Проблемы преследовали мою душу с того дня, как я родился.

Беспокойство никак не оставит мой разум в покое.

Ну, я был спасен женщиной.

Она меня не отпустит.

Кажется, каждый раз, когда я поднимаюсь,

Она приходит и снова сбивает меня с ног.

Я клянусь, иногда кажется, что это беспокойство – мой единственный друг.

Но теперь у нас всё хорошо.

Она дала мне любовь и заботу.

Я сказал, что люблю её.

У нас всё хорошо.

Глава 12. Сделка

В ту секунду, когда дверь за Беллой закрылась, мне показалось, что я снова упаду в яму. Отсутствие того, что было таким постоянным и непоколебимым, покрывающим меня теплотой каждую ночь, пугало. Я снова сел на диван, где несколько минут назад Белла осыпала меня поцелуями. Она сидела на моих коленях и хотела меня так же сильно, как я хотел её, и я всё ещё был уверен, что всё это было какой-то больной фантазией.

Я мало помнил из того, что происходило в последние дни, только моменты, когда ощущал и узнавал запах Беллы на подушках, или теплое дыхание Майи на моей груди.

После похорон отца я пил. Эмметт посадил меня в самолет и позволил мне выпить ещё немного. Он держал фотографов на расстоянии и даже подбросил меня до квартиры. Конечно же, я швырнул сумку в коридоре и пошел в бар, который находился неподалеку. Там было полно мужиков, играющих в бильярд и пристающих к небольшому количеству слишком старых женщин, мужчин, которые пили крепкие напитки и трахали ещё более крепких женщин в качестве развлечения. Им не составило никакого труда избить меня, а затем любезно усадить в такси, опустошив перед этим мой кошелек, передав водителю двадцатку и постучав ладошкой по крыше.

Я помнил, что поехал к Белле. Она могла всё исправить.

Вера в это держала меня у неё дома неделю. Я пропускал работу, исчез отовсюду и эффективно умер. Я одновременно хотел чувствовать и перестать чувствовать. Я смутно помнил, как её тело прижималась к моему, дарило мне дыхание, давало мне жизнь. Я помнил успокаивающее прикосновение её губ к моей коже, которые опьяняли меня самым правильным образом.

Сидя в своей гостиной с коробкой китайской еды на коленях вместо теплого тела Беллы, я вдруг понял, насколько же всё было паршиво. Я хотел испытывать стыд за своё поведение, но по какой-то причине, оно заставило Беллу прийти ко мне, а за это я не мог ненавидеть себя настолько, насколько мне этого хотелось бы.

Я уставился на пустой стакан, который стоял на моем журнальном столике, угрожающий, ядовитый. Я помнил вкус виски на губах Беллы, куда вкуснее, чем он был на самом деле.

– Когда я была в Гватемале, я спасла одну жизнь, – прошептала Белла, её голос плыл по стене, словно свет от ночника Майи в соседней комнате. Лежа на её груди, я почувствовал, как она содрогнулась, пытаясь вдохнуть воздух дважды, и я крепче сжал в руках её тело. Она водила своими ногтями по моей спине, от одной родинки к другой, словно соединяя линии в рисунок.

– Больше, чем я, – проворчал я. Моя неспособность спасти отца или мать новым грузом легла на плечи.

– Но я хотела его убить. Я хотела наблюдать за тем, как он умирает.

Белла запустила руки в мои волосы и крепко прижала к себе. Я знал, что она плачет.

– Я не видел этого в блокноте, – прошептал я, зарываясь носом в её майке, которая задиралась всё выше, обнажая её живота для моих пальцев. Я обвел её пупок и продолжил гладить её кожу.

– Мне было слишком стыдно за то, что я хотела его смерти и за то, что я его спасла, – тихо ответила она. Её хватка ослабела, и она начала проводить пальцами сквозь мои волосы. – Я была так близка к тому, чтобы убить кого-то, я была не лучше их.

– Почему?

– Это был тот человек, который убил Онана и его семью. Солдат. Однажды ночью он получил пулю в живот и каким-то образом очутился на нашем пороге. – Она вздохнула. – Я хотела наблюдать за его смертью. Он истекал кровью, и просил, умолял, так же как и мать Онана умоляла перед тем, как он нажал на курок. Он плакал. Он исповедовался.

