Всем привет! Приносим свои извинения за вчерашнее отсутствие проды, но дела - дела.

Эдвард

Я стою в дверном проеме, наблюдая. Бри каждый день в течение последних трех недель изводила Кармен и своего отца, чтобы приехать сюда. Они, очевидно, тоже понятия не имеют, как сказать ей «нет». Я только приехал домой с работы и положил свои вещи на кухне, тихо сказав «привет» Анжеле, когда она сворачивала белье в прачечной.

Возвращаясь к дверному проему…

Прислонившись к косяку, я заглядываю в гостиную. Белла лежит на диване. Под ее спину подложены подушки, и она что-то печатает, в то время как Бри читает один из учебников Беллы. Белла отодвигает ноутбук, и ее лицо морщится.

- Все это не имеет смысла. Просто чтобы ты знала.

Не смейся.

Бри смеется. Это нормально. Я разговариваю сам с собой. Я не хочу быть пойманным. Пока нет.

- Бел-ла, слушай внимательно, – она начинает читать заново.

Белла пододвигает ноутбук к себе и снова начинает печатать. Она не отводит от него глаз.

- Я вижу, что ты стоишь там, Чудак, – ее губы растягиваются в улыбке, но глаза не отрываются от экрана.

Я улыбаюсь в ответ ей. Бри откладывает книгу и подбегает ко мне.

- Мне нужен стетоскоп.

Мои брови поднимаются.

- Зачем?

- Я хочу послушать сердцебиение Джелли.

Я качаю головой.

– Брианна, ее зовут Грейс. Мы не назовем ребенка в честь твоего хомячка, прости. А во-вторых, ты спросила у Беллы, не возражает ли она?

Ее лицо все говорит за нее. Она оборачивается через плечо.

– Пожалуйста?

Белла пожимает плечами и продолжает пялиться в свой ноутбук. Бри снова смотрит на меня большими глазами.

- Я оставил сумку в машине. Она в… - я не успеваю закончить предложение, потому что она уже унеслась прочь, чтобы найти стетоскоп.

Я иду к дивану и сажусь, укладывая ноги Беллы себе на колени. Слегка растираю их, пока Бри не возвращается. Белла не сводит глаз с экрана. Я наблюдаю за Бри, чтобы удостовериться, что она делает все правильно. Она начинает слушать, но потом ее глаза вспыхивают и она меняет положение стетоскопа. Наушники прижимаются к животу Беллы, а микрофон - ко рту Бри.

Она шепчет:

– Привеееет там. – Она смеется, а затем переворачивает его, чтобы послушать. – Черт. Она не отвечает. – Ее руки крутят стетоскоп. Она смотрит на меня.

Я протягиваю руку, и она передает мне его.

Я наклоняюсь ближе к Белле и вставляю наушники. Передвигаю металлический диск по кругу, пока не нахожу кое-что. Я слушаю с минуту, чтобы удостовериться, что все хорошо. Так и есть. Держу микрофон на животе Беллы, а наушники передаю Бри. Улыбка появляется на ее лице.

- Громко. И быстро. – Она смотрит на Беллу. – Хочешь услышать это?

Ее глаза не отрываются от ноутбука.

– Я уже слышала.

Бри смотрит на меня.

– Ты думаешь, Грейс может слышать то, что я говорю?

Я пожимаю плечами.

– Вероятно.

Она переворачивает стетоскоп и снова начинает игру. Я разрешаю ей поиграть несколько минут, пока не замечаю изменившееся выражение на лице Беллы.

- Брианна, позволь Белле продолжить заниматься, пожалуйста. И пойди, верни это обратно в мою сумку.

Она слушается.

Мои глаза замечают Анжелу, идущую по ступенькам с корзиной в руках. Вот почему я ненавижу новых работников. Я стараюсь быть хорошим.

- Знаешь, ты можешь разложить все в моей комнате.

Она смотрит на меня, потом на Беллу. Ноутбук отброшен на журнальный столик, а ее ноги убраны с моих коленей.

- Я сделаю это. Иисусе. – Белла забирает корзину, а Анжела выглядит смущенной.

