EPOV

Я нашел Джаспера в спальне, в наушниках. Он объявил эту комнату своей, как только приехал, поэтому, я был вынужден проживать в музыкальной комнате и спать на кушетке.

Я похлопал его по плечу и выдохнул.

 - Думал, ты хотел поработать на кухне?

Он резко встал, вышел из спальни и указал на устройство, незаметно спрятанное в косяке музыкальной комнаты.

Точно, нейтрализатор.

Когда устройство включено, чтобы я ни играл внутри комнаты, оно запоминало все, сохраняя записи моих несвязных концертов на фортепиано, когда я, как предполагалось, должен был практиковаться. Но вместе с тем, оно было также подслушивающим устройством Джаспера для переговоров, при этом заполняя помехами нерегулируемые частоты в пределах двухсотметрового радиуса.

Черт. Я забыл выключить его. Оно, должно быть, передало каждый звук нашего порно-феста.

 - Извини за это.

 Джаспер просто закатил глаза и вернулся к тому, чем занимался.

- Она видела это? – указал он на компьютеры.

 - Вероятно, – мне следовало бы больше беспокоиться об этом. Она, должно быть, заподозрила что-нибудь, но, с другой стороны, что могли доказать парочка мониторов и компьютеров? – Не беспокойся об этом.

Я всегда мог сказать, что это оборудование Джаспера. В любом случае, мы упакуем и перевезем все это в более защищенное место, когда он уедет.

- Пожалуйста, свяжи меня с Кармен, мне кое-что необходимо.

 Джаспер указал мне на компьютер и ввел серию паролей. Спустя мгновение поразительная брюнетка показалась в мониторе.

  - Привет, детка, – поздоровалась она.

  - Привет, дорогая.

Кармен Гонсалез была моей палочкой-выручалочкой. Адвокат по профессии, она заботилась о большинстве вещей, в которых я нуждался. Элезар, ее муж, был частным банкиром и заботился о моих финансах.  Они оба были со мной с самого начала.

- Самое время мне позвонить. Мы немного задеты тем, что ты не связался с нами, как только приехал в эту адскую дыру.

- Ты знаешь правила: никаких девчачих сплетен, пока мистер Витц не проверит все.

 - Ага-ага, – смягчилась она, – Джаспер уже загрузил нас, и дополнительные операции Элезара сейчас приостановлены. Все должно быть на месте через пару дней. Тебе нужно что-то еще?

- Фактически, да…

- Просто скажи волшебное слово.

- Мне нужен дом в Такоме, рядом с Колледжем Эвергрин. Не очень большой, но хорошо обставленный, – сказал я ей. – Пожалуйста.

 - Когда ты хочешь его?

- Завтра.

Она посмотрела на меня и, черт меня дери, если я не увидел укор в ее глазах. Мы еще даже не начали наши операции. Таким образом, настоятельная просьба могла означать только одно: девочка «в игре». Но если она прочтет мне ту же лекцию, что и Джаспер, о гребанном пути, который я прошел с последним делом в прошлом, я взорву что-нибудь! К счастью, она сохранила при себе свои обвинения.

- Тебе необходима охрана, водитель и прислуга по вызову. Я свяжусь с братьями Гианкана. У них есть люди, которых ты использовал прежде. Они очень профессиональны и невероятно скрытны. Что-нибудь еще?

- Нет, это все, спасибо.

Накрашенная бровь взлетела вверх.

- Никаких цветов, доставляемых к ее двери каждый день? Никаких забронированных частных самолетов для быстрого путешествия  в никуда? Закрытые рестораны, чтобы вы могли поужинать в тишине? Ты становишься Скруджем к старости, Эдвард.

Я рассмеялся. Если бы я послал так много букетов к двери Беллы, она бы застрелила меня.

- На этот раз все по-другому.

На этом меня одарили еще одним резким взглядом. Когда-то я уже заявлял, что Таня тоже «другая».

 Я больше ничего не сказал, и Кармен отпустила это.

- Твое путешествие в  ЛА складывается удачно, кстати. Лос-Анджелеская Филармония уже выслала официальное письмо в Вашингтонский Окружной Департамент Исправительных Учреждений  с запросом на твое «инновационное» и «современное» сольное выступление, – она ухмыльнулась. – Это должно произойти на следующей неделе.

Эсме получала много запросов подобного содержания в последнее время. «Поездка» – мое личное экстремальное сочинение, несомненно, получило признание, и в любопытных кругах художников мною начали интересоваться, как исправившимся виртуозом, пришедшим из криминальной жизни. Ничто не могло быть более абсурдным, но я ухватился за шанс, который появился в самый подходящий момент.

