EPOV

ЛА, Часть 1

Это без сомнения была она. С мезонина я мог разглядеть ее знакомую фигуру: изгиб шеи, ниже – к возвышенности ее груди, к округлости ее бедер. Я  был слишком далеко, чтобы уловить ее аромат, но мне и не нужно было быть рядом, чтобы мой рот наполнился запахом сирени и запахом помады и чего-то еще, что отчетливо принадлежало ей.

Это было точно так же, как и всегда. Я сомневался смогу ли управлять собой, если подойду немного ближе, поскольку я никогда не видел ее прежде в чем-то таком безумно сексуальном. Ее мини и порванные узкие леггинсы были, бесспорно, горячи, но это... это было чем-то другим. Платье, которое было на ней, прилегало к ее молодой податливой фигурке, словно вторая кожа, так, что ее грудь провокационно приподнималась над неглубоким вырезом, при этом оно было без рукавов. Темно-синий атлас скользил за ней в прекрасной симметрии движения, обтекая вокруг ее тела, как пена волн в океане. Цвет подчеркивал бледность ее кожи и тонкие деликатные тени ее ключиц. Волосы, уложенные в высокую прическу, спадали каскадом вниз от жемчужных заколок, которые сдерживали массу распущенных завитков в месте, касались ее кожи в интимной близости к ее мягкости, ближе, чем какой-либо мужчина мог посметь. Изгиб ее лодыжек обернут в тонкие ремешки темно-синих босоножек с четырехдюймовыми шпильками…

Все что я мог видеть в этот момент, были эти пятки – мучительно впивающиеся в мой зад, ее ноги – обернуты вокруг моих бедер, ее голова – откинутая назад, ее крики – громкие, когда она стонала с каждым толчком... Да... да... да...

Мой член дернулся, поскольку образы, когда она кончает, проникали в мой мозг. Если бы не дюжина полицейских, мельтешащих в лобби, я оттащил бы ее к самому близкому темному углу и трахнул бы. Проклятая Кармен. Если бы только она не пригласила все подразделение Л.А.П.Д., так, чтобы Чарли Свон не чувствовал себя слишком неловким на весёлой вечеринке с Лос-Анджелескими сопляками, то я бы имел своим способом его первую и единственную дочь.

Выше упомянута дочь озиралась так, будто ощущала, что за ней наблюдали. Легкий румянец стал ярче на ее щеках и губах... тех великолепных губах, которые сосали мой член всякий раз, когда я сладко говорил ей это. Ее язык выглянул, и я тихо застонал. Блять, быть настолько рядом к ней и не иметь возможности коснуться – это абсолютная пытка. Но если бы я подошел немного ближе, это закончилось бы не просто оплатой за порванное платье и влажные трусики – я раскрыл бы нашу грязную маленькую тайну.

Она стояла в углу совершенно одна, держа бокал вина, выглядя странно потерянной и уязвимой. Я знал, что она хочет сбежать. Она все еще была неуверена, должна ли она вообще быть здесь. На какую-то секунду я почти поддался огромному желанию подойти и заверить ее в необхдимости ее присутствия, развеять ее сомнения. Я хотел коснуться ее губ, сказать ей, как сильно я хотел, чтобы она была со мной. К черту последствия! Она бы позволила мне, в любом случае. Она сделала бы это трудным, уверен. Она бы ожесточилась и попыталась оттолкнуть, но я мог удержать ее за локти и притянуть к себе, и тогда она забудется, как я уже позабыл, что вокруг нас были люди.

Она могла все отрицать, но правда была в том, что я мог заставить ее сделать что угодно. В такие моменты она становилась почти такой же возбужденной, каким был я, желая получить  прикосновения, поцелуй, правильное давление моего тела на ее. Она становилась более смелой, более уверенной в своем теле, готовом осуществлять ее контроль надо мной. Прежде, чем я оставил ее в ту субботу, она была нетерпеливой, возбужденной, вне убеждений, и даже сделала первый шаг. Черт меня возьми, если она не переиграла меня в ту ночь…

XXX

 - Трахни меня.

