Глава 12

День пятый: открытое море, вечер

— Интересуетесь, откуда взялся кубок? Так вот: я только что выиграл его в турнире по настольному теннису. Я. Джаспер Уитлок. Запомните мое имя — вам очень часто придется слышать его в этом круизе. Моя супруга, Элис, на удачу дунула мне на шарики. Чертов Бен Чейни рассчитывал, что приз у него в кармане, но не тут-то было! Счастливые шарики помогли мне размазать по столу для пинг-понга и его, и его партнера по скрэбблу. Ха!

По счастью, большинство наших попутчиков используют отпуск по максимуму, из-за чего пребывают, по крайней мере, под подшофе и не улавливают скрытый смысл этого спича. Настроенные дружелюбно, они отвечают Джасперу смехом, веселым хихиканьем, ухмылками или улыбками, а некоторые даже хвалят. Хотя к такой реакции их может обязывать поведение Эдварда: в любого, кто собирается открыть рот, он успевает метнуть упреждающий взгляд.

— Ох, правда? Ого! Поздравляю, Джаспер Уитлок! Жаль, что я пропустил! И... э-э-э, честь и хвала тебе, Элис, за то, что умеешь так дуть на шарики!

— Вот это здорово, Джаспер и Элис Уитлоки!

— Э-э-э... ай да кубок!

Элис, которая гордо вышагивает рядом с мужем, одаривает публику лучезарной улыбкой и томно — а-ля королева красоты — поигрывает в воздухе ладонью. Мы с Эдвардом рука в руке следуем за четой, но держим дистанцию: даем старикам искупаться в лучах всеобщего внимания и, незаметно от них переглядываясь, делаем все возможное, чтобы не разразиться хохотом.

— Спасибо, спасибо. Это было волнующее событие, действительно волнующее, — реплики Элис звучат как благодарственная речь очаровательной старлетки и отсылают к старым временам Голливуда. — Но, Джаспер, нам следует поблагодарить также Эдварда, отдать ему должное, как твоему партнеру по состязанию.

— Он был... рядом, подбирал упавшие шарики и все такое, — бормочет Джаспер. — Ничего больше.

— Зачем ты так, Джаспер, он сделал гораздо больше…

— Меньше болтай, больше ходи, Элис! Меньше болтай, больше ходи!

— Помочь с этим, сэр? — Эдвард вежливо игнорирует тот факт, что Джаспер умалчивает о его истинной роли в турнире.

— Конечно нет! Зачем мне просить кого-то таскать мой приз? — не повернув головы, бросает Джаспер.

— Просто так, — голос Эдварда искрится весельем. — Прошу прощения за вопрос. Но вы же дадите знать, если понадобится моя помощь, правда?

— Они чертовски восхитительные, — хихикаю я, пока мы, покачивая соединенными руками, идем за престарелой четой.

— Разве что Элис. Ты слышала, что Джаспер низвел меня до болбоя? [Болбой от англ. ballboy — ребенок или подросток, который во время матча приносит и подает мячи.]

В попытке заглушить смех прижимаюсь лицом к плечу парня, Элис и Джаспер тем временем продолжают внимать дифирамбам туристов.

— Эй, — притворившись, что успокаиваю оскорбленные чувства Эдварда, оставляю на мускулистом предплечье поцелуй, — ты не болбой. Сказала бы, что больше ты похож на... Бэтмена. Да, так и есть. Ты Бэтмен с длинной, жесткой и мощной битой.

Эдвард легонько касается губами моих губ: 

— М-м-м... будешь хорошо себя вести, дам поиграть с моей длинной, жесткой и мощной битой... — И громко смеется, когда я отпихиваю его в сторону. — Все нормально. Как бы там ни было, нас ждет ужин с моим новым лучшим другом.

Приподнимаю бровь: 

— Похоже, тебя на редкость заинтересовала любовная история шестидесятилетней давности от Джаспера Уитлока.

— Так и есть, — кивает он.

— Ну, будем надеяться, что в этом рассказе окажется меньше вранья, чем в байке Джаспера о победе в турнире. Но, если говорить серьезно, Эдвард, — продолжаю я, когда мы возвращаемся к обязанностям провожатых, — как, черт возьми, Джессика, круизный директор, умудрилась заполучить такой огромный приз для соревнования по пинг-понгу, если за победу в конкурсе «Самый сексуальный парень» бедняге Эммету вручили крошечный кораблик на палочке?

