Глава 29. Приговор

Вердикт одного мудреца преобладает над вердиктом всех дураков.

Роберт Браунинг

Четверг, 4 ноября

Эдвард

Эдвард украдкой спустился по лестнице, остановившись на последней ступеньке проверить, не услышали ли его шаги родители и сестра, которые разговаривали в гостиной. Убедившись, что остался незамеченным, он тихо повернул за угол и прокрался через кухню к раздвижным стеклянным дверям. Эдвард бесшумно открыл створки и, проскользнув в небольшую щель, прикрыл их за собой. Наполняя легкие холодным вечерним воздухом, застегнул свою толстовку. Все мышцы были напряжены от переутомления и стресса, и он подавил зевок. Не верилось, что суд почти закончился, а присяжные уже принялись обсуждать его судьбу. От этой мысли внутренности закручивались в болезненный узел.

Эдвард оглядел внутренний дворик, оценивая забор, который ограждал его дом от любопытных зевак. Как, черт побери, Элис удалось через него перелезть? Эдвард был на добрый фут выше сестры, и то задачка ему предстояла непростая. Тряхнув головой, он с разбегу подпрыгнул и, ухватившись за выступ, максимально тихо подтянулся вверх. На мгновение задержался на выступе, а удостоверившись, что его тайный побег все еще никем не замечен, спрыгнул с ограждения и с тихим ворчанием приземлился на ноги. Эдвард трусцой взбежал по небольшому склону, который вел во двор соседа с восточной стороны, и пересек лужайку, оглядываясь назад на группу репортеров, задержавшихся возле его дома в ожидании любых признаков движения.

Темный спортивный костюм, который он надел, помог раствориться в ночи и, оставаясь в статусе инкогнито, совершить столь необходимую пробежку. По крайней мере, Эдвард на это надеялся. Всю неделю мысли в голове лихорадочно метались и достигли апогея, когда чуть раньше этим вечером присяжные удалились, чтобы обдумать все доказательства и, хотелось бы надеяться, вынести решение в пользу Эдварда.

Судебный процесс был, мягко говоря, подавляющим. Часы перетекали в дни, и по мере накопления улик Эдвард осознавал, что ему все труднее расслабиться. На каждое доказательство, которое, по словам Джейкоба Блэка, подтверждало виновность Эдварда, Изабелла успешно возражала своими данными и теориями, вновь возвращая Эдварду душевное равновесие. Было трудно предугадать, как присяжные интерпретируют улики, и если они были сбиты с толку так же, как он сам, то Эдвард не был уверен, что его команде защиты удастся одержать победу.

Он был измотан, и когда набирал скорость, в быстром темпе пробегая по Ист-Линн, мышцы протестовали в ответ на каждое движение — тело хотело забраться в постель и найти покой, которого так отчаянно жаждало. Эдвард понимал, что не сможет заснуть, если мысли так и продолжат яростно кружить в голове, поэтому физическая нагрузка была его единственным выходом. Он побежал быстрее, преодолевая усталость, и повернул севернее, на Восточный Бродвей. Решил по зигзагу оббежать свой район, сделать круг на восток, а затем на запад, в сторону Куин-Энн.

Он направился на восток к Миллер-парку, стремительно повернул налево и трусцой побежал по Десятой авеню, прокладывая путь, который через автомагистраль I-5 приведет его к парку Роанок.

Маршрут Эдварда пролегал по оставшейся части его нейборхуда в Кэпитол-Хилл и вел на запад, где он пересек автомагистраль и оказался возле парка Фэрвью, спустился по склону, огибая южную часть озера Юнион. Он попал в небольшую пробку, когда добрался до пересечения Вэлли и Броад-стрит, но так добраться до места, куда он хотел попасть, все равно было раз в десять лучше, чем через Десятую авеню. Эдвард срезал угол возле Сиэтл-центра на Пятой авеню, пробежал прямо под Спейс-Нидл и добрался до конца Куин-Энн-авеню, всматриваясь в устрашающий склон, который должен был привести его к конечному пункту назначения.

Ноги дрожали от усталости, но Эдвард тряхнул головой, развеивая все сомнения собственного тела по поводу подъема на холм Куин-Энн. Он свернул направо и на максимально возможной скорости понесся вверх по крутому склону. Эдварду вспомнились рассказы отца о том, как тяжело было преодолевать этот холм в первые дни заселения Сиэтла, и о том, что тележке, перевозящей людей на холм и обратно, требовался противовес, чтобы она могла добраться до вершины.

Легкие Эдварда горели от усилий, но он жаждал эту боль, хотел чувствовать, как они ревут, чтобы прогнать все сумасшедшие мысли из головы. Дома становились все больше по мере того, как он приближался к окраине Куин-Энн, старинные бунгало перемежались с более современными жилищами, похожими на его собственный дом. Хотя Вашингтон широко известен как вечнозеленый штат, вдоль улицы росли лиственные дубы и клены, укутанные оранжевой и желтой осенней листвой — вид открывался просто прекрасный.

Усилия, затраченные на подъем на холм, будут того стоить, как только он достигнет цели, к которой стремился, а маленький ребенок, все еще живущий внутри него, был взбудоражен тем фактом, что чуть позже спускаться с этого же холма по пути домой будет так же захватывающе, как и прокатиться на американских горках.

