Белла.

«Если бы кто-нибудь заглянул в окно твоей жизни, что бы он увидел?»

Это был последний вопрос на сегодняшний учебный день. Листок бумаги с этим вопросом лежит в моем блокноте. Это должно стать нашим заданием на время каникул. Девушка позади меня простонала, а парень рядом хохотнул и назвал это «дрянным дерьмом».

Я смотрю на листок и молча задаю себе этот вопрос.

Моя ручка не двигается.

Суббота.

Я стою в дверном проеме, изо всех сил пытаясь не рассмеяться. Эдвард на одной стороне дивана, Эммет - рядом с ним. Джейкоб сидит на журнальном столике лицом к ним.

Очередь Эммета:

- Ну, ты будешь испытывать то странное желание. Желание, которого не понимаешь.

Эдвард:

- Когда-нибудь видел один из тех мультиков «Looney Tunes», где один парень думает, что другой парень – индейка ко Дню Благодарения? (п.п.: Looney Tunes (рус. Весёлые мелодии, Луни Тюнз, Луни Тьюнс, Луни Тунс) - анимационный сериал Warner Bros, а также группа мультипликационных персонажей, которые первоначально являлись пародией на мультфильмы Диснея) - Джейкоб кивает. - Тут почти то же самое.

Эммет:

– За исключением того, что тебе захочется… тебе захочется…

Мистер Гениальность номер один склоняется и перешептывается с Мистером Гениальность номер два.

Эдвард:

– Тебе захочется сделать гораздо больше, чем просто съесть индейку… и это нормально… только не прямо сейчас. Видишь ли… сначала тебе захочется жениться на индейке. Вы с индейкой должны полюбить друг друга. Беспрекословно.

Эммет кивает:

– Точно.

Эдвард:

– И ты не захочешь индейку из Вирджинии. Они... ты просто не захочешь их. Поверь мне.

Лицо Джейкоба напрягается.

– Но… что если хочется… ну, понимаете… потрогать свою собственную индейку?

Эммет смотрит на Эдварда, ухмыляясь.

– В этом ты больше разбираешься.

Эдвард гримасничает и поворачивается к Джейкобу.

– Это совершенно нормально и прекрасно, но держи это при себе. Это та информация, которую тебе захочется держать только между тобой и… твоей индейкой.

Я закатываю глаза и вношу в гостиную поднос с напитками. Джейкоб встает, позволяя мне поставить его на столик. Эммет и Эдвард берут свой горячий шоколад. Я передаю одну из кружек Джейкобу, но он не берет ее.

- Давай, Джейк. Это горячее какао.

Он слегка качает головой.

– Я думаю, что собираюсь пойти наверх.

Мои брови соединяются.

– У тебя куча времени, чтобы распаковаться. Посиди и выпей свое какао.

- Я не собирался распаковываться.

- Тогда для чего, черт возьми, тебе нужно наверх? Там даже нет телевизора.

Он смотрит на парней, потом на меня.

– Я не должен говорить.

Я съеживаюсь, а он исчезает на лестнице. Я поворачиваюсь к Эдварду. Я недовольна.

- Когда я сказала поговорить с ним о сексе, то не имела в виду давать ему разрешение на мастурбации в комнате для гостей, Мистер Гениальность номер один.

Эдвард тянет меня к себе на колени.

– Я и не давал. И Иисусе. Ему лучше не приближаться к Брианне с его грешными руками.

Я смеюсь, так же как и Эммет.

- Я серьезно. – Он пьет свой шоколад.

- Что ж, возможно, ты не должен был соглашаться и превращать это место в Любовное Гнездышко, - дразнюсь я.

- Я не знал, что Бри приедет сюда в то же самое время, когда Джейкобу нужно будет где-то пожить. Поверь мне.

- Он всегда может пожить у нас с Рози, - предлагает Эммет.

Эдвард качает головой.

– Нет. Я сказал Билли, что позабочусь о нем на этой неделе. Я просто должен буду… реально хорошо за ним приглядывать. – Он подносит чашку к губам и бормочет: - И купить ружье.

Воскресенье.

Я наливаю кофе, пока Эдвард кормит Грейс. Джейкоб ест хлопья. Он наблюдает за Эдвардом. Я наблюдаю за Джейкобом. Мои мысли возвращаются к вопросу в моем блокноте. Я слежу за тем, что они делают. Я наблюдаю этот момент своей жизни.

Мне нравится, как Джейкоб смотрит на Эдварда, когда Эдвард смотрит на Грейс. Мне нравится, что он видит, каким может быть мужчина. Мужчина может быть нежным с ребенком. Мне нравится, что он здесь. Мне нравится быть здесь. Мне нравится быть свободной от школы. От работы. Господи, благослови зиму и снег. Господи, благослови это. Мне нравится этот дом и атмосфера в нем.

Мне не нравится, что Билли чувствует себя неважно. И не нравится та причина, по которой Джейкоб здесь, с нами. Мне не нравится, что он все еще боится идти домой и оставаться там со своей матерью. Я ненавижу то, что он чувствует себя не таким же сильным, как те слабоумные мальчишки, которые угрожают ему и бьют его. Я ненавижу то, что его отец не прикладывает достаточно усилий, чтобы защитить его. Мне хотелось бы, чтобы уроки Эммета придали ему больше сил и чувства уверенности в себе.