Эдвард и глазом не ведет. 

— Ни малейшего понятия.

— Я вот о чем. В чем смысл награждать тот конкурс призом меньшим, чем в турнире по настольному теннису? 

Улыбнувшись, Эдвард пожимает плечами и кивает подбородком в сторону Джаспера, который, несмотря на артрит и тяжелый кубок, вышагивает с прямой, как стрела, спиной.

— Просто взгляни на старика. Прямо сейчас он совершенно точно ловит кайф, согласна?

И довольно смеется. Тогда я дергаю его за руку, притягиваю к себе и, привстав на цыпочки, шепчу на ухо:

— Ты настоящий победитель этого турнира. Но даже не думай, что я не понимаю, кто приложил руку к этому кубку.

Отстраняюсь, а он, притворяясь невиновным, вскидывает брови: 

— Меня возмущает подобное обвинение, мисс Свон.

— Эдвард Мейсен, эксперт по настольному теннису, битмейкер, лучший в мире массажист... и исполнитель желаний пожилых ворчунов. Серьезно, с какой стороны ни посмотри, в чем ты не силен?

Подходим к лифту. Элис с Джаспером никак не расстанутся со своими фанатами. Пока дожидаемся, Эдвард пронзает меня взглядом сине-зеленых глаз и прижимает к себе настолько близко, что я вынуждена склонить голову к плечу. Потом судорожно сглатывает. Наконец заговаривает, но веселье из голоса пропадает:

— Белла Свон, королева пеших прогулок, исследовательница природы, любительница закатов... и лучший партнер по викторинам, который у меня когда-либо был. Хочешь знать, в чем я, по-видимому, не силен?

— В чем? — выдыхаю, загипнотизированная выражением его лица.

— Сейчас ска... уф!

Между нами вдруг вклинивается огромный золоченый кубок — Джаспер сует тот Эдварду. Мы отстраняемся. Джаспер осматривается по сторонам.

— Ладно, никого нет. Постарайся не забыть, сынок, — говорит он, пока мы забираемся в лифт, — и отдать его мне до того, как откроются двери!

ОооооoO

Спускаемся на пятый уровень — в атриум, где вот-вот начнется состязание по складыванию полотенец, и устраиваемся как можно ближе к месту действия. Эдвард выполняет просьбу, с которой к нему тишком обращается Джаспер, — водружает на стол кубок по пинг-понгу. У нас всего три стула (все остальные уже разобраны), поэтому усаживаюсь к Эдварду на колени.

— Особо не располагайся, — шепчет на ухо Эдвард, однако сам себе противоречит и, обхватив меня за талию, надежно удерживает на месте. — Скоро соревнование по складыванию полотенец. Ты подписалась на него при условии, что я приму участие в конкурсе «Самый сексуальный парень». Таков был уговор. 

— Но у меня лучшее место в зале, — склонив голову набок, поддразниваю я и украдкой шлифуюсь о его колени. Чувствую, как он твердеет, и машинально сжимаю бедра.

— Пф-ф-ф, — тихо выдыхает парень, и его взгляд становится темным, голодным. — Да, это так. Но ты все равно участвуешь.

— Нет, не участвую.

— Да, участвуешь.

— Нет, не участвую.

— Да, участвуешь.

Сложив ладонь чашкой, прижимаю к уху Эдварда, и шепчу: 

— Что насчет твоего чу́дного, мощного стояка? Встану — и все его заметят.

Хмыкает и, встретившись со мной взглядом, качает головой: 

— Белла Свон, ты так... клянусь Богом, ты станешь моей смертью. Ты участвуешь в состязании... а об этом… — едва-едва, чтобы я уяснила, о чем идет речь, приподнимает бедра, — позаботишься позже.

— Позабочусь?

— Из-за тебя он проснулся.

— Я заметила, что он вообще не любитель спать.

Парень фыркает:

— Нет, если ты рядом. Хватит менять тему.

Раздраженная, подпрыгиваю у Эдварда на коленях — он опять выдыхает. 

— Несправедливо, Эдвард. Тут, по меньшей мере, в два раза больше народа, чем на конкурсе «Самый сексуальный парень». Похоже, пришли все, кто был на борту!

— Да, состязание по складыванию полотенец — большое событие для круиза. Разве в твоем буклете ничего нет об этом? — подтрунивает он.

— Как и турнир по пинг-понгу, — ворчит Джаспер, — и я его выиграл!

