Воспоминания Эдварда
Я сидел и смотрел, как Белла спит. Она была измождена, а я проклинал своё грёбаное холодное тело, не позволяющее мне быть рядом с ней. Моя любимая дрожала. Всё, чего я хотел, - это лечь с ней, чтобы быть рядом с её теплом и запахом, вдыхать сладкий аромат её душистых волос, теряясь в собственных мыслях и обдумывая всё произошедшее с того замечательного дня, когда мы вместе ходили по магазинам, и до момента нашего возвращения.
Я боролся с собой, буквально удерживая свою задницу на месте, как и должно было быть. Надо сказать, затрахало меня всё это. Хотелось залезть в кровать позади Беллы, прижать её к груди и почувствовать жар маленького тела напротив моей холодной кожи. Мне необходимо быть ближе к ней, и это сводило с ума.
Раньше мне никогда не хотелось никого обнимать. Я не понимал, как Белле удалось изменить это. Почему я чувствую, что мне всё время не хватает её? Всё, что делает эта девушка, возбуждает меня.
Мне хотелось бы многое пережить вместе с ней, показать ей мир, увидеть его её глазами. Посмотреть все семь чудес света, как говорится… Я представлял, каково было бы путешествовать и наблюдать, как Белла открывает всё разнообразие, какое только этот мир может предложить.
Я уже повидал свет, но прочувствовать это ещё раз через её ощущения — совсем другое. Для меня это было бы тоже как в первый раз. Теперь у меня появилось что-то, чего я могу с нетерпением ждать. Во мне это вызывало очень странное чувство, ведь целые десятилетия я не испытывал нетерпения и ничего не ждал.
Я слушал биение сердца любимой, следя, как мелодичный пульс гонит кровь по милям рек-вен, затихающих в различных направлениях под её кожей, и возвращает поток назад к прекрасному бьющемуся сердцу.
Белла пробуждала огонь у меня в горле. Всё, что я чувствовал, - это сильное желание, потребность войти в неё поглубже и двигаться в ней, пока она спит. Я люблю входить в неё, когда её тело находится в покое. Это обалденно чувственно, потому что даже в бессознательном стоянии тело моей суженой возбуждается и приветствует меня в себе. Белла так настроена на меня, потому что она та, которую судьба послала мне. Белла принадлежит мне, и осознавать это невероятно.
Мне показалось, я задумался на минуту-другую, затем подошёл к кровати и посмотрел на спящую, понимая, что мне необходимо дотронуться до неё.
Любимая лежала на животе. Её голова располагалась передо мной, но волосы закрывали лицо со всех сторон. Я не мог видеть её. Тогда, встав на колени, кончиками пальцев я откинул пряди назад, чтобы видеть, по крайней мере, одну сторону лица.
Красота моей девушки всё ещё изумляла меня каждый раз, и я не мог не улыбаться ей, даже если она и понятия не имела об этом.
Воспоминания нахлынули на меня из ниоткуда. Я почувствовал, как будто вернулся назад в прошлое. Я вспоминал одну из тех ночей. Мои глаза закрылись.
Были времена в моём очень длинном существовании, когда в моей жизни происходили ужасные события. Я пришёл к тому, чтобы квалифицировать их по одной категории, потому что они имели одно общее: все они произошли или свалились на меня под покровом ночи.
Сейчас я предавался воспоминаниям обо всех ужасных ночах и одной той ночи.
Мне легче помнить ночь моего обращения как "ту ночь", правильнее сказать, ночь, когда я умер. Люди не могут даже произнести подобную фразу, потому что когда они умирают, то не помнят потом, как это происходило. Будучи таким, каков я есть, я мог сказать, что помню ночь, когда умер.
Я был рождён человеком и к тому моменту был семнадцатилетним обречённым больным. Я знал это, поскольку находился на последнем издыхании от болезни, забиравшей каждую человеческую жизнь, которой касалась, оставляя за собой смерть и разрушение. Я был следующей жертвой, проще говоря, был молодым парнем, ожидающим смерти и смотрящим ей прямо в лицо в пропитанной заразой больнице. Я был совершенно один, напуганный и измождённый жестокой лихорадкой, терзавшей меня. Слабый и утомлённый, я не знал, что только что потерял всё, что когда-либо любил.
Не знаю, благодарить ли мне судьбу за то, что я не был в состоянии узнать об этом, или сердиться, что мне не дали возможности сказать последнее прости моей матери прежде, чем везти хоронить её в общей могиле. Я до сих пор ещё сердит на Карлайла за то, что он не предоставил мне такого шанса.
Глубоко поразмыслив, думаю, я благодарен ему за то, что он действительно сэкономил тогда мои силы. Тем не менее я чувствую себя обманутым. Я имею в виду, что не узнал тогда, что моя мать, женщина, давшая мне жизнь, любившая меня безоговорочно, воспитавшая меня с достоинством как джентльмена, которым она могла гордиться, только что проиграла борьбу за свою жизнь и умерла тут же, рядом со мной.
