Глава 16.2. Поставленное под сомнение

***

Понедельник, 24 июня

Эдвард

Эдвард не мог не заметить румянца, который поднялся от легкого V-образного выреза пурпурной блузки Изабеллы, распространяясь по груди и устремляясь к шее, когда она встала поприветствовать его. Он почти физически ощущал причину смущения Беллы, которая стояла прямо за его спиной: Розали Хейл, без сомнения, делала что-то чрезмерно унижающее. В конце концов, именно она умудрилась вытащить Изабеллу на сцену, где та учудила непристойное исполнение Divinyls (ПП: австралийская рок-группа) во время пьяной ночи в захудалом караоке-баре. Эдвард мог только догадываться, на что еще способна Розали. Кроме того, он свыкся с тем, что за спиной люди говорили о нем. Эдвард легко мог догадаться, что происходило позади него, даже не оборачиваясь, чтобы получить подтверждение.

И все же Эдвард не мог не признать, что ужас Изабеллы был чертовски очарователен.

— Белла. — Эдвард глянул в сторону стула, который стоял напротив стола Изабеллы, и взглядом спросил, следует ли ему сесть или продолжить стоять.

— Присаживайся. Прости. Куда только делись мои манеры.

Изабелла обошла стол. Эдвард оценивающе осмотрел остальную часть наряда Беллы: пурпурная блузка была аккуратно заправлена в черную юбку-карандаш средней длины с завышенной талией, на ногах — туфли-лодочки из крокодиловой кожи. Эта женщина определенно знала, как одеваться, чтобы подчеркнуть свою фигуру, уж без сомнений. Эдвард на мгновение закрыл глаза и постарался отогнать все мысли, связанные с формами Изабеллы.

Сейчас был неподходящий момент для стояка.

Изабелла тихо прикрыла дверь и не произнесла ни слова, пока вновь не села. Благовоспитанно скрестив руки, она снова улыбнулась Эдварду.

— Как ты?

— Отлично, наверное. Никаких новых уголовных обвинений, насколько я знаю. Моя сестра наконец-то прекратила свои бесконечные покупки и опустошение моего банковского счета. Ну и когда проверял в последний раз, все мои конечности и придатки в целости и сохранности находились на месте.

— Рада знать. — Изабелла улыбнулась, но опять заметно покраснела.

Эдвард понял, что косвенно намекнул на свой член. Вот тебе и исключительно платонические отношения, подумал он, хотя в глубине души был доволен, что мысли Изабеллы, казалось, так же легко ускользали в южном направлении. По крайней мере, он был не единственным извращенцем в комнате.

— Мы с Розали как раз обсуждали твое дело, когда ты пришел.

— Да?

— Да. Нам сегодня предстоит многое обсудить. Ты обедал?

— Нет, еще нет. — Желудок Эдварда начал громко урчать в ответ на вопрос.

— Я попрошу Эмили заказать несколько сэндвичей.

Эдвард молча наблюдал, как Изабелла звонила секретарше и давала указания. Он огляделся в кабинете, который был выкрашен в теплый красновато-лиловый цвет, почти совпадающий с оттенком блузки Беллы. Диплом бакалавра и диплом о высшем юридическом образовании гордо висели на стене позади Изабеллы. Остальные стены украшали безделушки с изображениями геральдических лилий и черно-белые фотографии Парижа, что придавало помещению очень уютную атмосферу.

— Тебе нравится Париж? — спросил Эдвард, когда Изабелла положила трубку.

— Нравится. — Изабелла улыбнулась. — Я побывала там после окончания колледжа, перед тем как поступила на юридический факультет. Вот эту фотографию я сделала прямо там. — Изабелла указала на фотографию, на которой был изображен уличный музыкант, стоящий возле крутых ступеней, ведущих к станции метро «Ламарк — Коленкур» на Монмартре. (ПП: Монмартр — холм на севере Парижа, а вот так выглядят ступени у входа в метро.)

— Он спел тебе серенаду?

— Да. Это была любовь с первого взгляда. — Изабелла подмигнула. — Раз спрашиваешь, полагаю, тебе тоже нравится Париж?

