Нет, я уже не тот, кем был недавно.

Видишь ли, ты встретила меня в интересное время.

Если моё прошлое является хоть каким-то признаком твоего будущего,

Ты должна быть предупреждена до того, как я впущу тебя внутрь.

Держись за то, что бы ты ни нашла, малышка,

Держись за что-либо, что поможет тебе выбраться.

Я буду молить, пока не попаду в твой сад,

Я прорвусь, когда будет идти дождь,

Только чтобы добраться до места, где всё началось,

Чтобы я снова смог захотеть тебя вернуть.

(John Mayer – I Don’t Trust Myself)

Глава 7. Рутина

Пробуждение в ЛА было ужасным.

Хотя теперь любое пробуждение было недостаточно приятным, после того, как однажды я проснулся с Беллой и Майей. Мою кровать никто никогда не согревал, да мне никогда этого и не хотелось, пока Свон не сели рядом со мной в самолете.

Перекатившись на другой бок в своей кровати, я посмотрел в огромное окно, от потолка до пола, на задний двор, куда ни разу не выходил, на бассейн, который никогда не использовал, на жизнь, которую никогда не хотел. Я уже мог видеть, что на улице жарко. В ЛА было лето. Горячий воздух сожжет мою кожу и заставит меня потеть уже через две минуты. Он иссушит меня.

Это пробуждение было совсем не таким, как тогда, с Беллой. Конечно же, мы проснулись вместе всего один раз и совершенно случайно, и не так, как мне бы хотелось, или не хотелось, как я постоянно говорил себе.

С тех пор без Майи на моей груди мне постоянно было холодно. В тот день запах моего свитера и её клубничного шампуня убаюкали моё сознание, пока я не забыл о том, кто я, пока я не заснул так, словно всё в моей жизни было прекрасно. Я чувствовал пустоту внутри, не видя медовых глаз Беллы, наблюдающих за тем, как мы с её дочерью рычали друг на друга, делая вид, что мы страшные мохнатые монстры, которые рычали и ворчали целыми днями. В тот момент меня как личности стало значительно меньше, и это пугало. Я привязался. Мне нужно было использовать каждый шанс и бежать, отстраниться, ненавидеть созданий, которые вынуждали меня чувствовать привязанность, но я не мог. Я не мог быть достаточно хорошим для них, а они – для меня. Мы были двумя разными мирами, на двух разных осях, в двух разных вселенных, вращающихся на двух совершенно разных скоростях, повернутые в миллионы разных направлений.

Всё ещё лежа в кровати и глядя на часы, я думал о том, что они делают сейчас. Было время завтрака. Может быть, Белла приготовила хлопья, а может Майя захотела овсянку. Но в любом случае, будет присутствовать клубника. Белла вздохнет и спросит Майю, каково это – быть бабочкой. А Майя захихикает и замычит, как корова. Они не будут скучать по мне. В то время, как они уже омрачали каждую мою мысль.

Я вытащил из прикроватной тумбочки блокнот Беллы, который был бы единственной вещью, которую бы я спас, если бы сгорел.

...

День 492

Сегодня мой день рождения. Мне двадцать два. Я бы о нем и не вспомнила, если бы Джейкоб и дети не спели мне песню. Они подарили мне корону из цветов и свои поцелуи. И у нас был торт, и всем досталось по небольшому кусочку. Я отдала свой Майе и нарекла этот день и её днем рождения, надеясь подарить ей жизнь.

Не знаю, что это значит на самом деле. Что я взрослею? Джейкоб говорит, что день рождения важен, потому что он означает, что я сделала ещё один круг вокруг Солнца. На самом деле он имел в виду, что нам нужно было отметить его на случай, если это мой последний круг.

Сегодня я поняла, что люблю Майю. Не так, как воспитатели любят своих воспитанников, а так, что моё сердце разбилось бы, если бы она перестала вращаться вокруг Солнца. Я не ценю хорошее, когда оно у меня есть. Сейчас она спит на моей кушетке, ей почему-то страшно без меня. И так продолжается уже несколько недель с тех пор, как я проснулась посреди ночи, её рука была на моей щеке, а её щечки блестели от слез. Как обычно, она ничего не сказала. Я уложила её рядом и крепко обняла, и заплакала, когда она заснула. Я уже не знаю, как быть без неё. И так со всеми детьми, я всех их люблю, и каждый из них дорог мне. Но я не могу объяснить особенную связь с этой малышкой.

Кажется, мне судьбой было уготовано присматривать за ней.

Мы слышим о том, что сопротивление приближается, о его успехе в больших городах. От деревень уже ничего не осталось, поэтому я знаю, что это всего лишь демонстрация собственной силы. Мне уже всё равно. Я бы предпочла, чтобы они вообще нас не трогали.

