Глава 14

Поначалу все выглядит как развлекательное мероприятие — захватывающее дух фрик-шоу или странноватая внебродвейская постановка. Складывается впечатление, что зрелище, в действительности срежиссированное анимационной службой круизной линии, нечаянно наложилось на пульсацию клубных ритмов и мерцание стробоскопов в режиме «стоп-кадр».

На автомате замахиваюсь — рука входит в контакт со щекой. В мигающем свете, словно в замедленной съемке, вижу, как дергается в сторону голова Квила. Но больше в действии не участвую: кто-то вытаскивает меня из гущи событий и против воли низводит до зрителя. Вместе со всеми я вынуждена наблюдать за игрой двух ведущих актеров. Правда, нет ни театральных подмостков, ни огней рампы, лишь переполненный танцпол и всполохи разноцветных прожекторов.

Публика включает воображение. Гипнотически мигающие огни выхватывают из темноты то лицо с глумливо изогнутыми губами, то мертвенно-бледное, гневное. Грохочущая музыка заставляет колотиться сердце и вызывает боль в висках, а заодно заглушает злобные реплики главных героев. Однако в момент интенсивных вспышек стробоскопов становится очевидно, что изо рта одного летит: «ПОШЕЛ НА ХЕР!», другой оглушительно взвывает: «МУДИЛА!».

Лучи постоянно перемещаются, и затаившие дыхание зрители сначала видят сжатые кулаки, потом — напряженные плечи и под конец — замершие в боевой стойке две мужские фигуры. Далее появляются вышибалы в черных футболках и, скрутив Эдварда с Квилом, начинают проталкиваться сквозь толпу на выход. Вместе с друзьями Эдварда двигаюсь следом.

Снаружи бугаи вклиниваются между парнями и, удерживая их на расстоянии друг от друга, яростно шипят что-то в рации. Вокруг снова скучивается народ — одни зрители последовали за нами из клуба, другим посчастливилось проходить мимо или дожидаться в очереди на вход.

И все это время стоит дикий ор:

— Какого хуя ты прикасался к ней, кусок дерьма!

— Блядь, да кто ты вообще такой! Когда хочу, тогда к ней и прикасаюсь!

За спиной у Квила, среди толпы, Джейк и Леа; как и все прочие, снимают на камеры в телефонах. В воздухе носится шепот. Пару раз мне слышится имя «Эдвард», однако, пусть Эммет с Гарреттом и остальными неподалеку, сейчас не до любопытства.

Появляется группа офицеров по охране корабля; главный, встав между Эдвардом и Квилом, начинает раздавать приказы.

— Хорош! Заткнулись и исчезли отсюда к чертовой матери, пока всех не сняли с корабля! — заявляет он зевакам.

Стόит бόльшей части толпы сделать то, что ей велено, — несколько смельчаков или тугодумов, правда, мнутся — он обращается к Эдварду с Квилом:

— Теперь вы двое! На этом корабле с драчунами, кем бы они ни были, разговор короткий. Продолжите — утром вся группа окажется в ближайшем порту!

Трясущимися руками схватившись за предплечье Эдварда, я ощущаю, насколько сжаты его мышцы. До боли хочется избавить парня от скопившегося напряжения. Вскидываю голову и, приблизившись, ловлю его взгляд: здесь, на относительно освещенной палубе, где можно видеть и слышать, я снова обретаю здравый смысл.

— Эдвард, — внятно, спокойно зову я, — Эдвард, пойдем.

Но Эдвард, кажется, от ярости ничего не соображает.

— Ты, крысеныш, не смей прикасаться к девушке без разрешения!

Квил с горечью смеется:

— Ну да... Мудила, это тебе пришлось напоминать, чья эта девушка на самом деле!

— Хватит! — кричит охранник.

— Он лапал ее! — ревет Эдвард.

Охранник переводит взгляд на меня:

— Мисс, это правда?

Не сводя глаз с Эдварда, киваю.

— Она ударила меня по лицу!

— Потому что ты щупал ее, гребаный ублюдок! — со злостью бросает Эдвард.

Охранник вздыхает:

— Будете выдвигать обвинение?

— Нет. Хочу забыть об этом и просто уйти, — отрезаю я.

— Белла…

— Эдвард, давай просто уйдем.

Все еще глядя на Эдварда, слышу, как смеется Квил.

— Тогда я тоже не буду выдвигать обвинение, детка. — Чмокает губами в мой адрес. — Это была любовная ссора.

