Песни к главе:

http://www.youtube.com/watch?v=tBQVZtP_qvc

http://www.youtube.com/watch?v=_Zn2rHPCyTU&feature=related

Наши дни

Еще одно утро пришло и ушло, а я не могла сконцентрироваться. Еще одно утро пришло и ушло, а я не написала ни слова. В течение многих лет, больше, чем я могу сосчитать, слова выходили из-под моих пальцев без особых усилий. В сутках не хватало часов, чтобы перенести их на экран. Были такие отрезки времени, когда я обходилась без сна, когда сочетание кофе, шоколада и No-Doze (таблетки, отпускающиеся без рецепта, обычно кофеиносодержащие, употребляются, чтобы не спать. Обычно одна таблетка эквивалетна двум чашкам кофе – пп) позволяло моим пальцам двигаться почти сорок восемь часов подряд.

Это были те времена, когда Элис чувствовала себя, как дома, в роли моего агента. Она тащила меня в душ, кормила меня настоящей едой, затем укладывала спать. Она приносила почту, и мы вместе просматривали ее, пока я укладывалась спать.

Она знала, что делает.

Я порылась в своей коробке, вытащила случайные обрывки и выложила их в линию на кровати. Для любого другого они выглядели бы как кандидаты в мусорное ведро. Я прекрасно понимала.

Они начали появляться, когда я была в дороге, в туре по первой книге. Спутся несколько дней после моего возвращения домой, пришла Элис с кучей почты, стопкой романов от издателей, требующих рецензий, и коробкой сигар.

- Кто-то прислал сигары? - спросила я, пока она выгружала все на кухонный стол.

- Не совсем, - увиливала она, толкая коробку в моем направлении.

Внутри были небольшие свертки без обратного адреса, но все было обклеено почтовыми марками Манхэттена. Мое сердце ускорило бег. Каким-то образом, я знала.

По-видимому, Элис тоже. Она упомянула что-то о том, что забыла кошелек в машине. Элис никогда ничего не забывала. Она оставила меня одну на достаточно долгое время, чтобы я открыла каждый конверт и подержала содержимое в руках. Она вернулась как раз вовремя, чтобы поймать мои первые слезы подушечками своих пальцев.

- Этот улюбдок, - кашляла я, пытаясь не плакать.

- Белла, что случилось в Нью-Йорке? - спросила она, держа меня за плечи, стараясь смотреть мне в глаза.

Я оттолкнула ее и сложила все обратно в коробку – даже конверты.

- Скажи ему, что я сожгла все. И пожалуйста, попроси его остановиться.

Я не сожгла их. Эдвард не остановился. Его упрямство не знает границ, и у меня было глупое, упрямое сердце.

Иногда месяцы проходили без писем. А иногда, я получала шквал маленьких записок, одну за другой.

- Ты сказала ему, так? - спросила я, когда Элис однажды остановилась у дома с большим пакетом.

- Я сказала ему, что ты все уничтожила, - сказала она и закатила глаза, протянув мне пакет из коричневой бумаги, отправленный по почте заказным письмом. Я подождала пока останусь одна, чтобы открыть его и развернуть Листья травы. Я легла рядом с книгой на кровать и потерялась в воспоминаниях о том, как отдыхала топлесс и цитировала поэзию. Я потерялась в обломках: иметь такое совершенство, чтобы потерять больше, чем было возможно.

Вместо того, чтобы позволить себе вернуться в горькое, темное место, в котором я обитала в 1990, я перенаправила боль, которая пришла с копией Листьев травы от Эдварда. Я подняла себя с постели, села за стол, и позволила чувствам, которые грозили переполнить меня, вылиться потоком из моих пальцев.

Потребовалось некоторое время. В конце концов, я начала просыпаться и осматриваться вокруг... из-за Эдварда. Я стала впускать счастье.


Декабрь 1997, Нью-Йорк – реплики стали на этот раз длиннее.

- Скажи мне, что это не обо мне.

Я не могла не рассмеяться. Мой второй роман был о лесбийской паре, которая нашла свое счастье в усыновлении детей из разных частей света.

Я собралась и сделала глубокий вдох, успокоила дыхание и посмотрела на Эдварда. Вот он: немного старше, но все такой же привлекательный, и сжимал мой новый роман в руках. Он совершенно очевидно пытался не улыбаться, но проиграл. Я уверена, что на моих губах тоже остался след от улыбки.

- Это не о тебе, - с усмешкой сказала я, кивая на книгу, которую он держал.

На обложке был портрет многонациональной семьи.

Он рассмеялся и положил роман на стол передо мной.

На этот раз я позволила своим пальцам коснуться его, когда взяла книгу. Они были грубые, ногти покусанные, и его пальцы немного согнуты в попытке поймать мои. Я отдернула свою руку, когда почувствовала старые знакомые искры. Хотя все произошло так быстро, что обмен прикосновениями прошел так, как я себе и представляла.

- Скажи мне и не лги, - давил Эдвард. Его глаза мерцали. Он прикусил губу.

- Хорошо, ты поймал меня, - захихикала я. - Есть немного тебя в Аннализе.

Аннализа – имя семейного питомца, змеи.

Эдвард громко рассмеялся, когда я открыла титульную страницу.

- В точку, мисс Свон! - пробормотал он, положил обе руки на стол и наклонился ближе, пока я писала. Он был достаточно близко, чтобы я почувствовала запах; он был достаточно близко, чтобы я почувствовала, как его глаза буравили мой лоб, когда я склонилась над книгой. Мое сердце колотилось, и глаза начали терять фокус. Я поставила стопы плашмя на пол, в попытке успокоить нервы, но это не помогло. Присутствие Эдварда выбило из колеи мою душу.

На этот раз я уступила просьбе Эдварда. В конечном счете, он был прав. Мы поддались такой страсти и любви, затем сильной боли в такой короткий промежуток времени – он заложил бомбу в моем сердце. Последствиями этого пронизано каждое слово, которое я написала. Так будет всегда.

Эдвард,

Каждая книга, которую я пишу, о тебе. От мазохиста до маньяка.

Белла.

Я улыбнулась и вернула книгу.

- Мы увидимся позже? - спросил он без колебаний, когда читал надпись.

- Я не хочу аудитории, как в прошлый раз, - предупредила я. Видеть Мэгги и старую команду там, где у нас было первое надлежащее свидание, это уже слишком. Мне потребовался почти год, чтобы оправиться от последней встречи с Эдвардом. Хотя, с тех пор я далеко ушла. Были вещи, которые необходимо было сказать.

- Я знаю тихое местечко, - предложил он. Он удивил меня и вырвал нижнюю часть титульной страницы из книги. Я подпрыгнула на сиденье, а Эдвард нервно рассмеялся. - Вырвал ее и опередил тебя, - пробормотал он и написал адрес дрожащей рукой.

- В десять? - спросила я, поглядывая на адрес в центре города.

- В любое время, Белла Свон. В любое, чертовски удобное для тебя время.

Элис ничего не сказала, когда я сказала ей, что ухожу. Она просто многозначительно улыбнулась. Эта улыбка совершенствуется с годами – она использует ее, когда я случайно спрашиваю, не пришло ли что-либо интересное по почте, или когда я говорю ей, что ей нужно сделать с подарками Эдварда. Она предложила простое черное платье-халат. Я сказала ей, чтобы занялась своим делом.

