Глава 11

Причины, почему

EPOV

Она сидела в баре. Волосы изменились. Стали светлее. Длиннее. Она потягивала то, что я бы принял за «Космо», потому что только его она и заказывала.

Она выглядела так же. Но она выглядела и по-другому.

И это очень тонкая грань.

Желудок сжался. Маркус предостерегал меня от встречи с ней наедине – так, как просила она. На самом деле он просил вообще не разговаривать с ней без наших юристов. Но мне нужно было это сделать. Я не хотел, чтобы она ушла в оборону или получила основания для сомнений насчет того, зачем мне такая спешка для завершения развода. Последнее, что мне нужно – так это битвы и другие препятствия, которые могут задержать завершение нашего лже-брака. Эта встреча должна пройти максимально безболезненно. Будущее моего сына – не говоря уже о моем счастье – лежит на моей способности ловко сглаживать острые углы, найти компромисс. Необходимо пойти на уступки и узнать, какого черта ей надо, чтобы все совместить и создать соглашение, от которого мы оба будем счастливы.

И как хороший адвокат, я иду на компромиссы. Мы договорились встретиться на баре в Марриотт. Недостаточно безлюдно, но и создается впечатление, что ее условия были выполнены. Впечатление – вот что играет роль, когда вы разводитесь.

 – Ты опоздал, – голос Джессики звучал гортанно и с укором, пока я шел к бару. Она продолжила потягивать свой напиток, я сел рядом с ней. Я воспротивился желанию хмыкнуть на ее тон.

 – Я знаю, как ты это ненавидишь, – я сделал вид, что извиняюсь. Я не сожалел, вообще. Пока адвокат во мне кричал о соблюдении приличий, мужчина во мне не мог не проязвить над ее перфекционистскими замашками. Пришло время ей понять: я больше не под ее контролем.

Я чувствовал ее взгляд на себе, когда заказывал напиток бармену.

 – Не рановато ли для виски?

Улыбку я сдержать не мог. Именно этой реакции я и ждал.

 – Может быть, – ответил я. Поблагодарил бармена, когда он поставил напиток на салфетку. Она смотрела, как я проглотил жидкость.

Ее бровь поднялась.

 – Тяжелый день?

 – Вовсе нет, – я широко улыбнулся. Я получал извращенное удовольствие оттого, что она краснела от волнения.

Ей всегда нравились мои улыбки.

 – Ты изменился, – прошептала я.

 – Да, – согласился я.

 – Я ожидала увидеть твою тень рядом с тобой, – сухо бросила она.

 – Моя тень?

 – Маркус, – выдала она. – Он был очень настойчив на нашей встрече. Не думала, что он позволит тебе встретиться со мной наедине.

 – Маркус не контролирует меня, – заявил я. – Сейчас меня уже никто не контролирует.

Ее глаза полыхнули огнем, а потом она мрачно рассмеялась.

 – О, Эдвард. Позволю себе не согласиться...

 Она полезла в сумочку и вытащила сложенную газету. Джессика бросила ее на стойку, и мои глаза просканировали страницу.

Это была страница F6 из Таймс.

И головоломка сложилась. Вот почему после четырех месяцев мать моего ребенка решила выйти на свет. Не потому, что она скучала по своему сыну. А потому, что поняла: у нее появилась соперница.

 – Кто она?

 – Ладно... – терпеливо произнес я, – тут говорится, что ее зовут Белла Свон.

 – Не играй со мной, Эдвард.

Я хмыкнул.

 – Джессика, не уверен, что мне нравится твой тон. Ты серьезно полагаешь, что я должен что-то объяснять? Кажется, ты лишилась этого права, когда упаковывала свои сумки четыре месяца назад.

Она начала хватать ртом воздух и сбила свой «Космо». Внимательный бармен сразу же поставил перед ней другой.

 – У меня есть право знать, кто проводит время с моим сыном, – слабо возразила она. Я заметил, ее пальцы, держащие бокал, задрожали.

 – И опять же, – мягко добавил я. – Ты потеряла это право, когда...

 – ДА ЗНАЮ Я! – закричала она. Бармен повернул голову в нашем направлении, и несколько посетителей сделали то же самое.

 – Не кричи, Джессика. Ты устраиваешь сцену! – Мой голос был терпеливым и спокойным.

Я знал, мой тон приведет ее в бешенство.

Я взглянул на нее и увидел – как и предсказывал – она была в ярости. Она выглядела такой разъяренной, что я едва сдерживал смех. Но потом решил, смех только разрушит мои мирные намерения. Судя по красноте щек и искрам в ее глазах, она подошла к точке кипения.

 – Ты никогда так раньше со мной не разговаривал, – печально заметила она.