Этот нейборхуд был великолепен — здесь располагались очаровательные многоквартирные дома и особняки, корнями уходящие в древнейшую историю Сиэтла. Все улицы были обсажены деревьями, обеспечивающими надежное уединение от окружающего мира. Благодаря этому район Куин-Энн казался самостоятельной структурой, отделенной от широко раскинувшегося вокруг города.

Приблизившись к Хайленду, Эдвард замедлился и двинулся западнее в сторону Керри-парка. Грудь тяжело вздымалась от напряжения, пока он пытался восстановить дыхание, но неописуемый вид ночного горизонта Сиэтла захватывал дух. Он сел на скамейку в парке и стал вглядываться в небоскребы, которые сверкали золотом на фоне багрово-темного горизонта. Зрелище было ни на что не похожее, из тех, которые, он чертовски надеялся, ему выпадет шанс увидеть еще раз.

Но чтобы это стало возможным, столько всего должно было произойти. Двенадцать абсолютных незнакомцев должны были прийти к единогласному решению, что он не убивал Таню. И хотя сердцем Эдвард знал, что не его руки оборвали жизнь Тани, от него ничего не зависело. Его судьба находилась в руках двенадцати человек, которые в этот самый момент в малейших деталях обдумывали все то, что они услышали в зале суда.

Им нужно было проанализировать множество улик. Джейкоб Блэк сделал все, что в его силах, приглашая свидетеля за свидетелем в попытке нарисовать Эдварда в худшем свете. Учитывая вереницу людей, дававших показания — Деметрий Филлипс, Джейн Робертс, черт, даже младшая сестра Тани, Ирина, — дело казалось довольно безнадежным, если бы не умение Изабеллы превратить негатив в позитив.

Она тщательно допрашивала каждого отдельного свидетеля, приведенного к присяге, вне зависимости от того, кем они были и какое отношение к делу имели. И порой заставляла их рассыпаться в прах, как в случае с Джейн, а также Джеймсом МакКафери. В других случаях она доводила их до бешенства, но это помогало дискредитировать некоторые из тех показаний, которые, по мнению Эдварда, отличались сильной предвзятостью — например, свидетельства Деметрия Филлипса и Ирины. Готовность Виктории не только засвидетельствовать связь своего вскоре бывшего мужа с Таней, но и высказать еще одно положительное мнение об Эдварде, стала сюрпризом, но, как показалось Эдварду, сработала как надо.

Настойчивость Изабеллы в том, чтобы Кейт выступила с показаниями в качестве свидетеля защиты обернулась удачной идеей. Кейт стоически повторяла, раз за разом, несмотря на настойчивость Джейкоба во время перекрестного допроса, что Эдвард любил ее сестру и не мог причинить ей вреда.

Также они заплатили чертову уйму денег (судя по некоторым юридическим счетам, которые попались ему на глаза) за свидетеля-эксперта, который мог дать показания о воздействии ГГБ. Даже Эдвард был поражен этими конкретными показаниями. Устрашало то, что наркотик может иметь столь мощный контроль над сознанием, в тот же время так основательно воздействуя на тело. Это сбивало с толку и ужасало, но, услышав подробные объяснения, Эдварду стало полностью понятно, почему он чувствовал, будто сам не свой, и почему, даже спустя шесть месяцев, он едва ли что-то помнил о произошедшем той ночью.

Изабелла явно указала на этот момент, когда допрашивала его за свидетельской стойкой, чтобы убедиться, что присяжные все поняли.

— Как часто вы ссорились с мисс Денали?

Эдвард вздохнул.

— Довольно часто. Это были не маленькие стычки, мы по-крупному ругались.

— Ваши ссоры доходили когда-нибудь до рукоприкладства?

Эдвард отрицательно покачал головой.

— Нет. Я, как и Таня, был воспитан лучше этого. Мы спорили, но за эту грань никогда не заходили.

— По какому поводу возникали споры?

— Их было множество. В основном насчет наших отношений, как у всех пар. Порой мы хотели разных вещей, иногда хотели одного и того же, но не могли прийти к компромиссу, как достичь этих целей. Мы боролись за наши отношения.

— Почему вы боролись за ваши отношения?

— Потому что мы любили друг друга… сильно.

Изабелла кивнула.

— Мистер Каллен, воду какой марки вы пили?

— Dasani.

— Есть причина, по которой вы предпочитали именно ее?

— В продуктовых магазинах по большей части закупалась Таня. Бумажные полотенца, туалетную бумагу и бутилированную воду она покупала упаковками. Воду этой марки она всегда брала домой, поэтому я ее пил.

— Вы пьете только бутилированную воду?

Эдвард чуть задумался и кивнул.

— Да. Теперь я буду пить воду из-под крана, но в то время я пил исключительно воду в бутылках.

— Почему?

— Я предпочитаю фильтрованную воду.

— Вечером пятого июня в своем заявлении для полиции вы сказали, что после того, как занялись сексом с мисс Денали, вы спустились вниз, чтобы попить. Верно?

— Да.

— В ту ночь вы пили воду из бутылки?

— Да.

— Вы достали бутылку из холодильника?

— Нет. Она стояла на кухонном столе, поэтому я взял ее. Мне нравится вода комнатной температуры.

