ЭДВАРД

Что значит любить?

Любовь – это нечто абстрактное, не поддающееся описанию? Или любовь – это нечто осязаемое, нечто, что можно почувствовать, увидеть, понять? И если любовь можно ощутить, на что будет похоже это чувство?

Будет ли она тёплой, словно летнее утро? Или станет холодить, словно первый снег? Принесёт ли она с собой ощущение безопасности? Или мне будет казаться, словно я непрерывно хожу по краю? Будет ли любовь сладка, подобно сиропу? Или напоминать по вкусу домашнее картофельное пюре с подливой – нечто привычное, уютное и умиротворяющее.

Любовь терпелива; любовь добра. Я слышал это уже столько раз, что даже не знаю, верю ли ещё в это. Если любовь терпелива, тогда почему многие пары так недовольны друг другом? И если любовь добра, тогда почему люди настолько жестоки? Я не понимаю искреннюю, честную, глубокую, бесконечную любовь.

Карлайл и Эсме – один из примеров, но даже их любовь не идеальна. Они по-прежнему ссорились время от времени, но всегда прощали друг друга. Любовь и деньги не всегда совместимы. Я видел, как родители моих друзей пережили по два или три развода, но мои стойко держались.

Элис и Джаспер прекрасный пример, даже если я не совсем понимаю их любовь. Они полностью дополняют друг друга. И их споры обычно разрешаются через несколько часов. Эли и Джаспер предпочитают уединённость. Они никогда толком не рассказывали мне в чём «основа» их отношений, и как они завязались. Но это и не нужно. Один взгляд на них и любому ясно, что им суждено быть вместе.

Самый лучший пример для меня – Розали и Эмметт. Признаваться в этом, пусть даже самому себе, довольно странно. Всем казалось, что Эм и Роуз вместе только физически, но на самом деле это не так. Для них проявление любви на публике не более, чем прикрытие. Они не хотят, чтобы все видели, насколько сильно они нуждаются друг в друге.

Но в их отношениях нет эгоизма. Как до этого сказал Эмметт, намного легче было бы уйти от Розали, но он понимал, что никогда не сможет так поступить. Для него практически невозможно уйти, оставив её страдать. То же самое касается Роуз. Она сделала для Эмметта то, что не смогли сделать ни мои родители, ни огромное состояние ни три разных психотерапевта. Она научила его быть самим собой.

И я хотел стать таким человеком для Беллы. Если мне не будет позволено большее, то я лишь надеялся, Белла сможет быть собой, не боясь, что я стану осуждать или унижать её. Я хотел быть для неё островком безопасности в мире, где такие люди, как моя мать, не успев взглянуть на неё, сразу нарекают шлюхой.

Я по-прежнему пытался повлиять на Эсме. Она хотела, чтобы я был счастлив, но это вовсе не означало, что счастлива она. Она не хотела слышать о Белле или Грейс, или Джейкобе. Она смотрела на меня так, словно я прошу её принять участие в массовом убийстве, а затем уходила из комнаты.

Белле очень не нравилось, что она встала между мной и Эсме. Она брала всю вину на себя, говоря, что если бы мы не были вместе, мама по-прежнему считала бы меня ангелом. Честно говоря, я не хотел быть ангелом. Я не такой хороший. И никогда таким не был. Но теперь, когда я сделал что-то, переступив по мнению матери определённую черту, она вдруг забыла все мои прошлые оплошности.

Это неважно для меня… до тех пор, пока я держу Беллу за руку, или убаюкиваю Грейси, или чувствую себя частью чего-то настоящего.

Я слишком быстро стал влюбляться в Беллу. Сердце решило действовать, в то время как разум взвешивал «за» и «против» романа с семнадцатилетней девушкой с ребёнком. И вопреки тому, что решит для себя мозг, сердце всегда поступало по-своему.

Прошёл всего месяц с нашей первой встречи, и я знал, что влюбился. И мой рот, который обычно всегда на стороне сердца, выболтал это. Это шокировало Беллу и вполне справедливо. В следующие полчаса она не произнесла ни слова. Мы просто молча сидели на скамье в саду Элизабет Мейсен.