Она была права. Я всегда давал ей то, что она хотела. Говорил только то и тогда, когда и что она хотела слышать. Все в слепой надежде сдержать ее нрав и наш брак.

Те дни прошли.

 – Нет, – протянул я. – А, наверное, должен был. Возможно бы спас сына от боли.

Она водила пальцем по кромке бокала.

 – Как он?

Я вздохнул.

 – Был в порядке, пока ты не позвонила.

 – Я хотела связаться с тобой, – застенчиво призналась Джессика. – Я думала, трубку возьмет Кармен. Если бы я знала, что Райли... – ее голос затих, и я был удивлен, уловив эмоции в ее голосе.

 – Ты должна была позвонить мне на сотовый, – ответил я. – Ему было плохо все эти четыре месяца. Мы только-только начали добиваться успеха...

 – Мы? – ревнивая сторона Джессики снова взяла верх. – Ты и Белла? – тон, с которым она произнесла имя Беллы, резанул по нервам, моя решимость держалась на волоске.

 – Не произноси ее имя таким тоном, – спокойно предупредил я. – За два месяца Белла стала ему матерью больше, чем была ты на протяжении всей его жизни.

Ее голова дернулась в мою сторону.

 – Не говори, что эта сучка играет в мать с моим ребенком?

 – Кто-то же должен, – сквозь стиснутые зубы резко бросил я. – Или ты забыла, что у тебя есть пятилетний сын? Ты оставила меня одного. Джессика. Поверь. Я был в шоке от твоего решения. Но бросить сына? Как ты могла такое сделать?

Она громко ахнула, ее пальцы, касающиеся стекла, дрожали.

 – А потом – спустя четыре месяца – ты звонишь домой. И звонишь не потому, что соскучилась по сыну, а потому что увидела в газете мою фотографию с другой женщиной. И теперь ты еще смеешь что-то говорить о ней?

 – А как хорошо ты знаешь ее, Эдвард? – с обвинением в голосе спросила Джессика. – Знаешь, твои шашни с молоденькой девушкой, которой ты позволяешь играть с моим ребенком, очень обрадуют судью.

Я ожидал этого.

 – Позволь не согласиться. Судье будет интереснее, что Белла – милая, замечательная женщина, которую наняли няней Райли после того, как его мать бросила его и не потрудилась даже позвонить за четыре месяца ни разу!

 – Это адюльтер, Эдвард.

Нет. Пока нет. Но я не собираюсь ей об этом говорить. Это не ее дело.

 – И кажется, ты стала была свободной с того дня, как выпорхнула из нашего дома прямо в объятия Джейкоба Блэка.

Ее лицо вспыхнуло от гнева, когда она поняла свой промах.

 – Так я и думал. – Я откашлялся и постарался поправить ситуацию. – Если честно, мне насрать, с кем ты спишь. Надеюсь, ты счастлива с Джейкобом. Правда, надеюсь. Поскольку наш брак уже недействителен. Итак, почему бы не обсудить те вещи, которые дадут нам возможность продолжить жить дальше?

 – Расскажи мне о ней, – попросила Джессика. Конечно, она хотела поговорить о Белле.

 – Нет, – твердо произнес я. – Нет, пока не поговорим о сыне.

Я изучал ее лицо, отчаянно пытаясь найти отголосок той девочки, в которую влюбился в школе. Неужели Джессика всегда была такой жестокой? Как я мог быть таким слепым на протяжении многих лет? Почему я решил жениться на ней? С чего я решил иметь с ней детей? Разве я не любил ее раньше?

Как могли две пары карих глаз так сильно отличаться?

Мне было стыдно, но я ничего не мог найти даже отдаленно привлекательного в женщине, которой посвятил почти девять лет своей жизни. Хотя, возможно, потому, что я уже больше не подросток и теперь понимаю, что существуют более важные вещи в жизни, чем симпатичная девушка. Ты не обещаешь свою жизнь и сердце девочке, чье единственное качество – только внешняя красота. Я на горьком опыте понял: должно быть что-то большее... у нее должно быть терпение и доброе сердце. И эти качества могли заставить даже самого непривлекательного человека выглядеть самым прекрасным в ваших глазах.

Я подумал о Белле, о том, как прекрасно она справляется с тяжелым испытанием. Эта красивая и умная женщина предложила мне помощь в воспитании моего ребенка. Она сводила меня с ума с ее строгой политикой («никаких поцелуев»), но это только укрепляло ее совершенство. Я жаждал прикоснуться к ней, и она заставляла чувствовать меня такие вещи, о существовании которых я и не имел представления. Но что еще важнее – она заботилась и была нежна с Райли больше, чем его собственная мать. Она представляла собой девушку, которой ты преподнес бы свое сердце. Она представляла собой девушку, которой ты бы посвятил жизнь.