— Вот муди...

— Эдвард, не обращай внимания.

— Ладно, приятель, — резюмирует вышибала, — она, может, и не выдвигает никаких обвинений, но завтра утром, как только причалим в Пуэрто-Рико, сойдешь с корабля. Мы не цацкаемся с теми, кто дает волю рукам. До тех пор будешь заперт в своей каюте. Пойдем.

— Какого хуя? — вопит Квил. — Я выложил за этот круиз приличную сумму!

Эдвард, презрительно кривя верхнюю губу, медленно поворачивает голову в сторону Квила:

— Этого, блядь, недостаточно. Следовало выбить из тебя дурь еще несколько дней назад, когда ты учудил ту херню.

— Пошел на хуй, придурок, — давится смехом Квил. — Что я учудил несколько дней назад? Кто, блядь, трахал мою девушку с тех пор, как мы сели на корабль?

У меня перехватывает дыхание. Народ ахает, и мое лицо заливает краской.

— Придурок, она перестала быть твоей девушкой с тех пор, как мы начали встречаться! И даже, блядь, когда была, что за мужчина стал бы…

Прежде, чем Эдвард успевает продолжить, хватаю его за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. Вместо привычного цвета морской волны вижу темный, объятый пламенем лес.

— Эдвард, хватит, пойдем!

Вокруг нас между тем разгорается словесная перепалка:

— Я заметил, как он пялился на твою девушку, еще когда мы едва успели зайти на корабль! — говорит Джейк.

— Да, я тоже заметила! — соглашается со своим парнем Леа; оба подначивают Квила. — И ты видел бы, как она улыбнулась, когда я сказала ей об этом. Ебаная шлюха!

— Эй, что за хрень? — вступает Шарлотта. — Кто вообще сейчас так говорит о другой женщине?

— Почему бы вам двоим не лезть не в свое дело? — выкрикивает Пит.

— Почему бы вам не лезть не в свое гребаное дело? — находится Леа.

— Они наши друзья, это наше гребаное дело! — орет в ответ Кармен.

— Ребята, это не стоит того, чтобы нарываться на неприятности, — говорит Ирина.

В груди клокочет, но она права.

— Ребята, давайте просто уйдем.

— Белла права, пойдем. — Эммет встает у Эдварда за спиной и, стиснув ему плечи, начинает отчитывать: — Ты делаешь только хуже для вас обоих, — шепчет он на ухо брату. — Пойдем.

Эдвард — ноздри раздуваются, мощная грудь вздымается — начинает медленно разворачиваться. Эммет следует за братом, я иду справа, Пит — слева, остальные — где-то позади. Но нас настигает спор с охраной.

— Какого хрена ты говоришь, что нас тоже запрут в каютах? — надрывается Джейк. — Мы-то какого хрена сделали?

— Корабельный регламент, приятель. Всю компанию сажают под замок и в ближайшем порту снимают с судна.

— Так, блядь, нечестно! — вскрикивает Леа. — Что насчет их компании?

— Мисс, они уходят, кроме того, ваша знакомая подтвердила, что ее облапали. У нас на судне действует политика полного неприятия подобных действий.

— Так, блядь, нечестно! — продолжает ворчать Джейк. — Что, только потому, что он сраный, недоделанный музыкальный продюсер, его компании разрешено уйти?

Ненадолго растерявшись, морщу лоб. Однако есть заботы посерьезнее.

— Мило, Белла, — орет в спину Квил. — Похоже, ты теперь одна из фанаток? Ты вероломная сучка, нашла себе мажора и…

Когда Эммету и Питу удается наконец скрутить Эдварда, тот находится уже на полпути к Квилу.

— НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ НАЗЫВАТЬ ЕЕ ТАК ИЛИ Я ВЫБЬЮ ИЗ ТЕБЯ ВСЕ…

— ЭДВАРД, ПРЕКРАТИ! — кричу и, пытаясь успокоить парня, баюкаю в ладонях его лицо; сердце заходится.

— Я не позволю ему так говорить о тебе!

— Все, о чем он говорит, лишено смысла! Не обращай внимания!

— Черт, держите его! — рычит главный охранник и снова становится между Эдвардом и Квилом. — Так, теперь все идут с нами!

— Что? Это нелепо! — взвизгивает Ирина.

— Ирина, заткнись, — с досадой шепчет Кармен.