– Что ты сделала? – спросил я, подталкивая её продолжить, ненавидя тихие рыдания, которые она прятала от меня.

– Я смотрела на него, смотрела на то, как кровь сочится через его пальцы. – Белла запнулась и продолжила. – Я не могла опуститься до его уровня. Я ненавижу себя за то, что спасла его, но я ненавижу себя ещё больше за то, что я колебалась. Я вынула пулю, перебинтовала его, позвала Лею, чтобы она наложила швы. Я держала его за руку и говорила, что всё будет хорошо. Я держала руку, которая убивала, потому что я не могла позволить себе оставить его умирать. Я спасла его жизнь и этим убила других.

– Почему ты мне это рассказываешь? – прошептал я, расправив ладонь на её животе, чувствуя, как он вибрирует от сдерживаемых криков.

– Мы все – плохие люди, Эдвард, – ответила она, переплетая наши пальцы.

Я отнес пакеты с едой на кухню, всё ещё не достаточно голодный, чтобы поесть, и захватил с собой стакан, кубики льда в котором ударялись о стенки с каждым моим шагом. Я забил холодильник коробками и уставился на этот стакан, с легкостью вспоминая своего отца.

Эдвард Старший был лучшим адвокатом в Чикаго за все времена. Он был воплощением высокого общества. Никто не мог перепрыгнуть его социальный статус вдовца и отца самого сексуального актера Голливуда. Люди боготворили его, ставили его на пьедестал и считали образцовым человеком, который смог пережить трагедию и вырастить очаровательного сына, при этом сохранив успешную карьеру.

Когда я был ребенком, до того, как умерла моя мама, я помнил его именно таким. Он был хорошим человеком, несмотря на то, кем он стал после, он был больше самой жизни, моим героем. После того, как она сдалась раку, он пил. Называл меня идиотом за то, что я переехал в Голливуд, и ругал всю мою жизнь, пока наше общение не сократилось до минимума. А теперь его нет.

Я поболтал лед в стакане и перевернул его в раковину.

– Как работа? – спросил он, его голос был резким, как обычно. Он сидел у слабо освещенного столика на двоих и пил виски.

– Довольно неплохо. Через несколько дней поеду в Мексику на съемки, – ответил я, отпивая огненную жидкость из своего стакана.

– В журналах пишут, что у тебя романы с несколькими девушками. – Он задумчиво покивал головой и нахмурился.

– Это всё выдумки, – заверил я его с натянутой улыбкой на лице.

– Однажды ты упустишь свою единственную, пока будешь занят своими интрижками, – отчитал он меня и поднял со столика меню, поставив точку в своих поучениях.

– А ты будешь рядом, чтобы сказать «я же говорил»? – я усмехнулся, а он слегка улыбнулся.

– Я бы никогда не упустил шанса, ты же знаешь. – Он засмеялся вместе со мной.

– Я люблю тебя, и знаю, что ты любил меня, – прошептал я, выливая растаявшую воду в раковину.

Мне как-то удалось добраться до спальни, которая стала мне чужой. Моя комната не была уютной, как у Беллы, и здесь не было надежды на то, что её крошечное тело успокоит моё.

Впервые после похорон я спал без сновидений, и сон мой был темным, сухим и ужасающе полезным.

Я перезвонил своему агенту, договорился о новых датах для фотосессий и согласился приехать в ЛА через несколько недель, чтобы уладить кое-какие дела. Вскоре мне предстояло отправиться в Мексику для съемок, и, судя по всему, это время приближалось. Джеймс попытался запихнуть мне в глотку очередной сценарий, но я подавился и резко отстранился, пообещав взглянуть на него позже.

По пути к Белле я думал о том, как же мне искупить свою вину за отсутствие перед Майей, перед Беллой. Я хотел провести обычный день: сходить с Майей в зоопарк, уложить спать после целого дня памятных моментов, приготовить Белле ужин, сводить в кино, поцеловать её, словно мы подростки, дольше, чем социально приемлемо, проводить до дома, быть приглашенным зайти и проснуться на следующее утро с ней в моих руках. Все эти вещи присутствовали в фильмах, в которых я снимался, и эти же фильмы были причиной того, почему я не мог всего этого сделать.