— Да, дорогой, выиграл, — чтобы утихомирить мужа, Элис похлопывает того по покрытой печеночными пятнами руке и в то же время нахально мне подмигивает. Крепко сжимаю губы.

Где-то посередине этого веселого, но совершенно бессмысленного разговора я вспоминаю, что не проверяла телефон вот уже несколько часов. Тут же понимаю, что на моем пляжном платье нет карманов, а в последний раз, когда сотовый попадался мне на глаза, он лежал на шезлонге — возле меня. Серьезно паникую и, несмотря на то, что знаю: телефона нет, машинально начинаю похлопывать себя по одежде.

— Расслабься, — нежно просит Эдвард и кладет сотовый на стол возле кубка. — Мы торопились на встречу с Элис и Джаспером, и ты оставила его на шезлонге возле бассейна. Сумки при тебе не было, поэтому я сунул его себе в карман.

Оттого, что мой телефон у Эдварда, меня охватывает невероятное облегчение. В то же время злюсь на себя: я так невероятно… отвлеклась, что из головы напрочь вылетели по-настоящему важные вещи. Я серьезно: одно дело — просто потерять мобильный, но потерять, когда он — единственная связь с внешним миром, — совсем другое...

— Я заглядывал совсем недавно. Звонков не было.

Так, он снова проверял мой телефон. Опять же, испытываю двоякое чувство: ситуация волнует меня далеко не так, как следовало бы, при этом я волнуюсь из-за того, что не слишком волнуюсь. Он забирается так глубоко, и я...

— Ты в порядке?

— Испугалась на секунду.

— Да, ты выглядишь испуганной.

Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза, и хотя я не имею представления, о чем сейчас думает Эдвард, невольно принимаюсь размышлять над тем, как много он успел узнать обо мне всего за пять дней нашего знакомства.

Раздумья прерывает громкая музыка — в атриум с помпой входит Джессика, директор круиза, — и вызванная ее появлением повсеместная суета.

Следует отдать должное этой женщине: она педантично являлась на каждое мероприятие, которое нам с Эдвардом довелось посетить в этом круизе: от вечеринок и викторин до игр у бассейна и турниров по пинг-понгу. И теперь она здесь и по-прежнему безупречна — в идеально отглаженном белом поло и синих шортах-бермудах, без единого завитка в каштановом конском хвосте. Более того, Джессика все еще бурлит энергией и, по-видимому, в ударе: даже притом что атриум переполнен, а Эдвард более-менее спрятан за мной, она замечает его почти сразу и взволнованно кричит в микрофон на британском кокни:

— Эдвард, красавец, ты здесь, и я, как всегда, вне себя от радости! — Обмахивается рукой, после чего делает в адрес Эдварда громкое заявление: — Дамы и господа, на тот случай, если вы пропустили наш конкурс «Самый сексуальный парень». Эдвард занял там второе место! Хотя должен был стать победителем, — последнюю часть она произносит с лукавой улыбкой и не вот чтобы шепотом. Да и вообще, выдает ее с пафосом, достойным объявления настоящего лауреата — не того, кто занял второе место, — Нобелевской премии мира. Свистки и вопли, которые несутся с каждого этажа открытого атриума, соответствуют пылу ее выступления:

— Эдвард! Эдвард! Эдвард!

Ситуация забавная, но отчасти смущает: кажется, будто бы с ним знакома половина присутствующих на круизном судне. Некоторые выкрики слышатся как «Автограф!». Уморительно, ведь он всего-то-навсего занял второе место на конкурсе «Самый сексуальный парень».

Полный дурдом. Скулы Эдварда меж тем становятся пунцовыми, и я, обняв парня за шею, смеюсь и крепко его целую. Несмотря на всю эту какофонию, кто-то, ухитрившись свеситься вниз с одного из верхних уровней атриума, кричит так громко, что его слышат абсолютно все:

— Эй-эй-эй! На самом деле это я стал победителем конкурса «Самый сексуальный парень»!

Толпа заводится еще больше, а Эммет гулко хохочет.

Когда шум и гвалт наконец утихают, по всему атриуму взлетают десятки рук, и Джессика принимается «собирать урожай». Нужны шестеро добровольцев. Я держу руки по швам.

— Трое есть! Ищем еще троих!

— Разве Белла не должна присоединиться? — спрашивает у Эдварда Элис.

— Ш-ш-ш, Элис! — прошу я.