Машина высадила меня у маленького винного бара, спрятанного между книжным магазином и роскошным особняком. Хозяйка улыбнулась, когда увидела меня, и прежде чем я смогла вымолвить хоть три слова, она повела меня через темное, обитое деревянными панелями пространство, к ряду стеклянных дверей, которые выходили на патио. Мерцающие огоньки висели над головами, плющ покрывал стены и инфракрасные лампы стояли между столиками... и Эдвард уже был там. Я не успела сделать даже шаг в сторону, как он встал, руки глубоко в карманах брюк.

- Я могу сама найти столик, - прошептала я хозяйке, когда мои глаза встретились с глазами Эдварда.

Кажется, он оперся на стол за поддержкой.

Секунды тянулись бесконечно долго, пока я шла ему навстречу. Я разгладила свое платье и шла широким, уверенным шагом. Забудьте о бабочках, коршуны вели войну у меня в животе. Наконец я была там, стояла перед ним, сжимая спинку своего стула для поддержки.

- Спасибо, что пришла, Белла.

Я улыбнулась. Я пока не доверяла своему голосу.

- Я слышал, что ты любишь насладиться хорошей бутылкой вина, - продолжил он.

- Что?

- Вино, - повторил он, кивая на бар.

- О... Элис? - спросила я, сузив глаза.

- Не обязательно. Не наваливайся на своего агента, мисс Свон. Она действительно печется о твоих интересах.

Лишившись мужества, я села, Эдвард последовал моему примеру. Мы заговорили в унисон.

- Белла.

- Эдвард.

Он положил свою руку на мою, и я уже была не в состоянии продолжать.

- Сначала ты, - пробормотал он.

- Спасибо за Уитмена. Это... слишком.

Эдвард покачал головой. - Я был не в состоянии открыть ее... в последствии. Какая же это книга, если ее не читают?

Мы внимательно смотрели друг на друга. Эдвард передвинул свою руку и сплел свои пальцы с моими.

- Мне так жаль, Белла.

Подошла официантка с винной картой, и я убрала руку от Эдварда. Без его прикосновения, я внезапно почувствовала себя одинокой, обеспокоенной тем, что нужно сказать. Я заказала первое, что прочла в меню, настолько я была отвлечена этими тремя словами: Мне так жаль. Я знала, он сказал их, но я не знала, что с ними делать. Я думала это еще далеко впереди.

Когда обслуживающий персонал исчез, воздух стал холоднее и тяжелее. Я сжала руку в кулак, на всякий случай, если Эдвард решит повторить свое движение.

- Благородный человек может простить тебя, - выдохнула я, стараясь быть сильной.

Непростительно, непростительно, непростительно, молча бубнила я.

- На мне лежала ответственность, - согласился Эдвард.

- Как на опекуне или как на бойфренде? - спросила я с горькой усмешкой.

- Как на мужчине, который любит тебя больше чем...

- Стоп! Пожалуйста. - Последнее что я хотела, это больше банальностей, в которые я не верила. Я сражалась с его противоречивыми сообщениями почти семь лет. Я не могла позволить себе думать, что они настоящие. Я не поэтому пришла.

- Как человек, по крайней мере, - сказал он, тяжело опустившись на свой стул.

- Я пришла сказать тебе, что..

- Отвали? - прервал он.

- Что я не жалею, Эдвард. О нас. Я не могу позволить тебе думать так. Это несправедливо.

Эдвард вздохнул. Его рука медленно двигалась по столу. Я положила кулак на колени. Мы сидели молча. Официантка вернулась с напитками, и мы попробовали вино. Доносились голоса из бара. Я крутила свой бокал вина. Эдвард, как всегда, кусал губу.

- У меня ощущение, что ты оставила Уитмена, - тихо сказал он, барабаня пальцами по столу, возможно, немного ближе, чем они должны быть.

- Почему?

- Ты любила книгу.

Я любила тебя. Однако, теперь больше не люблю. Не буду. Меня возможно тянуло к нему, но я не должна была любить его. Не было ничего, что стоило любви, прекрасная упаковка с монстром внутри.

Терапия превратила меня в лжеца.

- Чем занимаешься в настоящее время? - спросила я в попытке сменить тему... и спасти свое предательское сердце. Конечно, не то, чтобы я не знала, чем он занимается. Yahoo был запущен в 1997 году. Спин (музыкальный журнал – пп) до сих пор размещает о нем заметки время от времени.

- Я продюссирую, тут и там. Ничего серьезного. Но достаточно, чтобы чем-то занять себя.

- До сих пор играешь? - подтолкнула я.

- Ничего нового. Нет, ничего такого..., - Эдвард попытался объяснить. Но вместо того, чтобы воздвигнуть стену, как он делал в прошлом, Эдвард подвинул стул ближе и наклонился ко мне. Он потер лоб, нервно постучал ногой о плиты пола и открыл рот, чтобы что-то сказать. Мимо нас прошла пара, казалось, Эдвард задумался о том, что собирался сказать.

- Какие планы на праздники? - наконец спросил он, когда пара прошла внутрь.

Я вздохнула с облегчением. - Мы встречаемся с Роуз, Ройсом и детьми в Аспене.

Я души не чаяла в детях Роуз и не могла дождаться, чтобы провести с ними Рождество. Я планировала сходить за покупками в F.A.O. Schwartz (основанный в 1862 году, крупнейший в США магазин игрушек – пп) прежде, чем мое пребывание в Нью-Йорке завершится.

- Как Роуз? - нажимал он.

- Она в порядке, - предложила я. Я солгала. Я выдавила напряженную улыбку на лице и задалась вопросом, имел ли Эдвард до сих пор свою сверхъестесственную способность читать мои мысли.

- Очень хорошо, - согласился он. Он явно был на меня обижен; я видела это в его глазах.

- Как Эммет? - парировала я. Двое могут играть в эту игру. Я сделала большой глоток вина и ждала тактичного ответа Эдварда.

- Он работает с Джем-Мастер Джеем (ди-джей популярной хип-хоп группы Run-D.M.C. Он внёс большой вклад в группу. Придумал стиль группы: черные шляпы и кеды Adidas. Также писал музыку для группы. в настоящее время. - пп) Ты знаешь эти разборки Восточного побережья с Западным, какое-то глупое дерьмо, которое означает, что ему ежедевно надо носить бронежилет. Они заставляют его следовать за этим парнем. Я не знаю, может Фидди Сент?

Я расхохоталась, разбрызгивая вино по столу, обрызгав руку Эдварда. Я поперхнулась и хихикнула и попыталась вытереть беспорядок.

- Что? - спросил Эдвард, посасывая вино с пальца.

Я закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. Бесполезно. Слезы текли по щекам.

- Что? - снова спросил он.

- Скажи еще раз, - выдохнула я. - Пожалуйста? Скажи еще раз?

- Прости?

- Имя парня, - подсказала я.

- Фидди Сент?

Я снова умерла со смеху. Слышать, как Эдвард произносит Фифти, как Фидди, убило меня. Я представила его в своем шикарном пентхаусе, произносящим Фидди. Или может быть на палубе яхты... говорящего Фидди. Или в постели, произносящего Фидди.

Нет, нет, нет.