Джейкоб сказал, что мне нужно уехать. У него добрые глаза. Казалось, они могут кровоточить состраданием. Я могла смотреть в них целый день. Он сказал, что мне нужно уехать туда, где живет всё Хорошее до того, как его освобождают. Я сказала ему, что это и есть то место. Он засмеялся. Громко. Его смех навсегда останется со мной эхом.

Интересно, что сейчас происходит в Сиэтле. Я уже давно не думала о своих родных, пытаясь отделить их от этого мира. Они счастливы, я знаю. Эмметт заставляет всех смеяться, а Розали дает ему подзатыльники, но целует, когда думает, что никто не смотрит. Элис говорит так быстро, что все её слова сплетаются в одну длинную нить, и она даже не останавливается, чтобы передохнуть. Джаспер всегда смотрит на неё с улыбкой и понимает всё, что она говорит, и отвечает со знанием дела. Наверное, они помнят, что сегодня мой день рождения, может быть, пришлют открытку или даже подарок. Он до меня не дойдет, поэтому я лучше сделаю вид, что они забыли и не думают о том, что я сейчас делаю. Когда я покину это место, если я когда-нибудь его покину, я, наверное, улыбнусь им и скажу, что мне нравилась погода.

...

Больше я не мог читать. Теперь я мог вынести только одну запись за раз.

Мой телефон зазвонил на тумбочке, прерывая мои мысли.

– Что? – спросил я.

– Я отправил твой смокинг сегодня утром. Машина заедет за тобой в семь, – ответил Джеймс. Мы уже не заморачивались с формальностями.

– Хорошо. У тебя готово расписание интервью и фотосессий на завтра? – Я надеялся, что оно было готово. Это будет однодневный марафон, без передышки и отдыха, и я уже ненавидел это, но всё равно не так сильно, как тот факт, что я был далеко от Сиэтла. Там я был неузнаваем. Более или менее.

– Да, я пришлю его по факсу. С тобой будет твой охранник. Он прилетает в пять, поэтому водитель заедет сначала за ним, а потом за тобой. – Я слегка улыбнулся, испытывая чувство облегчения от того, что Эмметт будет рядом, чтобы разбавить обстановку.

– Спасибо, – пробурчал я и положил трубку.

Я лежал в кровати с телефоном в руке, мой палец замер над номером Беллы. Мне нужно было ещё принять душ и побриться, а я до сих пор не встал. Наконец, я нажал кнопку и вздохнул от собственной слабости.

– Алло? – её голос звучал так хорошо после четырех гудков и внутренней борьбы с самим собой.

– Белла, привет, – сказал я. – Это, ээ, Эдвард, Эдвард Каллен.

– О, приветик, Эдвард Каллен, Голливудский бэд-бой, кино-звезда, филантроп, няня. – Она засмеялась. – У меня тут кое-кто целый день о тебе расспрашивает. – Я услышал шорох и потом подбадривающий шепот Беллы в стороне.

– Привет, Mieja*. – Я улыбнулся, зная, что она слушает. – Это Эдвард.

– Эдвард? – повторила она. Я тихо зарычал, и она зарычала в ответ. – Эдвард!

– Что ты сегодня делала? – спросил я, надеясь, что Майя поговорит со мной.

– Я видела жука, – мрачно сказала она. – Tia* Элис кричала, когда я показала его.

Я усмехнулся, представив эту картину, и поднялся с кровати.

– Это было нехорошо. – Я попытался поругать её. – Как он выглядел?

– У него было целых восемь ножек, – начала она, как будто у неё был целый список. – И маленькие глазки, страшные скрюченные лапки.

– О, звучит здорово. Я по тебе скучаю.

– Куда ты ушел? – невинно спросила она. – Ты здесь?

– Я сейчас очень далеко, но скоро вернусь, – ответил я, слыша, как Белла пытается забрать телефон.

– Ладно, – сказала Майя. – Я по тебе скучаю. – Именно этого я и ждал. Что бы кто-то скучал по мне.

– Ну, так что, она рассказала тебе про жука? – Голос Беллы звучал легко, освежающе. Я засмеялся и кивнул.

– Ага, так жаль, что я не видел реакции Элис. – Белла рассмеялась вместе со мной.

– Ну, как там ЛА?

– Всё так же. Я вынужден торчать дома, потому что каждая женщина, живущая в радиусе пятидесяти километров, в настоящий момент караулит у ворот. – Я пытался вести себя и говорить непринужденно. – Я вообще-то думаю о том, чтобы продать левую руку за порцию фаст-фуда. – Белла опять засмеялась, и я готов был сказать ей всё что угодно, лишь бы слышать её смех.