У меня есть рецепт праздничного имбирного печенья, которое сделает все это немного лучше.

Я научу Джейкоба завтра. Я позволю ему отнести немного Билли и его матери на этой неделе. Мы будем сидеть в приемной, пока Карлайл делает анализы. Мы выбрали стену, где нарисуем Рождественскую ель, в которой, как сказал Эдвард, нуждается больница. Я возьму маленькие ручки Грейс и сделаю маленьких индеек в нижней части стены, как Чарли раньше делал с моими руками – за исключением того, что они были на самодельных поздравительных открытках.

Индейки. Я смеюсь.

Эдвард смотрит на меня. Его взгляд выжидающий. Я качаю головой.

- Когда Бри приедет сюда?

Мы смотрим на Джейкоба.

- Мы должны забрать ее из аэропорта через час, - объясняет Эдвард. – Есть ли причина, по которой ты интересуешься? – Он пристально смотрит на него, и обычно я бы переживала за Джейкоба из-за страха на его лице, но это безобидно.

Просто Каллен – это Каллен.

Я помогаю Джейкобу спрятать подарок для Бри в его куртке. Это наша тайна. Мы улыбаемся, как идиоты, и смеемся, когда спускаемся вниз. Эдвард держит укутанную с ног до головы Грейс, и я не могу не улыбнуться шире на то, какой он смешной.

- Ожидается снежная буря?

- Она маленькая, - он пожимает плечами.

Я смеюсь, стягивая шарф вниз.

– Я вижу только ее глаза, Эдвард.

- Снег идет. Знаешь, как легко заболеть гриппом в это время года? Пневмонией? Бронхитом?

Я слышу, как фыркает Джейкоб. Я делаю так же. Эдвард остается серьезным.

– Хорошо, хорошо. Я поняла. Пусть будет укутанной.

Он поправляет там, где я приспустила ее шарф, и мы идем через прачечную в гараж и уезжаем.

Бри бежит, когда она замечает его за ограждениями. Он подхватывает ее на руки и крепко обнимает. Я бросаю взгляд на Джейкоба рядом с собой и замечаю, что он улыбается и нервничает. Я наклоняюсь к нему:

- Не забудь сказать ей, что она хорошо выглядит. Эмм, и волосы. Скажи ей, что у нее прекрасные волосы.

Он улыбается и кивает. Я держу Грейс, ожидая, когда они подойдут к нам. Бри замечает меня, и ее выражение лица меняется. Я встаю и иду, чтобы сказать ей «привет», но она отпускает руку Эдварда и идет вперед. Прекрасно. Еще один человек, который сердит на меня.

Она останавливается, когда видит Джейкоба. Они пристально смотрят друг на друга. Я немного переживаю за него. Ему, должно быть, страшно. Он выглядит таким милым. Эдвард собирается что-то сказать, но я одергиваю его за рукав куртки и качаю головой. Он гримасничает.

- Просто дай им секунду. Это безобидно.

Он наклоняется к моему уху:

– Повтори мне это, когда Бри спросит у меня тест на беременность.

Я фыркаю.

– Они только дети. Позволь им побыть детьми.

Он вздыхает, и я целую его в подбородок, пока он терпеливо ждет.

Я хочу посмотреть, что происходит в этом окне.

- Привет… эмм… я - Джейк. Эмм, Джейкоб.

Она хихикает.

– Привет, Джейкэммджейкоб.

Он улыбается. А мое сердце тут же умирает. В хорошем смысле.

- Просто Джейкоб. Или Джейк. Если тебе нравится Джейк. Мне все равно.

- Хорошо.

Я касаюсь Каллена, кивая в сторону Бри. Мой взгляд заставляет его сделать это.

- Брианна, это – Джейкоб. Он - наш друг, и он также побудет с нами на этой неделе. Джейкоб… - длинная пауза и вдох, - это - Бри.

Он выпаливает – бедный ребенок:

– Ты выглядишь довольно волосатой.

Не смейся над ним. Он краснеет. Его кожа темная, но лицо - красное. Я чертовски сильно ненавижу красный.

- Что? – хихикает она.

- То есть… у тебя прекрасные волосы.

Ее лицо смягчается. Она смущена.

– Оу. О… - она смотрит на Эдварда. Обратно на Джейкоба. – Спасибо.

Джейкоб расстегивает молнию на куртке и вытаскивает коробочку. Он пихает ею в нее, а я закрываю рот рукой, когда она отступает немного назад. Он пихнул ею в нее.

- Счастливого Рождества.

- Эммм. Еще не Рождество. Еще даже не было Дня Благодарения.

Джейкоб безмолвен. Я толкаю Эдварда локтем.

- Нам нужно идти. – Эдвард берет ее за руку, и мы направляемся в зону получения багажа. Она держит подарок в свободной руке.

Джейкоб смотрит на меня, когда мы идем позади их. Я подмигиваю, и он качает головой, выглядя смущенным. Бри оглядывается через плечо и улыбается Джейкобу.

Он смотрит на меня, снова смущенный.

Понедельник.

- Эта штука огромна.

Он ухмыляется.