— Да. Этот город всегда был моим любимчиком, пока я не открыл для себя Лондон. Думаю, французы до сих пор ненавидят англичан за то, что те украли мою любовь к их прекрасной стране.

— Ох. Я в Лондоне была только проездом. Не провела там достаточно времени, чтобы это могло считаться настоящим визитом. Поэтому на данный момент место Парижа в моем сердце в безопасности.

— Уверен, все на свете парижане будут рады это услышать.

Изабелла улыбнулась и пожала плечами, после чего собралась с духом и надела свои профессиональные доспехи.

— Ладно. Итак… Среда — довольно важный день. Состоится досудебное совещание.

— Понятно. — Эдвард нахмурил лоб. — И что конкретно это значит?

— Это стандартное слушание перед судом, на котором мы решаем все вопросы, а также устанавливаем сроки для определенных вещей. В значительной степени определяется, как процесс движется к суду.

— Ладно.

— Главный вопрос, который мы обсудим на совещании, это, конечно, тест на отцовство. Я звонила прокурору и сообщила, что мы будем преследовать эту цель.

— А обычно ты делаешь такое? Ну, звонишь другой стороне и разговариваешь о деле? — Эдвард слегка нахмурился. Он не был уверен, почему беспокоился из-за звонка Изабеллы Джейкобу Блэку.

— Иногда. Предпочтительнее всего подать надлежащее ходатайство, но из-за того, что до слушания мало времени, это невозможно. Вместо этого я подам либо ходатайство ex parte, либо чрезвычайное ходатайство.

— Он его будет оспаривать?

— Не думаю. Честно говоря, ему это никак не навредит, Эдвард. Если ребенок твой, он сможет установить мотив, сказав, что ты не хотел его. А… — Мгновение Изабелла вглядывалась в Эдварда, явно пытаясь определить его реакцию на следующие слова. — А если ребенок не твой, он установит мотив, сказав, что ты взбесился от этой новости и, ну…

Эдвард резко кивнул, не нуждаясь в продолжении. Сейчас ему даже думать об этом не хотелось. Согласие сделать тест на отцовство было для него достаточно весомой уступкой. Он думать не желал ни о каких последствиях, пока ему не придется с ними столкнуться.

— И как это устроено? Тест на отцовство?

— Ну, на слушании мы получим постановление суда. Ты пойдешь в одобренное судом заведение, и там у тебя возьмут мазок со слизистой щеки. Судмедэксперт предоставит ДНК плода, чтобы проверить их совпадение.

— ДНК плода? — Эдвард тяжело сглотнул. Ему не понравилось, как это прозвучало.

— Да. — Изабелла виновато посмотрела на него. — Они возьмут образец ДНК плода, чтобы выяснить, совпадает ли она с твоей ДНК. Обычно отцовство не проверяют в процедурном порядке при вскрытии тела, отсюда необходимость таких специфических требований закона. А что?

— Они эксгумируют Таню? — Эдвард чувствовал, как нарастал в его животе ужас.

— Нет. Нет. Это крайне маловероятно. Крайне. Они брали пробы при проведении вскрытия. И сейчас просто должны будут провести тесты, после того как поступит судебное распоряжение.

— О. — Эдвард с облегчением вздохнул. Желудок все еще мутило от вероятности, что они могут потревожить тело Тани.

— У меня есть еще несколько новостей для тебя. Когда я утром разговаривала с Джейкобом Блэком, он сообщил мне, что Штат снимает три обвинения.

— Снимает? — Эдвард удивленно раскрыл глаза. — Почему?

— Уверена, у него есть на то свои причины. И он не хочет запутать присяжных, пытаясь обвинить тебя по множеству пунктов. А так он сможет сосредоточиться на тех двух, что ему интересны больше всего.

— Ах. Убийство. Да, всегда интересно, за исключением тех случаев, когда достается тебе. — Эдвард усмехнулся.

Конечно, он нервничал, но не так сильно, как если бы Изабеллы не было рядом с ним. Удивительно, насколько сильно изменилось его восприятие за последние несколько дней.

— Ну а сейчас, думаю, мы могли бы рассмотреть твою беседу с детективами? Многое мне уже известно из разговоров с тобой, но есть несколько моментов, которые я хотела бы обсудить детальнее, если не возражаешь. Еще мне хотелось бы поговорить о том, что творится в средствах массовой информации. Ты, наверное, должен быть в курсе некоторых событий, которые там происходят.