- Пошла ты, Белла, - усмехнулся Эдвард. Да, он может читать мои мысли.

- Прости, я не смеюсь над тобой, я смеюсь вместе с тобой и все такое прочее, но это... это просто гвоздь вечера.

- Фидди Сент? - спросил он, посмеиваясь.

Я хихикнула снова.

- Замечательно видеть твой смех, - сказал Эдвард.

- Твой тоже, - искренне ответила я. Смех Эдварда был таким редким, что равнялся золоту... если золото может трахать до беспамятства и играть на пианино композиции, написанные в твою честь.

- Ты до сих пор прекрасна, знаешь? - спросил он. Его рука стала снова искать мою, даже если она сжимала бокал.

- Я знаю, - ответила я, встретившись с ним взглядом. Глаза Эдварда загорелись, и губы искривились. Я покраснела и уставилась на свои колени. Эдвард поерзал на своем стуле. Мы оба знали, что я ненароком затронула.

- Как внутри, так и снаружи, - тихо добавил он.

Я подняла бокал к губам, и пальцы Эдварда упали на столешницу.

- У Джаспера тоже все хорошо, - предложила тему я, после того, как сделала глоток. - Очень хорошо, - добавила я, тонко намекая, что не лгала на этот раз. - Я уверена, он будет рад услышать о тебе.

- Этот мост не надо переходить, Белла.

- Или ты можешь написать, или я не знаю, послать ему анонимно бумагу.

Эдвард холодно смотрел на меня. Я определенно поменяла настроение. Это входило в мои намерения, но тем не менее было обидно видеть, как легко его можно отвлечь от... флирта... со мной. Нет, мне не нужно, чтобы Эдвард Каллен флиртовал со мной.

- Эдвард, эта, не знаю... почта.

- Ты говорила, что я никогда ничего не давал тебе, Белла, - прервал он. - Ничего кроме этих... денег.

- И адреса, - добавила я.

- Да, правильно, конечно. Но то, что я дал тебе... я дал тебе себя, Белла Свон. Полностью. Ты понимаешь, что больше я уже не мог тебе дать?

- Эдвард, наши... отношения были самыми значительными в моей жизни, но...

- Для меня тоже, Белла. Вот почему...

- Но, Эдвард, я обручена.

Проходили секунды.

- Я обручена, - повторила я.

- Обручена? - спросил он, как будто не слышал это слово раньше.

- Помолвлена и собираюсь выйти замуж, - уточнила я.

- Собираешься, твою мать, выйти замуж, - сказал он, запустив руку в волосы.

Я сделала еще глоток вина.

- Ты счастлива? - спросил он наконец.

- Конечно. Вот почему я помолвлена.

- Делаешь все старомодно, - сказал Эдвард, быстро восстановившись. - Любовь и брак. Почти роман... но нет кольца? - спросил он, кивая на руку, которую он держал в течение вечера.

- Его отдали подогнать по размеру.

- Конечно.

Он осушил свой бокал и поставил его на другой конец стола, откинулся на стуле.

- Эдвард, почта... это должно прекратиться. Мой жених...

- Не говори ничего.

- Тайлер и я...

- Тайлер? - спросил он.

- Да, Тайлер.

- Мило... Тайлер.

- Что?

Эдвард нарисовал квадрат пальцами в воздухе.

- Без разницы, Эдвард, - ответила я.

- Ладно, - засмеялся он. - И как насчет тебя и... Тайлера?

- У нас переговоры о моем последнем романе... о том, чтобы сделать из него фильм.

- Фильм? Белла, это...

- Это так здорово, не так ли! - повеселела я. - Несколько разных компаний хотят купить права, не знаю, похоже, это действительно произойдет. Мы летим в ЛА после праздников.

- Вау.

- Я знаю!

- Это... исключительно, Белла. Я так рад за тебя... на счет фильма.

- Я видела, ты немного сотрудничал со Стингом, - предложила я.

- Два увядающих придурка развлекались. Так, ерунда.

- Не говори мне такое, мистер Каллен, - хмыкнула я, игриво ударив его по голени. - Стинг никогда не был придурком.

- Согласен, - сказал Эдвард с расслабленной улыбкой.

Мы смотрели друг на друга через стол, тайком бросая взгляды. Я вздохнула. Чистейшая правда – я хотела забраться Эдварду на колени. Те же чувства наполняли меня, когда я впервые держала в руках книгу стихов – те же чувства охватывали меня каждый раз, когда я открывала одну из маленьких безделушек, которые он присылал – они стократно усиливались с его присутствием: покалывание, огонь и явное напряжение. Я купалась в чувстве вины, любви и желания, и потрясена тем, как потребности Эдварда могли поколебать мой здравый смысл.

Я могла никогда не увидеть его снова. Я была абсолютно уверена, что чувства никуда не уйдут.

- Господи, я угробил лучшее, что у меня было, - пробормотал Эдвард, отталкивая мою ногу, отталкивая свой стул от стола. Я видела достаточно его злости, чтобы оставаться подальше от него. Я сидела на своем стуле и поджала под себя ноги. Эдвард внезапно стал выглядеть виноватым. Неужели его настроение могло меняться быстрее, чем это было в прошлом?

- Но я не сломал тебя, Белла. Я благодарен по крайней мере за это. Не могу выразить тебе как я благодарен за то, что не сломал тебя.

- Я сильнее, чем ты думаешь, - спокойно предложила я. Я сказала это как для Эдварда, так и для себя, чтобы придать себе мужества.

- Нет, я думаю, что знаю лучше, чем ты, о твоей собственной силе.

Но был еще один пунктик в моем списке дел. Я сделала глубокий вдох. Эта часть значила для меня больше, чем что-либо.

- Эдвард?

- Да.

- Я никогда не благодарила тебя.

- Прости? Благодарила меня?

- С моим первым большим разрывом. Без тебя...

- Без меня у тебя была бы налаженная юность.

Я горько рассмеялась. - Карты уже разложены против меня. Нет, я имею ввиду, что без тебя... мое писательство, моя карьера, моя жизнь была бы...

- Я не причастен к этому, Белла... Каким-нибудь образом мир все равно бы нашел тебя. Ты наполнена таким блеском, что его сложно игнорировать.

Я не спорила и не вдавалась в подробности. Себе я больше не доверяла. Я боялась, что если я расскажу Эдварду, что он разбудил эмоции, которые вдохновили меня на слова, что он вселил веру в то, что можно владеть жизнью, и что она может быть большой и удивительной, такой, какой ты хочешь, чтобы она была... я боялась, что если скажу эти вещи, все дело закончится ночью в его объятиях. Если я сделаю это, я пройду полный круг к гибели. Я не могла снова терпеть эту боль. Во второй раз я точно сломаюсь.

Эдвард сказал, что он не хотел, чтобы это случилось.

- Я должна идти, - предложила я.

- Не стоит, - быстро ответил он.

- Стоит, Эдвард. Я сказала все, что должна была сказать, и я рада, что мы наконец-то завершили все деликатно.

- Завершили все? - спросил он.

- Все и так уже было закончено, не так ли?

- Больше никаких писем, - ответил он, бросив на стол несколько купюр.

- Спасибо.

Мы прошли через бар в молчании. Эдвард держал меня за локоть. Я сосредоточилась на этом чувстве, на тех последних секундах: искры и тепло, странное чувство дома.