Я посмотрел в блестящие глаза, которые сияли, глядя на меня сквозь полусомкнутый туман  жажды, задаваясь вопросом, правильно ли я расслышал  ее. Лежа на спине, неспособный изобразить что-то большее, чем прерывистое дыхание, я мог чувствовать ее запах, когда она подтянулась выше, оставляя одну руку на своем колене, а вторую плавно опуская вниз, между ее ног. Резкий стон слетел с ее губ, в то время как ее пальцы скользили внутри нее. Я задрожал от хлюпающего звука, пока она двигала пальцами туда и обратно, несколько раз перед тем, как поднять руку наверх. Ее пальцы блестели в лунном свете, проникающем в окна, она смотрела на них в течение нескольких секунд в полном очаровании, а затем неуверенно засмеялась, и ее язык высунулся наружу, чтобы слизать влагу с ее пальцев.

Я почти кончил на месте. Я схватил ее руку и притянул к своим губам, жадно засасывая ее пальцы в рот.

Она засмеялась снова, садясь на колени, потянувшись свободной рукой к моему члену, чтобы взять его и направить в себя. Ощущения головки моего члена, скользящего между складками гладкой, горячей кожи, были слишком сильными, слишком злыми, слишком подавляющими. Гортанный звук, почти как мурлыканье, но не совсем, покинул ее, в то время как она двигалась вверх, а затем вниз, снова и снова, каждый раз оставляя в себе лишь головку, прежде чем погрузить меня целиком.

 - Скажи мне… – настаивал я, в то время как она играла со мной, – Скажи мне, что ты хочешь?

 - Я хочу тебя, – ответила она, и ее тело двигалось, дрожало. – Целиком... во мне...

Стон вырвался из меня, когда она сжала меня сильно, и мое тело дернулось в сильной реакции. Она засмеялась мягко, радуясь своему бесспорному контролю надо мной, и начала насаживать себя на меня еще раз.

Опуская ее руки, я схватил ее за бедра, потянув вниз так жестко, как я мог. Ее крик эхом отразился в сгустившемся воздухе, ее тело  забилось в конвульсиях на мне, когда ее накрыл оргазм. Грудь вздымалась, тело трепетало, ее стеночки сжимались вокруг меня, и это было слишком для меня. Первая струя спермы выстрелила из меня в нее, посылая волны удовольствия, настолько интенсивного, что это почти причиняло боль. Ошеломленный, дезориентированный, неспособный сделать что-либо, в то время как мой разум изо всех сил пытался не отставать от моего тела – я не мог пошевелиться в течение долгого времени.

Она почти задыхалась. Слишком скоро она выпрямилась на своих коленях еще раз, и наши тела отделились с неприятным знакомым влажным всхлипом, освобождая меня. Она стремительно сдвинулась вниз по моим ногам, в то время как мой оргазм капал вниз по моему члену, моим яйцам, только чтобы поймать остатки своим горячим языком. Звук ее прихлебывания отдавался электрическими зарядами в комнате.

Я застонал, прося ее не остановливаться, убеждая ее взять меня глубже, сосать меня жестче... Блять, детка, именно так... Я откинулся на локти, очарованный, наблюдая, как она втягивала меня ртом. Сося один из моих шаров в своем ротике, она перекатила его своим языком, и я упал навзничь на кровать, разбитый ощущениями, но умоляя ее продлить пытку.

 - Ты все еще твердый, – пробормотала она, лениво потирая меня двумя руками, – Почему так?

 - А ты как думаешь, почему? – простонал я.

Ее ответом был мягким смех, когда она подтянулась вперед, чтобы расположиться снова. Она закрыла глаза, насаживая плотно себя одним движением. Я сказал ей схватиться за пятки руками и раздвинуть бедра, растягивая их по мне. Ее спина прогнулась, задирая ее соски вверх. Поднимаясь и опускаясь, создавая медленный ритм, который увеличивался со звуком ее дыхания — одышка, стоны, мольбы и удовлетворение. Я уставился на великолепную округлость ее груди, загипнотизированный, когда она подпрыгивала вверх и вниз с изящными движениями ее тела.