Эдвард пожал плечами. Белла тут всем заправляла.

— Ладно. Большая часть допроса детектива МакКарти довольно ясна и понятна, но есть парочка вопросов, которые я хотела бы прояснить. Во-первых, когда ты начинаешь рассказывать о событиях того вечера после вашего возвращения домой, ты говоришь, что Таня бросила тарелку тебе в голову.

— И что?

— К этому что-то вело? Просто, как по мне, странно, что она швырнула в тебя тарелку безо всякой причины.

— Мы не ругались по дороге домой, если ты про это. Всю поездку она была крайне молчалива. Может, кивнула или что-то пробормотала в ответ ради приличия, но точно не пыталась завести со мной разговор.

— То есть она ни словом не обмолвилась о том, что ее беспокоило?

— Нет. Судя по записям в дневнике, она нервничала насчет разговора про беременность. Честно говоря, это единственное, что приходит мне на ум.

— Хорошо. Следующий вопрос может быть несколько личным, за что я прошу прощения. Но когда ты рассказывал, как, эм, мирился с ней…

— Да? — Эдвард, ощущая дискомфорт, сглотнул. Прошло меньше трех недель, хоть и казалось, что ускользнули целые годы. Думать и уж тем более говорить об этом все еще было больно.

— Ты был, за неимением лучшего определения, довольно мужественен. Это, эм, нормально для тебя?

— Ты спрашиваешь о моем либидо, Изабелла? — Эдвард не удержался от ухмылки. Это определенно было неожиданно.

— И да, и нет. — Изабелла заерзала на стуле. — Я совсем не про личное удовольствие спрашиваю, а про то, является ли это нормальным сексуальным поведением для тебя. Потерпи… я не без причины интересуюсь.

Эдвард потер лицо ладонями и вздохнул, пытаясь скрыть внезапное смущение.

— У нас была здоровая сексуальная жизнь. Мы занимались любовью в среднем не реже трех раз в неделю.

— Но как много за один раз?

Эдвард прикусил губу.

— Может быть, дважды?

— В ночь на шестое вы занимались любовью пять раз, если я правильно прочла.

— Да. — Эдвард нахмурился. К чему все это вело?

— Это ведь не нормально? Пять раз за ночь?

Эдвард сглотнул и поерзал на стуле, явно испытывая дискомфорт.

— У меня здоровый сексуальный аппетит, но даже я могу признать, что пять раундов занятий любовью с моей девушкой за ночь — немного чересчур.

К чему она клонила? И почему ему было так неловко обсуждать свою сексуальную жизнь с Изабеллой Свон?

Изабелла внимательно посмотрела на Эдварда, а затем опустила взгляд на стопку бумаг, лежащих на столе.

— Ты сказал, что, когда проснулся, все расплывалось и было как в тумане? Можешь описать более подробно?

— М-м… — Эдвард нахмурился, пытаясь вспомнить, что чувствовал, проснувшись утром. По правде, он не слишком много думал об этом из-за всего случившегося. Сердце сжалось, когда он снова вернулся к своему последнему воспоминанию о Тане.

— Мы занимались любовью, и это было… так… страстно. Как правило, мы были довольно страстными в постели, но в этот раз ощущалось как-то… иначе. По-животному. Не от мира сего. Вот иногда люди говорят, что что-то «знают», понимаешь?

Изабелла кивнула.

— Да.

— Может быть, она знала. Ну, знала не о том, что вот так умрет, но, возможно, у нее было какое-то предчувствие. Черт возьми, я понятия не имею, о чем, блядь, говорю. Несу полную чушь. Вот так сюрприз!

— Нет, я понимаю, о чем ты. Ты сказал, что все было словно в тумане. Это твои точные слова. Можешь мне это описать?

— Похоже на то, как выглядит масло, когда оно в воде… такое мрачное, мутное чувство. Это началось где-то на полпути вечера, наверное. Я решил, что это просто усталость, но был так поглощен моментом, что не придал этому значения. Я почти ничего не помню после того, как… ну… кончил. Это последнее, что я отчетливо помню.