Наши машины ждали нас, когда мы вышли на улицу.

- Желаю, счастливой жизни, Белла Свон, - сказал Эдвард, нагнулся и поцеловал в щеку.

- Я уже счастлива, Эдвард Каллен. Тебе того же.

-

Наши дни

- Вы, ребята, хотели бы вернуться назад и все изменить? - спросил Сет, рассматривая свою фотографию с Джаредом на пляже. Я наконец вспомнила спросить его, не против ли он, что я держу его фотографию на столе. Его ответ был невнятным, если не сказать больше.

- Я! Я бы хотела! Я бы хотела! - весело крикнула Роуз, вытянув руку вверх, как студетка на одной из лекций Сета.

- Миссис Кинг? - спросил Сет, поддерживая этот фарс.

- Миссис Хейл, - поправила она. - И эта моя точка зрения. Двадцать лет улетело в канализацию. Если бы могла, махнула волшебной палочкой, и начала бы все сначала. Я бы хотела. Я бы никогда не бросила Эммета и не вернулась к Ройсу.

- Эти годы не прошли впустую, Роуз, - спорила я. - А как же Джулия и Сэмми?

- Джулия и Сэмми на дух меня не переносят, - огрызнулась она. - Мистика ДНК. Может быть я могла иметь Джулию и Сэмми с Эмметом.

- ДНК – не мистика, - ответила я. - Ты не можешь спать с Эмметом и получить детей Ройса.

Сет закашлялся. Роуз прищурилась на меня.

- Они были бы другими, - спорила я, но уже теряла пыл. Я встала на цыпочки.

- Не думаешь ли ты, что есть причина для всего этого? - спросила я.

- Какая? Ты что в религию ударилась или еще что, Белла? - спросила Роуз. - Какой-то дерьмовый великий план Бога?

- Нет, такой была моя жизнь... моя жизнь. Ошибки и все прочее. Я думаю, что если убрать одну неприятную часть, я потеряю также много хорошего. Я бы не сделала этого снова.

Например, я не стала бы возвращать назад факт, что я ушла от Эдварда из того бара в 1997 году. Я не стала бы. Не стала?

- Ничего бы не стала возвращать? - спросил Сет, подталкивая меня, неизбежно возвращая меня назад к беседе.

- Вопрос вроде тот же самый, - предложила Роуз.

Сет и я закрыли глаза. - Нет, не тот же, - противостояла я. - И ответ, да, конечно.

- Помимо очевидного, - сказал Сет, закатив глаза. - Мы знаем, что ты не стала бы возвращать назад факт рождения Малышки.

Ответ я знала сразу. Один день я никогда не стала бы возвращать, даже учитывая последствия.

-

9 сентября 1989 – О. Боже. Мой.

Я была застигнута летним дождем по дороге домой с уроков, и через пять кварталов, я вся вымокла. Эдвард ждал на кухне с ухмылкой на лице.

- Ты совсем промокла, - усмехнулся он, оглядывая меня с головы до пят.

Только не его "мокрые штучки” снова. За прошедшие два года я обрела некоторую устойчивость к его штучкам. Я бросила свой рюкзак на кухонный пол, сняла через голову свою футболку и бросила ее в Эдварда, моя ухмылка совпадала с его ухмылкой. Может быть я даже подняла бровь.

- Мои штаны тоже мокрые, - небрежно бросила я. - Все насквозь мокрые.

Я поиграла с пуговицей моих джинс. Эдвард прикусил губу. - Белла, я...

- Этим днем начеку, - прервала я. Я расстегнула пуговицу и скинула кроссовки.

После вчерашней вечерней тусовки с Малькольмом Маклареном (британский музыкант и продюсер,  больше всего известен как менеджер группы Sex Pistols, которая стала знаковым событием в истории панк-рока - пп), Лу Ридом (американский рок-музыкант, поэт, вокалист и гитарист, автор песен, один из основателей и лидер рок-группы The Velvet Underground. - пп) и Доном ДеЛилло, после того, как я избегала Иман, как чуму, потому что она заставляла меня чувствовать себя маленьким мальчиком с длинными волосами, и после поцелуев и объятий на заднем сиденье автомобиля Эдварда, мы ввалились в квартиру в три часа ночи.

- У тебя уроки завтра, - ответил Эдвард, пытаясь оттолкнуть меня.

- Уроки завтра, а я хочу тебя сегодня вечером, - спорила я.

- Я не хочу, чтобы ты уснула на мне, - рассмеялся он и поцеловал меня в ушко.

- Вряд ли.

Эдвард знал все мои слабые стороны или по крайней мере знал все о моей слабости к нему. Он целовал меня и снимал с меня одежду, пока вел меня в мою комнату, затем толкнул меня на кровать, обнял и запел свою колыбельную. Я расслабилась в его объятиях, он гладил меня по волосам и шептал нежные слова: поток сознания смешался со стихами, текстами песен, моим именем и любовью. И через пять минут я уснула.

-

- Начеку и мокрая, - дразнила я и тряхнула волосами, обрызгав его водой. - И умираю, хочу вылезти из этой мокрой одежды.

Я расстегнула ширинку и попятилась по коридору, нырнула в спальню Эдварда вместо своей. Я почти там не была раньше, но видела кровать. Она была большой. Она всегда была разобрана и загромождена множеством подушек и толстым белым пуховым одеялом – я всегда воображала, что лежать там, все равно что парить в облаках. И, ну, Эдварду будет сложнее игнорировать меня в своей комнате, чем если бы я была в своей.

Хотя и полная решимости, я была не готова нежиться на кровати Эдварда голой и ждать. Я бродила мимо стопки книг, кучи одежды и черной пепельницы, полной окурков. Я проигнорировала стерео систему, поскольку в жизни не пользовалась CD-плеером. И наконец, занервничав и в нерешительности, я прошла в его ванну и рухнула на дверь.

Придет ли он за мной? Надеюсь. Займется ли он со мной сексом? Очень надеюсь. Я имею ввиду, что теперь по его словам, я его подруга.

Я поймала свое отражение между зеркалами туалетного столика и зеркалом, висящим на двери, поэтому я повернулась и осмотрела вышеуказанную подругу. Она была худой, промокшей и раскрасневшейся... и отчаянно хотевшей заняться любовью. Я расстегнула свой лифчик и вылезла из джинс. Я не могла сказать, что эффект был лучше, чем в одежде. Я хочу сказать, что Эдвард был раньше с девушками, которые носили, я не знаю, кожаные трусики с прорезью, или еще что-то. Прежде чем я хорошенько обдумала эту мысль, упало мое синее бикини.

Ха. Я голая.

Нет, я не доверяла себе, чтобы расхаживать голой по комнате Эдварда, но и мокрую одежду я обратно не одела. Я сняла его банный халат с крючка на двери и закуталась в него, прежде чем рискнуть и вернуться обратно в спальню.

Я нашла его сидящим на краю своей кровати, только в джинсах, стопы стояли на полу, локти на коленях. Он следил за мной взглядом, как я и надеялась, но он не был в восторге или возбужден, он выглядел тревожным.

Я села рядом с ним.

- Что? - спросила я.

- Белла, я чертовски потерялся, - сказал он, не поднимая глаз.