Мои воспоминания о матери очень слабы и нечётки, но я знаю, что она была самоотверженной женщиной, обожавшей меня так же сильно, как и я её. Находясь при смерти, она посвятила свои последние мысли и слова мне.
Новость о её смерти, услышанная от какого-то незнакомца, пришедшего сообщить, что она только что скончалась, сокрушила бы меня. Выходит, сердиться на Карлайла не за что. Но я не думаю, что он был до конца прав, хоть и понимаю его мотивы. Я так и не принял это и вряд ли когда-нибудь приму.
Став вампиром и узнав об утрате, я был тронут, но не смог оплакать её, как должен был. Я чувствовал себя обманутым из-за того, что не имел возможности пролить слёзы по моей потере.
Моя жизнь стала хаосом в короткий промежуток времени. Я не осознавал, что происходило со мной в первые дни после обращения. Я имею в виду весь разверзшийся грёбаный ад. Я ведь даже не знал, что вампиры существуют до той ночи. Я был слишком слаб, чтобы бороться, слишком слаб, чтобы защищаться, и слишком слаб, чтобы ответить на заданный вопрос: «Хочешь ли ты жить вечно?»
Мне не дали выбора, хочу ли я стать тем, кем я стал. Печально, но за меня всё было решено.
Карлайл, мой создатель, сотворил первого монстра в 1918 году. Этим монстром был и остаюсь я. Сейчас на дворе уже новое тысячелетие, и этот промежуток моей жизни, если описывать его словами, стал утомительным, чтобы не сказать больше. Можно было бы описать его как надоевший каждодневными мирскими делами, повторяющимися изо дня в день. То, что делает всё ещё хуже, - что я ломаю рассвет этой "жизни" после того, как прошла сотня лет, и впереди длинный грёбаный путь, который надо пройти прежде, чем я сотворю затмение над отметкой половины пути, уж не говоря о том, будет ли конец этому пути. (Здесь содержатся аллюзии к названиям книг С.Майер и классическом стиху из «Божественной комедии» Данте «Земной свой путь пройдя до середины...» – Прим. пер.)
Чего было мне ждать? Предчувствие того, что должно произойти в течение этого очень длинного существования, устрашало, и можно было бы довести себя до безумия, если думать об этом слишком много.
Сейчас я стоял на коленях рядом с той, кого с нетерпением жду. Это единственная причина, по которой я сделал бы что угодно, чтобы существовать. Причина продолжаться и нетерпеливо ждать.
Я мысленно обращался к одной из тех многих ночей, когда со мной происходили не очень приятные события. Ни одно из них я не хотел бы помнить, но они отражаются в моём кристалле воспоминаний чертовски ясно.
Я привык, что с темнотой приходила определённая атмосфера печали. Я всегда больше страдал из-за моего прошлого, когда солнце садилось. Потом всё изменилось. Теперь, когда я думаю о ночи, я вижу Беллу. Была ночь, когда она сидела за моим столом в "Очаровательной бездне и тьме". Ночью она вышла на танцевальную дорожку в том красивом белом платье. Ночью она попыталась спасти меня от любого вреда. Теперь я смущён: как мне называть ту ночь, когда случилось зло, "ночью"?
Чтобы обрисовать картину более ясно, я - грёбаный вампир. Это мой опыт. Моя жизнь сделала меня таким, каков я есть. Я - Эдвард Энтони Мэйсен Каллен, и я уверен, что в настоящее время абсолютно влюблён.
Кто знает, как долго живут вампиры? Некоторые из них, как говорят, трёхтысячелетней древности. Не могу сказать, что собирался стать таким же. Я хотел пойти на фронт, чтобы исполнить свой долг и служить моей стране. Мой план был пойти на войну, возможно, получить отличие, потом встретить девушку, влюбиться и жениться, чтобы завести собственных детей. Чёрт, вся ерунда, что я стал счастливее с тех пор, теперь не кажется мне такой грёбано раздражающей. Тогда это было с точностью наоборот.
Моя мать упрекала меня в том, что я искал острых ощущений. Иисусе, если бы она увидела меня сейчас! Я бесился от того, как часто она была права. Я искал хаоса как раз тогда, когда был человеком. То, кем я стал, показывает, что есть некоторые вещи, которые составляют нашу суть. Их называют желаниями или потребностями. Они почти как часть нашей ДНК, делающей нас теми, кто мы есть. Интересно, есть ли во мне ген, который делает хаос частью моей ДНК? Это точно так же, как жажда человеческой крови для долбаного вампира - никогда не пройдёт. Мы никогда не освободимся от этого, потому что, проще говоря, это то, что мы есть. Моя жизнь всегда содержала хаос, и не похоже, что это изменилось, когда я стал вампиром.