Я наблюдаю за тем, как Белла поднимается по ступенькам, и жду, пока она не зайдет в мою комнату, которая теперь является нашей комнатой.

- Что-то не так? – спрашиваю я.

Анжела качает головой. Она плохая обманщица.

– Нет, сэр.

- Послушайте, - я пытаюсь сохранить мой голос тихим. – Я знаю, что Белла слегка неуживчива, - я пытаюсь не засмеяться, – но она безобидна. Действительно. Она просто обижена на меня, потому что не любит людей, которые что-то делают за нее, а когда я нанял тебя, то вроде как… лишил ее работы.

Анжела выглядит еще смущеннее.

– Ее работы?

- Белла раньше выполняла твою работу. Я вполне уверен, что ты сможешь понять ее поведение… если подумаешь об этом.

Анжела - умная девушка. Она чуть улыбается, когда понимает.

– Она думает…

Я киваю.

– Она такая смешная. – Она улыбается.

Бела спускается вниз по лестнице, и я переключаю внимание на телевизор. Анжела исчезает, а Белла опускается рядом со мной. Вздыхает.

Я оборачиваю руку вокруг нее.

– Вот для чего нужен летний домик, - шучу я.

- Было здорово, когда была только Бри. Она, фактически, помогала мне.

Я улыбаюсь. Она кладет голову мне на грудь.

– Значит, я помешал?

Ей не смешно.

– Не ты.

- Белла. Будь хорошей, пожалуйста. – Я целую ее в лоб и отбрасываю пульт. По телевизору ничего нет.

- Прости. – Она снова вздыхает. – Как прошел твой день?

- Как обычно. Больные дети, поддразнивающая меня Розали, обед с Элис. Захватывающе, да?

Она хихикает. Ее пальцы начинают теребить мой галстук, ослабляя его. Она развязывает его достаточно, чтобы он просто висел, и принимается за расстегивание моей рубашки.

- Гости, – предупреждаю я.

Она прижимается губами к моей шее, игнорируя меня.

- Белла, - предупреждаю я еще раз.

Она бормочет, продолжая двигать губами по моей коже:

– Как врач, ты должен понимать значимость секса для меня сейчас, Эдвард.

- Я понимаю, но Бри здесь.

Еще пуговица.

– Тогда пойдем наверх.

- Она будет искать нас, когда вернется.

Еще пуговица.

– Тогда давай останемся здесь.

Она заваливается на диван, таща меня за собой, и я удивляюсь, как девушка вдвое меньше меня размером может управлять этой ситуацией. Моя спина прижата к спинке дивана, а рука - на ее шее. Я уже готов прижаться к ней губами, когда слышу маленькие шаги. Я замираю, глядя Белле в глаза, но шаги проходят мимо. Они уже на ступеньках.

Я не отвожу взгляда от Беллы.

– Брианна?

- Даааа? – кричит она, продолжая идти.

- Что ты делаешь?

- Собираюсь позвонить маме. Уже почти шесть. – И затем дверь закрывается.

Я не слышу Анжелу. Я прислушиваюсь. Мои губы находят губы Беллы и приветствуют ее рвение. Она скользит языком по моему. Пальцы царапают и притягивают мою голову ближе. Я целую ее подбородок, челюсть. Опускаюсь ниже и нахожу ее шею. Опускаюсь еще ниже и достигаю верхней части ее грудей. Рукой обхватываю одну из них и осыпаю поцелуями ложбинку.

Она часто и тяжело дышит.

– Каллен.

- Мммм? – Я продвигаюсь чуть ниже.

Ее голос тише шепота:

– Трахни меня.

Телефонный звонок Бри родителям не будет достаточно долгим. Не говоря уже о том, что секс на диване сейчас, с ее большим животом, неудобен. Я отрываю от нее губы. Смотрю на наши ноги и пытаюсь добраться до одеяла. Укрываю им Беллу, и она озадаченно смотрит на меня, но когда я располагаю пальцы там, где она хочет, она понимает. Я приподнимаюсь на локте и смотрю вниз на нее. Мои пальцы двигаются между ее ног, и она старается не издавать звуков. Я вижу их в ее глазах.