- Я организовала необходимую безопасность и забронировала зал клуба «Ритц» на двадцать третьем этаже на всю ночь, – добавила она. – Кого ты хочешь там?

- Всех.

- Всех? – она откинулась назад, удивленная, но обошлась без возражений.

Мое близкое окружение автоматически появлялось в любом списке приглашенных, где бы я ни появлялся. Но раньше я никогда не позволял им появляться на публике, предпочитая встречаться с одним-двумя в одно время. Теперь, я хотел их всех вместе. Выступление в Лос-Анджелесе станет чем-то вроде приветственной вечеринки спустя восемь лет после моего заключения. Это введет собак ФБР в замешательство.

- Ты действительно понимаешь, что соглашение по твоему делу позволяет возобновление или заведение нового дела, которое должно быть с новыми доказательствами, чтобы поддержать любой иск.

 - Я достаточно осведомлен об этом.

Я почти мог услышать ее следующие вопросы и опасения. Ее «что, если…», но она смогла остановить себя, чтобы не спросить об этом вслух.  Это было предсказуемо, потому как, я никогда не был известен тем, что объяснялся за себя.

- Ты можешь достать документы о том, что я должен ехать в сопровождении моего надзирающего офицера?

- Я могу, но это будет слишком необычное условие, – медленно произнесла Кармен, а затем, хмурясь, спросила: – Разве не он шеф полиции? Нянчиться с бывшим заключенным ниже его положения.

- Это он.

Это было так, но к чертям, если меня это заботило. Официальное мероприятие, как выступление подопечного, требовало эскорта. Шеф Свон захочет взять кого-то с собой и, есть шанс, что он возьмет свою дочь.

- Сделай это возможным, золотко.

- Хорошо, – ответила она, все еще хмурясь. – Кстати, Джаспер уже подчистил твой фиктивный брак из всех записей, так что нигде не осталось следа.

- Хорошо.

Я знал, что Белла шпионила и выведывала подробности обо мне в последнее время, часто используя разрешение отца. Фактически, я знал много вещей о ней: где она обычно ела свой обед, в котором часу приходила в библиотеку, какие игрушки она приобрела через онлайн-магазин. Я даже знал, в какое время она прибыла в Форкс, точное время, когда она перелезла через стену и пробралась в мой маленький розово-адский домик.

Я не был уверен, что об этом думать. Она быстро становилась той, кто мог отвлечь мое внимание от дел, как Джаспер и предполагал. Будет чертовской удачей, если я все же смогу остановить себя.

Небольшое движение вернуло меня обратно к экрану. Маленькая девочка забралась на колени к Кармен, и ее руки беспорядочно запорхали по клавиатуре. Было чертовски забавно наблюдать, как Кармен шикала, пытаясь успокоить ребенка, пока этот маленький бесенок отвлекал ее внимание. Я знал, что она и Элезар завели семью, что у них есть две дочери, и что они стали для них всем миром. Если бы не их упорная преданность, они бы выкинули меня раз и навсегда и никогда бы не вернулись к преступной жизни.

 Все действительно выросли, пока я был далеко.

- Ты выглядишь хорошо, старушка.

- Ты тоже, босс.

- Я увижу тебя и Элезара в ЛА.

 Я отключил соединение и повернулся к Джасперу.

- Хочешь сэндвич?

- Пончик, – ответил он, протягивая свою кружку, чтобы я добавил кофе, не отрывая при этом глаз от монитора своего компьютера. Очевидно, я стал его личной прислугой.

 Я прошел на кухню взять его гребаный пончик.

- Между прочим, – сказал он мне, – Я пригласил Элис погулять завтра.

- Хорошо.

Я не хотел, чтобы кто-то был в доме.

BPOV

Уже рассвело, когда я проснулась. Пару мгновений я не могла вспомнить, где находилась, и было чертовски больно двигаться. Я была голой, на кушетке, в комнате, пропитанной сексом и сигаретами. Я, должно быть, теряла сознание в течение ночи.

В какой-то момент, Эдвард разбудил меня, и «еще раз» превратился в три. Он дал мне выпить что-то пряное, какой-то сорт чая, чтобы разбудить. На вкус это было, как дерьмо, и я не могла припомнить, как смогла это проглотить. Я по-прежнему была потеряна во времени, но после напитка помнила ощущения отчетливее.

Оглядевшись вокруг, я нашла его, стоящим у окна. Он курил, уставившись на дождь снаружи. Он выглядел так задумчиво, и мне стало любопытно, о чем он думал.

- Который час? – он перевел внимание на мой вопрос, затушив сигарету, и подошел ко мне.