— Часто вы оставляли воду на столе?

— Иногда. Я не живу в бардаке, но время от времени что-то остается где попало — бутылки воды, письма, подобные вещи.

— Получается, ничего необычного в том, что вы выпили воду из бутылки, стоящей на столе, не было?

— Нет. Раньше я так делал, поэтому ничего не заподозрил.

— Во сколько вы оба заснули той ночью?

Эдвард нахмурился.

— Я не помню.

— Не помните?

— Нет. Когда я поднялся обратно наверх, мы снова занялись любовью. Мы все еще, э-э, были близки, когда… в голове все как-то совсем помутилось.

— Что вы имеете в виду?

— Мои воспоминания нечеткие, затуманенные… искаженные. Как будто я не могу вспомнить, что точно было, а если что-то отыскиваю в памяти, то только обрывками.

— Что последнее вы помните?

— Мы… ну… занимались любовью… Я помню, как… мы закончили. А потом пусто.

— Что следующее вы помните?

— Когда я проснулся, это было раннее утро. Было ощущение, будто все тело задеревенело, но в то же время я находился как бы отдельно от него. Пришлось напрячь пальцы рук и ног, чтобы они задвигались. Тело словно не могло понять, что мозг говорил ему делать. Перед глазами все плыло. И было как в замедленной съемке.

— На какой части кровати вы лежали?

— Справа, где обычно сплю.

— Что вы помнили о прошлой ночи?

— Я изо всех сил пытался вспомнить, что произошло. Мне удалось восстановить в памяти нашу ссору, что после мы занялись сексом… и больше я ничего не помнил.

— Вы помните, как заснули?

— Нет.

— Можете вспомнить, когда вы закончили заниматься любовью?

— Нет. Мои воспоминания обрываются в тот момент, когда мы еще занимались любовью.

— Вы помните, когда в последний раз видели мисс Денали живой?

Эдвард мрачно кивнул.

— Это было когда… пока мы занимались любовью. Это то, что, как я помню, мы делали, и тогда же в последний раз я видел ее живой.

Эдвард вздохнул и откинулся на спинку скамьи. После того, как Изабелла закончила допрос, он почувствовал себя намного более уверенным. Она искусно подняла все тяжелые темы и вопросы. И Эдварду казалось, будь он на месте присяжных, ему не осталось бы никакого другого выбора, кроме как вынести вердикт о невиновности.

Но потом взял слово Джейкоб Блэк и нанес максимально возможное количество ударов, ухитрился оставить за собой последнее слово и произвести своего рода последнее впечатление — и на Эдварда, и на присяжных. Он ничуть не был снисходителен к Эдварду, и после того ,как допрос закончился, Эдвард чувствовал себя полным дерьмом, а старая добрая безнадежность снова начала его одолевать.

— Значит, вы закрыли дверь на замок, когда вернулись домой?

— Не могу точно вспомнить, но кажется, что да. Думаю, я на автомате это сделал. В моем нейборхуде довольно безопасно, но мы все равно находимся в большом городе.

— У вас есть охранная система?

— Да.

— Обычно вы ее включаете?

— Да.

— Тем вечером она была включена?

— Нет. Обычно я настраиваю ее, когда вхожу в дом, но я был отвлечен.

— Чем?

— Нашей ссорой.

Джейкоб кивнул.

— Буквально через минуту мы это обсудим. В доме, помимо вас, еще кто-то находился?

— Нет, были только Таня и я.

— В вашем заявлении для полиции вы сказали, что ругались с Таней тем вечером. Как долго вы находились в конфронтации к моменту, когда приехали домой?

— Ни сколько. Она вела себя очень молчаливо за ужином и по дороге домой, ругаться мы начали, когда приехали домой.

— Кто начал стычку?

— Таня.

— Как она ее спровоцировала?

— Бросила тарелку мне в голову.

— Бросила тарелку в вашу голову? Разве вы не говорили, что ваши ссоры с Таней не носили физического характера?

— Я не считаю, что этот случай попадает под определение «физический». Я увернулся. Нет вреда, нет проблем.

Джейкоб притворился, что одобрительно кивнул.

— Как долго продолжался ваш спор?

— Не очень долго. Меньше часа.

— Как все закончилось?

— Мы поцеловались. Занялись любовью. Обычно так заканчивались все наши ссоры.

— Мистер Каллен, вы экспериментировали в постели с мисс Денали на регулярной основе?

— Не каждый раз, когда занимались любовью, нет. Но мы частенько пробовали разные вещи.

— В тот вечер вы экспериментировали?

Эдвард сглотнул. Вот и приплыли.

— Да.

— Что вы делали?

— Мы начали с разных поз и комнат. Ближе к концу Таня попросила, чтобы я… чтобы я взял ее рукой за шею.

Джейкоб Блэк в притворном удивлении расширил глаза.

— Обхватили рукой ее шею?

— Да.

— Как она об этом попросила?

— Взяла мою руку и положила себе на горло.

— Часто она вас просила о таком?

— Не часто, но ей это нравилось.

— Вы каждый раз соглашались?

— Нет.

— Вечером пятого июня вы согласились?

Эдвард держался так крепко, как мог.

— Да.

— Когда в прошлом Таня просила об этом, то что она предпочитала?