— И, когда ты проснулся, ощущения оставались такими же?

— Да. Мне потребовалось приличное время, чтобы понять, где я. Конечности не двигались. Я чувствовал себя как окоченевшее бревно. Очень неприятно. Примерно так я себе представляю внетелесное существование.

— Ладно. — Изабелла посмотрела прямо на Эдварда. — У меня есть теория. Мне нужно, чтобы ты серьезно обдумал это, хорошо?

— Хорошо. — Эдвард пожал плечами. Он сделает все возможное, хотя и сомневался, что от него будет какой-то толк.

— Ты сказал, что попил воды после того, как вы закончили заниматься любовью в первый раз.

— Да, на кухне. Взял бутылку со стола.

— Вкус не был странным?

Эдвард нахмурил лоб.

— Нет. Насколько помню, нет. Я предпочитаю воду комнатной температуры, поэтому обычно пару бутылок не убираю в холодильник. Я схватил первую попавшуюся и выпил воду.

— Окей. — Изабелла взяла листок бумаги. — Ты когда-нибудь слышал о ГГБ?

— Наркотик для изнасилования на свидании? Да, слышал. — Эдвард потянулся и схватил листок, которым махнула Изабелла, отмечая, что это было исследование по наркотику.

— Думаю, ты находился под воздействием ГГБ.

— Но… это… невозможно, разве нет? Они брали анализ крови, результаты были чистыми.

— Знаю. Я еще пытаюсь разобраться, почему так. Прочти об эффектах наркотика. Вторая страница, третий абзац.

Эдвард нашел указанный Беллой отрывок и пробежался по перечисленным эффектам. Черт побери…

Он удивленно поднял глаза на Изабеллу.

— Знакомо звучит?

— Да, но…

— Никаких «но». Эдвард, что-то произошло в ту ночь, и мы выясним, что именно. Ты был одурманен наркотой. Этот наркотик очень быстро выводится из организма. Двенадцать часов максимум. Анализ крови был сделан намного позже этого срока. Но даже в таком случае в криминалистической лаборатории не стали бы тестировать кровь на наличие ГГБ в рабочем порядке. Такой анализ они обычно не проводят.

Эдвард кивнул. Анализ крови взяли в субботу поздно вечером, после допроса. И объяснение отсутствия теста на ГГБ имело смысл.

— Как же мы с этим разберемся?

— Я еще работаю, так сказать, за сценой. Начнем с того, что мы наняли частного детектива, который пытается раздобыть для нас информацию о самых разных вещах, не только об этом. Тем временем я ломаю голову, придумывая возможные способы того, как тебя могли накачать наркотиками. Человек, который подсыпал тебе наркотики, знал, что ты предпочитаешь воду комнатной температуры. Можешь вспомнить, кто мог быть в курсе этого?

— Иисус. — Эдвард тяжело вздохнул. — Куча людей, Белла. Это прописано в моем райдере на выступления и мероприятия. Бывшие девушки, вероятно, могли знать. Обслуживающий персонал в ресторанах. Я всегда просил воду безо льда. Таня знала. Моя семья точно знает…

Изабелла вздохнула.

— Ладно. Я так и думала. Но попробовать стоило.

— Прости. — Эдвард поморщился.

— Нет, все хорошо.

В этот момент раздался тихий стук в дверь, оповещающий о прибытии обеда. Эмили бесшумно занесла еду в кабинет и закрыла за собой дверь.

— Налетай.

Эдвард остервенело развернул вегетарианский клаб-сэндвич из Jimmy John's и чувственно откусил, только сейчас понимая, насколько был голоден. Он удовлетворенно замычал, сглотнув.

— Боже, как же хорошо.

Изабелла, тоже откусив, кивнула и улыбнулась.

— Да. Абсолютно греховная пища благодаря пасте из авокадо. — Она сглотнула и посмотрела на Эдварда. — Кстати, о бывших подружках. Не хочешь поговорить о некоторых вещах, которые происходят прямо сейчас?

Эдвард пожал плечами и снова откусил от сэндвича. Сейчас еда была как никогда прекрасна.

— Конечно.

— Полагаю, совсем неудивительно, что некоторые из твоих бывших подружек общаются с прессой на твой счет. Или, как минимум, сделали заявления.