Одной из тех ужасных ночей в моём прошлом была ночь, когда я уже был обращён. Тогда я укусил Питера, договорившись с ним убить его, невинного человека, по эгоистическим причинам, а также для того, чтобы он стал счастливее, приняв это грёбаное решение. Я изъял его человеческую душу. Теперь мысли об этом не лучшем поступке изводят меня.
Сейчас, здесь, рядом с Беллой, другая ночь кажется одной из худших. Это была ночь, когда я начал продавать свой яд в поиске острых ощущений и чтобы избавиться от скуки. Раньше меня не заботило, что это кому-то вредит в процессе, но теперь всё изменилось из-за Беллы. У меня это стало вызывать отвращение уже после того, как мы прибыли в Нью-Йорк. Я понятия не имею, как даже приступить рассказывать Изабелле о том, в чём я копаюсь. Я боюсь, что она почувствует такое отвращение ко мне, что развернётся и уйдёт.
Нет. Она не может. Я не позволю ей. Она моя. Я скрежетал зубами и сокрушался, вспоминая о прошлом .
Давайте начнём с ночи, когда я был буквально вырван из человеческого мира и перенесён в другой, став субъектом, полностью отличным от всего живого на этой планете. Всё, чего я лишился, имело значение, потому что события той ночи изменили меня больше, чем я когда-либо мог представить.
У меня был только один вопрос: по какой причине Бог взял двух единственных людей, которых я знал и любил всем сердцем, зачем он украл их души, как вор ночью, и почему, чёрт возьми, он думал, что было справедливо забрать их и оставить меня наедине с демоном?
Некое существо, в свою очередь, украло не только моё последнее предсмертное дыхание, но и забрало мою душу, когда я был слишком слаб, чтобы отбиться от него. Что, чёрт возьми, я такого сделал, что был столь ужасным человеком, чтобы заслужить это?
Когда я пробудился, я слышал мысли этого демона, поскольку он непрерывно извинялся передо мной, неоднократно повторяя свои оправдания. Единственное, что я понял: это произошло, потому что он был ужасно одинок. И не было никакого грёбаного Бога.
Та ночь всколыхнула всё долбаное дерьмо во мне.
Карлайл был достаточно эгоистичен, чтобы забрать меня от моей умершей матери и скрыться вместе со мной под покровом темноты. Очнувшись, я быстро понял, что даже при том, что воспринимал его только как демона, которым он и был, я находился у него и знал, что этот жестокий незнакомец всё, что у меня есть. Карлайл имел сострадание, которое жило глубоко в нём, его мысли были честными и сердечными. Он заботился обо мне, и у него не было никого в мире, чтобы разделить с ним его путь.
Я чувствовал себя ужасно, поскольку слышал его воспоминания о просьбах моей матери. Она просила, чтобы он спас меня, сделав то, что мог только он, и сократил тем самым свои собственные страдания, создав себе компаньона.
Карлайл Каллен был двулик как тот дьявол, что находится за вашим левым плечом, и ангел за вашим правым, создающие между собой прекрасный баланс. Он имел оправдания своему решению изменить меня, о чём я слышал ежедневно. Карлайл всегда был настроен оптимистично по поводу того, что я стану ему сыном, о котором он мечтал. Я знаю, что уже слишком много раз подводил его в этом отношении, и это также случалось под покровом темноты.
За эти годы я многое узнал о том, что такое вампир, живущий среди людей. Я никогда не обращал на людей внимания, уже не говоря о том, чтобы беспокоиться о том, что они делают.
Когда-то давно был период в моей жизни, который Эсме любит обозначать как просто "фаза", когда я фактически питался жизнями низких подонков из числа людей. Я отказался от рациона, основанного на крови животных и голубей, и ударился с головой в охоту, которая заканчивалась пищевым безумием. Это происходило в течение двух лет.
Забрав первую человеческую жизнь, я понял, что тонкий аромат человеческой крови – это лучшее, что я только мог представить. То дерьмо было грёбано хорошим, и я не стану лгать, что не наслаждался этим. ТАК ОНО, ТВОЮ МАТЬ, И БЫЛО!
Я любил каждый миг новой жизни, которая была теперь только моей, когда я оторвался от Карлайла и Эсме. Охота, преследование, аромат опасности в воздухе вокруг меня. Убийство всегда заканчивалось жадным и сильным желанием немедленно найти женщину для траха. Жажда крови – это потребность питаться человеческой кровью, и как только происходит насыщение, тело делает то, для чего оно предназначено. Просыпается жажда кое-чего большего. Либидо вампира становится сильно возбуждающим сверхдрайвом, и наше тело реагирует на эту потребность. Мы обнаруживаем себя крадущимися к первой женщине, которая не против трахнуться.
В те дни человеческая кровь всегда гасила огонь в моём горле. Было просто волшебно получить унцию жидкого спасения от огня, постоянно облизывающего миндалины. То дерьмо было небесным. Это было так, как будто моё тело искало некую жизнь, дающую энергию, которой больше не было в моей ДНК. Я мог получить пищу для неё через потребление человеческой крови. Чем больше я питался людьми, тем больше моё тело жаждало человеческой крови. Я был неконтролируемым и отчаянным.