– Я думал, тебе нравится это… ну, ты знаешь.

Я фыркаю.

– Это была твоя попытка грязно пошутить, Эдвард? Поточу что если это так, то она не удалась.

Он улыбается и оглядывается на дерево.

– Элис в этот раз попросила купить елку побольше. Она хочет сделать в этом году… как же она сказала… грандиозные фотографии на День Благодарения. Да… думаю, именно так она и сказала.

Он такой забавный. И чертовски сексуальный с этим шарфом вокруг шеи. Но это дерьмо Элис сейчас обгадило все мое хорошее настроение.

- Она все еще сердится на меня.

- Я знаю.

- Вероятно, всегда будет сердиться.

Он делает шаг назад и садится на диван. Он тянет за свой шарф. И за низ моего свитера, пока я не сажусь к нему на колени.

- Она скоро отойдет.

- Эдвард, твои глаза не могут ничего скрыть. Ты знаешь это, правда?

Уголок его рта приподнимается в восхитительной усмешке.

– Ну, независимо от того, что она сделает или не сделает… это ничего не меняет. Ты - все еще моя Белла. – Он склоняет лицо к моей груди и обнимает меня.

- А что насчет Грейс? Я уверена, она скучает по своей тете.

- Она все время видит ее. Ты разве не заметила розовые ногти на ее ногах? Думаешь, я сделал это? То есть, я очень скучаю, когда тебя нет рядом, Белла… но не настолько, - смеется он.

- Мне не нравится видеть, как вы ребята спорите. Я не хочу быть причиной. Я вообще-то… знаешь, твоя мама предложила отличную идею, когда я виделась с ней.

- Не могу дождаться, чтобы услышать это.

Я гримасничаю. Он улыбается.

– Она думает, что я должна попросить Элис походить со мной по магазинам. Вроде как попросить у нее помощи в покупках для Грейс. К Рождеству.

Он пожимает плечами.

– Полагаю, это не повредит.

Я смотрю в его глаза.

– Но?

- Но… просто не надейся, что она согласится, Белла. Она самый… ну, помимо тебя, самый упрямый человек, которого я встречал.

Я напираю на него, пока он не падает на спину, прижимая меня к своей груди.

- Грейс не проснется еще минут тридцать, не заставляй меня использовать это время, чтобы преподать тебе очень… ценный урок, Каллен.

Его глаза опускаются.

– Мммм… и что это будет?

Я позволяю своим ладоням скользить, пока кончик моего носа не касается его.

- Пытка. Настоящая пытка, Эдвард.

- Ммм. – И этот звук никогда еще не был настолько приятен.

Вторник.

- О, прости. Здесь нет ничего, что, думаю, тебе понравится. – Элис отворачивается и возвращается к приготовлению свежего кофе в своей кондитерской.

Я стараюсь не сказать того, что хотелось бы.

– Я здесь только для того, чтобы спросить тебя кое о чем. – Она не обращает на меня внимания. Спокойствие. – Я просто подумала, что, возможно, ты захочешь присоединиться ко мне для нескольких рождественских покупок. Мне нужно купить кое-что для Грейс, но я действительно не особо хороша в выборе одежды и…

Она оборачивается. Рука ложится на бедро. Великолепно.

– Итак, ты хочешь воспользоваться мной, чтобы посмотреть, ну, знаешь, как выбирать одежду для твоей дочери? Извини, но один Каллен уже заполнил «мне нужно быть использованным»-часть твоей жизни, Белла.

Спокойствие. Спокойствие. Но, блядь, нет.

– Ты действительно не особо веришь в него.

Ее глаза кричат дерьмо гораздо худшее, чем мог бы рот.

– Не говори мне о моем брате. Я знаю его. Я знаю его очень хорошо.

- Тогда ты бы знала, что твой брат не глуп. Может он и наивен, но не глуп. Если бы я пыталась использовать его, меня не было бы рядом. Знаешь, была причина, почему меня не было с ним в течение прошлого года.

- Да, потому что ты сбежала.

Хорошо. Честность – говорит психолог. Прекрасно. Честность.

- Нет, потому что Эдвард не хотел меня рядом такой… какой я была. Он не глуп, как я уже сказала. Ты думаешь, что ранишь меня, занимая такую позицию, но по правде… правда, Элис, в том, что ранишь ты только Эдварда. Я могу принять это. Я привыкла к тому, что не нравлюсь людям. И если бы ты не была связана с ним, мне было бы плевать, что я тебе не нравлюсь… но ты связана с ним… поэтому… мне не плевать. Потому что мне не плевать на него.

Она просто сестра. Я понимаю это.

– Ты не очень хорошо это показываешь.

- Я стараюсь. Я пробую. Я здесь.

Она задумывается на мгновение, но отворачивается и возвращается к приготовлению кофе. Я чувствую себя побежденной. Я помню вчерашние слова Эдварда, и я знала, что будет сложно, но я не хочу больше этого на моих плечах. Я хочу забить гол в ее ворота.

Я оглядываюсь. И знаете… если бы кто-нибудь посмотрел в это окно под коричневой вывеской «Кондитерская», то увидел бы рассерженную меня и ее рассерженное лицо и подумал бы, что это довольно неприятная ситуация. Это не было бы окном, в которое мне хотелось бы смотреть. Определенно.

