Это явно не Форкс.

Узкие улочки часто пересекались, беспорядочно полосуя некогда зелёную землю; стальные и бетонные башни взмывали ввысь, доминируя над затянутым мглой небом; а машины, мотоциклы и пешеходы, словно трудолюбивые муравьи, сновали по лабиринтам города. Столько всего можно было увидеть, услышать и почувствовать в Изумрудном городе; тело Беллы, подобно компасу, ищущему неуловимый север, медленно повернулось на месте, пока она стояла на перекрёстке близ небольшой «каморки», которую теперь называла домом.

Когда её взгляд задержался на городской улочке достаточно торговой на вид, дабы на ней обнаружился продуктовый магазин, Белла шагнула вперёд, присоединяясь к потоку безликих горожан, ожидающих сигнала светофора, который сдержит поток машин, разрезавших пешеходную тропу надвое.

Она была всего в четырёх часах езды от Форкса; их разделял лишь Национальный парк «Олимпик» и парочка узких водоёмов, но с тем же успехом она могла находиться в Швейцарии. Однажды Белле довелось сопровождать Чарли в Сиэтл, когда ему представилась возможность посетить правоохранительную конференцию в городе. В перерывах между заседаниями они, подобно туристам, прогуливались по «Пайк-маркету», поднимались на «Спэйс-Нидл» и катались на «утках». Она сфотографировала Чарли возле рыбы величиной с его руку, запечатлела его очертания на фоне городского горизонта, а также засняла его, неловко переминающегося, у странной формы машины, прокатившей их позже не только по суше, но и по воде.

Но теперь она знала, что провести день на туристических улицах обманчиво-безопасного Сиэтла, далеко не то же самое, что называть его глухие улочки своим домом.

Закрыв проржавевшую входную дверь за удаляющейся спиной Чарли, она наблюдала через окно, как он забрался в свою патрульную машину и разок сверкнул мигалкой, отрывистым гудком сирены предупреждая каждого на этой улице, что здесь живёт его малютка и он будет наблюдать.

Сквозь лобовое стекло лицо Чарли казалось угрюмым, и когда он уехал, Белла осталась стоять посреди комнаты с белыми стенами, сжимая в руке перцовый баллончик, который он умудрился всучить ей, неловко обнимая одной рукой.

С отъездом заметного автомобиля пешеходный поток внизу возрос, из соседних переулков и квартир стали появляться местные обитатели. Она через окно наблюдала за старушкой, толкающей дребезжащую магазинную тележку полную сплюснутых жестянок. Очевидно, и тележка, и её старушка видали и лучшие времена.

Две недели назад всё это было лишь мечтой.

Две недели назад Чарли закатил вечеринку в честь её двадцать первого дня рождения. Он придерживался традиционного списка гостей – Билли и Джейкоб – но в честь праздника прикупил две дополнительные упаковки пива.

Большинство студентов колледжа ужаснулись бы одной лишь мысли отмечать столь важное событие в присутствии старших, но Белла предпочла тихие посиделки дома популярной альтернативе в виде полуночного шатания по барам Порт-Анджелеса. Когда привезли пиццу, Чарли кинул Белле её первую бутылку пива «Rainier» и сделал вид, словно поверил, когда она притворилась, будто ей незнаком вкус алкоголя. Никто не упомянул про инцидент на шестнадцатилетние Джейкоба, когда тот стянул немного «Jack Daniels» и вернул изрядно выпившую Беллу отцу намного позже комендантского часа.

Они ели, пили и болтали до раннего утра, пока Чарли не устроил Джейкобу неофициальную проверку на трезвость и не признал его достаточно протрезвевшим, дабы выдержать дорогу домой.

Пока Блэки задержались на крыльце в попытке продлить быстро ускользающий вечер, Джейкоб в качестве прощания двумя пальцами коснулся щеки девушки. И хотя Белла видела его каждый день в течение двух последующих недель, эта ночь ознаменовала собой окончание ещё одной эпохи – её жизнь в Форксе.

Остальные члены псевдо-семьи Свон-Блэков были шокированы её заявлением, что Вашингтонский университет принял её в магистратуру психологического факультета и что всего через несколько месяцев она начнёт учёбу в кампусе Сиэтла. Она никому, даже Джейкобу, не сказала, что подавала заявление, поскольку не думала, что провинциальную выпускницу местного колледжа даже рассматривать станут в качестве столь желаемого ею студента-магистра, а уж тем более научного ассистента.