Тогда и случилась одна из тех ночей. Я понял сразу, что это изменит всё. Мой путь пересёкся с женщиной, которая, я мог поклясться, была совсем как моя мать, и это потрясло меня до основания.
Я тоже был однажды человеком. У меня были мать и отец, и у меня была душа, которая побуждала меня заботиться о других людях, которых я не знал. Я хотел идти сражаться за свою нацию. Я чувствовал, что должен помочь людям, таким же, как я, остановить бесчеловечную мировую войну. Пока я ждал, когда придёт возраст для осуществления моих замыслов, моя мать страдала. Она часто возвращалась к этой теме, и мы снова и снова говорили о моём желании пойти на войну. Я не мог изменить своё решение, потому что чувствовал, что должен так поступить. Я хотел воевать. Можно сказать, что как раз будучи человеком, я любил находиться в середине хаоса, и это, очевидно, сохранилось после моего обращения.
Той ночью, когда мои пути пересеклись с той женщиной, я почувствовал себя настолько грёбано виноватым, что сломался. Тогда я только что освободил одну бедную душу от этого мира, отдав того подонка прямо в руки Сатаны, потому что он был серийным убийцей, внушающим ужас людям. К сожалению, никто никогда не смог бы поймать его. Поэтому я принял решение найти его.
Тогда я находился в очень знакомом городе. Я шёл по центральным улицам Чикаго, на которых многое изменилось, но некоторые вещи были всё ещё на своих местах даже спустя десятилетия. Мои слабые человеческие воспоминания ещё жили во мне, и знакомые места будоражили их.
Солнце только село, и акварельные краски в небе напомнили мне огромный светло-голубой холст. Я вообразил, что пришёл художник и огромной широкой кистью покрасил небо в красивые цвета - от апельсинового к розовому и пурпурному. Краски проникали через белые взбитые облака, как тщательно спланированные кляксы, в уже темнеющем небе.
Я был пресыщен, мне было непривычно не испытывать жажду. Я ничего не чувствовал и ни о чём думал в тот момент. Не задумываясь о том, куда иду, я подошёл так близко к девушке, что чуть не сбил её с ног. Я был вампиром, и её появление на моём пути было лишено смысла. Я должен был ощутить её там. Со мной ничего не происходило случайно. Это было против природы вампиров.
Когда я отвлёкся от своих мыслей, девушка уже почти падала назад. Я протянул руки, не долго думая, чтобы уберечь её от падения. Я держал незнакомку более напряжённо, чем нужно было. Мне нужно было уйти прочь от неё, только я не мог сделать этого.
Элизабет Мэйсен
Глаза девушки обожгли меня, и я был готов поклясться, что она была похожа на мою мать, когда та была моложе, а я был ещё мальчиком. У меня промелькнуло одно слабое воспоминание о моём самом любимом времени, проведённом с ней на сельской ярмарке. Столкновение поразило меня. Волосы незнакомки были того же цвета, что и мои. Как я помнил, моя мать собирала волосы на макушке, и они завитками спадали по её спине. Я узнал свою мать в много раз прокручиваемых воспоминаниях Карлайла о той ночи, когда она просила его помочь мне. В них он смачивал прохладную ткань, чтобы убрать волосы от глаз, отчего они становились более тёмными и влажными. Это была предсмертная агония, поскольку умирающая бессвязно бормотала снова и снова что-то обо мне, а он слушал и улыбался, обещая всё исполнить.
Теперь другая женщина стояла передо мной, разглядывая меня. Её голова была наклонена в сторону, как будто она почти узнала меня. Затем чужие мысли заполнили мою голову.
Девушка посмотрела мягче и грустно улыбнулась мне, извиняясь за то, что врезалась в меня. Она пристально и печально глядела на меня, и я потерялся в зелёном свете таких знакомых глаз.
"Он слишком молод и красив, чтобы быть одиноким, но это так и есть. Бедняжка не спал очень долго, судя по тёмным тенями под глазами и покрасневшим щекам. Он глубоко опечален. Что-то трагическое случилось с ним. Я даже не могу вообразить, чтобы что-то плохое могло произойти с кем-то настолько красивым".
Я редко чувствовал вину. Но тогда я стоял, охваченный этим чувством. Я ещё ощущал вкус человеческой крови на губах, оживших на мгновение, и воспоминал лицо моей матери - и на этот раз не мог вспомнить. Мне это не нравилось.
Моя мать хотела только лучшего для меня. Она всегда заботилась о моём эмоциональном состоянии. Она думала, как бы повлияло на меня, если бы я убил другого человека, попав на войну. Бог мой! Если бы она только узнала, чем я стал и кем являюсь теперь!
