Чтобы я мог остаться самым высоким мужчиной в твоих глазах, малыш.

Чтобы я мог быть большим в твоих глазах, малыш.

Чтобы я мог остаться королем, понимаешь?

В твоих глазах, малыш.

The Tallest Man On Earth - The Gardener

Глава 20. Игра

– А кто под номером двадцать три? – спросила я, указывая на третью базу, глядя при этом на Майю. По выражению её лица любой мог понять, что она сосредоточенно думает.

– Кейси Блэк, – уверенно ответила моя дочь. – 526 РБИ за всю карьеру и 146 хоумранов. – Майя ослепительно улыбнулась мне, и я снова почувствовала приступ гордости и любви, который испытывала каждый раз, когда она смеялась, хихикала или просто смотрела на меня.

– Эдвард! – Я застонала и раздраженно вскинула руки. – Что ты сделал с моей дочерью!

– Ничего я с ней не делал, – невозмутимо ответил он, и отпил через трубочку из своего огромного стакана с колой. Он передал Майе сладкую вату и добавил: – Но смотри.

Его глаза хитро блестели, и он улыбнулся мне этой своей чрезвычайно сексуальной улыбкой и подергал бровями.

Несмотря на то, сколько времени мы уже были вместе, моё дыхание всё равно перехватывало в самые неподходящие моменты, когда я смотрела на Эдварда. Он практически прожил с нами всё лето, и я часто чувствовала необходимость ущипнуть себя. Это ощущение свободы от обязанностей и ответственности было просто невероятным. Мы ложились спать вместе, не думая и не переживая о самолетах и звонках, мы просыпались от того, что Майя запрыгивала к нам на кровать и рассказывала о своих снах, в которых люди были большими, как деревья, а тигры могли поместиться в маленький кармашек. Мы не заводили будильников, которые стали олицетворением работы, мы не считали часы до того момента, когда Эдварду нужно будет ехать в аэропорт, чтобы улететь в другой город ещё на несколько недель. Мы проводили жаркие летние дни плавая в бассейне, играя в парке, гуляя по лесу, навещая Чарли, развлекая Майю, не пытаясь остановить время, словно утекающую воду. И с каждым днем я влюблялась в своего мужчину всё больше, я думала о нас, как о семье, забывая о том, что в любой момент может появиться новый сценарий, и Эдвард может уехать спустя месяц, и мы можем вернуться к длинным телефонным звонкам и боли в груди.

– Майя, кто стоит на подаче у «Кабс»?

– Это не имеет значения, потому что Джордж Шеррилл в отличной форме и у него 1.7 ЕМА, а в следующем иннинге будет подавать Мэнни. – Майя улыбнулась и дала пять Эдварду, после чего он поправил козырек её новой кепки с надписью «Доджерс».

Они были той ещё парочкой.

– Почему у меня на руке шрам? – однажды спросила Майя. Они были в бассейне, и она только что показала Эдварду, как хорошо умеет плавать «по-лягушачьи».

– У всех есть шрамы, – ответил Эдвард, и Майя обняла его за шею. – Вот, видишь? – Он показал ей свой пятисантиметровый шрам на локте.

– Мой длиннее, – заметила Майя, проводя пальцами по шраму Эдварда.

– Да, но у меня их больше, – добавил он мрачно. – И я надеюсь, это так и останется.

– Откуда он у тебя? И откуда у меня мой?

– Когда мне было десять, я упал с качелей, – объяснил он. – А твой появился, когда ты искала свою маму, тебе тогда было всего два годика. Шрамы нужны нам, чтобы мы помнили, что с нами случилось.

– Но я всегда об этом помню! – возразила Майя, затем оттолкнулась от Эдварда и поплыла к бортику. Он бросился за ней, снова подхватил на руки и подбросил в воздух.

– Это хорошо, потому что это был лучший день в моей жизни. – Он улыбнулся мне и начал брызгать на Майю водой.

По иронии судьбы, этот день был самым лучшим для меня.

– ЕРА, – поправил Эдвард. – Но ты права. – Его грудь раздулась от гордости.