— Легкое давление. Ничего слишком жесткого. А даже если бы она этого хотела, мне бы это не понравилось.

— В какой позе вы находились, когда мисс Денали попросила об этом?

— В миссионерской. Я был сверху.

— Вы прижимали ее сверху всем своим весом?

— Нет. Я бы ее раздавил.

— Сколько вы весите?

Эдвард вздохнул.

— Около ста шестидесяти пяти — ста семидесяти фунтов… зависит ото дня.

— Итак, вы находились в доме одни, после ссоры занялись сексом. Вы были сверху, когда во время занятия любовью обхватили рукой ее шею и приложили давление?

— Да.

— Вопросов больше нет.

Эдвард вперил взгляд в освещенный горизонт Сиэтла, молча моля какую бы то ни было силу, способную его услышать, что у него будет шанс не принимать что-либо из этого за должное. Если присяжные признают его виновным в убийстве Тани, он окажется за решеткой на остаток жизни. Эта пробежка может стать последней пробежкой по Сиэтлу — без окружающей его колючей проволоки. Это может быть его последний шанс просто посидеть на скамейке в уединенном парке, а не находиться двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю под наблюдением. Эдвард встряхнул головой, отгоняя от себя этих демонов. Он не мог себе позволить такие мысли. Еще не все потеряно.

Телефон издал жужжание в кармане, оповещая о новом сообщении, будто кто-то почувствовал его настроение. Эдвард улыбнулся, когда увидел на экране имя отправителя — Белла.

«Ну как держишься?»

Продолжая улыбаться, Эдвард быстро набрал ответ.

«Нормально. Сижу в Керри-парке, думаю».

«Как ты сбежал от своего фан-клуба из репортеров, что разбили лагерь у дома?»

«Воспользовался хитрыми ниндзя-приемами Элис и улизнул через внутренний двор».

«Ты в порядке, значит?»

«Все здания неподалеку, кажется, целы и невредимы. ;)»

«И ни один ирландец, проживающий в Сиэтле, не пострадал от твоих кулаков?»

Эдвард засмеялся.

«Да. Уверяю, я в норме. Постарайся отдохнуть».

«Ладно. Тоже отдыхай. Завтра увидимся».

Эдвард отложил телефон и откинул голову на спинку скамейки, глядя на звезды и вдыхая прохладный вечерний воздух. Так он провел несколько минут, стараясь замотивировать себя на обратную пробежку через озеро домой, когда телефон снова издал звук — вот и мотивация объявилась.

Элис.

«Эдвард, где ты, черт побери?»

Эдвард закатил глаза, вставая, потянул ноги и отправил ответное сообщение.

«Расслабься, мелочь. Решил пробежаться. Скоро буду».

Он сунул телефон в задний карман и побежал, бросив последний долгий взгляд на сверкающий горизонт, прежде чем тот пропал из вида.

***

Пятница, 5 ноября

В своей теплой постели Эдвард был окружен мягкими подушками и простынями. Он приоткрыл глаза и лениво улыбнулся, когда увидел разметавшиеся по соседней подушке каштановые волосы и миниатюрную фигурку, съежившуюся под одеялами. Он пошевелился, сдвинув бедра к стройному телу и угнездился рядом в позе ложки.

— Эдвард… — слабо, едва дыша пробормотала она в знак одобрения такой близости и толкнулась в него своими бедрами. Он тихо застонал, притягивая ее к своему телу еще сильнее.

— Белла…

— Эдвард… — Ее бедра стали подрагивать. Эдвард в замешательстве нахмурился, не понимая, отчего она так задрожала. Явно не от холода.

— Эдвард… Просыпайся…

Эдвард простонал и приоткрыл один глаз. Изабелла возвышалась над ним, одной рукой потряхивая его за плечо, чтобы разбудить.

— Что… — Эдвард смолк, пытаясь понять, что происходило. Как она так быстро переместилась? Разве она только что не прижималась к его телу в постели?

— Доброе утро, соня. — Изабелла улыбнулась и подобралась. Эдвард отметил, что она полностью одета в дизайнерский костюм-тройку, каштановые волосы были распущены, но подобраны так, чтобы пряди не падали на лицо.

Эдвард встряхнул головой, осознавая, что это был сон. Ну конечно же Белла не лежала в его кровати. Он вжался в подушку, потирая глаза руками в попытке прояснить еще дремлющий мозг. Он смутно помнил, как добежал из Керри-парка до дома и лицом вниз отключился на своей кровати. Успел только кое-как стянуть обувь, прежде чем рухнул на мягкий матрас. Он оглядел себя и, естественно, он все еще был в своей пропотевшей футболке, которая теперь уже высохла и спуталась на теле. Эдвард стремился получить достаточное количество эндорфинов, чтобы его тело могло расслабиться и, очевидно, добился своей цели.

Он сел и, прищурившись, взглянул на Изабеллу. Утренний свет больно бил по глазам.

— Который час?

— Начало девятого. Тебе пора собираться.

— Э-э, ладно? — Эдвард зевнул. — А зачем?

Изабелла посмотрела на него, склонив голову набок, но ухмыльнулась.

— Присяжные наконец вынесли свой вердикт.

Теперь Эдвард полностью открыл глаза, рот распахнулся.