— Должна, — отвечает Эдвард.

— Если девочка не хочет участвовать в состязании, ей не нужно участвовать в состязании!

— Мы с Элис просто разговариваем, — парирует Эдвард.

— Что я вам сказал, хватит разговаривать! Бедняжка. Наверное, не хочет смущаться, ведь мой кубок все равно лучше!

— Последний участник! — объявляет Джессика, которая стоит к нам спиной и указывает в противоположном от нас направлении: — Как насчет тебя, молод…

Я уже готова с облегчением вздохнуть, но Эдвард шумно прочищает горло, и — клянусь — женщина оборачивается мгновенно, будто он зовет ее по имени. Парень мгновенно вскидывает мою руку.

— Эдвард! — шиплю я и пытаюсь выдернуть у него свою руку.

— Иди ты! Что у нас тут за сливки общества? Эдвард, это ты хотел стать последним участником? — в нетерпении взвизгивает Джессика.

— Нет, не я. Моя... Белла.

— Ох, — падает духом Джессика, — чу́дно. Просто... чу́дно.

Поднимаюсь и, повернувшись, сверлю Эдварда взглядом.

— Ты покойник, — предупреждаю я. — Надеюсь, все увидят твой стояк.

Не обращая внимания ни на угрозу, ни на проклятие, он усмехается и, подмигнув, посылает мне воздушный поцелуй:

— Удачи.

— Удачи тебе, Белла, дорогая! — выкрикивает Элис.

— Ага, удачи тебе, девчушка. Постарайся не расстраиваться из-за маленького приза, который ты выиграешь. Если, конечно, выиграешь. Ха!

— Дамы и господа, последний участник найден! Блистательная Белла!

После того как смолкают аплодисменты, Джессика распределяет шестерых добровольцев по станциям для складывания полотенец и, устроившись за седьмой, начинает рассказывать нам и зрителям о превращении банного полотенца в слона. На все про все у нее уходит примерно девяноста секунд.

— И... дело сделано! Согласны, что это проще простого?

Публика разражается громовыми аплодисментами.

Честно говоря, процесс действительно выглядит простым и понятным. Злость на Эдварда почти уходит, поэтому я бросаю в его сторону уверенную улыбку и поднимаю вверх большой палец.

Он громко смеется и возвращает мне жест: 

— Отлично, Белла!

— Итак, что мы сейчас сделаем? Сейчас мы установим таймер на целых пять минут! — восклицает Джессика. — Хотя, уверена, чтобы сложить слона, ни одному из наших блистательных, талантливых участников не понадобится целых пяти минут. Кто первым отдаст мне объект, который на самом деле будет напоминать слона, тот выиграет конкурс и получит наш грандиозный кубок за складывание полотенец!

— Держу пари, он даже отдаленно не будет напоминать мой приз за победу в турнире по пинг-понгу!

— Итак, все готовы? На старт, внимание, марш!

Следующие пять минут, по крайней мере, в мой адрес летят такие комментарии:

— Ни черта себе! Во имя всего святого, во что ты складываешь полотенце? Это семейный круиз, подруга!

— Белла, все определенно не так! Красавица, ты что, нарезалась или что-то вроде того?

— Ладно, я действительно в шоке! Ну что за топорная работа! Мне кажется, еще ни разу в жизни не приходилось видеть настолько кособокого слона!

К моменту когда звонит таймер, мои спутники смеются надо мной так сильно, что к ним в качестве музыкального сопровождения присоединяется судовой оркестр.

Я ржу до боли в ребрах.

Ко мне подходит навзрыд хохочущий Эдвард и, притянув меня к себе в объятия, приподнимает в воздух.

— Мы оба проиграли, — сообщаю я.

Он приникает ко мне с поцелуем. 

— Согласен.

— В следующий раз повезет больше! Ты еще победишь, Белла! — откуда-то сверху орет Эммет. — Люблю тебя, малыш!

Полностью завороженная действиями Эдварда — он начал с посасывания моей верхней губы, потом переключился на нижнюю, а затем вообще просунул язык мне в рот — не обращаю внимания ни на Эммета, ни на атриум, полный зрителей и, будь они прокляты, уродливых полотенец. 

— Эй, вы, двое! Снимите комнату! — кричит Гарретт и тут же — на пару со своим мужем — хохочет.