Я подошел к её двери, неожиданно чувствуя такое беспокойство, которое ни один мужчина не должен испытывать в своей жизни, нервно провел рукой по волосам, а затем открыл дверь без стука, как я всегда делал. Жизнь должна была продолжаться, и следовало уважать рутину, которая связывала прошлое с настоящим.

– Эдвард! – тоненьким голоском прокричала Майя и бросилась ко мне со ступенек, на которых она сидела в ожидании. Я поднял её на руки, и крошечные ручки тут же обняли мою шею, а маленькие губки поцеловали меня в щеку.

– Привет, mieja, – прошептал я, вдыхая аромат её клубничного шампуня и виноградного желе. – Ты готова к нашему особенному дню? – Она кивнула и прикоснулась ладошкой к моей щеке, внимательно осматривая меня своими огромными глазами, в которых я видел Бога и судьбу, и любовь, и завтрашний день.

– Кажется, твой фанат номер один нашел тебя, – пробормотала Белла, быстро спускаясь по лестнице. Она на ходу завязывала волосы в хвост и держала в зубах свою сумку. Я улыбнулся, наблюдая за тем, как она мечется по комнате, боясь опоздать, наслаждаясь тем, каким обычным всё это казалось. Вот то, что я собирался дать им, дать нам всем – нормальность.

Белла бросила сумку на пол в коридоре, и, помогая себе одной рукой надеть туфлю, рассеянно облокотилась другой на мою грудь и быстро поцеловала меня в губы. И снова, это показалось мне самым обычным действием, словно мы делали это каждый день целую вечность, словно мы будем делать это каждый день целую вечность.

– Доброе утро, – прошептал я, всё ещё наблюдая за ней с Майей на руках.

– Ты уверен, что справишься? – слегка задыхаясь, спросила она, неуклюже поправляя юбку и блузку. На секунду Белла замерла и больше не выглядела, как электровеник, спешащий выбежать за дверь.

– Мы справимся, – ответил я и закатил глаза.

– Я сегодня задержусь, мне нужно встретиться с командой по плаванию, попросить их отложить тренировки на неделю, чтобы я смогла подготовить расписание, – сказала Белла и смахнула с лица выбившийся из хвоста локон волос.

– Ты теперь в команде пловцов? – озадаченно спросил я. Я пропустил гораздо больше, чем мог бы предположить, за ту неделю, что провел упиваясь жалостью к себе.

– Я – тренер, – ответила она с лучезарной улыбкой. – И я попрошу Бена научить Майю плавать. Думаю, ей понравится.

– О, тогда давай мы заедем за тобой и поужинаем где-нибудь? Может, в пиццерии? – спросил я и дернул Майю за косичку.

– Давай, – согласилась Белла и затем подняла сумку с пола и открыла дверь. Но перед тем как выйти, она сделала шаг в нашу сторону, поцеловала Майю и сказала, что любит её. Майя сделала то же самое и положила голову на моё плечо. Она всегда немного грустила, когда Белла уходила, как и я. – Думаю, я освобожусь около половины пятого. Ты сегодня работаешь?

– Нет, у меня выходные до понедельника. – На этих словах она широко улыбнулась и снова поцеловала меня как ни в чем ни бывало. – Мне нравится то, что ты продолжаешь делать это, – прошептал я. Её глаза хитро засияли, и она покраснела.

– Привыкай, – строго сказала она. – Ты теперь мой.

– Всегда был.

Я засмеялся, когда Белла с видимым трудом оторвалась от нас и вышла за дверь. Я последовал за ней с Майей на руках, и мы помахали ей, когда она обернулась на своем пути в школу. Увидев, что она прошла мимо машины, я решил, что она всё-таки успевает на работу. Я вернулся внутрь, закрыл дверь и замер в оглушительной тишине дома.

– Ну что, Майя, – сказал я и поцеловал её в щеку. – Готова повеселиться?

– Ты грустный? – спросила она, когда я усадил её за кухонный стол, передал ей детский стаканчик с яблочным соком и начал прибираться на кухне, как я всегда делал.