Что бы ни делала Майя, Эдвард этим гордился, и стены в его квартире только подтверждали это. Каждый её рисунок был ценнее работ Пикассо, каждая каракуля – прекраснее Моне, каждая фотография нас троих или одной Майи была моментом безграничного счастья для него.

Было удивительно и немного пугающе наблюдать за тем, как переплелись наши жизни. В моей корзине с грязным бельем были мужские трусы, в шкафу стояла обувь Эдварда, в моей спальне лежали зарядки для телефона и ноутбука, которых у меня не было, в ванной комнате появились шампуни, крема и одеколоны, которые пахли Эдвардом, а на кухне в некоторых местах были спрятаны эти отвратительные леденцы, которые любил только он. Иногда мне казалось, что все эти перемены произошли за одну ночь, но в то же самое время я знала, что даже если бы всё это случилось резко, даже если бы Эдвард просто взял и переехал в наш дом, я бы не возражала.

– Ты научил мою трехлетнюю дочь поносить другие команды с использованием чисел и акронимов, о значении которых она даже не догадывается! – изумленно воскликнула я.

– Эй, у тебя свои сказки на ночь, у меня свои. – Он показал мне язык и подмигнул. И снова, я была счастлива.

Я покачала головой и сконцентрировалась на игре. Места, которые я забронировала ещё зимой, оказались куда лучше, чем я ожидала. Мы сидели на линии первой базы, всего в нескольких рядах от скамьи для игроков. Майя была просто в восторге от происходящего, она кричала вместе с другими фанатами и обсуждала с Эдвардом статистику игры и противное сплевывание игроков. Я сомневалась, что мне когда-либо удастся сделать Эдварду подарок, сравнимый с этим: «Кабс» против «Доджерс» в день открытия сезона на Ригли Филд. Две его самые любимые команды в самом его нелюбимом городе.

– Я просто не хочу ехать. – Эдвард провел руками по волосам, шагая взад и вперед по своей спальне. На нем не было ничего, кроме шорт и раздраженного выражения лица. Я натянула простыни на свою обнаженную грудь, фыркнула и убрала с лица волосы, взъерошенные до безобразия после секса.

Несколько минут назад мы лежали кипой обнаженных рук и ног, покрытых тонкой пленкой пота, а теперь мы были по разные стороны комнаты. Между нами вдруг возникло такое большое расстояние, Эдвард с таким же успехом мог сейчас находиться в Нью-Йорке.

– А как же игра? – спросила я, не обращая внимания на огромного, отвратительного, ревущего слона в комнате под названием Чикаго. Бейсбол был моим оправданием, но моей целью оставался отец Эдварда.

Хотела бы я поехать в Гватемалу? Я не была уверена.

– Посмотрю по телевизору, – ответил он. И тогда я разозлилась, потому что мой рождественский подарок мог стать бессмысленным.

– Ладно, но мы с Майей в конце лета поедем в Чикаго, чтобы посмотреть матч «Доджерс» и «Кабс», – сказала я и начала глазами искать свою одежду. Эдвард был в Сиэтле всего на одну ночь, он занимался съемками и промоушеном, и мы тратили это драгоценное время на ссору.

Эдвард остановился и замер, словно статуя, наблюдая за тем, как я надевала трусики и лифчик. Я глубоко вздохнула, нашла свою майку, быстро надела штаны и посмотрела на часы: Майя уже давно спала. Чувство вины начало просачиваться в мою грудь: я развлекалась с Эдвардом, пока моя дочь была в гостях у tia Элис, но я так скучала по нему эти последние недели, что мне было необходимо увидеться с ним.

– Ты уходишь? – с ужасом спросил Эдвард. Я замерла с руками в рукавах своей майки, с волосами во рту и на глазах. Никто из нас никогда не уходил. Мы ссорились, расходились по разным комнатам и дулись друг на друга, но это никогда не продолжалось долго. Но сейчас моему терпению пришел конец.

– У тебя самолет через два часа, я подумала, что ты бы предпочел поспать, а не спорить о Чикаго, – сердито ответила я.