Эдвард Каллен, наконец, повзрослел.

 – Ему лучше без меня, – без эмоций произнесла Джессика. – Мы же знаем, что я ужасная мать.

Вместо того, чтобы согласиться с ней, я поведал о четырех месяцах. Истерики. Крики. Няни. Пренебрежение. Слезы. Кошмары. Бессонные ночи. Со слезами в глазах она слушала мой рассказ, и я видел, что мои слова не оставили ее равнодушной. Я пошел дальше и рассказал о ярких моментах нашей жизни, которые имели значения. Куриные наггетсы. Цвета. Доктор Джейн.

И Белла.

Я рассказал ей все, а потом предложил салфетку, чтобы она вытерла слезы.

 – Твое лицо светится, когда ты произносишь ее имя. Ты никогда не испытывал ко мне подобного?

Причинять ей боль – последнее, что я хотел сделать. Несмотря на страдания, через которые она вынудила пройти моего сына, я не хотел использовать свои отношения с Беллой, чтобы оскорбить ее. Она была матерью моего сына. И она была важна для него.

 – Я думал, что испытывал, – признался я. – Но мы оба понимаем: наш брак был ошибкой. Ты командовала чересчур усердно. Я был пассивен. И эти крайности уничтожили нас. Но мы должны убедиться, что наши отношения никак не повлияют на нашего ребенка.

Джессика задумалась.

 – Несмотря на то, что ты думаешь, я люблю своего сына.

 – Я знаю, что любишь, – ответил я. Я верил в это. Поскольку не мог представить матери, которая бы не любила своего ребенка. – И ты любишь его единственным способом, какой знаешь. С правилами и контролем. И правила важны. Но ты должна и окружать его нежностью тоже... И я не безупречен, Джесс. Мне стоило больше внимания уделять воспитанию нашего ребенка. Я должен был внести свой вклад, а этого я не сделал. И приношу извинения за это. Но сейчас я пытаюсь делать успехи.

Она выглядела заинтересованной.

 -И что ты делаешь по-другому?

 – Я дома в выходные, – объяснил я. – И всегда ужинаю дома. Не запираюсь в кабинете, если Райли не спит. Мы играем. Рисуем. Мы едим мороженое. Ходим в «Макдональдс» по субботам. Мы читаем друг другу. Ты должна услышать, как он читает, Джес. Он такой умный.

Она кивнула.

 – Он все еще учит французский?

Я хмыкнул.

 – Нет. Прости. Я знаю, как это было важно для тебя.

 – Это было глупо, – произнесла Джессика. – Ему же пять.

 – Не глупо, – успокоил я. – Все говорят, что сейчас наилучшее время для изучения нового языка. Когда ты еще маленький. Но мы должны уделять внимание и другим вещам.

Она понимающе кивнула.

 – Мне жаль, что я помешала его прогрессу. У меня сердца нет, потому что я повесила трубку, когда услышала его голос. Я не подумала, как отразится мой звонок на его состоянии.

 – Я не против твоих звонков ему, – объяснил я. – Но мы должны его подготовить. Составить график. Он очень растерян сейчас, Джесс.

 – Я понимаю, – прошептала она. Ее глаза сфокусировались на газете. – Она очень красива, Эдвард.

 – Это правда.

Джессика улыбнулась мне.

 – Но она не просто няня.

 – Нет, – честно признался я. – Она не просто няня с тех пор, как вошла в дом. Она – настоящее чудо.

Джессика изучала мое лицо.

 – Ты заботишься о ней. Расскажешь?

Я нахмурился. «Забочусь о ней» – не вполне точное определение. Но, опять же, это не ее дело.

 – В настоящее время я хотел бы сосредоточиться на Райли.

Ее лицо запылало от гнева.

 – Ты слишком опекаешь ее.

 – Да.

 – Я вижу, – сухо произнесла она. – И тебе, наверное, лучше позвонить своему адвокату.

 – И почему же? – я был озадачен быстрой сменой ее настроения.

Она откашлялась и снова нацепила деловой вид.

 – Потому что у меня проблемы с этой женщиной – самой замечательной из всех, что может быть – она играет роль моего матери моего ребенка.

 – Джессика, не делай этого, – предупредил я – терпение уже на исходе, потому что стало слишком очевидным направление, в котором она двигалась.

 – Я подам ходатайство о совместной опеке, – без эмоций произнесла она, а потом схватила газету и свою дизайнерскую сумочку. – Райли – мой ребенок. Твоему милому ангелочку Белле придется довольствоваться тем, что она навсегда останется просто няней.

Я закрыл глаза в поражении, и прежде чем я смог сформулировать ответ, Джессика ушла из бара.

 – Ты не спишь с этой девушкой? – в сотый раз повторил Маркус.