У меня было несколько последних нечётких воспоминаний из моей человеческой жизни, когда моя мать говорила мне об ужасах войны. Она постоянно твердила о тысячах тел, и что я буду окружён смертями. Некоторые жизни были бы отняты моими собственными руками. Я отвечал бы за них, когда предстал бы перед Господом. Элизабет была непреклонна в убеждении, что память об убийстве будет всегда со мной. Она утверждала, что бывшие солдаты возвращаются домой с кошмарами, которые преследуют их весь остаток жизни. Ущерб от того, что они видели, был намного хуже, чем можно себе представить. Её самое большое опасение состояло в том, что я выйду из двери, её сладкий маленький невинный Эдвард, которого она любила отчаянно, а вернусь окончательно сломанным человеком, и это в том случае, если вернусь домой вообще. Я помню слова матери, обращённые ко мне, что после того, как я отниму первую жизнь, кровь останется на моих руках. Она пыталась объяснить, что, независимо от того, насколько чисто я вымылся, я никогда не смогу смыть пятно, которое убийство оставит на моей душе.
Сейчас я стоял посреди улицы с незнакомой женщиной и понимал, что с этого момента больше никогда не убью другого человека, чтобы кормиться от него.
Это случилось ночью. Я вернулся к образу жизни Карлайла из-за стыда за то, кем я стал. Это ещё не делало меня лучше хотя бы потому, что я не мог обещать, что никогда не убью другого человека снова, потому что я уже делал это.
Причины отличались, но люди тем не менее умирали от моей руки, как это произошло в другую из тех ночей. Это была ночь, когда я обратил Питера. Не буду оправдываться, потому что ни одно из проклятых оправданий не стоит слушать. Я сделал то, что сделал по эгоистическим причинам. Признаю, что моя душа становится чернее с каждым прошедшим днём, что я хожу по этой земле.
Питер прежде был высокопоставленным военным, который участвовал в операциях на Ближнем Востоке. Он только что основал собственный частный розыскной бизнес, оставив, наконец, вооружённые силы. Я в тот момент нуждался в нелегальной слежке за одной из моих потенциальных сабмиссивов. С течением времени мы стали друзьями. Однажды ночью он заявил, что, по его мнению, знает, кем я являюсь. Он не был идиотом. Я слышал его мысли перед тем, как он спросил меня, поскольку сидел напротив его стола. Я составил план, как посвятить Питера в мою тайну. У меня были собственные резоны, чтобы довести это дело до конца. Как я сказал, я - эгоистичный негодяй: Питер работал также и с Вольтури. Он понятия не имел, что фактически все они были вампирами, и я хотел использовать это, чтобы получить то, что мне было нужно.
Мне не потребовалось много времени, чтобы убедить Питера, что быть вампиром намного лучше, когда имеешь дело с другими вампирами. Я показал ему, каков я, просветил его относительно нашей истинной природы. Он узнал, что почти все его контакты у Вольтури были непосредственно вампирами. Эта информация, наряду с помощью Эммета, повлияла на его решение, и Питер, наконец, согласился позволить мне изменить его, чтобы он был хотя бы в одной весовой категории с организацией.
Весьма помогло то, что я соблазнял его женщинами. В моём распоряжении имелось для него множество соблазнов, если он только позволит мне обратить его. Он – всего лишь грёбаный человек. В конце концов, он тоже думал членом. Мысли о трахе всю ночь напролёт заинтриговали его.
Я смеялся от души над тем, что беспокоило его больше всего.
- Мой член будет работать, когда я стану похожим на тебя, так?
Я живот надорвал от смеха, когда он спросил об этом с мертвецки серьёзным выражением. Я не винил его в этом.
- Доверься мне, Питер. Преимущество, когда ты станешь одним из нас, в том, что ты и женщина-вампир сможете трахаться в своё удовольствие неделю и всё ещё будете хотеть пойти ещё на один заход.
Он усмехнулся, и это было всем, что он должен был услышать. Это было гадко, знаю, но ведь я - эгоистичный негодяй и не оправдываюсь. Мы сформировали план, легенду, а затем однажды ночью мы с Питером исчезли на шесть месяцев. Я забрал его на ранчо, чтобы обратить. Это было до того, как я встретил Сэма, так что мы были там совершенно одни. В то время, как он подвергался изменению после того, как я откормил его как на убой, я передавал ему все свои знания о нашем виде. Мне виделось это дело так, что он будет моим сыном. Я ввёл его в курс дела и разделил с ним всё, что знал.
Время прошло. Он сумел перетерпеть жажду, и мы были в состоянии вернуться назад к нашей жизни в Чикаго. Питер был теперь новорожденным вампиром, которого создал я. Вместе с этим он приобрёл лояльность ко мне. Я знал, что мы разделим между нами обязательства, которые не могли быть нарушены и существовали только между создателем и его обращённым. Как я сказал, у меня были свои причины, но Питер считал меня одним из самых близких друзей. Он доверял мне. Он знал, что зависит от меня так же, как я, в свою очередь, болезненно предан Карлайлу. Наша связь с Питером отражала Карлайла и меня. Одна из вещей, с которыми вампир рождается, - преданность своему создателю. Я не могу объяснить, я только знаю это.