Я была измучена. Сезон соревнований по плаванию был в самом разгаре, мои старшие классы готовились к SAT, ACT, AP и другим ужасным, отупляющим экзаменам с ещё более сложными аббревиатурами, а Майя только что перенесла грипп. Эдвард всё это время находился в Нью-Йорке и пропустил всё веселье, а мы были здесь и скучали по нему, что только добавляло пунктик к моему бесконечному распорядку дня: проснуться, выпить кофе, собрать Майю в садик, пойти на работу, забрать Майю, провести тренировку по плаванию, приготовить ужин, убрать в доме, проверить контрольные, скучать по Эдварду, позвонить Эдварду, говорить с ним допоздна, поспать несколько часов и повторить.

– Я хочу провести каждую минуту этих двух часов здесь с тобой, – прошептал Эдвард, затем подошел ко мне и крепко обнял. Я растаяла в его руках. Растаяла и расплакалась. – Пожалуйста, не плачь, я поеду в Чикаго, я поеду, обещаю, – говорил он, пытаясь успокоить меня.

Мы опустились на пол, продолжая обниматься. Он был нужен мне. Здесь. Тоска по нему отнимала у меня куда больше сил, чем мне  хотелось бы. И я плакала, потому что всё это вдруг навалилось на меня, и я также плакала из-за Майи и из-за нашего прошлого. Я плакала, потому что Эдвард был так далеко, и наша жизнь превратилась вот в такие короткие редкие встречи на одну ночь. Я плакала, потому что мне казалось, что я никак не прогрессирую в своих сессиях с психотерапевтом. Мне хотелось как можно быстрее прийти в себя, мне нужен был пластырь от всех проблем, который бы помог мне избавиться от боли, воспоминаний и чувства вины, но, несмотря на все усилия научного сообщества, его всё ещё не изобрели.

– Я хочу, чтобы уже настало лето, – прошептала я, утирая слезы. Эдвард целовал мои щеки и гладил мою шею и плечи.

– Я хочу уже начать нашу жизнь вместе, – ответил он. – Я тебя люблю.

– И я тебя, – сказала я и поцеловала его подбородок.

– Мама, ты видела, как высоко он ударил мяч? – заверещала Майя, сидя на плечах Эдварда, когда мы возвращались в отель. Они были одеты в одинаковые голубые джерси и кепки.

– Видела-видела, – ответила я, наслаждаясь возбуждением своей дочери. – Как думаешь, он достал до неба?

– Нет, небо сли-и-и-ишком высоко, он не мог его достать, – строго сказала она.

Мы вошли в лобби отеля, и я обняла Эдварда за талию. Мы смеялись и наслаждались компанией друг друга и вели себя как настоящая семья. Я побаивалась использовать это слово, но никак иначе не могла описать наше трио.

– Всё равно, он далеко улетел, да? – спросил Эдвард и наклонил голову назад, чтобы посмотреть на Майю, которая обнимала его подбородок.

– Я бы запустила его ещё выше, – ответила она.

– Серьезно? – удивился Эдвард.

Они продолжали болтать, пока мы поднимались в лифте. Я открыла дверь нашего номера, который выбрал Эдвард, и оставила поклонников бейсбола в гостиной, а сама пошла в спальню, чтобы переодеться. Мы были в Чикаго уже три дня. Эдвард показывал нам места своего детства, мы ходили в парки, зоопарк, лучшие рестораны, кафе и магазины. Уже завтра мы должны были вернуться домой, в Сиэтл, к нормальной жизни, и мне казалось, что я никогда не была более счастлива. Конечно же, мы всё ещё не были дома у Эдварда, где он вырос, где прятались все призраки его прошлого. Мне очень хотелось взглянуть на эту сторону его жизни, но в то же самое время я испытывала страх. Чикаго был его дневником, это был его приют, его открытая рана.

– Я не хочу вставать, – прошептала я и накрыла голову одеялом. – Пожалуйста… не сегодня, ладно? – Я закрыла глаза, надеясь, что это поможет ускорить время, и день пройдет быстрее.

– Белла, год назад ты была другим человеком, также как и два года назад, и через год ты снова изменишься и снова будешь другой. – Эдвард крепко обнимал меня и водил носом по моей шее.

– Я всё ещё не знаю, кто я.