Эдвард вздохнул. Он не был удивлен. Некоторые люди готовы что угодно сделать ради легкого заработка. Он ожидал, что в связи со столь шокирующей историей кто-нибудь начнет трепать языком.

— Позволь предположить. Джейн?

— Для начала. Она самая ужасная сплетница, так как была твоей последней девушкой до того, как ты связался с Таней. По-видимому, ей есть что сказать. Но Кармен Руис и Шарлотта Томсон идут ноздря в ноздрю в борьбе за второе место.

— Кармен и Шарлотта? Я встречался с ними едва ли месяца три — максимум! О чем, блин, они знают?

— А это важно? Что бы они не сказали — это станет сенсацией и заполонит новостные заголовки.

— Что именно они говорят?

— Что ты был безразличным, отстраненным, бесчувственным… и имел склонность к извращенному сексу.

— Полный бред. Я про склонность к извращенному сексу. Уверен абсолютно, что никогда ничего извращенного не делал ни с одной из этих женщин. Кармен была скучной в лучшем случае. И Шарлотта от нее не отставала.

— Однако это то, что СМИ хотят услышать. И слышат.

— У них нет доказательств.

— И снова… это важно? Газеты продаются, Эдвард. Мне жаль. — Белла проглотила кусочек сэндвича и внимательно посмотрела на Эдварда. — Можешь вспомнить, когда еще у тебя был не ванильный секс? В принципе?

Эдвард чуть не подавился куском, который пытался проглотить. Он поморщился, почувствовав, как частично пережеванная пища болезненно заскользила вниз по пищеводу. От этого давления глаза слегка заслезились.

— Э-э. — Эдвард закашлялся, пытаясь протолкнуть остаток куска в желудок и выиграть немного времени, чтобы подумать. — А что можно расценивать как не ванильный секс?

Изабелла прикусила губу и покраснела, а Эдвард почувствовал, как внутри него все зашевелилось. Лежать, парень.

— Бондаж? Подчинение? Садомазохизм? Порка? Удушение? Еще что-то подобное?

— Ох. Черт. Не знаю, Белла. То есть… Боже, так неловко. — Эдвард взглянул на нее и густо покраснел. — Позы считаются?

Белла ненадолго задумалась.

— Нет. Не думаю. Если только они не полностью доминирующие над кем-то ради достижения исключительно собственного удовольствия. — Изабелла покраснела от своей формулировки и опустила взгляд на лист бумаги, начав внимательно его изучать, лишь бы избежать зрительного контакта с Эдвардом. Этот разговор явно доставлял ей такое же неудобство, как и ему.

— Тогда нет. Таня была первым человеком, с которым я вообще попробовал что-то подобное. Ну, может, я время от времени использовал шлепки, но никогда не вкладывался во флоггеры и все такое. А ты что ожидала? Комнату пыток с кнутами и цепями? — Эдвард улыбнулся, отчаянно пытаясь ослабить повисшую между ними напряженность, чтобы снова начать нормально дышать.

— Никаких кнутов и цепей.

— Ладно. — Эдвард только пожал плечами и улыбнулся, вновь откусывая от сэндвича. — Еще кто-нибудь?

— Молли Эдкинс и Кристина Джонсон отказались от комментариев. Эйми Мартин дала комментарий, но только чтобы сказать, что желает тебе всего самого лучшего.

— Здорово. На это от них троих я и рассчитывал. А что насчет Джейн? Она, очевидно, предлагает какие-то особо интересные подробности.

Изабелла вздохнула.

— Да. Об этом я действительно хочу с тобой поговорить. Что ты знаешь о ней?

— Кроме того, что она сумасшедшая сука, и не в том крутом смысле, что и Buckcherry? (ПП: Buckcherry — хард-рок-группа из Калифорнии.)

Изабелла рассмеялась.

— Да, мне нужно что-нибудь кроме этого.

Эдвард ухмыльнулся и положил сэндвич на стол, стряхивая крошки с джинсов и глядя на Изабеллу.

— Она младше меня на несколько лет. Вообще-то, я с ней познакомился в книжном клубе. Она не была моей студенткой или кем-то в этом роде. Это была случайная связь, по крайней мере, с моей стороны, но для нее все стало серьезнее. Я попытался немного сбавить обороты, но она отнеслась к этому без особого энтузиазма.