Я всматриваюсь в ее лицо и запоминаю, что делаю каждый раз, когда она закрывает глаза и закусывает губу. Каждый раз, когда ее пальцы сжимают мою рубашку. Каждый раз, когда мне приходится целовать ее губы из опаски, что она вот-вот выдаст нашу тайну.

А затем, когда ее глаза останавливаются на мне, я нахожу то, что искал. Когда я скольжу своими пальцами внутри нее, медленно и нежно, стараясь передать через свою руку то, что таится в моем сердце. И это отражается в ее собственном. Ее звуки не должны быть приглушены, когда она издает их сейчас. Я никогда не сделал бы этого.

- Я люблю тебя, Эдвард.

Я целую ее в щеку и говорю то же самое. Я смотрю на нее, и это все еще в ее глазах. Мое сердце раздувается от правды, видимой так ясно. Ее пальцы касаются моего лица, и я целую их, двигая своими собственными в ней. Они скользят глубоко около того местечка, где ей хочется больше всего, и ее глаза говорят мне еще больше правды.

- Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. Я люблю… - и она просто повторяет это снова и снова, пока я не останавливаюсь. Мои пальцы остаются в ней, но останавливаются.

Анжела проходит через комнату.

Белла целует мой подбородок.

– Она не может нас видеть. Продолжай.

Я двигаю своими пальцами медленнее, но держу ее так же, как и раньше.

- Я собираюсь уходить, доктор Каллен. Нужно что-нибудь еще?

Я смотрю на Анжелу убийственным взглядом, удивляясь сам себе.

- Нет, мы в порядке. Спокойной ночи. – Я не свожу глаз с нее, когда она улыбается и кивает, поворачивается и уходит, все это время продолжая под одеялом трахать пальцами свою подругу.

Белла притягивает мое лицо к своему.

– Это было сексуально.

Я игнорирую ее ухмылку и возвращаюсь к своему прежнему темпу. Мягкий вздох покидает ее.

- Повтори это, Белла.

- Ты чертовски сексуален.

Я качаю головой.

– Не это.

Ее глаза изучают мои, и я снова вижу крапинки любви в них.

- Ммм. Я люблю тебя.

Глубже.

– Мне доставляет такое удовольствие, когда ты говоришь это, детка.

И она повторяет эти слова снова. И снова. И снова. Ее дыхание сбивается, а глаза закрываются. И я знаю, что…

- Тыдолжендатьмнекончить. Тыдолжендатьмнекончить. Тыдолжендатьмнекончить. – Ее лицо утыкается мне в шею.

Я продолжаю двигать пальцами внутри нее. Чувствую ее руку на ширинке своих брюк, поглаживающую в том месте, где я тверд. И крайне чувствителен. И наполнен желанием к ней. Я двигаю лицом, чтобы найти ее губы. Она потирает сильнее и быстрее, и прямо в том правильном…

- Белла. – И мои пальцы все еще в ней, когда я изливаюсь в свои брюки.

Ее губы покидают мои. Она пытается отдышаться. Я прислоняюсь лбом к ее лбу и делаю то же самое.

- Спасибо. Черт. Спасибо.

И я слегка посмеиваюсь над ней.

- Думаю, что могу сказать то же самое, Белла.

Белла

Джейкоб сегодня такой нытик.

- Но я не понимаю, почему ты должна уехать. – Он пинает дерево, и я прекращаю качаться.

- Хей. Прекращай это дерьмо, Джейкоб.

Его лицо искажается, и он плюхается на траву.

- Я не хочу, чтобы ты уезжала.

- Это не навсегда. И не так далеко.

Он срывает пару травинок и отбрасывает их в сторону.

- Школа - это тупость. Почему ты уезжаешь, тебя ведь никто не прогоняет?

Я тихонько покачиваю ногами.

– Школа делает тебя умным, Джейкоб. Мне не нравится быть тупой. Я еду, потому что могу исправить это. Это называется быть взрослым или каким-то таким дерьмом.

Он смеется.

– Ты много ругаешься, Белла.