 - Десять, – сказал он, захватив на своем пути маленькую бутылочку масла из мини-бара. – Повернись.

Я вздрогнула, как только он прикоснулся ко мне, и каждый мускул запротестовал, когда я сделала то, что мне было велено. Он вылил масло на свои руки и начал втирать его в мои плечи, спину, задницу, затем достиг внутренней поверхности моих бедер. Масло согревало кожу, в то время как его руки нежно успокаивали мои чувствительные мышцы.

Медленно, я снова начала расслабляться, убаюканная его прикосновениями. Я, скорее всего, уснула бы, если бы мой желудок не напомнил о том, что я не ела более чем двенадцать часов.

- Вставай, – он медленно поднял меня с кушетки, – Тебе нужно поесть.

- Где моя одежда?

- Снаружи.

- Я не ем обнаженная.

Он просто рассмеялся.

- Могу я хотя бы получить свою рубашку назад?

Он вышел из комнаты и вернулся с одной из своих рубашек. Ткань мучительно натирала мои соски, заставляя меня жалеть о том, что я его не послушала и не осталась раздетой. 

Он смотрел за тем, как я ела, что раздражало.

- Тебе больше нечем заняться?

- Нет.

 - Я хочу в душ.

Он снова рассмеялся.

 - Позже, когда ты сможешь ходить.

Он дал мне тот же пряный чай, и я вспомнила его действие на меня в течение ночи.

- Что это?

- Секс-зелье, – ответил он, констатируя факт. Чай вылился на него, диван и мою рубашку, как только я чихнула.

Он сильнее рассмеялся и сказал мне, что это был имбирь, куркума, гвоздика и зеленый чай – противовоспалительная смесь для мышц.

- Клянусь Богом, это так.

Он накормил меня, одевал меня, наблюдал за мной, когда я принимала ванну. Он задавал глупые, случайные вопросы, вроде: какой мой любимый цвет, что я любила есть, какую мебель предпочла бы в своей комнате. А еще книги, музыка, курсы, когда был мой День рождения, на что было похоже, расти без матери…

Я отвечала на все его вопросы и задавала свои – о его маме, игре на фортепьяно, взрослении в изоляции, и каково было в тюрьме. Я избегала его преступной деятельности, чтобы он не заметил, что я знала много вещей, и чтобы это не могло выдать меня. Он отвечал на все мои вопросы с самоуничижительным юмором, иногда задумчиво, с легкой вялой печалью, а иногда с радостью пятилетнего ребенка.

Было так странно, но комфортно лежать на кушетке, обмениваться невинными историями своего детства, словно не было ничего за четырьмя стенами этой комнаты. Иногда он погружался в свои воспоминания в середине рассказа, и тишина затягивалась, пока он не возвращался к своей мысли или не начинал новую историю. Иногда он просто позволял мне  говорить, и говорить, и говорить…

Секса не должно было быть, но и предполагаемых поцелуев тоже. Также никто не должен был ощупывать, сжимать или потирать твердость в его штанах или под боксерами. Ничего этого не должно было случиться, но… Он положил мою руку поверх своего члена, сжимая и потирая себя сквозь мои пальцы, пока не застонал, проклиная и отстраняясь прежде, чем ситуация выйдет из-под контроля.

Он бродил вокруг, курил или опрокидывал один-два глотка виски. Время от времени он стоял у окна и смотрел на улицу, теряясь в воспоминаниях, о которых не хотел, чтобы знала я. Иногда, он играл на пианино, полуголый, быстро и рьяно, поочередно заполняя комнату диссонансом и забавным ритмом. Он называл этот безумный танец пальцев по черно-белым клавишам «Петрушка*», который он, без сомнения, исполнял мастерски и с превосходной техникой. Петрушка, как он сказал, был марионеткой, который с помощью колдовства обрел и стал испытывать человеческие эмоции. Он влюбился в балерину и попытался выиграть ее, но не смог.

Я слушала его игру, рассматривала тату на его спине и поверхности рук, пока он стучал по клавишам  со сдержанной страстью. Он поворачивался ко мне, чтобы сказать: «Я играл это, когда мне было семь лет», или спросить, знала ли я то, что он только что исполнил. Иногда на его лице было  выражение полной концентрации, которое мало чем отличалось от того, когда он кончал. Я сидела на кушетке, очарованная его частными выступлениями.

Так прошел весь первый день, и я осталась с ним и во второй.

Все эти часы меня не покидало дурное предчувствие, пока я не осознала, как легко будет влюбиться в него. Он был интеллигентным  и забавным, очаровательным и внимательным. Немного дерзким и игривым, но, в целом, хорошим.