Я не хотела двигаться, не хотела думать. Эдвард поднялся, и я услышала, как он открыл и закрыл ящик в шкафу, после чего вернулся на кровать.

– «День 365», – начал читать он. – «Поверить не могу, что прошел целый год. Я уже не могу вспомнить вкус лакричных конфет, или какой у Элис любимый цвет лака для ногтей. В последнее время мои ногти окрашены в цвет грязи. Я также не могу представить, что когда-то уеду отсюда. Как можно продолжать жить, зная, что здесь дети проводят каждый день под дулом пистолета? Или ещё хуже, как я могу оставить Майю? Каждый день она привязывается ко мне всё больше и больше. Джейк сказал, что она уже начала перенимать мои манеры. Он не упускает шанса подразнить нас, когда мы одновременно хмуримся или улыбаемся. Глядя на неё, мне становится ясно, что её мать умерла, потому что я не могу представить, чтобы кто-то мог оставить такую чудесную, замечательную девочку по своей воле. Этот год казался мне вечностью, и я не могу поверить, что когда-нибудь покину это место. А может быть, я навсегда останусь…»

– Прекрати, – попросила я.

– Но ты не осталась, – горячо сказал Эдвард, раскрыв моё лицо. – Ты не застряла в том году, в том времени и состоянии. Белла, с каждым днем ты становишься сильнее, ты справляешься со своим горем. Да, ты видела Джейкоба, Лею и этих детей год назад, но год назад в этот же день я встретил тебя. Жизнь началась заново, и начался новый год.

– Я больше никогда их не увижу, – пробормотала я. Слезы подступали к моим глазам, но я не позволяла себе плакать. Мне это надоело. Я была сильнее этого, больше и выше этого.

– И поэтому стоит перестать жить? – Он наклонил голову на бок, пристально глядя на меня. Свет из окна моей спальни рисовал яркие желтые, практически белые линии на его широкой груди и одеяле, под которым мы лежали. – Ты не можешь со мной так поступить.

– Только сегодня. – Я вздохнула. – Позволь мне перестать жить вместе с ними. Только сегодня.

– Ну что, мы готовы? – спросила я, вернувшись в гостиную. Эдвард и Майя сидели на полу и рисовали на журнальном столике, в комнате мягко играла музыка Боба Дилана.

Две пары глаз посмотрели на меня, одни были счастливыми, а другие расстроенными.

– Можно я дорисую? – серьезно спросила Майя. – Пожалуйста?

– Конечно, – согласилась я.

Эдвард положил свой карандаш в коробку, поднялся и подошел ко мне.

– Зачем ты переоделась? – спросил он и надул губы. – Мне нравится, как ты выглядишь в джерси.

– Я решила надеть его позже. – Я вызывающе улыбнулась ему. Его зеленые глаза округлились. Я поднялась на носочки, прижалась к нему всем телом и прошептала на ухо: – Только джерси, и ничего больше.

– Блядь, – тихо сказал Эдвард на выдохе, его дыхание мягко коснулось моей шеи. Я победно улыбнулась, сделала шаг назад и удовлетворенно посмотрела на его застывшее в трансе лицо.

– Ты ведь знаешь, что я остаюсь, по крайней мере, на несколько месяцев, – вставил Эдвард между моими жадными поцелуями. – Я никуда не денусь, мне не нужно на самолет, или на встречу. – Мне было плевать на то, что он говорил, потому что Майя уже спала, двери были заперты, в доме было убрано, и Эдвард вернулся на долгое время. Ничего другого мне не нужно было знать.

– Мне всё равно, – сказала я, подталкивая его к кровати, на которую мы упали, стягивая друг с друга одежду, при этом стараясь, не разрывать поцелуи. На губах Эдварда чувствовалась корица. – Нам нужно компенсировать всё упущенное время. – Которое было очень долгим. Его не было четыре месяца, и я безумно по нему скучала, несмотря на редкие встречи и длинные телефонные звонки. После завершения съемок он занимался промоушеном, и это время тоже требовало возмещения.

Да, я была ветераном войны, да, я была на грани сумасшествия и посещала психотерапевта, да, я была матерью, но я также была женщиной. Я была женщиной, которая, наконец, могла обнимать и целовать своего мужчину, и за это я была благодарна.