- Да. Плевать. – Я отталкиваюсь и качаюсь еще выше. Ай.

- Доктор Каллен заставляет тебя уйти? – спрашивает он.

Я смотрю на Эдварда через поле. Сегодня семейный пикник. Он помогает Элис расставить еду. Он одет в джинсы и ту синюю рубашку с длинным рукавом, которая мне нравится. Перед этим он с Эмметом, Джейкобом и парой других играли в футбол. Его волосы слегка влажные от пота и более смешные, чем обычно. И эта потребность, чтобы он все время был между моих ног, точно так же смешна.

- Белла?

Оу. Точно.

- Нет, он не заставляет меня уходить. Я хочу уехать. В смысле, я хочу уехать учиться.

Я снова отталкиваюсь ногами, и в это время - да, ой. Останавливаюсь и слезаю с качелей. Сажусь рядом с Джейкобом на траву, под дерево, со стороны Чарли.

Джейкоб продолжает ковыряться в траве.

– Когда ты уезжаешь?

- После того как ребенок родится. Но, как я и сказала… я буду приезжать и навещать тебя. Кроме того, ты не должен будешь быть таким одиноким. У тебя теперь есть Эммет, который учит тебя всем этим крутым приемам. – Я тыкаю его локтем.

Джейкоб смеется, но затем хмурится.

– Он не ты. Я буду скучать по тебе, Белла. Ты – мой лучший друг.

Моя очередь хмуриться.

– Ничего не изменится, Джейкоб. Я все еще останусь твоим другом.

Он слегка улыбается, и его взгляд покидает меня.

– Хей… кто это?

Эсме с Бри подходят к столу для пикника. Они приехали после нас. Бри ночевала у нее в доме прошлую ночь. Сегодня утром они ходили по магазинам. Я оглядываюсь на Джейкоба, и он - глупый мальчишка с широко раскрытыми глазами. Я улыбаюсь.

- Это племянница доктора Каллена. Тебе лучше следить за собой.

Он не спускает глаз с нее.

– Она похожа на… ангела. Я люблю ее.

Я смеюсь, пока это не причиняет боль. И, черт… это походит на… реальную боль. Настоящую боль. Дерьмо. Джейкоб отрывает глаза от Бри и смотрит на меня. Он озабочен.

- Белла?

Я прикладываю руку туда, где боль - на свой живот, - и задерживаю дыхание.

Его голос испуган:

– Белла?

- Приведи доктора Каллена.

- С тобой все в порядке?

- Джейкоб, пожалуйста, приведи его.

Он пялится на меня с минуту. Я закрываю глаза, и стон, которым я не могу управлять, покидает мою грудь. Джейкоб вскакивает на ноги и бежит. И остаюсь только я на этот момент. Я, моя боль и она. И я знаю… я просто знаю, что что-то не так.

Я чувствую его руки раньше, чем что-то еще. Он обнимает мое лицо и отбрасывает волосы в сторону. Привычный комфорт, когда его не должно быть.

- Милая, что случилось?

Джейкоб рядом с ним. Я не хочу, чтобы он напугался. Я бросаю взгляд в его сторону, и Каллен знает меня слишком хорошо.

- Джейкоб, ты можешь пойти и помочь Элис с оставшейся частью еды, пожалуйста?

- Нет. Я хочу остаться.

Я вмешиваюсь:

– Джейкоб, сделай так, как он говорит.

- Нет. Тебе больно.

Кален:

– Ты сделаешь ей лучше, если сделаешь, что она просит.

Джейкоб смотрит на меня, а я киваю. Он не хочет уходить, и часть меня благодарна этому ребенку за это дерьмо, но другая часть, которая немного повзрослела, будет благодарна, если он послушается и уйдет.

Эдвард сосредотачивается на мне.

– Что болит?

- Я думаю, что это начинается.

Он качает головой.

– Слишком рано.

- Что ж, я не гребаный врач и все такое, но вполне уверена… - и я не могу закончить свою остроумную реплику.

Боль слишком сильна, и все, что я могу сделать, это сжаться и постараться не кричать.