Отстраняюсь — перевожу дух; Эдвард опускает меня на пол и ухмыляется. Отвечаю ему улыбкой, но она почти сразу же замирает: у него за спиной, всего в нескольких футах от нас замечаю человека. Того, о котором редко вспоминала в последние дни, того, о ком почти забыла, пусть даже мы и поднимались на корабль вместе.

Квил кривит верхнюю губу и медленно — «ага, теперь все понятно» — кивает, плечи ходят вверх-вниз. Рядом с ним — так мне кажется — хмурый Джейк.

— Что случилось? — спрашивает Эдвард и, обернувшись через плечо, оглядывает толпу. Но та уже поглотила и Квила, и Джейка.

— Ничего, — отвечаю. Эдвард поворачивается обратно ко мне и хмурится, но я снова говорю: — Ничего.

— Уверена? — он все еще сомневается.

— Да, уверена.

— Ох, Белла, — к нам вместе с Джаспером подходит Элис. — Несмотря на всю причудливость, хотя и эротичность, форм, которые ты придавала полотенцу, я болела за тебя до самого конца.

— Спасибо, Элис, — с улыбкой я крепко стискиваю ее ладонь; о появлении Квила хочется забыть.

— Да-да, девчушка, я тоже, даже притом, что на фоне моего кубка твой смотрелся бы жалко, — брюзжит Джаспер и слегка приподнимает свой приз. — Я дам тебе тебе сфотографироваться со своим.

— Спасибо, Джаспер, — усмехаюсь я; неприятные ощущения исчезают. Общаться с «друзьями» мне не придется до самого вылета домой. — Так любезно с твоей стороны.

— На самом деле, Джаспер, я думаю, есть смысл ненадолго вернуться к себе в каюту. Ты мог бы вздремнуть. Не забудь о своем обещании Эдварду — за ужином ты должен рассказать ему историю.

— Мне не нужен сон, — бормочет Джаспер.

— Кроме того, — продолжает Элис, — я уверена, что Эдвард с Беллой будут рады слегка освежиться перед ужином. — Она встает на носочки и шепчет мне на ухо: — Достаточно ли часа на то, чтобы... как же вы, молодежь, сейчас это называете? Перепихнуться?

Закрываю глаза и смеюсь себе под нос:

— Элис.

ОооооoO

Она не ошибается.

После очередного марафона обратно в наш, я имею в виду, номер Эдварда, мы еле-еле успеваем войти внутрь. Прежде чем захлопывается дверь, он прижимает меня к ней и атакует мой рот поцелуем. Ладонями поглаживает сквозь тонкое платье бедра, и кожу тут же охватывает пламя. Губы парня неиствуют и опускаются все ниже и ниже — сначала на шею, потом на едва прикрытую тканью грудь.

Запрокинув голову, хватаю его за волосы. 

— Я так сильно хочу тебя, что это почти больно.

— Я позабочусь о тебе, малышка. Боже, Белла, кажется, я не могу прожить больше пары часов, чтобы не прикоснуться к тебе… чтобы не оказаться в тебе...

Нельзя отрицать, что это очень эротично — все то, что происходит между нами. Нам и на людях сложно не дотрагиваться друг до друга, а наедине тем более.

Но откуда Эдварду знать, как много для меня значит его внимание к Элис и Джасперу?

Откуда ему знать, что во время экскурсии на остров мне лучше не на модном курорте, а на тихой пешеходной тропке? Что, несмотря на все свои притворные протесты, я получаю удовольствие от идиотского соревнования по складыванию полотенец? Откуда ему знать, что нужно проверить мой телефон, пусть даже я отчасти и восстаю против подобного действия?

Наше взаимное влечение — оно эротично, но…

Исследовать вопрос не получается: Эдвард выпрямляется и, зажав платье в кулаке, плавным движением стягивает с меня через голову. Одеваясь, я отказалась от бра, поэтому остаюсь в одних трусиках. Пока парень пожирает меня потемневшим от похоти взглядом, я, зажатая между ним и дверью, задыхаюсь и ерзаю.

— Пожалуйста... пожалуйста, прикоснись ко мне.

Еще ни разу в жизни я не возбуждалась от своей же непристойной просьбы.

Эдвард смотрит на меня так, словно мы не виделись почти постоянно с момента посадки на лайнер.

— Господи, ты такая красивая, — его голос полон благоговения.