Мой кулак легонько стучит по прилавку.

– Я собираюсь в торговый центр в пятницу. К открытию. Я буду сидеть на скамейке у главного входа. Я уверена, что Грейс хотела бы пройтись по магазинам вместе со своей тетей. Мы надеемся, что ты будешь там.

Среда.

Твердый кафельный пол никогда не ощущался так хорошо.

- Ее руки прекрасны. – Бри улыбается, помогая Грейс окунуть пальцы в краску, а потом прижать к стене. На данный момент я прощена. Ну, по крайней мере, она разговаривает со мной.

- Я знаю. Я и… эмм… мой папа делали так раньше. Когда я была маленькой.

Джейкоб навострил уши.

– Ты и Чарли?

Я киваю.

– Да.

- Твой отец, должно быть, был клевый. Моя мама не позволяет мне даже вешать плакаты в своей комнате. Ее бесят дырочки от кнопок, – ворчит Бри.

Я улыбаюсь.

– Ну, мы не рисовали на стене, просто делали открытки для людей, с которыми он вместе работал.

- Все равно это клево, - пожимает она плечами.

- Он когда-нибудь разрешал тебе стрелять из его оружия? – спрашивает Джейкоб.

Я смеюсь.

– Нет. Никогда.

- Дедушка Билли сказал, что научит меня, когда мне исполнится пятнадцать. - Он выпячивает грудь. Пытается произвести впечатление на Бри. Мне нравится это. – Мы собираемся пойти на охоту.

- Фуууу. Нет. Убивать животных – это жестоко!

Или не нравится.

- Ты ела гамбургер в доме доктора Каллена вчера вечером, - возражает он.

- Да, но они были куплены в магазине. – Она гримасничает и продолжает рисовать рукой Грейс.

Мы нарисовали около десяти индюшек. Они расположены под огромным рисунком зеленой рождественской елки, которую мы нарисовали ранее. Она ужасна, но мне очень нравится. Медсестры, проходящие мимо, кривят лица, но говорят, что это красиво. Я никогда не говорила, что хорошо рисую, и, черт, это же бесплатно. Вдобавок, я рисую с детьми. Дайте мне послабление.

- Выглядит великолепно, – слышится знакомый голос. Я оглядываюсь через плечо. Блядь, он хорошо выглядит. Он засовывает руки в карманы и изучает наше Рождественское безобразие.

Бри:

– Смотри. Грейс нарисовала индюков. – Она показывает на них. Он встает на колени.

Он говорит с ней на языке жестов и глазами:

– Ты нарисовала их?

Грейс улыбается, но кто бы не улыбался. Это же Эдвард.

И потом… ее испачканные краской пальцы тыкают его прямо в лицо. Его глаза закрываются. Губы сжимаются. И трое детей умирают со смеха.

Это - удивительное окно.

Четверг.

Я официально влюблена в эту часть дома. Дети номер один, два и три крепко спят. Здесь только ароматная пена, горячая вода и моя задница, втиснутая между бедер Эдварда. Я еще глубже погружаюсь в ванную и откидываюсь на его грудь.

- Я хотела бы умереть здесь.

Я чувствую его смех. Его руки находят мои под водой и переплетаются с ними.

– Кажется довольно хорошей идеей.

- Думаешь, Бри будет переживать, что мы украли большую часть ее пены для ванны?

Если бы я посмотрела в его лицо, то увидела бы улыбку.

– Я уверен, она и не заметит, - утверждает он.

- Эдвард, мы будем пахнуть, как кондитерская. Она заметит. Это похоже на аромат жвачки или что-то такое.

Он отвечает мне, лишь игриво прикусывая шею. Я отталкиваю его. Он снова находит мою руку, и мы умолкаем на мгновение.

- О чем ты думаешь? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– О Рождестве, наверное.

Он целует мою голову.

– И что относительно его?

- Это так странно, на самом деле… прошло столько времени с тех пор, как я фактически праздновала Рождество.

Он вытягивает руки. Я двигаю ладонями по ним. Взад и вперед, пока мы разговариваем.

- У нас было совместное Рождество. Я помню его очень хорошо. На нас почти напал лось. И, между прочим, по твоей вине.

Я смеюсь.

– Я помню.

- Но сейчас все иначе… правда?

Я откидываю голову назад и киваю.

– Я не знаю, что купить Грейс, а затем... затем твоей семье и друзьям, и все прочее… и… я подыграю… я просто…

- Ты просто не хочешь этого, - улыбается он.

- Да. Извини.

Он пожимает плечами.

– Белла, я тоже не хочу притворяться.

- Почему нет?

- Я очень люблю их всех… но я лучше бы оставил свою задницу перед телевизором и смотрел фильмы. Знаешь, здесь нет ничего странного. Многим людям не нравятся праздники.

Мне становится интересно.

– Почему?

- Мне кажется, что это больше неудобно, чем приятно. Посмотри на нас, - он отпускает одну мою руку и убирает прядь волос с моего лба, – одним нам хорошо, правда? Мы счастливы?

Я киваю.

– Да.