Затем она повернулась ко мне, поцеловала в губы и попросила снова показать дом.

Разум мучительно и беспрерывно ругал сердце и рот. Я- тупица… нельзя было торопиться; Я обещал Эмметту, что не буду давить на Беллу. А затем я выписываю такие кренделя. Я… я собой не доволен.

Я показал Белле свою комнату, являющуюся одной из нескольких помещений в доме, которые претерпели изменения. Пару лет назад Элис постановила: лучшее, что мы можем сделать, чтобы почтить память наших родителей – это жить своей жизнью. Для Элис это значит отремонтировать наши спальни.

Я сидел на кровати, пока Белла осматривалась. Она ни разу не видела мою комнату в доме Карлайла и Эсме. И у меня вновь такое чувство, словно я открылся, и она может меня забраковать. Я только начал осознавать, насколько опасна любовь. Я отдам ей своё сердце, а она может пропустить его сквозь блендер. И я был бы не в силах остановить её, да я и не хотел. Я бы рискнул… блендером, электропилой, мясорубкой. Похоже, я начинаю методично сходить с ума.

В моей комнате в основном стояли стеллажи с книгами, я ведь заучка, в конце концов. Глаза Беллы засветились, когда она бегло читала заголовки. Думаю, это хороший знак. А затем она задохнулась, её рука взметнулась вверх, прикрывая рот.

Она повернулась, взглянуть на меня, и её каштановые волосы всколыхнулись.

- Я люблю эту книгу. И эту. И ту тоже, - с восторгом произнесла она, указывая на верхние полки. Я засмеялся.

- Ты можешь брать любые. Я их все перечитал, по крайней мере раз.

Белла шагнула ко мне. Ещё один добрый знак.

- Я очень завидую. Я могла бы обойтись без еды, если это означало, что я смогу купить книгу. Вообще-то я поступала так пару раз.

Я понятия не имел, о чём она говорит.

- Что ты имеешь в виду?

Она села рядом со мной.

- Были времена, когда я приезжала в Олимпию за покупками, и приходилось экономить оставшиеся деньги, выбирая между покупкой книги и покупкой обеда. Книга всегда побеждала.

- Мне никогда не приходилось идти на такие уступки, - ответил я, чувствуя себя придурком. У меня было столько всего, а я даже не понимал этого.

Белла тихонько рассмеялась.

- Ведь не все могут быть богатыми красавцами-заучками.

Я вздохнул, взяв её за руку.

- Не хочу, чтобы тебе приходилось выбирать.

- Знаю, что не хочешь, но ты не сможешь изменить то, как устроен мир. Даже у тебя не хватит на это денег, - её тон по-прежнему был легкомысленным, и я решил сменить тему.

- Так, не считая книг, что ты думаешь о комнате? – спросил я.

Она осмотрелась, и на её полных губах появилась хитрая улыбка.

- Я думаю, Элис декорировала.

Я задохнулся, пытаясь выглядеть оскорблённым.

- Почему ты так говоришь?

Белла улыбнулась, обнажая зубы.

- Ты собираешься сидеть здесь и притворяться, что сам выбирал цвет краски?

Мне нравилась эта сторона Беллы – весёлая и беззаботная. Как же я хочу, чтобы она была такой чаще.

- Конечно, сам! Это «Изумрудный Остров». С чего ты взяла, что это не я? – снова поддразнил я. Элис замучила меня названиями этих дурацких красок. Она разрывалась между «Изумрудным Островом», «Лаки Грин» и «КилКенни». И она доканывала меня вопросом «Который?». Я даже не хотел для своей комнаты зелёный цвет, но Элис настояла.

- Вот именно! – сказал она, указав на меня.

- Что?

- Ты знаешь точное название краски, а не то, что она просто зелёная. Ты по-любому не мог выбрать этот цвет.

- Ты что хочешь поспорить? – Мой разум вопил: «Заткнись, заткнись идиот. Она права». Но сердцу и рту стало любопытно, как далеко я смогу зайти в этой игре.

- На что угодно, - ответила она, несомненно, поддерживая игру.

- Я хочу поцелуй, - выдал я. Белла покачала головой.