– У нас впереди целая вечность, но мне нравится то, о чем ты думаешь, Свон, – сказал Эдвард, целуя мои губы, подбородок, шею и плечи. Я крепко прижала к себе его голову, не в силах сдерживать стоны.

– А я Вам не надоем, мистер кинозвезда? Насколько я помню, – я ахнула, когда его зубы нашли мою грудь, а лифчик был отброшен на пол, – ты мне изменяешь со своей коллегой.

– Да, но я сказал ей, что безумно влюблен в другую, – пробормотал Эдвард, целуя мой живот. – В невероятно красивую, дурашливую женщину, которая читает желтую прессу и преподает английский в Сиэтле. Я надеюсь, ты не против того, чтобы делить меня с ней?

– Против, – простонала я, когда его пальцы нашли влажную кожу, и мои ноги начали дрожать. – Я ни с кем не могу тебя делить.

– После этого моя хорошенькая коллега рассказала мне о своей девушке, которая, по иронии судьбы, тоже работает учителем английского, только она живет в штате Мэн. – Всё это Эдвард сказал моим джинсам, которые вскоре присоединились к лифчику на полу. – И потом мы с моей коллегой-лесбиянкой принялись обсуждать нашу любовь к учительницам английского и груди, и в особенности к учительницам английского с грудью.

Эдвард начал целовать вверх по моему телу,пока, наконец, не добрался до моих губ, где его поцелуи стали более агрессивным, при этом наши бедра начали двигаться в такт движению наших губ.

– Иногда я становлюсь неуверенной в себе. Я ненавижу… все эти статьи.

– А я ненавижу мысли о том, что ты сидишь дома в одиночестве и думаешь, изменяю я тебе или нет, – прорычал Эдвард. – Я никогда этого не сделаю. Я не хочу потерять тебя и Майю, и я с удовольствием проведу, – он снова начал целовать мою шею, – вечность, – это слово прозвучало как стон, когда он, наконец, вошел в меня, – доказывая, что я люблю только тебя.

– Я тебе верю. Но мне нравятся твои доказательства.

­– Пришли, – прошептал Эдвард, прижимая к себе Майю, которая сидела на его бедре. В его лице и позе явно читалась тревожность. Он глубоко вздохнул, продолжая смотреть на кирпичное здание, перед которым мы стояли.

Его дом был красивым четырехэтажным особняком с колоннами и мраморными ступеньками, на воротах была табличка из кованого железа, на которой бронзой было элегантно написано «Каллены». Неожиданно я столкнулась с Эдвардом, который существовал до меня, и всё это показалось мне плохой идеей.

– Где ты прячешь запасной ключ? – спросила я, оглядываясь в поисках большого горшка с цветком на крыльце. Эдвард засмеялся, позвонил в звонок и опустил Майю на землю. Онаподошла к двери и приподняла крышку щели для почты, заглядывая внутрь.

Я взяла Эдварда за руку, надеясь, что это жест будет достаточным, чтобы сказать ему, что всё хорошо, и что бы ни случилось, у него есть мы. Ощущение тяжести, исходящее от него, чувствовалось даже в его ладони.

– Мастер Эдвард? – спросил пожилой мужчина, открывший дверь. Он был одет в простой черный свитер и брюки, его волосы и борода были коротко пострижены. Эдвард глубоко вдохнул и задержал дыхание, и я выдохнула за него.

– Джордж? – спросил он, на его губах появилась едва заметная улыбка. Эдвард вдруг как будто очнулся, горячо пожал руку мужчине и крепко его обнял.

Я подняла Майю на руки и держала её перед собой словно щит от неизвестного. Мы погружались в прошлое, которое не было нашим, но от которого зависело наше будущее. Моя дочь положила голову на моё плечо и начала играть с моими волосами, что всегда меня успокаивало.

– Мальчик мой, что ты здесь делаешь? – спросил мужчина, который очевидно был дворецким. Он держал свои руки на плечах Эдварда, осматривая его с ног до головы, словно пытаясь сопоставить реального человека со своими воспоминаниями.