- Но прибавь к этому мою сестру и всю ту остальную ерунду, которую нужно сделать… опять же, покупка подарков и необходимость упомнить всех, удостовериться, что все, что ты купил, соответствующее и достаточно хорошее и… - он вздыхает. – Кто в здравом уме наслаждается этим?

Я улыбаюсь.

– В кино и по телевизору всегда заставляют людей казаться такими счастливыми.

Его глаза опускаются, как и голос:

– Говорю тебе, это заговор.

Я люблю его поддразнивания. Я целую его.

- Эдвард?

- Мммм?

- О чем ты думаешь?

Его рука снова находит мою, и я откидываюсь ему на грудь.

- О тебе.

- Я серьезно.

- Я тоже.

- Что обо мне?

- О твоей учебе. О твоей терапии. – Он слегка ерзает бедрами. – И о других вещах.

Я смеюсь.

– К своему списку вещей, которые я должна сделать, мне нужно добавить: научить Каллена грязным шуткам.

- У тебя есть список, да?

- Мой терапевт заставил меня, против моей воли. Да.

Он улыбается, в его голосе слышится искреннее любопытство:

– Что еще есть в этом списке?

Я пожимаю плечами.

– Много всего.

- Например?

- В основном, скучное дерьмо. Но некоторые пункты серьезные… как, например, он считает, что я должна описать поставленные перед собой цели на бумаге, что это кажется более стимулирующим. Как будто это возможно.

Тишина. Он осторожен.

– Какая твоя следующая цель?

- Как предполагается, я должна увидеться с Рене. Поговорить с ней или какое-то такое дерьмо.

Он не давит дальше. Однако мой рот не замолкает:

- Ты действительно веришь в то, что сказал, Эдвард?

- О чем?

- О твоей матери. Что если бы она захотела тебя знать, то приехала бы и нашла тебя?

И он понимает, о чем я спрашиваю. Тишина говорит мне об этом.

– Это то, что я думаю, Белла. Да. Но… но всегда есть место для недопонимания, я полагаю. Не все всегда только черное и белое.

- Что, если между мной и Рене все черное и белое?

Он пожимает плечами.

– Значит, она упускает возможность познакомиться с очень красивой девочкой.

Я хотела спросить про себя:

– А что, если это не черное и белое?

- Что ты имеешь в виду?

Теперь мне придется озвучить это:

– Что, если она захочет знать меня? Изменить все это дерьмо?

Его рука находит мое лицо.

– Это больше всего пугает тебя?

- Я привыкла, что ее нет рядом. К ее нежеланию заботиться обо мне. А что, если она захочет, а я не смогу простить ее? Что, если я не захочу знать ее?

- Я думаю, что уже ответил на это. – Его губы целуют мое лицо.

Я нахожу его глаза и вижу в них любовь. Она светится так ярко. Мои пальцы касаются его подбородка.

- Ты пошел бы со мной? Если я соберусь встретиться с ней когда-нибудь… ты пошел бы со мной?

Он тянет мои пальцы к своим губам.

– Мхммхм.

Пятница.

Пожилая леди улыбается, проходя мимо. Не мне. Грейс. На моих коленях. Почти каждый человек, заходящий в торговый центр, спрашивает меня о ее возрасте. Эта спрашивает, не ждет ли она здесь Санту. Они не ждут ответа. Они просто улыбаются и хвалят. Я уже отвесила миллион благодарностей, которых не имела в виду. Если честно, я уже очень раздражена.

- Скучно.

Я поворачиваюсь к Бри.

– Еще пять минут.

- Мы уже вечность здесь, - ноет она.

- Я понимаю. Просто… просто еще несколько минут, хорошо?

Она откидывается на спинку скамейки, скрещивая руки на груди. Джейкоб встал со скамейки и развлекается, пиная камни на стоянке. Она присоединяется к нему. Грейс начинает капризничать. Я подкидываю ее на коленях, и Эдвард прибьет меня, если она простудится от долгого ожидания здесь.

Проклятая Элис.

- Идем. – Я встаю и сажаю Грейс в ее коляску.

Мы идем по торговому центру и покупаем подарки по списку Эдварда… и чересчур дорогие крендельки с солью. Предполагается, что я должна помочь Бри купить подарки для ее родителей. Они прилетят завтра. Каллен на этой неделе по-прежнему помогает в больнице, а я просто надеюсь, что справлюсь со всем этим дерьмом. Я стараюсь придерживаться его списка, хорошо это или нет.

У меня есть еще один список - с размерами одежды Грейс, которую она носит. Эсме дала мне его. Мне хотелось бы, чтобы она была здесь. Чертова Элис.

У меня также есть список покупок для елки. Роуз и Эммет уезжают из города на праздники, Элис решила украсить елку Джаспера вместо елки Эдварда – этой чертовски ОГРОМНОЙ елки, - а я не украшала елок с тех пор, как была ребенком. Надеюсь, он не ожидает, что это дерьмо будет так же стильно, как они привыкли. Я не разбираюсь в дизайне.

К тому времени как мы возвращаемся домой, я полностью вымотана, но там, опять же, чертова елка.

- Ребята, вы знаете, в какой сумке находятся гирлянды?

Я помогаю только с той фигней, которую им не сделать самим. Кажется, они весело проводят время.

По крайней мере, хоть кто-то.

