Доброго вам дня, мои дорогие. встречайте новую, душераздирающую, ту самую главу.
Наташа, спасибо за все.

Белла.

Когда ты можешь видеть что-то ясно, то ожидаешь, что все замедлится. Ты думаешь, что детали станут более четкими. Но они не становятся. Время летит быстро. Быстрее, чем мои глаза могут уловить. Все сливается в пятно, и когда, моргнув, я открываю их, появляется так много нового и незнакомого, что я слепну.

На календаре видна обведенная красными чернилами дата, которую отметил Эдвард. Четкая, яркая, и в моих глазах плывет от этого. Я вытираю их и удивляюсь, как все так быстро произошло, когда протекало так медленно. Как я, сжав кулаки, пыталась удержаться, но каким-то образом веревка выскользнула из моего захвата, и теперь… эта дата отмечена здесь.

Дата подступает в то же самое время, что и другие новые события. Она все еще выглядит маленькой. Каллен говорит, что для нее это нормально, и мне приходится поверить ему. Чтобы все прошло хорошо, я должна доверять ему.

Я доверяю ему.

Вчера был первый день. Вся его семья была здесь, и это сопровождалось постоянными напоминаниями, вопросами и заботами. Главным образом от Эсме. Каллен испытывал такое же облегчение, как и я, когда они уехали. Тогда настала очередь Анжелы. То есть очередь Эдварда доставать ее. Напоминаниями, поучениями и заботами. Это заставило меня улыбнуться. Это совсем не раздражало. Я доверяю ему.

Сегодня она лежит на его плече. Грейс. Не Анжела. Естественно.

Ничто никогда не выглядело настолько крошечным. Ничто никогда не заставляло плечи Каллена выглядеть настолько привлекательными, и ничто, черт, ничто никогда не выглядело настолько совершенным. Это заставляет меня хотеть придушить Бога и поблагодарить его одновременно. Придушить за то, что отнял это у Эдварда, когда он хотел этого, и поблагодарить Его за то, что если бы он имел это, то никогда бы не был здесь прямо сейчас. Мы. Мы не были бы здесь прямо сейчас. И я бы не имела никого, кому могла бы доверять.

Я сажусь рядом с ним на софу и позволяю рукам упасть на колени. Я могу видеть, как ее глаза смотрят на меня. Ее щека расплющилась на его плече. Ее губы розовые, яркие и слюнявые. Интересно, должна ли я сказать ему об этом. Я решаю промолчать и просто наблюдаю. Его рука покоится на ее спине. Он создает подобие круга.

В доме тихо. Анжела ушла за продуктами. Обычно меня бы это разозлило, но на календаре - красная пометка и время почти вышло. Это все, что у меня осталось, и скоро не будет никакой нужды во мне делать покупки в этот дом. И вот я сижу, наблюдаю и доверяю.

В его голосе слышится изумление:

– Она пускает слюни на мое плечо?

Я улыбаюсь.

– Ммм-хмм.

- Так и думал. – Он не шевелится, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы знать, что он счастлив. Я знаю его. Он счастлив.

- Гм… мне нужно найти тебе что-то или… что? - Мать года.

- Все в порядке. Она спит?

- Нет.

Он перекладывает ее в руки и качает, как в колыбели. Он улыбается, когда смотрит на нее, и эта гребаная красная метка на календаре подобна неоновой вывеске в моем мозгу. Его палец касается ее щеки и нежно гладит, пока он смотрит на меня.

- Эсме посидит с Грейс завтра, так что мы сможем забрать все твои документы из школы.

Я киваю.

– Мне еще нужно найти жилье. Я не нашла квартиру.

Он оглядывается назад на Грейс и большим пальцем вытирает ей слюни.

– Знаю. Мы найдем что-нибудь. Не переживай. У тебя еще есть больше недели.

- И работа. Мне нужно найти работу. Для платы за аренду и прочего.

Он молчит около минуты, и я знаю, что он предложит.

– Даже не начинай это, Каллен.

Он ухмыляется, не спуская глаз с ребенка.