- Нам нужно ехать в больницу. – Он достает свой телефон, но я останавливаю его.

- Никакой больницы.

- Белла, если у тебя начались схватки, тебе нужно в больницу. Грейс слишком мала.

Моя паника нарастает - ненавижу гребаные больницы, - но я, как предполагается, делаю правильные вещи и прочее, и… ну, он говорил что-то о компромиссе, не так ли? Однажды?

- Тогда просто отвези меня. Я не хочу ехать в машине скорой помощи или в чем-то таком.

- Прекрасно. Можешь ты… - Мое лицо напрягается от боли, останавливая его. – Хорошо, я просто понесу тебя.

И он понес. И это охеренно больно. Каждый шаг. Я чувствую их все. Он усаживает меня в машину, и, думаю, с этого места у меня остаются только чувства. Он говорит что-то, но я едва могу слышать. Он собирается сказать своей матери… и я теряю его в этот момент.

Он уходит, и я вижу Бога впервые за долгое время, если вообще не впервые. Он говорит со мной и моими грехами посредством каждой волны боли и агонии. Я чувствую всех тех мужчин, которых использовала раньше и которые пользовались мной. Я чувствую их руки на себе и их плоть в себе, слышу их голоса и ощущаю на своем лице их несвежее дыхание.

Чувствую мужчину, который пытался изнасиловать меня, прежде чем Эммет спас меня. Первого мужчину, которому позволила купить себя. Я закрываю глаза, и крик и боль – моя единственная компания. Мои колени чувствуют все ссадины от всех ночей, которые я провела на них. Мои локти чувствуют пол сцены, на который я ставила их. Мои ладони влажные, и я чувствую шест, вокруг которого кручусь. И мужчину, который воспользовался мной и является причиной всего этого. Виноват во всем этом…

- Белла?

И Каллена. Я снова кричу, и меня обнимают руки, привычные и комфортные, когда этого не должно быть.

Он матерится, пока мы едем. Сегодня прекрасный день. Прекрасный, непривычно солнечный субботний день. Все хотят насладиться им. Дороги забиты. Больница недалеко, но большое количество машин мешает добраться до нее. Поэтому Эдвард и ругается.

Мы останавливаемся на красный свет, и я не могу… я просто не могу…

- Каллен. – Я хватаюсь за края кресла.

Он раздражен, но его голос остается спокойным:

– Я знаю, детка. Я стараюсь.

- Нет… Это… Я должна вытащить это… Я должна.

Он смотрит в мою сторону.

– Просто дыши, Белла. Ты будешь в порядке.

Цвет светофора меняется.

– Нет… Я должна. Я должна. Блядь. Я должна.

- Мы почти на месте, Белла.

Я слышу, как он набирает номер телефона и разговаривает с кем-то. Он называет свое имя и список всякого дерьма, но все, что я чувствую, - необходимость освободиться от этого.

- Каллен.

Он все еще говорит. Его рука касается моих волос.

Громче:

– Каллен.

Телефон. Это все, чему он уделяет внимание.

- Каллен.

Он смотрит на меня.

- Я не могу. Я не могу. Мне нужно тужиться. Я должна. Я должна.

- Нет. Подожди.

- Я не могу… это… Каллен, я должна. – И я не лгу. Я не имею никакого контроля над своим телом. Он снова матерится, и мы сворачиваем куда-то, но это не больница.

Моя дверь открывается, и он приседает на корточки и поворачивает меня к себе. И он - врач. Он просто доктор. Он потирает руками свое лицо и матерится снова. Я вижу, как он нажимает кнопку на телефоне и кладет его на землю. Мы на автостоянке. Около ресторана. Я слышу его отца в телефоне по громкой связи.

Он спешно разговаривает с ним, пока изображает врача. Он оглядывается вокруг и говорит Карлайлу, где мы. Его отец вешает трубку, и Эдвард забывает о телефоне. Он встает, обходит машину с другой стороны и нажимает на кнопку багажника. Я продолжаю звать его, и я не лгу. Я больше не могу сдерживать это. Я понятия не имею, что он делает.

