кричит, а Карлайл пытается оторвать их друг от друга. Это бесполезно - слишком много злобы. Они обезумели, и им без разницы, в чье лицо они попадают. Это удары по мне. По Кейт. По Тане. По отцу Эммета. По детству Эммета.

Я встаю, и Эсме пытается остановить меня, но не может. Я падаю на колени и толкаю Эммета в плечо. Он убьет Эдварда, если я не вмешаюсь. Он видит не его. Он видит, как рука отца избивает его мать. Он видит, как Розали укладывает свои вещи. Он видит себя и жалеет о том, что не может быть большим, чем он есть на самом деле. Он думает о лице сына и задается вопросом, кого тот потом назовет папой.

В Эдварде не достаточно гнева, чтобы противостоять Эммету. Даже если бы они были в одной весовой категории, Эммет все равно бы победил. Танина смерть и рядом не стояла с жизнью Эммета. Я толкаю его, но это словно пытаться свернуть стену. Я получаю удар в бок и снова поднимаюсь.

- Прекрати! Ты убьешь его, придурок! – Я снова толкаю его, но он отталкивает меня в сторону. Это выводит Эдварда из себя. Он сбивает Эммета, и они катятся, но Эммет быстро поднимается. Я ловлю следующий удар, определенно Эммета, и это заставляет его остановиться.

- Дерьмо. Блядь. Белла. Прости. – Драка остановлена. Эммет отталкивает Эдварда. Приподнимает мое лицо. – Дерьмо, девочка. Ты в порядке? Прости. Блядь, я извиняюсь.

- Отпусти ее. – Эдвард отталкивает его. – Посмотри на меня. – Он задыхается, и из его губы сочится кровь. Он осторожно приподнимает мою голову и смотрит на мое лицо. Моя гребаная челюсть убивает меня. У меня раньше было и похуже, но, блядь…

- Все нормально. – Я пожимаю плечами, освобождаясь от него.

- Это не нормально. Посмотри на меня. – Он пытается схватить меня снова, но рука Карлайла препятствует ему.

- Я осмотрю ее. А ты помоги своей матери собрать вещи. Я уверен, что после такого представления кто-нибудь да позвонит в полицию.

Эдвард не спорит с отцом. Я сижу на столе для пикника, пока Карлайл осматривает мое лицо.

Он аккуратен. Как Эдвард.

– У тебя совершенно точно будет синяк. Я удивляюсь, как он не сломал тебе челюсть. Тебе повезло.

Хотелось бы мне, чтобы он это сделал.

- Тебе стоило бы сделать рентген. – Я качаю головой. – Нам нужно убедиться, что все в порядке.

- Я в порядке. Иссусе. Почему все с фамилией Каллен так чертовски заботливы по отношению ко мне? Это гребаная наследственность, или что?

Карлайл приподнимает мое лицо за подбородок.

– Это то, что делает семья. Мы присматриваем друг за другом.

- Я не ваша семья.

Он бросает взгляд на Эдварда, потом на меня.

– Теперь уже наша.

***

Эдвард с шумом опускается на диван. Он не зажигает ни свет, ни камин, ни телевизор. Мы не разговаривали в машине. Он откидывается на спинку и тяжело вздыхает. Его лицо избито. Его одежда порвана. Он был великолепен, а я сделала его грязным.

Я подхожу к нему. Его глаза закрыты. Я медленно размещаю свои ноги по обеим сторонам от его и сажусь к нему на колени. Он открывает глаза. Я захватываю край платья и подношу его к своим губам. Он наблюдает за мной. Это грубо. Я вытираю его нижнюю губу и подбородок. Красные пятна остаются на белой ткани. Я берусь за чистый край платья и снова увлажняю его своей слюной.

Коричневые, черные и красные пятна остаются на белом. Все в порядке. Теперь грязная только я одна. Мне стоило бы остаться грязной одной. Он лишь наблюдает. Местечко над его глазом будет утром болеть. Я наклоняюсь вперед и целую его туда, пальцами отодвигая непослушные волосы с его лица. Это еще одно место, которое будет болеть. Я хочу забрать его боль. Он не заслуживает быть покалеченным из-за меня. Он не заслуживает страданий из-за Кейт. Или Эммета, или Тани.

Его семья не заслуживает страданий.

Они поддерживают меня. Они поддерживают его, и они принимают страдания.

Особая связь.

Между ними особая связь.