 - Еееееееще,  – я стонал и стонал, в то время как боролся за сдержанность, которой я просто не обладал. – Унннгггхххх....

 - Так? – она улыбнулась, насаживая себя жестко на меня, наслаждаясь моей почти бессвязностью.

Я хмыкнул, соглашаясь, но звук быстро превратился  в хныканье, когда она оттолкнулась от меня, проползая по мне, чтобы схватиться за спинку кровати. Мне удалось поймать один из ее сосков ртом, засасывая его глубоко и жестко. Ее тело дрожало, в то время как ее аромат взорвался вокруг меня еще раз, и я нежно прикусил сосок, продлевая ее удовольствие, зажимая второй сосок между большим и указательным пальцами.

Она была настолько глубока в самый разгар своего оргазма, ее красивое лицо исказилось в выражении, которое граничило с болью во время интенсивного удовольствия, которое она, казалось, не заметила, когда я выкатился из-под нее,  размещаясь позади, приподняв ее за задницу, чтобы она приняла меня. Ее влагалище вообще не оказало сопротивления — она была слишком влажной, слишком готовой. С рычанием я дернул ее бедра, в это время толкая себя вперед, смакуя жидкую теплоту, которая окружила меня, когда она открывалась и закрывалась на мне.

 - О, Боже! О, Боже! О, Боже!.. –  стонала она, толкая свое тело ко мне, встречая меня где-то на середине, когда я отчаянно толкался, синхронно с ее стонами.

Я терял себя, проклятье, если я не делал этого. Она была все еще упругой, даже после часов траханья. Я сдерживал себя, чтобы она могла кончить снова, но ее дикие движения двигали меня к краю. Содрогания ее тела, несдерживаемая пульсирующая дрожь лишала меня возможности  предотвратить оргазм. Как будто все, что было в ней доступно для меня, сжалось, вытянулось. Она выдохнула мое имя,  ее тело туго натянулось, словно она боролась за контроль, которого просто не было. Схватив  за бедра, я дернул ее жестко. Она закричала, снова и снова, ее голос, поочередно то зовущий меня, то обращенный к Богу, молил, проклинал, пока ее слова не превратились в ерунду.

Я мог чувствовать это глубоко в моих шарах – абсолютная пытка прямо перед концом. Покалывание, сжатие, опухоль, увеличение. Резко, жестко толкая ее спину, мучительно – мои бедра к ее заднице, я удерживал ее там, двигаясь жестко. Она кричала, плакала, смеялась, когда ее тело взорвалось, и я закрыл глаза и выкрикнул ее имя как мир, взорванный в ослепительном свете...

XXX

Одного воспоминания было почти достаточно, чтобы вывести меня из моего укрытия прямо туда, где она была, но я сдержался. Ей бы это не понравилось. Она была сердита из-за того, что я не сказал ей о поездке.  Я нарочно умолчал, потому что знал, что если скажу что-нибудь, она придумает тысячу  и одну отговорку, чтобы не ехать.

Черт, если она не была фантастической, даже когда злилась. Ее ноздри раздувались почти незаметно, в то время как она сжимала в тонкую линию губы, угрюмо глядя на меня. Она выглядела так, словно она не могла решить между тем, чтобы накричать на меня или смачно мне врезать по лицу. Я не мог думать о том, какой именно вариант она выберет. Так или иначе, она бы сделала это довольно шумно – полицейская дочка орет на выдающегося пианиста. Какой изысканный скандал мог бы быть!

Если бы она обращала внимание на то, что я говорил и делал все это время, она бы знала, что я хотел ее здесь. Если бы я действовал своим способом, то она была бы со мной на каждом выступлении, смотря на меня своими великолепными карими глазами, преисполненными благоговейного страха, будто под гипнозом. Если бы она могла присутствовать на каждом моем выступлении, она бы увидела, что я мог быть кем-то большим, чем просто фантастическим лжецом.

Если бы я стал удачливее,  то сосал бы свой член. Мое внимание к пианино странно влияло на нее, и у меня просто не хватало времени играть для нее так много, как я хотел.