Поцелуи и ласки возносят меня почти на вершину. Я практически обнажена — Эдвард полностью одет. Ему никак не перестать прикасаться ко мне, даже для того, чтобы снять с себя шорты и поло, отчего чувствую себя могущественной и в то же время неудовлетворенной. Одежда пахнет Эдвардом: его парфюмом, его желанием, им самим и морем, и на этот аромат реагирует каждый нерв в моем теле. Продолжая осыпать мое тело поцелуями, парень вводит внутрь меня палец — я хнычу и опять запрокидываю голову.

— Да... да... спасибо, — выдыхаю я.

Эдвард посмеивается. 

— Ш-ш-ш, моя красавица, тебя могут услышать через дверь, — прижимаясь ко мне губами, шепчет он.

— Мне все равно.

— Уверена? — Оставляет влажные поцелуи в ложбинке между грудей, на животе.

— Уверена… — подтверждаю я и сжимаю его волосы в кулак. Если честно, если руки и рот Эдварда продолжат делать то, что делают, пусть тонет корабль — мне наплевать. 

— Чертовски уверена.

Парень стискивает мои бедра, и пока его теплое дыхание согревает то самое место, я задерживаю дыхание. С первым же движением языка спина выгибается дугой, бедра дергаются, колени подкашиваются, рот открывается в безмолвном крике. Я молчу не из-за чувства стыда или нежелания быть услышанной. Просто это настолько хорошо, что я не то что кричать, я дышать не могу. На ногах мне помогает удержаться Эдвард.

— Думал, тебе все равно, услышат или нет.

Шутит, несмотря на то, что делает. Дергаю его за волосы — он, хоть и выглядит взъерошенным и более чем смущенным остановкой, тут же подчиняется.

— О Боже, — выдыхает Эдвард, когда я, развернув нас, толкаю его спиной к двери. Падаю на колени; в движениях парня — в том, как он помогает мне расстегивать ремень, в том, как сам тянет молнию вниз, — читается сильнейшее желание. Беру его в рот, и он так сильно ударяется головой о дверь, что я почти смеюсь. Намотав на кулак мои волосы, он направляет меня и между гортанными стонами сиплым голосом выдает восхитительные непристойности.

— Я хочу, чтобы тебя услышали, — поддразниваю, когда мой рот оказывается свободным.

— Белла... ты... я... я… я... лю…

Резко встаю.

Наши губы смыкаются с сокрушительной силой. Он отстраняется — с почерневшими, горящим взором — и я на какое-то время пугаюсь. Нет, не его. Встреча с Квилом напомнила мне, что вне этого проклятого корабля есть целый мир, и либо одно, либо другое место непременно выставит счет. Я не уйду безнаказанной.

Да и вообще? Он дал бы вырваться этим словам, пока я стояла перед ним на коленях?

Все это время Эдвард, кажется, так же взбешен, как и я. Но вместо того, чтобы раздумывать над ситуацией, он берет меня на руки, относит в постель и устраивает на роскошном матрасе. Но своим телом не накрывает. Не сводя с меня глаз, парень закидывает руку за голову, стаскивает с себя поло и начинает неспешно обходить кровать. Первый раз. Второй. Третий. 

— Эдвард...

Он напоминает мне грациозного медноволосого льва, который кружит вокруг жертвы: ноздри раздуты, челюсти стиснуты, широкие плечи напряжены. Даже когда Эдвард взбирается на постель, он делает это не торопясь, изящно и сдержанно — сперва сильная рука, за ней, по очереди, мускулистые ноги. При каждом движении заметно играют мышцы.

— Эдвард, пожалуйста...

— Чего ты хочешь, Белла? Скажи мне, чего ты хочешь? — он почти рычит — и пока движется надо мной, и пока, замерев, ждет ответа.

— Тебя, — выдыхаю я.

— Ты хочешь меня?

— Да.

— Как ты хочешь меня? Хочешь, чтобы я был внутри тебя?

— Да.

Он засаживает так быстро и глубоко, что я безудержно ловлю ртом воздух — как от сильного удивления, так и от бесспорного удовольствия. Когда я непроизвольно выгибаюсь, Эдвард обхватывает меня рукой, притягивает к себе и, ворча в мою шею, продолжает толкаться.

Несмотря на то, что голова как в тумане от похоти, я не могу отделаться от мысли, что... он избегает встречаться со мной взглядом. Вскрикиваем в обоюдном экстазе, я между тем опасаюсь, что здесь и сейчас мы занимаемся чем-то совершенно неправильным.

Что скажете?