- Нет. Ты здесь, - нервно захихикала я.

- Мне нужно купить новый дом. Убрать тебя отсюда и из моей головы.

- Эдвард, - сказала я и положила руку ему на колено.

Он закрыл глаза и положил свою руку на мою, крепко сжимая мои пальцы, как будто боялся, что я могу исчезнуть. - Для тебя здесь нездоровое место.

- Эдвард, - снова попыталась я, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку.

- Господи, Белла. Ты не похожа на других. Ты это знаешь?

- Как снежинка? - снова рассмеялась я.

Он повернул голову и прислонился своим лбом к моему. От него пахло сигаретами. Он держал в ладони мое лицо. - Как бриллиант, доброта и невинность, все в одной упаковке.

- А ты горяч, - захихикала я.

Однако просчиталась. Эдвард внезапно выглядел пораженным.

- Ты самый удивительный человек, которого я встречала в жизни, Эдвард, - исправилась я.

- Ты молода, Белла.

- Я достаточно взрослая.

- Ага, - сказал он, его кадык подпрыгивал в горле.

Эдвард быстро поднялся на ноги и прошелся по комнате, открывая все жалюзи, чтобы яркий желтый свет проник внутрь сквозь тонкие белые занавески. Капли дождя мерцали на стеклах. Их он открыл тоже, прохладный воздух заставил меня покрепче запахнуть халат.

- Что ты делаешь? - спросила я.

- Мне нужно больше света для этого, - сказал он, когда возвращался ко мне... и к своей кровати. Очень медленно он убрал мои руки и развязал халат. Очень нежно он снял его с плеч.

Я вздрогнула под его напряженным взглядом... и потому что было реально холодно.

- Ты хоть представляешь насколько ты красива? - спросил он, опускаясь на колени передо мной.

- Нет, - рассмеялась я, честно.

- Я знаю. Ты прекрасна, Белла. Чертовски прекрасна, - пробормотал он, взяв в ладонь мою грудь. - Каждая линия, каждый поворот, каждый изгиб. - Его руки слегка коснулись моих ребер, взяли мои бедра, и одна рука сместилась между бедер.

- Все, - сказал он, и его палец скользнул в меня. Он смотрел, как палец исчезал во мне.

- Все, - прохрипел он и облизал губы, толкая меня на кровать и широко раздвинув мои ноги.

Мое сердце колотилось, когда его палец погружался в меня. Его палец нашел мой клитор, затем последовали его губы: мягкие, теплые и влажные, посасывали, лизали и покусывали. Я извивалась и старалась не сводить ноги вместе, но Эдвард вклинился между моих бедер и поднял их к своим губам, подняв меня к солнцу и ветру. Его руки, губы и низкий гул, я отдавалась ему с благодарностью, и не заняло много времени прежде чем я взорвалась на свету.

Я захихикала и отодвинулась от его рта, расслабляясь на белом. Я мямлила что-то, когда чувствовала нежные поцелуи и щетину на своем бедре, вверх по животу, между грудей. Я обернула ноги вокруг Эдварда, он вытащил из-под меня халат. Он держал меня в руках, и я лежала обнаженная на невероятной мягкости постели в солнечном свете.

Я моргала медленно и увидела вспышки красивого мужчины, который держит меня. Я слышала шелест джинсовой ткани и знала, что он снял джинсы. И затем его губы оказались на моих, и я почувствовала свой вкус – соленый и сладкий. Его грудь была сильной и крепкой, и он был здесь. Рядом. Это происходило на самом деле.

Я открыла глаза и улыбнулась. Я чувствовала себя невероятно счастливой в этот момент, и было так важно ничего не забыть. Я осторожно изучала лицо Эдварда, надеясь запомнить каждую маленькую деталь: случайные веснушки, маленькие шрамы, все маленькие недостатки, которые делали его реальным.

- Белла, ты... - начал спрашивать он.

- Ты шутишь? - перебила я, обнимая его, потерлась носом о его нос. - Да. Очень да.

- Ты любишь меня? - спросил он, и думаю, сам себя удивил этими словами.

Я не сказала бы этого губами, но глазами... я уверена, он может это понять.

Эдвард держал мое лицо в своих руках. - Моя Белла, - пробормотал он, прижался ко мне. - Мое все, - прохрипел он, его веки трепетали. - Без тебя... - но он так и не сказал мне, что случилось бы без меня. Никого из нас это не беспокоило в тот момент, потому что я была там, и он тоже, и постепенно он оказался во мне.

Эдвард держал меня неподвижно секунду, или две, или три. Кто считал? Я нет. Я едва могла дышать, но могла видеть.

Он был прав на счет света.

Я была так рада ясно видеть Эдварда: его руки, которые скользили по моей обнаженной коже; его глаза, без всяких слов говорили о многом каждый раз, когда встречались с моими; его губы, такие полные и просящие поцелуя. Я поцеловала их, чтобы доказать это.

При этом он подвинул и толкнул мое тело глубже в подушки, когда глубже врезался в меня. Я обвила его ногами, чтобы быть ближе к нему, получить больше его, и потеряться в пушистой мягкости и почувствовать его кожу и наш пот. Его пальцы запутались в моих волосах, его дыхание стало тяжелее, и голова упала мне на плечо.

Напряжение его мускулов лишь намекало на приближение момента, когда он трахал меня, когда он любил меня. Он просунул свои руки под мои и обнял за плечи, нажимая на них, когда толкался вперед и погружался глубже, поэтому я оказалась в тисках, в гребаных тисках. Я выдохнула и закричала, потому что никогда, никогда... я не знала, я не знала. Я закрыла глаза, когда тепло переполняло, желание росло, когда он дышал, целовал и покусывал. Он укусил меня, когда кончал.

Он кончил.

Эдвард Каллен.

Эдвард.

- Эдвард, - пробормотала я.

Он был той рок-звездой, что командовала на сцене под дождем, парнем, за которым я наблюдала бесчисленное количество раз на видео в гараже. Он так же был человеком, который любил остаться дома, читать и играть на пианино. Он любил хорошую еду, и ему нравилось готовить ее самому, ему нравилось писать и быть со мной. Я ему нравилась.

- Ты мне нравишься, - пробормотал он мне на ухо, и я захихикала.

- Я знаю, - прошептала я в ответ.

- Моя маленькая всё, - сказал он с поцелуем. - Моя красивая маленькая всё. Прости заранее.

То, что шептал Эдвард могло вознести меня на седьмое небо, заставить грустить и беспокоиться одновременно. Я выбрала свое седьмое небо. Я поцеловала его в ответ, держала его и улыбалась. Ему не за что извиняться. Он дал мне больше, чем я могла иметь.

Я открыла глаза и была поглощена ярко-зеленой уязвимостью его глаз. Поэтому я дала ему время и позволила глазам блуждать по телу Эдварда; его длинные руки и ноги переплелись с моими, редкие красновато-коричневые волосы покрывали грудь и спускались к члену, который был еще мокрым от меня.

- Мы можем сделать это снова? - спросила я. - Или это была одноразовая акция?

Эдвард рассмеялся и притянул меня на себя. Еще один порыв ветра подул из окна, развевая занавески и вызывая мурашки на коже. Солнце светило из-за моей спины и падало на лицо Эдварда.