– Было бы намного легче, если бы ты просто приняла мою помощь. Переезд, начало учебы, выполнение заданий, поиск новых знакомых и работа будут достаточно тяжелым грузом, Белла.

- Я позволяю тебе помогать мне. И вопреки каждой клеточке своего существа я позволяю тебе помочь мне с расходами на обучение. Можешь ты оставить мне хоть каплю достоинства и помолчать о моей работе?

Он смотрит на меня.

– Тебе обязательно нужно быть всегда такой упрямой?

- Да.

– Ну конечно, – улыбается он, затем смотрит на Грейс. – Как бы я ни хотел, чтобы ты была похожа на свою мамочку, не позволяй этому быть в тебе, пожалуйста.

Я закатываю глаза и поднимаюсь с дивана. Мне нужно сделать еще много всякого серьезного дерьма, прежде чем наступит та обведенная красным дата.

Среда.

Там плач, а Каллена нет - он в душе. Анжела здесь, но она по каким-то причинам не слышит. Я подхожу к лестнице и смотрю вниз. Она пылесосит, поэтому и не слышит. Я возвращаюсь в нашу комнату. Открываю дверь в ванную и вижу Эдварда через пар.

- Она плачет.

- А? – Он ополаскивает волосы.

Я повторяю громче:

– Она плачет.

Он высовывает голову из душа.

– Почему?

- Я не знаю почему. Она просто плачет.

- Ты проверяла ее?

- Проверяла что?

Он пялится на меня с мгновение, и я начинаю раздражаться.

– Я не знаю, что, черт возьми, мне делать, Каллен. Я хорошо помню, что мы уже обсуждали это.

- Тогда попроси Анжелу помочь. Она здесь именно для этого.

- Она занята.

Он стонет.

– Тогда просто посиди секунду с ней рядом, Белла. Я почти закончил.

Он снова начинает мыться, а я матерюсь. Покидаю комнату и иду на крик. Анжела, как ни странно, услышала ее. Она держит ее на руках, баюкает и успокаивает, но это не помогает. Это сводит меня с ума. Не крик.

- Она не голодна, и ее пеленка чистая. Я не знаю, что расстроило ее с утра, – она говорит это больше ребенку, чем мне. Она наклоняется ближе к ее уху, пока качает ее, и что-то напевает, но это тоже не помогает.

Ее маленькое личико сморщенное, обиженное и красное, и это уже слишком. Ее крик так силен, что проникает до самых кончиков пальцев моих ног и режет слух. Я протягиваю руки.

- Господи Иисусе, просто дай мне ее. – Я забираю ее у Анжелы и понятия не имею, что, черт возьми, делаю. Я не знаю, как держать ее или успокоить, или сделать то дерьмо, которое делает Каллен, но я просто прикладываю ее голову к своей груди и крепко прижимаю. Я не качаю ее, потому что боюсь уронить. И ничего не говорю, потому что не знаю, что сказать.

- Полагаю, она просто хотела свою маму, – улыбается Анжела, а Грейс затихает.

Я чувствую себя некомфортно и отворачиваюсь.

- Эмм, мне нужно закончить стирку... я буду внизу. – И она специально не говорит «если вам понадобится помощь» в конце предложения.

Остаемся лишь мы с ребенком. Я медленно иду к креслу-качалке и сажусь. Откидываюсь назад и вздыхаю. Ее тело очень теплое по сравнению с моим, и от ее головы исходит ни на что не похожий аромат. Как от Каллена. Она не пахнет как он, просто… я не знаю. Наверное, это просто ее аромат.

- Хей, что было не так? – спрашивает он тихо, заходя в комнату.

Я качаю головой.

– Сюда, – я начинаю вставать, но он останавливает меня.

- Просто подержи ее. Она выглядит счастливой. – Он встает на колени передо мной и смотрит на ее лицо. Его рука поглаживает небольшой пушок на ее голове, и я вынуждена отвести взгляд, чтобы мои глаза не прониклись выражением его лица. Тем, как он смотрит на нее.

- Эсме должна скоро быть здесь. Я только собираюсь одеться, я быстро. Вы будете в порядке?