– Я, ээ, ну, я, в общем-то, заехал попрощаться. – Эдвард пожал плечами, откашлялся и отступил назад, ближе к нам. – Джордж, это моя девушка, Белла Свон, и её дочь – Майя.

– Мисс Свон, я и представить себе не мог, что Вы можете быть ещё более красивой, чем в журналах, которые читает моя жена, – сказал Джордж и пожал мою руку. Я покраснела, но не нашлась, что ответить – я совсем его не знала. – А ты, маленький лебедушка, такая же красивая, как и твоя мама. – Он пожал руку Майе, и она широко ему улыбнулась.

– Джордж и его жена, Джейн, начали работать на нашу семью ещё до того, как я родился, – пояснил Эдвард, когда мы зашли внутрь и прошли в гостиную.

Я хотела ему ответить, но вдруг раздался громкий стук когтей по деревянному полу, и мы услышали тяжелое дыхание. Эдвард выглядел испуганно, но не сделал ничего, чтобы остановить гигантского, ужасающего мамонта в виде собаки, который несся к нему со всех ног с развивающимся на ветру языком.

– Сэмми!  – закричал Эдвард, когда бегемотище повалил его на пол. Я отступила назад и крепче прижала к себе Майю, а животное разразилось громким лаем.

Спустя несколько секунд смеха и облизываний Эдвард, наконец, поднялся на ноги и потрепал за холку пса, который по росту был больше похож на оленя.

– Я совсем о тебе забыл, Сэмми! Я думал, отец отдал тебя, когда я уехал.

– Мастер Каллен ни за что не отдал бы его, – сказал Джордж.

– Белла, представляешь? – Эдвард широко улыбнулся мне, и, казалось, в этот момент он превратился в мальчишку. Он уже был далеко-далеко от меня. Переступив порог этого дома, он отправился в прошлое.

– Нет, – я покачала головой. – Он огромный! – На этих словах слоняра повернул свою громадную голову в мою сторону.

– Он не такой уж большой. – Эдвард покачал головой и выпрямился. Кончики ушей пса доставали до его талии. – Сэмми, сидеть. – Пес уселся и замер словно статуя, его уши стояли торчком и слегка поворачивались в ту сторону, откуда раздавался чей-либо голос. Майя заерзала на моих руках, пытаясь спуститься, но я не отпускала её.

– Что это за порода? – спросила я, на полном серьезе ожидая услышать что-то вроде «наполовину стегозавр».

– Немецкий дог, – гордо ответил Эдвард. – Мне его подарил режиссер моего первого фильма. – Он нежно провел рукой по его гладкой коричневой шерсти, и словно по команде, язык пса вывалился наружу. – Я был уверен, что отец давно избавился от него.

– Мама, я хочу погладить Сэмми! – объявила Майя. Я медленно опустила её на пол и с ужасом наблюдала, как моя дочь подошла к собаке, которая была гораздо выше её. «Сэмми» облизнул её лицо, и она захихикала и погладила его по голове.

– Я заберу его с собой, – твердо сказал Эдвард, глядя на то, как Майя обнимала пса, которого встретила несколько минут назад.

– А у тебя в квартире достаточно места для него? – неуверенно спросила я. Мне казалось, что даже в огромной гостиной этого огромного дома не было достаточно места для этого гиганта.

– Нет. Но в доме, который я только что купил, достаточно.

Моя голова чуть не слетела с плеч от того, как резко она повернулась в сторону Эдварда. Он быстро перевел взгляд на Майю и опустился рядом с ней на колени, избегая моих удивленных, но гневных глаз. Я вдруг почувствовала сильнейшее раздражение на него из-за того, что он купил дом и совершенного ничего мне не сказал, не учел меня и Майю, но в то же время я была раздражена тем, что рассматривала нас как единое целое.

– Я пойду схожу за бумагами, которые оставил адвокат. – Джордж слегка поклонился и быстро удалился, увидев моё лицо и почувствовав нежелание Эдварда смотреть на меня.

Сэмми лег на пол и перевернулся на спину, Майя практически сидела на нем, и они с Эдвардом гладили его живот и хихикали, глядя на его длиннющий язык.