— О.

— Вот уж точно «О». Давай, иди в душ. Не будем вынуждать судью ждать.

Эдвард безмолвно кивнул и выкарабкался из кровати, не без труда передвигаясь из-за измученных мышц, которым он задал жаркую трепку прошлым вечером. Он направился в сторону ванной комнаты, а Изабелла собралась выйти из комнаты. От одного только вида ее, уходящей, все внутри него загрохотало от тревоги.

— Не уходи. Пожалуйста?

Изабелла на мгновение закусила губу, после чего кивнула. Прошла к изножью кровати и присела на край, а Эдварду жестом показала идти в душ.

— Ладно. Не уйду. Но поторопись.

Эдвард кивнул и зашел в ванную, оставляя дверь слегка приоткрытой. Включил воду в ванной и чуть задержался, ожидая, пока она нагреется, прежде чем запрыгивать внутрь. Душ быстро нагрелся, и Эдвард снял липкие спортивные штаны. Оставив их за дверцей, он забрался в ванну и вздохнул, когда струи воды каскадом обрушились на его уставшую спину.

Он испытывал некоторую неловкость от понимания, что стоит обнаженный в своей ванне, тогда как Белла находится всего лишь по ту сторону двери. Запотевшие зеркала обеспечивали ему достаточное прикрытие, чтобы принять душ незаметно. Эдвард не хотел доставлять Белле неудобства, но ни за что, черт побери, не мог позволить ей уйти. Она одна была его опорой, особенно сейчас.

Эдвард подумал, что, должно быть, Белле было некомфортно просто сидеть на кровати и слушать, как он моется, поэтому он позвал ее по имени, стараясь завести разговор.

— Как, по-твоему, прошел суд?

Голос Беллы был приглушен шумом воды, бьющейся о кафель ванной, и Эдварду пришлось напрячься, чтобы услышать ответ, но он мог разобрать достаточно, чтобы понять ею сказанное.

— Прошел очень хорошо… не о чем беспокоиться.

— Рад, что ты так считаешь, — ответил Эдвард, поворачиваясь к воде и смывая мыльную пену с кожи.

— Пробили достаточно дыр в лодке Джейкоба Блэка. Осталось… сделать это официальным.

Вздохнув, Эдвард выключил воду и осторожно вышел из душа. Одним полотенцем обтер руки и волосы, а другое обернул на талии. Толкнув дверь ванной, вошел в комнату, попутно промокая живот.

Изабелла что-то еще продолжала говорить, но замерла посреди предложения, когда увидела Эдварда. Ее взгляд сместился с его лица на туловище. Эдвард не сдержал ухмылку, осознавая, что вышел из ванной совершенно голый, не считая полотенца, небрежно прикрывающего самые важные части тела. Он так комфортно чувствовал себя рядом с Беллой; это было настолько естественно.

— Я просто… позволь мне выйти. — Изабелла встряхнула головой и встала, направляясь на выход, но Эдвард остановил ее.

— Не надо. Я, наверное, на колени рухну, если ты это сделаешь. Просто… останься. Я оденусь в гардеробной.

Изабелла нещадно покраснела, но кивнула. Эдвард проскользнул мимо нее прямиком в гардеробную, где натянул первые попавшиеся трусы и брюки. Выбрав рубашку и галстук, он вышел, решив, что теперь-то выглядит более-менее прилично, и положил одежду на кровать.

Изабелла сидела спиной к нему, опустив голову, и нервно изучала свои кисти, лежащие на коленях.

— Я уже одет, можешь повернуться.

Она встала и повернулась лицом к нему. Взгляд метнулся к все еще обнаженной груди Эдварда, прежде чем она перевела глаза на окно за его плечом, отказываясь отвлекаться на обнаженную кожу.

— Эй. — Эдвард шагнул ближе к ней. — Посмотри на меня.

Изабелла начала было качать головой, но, прикусив губу, все же снова сосредоточилась изучающим взглядом на его лице. Эдвард протянул руку к ней, погладил большим пальцем обеспокоенно поджатую губу.

— Белла, — прошептал он, — думаешь, все будет хорошо?

Белла молча смотрела на него, и ее мысли были понятны ему по одному только выразительному взгляду.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты думаешь. Мне надо знать.

— Я… я… не могу. Черт. — Изабелла отвернулась, чувствуя себя смелее, когда не смотрела ему в глаза. — Эдвард, мне хочется верить, что все хорошо. Хочется верить, что я не подвела тебя. Хочется, чтобы через два часа ты вышел из зала суда свободным мужчиной и мог продолжать жить свою жизнь. Если так случится, значит, я со своей работой справилась. Вот что я хочу. Но я не могу заставить двенадцать незнакомцев принять решение, которое мне нужно.

— Ты не подвела меня, Белла. Чем бы все не обернулось, ты меня не подвела. Ты это понимаешь, да?

Изабелла встряхнула головой.

— Иногда мне кажется, что я знаю результат дела, но он застает меня врасплох. Порой же думаю, что мне ни за что не выиграть, а происходит в корне наоборот. Я не знаю, Эдвард. Надеюсь, я не дала тебе обещания, которое не смогу сдержать.

Эдвард сократил дистанцию между ними, нежно положил свою ладонь на плечо Беллы и сжал.