Я киваю, и он целует ее голову, потом мою. И мы снова одни. Тишина оглушительна, но это лучше, чем издаваемые ею звуки. Она испускает один тихий, но это довольный звук. И теперь у меня глупое выражение лица.

- Знаешь, я не в восторге от этого. Я бы все изменила, если бы могла. Но я не могу. Я не могу, понятно? Так будет лучше. Я не хочу, чтобы ты была ребенком… ну, ты понимаешь. И Каллен… ему тоже не нужно такое дерьмо. Он хороший. Он будет хорош для тебя. Да… он будет хорошим для тебя.

***

Когда мы приезжаем по первому адресу, Эдвард просто пялится в изумлении через лобовое стекло. Я знаю почему. Я жила в худших, намного худших условиях, но я понимаю почему.

- Может, нам стоит посмотреть что-нибудь другое? – предлагает он. Его глаза выглядят действительно испуганными, когда он высаживает меня.

Я смеюсь и качаю головой.

– Ты ведь понимаешь, что я была бездомной раньше, правда, Каллен?

- А ты понимаешь, что я люблю тебя и что мысль о тебе, находящейся на расстоянии более чем час езды, в доме, похожем на один из тех, которые можно увидеть в десятичасовых новостях о рейде наркополиции, заставляет меня сходить с ума от беспокойства, верно?

Я не могу скрыть улыбку.

– Прекрасно. Давай посмотрим что-нибудь другое.

Он разворачивает машину и после еще двух остановок позволяет мне фактически выйти из автомобиля. Мы заходим в офис и разговариваем с женщиной. Она ничего. Она показывает нам квартиру с одной спальней. Эдвард задает миллион вопросов. О вещах, которые я бы даже и не подумала выяснять. Я озираюсь, и все кажется замечательным.

- Нам нужно будет все обговорить и, конечно же, проверить вашу платежеспособность. Плата составляет тридцать долларов. Я смогу ответить вам в течение часа, если вы захотите продолжить, - она улыбается и смотрит на него. На его галстук. На его дорогую рубашку. Часы. Обувь.

- Можно нам минутку? – вежливо спрашивает он.

Она кивает и ожидает снаружи. Он смотрит на меня.

- Ну, что ты думаешь, милая?

Я пожимаю плечами.

– Мне нравится.

Он оглядывается вокруг.

– Кухня немного маловата. Но, по крайней мере, ты будешь близко к университетскому городку. И есть стиральная машина и сушилка, поэтому тебе не придется куда-то ходить. Это хорошо. – Его лицо не выглядит так, будто все хорошо.

- Да.

Он перебирает свои ключи.

– Мне не нравится это, Белла.

- Да.

Мы сидим в офисе, и Эдвард ждет, пока я заполню документы. Он должен поставить подпись на некоторых из них, потому что у меня нет кредитки, поручительств или прочего. У меня есть немного наличных, заработанных у него. Я могу оплатить то, что она требует. Это не обрадует Эдварда, но, кажется, это не редкость в эти дни.

Я забираю ключи от квартиры и почтового ящика. Мой номер - двести двадцать четыре. Он заставляет меня удостовериться, что все ключи исправны, прежде чем мы сядем обратно в машину. К счастью, коммунальные платежи включены в арендную плату, поэтому мне не нужно выяснять ситуацию с этим.

- Мы, наверное, должны купить мебель и прочее. Гмм, постельное белье. Тарелки. Дерьмо. Кастрюли и сковородки, и…

Я поднимаю руку.

– Каллен, пожалуйста.

- Я просто стараюсь подумать о том, в чем ты нуждаешься.

- Я знаю, но, может… мы просто пойдем поедим или что-нибудь такое?

И прежде чем мой взгляд снова станет упрямым, он успокаивается и едет в пиццерию, где выбор начинки – это единственное решение, которое мы должны принять. Официантка приносит его салат. Я наблюдаю, как он тыкает вилкой.

- Нам нужно обсудить кое-что. Это не о переезде, но это серьезно. – Он дает мне момент, а затем продолжает: – Это о Грейс. Я подумал, что вместо того, чтобы усыновить ее, возможно, тебе стоило бы просто позволить мне оформить опекунство или что-то подобное?