Несколько часов спустя я слышу шум в гараже и звон его ключей.

Я понимаю, что она не может… блядь, но все равно говорю это:

– Папочка дома. – Я иду с ней, сидящей на моем бедре, и она не нуждается в словах. Она видит его и говорит жестами, чего ей хочется.

Его губы целуют ее шею, потому что она прижимается к его груди. Его глаза на секунду закрываются. Он устал, конечно же, но это не поэтому.

Он смотрит на меня.

– Привет, детка.

- Привет.

Он придерживает ее головку, когда наклоняется поцеловать меня.

- Я купила пиццу на ужин. Дети хотели ее. Она холодная, но я могу подогреть ее.

Он кивает.

– Пицца - звучит великолепно.

- Не было перерыва сегодня, а?

- Да. – Он садится на стул вместе с Грейс. – Но, уверен, это можно сказать о нас обоих.

Мне хочется рассмеяться, зная, что он имеет в виду детей, но в его словах много правды. Это, должно быть, видно по моему лицу.

- Элис не появилась, не так ли?

Я качаю головой. Его лицо расстроено, но я не хочу этого.

- Все в порядке. Я все купила сама. Все прекрасно. – Я поворачиваюсь и ставлю пиццу в духовку.

День Благодарения.

Что сказать? Еда. Еда. Еда. Все практически так же, как в тот первый День Благодарения, который я провела здесь. За исключением того, что я не заканчиваю в своей комнате с Эдвардом, поедая тыквенный пирог в разгар истерики.

Элис с Джаспером здесь, но они вроде как улыбаются и не обращают на нас особого внимания. Она общается с Эдвардом, не со мной. Я, в основном, просто болтаюсь с детьми. Мама Бри – добрый и отзывчивый человек по сравнению с Элис. Я разговариваю с ней некоторое время. Я хочу дать Эдварду провести время со своей семьей. Мне не хочется, чтобы он чувствовал необходимость выбирать.

К тому же, есть Джейкоб. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя лишним среди кучки… короче, я не хочу, чтобы он чувствовал себя, как я.

Мы сидим вместе на диване и едим наш пирог. Он наблюдает за Бри, пока она дефилирует вокруг в своем красном платье.

- Она действительно танцует?

Я киваю.

– Да. Балет.

- Это то, что она танцует? Балет? – Он говорит о небольшой сценке, которую они поставили.

- Наверное. Я не знаю много о танц… - я почти задыхаюсь на своих словах. – Я не знаю, Джейкоб.

Он усмехается.

– Она, вероятно, выглядит горячо в тех обтягивающих вещах.

Я гримасничаю.

– Ты хочешь, чтобы доктор Каллен прикончил тебя?

Он смеется и пожимает плечами.

– Это правда.

- Держи свои мысли при себе. Серьезно. Эдвард убьет тебя.

- Почему его это так заботит? Это не походит, как если бы мне нравилась Грейс или что-то такое… то есть, мне нравится Грейс, она милая, но не как Бри.

- Бри - его племянница.

- Да, но… она не его дочь. Почему его это волнует?

Я говорю с набитым пирогом ртом.

– Потому что он - хороший человек, Джейкоб. И у них есть что-то типа особой связи.

У него тоже полон рот:

– Почему?

Холодный крем великолепен.

– У нее одна из его почек.

Глаза Джейкоба округляются.

– Что? Фуу. Почему?

Я облизываю заднюю часть своей ложки.

– Потому что она была необходима ей. Она была больна. Она могла умереть.

Он оглядывается назад на нее. И я думаю, что за пятнадцать секунд Джейкоб превратился из одиннадцатилетнего в тридцатилетнего.

Рождество.

Нет ничего лучше, чем Эдвард в рождественской пижаме. Ничего.

Ладно, это ложь.

Лучше только Грейс в пижаме, с растрепанными волосами и заспанным лицом.

Но сейчас не об этом.

У нас есть наше «личное» рождественское утро, прежде чем безумие начнется снова. В доме его родителей. Грейс ползает по скомканной бумаге, пока мы берем передышку, чтобы выпить немного кофе.

- Белла?

Я оглядываюсь вокруг. Мы сидим на полу в гостиной, прислонившись спиной к основанию дивана.

- Не обижайся, но это самое уродливое дерево, которое когда-либо было в моем доме, - смеется он.

Так же как и я. Моя челюсть падает в притворном ужасе.

- Но знаешь что? – продолжает он.

Мои брови взлетают.

Он наклоняется к моему уху. Шепчет:

– Я люблю его. – Целует в шею. И Иисус - С днем рождения.

Маленькая рука на моей ноге прерывает нас. Я наклоняюсь вперед и притягиваю ее на колени. Я выучила эту часть. Своими пальцами. Это заняло чертову вечность. Я клянусь, мозг Эдварда, должно быть, вдвое больше моего.

- Ты готова к маминым подаркам?

Она улыбается, и, клянусь, это самая лучшая улыбка на свете. Эдвард берет с пола ее последний подарок. Я придерживаю ее, пока он помогает ей развернуть его. Ну, по крайней мере, развернуть его ее способом. Когда они добираются до белой коробки, мое сердце пропускает удар. Я не уверена, справилась ли я. Он сказал, что платье было бы прекрасным подарком. Но это… это не платье.