Тогда тоже была ночь, когда Шарлотта пересекла дорожку Питера. Было ясно, что она пьяна и переживает какое-то горе. Мы узнали, что она поссорилась со своим женихом. Мудак оставил её в баре в двух кварталах от того места, а сам ушёл домой. Питер и я выходили из офиса, когда он врезался в неё. Так или иначе, придурок Питер решил уговорить её позволить ему проводить её до дома. Я пошёл дальше, недоумевая, как он захотел трахнуть такую пьяную женщину. Когда я увидел его на следующий день, он начал грузить меня тем, что случилось между ними, как они трахались всю ночь напролёт.
Я знал, что он безнадёжен. Он убеждал меня, что это фантастически круто, трахнуть тёплую человеческую женщину. Питер утверждал, что её аромат сделал его абсолютно безумным, и он обязательно хотел выпить её крови. Я попросил его заткнуть пасть, потому что я не трахал людей. Тогда он рассказал, как зашёл в ванную помыться и увидел своё отражение в зеркале. Его светло-голубые глаза снова смотрели на него в зеркале, и это загипнотизировало его. Он помнил, как я говорил ему о признаках обнаружения истинного партнёра, что глаза вампира возвращают человеческий цвет во время сексуальных отношений с истинной парой. Это был хорошо известный вампирский феномен.
Этот разговор стал началом одной из самых интенсивных недель моей грёбаной жизни. Назвать хаосом то, что надвигалось на меня, было бы преуменьшением года.
Питер и Шарлотта
На следующий день Шарлотта протрезвела и сказала Питеру, что совершила ужасную ошибку и что она любит своего жениха. Питер стал преследовать её каждую ночь. В течение пяти дней он старательно пытался заставить её влюбиться в него, но она не хотела его слушать.
Вампиры редко сходились с людьми, и Питер был единственным, кого я знал в то время, кто нашёл свою истинную половинку в человеке. Если бы Шарлотта была вампиром, то её желание к нему возникло бы автоматически. Но девушка имела чувства к своему жениху, в котором она не разочаровалась.
Навязчивая идея Питера о женихе Шарлотты начала меня волновать. Он ходил, как крезанутый лунатик, по своему офису, дёргая себя за волосы и стараясь придумать, как убедить её, что им предназначено быть вместе. Ежедневно он преследовал её, а она всё больше сердилась. Каждый раз её ответ был неизменным: "Я занята, Питер. Очень польщена, но не могу быть с Вами. Это была ошибка. Пьяная ошибка".
Идея, засевшая у Питера в голове, состояла в том, что есть только один способ справиться с ситуацией. Брет, жених, должен быть удалён из уравнения, и тогда Шарлотта пойдёт дальше и будет с Питером.
Итак, кошмар начался.
Питер убивал людей на войне, но он никогда ещё не отнимал человеческую жизнь как вампир. Смерть не была чем-то ему не знакомым, он был полностью готов к убийству. Его военный опыт срикошетил на нём. Я увидел у Питера взгляд, который превратил его в кого-то мне не знакомого. Тёмная сторона Питера вышла наружу, и я впервые встретился с его демоном, представшим передо мной во всей полноте. Питер разработал план убийства жениха Шарлотты с последующим тщательным уничтожением следов. Я даже не удивился, когда он попросил меня помочь ему.
Той ночью Питер и я поддались нашей жажде. Мы оборвали жизнь невинного человека для того, чтобы вампир мог преследовать свою пару без помех. Это происходило после тех лет, когда я попробовал человеческую кровь. Вернулись мои воспоминания о том, что, я думал, давно забыл.
Однако, всё, что могло пойти не так, как надо, той ночью так и пошло. Мы только что закончили заметать наши следы и приступили к следующей части плана, которая состояла в организации места, где будет обнаружено тело, когда мне позвонила Элис. Я вынужден был ответить.
- Эй, Эли, ты соскучилась?
Элис бессвязно бормотала с вампирской скоростью о неком видении обо мне и девушке по имени Шарлотта, где я должен был укусить её, но там было много крови. Я сразу понял, что что-то пошло не так.
- Где ты видела её, Элис?
- Кто она?
- Элис, сейчас не время и не место. Где ты видела её?
- Она идёт по улице... Не знаю, это, возможно, недалеко от больницы… Я полностью не уверена... Эдвард, кто-то идёт за ней.
Я нажал отбой и приказал Питеру садиться в машину. Несмотря на то, что мы ехали быстро, я боялся, что уже слишком поздно. Питер кричал, чтобы я объяснил ему, что, нахрен, случилось. Я не мог ответить, так как должен был ехать быстрее. Если бы он потерял Шарлотту, это убило бы его, и я не собирался позволить этому случиться.
Первоначально по нашему плану Питер должен был оказаться рядом, когда Шарлотта узнает о смерти Брета. Однако Шарлотта была в городе и шла домой с работы. Очевидно, в Чикаго такая красивая девушка, как она, была главной приманкой для уличной шпаны, бродившей по ночному городу.