К тому же Белла не говорила никому, потому что втайне страшилась реакции Джейкоба. После того, как она окончила колледж с непонятной степенью по психологии и без последующих перспектив в работе, Джейкоб всё чаще стал намекать о своих планах на будущее, которые включали открытие небольшой автомастерской и их совместного переезда в уютный домик на землях его предков. Она знала о его мечтах ещё с тех пор, как они были детьми, но лишь реальная возможность воплощения этих планов в жизнь в ближайшем будущем заставила её понять, что она никогда не видела себя в идеальном мире, который он для них создал. Она слишком юна для замужества. Она никогда не видела мир вне пределов Форкса. И – хоть в то время она не решилась бы себе в этом признаться – ей хотелось выбраться из вечной тени, в которой она была не более чем «подружкой Блэка».

Как она и боялась, Джейкоб не одобрил. Она положила письмо-извещение о её зачислении на стол вместе с тарелкой его любимого десерта.

Его первой реакцией стало отрицание.

- Но ты ведь не собираешься туда, правда? – усмехнулся он со всезнающим взглядом.

Ответом ему послужил сердитый топот, когда она поднялась в свою комнату и хлопнула дверью.

На её злость он ответил аналогично, последовав за ней наверх и распахнув дверь, едва она успела захлопнуть её перед его носом.

- Я даже не знал, что ты отправляла заявление, - сказал он. Его злость росла, а вместе с ней повышался и тон голоса. – Поверить не могу, что ты собираешься так поступить со мной – с нами! И всё это втихаря, за моей спиной…

Его небольшая тирада продолжалась, пока Чарли не выкинул его из дома. Никто не смел говорить с его малышкой в таком тоне.

- Возвращайся, когда остынешь, - крикнул Чарли вслед, когда красный от злости Джейк рванул на себя дверцу пикапа с такой силой, что заскрежетали петли. – И веди осторожно.

Джейкоб вернулся на следующее утро к завтраку, ни на шаг не отходя от Беллы в и без того крошечной кухне, пока она готовила для Чарли омлет и бекон. На этот раз его тактика включала переговоры. Он пробовал заходить с разных сторон, например: «В Университете Финикса тоже можно получить степень по психологии» и «Я мог бы рассмотреть учёбу в Вашингтонском Университете».

Чарли, облачённый в свежевыстиранную форму, появившись на кухне, никак не прокомментировал необычно ранее присутствие Джейкоба. Вместо этого он сел и стал наблюдать за ним, постоянно поворачиваясь в сторону Беллы, пока она заканчивала приготовление завтрака. Чарли молча слушал уговоры Джейкоба, не добавляя к ним свои собственные. Закончив завтракать, он с выразительным звоном опустил вилку и выжидающе повернулся на стуле. Его молчаливое присутствие вскоре привлекло их внимание, и Чарли, воспользовавшись случаем, уверенно указал пальцами на свои глаза, а затем развернул запястье, указывая на Джейка в типичном жесте «я наблюдаю за тобой». А затем он, насвистывая, ушёл на работу, оставив Беллу отражать серию всё более безумных стратегий, которые Джейк, судя по всему, разрабатывал всю ночь.

Когда Белла отказалась отложить свои планы на учёбу на пару лет, покуда Джейкоб не воплотит свою мечту о всё ещё воображаемом гараже, он впал в депрессию и перестал заезжать. Дни перетекали в недели, а Билли всегда говорил, что его нет, когда Белла звонила. Всякий раз его слова сопровождались вздохом, Белла почти видела, как Джейкоб высовывает голову из своей комнаты и лихорадочно проводит ребром ладони по горлу, поняв, кто звонит. Белла видела, как он применял ту же тактику с Леей Клируотер, которая после седьмого класса всё лето названивала ему в необъяснимой, но поразительно настойчивой попытке сделать его своим парнем.