Он достает из багажника наше одеяло, которое мы используем по воскресеньям, и свою медицинскую сумку. Он приседает передо мной. Одеяло на его коленях. Он осматривает меня и снова ругается.

Отчаяние никогда не было настолько велико.

– Я должна. – И воздух никогда не был настолько неощутимым.

Он обдумывает в течение трех секунд.

– Тогда тужься.

И я делаю так, и это похоже на сильнейшее облегчение и боль в одном. Все пылает и горит, но это не ново и я заслужила это. Эта тяжесть в моей груди – та же самая. Она всегда была там, и она вернулась, и я заслужила ее. И с последней попыткой освободить себя… все это просто исчезает с последним ударом плети Бога за все мои грехи.

И я могу дышать.

Мои глаза открываются и видят Эдварда. Но он не смотрит на меня. Я забыта, потому что его глаза находят другие. И наше одеяло больше не наше. Оно ее и его. Новая пара сверкающей обуви. Обуви Карлайла. Они разговаривают настолько быстро, что я не могу ничего уловить. Я смотрю, как они работают, и она исчезает из виду. Он заворачивает ее в одеяло на земле.

- Просто позаботься о Белле, пожалуйста, – его голос наполнен паникой, а Каллен не паникует.

Карлайл встает передо мной. На его лице - та же дружелюбная улыбка и такое же, как обычно, дружелюбное выражение… но его глаза - глаза его сына, - они говорят все.

Тяжесть возвращается в мою грудь.

– Что не так?

- Откинься, Белла. Просто оставайся спокойной. – У него тоже есть одеяло. Он работал сегодня, его не было на нашем пикнике, и я слышу вой сирен.

- Скажите мне, что не так, - требую я, пытаясь заглянуть за него. Все, что я вижу, это затылок Эдварда.

Карлайл наклоняется, его голос по-прежнему спокоен:

– Ты должна успокоиться, для себя и для него. Если ты запаникуешь, то он тоже, а ему нужно работать. Теперь откинься назад, чтобы я тоже смог сделать свою работу. – Он размещает одно из одеял на центральной консоли, и я вынуждена откинуться назад.

Вокруг нас появляются другие люди, из машины скорой помощи, и возникает слишком много суеты, разговоров, слов и кодов, значения которых я не понимаю. И я не слышу Каллена из-за их громких голосов. И мое сердце покидает мое тело. Я пуста, я настолько пуста...

Темнота и знакомый пищащий звук.

Знакомые руки.

Мне нужно найти их.

Все мои силы уходят на простое открывание глаз. И знакомое тепло снова найдено. Он наклоняется и целует мое лицо. Он пахнет потом и больницей. И тот факт, что у меня нет этого сумасшедшего желания отыметь его на том диване, как несколько дней назад, оставляет меня потерянной и напоминает ту же пустоту.

И мое сердце ничего не понимает. Ничего.

- Что произошло?

Он отступает. Его ладонь приглаживает мои волосы.

– Ты родила красивую девочку, – уголок его рта приподнимается, – и испортила мою машину.

В этом нет ничего смешного. Ничто не снимет тяжесть с моей груди и ничто, даже его лицо, не сможет сделать это лучше.

- Где…

Его большой палец разглаживает складку между моих бровей.

– Она в порядке. Она в NICU. (п.п.: отделение интенсивной терапии новорожденных.) – Он качает головой, понимая, что говорит на медицинском языке. – Она недоношена, поэтому должна находиться в специальном отделении больницы. Но она в порядке.

- Тогда почему она должна быть там? Если она в порядке? – И из моих глаз текут слезы, которых я не понимаю. Он вытирает их.

- Просто она маленькая, Белла. Ей необходимо искусственное дыхание. Ее легкие еще не до конца развились. Детка, посмотри на меня.

И я пытаюсь, но все размыто из-за слез.

- Я не стал бы лгать тебе, Белла. Никогда не лгал, верно?

Я киваю и пытаюсь понять. Он касается моего лица, и если бы это был кто-то другой, то я бы не поверила. Знакомые пальцы вырисовывают неизвестный узор на моей щеке, пока мои глаза не тяжелеют. Родные губы целуют меня в лоб, и темнота возвращается.