– Только если она будет экстра-большая, – ответила она, немного подумав. – Повеселись сегодня вечером. Потанцуй с барышнями, выпей за меня шампанского и попытайся не выглядеть потрепанным. Существуют такие штуки, многие называют их расческами, может тебе стоит воспользоваться одной такой. – На этот раз была моя очередь смеяться и немного краснеть.

– Ты считаешь, что я выгляжу потрепанным? – Я пытался звучать шокировано.

– Немного. Я вообще-то надеялась увидеть тебя приодетым и выглаженным. – Она вздохнула, так далеко от меня. – У меня не часто возникает причина посмотреть на людей в смокингах.

– Включай сегодня канал Е!, и я обещаю, увидишь меня совершенно непотрепанным, невероятно выглаженным, и если тебе повезет, я, может быть, даже передам привет двум своим самым любимым девочкам, – сказал я, совершенно не задумываясь, что именно произношу вслух.

– Уверена, Майя будет рада тебя видеть, – прошептала Белла. – Приятного вечера. Увидимся в понедельник.

– Пока, Белла, – тихо ответил я и замер в ожидании, когда она повесит трубку, чувствуя её колебание.

Экран погас, и некоторое время я просто сидел и смотрел на телефон. Весь день я хотел услышать ее голос, и теперь мог думать лишь об одном – как скорее повторить этот телефонный разговор.

Но вместо этого пошел в душ. Я с особой тщательностью побрился и причесался впервые за долгое время, но мои волосы отказывались слушаться, они были слишком длинными. Поэтому я постригся. Сантиметр за сантиметром волосы падали на пол, пока я не был удовлетворен результатом. После этого расческа на самом деле пригодилась, и мне приходилось сдерживать себя, чтобы не запустить руку в волосы.

Стрелки часов приближались ко времени, когда за мной должен был заехать водитель, поэтому я надел костюм, выровнял галстук-бабочку, проверил, чтобы все пуговицы были застегнуты, и на рубашке не было ни одной морщинки.

Кажется, сборы на мероприятие ещё никогда не занимали у меня так много времени.

Я поверить не мог в то, как важно для меня было мнение Беллы. Каждое моё решение вращалось вокруг неё, а она даже не замечала. Я не хотел рисоваться, но мне бы хотелось, чтобы она видела то, как я ценю её. В этом-то и заключалась проблема.

Впервые за многие… нет, впервые за всё время Эдвард Каллен крепко засел кое-где, что было очень похоже на френдзону*.

В дверь позвонили и, быстро положив в карман телефон и бумажник, я открыл её. Смокинг на Эмметте был похож на мой, только его рубашка была белой, а моя – черной.

– Мужик, выглядишь свежо! – Он засмеялся и быстро обнял меня, похлопав по спине.

– Ты тоже, – ответил я со смешком. – Розали будет жалеть, что пропустила такое событие.

– Я уже отправил ей фотки, – с улыбкой сказал он.

Мы вышли на улицу, и я положил руки в карманы, заставляя себя не прикасаться к волосам. Они всё равно торчали в разные стороны тут и там, но, по крайней мере, было видно, что я пытался.

В машине Эмметт болтал о доме, о том, что он подарит Майе на день рождения. Я ещё ничего не придумал. Лидирующими в моем списке были игра Доджерс и поход в зоопарк. Эмметт собирался подарить четырехколесный велосипед с розовыми кисточками на руле. Я мог бы подарить ей пони. Конечно же, Белла не одобрила бы.

– Ну что, готов, мистер Богач? – Эмметт улыбнулся во весь рот, когда машина затормозила. Я помотал головой, но он всё равно открыл дверь.

Моё имя кричали, орали, вопили, визжали. Волна вспышек ослепила меня, затем была секунда передышки, и новая волна. Я улыбнулся и пошел вперед. Я вспомнил, как гонялся по дому за Майей и говорил ей, что люблю её так сильно, что собираюсь съесть. Я поднял голову, нашел глазами определенную камеру и, минуя толпу журналистов, направился к представителям канала Е!. Это был первый канал, который я мог вспомнить во время разговора с Беллой, наверное, потому что я так часто проходил мимо него.

– Эдвард, добрый вечер, – с улыбкой сказала женщина, имя которой я должен был знать. Не вынимая рук из карманов, я наклонился и поцеловал её в щеку. – Ты потрясающе выглядишь сегодня, такой выглаженный и, на удивление, причесанный. – Я засмеялся, входя в роль, и переступил с ноги на ногу. Эмметт стоял рядом со мной, напоминая о доме.

– Спасибо. – Я любезно кивнул. – Мне сказали, что я постоянно выгляжу потрепанным, поэтому я решил прихорошиться.

– Мы все думали, появишься ли ты сегодня после своего щедрого пожертвования. Где ты был? – спросила она, переходя в режим журналиста.

– То тут, то там. – Я улыбнулся. – Захотел лечь на дно на какое-то время.