— Белла, взгляни на меня.

— Не могу, Эдвард. — Она снова замотала головой, и Эдвард подошел еще ближе, остановившись так, что передняя часть его туловища находилась напротив спины Беллы. Он глубоко вдохнул, и приятный фруктовый аромат, аромат Беллы, донесся до его ноздрей. Эдвард закрыл глаза, на несколько мгновений погрузившись носом в ее мягкие волосы.

— Меня это тоже ранит, знаешь, — прошептал в ее волосы Эдвард. — То, что у нас может не быть шанса. А я хочу. Благодаря тебе я вижу в себе того, кто я на самом деле есть, Белла. Ты не подводила меня, а я, надеюсь, не подвел тебя. Надеюсь, у нас все получится.

Изабелла только кивнула и невольно шмыгнула носом, выдав свои настоящие чувства по этому поводу. Эдвард еще раз сжал ее плечо, а затем, отстранившись, прошел обратно к кровати и, подняв рубашку, натянул на плечи и стал молча застегивать.

— Я оделся. Теперь можешь повернуться. — Эдвард накинул галстук на шею и затягивал узлом, когда Изабелла повернулась, безмолвно глядя на него. Она смотрела, как он заканчивает одеваться, и прежняя бравада, казалось, возвращалась к ней с каждым его движением. К тому времени, как он надел на плечи пиджак и в последний раз пробежался ладонью по волосам, Белла уверенно ему улыбалась.

Эдвард взял часы с тумбочки возле кровати, уже начал застегивать, но вдруг замер. Закусил губу, внутреннее разрываясь. Если его признают виновным, то все на нем надетое отправится в тюрьму вместе с ним. Он дотронулся до часов пальцами и наконец решил снять — на всякий случай.

Изабелла появилась перед ним, ласково положила ладонь на запястье, останавливая.

— Не надо. Тебе следует надеть их, Эдвард.

Эдвард опустил глаза на ее руку, касающуюся его запястья. Поразмышляв несколько мгновений, он вздохнул и крепко застегнул часы.

— Не желаете чуть позже выпить со мной пива, мисс Свон? — с ухмылкой взглянул на нее Эдвард, хватая за руку и нежно сжимая в попытке уверить, что все будет хорошо.

— Я предпочитаю скотч, — подмигнула она и, отпустив его руку, вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице.

***

— Всем встать.

Эдвард нервно сглотнул и поднялся со стула, ножки которого заскрежетали по полу. Не поворачивая головы, скосил глаза на Беллу. В том, как она стояла, чувствовалась уверенность. Изабелла незаметно показала Эдварду их личный знак в тот момент, когда судья де Лука вошел в зал, призывая присутствующих к порядку, после чего жестом пригласил занять свои места.

Эдвард молча наблюдал, как судья наставлял зал суда, рассказывая о надлежащем поведении во время оглашения приговора, после чего обратился к присяжным. Голос его звучал странно — как у матери Чарли Брауна. Единственный же голос, который хотел слышать Эдвард — это голос судебного секретаря, когда она, хотел он надеяться, зачтет вслух тот приговор, который он так отчаянно желал услышать.

Члены жюри заерзали на своих местах, некоторые нервно откашлялись, слушая наставления судьи де Луки. Закончив, Аро де Лука взглянул на председателя жюри присяжных.

— Судебный пристав сообщает мне, что присяжные вынесли свой приговор по данному делу. Это так?

Председатель кивнул.

— Да, ваша честь.

Судья де Лука мотнул головой, запрашивая бланки приговора. Молча ознакомился с бумагами, после чего передал секретарю.

— Все в порядке. Мистер Каллен, мисс Свон, будьте добры, встаньте лицом к присяжным, пока судебный секретарь будет зачитывать приговор.

Эдвард через силу поднялся на ноги. Когда он взглянул на секретаря, монотонно начавшего зачитывать приговор, Эдварду показалось, что его сейчас стошнит.

— В деле «Народ штата Вашингтон против Эдварда Энтони Каллена» мы, жюри присяжных по вышеупомянутому процессу, признаем подсудимого Эдварда Энтони Каллена невиновным в убийстве второй степени, повлекшем смерть Тани Александровны Денали.

В ушах Эдварда зазвенело, и дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Он смутно осознавал, как каждый из присяжных подтверждает свой вердикт. Краем сознания он отмечал движение вокруг, но был не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме стука сердца в грудной клетке, когда опустился на стул и рухнул на стол, обхватывая голову руками. Дыхание у него вдруг зашлось.

Все его тело дрожало от всплеска адреналина, люди вокруг него кричали, визжали и смеялись, но все эти звуки казались ему какими-то отдаленными, как из туннеля. Эдвард почувствовал, как на него вдруг накинулось маленькое тельце — сестра обхватила его, прижимаясь и всхлипывая. Его мать быстро возникла позади, оттащила от Элис на достаточное время, чтобы самой обнять и осыпать поцелуями.

Эдвард в оцепенении сидел, мутным зрением отмечая, как Изабелла и Розали, обе с широкими улыбками на лицах, дали друг другу пять. Белла резким движением притянула его к себе, стиснув в крепком, но кратком объятии. Радость от услышанного вердикта пересилила всякое чувство приличия, что у нее было. Розали немедля вслед за Изабеллой мимолетно приобняла Эдварда, но он буквально ощущал, как под внешней холодностью в Роуз кипит облегчение.