В результате всё, что мы планировали, быстро потеряло смысл.
- Где она работает? - кричал я Питеру.
- В больнице.
- Она идёт пешком? - спросил я, летя сквозь поток машин.
- Да! Откуда ты это знаешь?
- Почему, блядь, она идёт домой по улицам грёбаного Чикаго одна ночью, Питер? - вопил я.
- Я, блядь, не знаю! Я встретил её, и началась эта хуйня! Куда мы едем?
- У Элис было видение.
- Что?
- Элис видит будущее, Питер, и она видела про Шарлотту. Кто-то преследует её.
Я увидел периферийным зрением, как он впитывал эту информацию. Выражение его лица быстро менялось от беспорядочных мыслей в его голове, замешанных на страхе.
- На какой улице она живет?
- Улица Гурон! Блядь,Эдвард! Быстрее! - кричал он.
Рингтон Элис снова привлёк моё внимание.
- Эдвард, он проследовал за ней до её квартиры. Он живет в том же здании. Вы должны спешить!
Я схватил свой закрытый телефон и буквально въехал на тротуар, бросая автомобиль тут же. Прежде чем пойти, я повернулся к Питеру.
- Слушай! Сейчас три часа утра, так что мы не должны ни с кем встретиться, но нам надо пройти охранника. Ты отвлечёшь его, а я пойду внутрь.
Мы дошли до двери. Я наблюдал снаружи, ожидая, пока Питер отвлечёт консьержа. Прежде чем я понял, Питер жёстко сбил с ног проклятого охранника и убежал к лестнице. Я мчался справа позади него. В этот момент я уже был в голове того негодяя наверху, опережая наше появление там.
Он уже привязал Шарлотту к стулу и кричал на неё, требуя ценные вещи. Никто не должен так называть женщину. Он обзывал её всеми грязными ругательствами из запаса матерных слов, начиная от "шлюхи" до эпитетов извращённого траха. Я закипел от гнева. Не разговаривая с Питером, я знал, что к тому моменту он уже слышал всё своими вампирскими ушами.
Я видел глазами ублюдка, как он пинал мебель, бормоча:"Бить эту суку, пока не отвернётся".
Когда его ладонь со свистом ударила её щеку, мы были уже на девятнадцатом этаже. Дверь в квартиру была немного приоткрыта, и Питер влетел в неё. Но было поздно: я увидел, как ублюдок схватил девушку за волосы и дернул её голову назад. Я слышал его мысли, как он пел в голове:"Ты — сука, сейчас ты сдохнешь…"
Питер и я были в холле, двигаясь на полной скорости, но негодяй уже занёс руку с ножом к её горлу. Независимо от того, какими быстрыми мы были, он решил перерезать ей горло и уже замахнулся сделать это прежде, чем мы могли остановить его.
Этот человек был соседом Шарлотты. В прошлом он неоднократно проявлял к ней романтический интерес, но девушка отказывала ему, отшивая его так же, как Питера. Он видел её с женихом больше одного раза. Маньяк имел некую больную привязанность к ней, поэтому часто преследовал её. Однажды ночью она привела к себе Питера, чем распалила гнев ублюдка и перевела его на совершенно новый уровень, потому что раньше говорила ему, что занята другим парнем. А потом была с Питером.
Я летел через холл, держа курс прямо на него, когда он отстранился, отпустив её волосы. В его памяти был Питер, целующий Шарлотту, когда уходил от неё на следующее утро. Убийца уже перерезал горло девушки, пустив её кровь. А я никогда не чувствовал себя настолько беспомощным за всю мою жизнь.
Тогда гнев проник в каждую частичку моего тела. Я напал на него, освободив своего зверя и дав ему власть сделать с ублюдком то, что он заслужил. Я вырвал его грёбаное сердце своей собственной рукой, а затем разорвал его горло. Одержимый безумием моего демона, действуя как зверь, я рвал его тело. Ограниченное пространство маленькой квартиры вокруг меня всё было заполнено ароматом свежей человеческой крови, и я пил его, впитывая каждую его последнюю конвульсию. Затем я опустил его обмякшее тело на пол.
На этот раз не было никакой радости от насыщения. Я привык это чувствовать, но больше не чувствовал. Когда в конце, выгибаясь, как зверь, я повернулся посмотреть на Шарлотту, я увидел то, что никогда не забуду: взгляд красивых зелёных глаз, широко открытых и полных страха. Слёзы текли по щекам, на одной из которых виднелся сильный ушиб. Эти слёзы напомнили мне кристаллы, падающие со щёк из-за того, что голова была неестественно откинута. Кровь лилась из раны. Я понял, насколько Шарлотта напоминает мне мою мать в тот момент. Её каштановые волосы с красноватым отливом и нефритовые глаза послали болевой импульс через моё сердце, и я вытер кровь с моего рта и отрёкся от своих клыков.