Если бы я встретила его до того, как он начал угонять машины, в школе или где-то еще; если бы он был студентом, как я, или тем, кто работал поблизости; если бы он был шахтером в поезде, или просто Эдвардом Калленом, племянником Эсме и кузеном Элис… Это было бы так просто.

Но он был Эдвардом-Чертовым-Калленом, криминальным гением, а я была Изабеллой Мари Свон, дочерью шерифа полиции. Не важно, насколько романтичными показывали в фильмах отношения между плохим парнем и хорошей девушкой, я знала, что они почти всегда заканчиваются плохо.

Это было немыслимо и немного унизительно, но это я стала той, кто сломался первым.

Я встала на колени между его ног и сосала его член, когда он был  в середине исполнения первой части «Петрушки». Вены на его шее вздулись, в то время как пальцы нажимали на клавиши с внушительной точностью, пока работали мои руки и рот. Кроме случайного бормотания «О, Иисус!», он ни разу не сбился, сохраняя набранный ритм, пока в последний момент не уронил все десять пальцев на клавиши с резким ужасающим звуком.

 Он резко выдохнул: «О, Боже, я люблю тебя…», – когда кончил в мой рот.

 Ага, точно.

Я слышала это и раньше, и я не была глупой. Люди как он, с огромным опытом и легким очарованием, могли позволить себе быть небрежными в их привязанностях. Он, скорее всего, просто исчерпал, что сказать.

Но он действительно поднял меня, чтобы крепко поцеловать, прежде чем продолжить демонстрировать исключительный контроль, не погружая себя в меня и не беря меня прямо здесь и сейчас.

Вместо этого он был внимательным, нежным и, к сожалению, медленным. Он возбудил меня своими руками и ртом, заставляя чувствовать искренность его слов. Он трахал меня сознательно, растягивая агонию, пока я не начала молить об освобождении.

Я феерично кончила прямо здесь, на рояле.

И все же он не остановился на одном разе. Мы продолжали на протяжении всего дня и всей ночи. Менее дико и более нежно, чем раньше, но одинаково интенсивно, словно мы оба накапливали это на ближайшие дни, и это было вызовом ему – заставить меня кончать снова и снова. Он любил наблюдать, как я разламываюсь на кусочки, в то время как он успокаивал и бормотал глупые вещи, продолжая двигаться.

Он спросил меня как-то ранним вечером, нравилось ли мне наблюдать за ним тоже. Я ответила «Да». Я любила, когда он выгибался, погружая свой член так глубоко, как только мог. Его лицо искажалось в страсти, его рот был открыт, глаза закрыты... И он говорил «Черт!» с каждым толчком.

Черт… Черт... Черт, черт, черт, черт…

На рассвете третьего дня я разбудила его и спросила, может ли он отпустить меня. Если бы я не убралась из комнаты тогда, я бы осталась с ним на всю неделю.

В течение долгого времени он молчал.

- Я пойду до автобусной остановки, – сказала я.

- Нет, – ответил он коротко. Впервые я услышала раздражение в его голосе. – У меня есть тот, кто отвезет тебя обратно.

Я не посмела сказать «Нет».

Он вышел из комнаты, когда я надела свою одежду и собрала вещи. Я огляделась, пытаясь запомнить каждую деталь: рояль, кушетку, бар. Некоторые вещи никогда не смогут повториться. Немного позже он зашел за мной, и мы вместе вышли. Мы пересекли лужайку особняка в тишине, прошли через ворота, которые чудесным образом были незапертыми. Он перевел меня через улицу, где ждал  темный, сильно тонированный автомобиль. Человек чудовищных  размеров вылез со стороны водителя, как только мы приблизились к нему.

 - Дэррек, – холодно поприветствовал его Эдвард.

 - Сэр, – кивнул в ответ мужчина. Было очевидно, что они были знакомы раньше.

Он открыл заднюю дверь автомобиля и поцеловал меня. Его рот задержался на моем, в то время, как я цеплялась за него, не заботясь о том, смотрел ли водитель Дэррек. Он отстранился, аккуратно усаживая меня в машину, и поцеловал еще раз.

- Езжай, прежде чем я остановлю тебя.

Дверь закрылась, и автомобиль рванул прочь. Я повернулась, чтобы наблюдать за тем, как он стоит на тротуаре, неожиданно почувствовав себя виноватой за свой отъезд.

Машина повернула за  угол, и он исчез из моего вида.

____

«Петрушка»— балет русского композитора Игоря Стравинского.

Возможно, Эдвард играл эту часть (автор точно не указала) http://www.youtube.com/watch?v=BZpPmDirUOQ&feature=results_main&playnext=1&list=PLD40B8573AF2F13AA