Если бы я стал более удачливым, то она начала бы признавать тот факт, что я был для нее больше, чем просто регулярный трах. Я не возражал против ее условия и ее категоричного отказа появляться вместе на публике. То, что мы делали между простынями, не касалось кого-либо еще, только нас двоих.

Но то, как она продолжала настаивать на отношениях, исключительно основанных на установке «только трах», становилось смешным. Я был в порядке, когда она совершенно унизительно обходилась со мной, пока мы были по-отдельности. Быть прилипчивой или постоянно льнуть ко мне было  совершенно не в ее характере. Она ненавидела все проявления привязанности, отказывалась принимать вещи, которые я давал ей, и ее начинало тошнить каждый раз, когда я делал что-то отдаленно романтичное.

Это могло бы быть нормальным, если она не относилась к своему самоналоженному отчуждению настолько серьезно. Она держала меня на расстоянии вытянутой руки, даже когда мы были вместе – всегда абсолютный контроль своих эмоций, чтобы избегать вопросов, которые могли привести к обсуждению того, чем, черт возьми, мы занимались. Она игнорировала мои жесты, отказывалась от моих подарков и даже от тех мелочей, что я делал и говорил, пытаясь больше увлечь ее. Я знал, что она достаточно умна, но, блять, это действовало на мои нервы!

Она подозревала что-то, от чего я пытался ее уберечь, держа ее так далеко от всего, что могло связать меня и незаконные активы Джаспера. Дома, машины – я мог и потому объяснял все это  просто. Я был богатым ребенком, не так ли? У меня было много денег от рождения, и если это было возможно, и я имел право тратить их так, как хотел. Пока она неохотно соглашалась с моими объяснениями.

- Если ты будешь пялиться еще сильнее, ты прожжешь дыру в ее платье, – забавляющийся голос, низкий и дразнящий, язвительно заметил, рядом со мной.

Я повернулся к говорившему, удивленный вторжением:

- Кейт! Я не думал, что ты сможешь сделать это, – Кейт Девейренко усмехнулась, принимая мои объятия – ее отличные духи проникли в мои ноздри.

- Ты и вправду думал, что я пропущу возвращение великолепного Эдварда Каллена?

 - Ирина здесь?

 - Конечно, все здесь, – сказала она и была права: все – от дочерей и сыновей сановников, входящих в Топ 100 Форбс, до звезд мира фильмов и телевидения и, наконец, захудалого и темного преступного мира, примерно от каждого города в стране. Оперный театр был переполнен, и не только этими людьми. Она, должно быть, знала, она, вероятно, трахнула половину из них.

- Чем больше, тем веселее.

Позвольте ФБР отсортировать их всех.

- Я могу теперь понять, почему ты хотел нас всех здесь. Ирина и я должны были подергать за большое количество ниточек, чтобы получить всех в этот цирк. К счастью, большинство из них не может отказать той части Русской мафии, что охотно раздвигает  ноги, – она рассмеялась красиво, и ее грязные слова резко контрастировали с ее скромным поведением. – Когда Вейрос начнут исчезать сегодня вечером, все здесь будут подозреваемыми. Здесь будет слишком много из нас, и прочесывание списка приглашенных займет их, по крайней мере, на две недели – как раз достаточно времени, чтобы ты переехал. Ты – злой гений, Эдвард.

 - Что ж, спасибо, мисс Девейренко, – сказал я ей, кланяясь театрально, – Но ты знаешь, что я не смог бы зайти так далеко без твоей прославленной организации. Если бы не ты, я был бы мертв в свой второй день в тюрьме.

- Ты делаешь нам слишком много одолжений, – промурлыкала она и положила свою руку на мою с нежной заботой. – Но я рада, что мы послали Сергея присмотреть за тобой, пока ты был внутри этого противного места. Русский мафиозный код до сих пор мало используется, только для защиты заключенных. Он был хорошим сокамерником, да? Он сделал тебе татуировку и усовершенствовал твой русский, – кислое выражение промелькнуло на ее лице, – Если бы не та женщина Таня, ты вообще не попал бы туда.