- Повысим ставки. Скажи, чего ты хочешь, - мучила она меня. И что хуже всего, я знал, что продую. Элис выбирала краску.

- Я хочу, чтобы ты поцеловала меня, как собиралась утром, - произнёс я, глядя вниз и покраснев, как дурак.

- В смысле, лёжа на тебе? – Я кивнул. – Ладно. Но если выиграю я, ты пустишь меня за руль Вольво.

- Ни за что! – воскликнул я. Она захихикала.

- Эдвард, если ты выбирал цвет, то тебе не о чем волноваться.

Я посмотрел на Беллу, и она взорвалась от смеха. Я хотел разозлиться или расстроиться, но не мог, глядя, как она катается от смеха на моей кровати. Она такая классная.

- Я ни за что не дам тебе порулить.

- Ты признаёшь, что Элис выбирала цвет? – спросила она. – И что ещё за дурацкий фетиш, словно твоя машина – девочка?

- Моя машина- не девочка. Это неодушевлённый предмет, - проинформировал я.

- Хотя бы десять минут? – надулась она, у меня был такой соблазн уступить.

- Нет, - сказал я, но это больше походило на вопрос.

- Ты разрешишь, если я поцелую тебя? – приподняла она брови. Белла улыбнулась, и я пропал. Я мог только кивнуть. – Сядь, - скомандовала она, на её соблазнительном лице отразилась победа и власть.

Я сел на край кровати, выкинув из головы все мысли о машине, и сосредоточился на девушке передо мной. Она устроилась на моих коленях и толкнула меня назад, укладывая спиной на матрас. Затем склонилась надо мной, прижимая свои губы к моим.

Некогда обычные целомудренные поцелуи перерастали в нечто большее. Она очертила губами линию моего подбородка, спускаясь ниже к шее. Моё дыхание стало прерывистым, а ведь я даже ничего не делал. Я притянул её ближе, перекатив нас в сторону, и теперь сам оказался сверху.

Я точно не знал, что делаю, но Белла не засмеялась и не сказала, что я делаю всё неправильно. Она взглянула на меня своими бездонными карими глазами и провела языком по моей нижней губе, спрашивая разрешения, которое я счастлив ей предоставить.

А затем раздался стук в дверь. Белла разочаровано застонала. Я скатился с неё и открыл дверь.

- Да, Элеазар? – спросил я. Старик начал смеяться надо мной, неужели так болезненно очевидно, что мы целовались на моей кровати.

- Я просто подумал, не нужно ли вам что-нибудь?

- Нет, сэр, - произнесла Белла, поднимаясь с кровати. – Вообще-то, мы как раз собирались уезжать. Эдвард мне кое-что должен.

- Полагаю, мы уезжаем, - сказал я, по-прежнему потерянный от поцелуев Беллы.

На самом деле она не плохой водитель, но после десяти тревожных минут, я был рад перебраться с пассажирского сидения на водительское. Я привёз Беллу домой, она поцеловала меня в щёку, пожелав удачи дома. Там меня ждёт «тёпленький» приём.

- Эдвард, - позвала Белла, её рука уже лежала на дверной ручке.

- Да, моя дорогая, - отозвался я. Она сморщила нос. – Прости, я имел в виду «Да, Красавица».

- Думаю, я тоже возможно влюблена в тебя. Только… пожалуйста, не причиняй мне боль. Я понимаю ничтожность своей просьбы, но… любовь пугает меня.

- Я не хочу причинять тебя боль. Я скорее убью себя, чем обижу тебя.

Она тихо вздохнула.

- Не всегда бывает по-нашему. Иногда нам просто не оставляют выбора.

- Знаю, - сказал я. – Тем не менее, я прошу тебя об обмене – сердце за сердце.

- Кусочки моего по-прежнему отсутствуют, и они могут никогда не возвратиться, - прошептала она настолько тихо, что я едва расслышал.

- Я возьму всё, что у тебя осталось.

Она покачала головой.

- Но это нечестно по отношению к тебе.

- Нечестно будет, если я откажусь. Белла, я знаю- это страшно. Но мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Только так у нас всё получится.

- Я доверяю тебе всё, что у меня осталось, - сказала она, взяв мою руку и приложив её к своему сердцу.