Мое сердце подпрыгивает, и в нем поселяется паника. Он отступает. Он осознал.

- Я усыновлю ее, если это действительно то, что ты хочешь, Белла. Но точно так же, как и во всем остальном, я хочу, чтобы ты была уверена в том, что делаешь. Это вышло не совсем согласно графику, так что у тебя не было достаточного количества времени, чтобы рассмотреть все варианты.

- У меня было достаточно времени, Эдвард.

Его вилка ковыряется в салате.

– Что если что-то случится между нами… и ты решишь, что хочешь Грейс назад?

- Случится? О чем ты говоришь?

Он выглядит усталым.

– Я говорю о том факте, что ты переезжаешь и начинаешь новую жизнь здесь. Ты повстречаешь… - И я качаю головой на его слова. Он кладет руку на мою. – Я пытаюсь быть реалистом, Белла. Ты всегда говоришь, что я слишком наивен. Сейчас я не наивный.

Я все еще качаю головой.

– Я не собираюсь передумать.

- Это почти то же самое. Опекунство. Я был бы ответственен за нее теми же способами. Но ты бы имела больше прав. Я думаю, что ты должна, по крайней мере, рассмотреть это.

- Эдвард, если я решу, что не хочу быть с тобой, но захочу видеться со своим ребенком, ты действительно скажешь «нет»?

И я уже знаю ответ. Ему не нужно говорить это. Он же Каллен. Я не знаю многого, но я знаю его и знаю, что довериться ему – самая умная вещь, которую я когда-либо сделала.

Он меняет тему:

– Я так понимаю, поиск работы – следующее в нашем списке?

Я киваю.

– Я захватила газету с заправки. – Я вытаскиваю ее из сумки, и когда приносят нашу пиццу, он помогает мне просмотреть объявления и вытирает соус с моих губ.

Четверг.

Я сегодня проснулась раньше. Эдвард еще спит. Встаю с кровати, подхожу к двери и крадусь к другой. Она лежит спокойно в своей колыбели, но не спит. Она радостно агукает, когда видит меня. Я беру ее на руки и сажусь в кресло. Чувствую расслабление и уют, которые не могу объяснить. Это напоминает мне о рождественской ночи, когда я впервые лежала в объятиях Эдварда. Это было безопасно. Это было неудобно, но не существовало никакого другого места, где я чувствовала бы себя так хорошо. Мои глаза настолько глупы. Думаю, мой ум… я знаю, мой ум тоже глуп. Кто бы сбежал от этого чувства? От них обоих.

Это всего лишь час езды.

Да-да, продолжай убеждать себя в этом.

Ты не совсем оставляешь их.

Да-да, продолжай убеждать себя в этом.

Я скоро вернусь.

Да-да.

Пятница.

Здесь дама, которую я видела несколько месяцев назад. И Эсме с Карлайлом. Передо мной бумаги, с терминами и прочим, которых я не понимаю, но Каллен объясняет все, держа меня за руку. Он дает мне столько прав, сколько только можно, и я ставлю свою подпись. Я даю ей столько прав, сколько могу, и предоставляю ей его фамилию. Она заслуживает его фамилии. Эдвард спорит со мной об этом. Он напоминает мне об отце и о том, что означает фамилия Свон. Что это должно значить. Но это все в прошлом. Он умер. И его доброе имя вместе с ним. Я пытаюсь позволить ей жить. Предоставляю ей жизнь. У нее будет его фамилия. Не моя.

Это кажется лучшим выбором.

Суббота.

- Я ненавижу тебя, Белла. – Такой нытик.

- Заткнись, Джейкоб. Просто обними меня и заткнись.

Он заворачивает руки за спину.

– Нет.

- Прекрасно. Тогда я поехала. – Я иду к своему грузовику, припаркованному на подъездной дорожке Билли. Он бежит за мной. Его руки крепко обнимают меня, и я почти теряю опору.

- Пожалуйста, не уезжай. – Он обнимает еще крепче. Я отрываю его руки от себя и встаю на колени.