– Уже нет, – заверил я её.

– А почему был грустный? – Она наклонила голову в сторону, в точности имитируя Беллу. Это доказательство того, как они были похожи, доказательство того, что материнство заключалось далеко не в простой передаче ген, заставило меня улыбнуться.

Я заметил обед Беллы на столе и вздохнул.

– Мой папа ушел и больше никогда не вернется, – объяснил я, пытаясь предотвратить неизбежное формирование комка в своем горле.

– Куда он ушел? – спросила Майя между глотками.

– Туда, где живет всё Хорошее, когда его освобождают. – Я улыбнулся и посмотрел на неё, неожиданно найдя утешение в этом объяснении, в том, что я озвучил это для себя.

– Тогда давай улыбаться, – подвела итог Майя и протянула ко мне ручки, чтобы я спустил её на пол. Я кивнул и последовал за ней в спальню, чтобы одеться.

И вот так просто мы вернулись к нормальности. Майя помогла мне прибраться в её комнате, застелить постель, убрать одежду в шкаф, почистить зубы и потом застелить постель Беллы. После этого мы спустились в гостиную, где весело играли и читали, словно ничего не изменилось, словно я не был мертв целую неделю.

Я уже ненавидел тот момент, когда мне придется уехать на съемки и оставить Майю. Каждый день она взрослела, учила новые слова, говорила что-то необыкновенно миленькое или делала что-то невероятно смешное, копировала выражение лица Беллы или заправляла волосы за уши, как я, и я не мог представить своё отсутствие во время этого.

– Эй, слушай, давай отнесем маме её обед? – спросил я через несколько часов, когда начал готовить сэндвичи для Майи. Она кивнула с огромной улыбкой на лице, вскарабкалась на стул и села на нем на колени. Я дал ей винограда, чтобы она немного перекусила, сделал три бутерброда с арахисовым маслом, клубникой и бананами, положил их в пакет с несколькими фруктами, надел кепку, очки и усадил Майю на плечи. Я отдал ей пакет с едой, который она поставила мне на голову.

Перед тем как полностью выйти за дверь, я осмотрел улицу, но, к своему облегчению, не заметил ни одного папарацци. Они, наверное, думали, что я всё ещё в Чикаго или где-нибудь на съемках.

Мы начали идти к школе, и вскоре мои плечи вспотели от палящего солнца и сидящей на мне Майе, но мне было всё равно. Она о чем-то лепетала, как обычно в последние дни, а я слушал в пол уха и спрашивал, какого цвета должны быть жирафы. Мы остановились у цветочной палатки, и я позволил Майе выбрать цветы для Беллы. Продавец поблагодарил нас и назвал Майю самым красивым муравьедом, которого он когда-либо видел.

Когда мы подошли к школе, я понял, почему Белла так сильно любила свою работу. Здание было необыкновенным, защищенным воротами, повсюду были таблички, напоминающие о безопасности. Неподалеку находилась библиотека, без сомнения, полная книг и новейших компьютеров. Это была мечта любого учителя.

– Чем я могу Вам помочь? – спросила секретарь, посмотрев сначала на Майю на моих плечах, а потом на мои солнечные очки, которые я тут же снял и повесил на воротник майки.

– Я только пришел, чтобы передать мисс Свон её обед, она учитель английского в старших классах. – Я улыбнулся женщине, которая выглядела как стандартная школьная секретарша, и схватил Майю за ноги.

– После звонка, который будет через десять минут, вы сможете пройти в её кабинет, номер 211 на втором этаже в восточном крыле, – ответила она с улыбкой, внимательно всматриваясь в моё лицо.

– А может быть, мы прямо сейчас туда пробежим, чтобы избежать толпы учеников? – спросил я, облокотившись на стойку.

Я передал ей свои права, и она дала нам два гостевых пропуска.

– Извините, мистер Каллен, но даже ваш статус кино-звезды не поможет в нарушении правил, – ответила она с улыбкой, и я чуть не раскрыл рот, когда она мне подмигнула. Я написал на одном пропуске имя Майи и передал ей, чтобы она приклеила его на майку, а на своем написал «Эд». – Но я сейчас отвернусь и пойду кое-что проверю. Желаю вам приятного обеда после звонка. – Улыбка на её лице заставила меня немного покраснеть и сказала мне, что мы можем пройти, что мы и сделали.