— Что ты подразумеваешь под «сбавить обороты»?

— Просто… старался меньше с ней видеться и разговаривать. Ничего не вышло. Я попытался разорвать с ней, но она закатила сцену, поэтому я ждал подходящего случая.

— И когда выпал подходящий случай?

— Когда я встретил Таню. — Эдвард тяжело сглотнул, вспоминая. Никаких других вариантов не было, как только Таня ворвалась в его жизнь.

— Я так понимаю, Джейн это не обрадовало совершенно.

— Ни капли. Тогда она точно закатила скандал. Наши отношения определенно завершились не на хорошей ноте.

Изабелла кивнула.

— Что еще можешь рассказать мне о ней?

Эдвард снова вздохнул, напрягая память. Он уже очень долго не думал о Джейн.

— Она живет на другом конце города со своим дядей Маркусом и братом-близнецом… Алекс… Алек… блядь, не могу вспомнить его имя. Думаю, все-таки Алек.

— Ты с ними встречался?

— Раз или два. Джейн была близка с ними обоими. Дядя стал их законным опекуном после того, как мать сбежала и бросила их. Я не уверен, знала ли она своего отца.

— У тебя часто бывали с ней стычки?

— Полагаю, ты спрашиваешь, ссорился ли я с ней так же, как с Таней. — Эдвард тоскливо улыбнулся и покачал головой. — Нет. Я ни с кем не ссорился так, как с Таней. До нее это того не стоило.

— Ладно. — Пробормотала Изабелла и взглянула на наручные часы. — Время вышло.

— Время? Ты еще и мой психотерапевт, что ли?

Изабелла рассмеялась и закатила глаза.

— Нет, но мое время очень дорогое. Я решила сильно на тебя не наседать, пока твой банковский счет не восстановится. В этом отношении я очень заботлива.

— Спасибо. Высоко ценю это. — Эдвард улыбнулся, вставая со стула. Он кратко и неловко обнял Беллу на прощание, все еще неуверенный в границах, установленных между ними.

Эдвард застегнул молнию на ветровке L.L.Bean и, засунув руки в карманы, зашагал по Второй авеню к парковочному гаражу, в котором оставил автомобиль. Несмотря на то, что стоял конец июня, погода была на странность прохладной и намекала на неминуемый ливень, который наверняка разразится позже. Эдвард нахмурился и уставился на свои ступающие по асфальту ноги, быстро минуя магазины и бутики района Пайонир-Сквер. Он не понимал, что ему думать обо всей той информации, которую только что получил.

Эдвард слышал о ГГБ, но, к счастью, мало что о нем знал. После исследований, которые показала ему Изабелла, он радовался, что был знаком с этим лишь отдаленно. Эдвард сглотнул комок эмоций, сдавивших горло, и заставил себя вспомнить то раннее утро, когда, проснувшись, обнаружил Таню мертвой.

Он не мог шевельнуться, это уж, блядь, точно. И ему потребовалось немало времени, чтобы определить свое местонахождение. Конечно, как правило, после пробуждения он бывал вялым, но не настолько же, черт побери, заторможенным. Нет, в то утро, безусловно, что-то было не так. Эдварду буквально пришлось заставлять руки и ноги двигаться, и никакие потирания лица или висков не могли очистить его сознание от раздражающего тумана, пронизывающего комнату. Со временем дымка лишь поблекла.

Эдвард полагал, что должен бы был дольше поразмышлять над этим, но, честно говоря, не было времени все это переварить, после того как он понял, что Тани нет в живых. Тогда все происходило так быстро, что горе поднялось подобно приливной волне и целиком поглотило Эдварда. Он никак не мог раздумывать о том, что на самом деле произошло. До настоящего момента, конечно же. Сейчас Эдвард наконец был способен видеть вещи немного более ясно. Теперь он мог думать обо всех «если бы да кабы», которые готовы были свести его с ума.