***

Через несколько дней мы дома. Но не все. Ее заставили остаться. Я не видела ее. Во мне живет страх, которым я не могу управлять. Который не могу преодолеть. Эдвард помогает мне подняться по лестнице, и я сажусь на нашу кровать. Он уходит на мгновение, сказав, что пойдет, разыщет Анжелу. Я киваю, как исполнительный робот, которым как-то была, и он уходит.

Я встаю с кровати и пробираюсь в ванную. Закрываю дверь и включаю в раковине воду. Вид передо мной настолько странный. Вода бежит, а я просто пялюсь на себя. Плоскую. Пустую. Я поворачиваюсь боком, только чтобы удостовериться. Удостоверяюсь. И это должно было бы подарить мне чувство свободы. Я так долго хотела, чтобы это исчезло. Прошло так немного времени, а теперь я даже не узнаю себя.

Я ополаскиваю влажное от слез лицо холодной водой. Плачу в нее и пытаюсь остановиться, чтобы Каллен не узнал. Жду, пока мое лицо не остынет и не исчезнут красные пятна, после чего выхожу. Когда я открываю дверь, он сидит на краю кровати, щелкая каналами. Я заползаю на свое место, а он останавливается на каком-то канале.

Я чувствую себя бесчувственной и оцепеневшей. Я чувствую все. Он встает и подходит к моей стороне кровати. Кладет пульт рядом со мной и целует меня в щеку.

- Я собираюсь приготовить что-нибудь нам на обед. Скоро вернусь. – Еще поцелуй, и он снова уходит.

У еды нет вкуса, но я жую. По телевизору идет комедия, но мне не смешно. Телефон Эдварда звонит каждые тридцать минут, и я знаю почему. Карлайл отчитывается. Это первый раз, когда Эдвард покинул больницу с момента нашего приезда туда.

Наконец это прекращается, когда спадает темнота. Уже поздно, и он в постели рядом со мной. Его глаза закрыты, а дыхание ровное. Я встаю и возвращаюсь в ванную. Я сижу в шкафу на полу и не знаю почему. Возможно потому, что это единственное место, где я могу побыть одна.

Несколько моих вещей висят рядом с его. Если бы и существовал когда-нибудь визуальный показатель разницы между нами, то это стало бы им. Он – цельный, богатый и отлично сочетает в себе свои качества. Я… нет.

Мои глаза видят сидящего на полке медведя, которого он подарил мне. Я встаю и дотягиваюсь до него. Спускаю вниз и пристально смотрю на него. Я помню то, что он сказал мне - о сердце внутри. Он подарил мне сердце, и, да, он сделал это.

Я тихо выхожу из ванной, а потом и из нашей комнаты. Он по-прежнему спит, и в остальной части дома стоит тишина. Я подхожу к комнате рядом с нашей и останавливаюсь. Моя рука дрожит, когда я поворачиваю ручку. И сердце, которое он подарил мне, пульсирует и бьется так же сильно и так же быстро, как и то, которое Бри хотела, чтобы я послушала.

Эта комната мягкая и теплая, и просто такая, какой бы ее сделала хорошая мать. Здесь все… что бы я хотела, если бы была хорошей матерью. А может, я и такая, потому что у нее есть все это. Кто знает. Я – точно нет. Я делаю несколько шагов и осматриваюсь. Сажусь в кресло-качалку, которое Эсме поставила здесь. Она - хорошая мать. Медведь лежит на моих коленях, и мы просто сидим. Мы просто… наблюдаем.

Все, что я вижу, говорит мне, что это правильно. Позволить ему иметь ее, а ей его, - самая правильная вещь, которую я сделала. Он будет сидеть здесь и качать ее. Он будет читать ей книги, которые находятся на полках в этой комнате, и она вырастет умной. И она будет смотреть в его глаза и будет знать, что он – правдивый человек. И он отдаст ей сердце. Я сжимаю медведя и встаю. Подхожу к ее пустой колыбели и оставляю его внутри. И это единственное, что я могу ей предложить.

Это единственное сердце, которое я имею.