Когда Квила уводят, тот ржет. Двое охранников следуют за Леа и Джейком, еще двое — за нами; все движутся в одном направлении.

— Чувак, ты ведь даже не дотягиваешь до нужного уровня! Ты просто симпатичная мордашка, которая мелькает на экране во время вручения музыкальных премий, и одним только пидорам известно, кто, блядь, ты такой! Но давай, Белла, давай, развлекайся. В любом случае через пару дней тебе придется вернуться домой — в реальность! И этот мелкий засранец, забыв о тебе, сразу же перейдет к другой поклоннице!

— Не обращай внимания, Эдвард, — устало повторяю я и сжимаю руку парня. — В его словах нет смысла. Он подзуживает, а твоя реакция делает все только хуже.

Эдвард закрывает глаза и крепко-крепко — так, что начинают играть желваки, — стискивает зубы.

— Кто-нибудь, заткните этого мудака, — махнув рукой в сторону Квила, пытается противостоять Гарретт, — так как то, что он извергает, — просто какое-то, блядь, собачье дерьмо. Господи!

— Сэр, заткнитесь на хрен, — в раздражении кричит Квилу один из охранников. — Вас уже вышвырнули с корабля. Продолжите в том же духе — мы добавим тюремный срок, и о возвращении домой через пару дней придется забыть.

Квил наконец замолкает.

В окружении службы охраны попадаем в ту часть судна, что раньше мне не доводилось видеть, и, спустившись по винтовой лестнице, оказываемся на палубе, на которую едва ли ступала нога большинства пассажиров. Вокруг белым-бело: поручни трапов, стены, офицерская форма. Здесь нет ни музыки, ни развлекательных мероприятий, ни «шведского стола», ни намека на время.

Рядом по-прежнему кипятится Эдвард.

— Успокойся. Ничего не поделаешь, — сжимаю его руку. Да, я просила парня игнорировать Квила, однако и сама стараюсь не расстраиваться. Пробую взглянуть на ситуацию со стороны, смириться с происходящим — ну, правда, что тут попишешь, — и просто дождаться конца этого бардака.

Как только сиюминутную панику по поводу нашего затруднительного положения сменяет смирение, меня озаряет. И то ли потому, что прихожу в ужас, то ли потому, что испытываю дурное предчувствие, меня охватывают настолько сильные эмоции, что я замираю на месте.

— Эдвард, где мой телефон?

Эдвард, тоже остановившись, машинально похлопывает по карманам — глаза распахиваются.

— У меня его нет, Белла.

— Но он был у тебя.

— Я... я, видимо, оставил его в каюте.

— Сэр, мэм, продолжайте идти, — приказывает один из конвоиров.

— Можно ли мне подняться в каюту, чтобы взять кое-что? — умоляю я.

— Нет, мэм, — коротко и внятно отвечает охранник, после чего выпячивает подбородок. — Пожалуйста, продолжайте идти.

— Я забыла свой телефон. Обещаю, что сразу же вернусь.

— Мэм, вы сможете забрать телефон позже.

— Вы не понимаете. Он необходим мне сейчас.

— Мэм, нет, — нетерпеливо повторяет охранник. — Никто никуда не уходит. Следовало сделать это, когда вам говорили, но вы остались.

— Она тут не при чем, это все я, — уговаривает Эдвард. — Отпустите ее. Дайте забрать телефон, и тогда можете высаживать меня в следующем порту, да и вообще делать со мной все, что захотите.

— Мистер Мейсен, корабельные правила и регламент предписывают собрать всех участников инцидента. Если вам настолько сильно был нужен этот телефон, следовало уйти, когда имелась возможность.

— Мама болеет, и мне необходим телефон.

— Мэм, мне очень жаль, — охранник начинает говорить с чуть бόльшим чувством, — но я должен следовать протоколу. Как только окажемся на месте, вы сможете уточнить у начальника службы безопасности, есть ли способ получить телефон. Продолжайте идти. — И снова выпячивает подбородок.

Крепко зажмуриваюсь. Снова открыв глаза, встречаюсь взглядом с Эдвардом. Та ярость, что парень испытывал всего несколько мгновений назад, сгорела в огне вины.

— Белла, мне так жаль.

Делаю глубокий вдох и, начав шагать, вырываюсь вперед, поскольку все, что могу чувствовать прямо сейчас... все, о чем могу думать прямо сейчас, так это о том, что телефон должен быть у меня.

Что скажете?