Вокруг царил полный хаос, Эдвард едва ли услышал, как судья прекращает судебное дело, и вслед за этим почувствовал, как его поднимают с места и выносят из зала. Его ноги почти не касались земли, отец и Джаспер в буквальном смысле несли его сквозь толпу людей в лобби здания суда. Крики послышались с улицы — и все это безумие стало еще более сумасшедшим. Эдвард тупо кивал и глупо улыбался, не в силах понять вопросы и сформулировать хоть сколько-то связные ответы. Казалось, он спит и все это не взаправду.

Он моргнул несколько раз, пытаясь сфокусироваться, когда понял, что стоит перед машиной отца, чудесным образом возникшей перед ним. Эдвард заметил размытую фигуру Эммета МакКарти, стоявшего чуть в стороне, и улыбнулся ему. Хоть это и его косяк в конечном счете переломил ход дела, все же МакКарти был чертовски хорошим следователем.

Эммет, легко лавируя в толпе, несмотря на свое внушительное телосложение, подошел.

— Поздравляю, Каллен. — Кивнул он, пихнув руки в карманы брюк.

— Спасибо. За все.

Эммет пожал плечами.

— Что ж, теперь придется начинать сначала.

Эдвард замер, реальность мгновенно обрушилась на него. Да, он был оправдан, но Эммет напомнил ему, что убийца Тани все еще на свободе. Ее убийство еще предстояло раскрыть. Шок, овладевший им, тут же прошел; горько-сладкое осознание моментально вытеснило радостное возбуждение.

Движение слева оторвало Эдварда от разговора с детективом. С выражением тревоги на лице к нему приближалась Джейн. Семья мгновенно окружила его, усомнившись в том, с какими намерениями Джейн хотела заговорить с ним, но Эдвард качнул головой, молча давая девушке свое согласие сказать, что хотела.

— Привет, Эдвард. — Джейн нервно гнула пальцы, взгляд ее метался от Эдварда к деревьям за его спиной. Она слишком переживала, чтобы поддерживать с ним прямой зрительный контакт.

— Джейн. — Эдвард сделал кивок головой так вежливо, как только мог.

— Я лишь хотела сказать… что… что я очень счастлива за тебя, Эдвард. Я знаю, что ты этого не совершал… и… я… я… просто хотела, чтобы ты знал. Понимаешь… это.

— Спасибо, Джейн. Я, эм… сожалею… о, ну… обо всем, правда.

Джейн быстро затрясла головой.

— Нет, это я должна извиняться. Я обвинила тебя во многих плохих вещах, и я не была очень хорошим человеком. Ты не заслужил ничего из этого. Я знаю, что ты любил Таню, и что не причинил бы ей вреда.

К глазам подкатили слезы, Эдвард с трудом подавил эмоции.

— Спасибо, Джейн. То есть…

Но прежде, чем Эдвард успел договорить, к ним подошел долговязый мужчина и грубо схватил Джейн за руку, бросив в сторону Эдварда убийственный взгляд. Сначала это застало Эдварда врасплох, но потом он вспомнил, что это был всего лишь брат-близнец Джейн, Алек. Прежде он встречался с ним лишь однажды, но схожесть между братом и сестрой было настолько поразительной, что в представлении не было необходимости.

Алек продолжал прожигать Эдварда взглядом, уводя Джейн куда подальше. Но Эдвард принимал его злость и ненависть, понимая, что причинил Джейн чрезвычайную боль и заслуживал всех тех злобных взглядов, которые Алек бросал на него.

Эдвард наблюдал за уходящими братом и сестрой несколько мгновений, после чего повернулся к Эммету, чтобы продолжить разговор. Эммет все еще стоял справа, но его осанка слегка изменилась, на лбу пролегли складки. Детектив посмотрел на Эдварда, извинился и сказал, что ему нужно заехать в участок, после чего развернулся и ушел, что-то бормоча себе под нос.

Эдвард пожал плечами и, подойдя к своей машине, сел на заднее сиденье рядом с сестрой. Отец отъехал от обочины, стараясь не задеть репортеров, все еще щелкавших камерами в попытке заполучить фото Эдварда, который покидал суд в качестве свободного человека.

***

Эммет

— Черт побери! — Эммет ударил ладонью по рулю и снова выругался, мчась по дорогам Сиэтла. Сердце бухало в груди, в голове роились разные безумные вероятности.

Он был поглощен своими мыслями, когда говорил с Эдвардом Калленом об исходе судебного процесса, уже пытаясь сообразить, как действовать в отношении дела, которое начинало походить на «глухаря».

Но потом вдруг словно звезды сошлись или в голове вспыхнула пресловутая лампочка, потому как все сложилось в одно блестящее озарение.

Это произошло в тот момент, когда Джейн Робертс пылко просила прощения у Эдвардом перед зданием суда. Эммет был наслышан о ее внезапной вспышке гнева во время перекрестного допроса. И хотя он не раз обдумывал именно этот вариант, он еще раз взглянул на Джейн. Не было ни одного повода, который оправдал бы ордер на обыск или другое взаимодействие — пока что, — поэтому Эммет решил на время отпустить эту мысль.