- Я вернусь через несколько недель. В любом случае, ты будешь занят с Эмметом и учебой. Ты даже не заметишь, что я уехала, Джейкоб.

Он снова ноет.

– Нет, я замечу! – И он убегает.

Да, как и мы все.

Я доезжаю до дома Эдварда и глушу свой грузовик. Я просто сижу в течение минуты и пытаюсь представить, что это, возможно, последний раз, когда я паркую свой пикап на его подъездной дорожке. Не то чтобы я была здесь в последний раз, но теперь это не будет моим постоянным домом. И все-таки это то, что является моим настоящим домом.

Грейс на стойке в кухне вместе с ним. Она в одном из этих детских кресел. Он держит бутылку в одной руке возле ее рта и телефон в другой. Слышно много предложений из серии «Да. Я знаю. Я знаю», и я полагаю, это его мать. Анжела несет корзину с одеждой, но останавливается, когда видит, как он балансирует. Она не видит меня. Она ставит корзину и забирает бутылку. Он шепчет: «Спасибо», - и мое сердце умирает.

Я специально роняю сумку на пол. Хочу, чтобы она меня заметила. Хочу, чтобы он меня заметил. Хотя все это бессмысленно. Я воюю только сама с собой. Я отбрасываю горечь, которую не должна испытывать, и протягиваю руку за бутылкой. Я стараюсь быть хорошей. Я стараюсь стереть гнев и разочарование со своего лица. Я уверена, что это написано там. Грейс крутит головкой из стороны в сторону: ей не нравится, когда Анжела кормит ее. Она вручает мне одну из бутылочек, и когда глаза Грейс останавливаются на моих, она жаждет еду.

И если сердце может умереть дважды, то мое умерло.

Анжела возвращается к своим делам, а голос Каллена - лишь звук на заднем плане, когда я смотрю в глаза, которые мне знакомы. Они полны доверия, которого я не заслуживаю. Они похожи на Чарли и на Каллена. Он в ней, даже если он не отец. Это так хорошо. В них видна любовь, и я не понимаю как или почему, но они немного похожи на глаза Джейкоба, и я благодарна. Глупые чертовые глаза.

Мои. Не ее.

Воскресенье.

Новое время для подъема. Хотя сегодня последний день для этого. Я сижу и раскачиваюсь взад-вперед. Я верю, что смогу унести эту теплоту с собой, и когда приходит время отдать ее, я краду одеяло, точно такое же, как у нее. Оно пахнет так же, как она, и это все, что у меня есть.

Все, что у меня будет.

Я запихиваю его в сумку около ее двери. Не хочу, чтобы Эдвард знал, хотя он наверняка задастся вопросом, куда оно пропало. Возможно, он обвинит Анжелу. Кто знает. Мои руки беспокойны, пальцы собраны в кулаки, запястья выкручиваются, когда я подхожу к ее колыбели. Я достаю листок бумаги из своего кармана. Эдвард много разговаривал по телефону вчера вечером. Я хочу только оставить его здесь, но я боюсь. Не хочу, чтобы он увидел его. Не хочу, чтобы Анжела нашла его. Мои ногти царапают горло. Я открываю дверь ее шкафа и нахожу местечко наверху - под стопкой запакованных вещей, - чтобы спрятать его. Закрываю дверь и бросаю последний взгляд в ее колыбель.

- Только будь хорошей с ним, ладно? Он будет заботиться о тебе, пока ты будешь хорошей с ним. Это то, что он делает. Это то, кто он есть. Он не попросит многого, но веди себя с ним хорошо. – Я сглатываю и клянусь себе, что это последний раз на сегодня, когда мои глаза стекленеют, но как только я отхожу от парадной двери и укладываю свое дерьмо в грузовике, я нарушаю свое собственное обещание.

Это не взгляд Эдварда, стоящего напротив и ожидающего меня.

Это не предстоящая долгая поездка.

Это даже не дыра в моем сердце и не звуки в ушах, которые не умолкают. Агукающие звуки.

Это грузовик.

Красный.