Здание напоминало мне о моей собственной школе – вдоль коридоров стояли шкафчики, полы исцарапаны, и повсюду был  этот стерильный запах человеческих тел, который был только в школах, независимо от того, где они находились или в каком времени.

В конце коридора мы нашли лестницу и поднялись наверх. Кабинет Беллы был первым на втором этаже.

– Мама, – прошептала Майя, когда мы заглянули в огромное окно на двери.

Я позволил себе немного понаблюдать за Беллой, пока она стояла перед классом, полным учеников с заинтересованными глазами. Она улыбалась и заставляла их смеяться, махая руками, затем что-то написала на доске, подчеркнула это и победно бросила маркер на пол. Ученики начали поднимать руки, и она разрешила кому-то ответить, они снова засмеялись, на этот раз Белла тоже. Она была бесподобна.

Я снял кепку, запихнул её в задний карман и постучал. Улыбка на лице Беллы слегка померкла, когда она услышала стук, но увидев нас, она улыбнулась ещё шире. Белла махнула нам рукой, приглашая войти, и как только я открыл дверь, смех затих, и все уставились на меня.

– Класс, я думаю, вы помните моего любимого пингвина, – сказала Белла, протянув руки к Майе, и я слегка наклонился, чтобы она могла снять её с моих плеч. Когда Майя была в руках мамы, я забрал у неё цветок и пакет с едой. Без её веса на моих плечах я чувствовал себя странно, словно обнаженным. Казалось, что без неё я сам ничего не вешу.

– Я сегодня муравьед, – проинформировала Майя и несколько раз высунула язык, заставив Беллу рассмеяться.

– А это, эээ… – Белла посмотрела на меня, склонив голову на бок.

– Эдвард Каллен! – заверещала какая-то девочка. Я кивнул и покраснел. Тишина в кабинете была прервана охами и шепотом.

– Так, класс, – строго сказала Белла. – Вам не кажется, что вы уже достаточно взрослые, чтобы проявить немного уважения не только к Эдварду, но и к себе, и не выглядеть как раболепные идиоты? – На этих словах ученики затихли.

– Но это же Эдвард Каллен! – повторила другая девочка, словно Белла этого не знала.

– Я вообще-то вполне обычный человек, – ответил я. – Не волнуйтесь. Я только зашел передать мисс Свон её обед, который она забыла дома.

– А можно автограф? – спросил другой голос. Я вздохнул и посмотрел на Беллу, которую эта ситуация забавляла.

– Ладно, ­– ответил я. – Только сделайте вид, что меня здесь не было, хорошо? – Они все закивали, и к тому моменту, когда прозвенел звонок, и ученики начали уходить, я уже подписал всё, что они клали передо мной на стол. Когда все ушли, я облокотился на стол и закрыл лицо руками.

– Ты мог бы выбрать и более удачный способ донести это до прессы, – строго сказала Белла, пододвинув ко мне стул для Майи.

– Ты злишься? – удрученно спросил я. Белла покачала головой и открыла пакет с бутербродами.

– Я знала, во что ввязываюсь, – просто сказала она, удивляя меня до такой степени, что я потерял дар речи. – Это твоя жизнь. Меня не очень беспокоит то, что они будут говорить обо мне.

– Правда? Ты скажешь мне, когда тебя это начнет беспокоить? – спросил я и взял предложенный ею бутерброд. Она кивнула.

– Но нам нужно быть осторожными. Я могу позаботиться о себе, но как только Майе станет некомфортно, что-то придется изменить, – предупредила Белла. Я знал, она права. Я бы ни за что себя не простил, если бы что-то случилось с Майей, или с Беллой, если уж на то пошло. Меня удивляло то, насколько Белла была решительной в данной ситуации, то, что она знала и принимала всё, что происходило в моей жизни.

Мы ели бутерброды, смеялись и наслаждались компанией друг друга. Внутри этих стен мы были обычной счастливой семьей. Я решил, что мы сделаем из этого традицию. Каждый раз, когда я буду в Сиэтле, мы будем устраивать вот такой пикник хотя бы раз в неделю.