Это был известный факт в моем близком кругу друзей, что сестры и Таня ненавидели друг друга со взаимной страстью. В некоторый момент их враждебность стала настолько неуправляемой, что я попросил, чтобы сестры прекратили видеть меня, до того как Таня успокоилась бы, так как думал, что это не продлится долго. Я думал, что это было только ее право, так как неофициально ее считали моей подругой.

Если бы я знал, что она хотела меня только для того, чтобы подстроить ловушку и арестовать меня… Стоит ли говорить, что сестры возненавидели ее еще сильнее.

- Мы бы позаботились о ней давным-давно, если бы ты только попросил нас, – сказала Кейт, и ее рука сползала до пояса моих штанов, не делая тайны из того, что она хотела сделать. В прошлом я был бы уже ослеплен. Никакой мужчина не мог сопротивляться напору Девейренко, включая меня. Я не мог сосчитать, сколько раз тосковал по ней и ее сестре и заполнял ими свой разум. Но любопытно, я не мог выдавить и искру интереса, в то время как ее руки, двигались вниз, а ее сладкое, ароматное тело, придвигалось ближе, пока она не была прижата ко мне в тени, и мой член затвердел под ее рукой. Она замурлыкала снова, но звук, который я счел бы абсолютно захватывающим прежде, отозвался лишь в моем члене. Тело, прижатое ко мне, ощущалось чужим, как и запах ее волос, ее размер, ее мурлыканья – все было другим и внезапно я понял, что не хочу ее близости.

Она была в процессе, опускаясь на колени, и ее пальцы уже ловко расстегивали мои штаны, когда я поймал ее и аккуратно оттолкнул.

 - Это все теперь в прошлом, Кейт.

Ее глаза расширились, и одна из ее бровей выгнулась в осторожном смятении, вероятно, она сомневалась, к чему это относится – к отказу разобраться с Таней или к моей жажде до ее тела. Это было и о том, и другом сразу.

Она оценивала меня в течение долгого времени, пока свет не озарил ее глаза.

 - Я вижу... –  сказала она, – Ты предпочитаешь страдать в течение следующего часа с серьезным случаем синих шаров, чем позволить мне помочь тебе.

 - Бывало и хуже.

Она сузила глаза:

- Ты действительно не хочешь меня. Почему так?

Я пожал плечами:

- У нас нет времени, я должен вернуться на сцену через несколько минут.

- Это была неубедительная отговорка, чтобы сказать такое леди, Эдвард,  – она улыбнулась, удивленная моей неприкрытой ложью. – Не то, чтобы я претендовала быть единственной…

- И как ты узнала, что я не сказал тебе правды?

- Потому что, мой дорогой любовничек,  – она ухмыльнулась, – ты твердый, как камень, но твоя кровь не мчится к твоему члену, когда я делаю это... – она потерла меня через мои штаны. – Ты дышишь равномерно, твой пульс не ускоряется, и я не могу увидеть ничего в тебе, что говорило бы о том, что ты хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе. Ты слишком вежлив, чтобы отказать мне, потому что, в конце концов, разве у нас не было самых диких забав прежде? Ты и я; ты и Ирина; затем ты, я и Ирина вместе.

Я засмеялся снова, потому что она была права по всем пунктам.

- Вот это были деньки, да?

- Ты отшиваешь меня, даже если ты вот-вот собираешься взорваться в своих очень дорогих брюках? Это означает только одну вещь...

 - И что бы это могло быть?

 - Это означает, что ты, Эдвард Каллен, абсолютно опьянен  кем-то еще, и я поставлю обе своих груди, которые были теми маленькими вещами, за которые раньше ты готов был умереть, лишь бы коснуться их. Она удерживает твой член в своих маленьких пальчиках, даже если не догадывается об этом.  Поэтому простая мысль о моем рте, обернутом вокруг него, заставила тебя почувствовать себя виноватым... словно ты отдаешь что-то, что уже принадлежит ей.

 - Может быть, – я рассмеялся снова, чтобы замаскировать стон, стоило только представить пальцы Беллы, обернутые вокруг моего члена. – Хочешь узнать?