Питер стоял над раненой, оцепеневший и неспособный двигаться. Она быстро теряла кровь, которая вытекала из её горла с каждым ударом сердца.
- Шарлотта, детка, - это был слабый звук, но я услышал его.
- Спускайся и заводи машину, - приказал я и, схватив полотенце, приложил к ране.
Я разорвал верёвку и поднял тело со стула. Питер закрыл дверь квартиры. Я хотел скрыть всё, что внутри, чтобы разобраться с этим позже.
Мы двигались так быстро, что никто не заметил, как мы летели вниз по лестнице жилого дома. Я сел на пассажирское место, держа её на коленях, с трудом приспосабливаясь останавливать кровотечение. Крикнув Питеру, чтобы он гнал на ранчо, я сжимал её горло, стараясь не раздавить его.
Как только мы оказались вне городских пределов, я почувствовал, что жизнь покидает её. Я должен был сделать единственное, что было в моих силах. Даже если это должно было произойти прямо здесь, на переднем сидении моего грёбаного автомобиля.
Я разорвал перёд её окровавленной одежды, оголив грудь, засекая её сердечный ритм. Питер остановил автомобиль в стороне от шоссе. К счастью, не было никакого движения в этот час.
- Пожалуйста, Эдвард, не надо, - его голос был надломленным, и он выглядел так, как будто собирался зарыдать.
- Ты хочешь, чтобы она умерла?
- Она такая тёплая. Я не хочу потерять это.
Вампир перевёл взгляд на умирающую и протянул руки, чтобы взять её. Я заглянул в её глаза цвета нефрита и сказал:"Я очень сожалею". Свет в них исчезал быстро, и никакого выбора не оставалось. Повернувшись к Питеру, я сказал:
- Укуси её, Питер. Сделай её своей, пока не стало слишком поздно и ты не потерял её навсегда.
Я прожигал его глазами. Он был согласен взять её. Эта девушка была его, так или иначе, и он мог попробовать её прежде, чем забрать её душу. Я не позволил бы ему выйти из-под контроля.
Я передал умирающую девушку ему. Он колебался, и когда наши глаза встретились снова, я попробовал внушить ему, что если он не сделает это сейчас, то потеряет её навсегда. Он понял меня, поскольку наклонился и вонзил зубы в её грудь.
Я слышал звук крови, наполняющей его рот. Она должна была закричать на весь салон. Но всё, что я слышал, было пузырение крови, поскольку её попытка закричать была бесполезна. Она лишилась голоса. Пока я наблюдал, как он жадно пьёт из раны, запечатывая её, каким-то извращённым противоестественным образом мой член стал твёрдым. Аромат вампирского яда, смешивающийся со сладостью её свежей кровью, был подавляющим. Я сопротивлялся себе. Нужно было помочь Питеру, и я не собирался позволять моему зверю вырваться снова.
- Когда пьёшь, впусти в неё так много яда, как только можешь. Укуси её ещё в запястья: сердечный ритм замедляется. Яд должен пройти через вены, пока всё не закончилось.
Я держал тело, помогая ему, пока он пил, и наблюдал, как тот, кого я создал, обращал ту, которая была предназначена принадлежать ему. И всё это происходило на переднем сидении моего возлюбленного "Астон Мартина", который я называл "Детка".
Я никогда больше не буду водить "Детку" после той ночи. Аромат крови Шарлотты до сих пор ещё чувствуется в "Детке". Независимо от того, какие средства использовались, чтобы вычистить этот автомобиль, и Питер, и я чувствуем этот запах. Я часто думал, не было ли это из-за моих живых воспоминаний о той ночи? Воспоминания не помогали, а возвращали тот аромат в небольшое пространство моего автомобиля. Я до сих пор вижу перерезанное горло, кристаллы слёз, производимые нефритовыми глазами глядящей на меня девочки, очень похожей на мою любимую мать.
Изабелла снова зашевелилась под моим пальцем, которым я очерчивал её щеку.
Я принял решение прямо здесь и сейчас, что должен прекратить продавать мой яд. Белла не должна узнать о том, что я делал в прошлом. Прекратить это будет правильно также и для Зафрины, и я сделаю это. Завтра же я позвоню Питеру и предупрежу его. Я знаю, что семья Вольтури будет скорее расстроена этим решением, но это мой грёбаный яд, и меня не колышит, что они подумают. Что меня действительно волнует - это Изабелла. Все остальные могут пойти и подрочить.
Что до меня, то я, эгоистичный ублюдок, забрался в кровать рядом с моей девушкой и притянул её к себе, снова наслаждаясь теплом её кожи.
Питер был прав. Это грёбаные небеса.
Перевод: Иринет
Редактура: СветЛаночкаДорогие наши читатели, огромное спасибо за ваше терпение. Спасибо, что голосовали за эту замечательную историю. Нам очень приятно. Ждем всех на форуме!
Источник: http://robsten.ru/forum/19-1537-1
0