– Его угощения должны лежать на кухне, пойди попроси их у Джорджа, – предложил Эдвард моей дочери. Она тут же поднялась на ноги и бросилась бежать за дворецким, и Сэмми последовал за ней.

– Ты… купил дом? – прошептала я.

Эдвард встал и посмотрел на меня так, словно я была маленькой девочкой. Его взгляд был мягким и снисходительным, вызывающим во мне чувство ярости.

– Я купил дом, – подтвердил он. – Это был сюрприз. Контракт на мою квартиру скоро заканчивает действие, и я купил дом в нескольких кварталах от твоего.

– Ты купил дом? – повторила я.

Мы были в Чикаго, лицо Эдварда было покрыто собачьей слюной, а Майя кормила эту собаку где-то в бесконечных коридорах особняка, в котором вырос Эдвард. На секунду я потеряла связь с реальностью.

– Я запланировал романтический ужин. – Эдвард провел руками по волосам и подергал их, глядя на пол. – Я собирался сказать тебе, что не могу жить без тебя, что вы с Майей сделали из меня настоящего человека. – Он запустил руки в карманы и подошел ко мне. – А на утро я хотел приготовить тебе банановые оладьи с орехами и сказать, что я мог бы готовить их для тебя каждое воскресенье, если бы мы жили вместе. И если бы ты попалась на мою удочку, ты бы ответила, что мы вроде как уже живем вместе, и я бы предложил тебе жить со мной официально.

В его речи было слишком много информации, слишком много фактов и теорий, которые пугали меня, потому что они были планами на будущее, будущее, которое всё ещё было неясным.

– И если бы это не сработало, я бы тебе сказал, что Майе нужен домик на дереве, – продолжил он, слегка улыбнувшись, наблюдая за тем, как я кусала свою нижнюю губу. – И тогда ты бы, конечно же, сказала…

– Что у нас нет дерева, – прошептала я.

– И я бы ответил, что во дворе дома, который я хочу купить, растет идеальное дерево для домика. И я бы предложил тебе и Майе жить со мной, или мне жить с вами, или просто жить вместе… и начать… жить. Начать дышать. – Эдвард пристально наблюдал за тем, как страх и замешательство танцевали в моих глазах. – Я хотел сделать всё это после Чикаго, после того, как я буду уверен в том, что я оставил позади это место. Но я не могу ждать. Я уверен. Когда я уехал отсюда, я был ужасным человеком, и потом я встретил женщину с маленькой девочкой на руках, которые изменили мою жизнь. Я знаю, это, наверное, эгоистично с моей стороны, но я люблю строить планы, мне нравится думать о том, как я буду укладывать Майю спать, после чего мы с тобой пойдем в нашу спальню в нашем доме. У меня больше нет планов на себя, у меня есть планы на нас, и мне бы хотелось строить их вместе с тобой.

– Всё это означает, что ты не можешь нас бросить, – сказала я после нескольких секунд тишины. – Это означает, что если ты уедешь работать, ты вернешься к нам. Это значит, что ты не можешь оставить Майю, ты не можешь перестать нас любить, потому что как только мы тебя впустим внутрь, нам придется расколоться на части, чтобы выпустить тебя.

И на этих словах он поцеловал меня. Я услышала скрип двери, стук когтей и топот маленьких ног по ковру, но не разорвала нашего поцелуя, потому что это было его обещание.

– Я никогда не брошу Майю или тебя. Давай поговорим об этом, когда вернемся в Сиэтл. Я просто хочу, чтобы ты подумала об этом.

Но я уже знала, что мы переедем к Эдварду, и я знала, что мы начнем нашу совместную жизнь, потому что я не могла представить её ни с кем другим. Но я решила пока не отвечать ему, чтобы он попотел, чтобы он сожалел о том, что не сказал мне сразу, о том, что он хотел хитростью заставить меня согласиться жить вместе.

-------------------------------

Всем привет! Большое спасибо за внимание и комментарии. Спасибо Лиле, которая выкраивает время даже в разгаре безумного рабочего дня. Спасибо HappyInLove за то, что потратила время на это чудо.

Осталось 5 глав, товарищи :'3