Я наблюдаю за его лицом, когда он снимает крышку. Он поднимает глаза, и, думаю, я справилась. Он возвращает взгляд назад, и его пальцы захватывают шнурок, вытаскивая его из коробки. Грейс дотягивается до него, и мое сердце - легкое и парящее. Он встает, забирая ее на руки. Что-то шепчет ей на ухо, что странно, но он делает это, пока они подходят к окну.

Эдвард облизывает заднюю часть и приклеивает ловца солнца. Он занимает место на скамейке, что раньше была Таниной. Грейс лишь показывает на ловца пальцем и смотрит.

И это окно… это окно постоянно меняется и всегда… к лучшему.

Когда мы собираем оберточную бумагу с пола, я замечаю подарок, который раньше не видела.

Он смущенно улыбается.

Я качаю головой.

– Мы договорились не покупать подарки.

- Я его не покупал.

В моих глазах вопрос. Он смеется.

- Ладно… мне нужно было купить часть его… но поверь мне, если бы я не купил, последствия были бы гораздо хуже.

- Я, вероятно, должна угадать, что там?

- Просто открой его.

Я закатываю глаза и разрываю бумагу. Это дневник. С прикрепленной эластичной лентой открыткой на обложке. Я разглядываю, а он наблюдает за мной. Открывай, глупенькая. Я вытаскиваю открытку и практически роняю ее содержимое. Мои пальцы хватают бумагу, прежде чем она упадет. Но бумага больше похожа на…

- Билеты?

Он улыбается.

– Они от моих родителей. Эсме подумала, что, может… мы могли бы потратить немного времени на себя. Небольшие каникулы.

И когда я смотрю на пункт назначения в билетах, картинка на открытке приобретает смысл.

– Италия?

- Я говорил ей, что это слишком.

Я соглашаюсь.

- Именно поэтому я купил дневник. На случай, если тебе захочется пришибить меня чем-нибудь. – Его попытка удержать серьезное выражение лица проваливается… и я обожаю его улыбку.

- Мне нравится дневник. Я не понимаю этого, но мне нравится он.

- Только не билеты?

- Это немного слишком, как ты и сказал.

Он кивает.

– Мы не обязаны ехать… я знаю, сейчас много дел.

- Но… тебе хочется… верно?

Его глаза говорят за него. Я опускаю глаза на дневник. Поднимаю и помахиваю им.

- Зачем ты на самом деле купил его?

Он пожимает плечами.

– Я подумал, что если бы мы поехали, то ты могла бы захотеть написать что-нибудь в нем. И даже если мы не поедем, ты все равно можешь писать в нем.

Мое сердце могло бы лопнуть от любви, которую я испытываю к нему. И я думаю, это то, где я действительно должна попробовать. Я должна переступить через эту невидимую линию и перечеркнуть то, что некомфортно.

- Я подумаю об этом. Хорошо?

Он с надеждой кивает. Я опускаю подарки вниз и оборачиваю руки вокруг его шеи. Он крепко прижимает меня к себе, шепча на ухо сладкие словечки. Я возвращаю их назад, шепча в его плечо.

Грейс просто «разговаривает» (п.п.: на языке жестов) со своим ловцом солнца.

Суббота – работа.

Я никогда не понимала, насколько ненавижу это место, пока не побыла вдалеке от него несколько недель. Погода прояснилась, и жизнь вернулась в свое русло. Я пытаюсь найти эту чертову карту столов, пока одна из других официанток ждет, чавкая жвачкой мне на ухо. Она классная, но маленькая… да.

- Подруга, я только что выиграла.

Я смотрю на Пэг.

– Я не знала, что ты и тот помощник официанта в таких отношениях.

Она фыркает и подталкивает меня.

– Нет. Не в этом смысле. Пятнадцатый стол. Чертовски горяч. Я собираюсь написать свой номер на его счете. – Еще одно подталкивание. – Если ты понимаешь, о чем я. – Она смеется.

Я оборачиваюсь на пятнадцатый стол, и мое сердце замирает. И тогда я тоже смеюсь. Невероятно.

Я смотрю на карту столов, все еще чувствуя себя странно.

– Это мой парень.

Она по-прежнему пялится на него.

– Он сидит в моей секции, Белла. Мой парень. Ты застряла со старикашкой и Томом-лапающие-пальцы за третьим столом.

Я смотрю на нее и качаю головой.

– Нет, я серьезно. Это мой парень. Его зовут Эдвард.

По ее глазам видно, что она думает, будто я шучу, пока я не смеюсь еще сильнее. Ее лицо киснет.

– Дерьмо, – разочарованно говорит она и смотрит на него. – Я должна была догадаться. Его одежда слишком дорогая, чтобы обедать здесь. Проклятье. Держу пари, он дает хорошие чаевые.

Я улыбаюсь.

– Прости.

Нервничая, я подхожу к нему. Я не знаю, что он делает здесь. Но мое сердце парит. А глупой части меня хочется прыгать. Он поднимает голову, когда я скольжу в кабинку, напротив него.

Я улыбаюсь.

– Преследуешь меня в свое свободное время, Каллен?

Его глазам нравятся мои слова.

– Неа.

- Страстно желаешь барбекю?