Злой рев автомобильного гудка напугал Эдварда, и он резко остановился, как раз вовремя, чтобы увидеть проносящуюся прямо перед ним по перекрестку Джеймс-стрит машину. Он слишком погрузился в собственные мысли и не обращал внимания на окружающую обстановку. Сразу же загорелся зеленый свет для пешеходов, и Эдвард глубоко вздохнул, посмотрев по обеим сторонам, прежде чем продолжить путь к машине.

Что, если бы в тот вечер он остался в обнимку с Таней, а не побежал бы за бутылкой воды? Она всегда хотела полежать с Эдвардом в объятиях после занятий любовью, но его желание сбежать всегда побеждало, и каждый раз он отстранялся. Эдварду было необходимо как-то разорвать эту связь, чтобы его стены продолжали твердо стоять на месте.

Что, если бы он не ссорился с Таней? Что, если бы он не был так отвлечен их спором и не забыл бы включить сигнализацию и проверить, заперта ли дверь? Возможно, его неосмотрительность в значительной степени определила судьбу Тани.

Эдвард громко вздохнул и потряс головой, пытаясь избавиться от всех невеселых мыслей. Нет. Кто-то хотел убить Таню, и Эдвард был достаточно сообразителен, чтобы понимать, что даже если бы он сделал все возможное, чтобы неосознанно помешать планам убийцы, тот все равно нашел бы способ добраться до нее.

Кто-то спланировал все на отлично. Эдвард был уверен, что имелся план Б. Возможно, даже планы С и Д, просто чтобы убедиться, что у него или нее все схвачено.

Выуживая из кармана ключи, Эдвард с тревогой прикусил нижнюю губу, пытаясь переварить еще одно новое осознание. Что, если кто-то убил Таню только ради достижения этой цели? Что, если у Тани не было врагов? Что, если кто-то был одержим желанием погубить Эдварда Каллена, и Таню рассматривал только как сопутствующий ущерб?

Что, если?..

Эдвард снова вздохнул, сел в автомобиль и захлопнул дверь. Действительно, а что, если…

***

Сет

— Хренов кусок дерьма!

Сет резко повернул голову, услышав проклятья, раздавшиеся за дверью кабинета Джеймса МакКафери. Сет поморщился от сочувствия к компьютеру, когда Джеймс пару раз ударил кулаком по монитору. Без сомнения, пытался заставить древний ПК повиноваться.

«А надо было Mac брать», — ехидно подумал Сет. (ПП: Mac — линейка персональных компьютеров Apple.)

Весь офис буквально ходил на цыпочках целое утро. Очевидно паршивое настроение Джеймса пронизывало атмосферу и делало напряжение настолько сильным, что Сет готов был поклясться, что мог бы разрезать его ножом для стейка.

У Джеймса выдались отвратительные выходные, в этом Сет был совершенно уверен. Не просто неудачные, а серьезно испорченные семейной драмой выходные. У Сета в прошлом было достаточно подружек, чтобы суметь почувствовать запах проблем с женщиной. Либо это, либо кто-то знатно помочился в его «Чириоз». (ПП: «Чириоз» — сухой завтрак в форме колечек.)

Однако Сет готов был поставить всю свою зарплату на первый вариант. Он использовал утреннюю работу по распределению почты по офису как предлог поближе присмотреться к Джеймсу. Прислонившись к серебряной ручке почтовой тележки, Сет делал вид, что дотошно просматривает каждую подвесную файловую папку, хотя боковым зрением внимательно следил за боссом, находившимся в соседнем кабинете.

Взгляд Джеймса был поникшим. Темные круги под глазами выставляли его явную усталость на всеобщее обозрение всему офису. К тому же он был необычайно неопрятен: обыкновенно свежая, подогнанная по фигуре рубашка выглядела помятой, джинсы были мешковатыми, а на челюсти темнел темно-русый намек на щетину.

Шарлотта, секретарь, сообщила Сету, что Джеймс готовился к собеседованию с кандидатами на освободившуюся должность Тани Денали. Она лениво размышляла, имело ли это отношение к нынешнему настроению Джеймса. Все-таки они были близкими друзьями, и Джеймс не очень хорошо справлялся с несвоевременной кончиной своей подруги.