 – Я же тебе говорил, нет, – буркнул я, яростно щелкая по кнопкам на клавиатуре. Последний час в моем кабинете мы потратили на рассмотрение этого случая со всех сторон.

 – Мужик, ни один судья в это не поверит, – усмехнулся Маркус. – Черт, я твой адвокат, и у меня проблемы с верой в это.

 – Тогда, возможно, мне стоит найти нового адвоката.

Его лицо побелело, когда до него дошло, что я серьезно.

 – Ладно, успокойся. Могу я спросить, почему ты не спишь с ней?

Я с негодованием посмотрел на него.

 – Поскольку я женатый человек.

 – И это беспокоит тебя?

 – Нет, но беспокоит ее.

Лицо просветлело.

 – О!

Очевидно, чувства этики и морали Беллы его поразило.

 – Ну, судье понравится это, – усмехнулся он, делая пометки в папке с файлами. Я раздраженно закатил глаза.

 – Я не хочу, чтобы она участвовала в этом, – пробормотал я и нажал кнопку отправить последнее электронное письмо.

Маркус засмеялся и продолжить что-то записывать.

 – Эдвард, ты адвокат. И ты прекрасно понимаешь, у нас нет ни единого гребаного шанса держать ее подальше от этого. Твоя жена убедится, что Белла попала в самый центр внимания при разводе. Ты будешь обвинен в адюльтере. Ты мог бы подготовиться – чтобы не упоминать Беллу. Но ваша фотография в газете. Она живет в твоем доме. Любой, у кого есть глаза, увидит, что вы двое без ума друг от друга. Никто не поверит, что ты с ней не спишь.

Теперь побледнел я.

 – Маркус, я должен напомнить тебе, что Джессика упаковала сумки, бросила меня и моего сына, и прыгнула в койку к Джейкобу Блэку?

 – Считаешь, две измены уравновешивают положение? Как око за око? Ты на это надеешься?

 – Но я не нарушаю супружескую верность!

 – И это позор тебе. Она великолепная женщина. – пробормотал Маркус, собрав документы, и закрыл портфель. – Но так как ты с ней не спишь, у нас не должно возникнуть проблем с опровержением их претензий, но некоторые изменения необходимо сделать немедленно. Мы не можем дать Джессики никаких преимуществ.

Я выгнул бровь.

 – В смысле?

 – Разве это не очевидно?

Его глаза встретились с моими. Да, это было очевидно. Но будь я проклят, если это случится.

 – Нет, Маркус.

 – Эдвард, – попытался он уговорить.

 – Белла никуда не переедет, – прорычал я. – Я не буду к ней прикасаться, но она никуда не переедет. Она слишком много значит для Райли.

Лицо Маркуса выражало недоверие.

 – Ты не можешь быть серьезен. Ты хоть представляешь, как тяжело будет доказать, что ты не спишь с этой девушкой? Так что помоги мне здесь, Эдвард.

Зрение заволокло пеленой.

 – Так мне действительно нужен новый адвокат? Потому что ты не справляешься со своей работой?

Маркус печально покачал головой.

 – Эдвард, твоя жена ревнует. Прямо сейчас она только угрожает совместной опекой. Что если она убедит своего адвоката затребовать большее?

 – Но ОНА уехала из США!

 – Я знаю, – спокойно произнес Маркус. – Но теперь у нее появилась соперница.

 – Нет никакой соперницы, – проворчал я.

 – Возможно, для тебя, – хмыкнул Маркус. – Но в глазах Джессики у тебя новая подруга. И у ее сына появилась новая мама. Когти выпущены, Каллен. Запомни мои слова. Позвони мне позже.

Выходя из кабинета, он с кем-то негромко поздоровался. Спустя мгновение в дверном проеме показалась Белла. Ее лицо было печально, но вот выражение говорило только об одном.

Она слышала каждое слово.

 – Нет, – быстро произнес я. Потому что знал, она слышала нас, и рассматривает этот вариант.

 – Эдвард, он прав.

 – Нет, не прав, – буркнул я, закрывая ноутбук. – Ты и я, мы не делаем ничего плохого. Мы справимся.

 – Но остальные так легко не примут эту новость, – нежно попыталась убедить она меня. – Я не юрист, но как можно доказать, что два человека не занимаются сексом, когда они живут в одном доме?

У меня не было ответа на этот вопрос. Единственное, что я знал – я не могу позволить ей уйти из жизни моего сына.

Или из моей.

Я попытался проигнорировать панику, возникшую в груди при одной только мысли о том, что больше никогда ее не увижу. Я видел, как Джессика уходила из моей жизни, и было печально от того, что меня это совсем не волновало.

Белла же наоборот...

 – Ты не уедешь.

Белла печально улыбнулась, а потом развернулась и вышла из кабинета.