Слабая улыбка не касается его глаз.

– Эсме и Элис на девичнике. Билли стало лучше, и Джейкоб вернулся к нему. Эммет с Розали занимаются семейными делами. – Его взгляд - на моих руках. Он тянется и берет одну из них в свою.

Что-то происходит с ним. Этот его потерянный взгляд…

Он обращается к моей руке:

– А ты здесь. Так что… дом не… - он умолкает и несколько раз прижимает мою ладонь к своим губам. И без слов я понимаю, о чем он говорит. Я чувствую это на своей коже, и мои глаза увлажняются.

Обе его руки обнимают мою.

– Я просто скучаю по тебе, Белла. – Еще поцелуй. – Хотя я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Я закажу что-нибудь. – Еще поцелуй, и он отпускает мою руку, чтобы взглянуть на меню. Мне нужно бы использовать свой рот по назначению сейчас. Он должен знать, что сказать Каллену, когда он потерян. Каллену, который невероятно мил и чертовски очарователен.

- Что здесь есть хорошего? – спрашивает он, разглядывая пластиковое меню.

Я обретаю дар речи:

– Ты.

Его губы улыбаются, но глаза не поднимаются.

- В меню, милая?

Я качаю головой.

– Ничего.

Он поднимает взгляд. Дразнится:

– Я думаю, что ты в любом случае должна что-то порекомендовать.

Я смотрю на него мгновение. Оглядываюсь вокруг себя, возвращаю взгляд к нему.

- Смысл терапии заключается в том, Эдвард, что я должна быть честной. Смысл выпивки заключается в том, что люди хотят спрятаться за этим. Так что, учитывая большое количество первого и отсутствие второго… вроде как трудно говорить ерунду. Я не… - я смотрю на грязь на столе. Я чувствую, как моя одежда прилипла ко мне и как я пропахла жареной едой и гикоревым (п.п.: гикори - род североамериканского орешника) дымом. Я знаю, что моя кровать наверху холодная. И я знаю, что парень за вторым столом будет пялиться на мою задницу, когда я встану.

- Правда в том, что я - дерьмовая официантка. Большую часть времени я не могу запомнить, какой столик какую еду или выпивку заказал, и это бесит поваров, потому что я порчу им чек. Я получаю паршивые чаевые из-за своего убийственного характера, и меня реально это не заботит. Я не очень хорошо притворяюсь… уже нет. А чаевые… я привыкла зарабатывать великолепные чаевые. Я привыкла быть хорошей актрисой, Эдвард. Но это когда я преуспевала в этом. Когда я хотела быть ей. Я не хочу.

Его руки снова находят мои, и он снова обращается к ним.

– Тогда… вернись домой.

Он смотрит на них, потому что думает, что я скажу «нет» и прогоню его. Его выражение лица… оно просто убивает частичку меня. Если бы кто-то посмотрел в это окно прямо сейчас, то увидел бы боль и разруху в его глазах. То, что он проделал весь этот путь, лишь бы просто увидеть меня. Только чтобы не быть одному.

Он ставит себя на черту. Он раскрывает свое сердце, даже при том, что я делала ужасные вещи в прошлом. И пока его руки держат мои, мне хочется протянуться и, если было бы возможно, просто подержать его чувствительное сердце в своих руках, как хрупкую бабочку с бумажными крыльями. Нежно, не позволяя ей улететь далеко. Улететь прочь.

- Хорошо.

Я наблюдаю, как его брови хмурятся. Как он поднимает голову. Он ждет, когда я начну насмехаться.

- Хорошо. – Я слегка улыбаюсь, чтобы он понял, что я честна.

Пятница.

Мы тихо лежим на диване. Горит камин, а Грейс спит в своей комнате. Телевизор не включен, а лишь играет легкая музыка. Сумки на полу в его спальне еще не распакованы. В часе езды отсюда мой экс-босс-хозяин, скорее всего, бесится. Здесь же - восхитительно пахнущий лавандой хлопок, прижимающийся к моему лицу и ладоням. Здесь пальцы, скользящие сквозь мои волосы, и шепотом произнесенные слова в промежутке между украденными поцелуями.

- Я когда-нибудь говорил, что люблю тебя? – это одни из них.

Я целую его в ответ.

– Я влюбилась в тебя первой.

Он улыбается, но не соглашается:

– Я сказал это первым.

Я пытаюсь убедить его своим ртом. Обоими способами.

– Не имеет значения, каким ты это сказал.

Его смех рядом со мной подобен Небесам. Поцелуй в лоб. Он вытягивает руку.

- Могу я?

- Зависит от того, о чем ты просишь.

- Потанцевать с тобой, - поясняет он, кивая в сторону динамиков.

Я протягиваю руку, и он поднимает меня с дивана, ведя в открытое пространство гостиной. И в дымчато-голубом и золотом есть все. Пальцы ведут меня по кругу, вращают, а потом держат. Окружая объятиями и теплом. Моя щека прижата к его белой рубашке. Ухо - к его сердцу, и все. Подбородок на моей голове, и спокойствие.

Если бы кто-то заглянул в это окно сейчас, то не увидел бы споров. Не увидел бы одиноких и нуждающихся. А увидел бы только…

Это.

Жизнь.