- Ах, ты такой высокомерный ублюдок, – она засмеялась, и ее слова контрастировали со снисходительным выражением на ее лице. – Как будто ты можешь одурачить меня. Я встречала  других, как ты... мужчин, которые заводились запахом только их «голубушек». Действительно ли между ее ног так хорошо и сладко? Восхитительно?

Если бы мы не скрывались в темноте, вероятно под слежкой дюжины агентов, то я рассмеялся бы вслух.

 - О, Кейти, я скучал по тебе и твоей навязчивой идеи промежностей.

 - И членов, – призналась она, захихикав, – Не забывай, что я в восторге от членов, включая твой.

Она обернула руки вокруг меня в легком, нежном объятии. Это было забавно, потому как она всегда была больше подругой, чем любовницей.

 - Так, сколько мы получили? – она спрашивала, сколько агентов вели за нами наблюдение.

 - Пятьдесят внутри, пятьдесят снаружи и вокруг отеля, – ответил я, цитируя оценки Джаспера. Сто агентов ФБР, натравленные на нас, словно акулы, привлеченные ароматом крови.

 - Я должна предупредить других?

 - Блять, нет, – сказал я ей, – позвольте ФБР позабавиться. Только не позволяйте людям Гианкано* сидеть слишком близко к твоим фаворитам, или на нашей совести будет кровопролитие.

Она фыркнула – неделикатный звук вышел из очень деликатной девочки.

- Каждый будет нетипично с хорошим поведением, в отличие от тебя. Ты уверен, что не нуждаешься в какой-либо помощи?

- На самом деле мне нужна кое-какая помощь, – сказал я, думая о выходе из ямы, в которую я закопался самостоятельно. Белла собиралась быть более трудной, чем обычно, и у меня не было времени, чтобы добиться ее благосклонности прежде, чем я мог войти в ее трусики или под ее обтягивающее платье. – Думаю, ты могла бы доставить одну маленькую красивую вещичку в мою комнату?

 - Сладенький, я могу доставить кого угодно, куда угодно, – она промурлыкала снова. – И что я получаю взамен?

Я рассмеялся, зная ее склонности:

- Это только мое, Кейт, поэтому не прикасайся.

- Даже ни одного маленького поцелуя?

Насколько бы мысль увидеть их целующимися ни была заманчива, я сомневался, что Белла нашла бы эту идею привлекательной.

- Ни сегодня, ни когда-либо, вероятно.

- Прекрасно, – она скривила губы, не привыкнув к тому, чтобы ей отказывали дважды. – Вместо этого скажи мне, кто берет первый автомобиль.

- Догадайся.

 - Я не могу, – сказала она, – Все твои женщины здесь, таким образом, она – вероятно, кто-то новая, кого я не встречала прежде.

 - Как ты узнала, что это она?

- Потому что это всегда девушка, Эдвард, кто берет первую поездку в твоих схемах.

Конечно, так и было. Только она не была моей, но Джаспера. Выбранная девочка убедила меня в своем мрачном определении, и у меня была абсолютная вера в нее. Я сам непосредственно обучал ее. Она быстро обучалась, почти естественно. В конце концов, мы разделили очень много генов.

 - Увидишь, – сказал я ей, предпочитая скрывать ее личность, словно еще одну тайну. Было слишком опасно раскрыть ее, слишком близко к дому. Кроме того, Джаспер убил бы меня, если бы я подверг ее опасности в первый набег, и это становилось семейным бизнесом.

Помня ее дезинформированную лояльность, я мог почти услышать снова, что она говорила.

«Я знаю, чем ты занимаешься».

Конечно, она знала. Джаспер и я оставили достаточно много крошек для нее, чтобы последовать, остальное она выясняла сама. Что я мог сказать? Она могла выглядеть непостоянной сначала, но она была умна. Мы разделяли одну и ту же кровь, не так ли?

Я дал ей угнать первый автомобиль, потому что это было самым легким. Она убедительно симулировала расстройство желудка в последнюю минуту, когда мы покидали особняк, удобно пропуская мое выступление. Как только мы уехали, она предпочла оставаться в своей комнате с помощью Ренаты и Клаудии, на время посланных мною, прикрыть ее. Она убежала из особняка легко, под присмотром поджидавшего ее Деррика, и прилетела в Техас чартером, где Гарретт, алмазный вор, встретил ее. Оттуда, они поехали в Галвестон, где я впервые увидел какого-то идиота, который почти спустил свои Вейрон в озеро.