Именно в то лето они сделали свои отношения официальными, отчасти чтобы избавиться от Леи. После того как Джейкоб ответил на один из её непрекращающихся звонков и сказал, что у него уже есть девушка, Лея не заговаривала больше ни с одним из них. Порой Белла задумывалась, может они сошлись с Джейкобом только ради удобства? Она любила его, но знала его слишком долго, чтобы от этой любви её сердце пускалось вскачь или в венах закипала кровь. И пусть его тело и разум созрели и возмужали, она по-прежнему помнила его коротким, костлявым мальчишкой со странно неуклюжим телом.

К тому же Белле было известно о его болезненном упрямстве. С приближением вечеринки ко дню рождения Белла всё больше переживала, что Джейкоб не сумеет преодолеть свою депрессию и променяет её на домашний вечер на диване перед телевизором за просмотром спортивных состязаний текущего сезона. Потому она несказанно обрадовалась, увидев на переднем сидении подъехавшего пикапа два силуэта. Когда Джейк вытащил из кузова инвалидную коляску Билли, она разглядела смирение в его глазах.

- Ты пришёл, - тихо сказала она, и он одарил её своей лучезарной усмешкой, впервые с тех пор как она объявила, что уезжает учиться.

- Конечно, пришёл, - отозвался он. – Я бы не пропустил такой значимый для тебя день. Ты всегда на шаг впереди меня; порой кажется, что мне за тобой не угнаться.

Оба понимали, что он говорил не только о её возрасте.

Белла чувствовала на себе взгляд его тёмных глаз, пока они болтали и смеялись над уходящим двадцатым годом её жизни. Она решительно встречала его пристальный взгляд, её глаза непрестанно повторяли – «я сделаю это», а его с грустью отвечали – «знаю».

Стоя на крыльце отцовского дома вместе с Чарли и наблюдая, как её лучший друг уезжает в своём видавшем виды двухцветном «шеви», она ощущала несочетаемую смесь уныния и надежды, страха и воодушевления, горечи и сладости. Через две недели она начнёт новую жизнь вдали от дома.

Через две недели она будет стоять на углу улицы, пытаясь выглядеть такой же искушённой и скучающей, как и окружающие её люди, хоть и чувствовать себя всего в два дюйма ростом. Оставить Чарли оказалось труднее, чем она ожидала.

Появление устаревшего электро-автобуса, дребезжащего по склону в сторону перекрёстка, послужило желанным отвлечением от воспоминаний о взгляде Чарли, когда он с ней прощался. Она припоминала этот вид общественного транспорта, как очередную странность, после короткой ознакомительной прогулки по городу. Автобус громыхал по рельсам, и линии электропередач потрескивали по мере его движения.

Когда автобус приблизился, невольно набирая скорость на спуске со склона, примыкающего к Пьюджет-Саунд, кто-то толкнул Беллу в плечо. Вероятно, энергичный бизнесмен, оживлённо жестикулирующий и говорящий с пустотой – в его ухе виднелась гарнитура.

Всё произошло в мгновение ока.

Сила неожиданного соприкосновения нарушила и без того хрупкое равновесие Беллы, она споткнулась о бордюр и полетела вперёд, прямо под колёса приближающегося транспортного средства. Тормоза и линии электропередач протестующее завизжали, но автобус двигался слишком быстро, был слишком нагружен пассажирами и находился уже слишком близко.

В этот момент Белла с оглушающей ясностью могла рассмотреть каждую выбоину, каждую царапину на краске переднего бампера автобуса. Она могла видеть ужас на лице женщины-водителя, проступившие сухожилия на её шее, пока та давила на педаль тормоза. За миг до столкновения, Белле впервые пришло в голову, что Джейкоб, возможно, был прав. Возможно, ей и вовсе не стоило покидать Форкс.

Она никогда не задумывалась о смерти, но не такой бы исход выбрала для себя. Она умрёт на каком-то безымянном углу чужого города в окружении безликих незнакомцев, вдали от семьи, друзей и тёмных сырых лесов родного дома.

Она могла лишь закрыть глаза и падать.

Но столкновения так и не произошло.

Вместо этого её волосы зацепились за что-то, как в детстве, когда они с Джейкобом безрассудно лазили по деревьям на его заднем дворе. Земля за её спиной стремительно поднялась, выбив весь воздух из её лёгких. Глаза жгло, кожа головы горела от боли, но она вскинула взгляд на автобус, с визгом замерший посреди перекрёстка, прямо над той частью асфальта, по которой едва не размазало её внутренности.