Однако Эммет никак не планировал, что в ход событий вдруг вмешается ее брат-близнец. Да, парень был отвратительный, но от в расследовании детектива от этого факта не было никакого толка. Когда Эммет увидел, как этот мудак обращается с сестрой, у него волосы встали дыбом. Поначалу из-за того, насколько мужчина был груб с женщиной, но затем его взгляд упал на жилистые пальцы Алека, обхватившие запястье Джейн. Желтоватый оттенок кожи между указательным и средним пальцем ошарашил Эммета, присутствие этих никотиновых пятен от многолетнего курения выбило МакКарти из колеи. Он смог оторвать глаза от пальцев Алека Робертса на достаточное время, чтобы заметить, какой убийственный взгляд тот бросил на Каллена.

И именно это привело Эммета в действие, поэтому он безумно гнал по Сиэтлу. Он пока не был уверен, что делать. В конце концов, это было просто подозрение.

МакКарти громко выругался, резко ударив по тормозам, раздражающий красный свет на пересечении улиц Бикон и S Columbian Way мешал гнать ему как хотелось. Он задержал взгляд на маленьком черном седане, что ехал через несколько машин впереди, и пронаблюдал, как тот исчез за углом, завернув налево через пару кварталов. Он нетерпеливо барабанил пальцами по рулю и с облегчением выдохнул, когда светофор наконец загорелся зеленым. Вжал педаль газа, отчего шины протестующе взвизгнули, и резко повернул на улицу С. Грэм. Хватка на руле немного ослабла, пока он ехал вниз по склону, угол обзора позволял ему ясно видеть все повороты, которые делал черный седан.

Он сбавил скорость, следуя за автомобилем как можно незаметнее. Седан повернул направо на Двадцать девятую южную авеню, затем налево на Южную Холли-стрит, и остановился напротив небольшого дома в Холли-парке. Эммет сразу же узнал дом Джейн и Алека, поскольку бывал здесь пару раз во время расследования для того, чтобы допросить Джейн.

Припарковавшись на полквартала дальше, он заглушил двигатель, и наблюдал, как Джейн яростно выскочила из машины и скинула с себя руку Алека, который хлопнул дверцей со своей стороны и, подбежав к сестре, попытался снова ее схватить. Она оттолкнула его так грубо, насколько позволяла ее маленькая фигурка, по ее лицу бежали слезы, и вбежала в дом, протиснувшись мимо своего дяди, который стоял на крыльце, с вопросительным выражением лица поглядывая на Алека. Тот лишь уклончиво пожал плечами и облокотился на капот машины, доставая пачку сигарет из кармана пальто.

Эммет прищурился, пытаясь разглядеть марку. Сердце снова загрохотало в грудной клетке, когда он понял, что это была пачка Мальборо Ред — сигареты той же марки, что были найдены на крыше и заднем дворике Квила Атеары.

Однако Эммет с досадой нахмурился. На окурках не было найдено следов ДНК, хоть они и смогли определить марку сигарет по некоторым выброшенным фильтрам. То, что Алек курил сигареты той же марки — довольно популярной, — не было достаточным поводом для ордена на обыск. Эммет вздохнул, быстро помолившись всем, кто был готов его выслушать, о какой-нибудь божественной подсказке. Ему просто нужно было… что-нибудь. Что угодно. Он готов был умолять.

Алек встряхнул пачку, пока сверху не показался коричневый кончик фильтра, и остановился, что-то отыскивая в кармане пальто. Эммет пристально наблюдал, прищурившись, и увидел, что Алек достал из кармана маленькую прозрачную пластиковую штуковину. Он поднес кусок пластика к фильтру сигареты и надел на него, прежде чем вытащить сигарету из пачки и зажать во рту, чтобы поджечь.

Эммет задохнулся от шока, наблюдая, как Алек делал первую затяжку, как его пальцы ни разу не коснулись фильтра — что уж говорить о губах — пластмассовая штуковина служила защитой. У Эммета внутри все сжалось. Напряженная поза Алека и холодный взгляд в сторону дома вызвали мурашки у него на руках.

Черт ты побери. Вот почему на окурках не было ДНК!

Конечно, маленькие пластиковые фильтры помогали не оставить следов ДНК, но они ни хрена не помогали бороться с явными признаками пагубной привычки. Эммет мог поклясться, что если посмотрит на Алека поближе, то увидит пожелтевшие зубы и белки глаз, а также в целом неестественную бледность кожи. Сердце готово было выскочить у Эммета из груди, и он сделал несколько успокаивающих вдохов и выдохов, не намереваясь срываться из своего укрытия и предупреждать Алека о том, что за ним наблюдали. МакКарти завел машину и выехал со своего парковочного места. Он не упустил морозного, расчетливого блеска глаз Алека, который пытался сквозь темные тонированные стекла полицейской машины без опознавательных знаков подсмотреть, кто внутри, когда Эммет проехал мимо.

Пока это было лишь внутреннее ощущение, но Эммет весь дрожал, зная, что он прав. Он дал по газам в тот же момент, как Алек Робертс скрылся из вида. Ему срочно нужно было вернуться в участок и сопоставить все улики.

И получить гребаный ордер на обыск… пока не стало слишком поздно.