Галвестон, Техас. На расстоянии больше чем в три часа самолетом. Я не мог по возможности быть там, в то время пока был на вечеринке в Лос-Анджелесе. Прежде, чем я  исполню мою последнюю часть, она спокойно и очень легко отгонит  наш первый Вейрон. Джаспер трясся над приготовлениями в течение многих дней, оттачивая каждую деталь. Все было прекрасно, и насколько я мог сказать, продвигалось гладко. Я не сомневался, что Джаспер не ворвется в раздевалку в истерике с чем-то ненормальным, вроде светофора с неправильным светом.

К полуночи она прибыла  к заранее запланированному месту назначения, где грузовик  будет под рукой, чтобы транспортировать автомобиль к самому близкому порту. Она сядет на самолет и полетит в другой штат, в другой часовой пояс. К полудню следующего дня она скажет своей матери,  что чудесно выздоровела и попросит разрешения полететь в Лос-Анджелес, где мы останемся до конца. Ее мать откажет. Ее отпуск совпадал бы только с двумя днями, и у нее будут уроки на следующий день – уроки, которые она не сможет посетить, поскольку будет слишком занята, помогая с другими грабежами. Она  позвонила снова на следующий день, звонок отслеживаемый в особняк в Форксе, с небольшой помощью поразительных навыков Джаспера.

«Бедная Элис», – подумал я с ухмылкой. Она была сейчас где-то примерно рядом Вейрон, потирая потные ладошки и мчащимся вскачь сердцем. Меньше чем через час она будет за рулем, чувствуя возбуждение, которое никогда не чувствовала прежде за всю свою жизнь. Бедная Элис, действительно. Джаспер и я были намного моложе и куда менее опытнее, когда мы угоняли наши первые автомобили высшего класса.

На следующий день должен исчезнуть другой Вейрон. Затем еще три. Картина прояснится на четвертый день, когда станет очевидным, что все угоны связаны со специальным типом Вейрон. ФБР было бы призвано, но это будет слишком поздно. К тому времени в общей сложности десять Вейрон исчезнут и будут в море, направляясь в Бельгию.

Добираться до половины целей прежде, чем будет поднята тревога, было бы не плохо. Заставлять ФБР бесцельно кружить вокруг стоило того.

- Пени за твои мысли, – услышал я голос Кейт около меня, тихий и вопрошающий. Она, вероятно, думала, что я снова отдалился.

Но это не так. Вместо этого, я увлечено следил за тем, что происходило в лобби.

Женщина вошла и даже на расстоянии, я инстинктивно знал, кем она была, поскольку ожидал ее. Таню Денали после всего считали «экспертом Каллена». Она производила впечатление, высокая и внушительная, когда вошла в толпу целеустремленными шагами, идя прямо туда, где стояли полицейские, включая Чарли Свона. Она начала говорить спокойно, иногда глядя вокруг, будто в поисках чего-то. Или кого-то. Она знала, что у меня есть группа наблюдения.

Агент стояла близко к Белле, и Белла смотрела на нее озадаченно, уставившись с любопытством. Это не займет у нее много времени, чтобы выяснить, кем была эта женщина, и сделать собственные выводы.

Странное спокойствие нахлынуло на меня, поскольку другая часть плана двигалась в нужном направлении. Игра просто повышала ставки.

Я схватил руку Кейт и увел ее прежде, чем она смогла увидеть другую женщину и начать ненавистную резкую критику.

 - Во-вторых... – сказал я ей, когда подтолкнул ее в раздевалку, – Просто приведи ее ко мне после выступления.

 - Бедненький, – она покачала головой, в притворной жалости ко мне, не замечая того, свидетелем чего я только что стал. – Она та самая единственная, кто на самом деле получила твои шары, а?

*http://en.wikipedia.org/wiki/Sam_Giancana