- Рай, - пробормотал он. - Ты почти заставила меня поверить в это.

Его руки прошлись по моим бокам, к груди, вверх к затылку сквозь растрепанные волосы. Он схватил их в кулак и покачал играючи моей головой.

- Мне нравится, когда они длинные, как сейчас, - сказал он.

- А ты мне нравишься любым, - ответила я, но вспомнила его маленькую демонстрацию в моей комнате не так давно.

- Нет, ты мне нравишься здесь, - сказала я и положила руки ему на грудь, когда смотрела на него сверху вниз. - И здесь, - добавила я, взяв его руку и положив ее себе на грудь. - И здесь, - пробормотала я, нашла его пенис и подвинулась на нем. У меня было только смутное представление о том, что я делала, и его пенис был в полурасслабленном состоянии, но Эдвард смотрел на меня, как я неуклюже с ним обращаюсь, он вырос в моей руке.

После небольшой работы с ним, я скользнула на него и... о Боже мой, на этот раз все чувствовалось иначе.

Эдвард прижал меня к себе и поцеловал.

- Я хотела убедиться, что это не разовая акция, - объяснила я, склонившись лбом к его лбу. Он рассмеялся и дернул бедрами, что я почти спрыгнула с его колен.

Я пыталась подпрыгивать вверх и вниз, но это было неловко и странно, и я сдалась, убедившись, что я не способна быть сверху. Но Эдвард положил руки мне на бедра и сдал двигать меня вперед назад.

- Обожемой, - пробормотала я, схватившись за его плечо для поддержки.

- Именно, - прошептал он, дергая и покручивая мой сосок, и затем взял его в рот. - О Боже ж ты мой, Белла Свон. О. Боже. Ж. Ты. Мой.

Я двигалась вперед и назад, снова и снова; он притянул мое лицо к своему, и мы целовались. Я трахала его медленно. Мои соски задевали его грудь, и он схватил меня за попку, его пальцы пробежались между ягодиц, и... я не знала, что нормальные люди так делают. Не то чтобы я возражала. Вовсе нет. После того как я привыкла к этому.

- Я чертовски хочу быть внутри тебя, - пробормотал он. - Внутри всей тебя, наполнить каждую твою частичку.

Он целовал меня глубже, чем когда-либо раньше, и в промежутках между его словами, его языком, его пенисом, его пальцами на моей попке, я чувствала его грудь: дрожь, счастье и удовлетворенный беспорядок.

Эдвард позволил мне лежать, и погладил меня по волосам, но я могла сказать, что ему нужно большее. Его бедра немного дернулись, и я попыталась сделать еще движение вверх вниз, но я была уставшей и истощенной.

Он перевернул меня так, что мы оказались на боку лицом друг к другу, и он целовал меня и гладил по спине вверх-вниз. Вокруг была такая куча подушек и одеял, как будто я была в облаках – как я и представляла. Ну, по крайней мере, я чувствовала, что парила.

Он вышел из меня, и я вздохнула. Я устала, но хотела его там, надолго, может быть. Эдвард оставил долгий поцелуй на моих губах, и затем удивил меня, перебравшись через меня и прижался к моей спине.

- Моя маленькая всё, - пробормотал он. - Открой глаза.

Поскольку Эдварда не было передо мной, я четко могла видеть ванну. Дверь была открыта... дверь с зеркалом.

Там была я, обнаженная и выставленная напоказ в ярком дневном свете, с розовыми щеками и сосками, и двумя комплектами пухлых красных губ. Рука Эдварда держала мое бедро и скользнула к моей талии прежде чем взять грудь в ладонь и перекатывать сосок между пальцами. Я вздохнула, извивалась и закрыла глаза.

- Смотри, - выдохнул он мне в ухо, когда вошел в меня. Я так и сделала. Я открыла глаза и смотрела как меня трахает сзади Эдвард Каллен.

Я кончила, даже если думала, что уже не хватит сил на это. Тоже самое произошло и с Эдвардом, дрожа и задыхаясь, прижимая меня к себе.

- Теперь ты видишь, какая ты красивая? - спросил он.

Теперь я видела. Действительно видела.

-

- У тебя пунктик на счет зеркал? - спросила я позже, когда мы лежали и переплелись друг с другом.

- У меня пунктик на счет тебя, - ответил он.

- Пунктик? - спросила я, провела по линии его подбородка, как всегда того хотела, удобно устроившись рядом с ним, с трепетом удивившись, как мне там комфортно. - Какой пунктик?

Улыбка Эдварда была спонтанной и мальчишеской, и я заметила только намек на румянец на его щеках. Он пожал плечами. - Большой пунктик.

Я рассмеялась. Не смогла сдержаться. - Ну, самый большой, который у меня когда либо был, - хихикала я.

Он щекотал и щекотал меня, он залез на меня, держал и целовал.

- И как много пунктиков у тебя было? - смеялся он.

Теперь была моя очередь покраснеть.

- Два, если считать сегодняшний, - призналась я.

- Господи.

- Что?

- Спасибо, - сказал он и поцеловал. - Спасибо.

- За что? - спросила я, смутившись.

- Черт. Ты слишком хороша для меня, Белла.

Его следующий поцелуй был мягче, затем его губы двинулись к моему ушку и вниз к шее. Эдвард обрушил дождь из поцелуев вниз по моему телу: родинка на бедре, сгиб под коленом, свод стопы. Это была не прелюдия, а заключительные ласки, и я бормотала, извивалась и любила. Господи, я любила.

После поцелуев Эдвард держал меня в своих объятиях и рассказывал о себе, о настоящем Эдварде, не экранном Эдварде Каллене, не о тех вещах, которые ты можешь узнать из газет и журналов.

Он рассказал о том, как эмоционально нестабилен был его отец, слишком суровым с ним и его мамой, как они трое кажется застряли в этом безумии в течение всего его детства, о том, как он нашел выход в написании текстов и музыки.

Мы были очень похожи, настоящий Эдвард и я!

Он сказал мне, что чувствовал себя поврежденным и печальным из-за всего этого, даже спустя много лет. Он объяснил, как это повлияло на то, каким человеком он стал, и как он ненавидел это в себе.

Он сказал, что это было причиной, почему он восхищался светом, который увидел во мне.

- Нет, то, что ты сделал, кем ты стал... - начала говорить я.

- Шшшш, - сказал он, накрывая мои губы своими. - Даже не сравнивай меня с собой. - Затем он заставил меня молчать мягким поцелуем, и я не спорила.

После мы проголодались и совершили налет на кухню. Я одела одну из футболок, которые Эдвард бросил на пол, а он не одел ничего. Самые высокие полки на кухне всегда были вне моей досягаемости, и именно там стояло печенье. Я забралась на стойку и встала на колени, потянулась за коробкой миндального печенья.

Однако, прежде, чем я смогла ее схватить, Эдвард подошел сзади и поднял футболку. Он обвил руки вокруг моего тела и положил их на грудь и поцеловал ямочку над ягодицами, затем раздвинул ноги, и тут мне стало не до печенья.

Было так много вещей, которых я не знала. Губы могут следовать туда, где только что были пальцы.

Спустя несколько мучительных минут, Эдвард снял меня со стойки, и вошел в меня сзади. Он взял меня прямо там, у кухонной стойки, пока я щурилась от ослепительного оранжевого заката, надеясь все таки съесть немного миндального печенья.