– Какие у вас планы на сегодня? – спросила Белла Майю, провожая нас до двери. Майя пожала плечами и ещё несколько раз высунула язык, изображая муравьеда.

– Тихий час, – ответил я, чувствуя себя таким же усталым, как выглядела Майя. Белла улыбнулась и поцеловала дочку в щеку. – А потом, может, заедем в мастерскую к Эмметту. Он сказал, что к ним пришла машина на продажу, которая мне должна понравиться.

– Tio Эм? – спросила Майя с глуповатой улыбкой на лице. Я кивнул. – У tio Эм есть конфеты.

Белла закатила глаза, уже приняв тот факт, что у Эмметта всегда были конфеты в запасе для Майи.

– А потом, наверное, заедем за тобой, и сходим в пиццерию недалеко от меня? – спросил я, надеясь, что она согласится. Это был бы наш первый выход на публику, и я немного волновался.

– Хорошо, – ответила она с улыбкой. – А вечером кино у нас дома? – Она посмотрела на меня исподлобья и закусила губу.

– Идеально. – Казалось, я уже целую вечность не улыбался так широко.

Я подхватил Майю и усадил её к себе на плечи. Она захихикала и схватила меня за подбородок.

– Будьте осторожны, – предупредила Белла, поправляя мою майку и кепку.

– Я всегда осторожен, – сказал я и наклонился, чтобы поцеловать ей. Наш третий поцелуй за день. Я считал. Ни один из них не был жадным, страстным, или даже больше, чем дружественным, но при этом каждый из них был идеальным, и я с нетерпением ждал момента, когда смогу продолжить счет. Я всё ещё не имел ни малейшего понятия, кем мы друг другу приходились, но нам было хорошо, и я наслаждался этим. Я нуждался в этом.

– Beso, мама, – попросила Майя. Я согнул колени, чтобы Белла могла дотянуться до неё и обсыпать её лицо поцелуями. – Te amo.

– Скоро увидимся, – вместо прощания сказала нам Белла.

Мы вышли из класса, как раз когда прозвенел очередной звонок с урока. Студенты начали выходить в коридор, но никто не подошел ко мне, хотя я поймал на себе несколько взглядов и слышал шепоты и смех за своей спиной.

Мы вышли из школы и за ворота. На парковке был один папарацци, который тут же принялся нас фотографировать. Поначалу я игнорировал его вопросы, и продолжал идти вниз по улице. Я прошел мимо дома Беллы, не моргнув глазом.

– Почему ты один? – спросил я, не останавливаясь. Он шел впереди меня, не создавая много шума, что было странно и немного страшновато.

– Я был припаркован у школы, когда кое-кто нашептал мне, где ты, – ответил он и пожал плечами. – Все остальные не знают, что ты в Сиэтле. Многие уехали в Лос-Анджелес, когда поняли, что тут ты всё равно ничего интересного не делаешь. – Я улыбнулся, вдруг осознав, что я действительно больше не был интересен папарацци, по крайней мере, с тех пор, как начал проводить время с Майей и Беллой. Я не дрался в дорогих барах, не крутил интрижки с актрисульками и девочками из массовки, и даже не выходил из дома. Я вдруг стал неинтересен миру, начав бриться и примерно себя вести.

– Сколько тебе заплатят за эти фотки? – спросил я, поднимая глаза на Майю. Фотограф широко улыбнулся.

– До фига, – со смехом ответил он.

– А тебе хотелось бы продолжить получать «до фига»? – хитро улыбнувшись, продолжил я.

– Я весь внимание. – Он притормозил и пошел рядом со мной, опустив фотоаппарат.

Я направился в сторону своего дома.

– Если ты будешь единственным, у кого есть эти фотографии, они будут стоить ещё больше, да? – Я имел смутное представление о том, как работают эти ребята. Он кивнул. – И если только ты будешь знать, где я и с кем, это только в плюс? – продолжал я, и он снова кивнул. – И если я скажу тебе, где буду, в какое время, с какими людьми, ты с удовольствием приедешь? Один, правильно?

– Конечно, мужик, – нетерпеливо согласился он. – Фотки с тобой и этой девчушкой будут стоить целое состояние. Никто и понятия не имеет!