Почти авария объединила небольшую группу пешеходов, которые решительно игнорировали друг друга всего пару мгновений назад. Теперь они стали товарищами, выкрикивали вопросы друг другу и Белле, бранили водителя, которая весьма громко и вульгарно выражала свой страх и отношении к ситуации. Они обступили Беллу, вытягивая шеи в попытке увидеть не пострадала ли она и пытаясь разглядеть её спасителя.

- Вы не ушиблись? – спросил бизнесмен, его лицо раскраснелось от стыда и беспокойства.

Прежде чем Белла успела ответить, он гаркнул: «Нет, не ты» - тому, с кем говорил по телефону, а затем пустился в длинное описание инцидента. Белла поёжилась от небрежно-возбужденного тона, коим он устно воспроизводил то, что едва не случилось. Из-за непрекращающейся болтовни Белла лишь через несколько мгновений поняла, что не одна на тротуаре. Что-то – или скорее кто-то – бережно поддерживал её голову. Когда она неловко пошевелилась, осознав это, ласковые руки помогли ей сесть. Она повернулась взглянуть на лицо человека, который только что спас её жизнь.

Им оказался молодой человек неопределённого возраста. Белла не припоминала, чтобы видела его среди прочих пешеходов, ждущих сигнала светофора на перекрёстке. Даже сейчас Белле почти ничего не запомнилось в его внешности, за исключением бледной кожи и бронзовых волос, спадавших на пронзительные глаза, которые поверх её плеча вглядывались в автобус. Она наблюдала, как его взгляд переместился с некой точки за её спиной и сосредоточился на её лице.

На какой-то миг его губы дрогнули, словно он собирался заговорить, но затем он нахмурил лоб и внезапно вскочил, поднимаясь с тротуара. Толпа расступилась, словно кегли, с его стремительным уходом; его напряжённая фигура удалялась, спрятав руки в карманах пальто и низко опустив голову. Его поза буквально вопила о стыде и ненависти к самому себе, словно он сожалел о содеянном.

Словно бы жалел, что спас ей жизнь.

Она долго смотрела ему вслед, когда он исчез за углом. Затем к ней потянулись три пары рук, помогая ей вновь встать на ноги, а одна дама была настолько любезна, что вернула сумку, соскользнувшую с её плеча, когда девушка падала.

- Я в порядке, спасибо. Серьёзно, ничего страшного, - монотонно повторяла она всем и каждому, отступая назад, пока её лопатки не упёрлись в твёрдую кирпичную стену.

Белла позволила себе опереться на стену, пока толпа вокруг не рассеялась, возвращаясь к своей повседневной рутине. Произошедший инцидент для них не более чем лёгкое волнение, которое станет прекрасной темой обсуждения в офисе у кулера с водой.

Но у Беллы не было повседневной рутины, к которой она могла бы вернуться. Она не знала, куда направлялась; понятия не имела где теперь её дом. Ей даже поговорить было не с кем. Чарли начнёт переживать сильнее. Джейкоб скажет: «Я же говорил», - и, скорее всего, примчится сюда и попытается увезти её обратно в Форкс, хочет она того или нет. Потому она одиноко стояла на углу улицы, пытаясь решить, что сильнее: желание скрыться от любопытных глаз или потребность в еде.

В конце концов, подумав о коричневом пакете со всякой всячиной, которую она забрала с собой из дома – арахисовое масло, мясо тунца, консервированный суп – она убедила себя, что вполне сможет прожить до конца недели. Лучше она прогуглит ближайший продуктовый магазин, чем будет шататься по округе, словно лист на ветру.

Развернувшись в сторону собственной квартиры, она случайно пнула что-то ногой и, опустив взгляд, увидела небольшой чёрный бумажник, скользнувший по асфальту. Он выглядел ещё более потерянным и одиноким, чем она.

И почему-то Белла знала, что он принадлежал ему.

Что ж, начало положено. История очень непростая и неожиданная. Нетипичный Эдвард... Нетипичный сюжет... Надеюсь, вас не пугает ангст?

Хочется сказать огромное спасибо всем, кто в своё время поддерживал меня и верил, что я смогу справиться с переводом этой истории. Мне до сих пор страшно за него браться, но, как видите, меня это не остановило. =)