-

Нет, я никогда не хотела, чтобы исчез тот день, или наполненные сексом последующие дни и ночи. Похоже, что мы провели целый месяц преимущественно голыми. Ну, иногда мне приходилось одеваться на уроки, но я бросила работу, как всегда хотел Эдвард.

Время от времени мы выходили погулять, и для этого нам нужна была одежда. Эдвард посещал некоторые музыкальные мероприятия с большей регулярностью после того, как начал брать меня с собой. Возможно он делал это из-за поездок в лимузине. Они не всегда были... целомудренными.

В те дни я писала больше, чем раньше. Я писала об ощущениях, чувствах и эмоциях. Как будто я прорвалась сквозь защитный барьер, который держал все внутри. Слова лились из под моих пальцев на бумагу. Они были красивые и поэтические, и иногда после их прочтения, я шла либо искать Эдварда, либо использовала его пальцы и его запах, чтобы кончить.

Внезапно возвращались ситуации из прошлого, которые делали меня безжизненной и пустой, и я была полна гнева, печали и боли. Мысли о моей матери, ее новом БМВ и доме, который она делила со своим новым бойфрендом, заставляли огонь уходить из моего пера.

Затем были еще мои старые друзья Джейк и Сет. Растерянность, одиночество и беззащитность этих воспоминаний приводили к тому, что я обнимала себя и плакала, изливала ведрами боль на страницу. Я думала, что хорошо с этим справлялась. Оказалось, что после стольких лет материнского пренебрежения, я должна была просто онеметь и быть невосприимчивой ко всему этому.

-

Наши дни

- Ау, Белла, - поддразнивала Роуз, шутливо тряхнув меня за плечо. - Ты должна отвечать словами, а не взглядами.

- Отстань от нее, Роуз, - рассмеялся Сет. - У девушки должна быть минутка уединения.

- В задницу уединение. Она тусуется с друзьями. Минутки уединения для...

- Ванных комнат? - вклинился Сет, бросая в меня виноградину, присоединившись к веселью. - Я все знаю о ванных комнатах еще по тем временам.

- Бьюсь об заклад, что все от чего она не готова отказаться, включает Эдварда. Это написано на ее ярко-красном лице.

- Ух ты, и как ты это поняла, Шерлок? - спросил Сет.

- Это личное, окей? - сказала я, чувствуя себя немного нетвердо и незащищенной после моих ярких воспоминаний.

- Какой длины его член? - спросила Роуз. - Ты так никогда мне и не говорила.

- И мне, - поддакнул Сет. - Я, гм, всегда хотел знать.

Я взяла виноградину и бросила ее в Сета. И попала ему прямо в глаз.

- Ой!

- Это личное, - настаивала я, для верности бросив еще одну.

Розали рассмеялась. - Ага, как все личное, чем вы занимались, когда Эммет катал вас ребята?

Сет поперхнулся и выплюнул случайно виноград. Моя челюсть упала.

- Что? - спросила Розали. - Вы что думаете, он слепой, глухой и немой?

Я хотела сменить тему и посмотрела на Сета в поисках помощи. Он улыбнулся и покачал головой.

- Еще одна вещь, - предложил он, став серьезным. - Есть еще одна вещь, которую бы я вернул.

- Какая? - спросила я, удивляясь, готов ли он наконец пролить свет о Джареде.

- Я не попрощался, Белл. Я до сих пор очень сожалею об этом.

-

20 июня 1988 – оглядываясь назад, я дествительно накрутила себя.

Сет не вернулся следующей ночью после выпускного. Джейк тоже. Впервые за несколько месяцев, я провела ночь одна дома.

Я пыталась убить время изучая формы финансовой помощи в колледже и жилищные лотереи. Я пыталась сосредоточиться на том, чтобы оставить весь беспорядок своей жизни позади, поехать в Нью-Йорк и начать все сначала. Я заставляла чувствовать себя взволнованной, но вместо этого остались пустота и замешательство. Мне отчаянно не хватало моих друзей, но не было никаких шансов, что я пойду искать их.

Ни в коем случае.

Я только была бы странным посредником в их не-отношениях. Я была такой идиоткой. Джейк не подвозил меня в школу, как обычно делал по утрам, поэтому закончилось все тем, что я вынуждена была сесть на автобус до школы в тот последний понедельник в выпускном классе. Я униженно опустила голову вниз.

Когда ни один из них не показался перед "домашей” комнатой в школе (комната для приготовления уроков и внеклассных занятий – пп), тогда это действительно задело меня. Вот тогда я поняла, что я одна в целом мире, насколько я нелюбима моими мамой и папой и двумя моими лучшими друзьями. Я была последней в их списке. Я была сразу и затруднением и поводом для извинения, или комбинацией обоих.

Делу не помогало, что остальные студенты смотрели на меня, как на пришельца. Я сделала из себя зрелище на выпускном. Я думала, что все будут смотреть на меня: я, с высоко поднятой головой, с Сетом и Джейком по бокам. Мы были фриками, но гордились этим. Нет. Оказалось, что одинокий фрик не может гордиться, она просто человек со странностями.

- Где твои бойфренды? - имела наглость спросить Анджела за пределами кафетерия. Ну, может быть не совсем наглость. Это был совершенно правильный вопрос.

- Они болеют, - сказала я. Именно это имела ввиду. Я имела ввиду чувства.

- Герпес? - спросила она.

- Отвали, Анджела, - выплюнула я и поддала ей коленом в промежность, прежде чем промаршировать из кампуса и оставить школу позади. Больше я туда не возвращалась.

Оглядываясь назад, коленом в промежность было немного жестоко, но она все равно получила бы его в течение года. Не говоря уже о том, что это спасло Сета и Джейка от некоторой боли в дальнейшем.

Я пропустила свою смену у Ньюманов и купила новый альбом Мейсенов вместо этого. Я бродила по пляжу и слушала разницу меджу тем, что мне прислал Эдвард, и финальной версией. Каждое изменение, которое я предполагала, было здесь. Это было нереально.

Я легла на теплый песок и убедила себя, что Эдвард Каллен был единственным человеком, который ценил меня. У меня было свидетельство на кассете. Его письма ко мне были переложены на музыку. Он кричал и пел для меня.

Следующим утром меня растолкал отец. Он сделал это достаточно тревожно, что я, шокированная, моментально пришла в сознание.

- Что такое? - спросила я, ожидая ураган или пожар, или еще какое стихийное бедствие.

- Ты не в школе, Белла, - просто сказал он, усевшись в мое рабочее кресло.

- Нет, не в школе, - согласилась я. - Что за срочность?

- Уже одиннадцать часов, - сказал он.

- Ха! - все что сказала я.

- Я мало видел тебя в последнее время, - сказал мой отец, потирая обросший подбородок.

- Ты был пьяным в стельку, - просто ответила я.

Налитые кровью глаза отца затуманились. Его руки дрожали. Он осмотрел мою спальню, как будто видел ее впервые.

- Адвокат звонил, Белла.

- Да?

- Я сдаюсь, Солнышко. Мне по барабану теперь. Ты пойдешь в школу осенью. В августе, так?

- Да. Я думаю.

- Я не могу выкупить у твоей матери долю в этом доме. Мы собираемся его продать, милая.