– Именно она является причиной того, почему я не хочу, чтобы нас преследовали сотни папарацци. – Я вздохнул. – Я позволю тебе заглянуть в мою личную жизнь, если ты обещаешь, что свалишь после нескольких фотографий. Это лучшее предложение твоей жизни. Только подумай, ты увидишь Эдварда Каллена на свиданиях, с неизвестным ребенком и женщиной, гуляющих по городу после того, как его неделями никто не видел… – Я позволил ему представить мешки денег, которые он мог бы получить. Как только он продаст сегодняшние фотографии, я снова стану популярной темой, и с окончанием съемок и моим возвращением в Лос-Анджелес, я опять невольно погружусь в мир сплетен.

– По рукам, – горячо согласился он. – С таким успехом ты мне поможешь выйти на пенсию раньше положенного.

– Но как только кто-то ещё начнет меня преследовать, – предупредил я, – сделка будет разорвана.

– Нет-нет, поверь мне. – Он быстро замотал головой. – Я никому не скажу. Я могу ходить за тобой один час и гарантированно получить тонну денег, или могу провести целый день в поисках кого-нибудь. Я думаю, это прекрасно сработает.

– Отлично. – Я кивнул. Это действительно могло сработать. Нам всё равно придется быть осторожными, не выставлять наши отношения напоказ, но мы всё равно сможем ходить на свидания и гулять с Майей. – Дай мне свой номер, и я напишу тебе время и место. Если кто-то ещё узнает мой номер, я за секунду найду нового фотографа.

Я передал ему свой телефон, и он записал свой номер.

– Что мне сказать журналистам, когда они спросят, что это за девочка? – спросил он, делая ещё пару снимков, когда мы подошли к моему дому.

– Скажи им, что я не дал комментариев. Я расскажу тебе больше, после того как поговорю со своим публицистом, хорошо?

– Да, конечно, – согласился он. – Было очень приятно поработать с Вами, мистер Каллен. Кто бы ни была эта леди, она превратила Вас в хорошего человека. Голливуд будет скучать по своему самому большому говнюку.

Я не знал, стоит ли мне быть взволнованным или потрясенным, поэтому я просто улыбнулся и кивнул.

– Спасибо, что ли, – ответил я и ввел код на двери подъезда. – Никто не должен знать, где я живу. Я напишу тебе, когда мы будем ужинать.

– Конечно. Спасибо.

Мы пожали руки, и я вошел в дом. Я не хотел оглядываться и смотреть, ушел ли он, или остался ждать у входа. Я надеялся, что он станет моим ключом к нормальной жизни. Если мне удастся придерживаться нормального образа жизни, без толпы фотографов преследующей меня, Белле не нужно будет ни о чем беспокоиться. Она думала, что без проблем справится с тем, что её имя будет известно и привязано к моему, но она никогда не была в ситуации, когда на тебя орут и слепят вспышками двадцать мужиков; она не знала того ощущения, которое возникает, когда о тебе говорят в новостях страны. Даже для кого-то с такой жизненной силой, как у неё, это была сложная ситуация, и я собирался защищать её так долго, как только смогу.

– Готова немого поспать? – спросил я Майю, опуская её на пол в своей квартире. Она была здесь всего несколько раз, поэтому я позволил ей немного осмотреться, после чего она кивнула и взяла меня за руку.

Я лег на диван, положил её к себе на грудь и включил телевизор. Белла очень редко разрешала ей смотреть телевизор, но я каждый день пытался включить ей какой-нибудь несерьезный, мозгорасслабляющий, но иногда необходимый, мультик.

Пока она лежала на моей груди, её дыхание постепенно замедлялось, и я вдруг понял, как сильно я её люблю. Я никому не позволю говорить о ней или причинять ей боль. Моё сердце принадлежало Майе так же, как и Белле.

Если всё это значило, что мне придется оставить карьеру, так тому и быть.

Не всем нужен «Оскар».

------------------------------------------

Спасибо HappyInLove за потрясающие слова и Лиле за скорость и качество.

А вам за чтение и внимание (которого нам часто очень мало, если вы понимаете, о чем я).