Сет нутром чуял, что, пусть это и могло быть одной из причин, собеседование с крайне нетерпеливыми выпускниками колледжа было далеко не единственным объяснением. Изабелла позвонила Сету, когда он ехал на работу, и проинформировала, что Джеймс все еще не передал вещи Тани Эдварду. Она даже вкратце описала ссору, в которую эти двое ввязались накануне, поэтому на данный момент подозрения Сета весьма возросли.

Словно по сигналу, зазвонил интерком Джеймса, оповещая о прибытии первого подающего надежды журналиста. Сет тепло улыбнулся первому кандидату, приветствуя на возможном будущем месте работы. Однако десять минут спустя увидел паренька выбегающим из офиса и практически рыдающим по мамочке.

Остаток утра проходил ошеломляюще одинаково. Эго и чувство собственного достоинства каждого самоуверенного журналиста были искромсаны в клочья в результате шторма, который бушевал под поверхностью быстро разваливающегося фасада Джеймса.

Изредка Сет даже слышал причины грубых отказов Джеймса кандидатам, его раздраженный и сердитый голос громыхал сквозь тонкие офисные стены. Если их средний балл был ниже четырех, им не позволено было здесь находиться. Если они стажировались как минимум не в Wall Street Journal, то они, очевидно, были недостаточно квалифицированы для места, которое, как предполагал Сет, находилось на самом низком уровне журналистской иерархии во всем Сиэтле. (ПП: Wall Street Journal — одна из крупнейших и влиятельнейших американских ежедневных деловых газет.)

Было абсолютно понятно, что никто в глазах Джеймса не будет достаточно хорош, чтобы заменить Таню Денали. Никто.

Когда последняя претендентка выбежала через парадные двери, поджав хвост в поражении, Сет глубоко вздохнул и направился в кабинет Джеймса, на ходу придумывая предлог на секундочку побеспокоить босса. В конце концов, Сет здесь находился для того, чтобы раздобыть информацию для Изабеллы Свон, даже если это означало, что сегодня на ужин Джеймс съест одно из его яичек.

Заметив новенький iPhone на безупречно чистом столе босса, Сет увидел для себя лазейку и схватился за нее.

— Это что, новый iPhone 3GS?

Джеймс вскинул голову на вопрос и заставил себя слегка улыбнуться Сету, пробежавшись пальцами по гладкой поверхности нового гаджета.

— Да. Я, э-э, купил его вчера днем, еще не успел особо повозиться.

— А что случилось со старым?

Сет уловил вспышку гнева во взгляде Джеймса, прежде чем тот прочистил горло и пожал плечами.

— Думаю, настала пора его сменить. Знаешь же, что электроника устаревает еще до того, как ты успеваешь выйти из магазина.

Сет лишь кивнул.

— Слышал, там можно снимать видео, а потом редактировать прямо на телефоне.

Конечно, Сет знал все технические аспекты этой чертовой штуковины. У него самого был такой, используемый для личных целей.

Иногда Сета действительно раздражало, что приходилось прикидываться тупым, но в этом заключалась его работа.

— Тебе что-то нужно? — Джеймс указал на невидимую стопку работы на столе. — Я занят.

— Ох, эм. Нет. Прошу прощения.

Джеймс резко покачал головой, и Сет быстро отпрянул назад, чувствуя потребность босса избавиться от него.

Как раз, когда Сет собирался завернуть за угол, чтобы заползти обратно в свой закуток, он услышал пронзительный звонок телефона, раздавшийся на столе Джеймса. Он готов был поклясться, что услышал рычание Джеймса, прежде чем тот поспешно и с совершенно излишней силой схватил телефон. Лязг трубки о телефонную базу эхом отразился от тонких, как бумага, стен.

— Что, Викки? — практически прорычал Джеймс.

Дверь кабинета Джеймса захлопнулась. Сет мог расслышать приглушенный, но сердитый шепот Джеймса, пытавшегося обуздать свой гнев по отношению к жене.

Дома обстановка, несомненно, была не слишком-то спокойная.

Именно в тот момент, когда Сет собирался схватить почтовую тележку и закончить распределение почты, он услышал предупредительный звонок дверей офиса и громкий голос детектива с атлетическим телосложением, Эммета МакКарти, взывающий к Джеймсу МакКафери.

Жизнь в The Stranger и впрямь обещала стать весьма интересной.