– Рада, что ты выплыл на поверхность. Что тебя связывает с благотворительным фондом, посвященным женщинам и детям, подвергавшимся насилию?

– Насилие над женщинами и детьми – это самое страшное. Я считаю, что любой человек, поднимающий на них руку, не является человеком, – мрачно ответил я. – Я с удовольствием внес пожертвование в этот фонд, чтобы привлечь к нему больше внимания.

– Как мило с твоей стороны, – сказала женщина.

В этот момент мой телефон зазвонил, и я улыбнулся, увидев имя на экране.

– Алло? – ответил я, глядя прямо в объектив камеры. – Извините, это тот человек, который сказал мне, что я выгляжу потрепанным, – прошептал я репортеру, но она не сказала оператору прервать съемку.

– Ты не должен отвечать на звонки, когда тебя показывают по телевизору, – отчитала меня Белла, в её голосе слышалась улыбка.

– Ну, а я ответил, – съязвил я. – Ну что, я прошел твоё испытание?

– Абсолютно. Ты великолепно выглядишь. Но, пожалуйста, взъерошь волосы, я больше не могу это выносить, – серьезно сказала она.

– Ладно, – с улыбкой ответил я и сделал, как она попросила. – Майя смотрит?

– Конечно.

– Хорошо, подожди секунду. – Я запихнул телефон в карман и спросил у репортера: – Могу я передать сообщение через ваш канал?

– Валяй.

– Привет, Майя, – я улыбнулся и помахал рукой. – Te amo, Mieja*. – Я поднял руки и согнул пальцы, словно это были когти, и зарычал.

– Это было для кого-то особенного? – спросила женщина.

– Всего лишь для самой чудесной девочки во Вселенной. – Я улыбнулся ей в последний раз и поблагодарил, после чего она крепко обняла меня. Ей не часто давали интервью, и моё только что сделало её вечер. Я снова достал телефон из кармана и продолжил идти по красному ковру, игнорируя остальных журналистов.

– Алло? – спросил я, немного боясь, что она повесила трубку.

– И теперь мне нужно терпеть рычащего ребенка, – шутливо пожаловалась Белла.

– Мне жаль, извини, – так же неискренне ответил я. – Мне нужно идти, но я, правда, по вам скучаю, как бы банально это ни звучало.

– Мы тоже по тебе скучаем. Иди, веселись. Мне тут нужно одного монстра искупать, – ответила Белла, её голос был куда веселее моего.

– Хорошо, увидимся в понедельник. – Я вздохнул, вдруг понимая, что у меня больше не было причин звонить ей, а у неё – мне.

– Пока, Эдвард. – Она захихикала и положила трубку первой. Опять.

Вечер был полон пустоты. В очередной раз посмотрев на часы, я заметил, что уже настал час, когда Белла читает Майе перед сном. Скорее всего, какую-нибудь поэму, или лучше «Сто лет одиночества». Когда я спросил Беллу, не слишком ли это для ребенка, она просто кивнула и продолжила читать. Мне нравилось слушать поэзию, и часто дома я включал аудио-исполнения стихотворений и вслушивался в слова и интонации.

Но сегодня лев довольства

Положил теплую тяжелую лапу на мою грудь,

И я мог только закрыть глаза и слушать

Барабаны скорби, пульсирующие на расстоянии,

И раны смеха моей дочери.

Женщины постоянно прикасались ко мне, а мужчины говорили, каким должен быть мой следующий шаг в карьере. Я улыбался и послушно кивал. Я лгал и соглашался на встречи, которые, в конечном счете, будут отменены. Время тянулось и тянулось, и мне всё больше хотелось уехать домой, но не в ЛА.

Мне не хватало смеха Беллы. Я оставил свою улыбку вместе с ней, надев на вечер поддельную. Настоящую я сохранил для Майи. Я скучал по тому человеку, которым стал.

Когда мы вернулись ко мне домой, я показал Эмметту комнату для гостей, отдал ему ключи от моего Vanquish и пошел в спальню.

Пиджак бросил прямо на пол – горничная уберет его, когда я уйду. Было уже после трех, и мне безумно хотелось продолжить читать, но я не мог заставить своё тело пошевелиться после того, как упал на кровать.

Мой сон был без сновидений и ощущения комфорта.

Я проснулся с мыслями о подарках для маленьких девочек и поклялся купить Майе каждый из них.

-------------------

Mieja – моя дочь

Tia – тётя

Френдзона – понятие в житейской психологии, описывающее ситуацию, в которой человек, зная, что он нравится другому, воспринимает его как друга.

------------------------

Огромное спасибо всем читающим и комментирующим. Мы читаем и наслаждаемся каждым отзывом, даже не сомневайтесь :)

Спасибо автору за красивые и простые слова. Спасибо Лиле за умение красиво и просто их править.