- О.

- И я еду к своей маме.

- Подожди, что? В Форкс? - спросила я.

- У меня ничего здесь нет, Белла. Никого, кроме тебя. Ты всегда можешь приехать к бабушке.

- В Форкс, Вашингтон? За три тысячи миль?

- Я не приспособлен к домашним делам, - усмехнулся он. - Выходные и прочее, ты можешь проводить здесь с твоей мамой, я полагаю.

- Ни за что в жизни я не останусь с матерью. Никогда.

Мой отец ничего не мог ответить на это. Оглядываясь назад, я понимаю, что он хотел сказать мне: что я сама по себе. Мы оба знали, что у меня не было возможности поехать в Форкс во время школьных каникул, и есть шанс, что мне мать не позволит.

Меня нельзя было отправить.

- Гм, Белла?

Мой папа и я подняли головы, чтобы увидеть Джейка в дверях спальни. (Джейк и Сет перестали стучать много месяцев назад.)

- Эй, там, э... - сказал мой отец, почти спотыкаясь о собственные ноги, когда встал и рассмотрел высокого парня в своей прихожей.

- Джейк, - представился мой экс-гей-бойфренд, заполняя затянувшееся молчание. Джейк и я встречались около года. Отец даже не знал его имени.

- Джейк, правильно, - сказал мой отец, протягивая руку.

- Э, пап... ты не мог бы оставить нас с Джейком на некоторое время? - спросила я, срываясь с кровати. Джейк выглядел так, как будто хотел вырубить моего отца, а я очень хотела вырубить Джейка. Следующее, что произошло бы, мы все в конечном итоге оказались на шоу Джери Спрингера (американский телеведущий, продюсер, актер и политик - пп).

Мой отец смотрел то на меня, то на Джейка. Каким бы мало-мальски трезвым он ни был, он смог понять, что что-то не так.

- Мне правда нужно поговорить с Джейком, пап, - умоляла я.

- Собираешься одеть хоть что-нибудь сначала? - спросил он, разглядывая мой топ и трусики.

- Я не думаю, что это имеет значение, пап, - рассмеялась я.

- Одень шорты, Солнышко, - попросил он, поцеловал меня в лоб, прежде чем оставить меня наедине с Джейком.

Я прошла мимо Джейка и захлопнула дверь.

- Так лучше, - сказала я, скрестив руки на груди.

- Ты ничего не сказала, не так ли? - спросил Джейк.

- О, Боже! - закричала я, посмотрела на его промежность, готовясь нанести хороший удар.

- Серьезно, - сказал он. - Не сказала?

- Хмм, мне рассказать людям, что мой бойфренд и мой друг геи? - размышляла я вслух. - Дай подумать.

- Я не... этот, - выплюнул он.

- Черта с два, - ответила я. - Я была там, Джейк. Я, черт, была там.

- Не говори, что я гей, Белла. Не говори этого, - скомандовал Джейк, делая шаг в моем направлении.

- О, ты не гей? Тогда кто ты, на фиг, такой?

- Я просто облажался, Белла. Сильно облажался. - Джейк рухнул на кровать. На этой кровати мы с ним обнимались. На этой кровати мы спали с Сетом. Дерьмо, я тоже облажалась.

- Согласна, - сказала я, сев рядом с ним.

- Прости, Белла.

- То, как вы двое... обманули меня. Извинениями здесь не поможешь, понимаешь?

- Я люблю тебя, Белла.

- О, Боже! - я ударила его по руке, почти сломав свою при этом. (По крайней мере было такое ощущение; или вероятно это было просто растяжение.) - Просто заткнись на хрен с любовью уже, Джейк.

- Но я люблю. Клянусь, люблю. Я просто не говорил этого. Ты мне нравишься. Нравится быть с тобой. Все это. Понимаешь?

Я чувствовала, что Джейк проверяет мою "безштанную” ситуацию, и прикрылась простыней.

- И Сет? - спросила я, изо всех сил стараясь понять.

- Блин, Белла. Я не знаю.

- Я имею ввиду, вы ребята сделали это, так?

- Я не гей.

- А Сет...

- Я не знаю! - закричал Джейк, и я отпрыгнула в сторону, внезапно занервничав. - Прекрати задавать вопросы, хорошо? Я отплываю на базу через три недели.

- Я знаю.

- Я не хочу оставлять все... так.

- Ты определенно так и делаешь, - я горько рассмеялась. - Вот так. Обманываешь меня, прямо здесь, передо мной!

- Прости, - снова сказал он. Он протянул руку, что бы положить ее мне на ногу, но я отодвинула ее от него. Напряжение между нами усилилось раз в двадцать. Я поспешно подвинулась на край матраса.

- Я не хотела так сделать, - сказала я. - Я просто... злилась. Не то, чтобы я тебя не хочу, потому что... Боже, я не знаю, что думать.

Джейк сунул руку в карман, вытащил рулончик денег и положил рядом со мной на кровать.

- Чувак, я не шлюха! - я толкнула деньги обратно в его направлении.

- Господи, Белла, нет! Они от Сета. Мы обналичили его последнюю зарплату в магазине по продаже скейтов.

- Что ты имеешь ввиду?

- Он ушел, Белла. Но знал, что тут будет трудно без его денег, поэтому он подумал...

- Что ты имеешь ввиду, он ушел? Куда?

- Его родители, ты... школа. Он не мог вынести. У него не было планов после окончания школы, поэтому он ушел. У меня есть деньги, подаренные на выпускной бабушкой. Я чувствовал, что я типа должен отдать ему их, понимаешь... после... меня, - тихо закончил он.

- Он исчез? Просто ушел?

- Он дерьмово себя чувствовал.

Джейк нервно глянул на меня, и я все увидела в его больших, черных глазах. Он был зол, напуган и смущен, и далеко не дерьмово в тоже время.

-

Наши дни

- Я поняла, Сет. Все хорошо, - сказала я, бросая в него виноград, на этот раз гораздо более дружественно.

- Спасибо, Белл, - ответил он, поймав виноград ртом. Затем, без предупреждения, он ныряет через стол на меня и начинает забрасывать меня маленькими фиолетовыми фруктами, пока мы боролись и смеялись. Мы остановились под пристальным недоверчивым взглядом Роуз.

- Знаете, я иногда думаю, что вы двое настоящие влюбленные во всей этой, этой... не знаю, истории, или как ее там, - начала Роуз, глядя между мной и Сетом.

Я засмеялась и бросила очередную виноградину в Роуз. Она легко поймала ее и бросила в рот.

- Нет, серьезно, - сказала она, выглядела при этом, как угодно, но не серьезно. - Вам двоим надо пожениться и жить долго и счастливо.

- Я могу назвать по крайней мере три вопиющие причины, почему это не сработает, Розали, - рассмеялся Сет.

- Потому что ты гей? - спросила она. - Без разницы. Как ты думаешь, насколько часто супружеские пары в Америке занимаются сексом? Я бы сказала, что ты и Белла вероятно находитесь где-то под кривой.

- Эту тенденцию я бы хотела прервать, Роуз, - сказала я, умудрившись попасть ей в грудь виноградом.

- Правда, вы бы вписывались в оставшуюся часть не имеющих секса чудаков: я и Ройс, Джейк и его жена, Эдвард и как ее там?