Дорогая Белла,

Иногда я забываю, что человеческие существа обладают способностью меняться. Возможно, иногда мы становимся настолько искушенными, что попадаем под предположение, что изменения ассоциируются с чем-то ужасным, и поэтому их следует избегать любой ценой. Иногда мы просыпаемся и обнаруживаем, что уже изменились.

Ты читала Метаморфозы?

Мой друг прислал мне копию своего нового произведения, и черт, он полностью изменился, он использовал Кафку, как руководство.

Я у черта на куличиках на пляже, но мне нравится слушать это, когда я сижу на балконе моей квартиры. Музыка задевает струны моей души, и я чувствую отчаяние.

Я полон страстного желания, но хоть убей, я не могу понять чего я жажду. Может не быть навозным жуком.

Может закрыть глаза и забыть.

Может открыть их и увидеть кого-то полного красоты и потенциала, как ту уникальную молодую женщину, с которой я ехал на восточное побережье Лонг-Айленда.

Может быть просто достаточно вновь почувствовать это желание еще раз.

Нет, честно говоря, недостаточно. Было бы хорошо услышать, что ты думаешь об этом музыкальном произведении.

Как бы не было забавным сделать из Эммета моего личного почтальона, я быстрее получу твой ответ, если ты пошлешь его непосредственно на мой адрес. Я бы хотел этого.

Эдвард.

Я была не в состоянии убрать письмо подальше, с тех пор как обнаружила его прошлым вечером. Я держала его на ночном столике, когда спала. На него я смотрела утром сразу, как открывала глаза, и немедленно проверяла его после душа.

Я читала его бесчисленное количество раз в течение последних двадцати четырех лет. Я изучила его в поисках скрытого смысла и символизма. Когда я получила его, мне даже удалось стащить копию Метаморфоз в твердом переплете из шкафа с дополнительной литературой, в надежде лучше понять слова Эдварда.

Он писал о сильном желании, и я до сих пор его чувствую, когда держу бумагу в руках. Я живо помню как сидела на пляже жарким и облачным днем, слушала метаморфозы Филиппа Гласса и хотела войти в океан и поплыть в Нью-Йорк, или просто начать идти, не останавливаться пока не достигну его порога.

Я была уверена, что Эдвард и понятия не имел о настоящем желании. Я была уверена, что каждая косточка моего тела кричала о нем, это было совершенно невиданно: первый настоящий случай сильного желания.

Хотя оно никуда не исчезло. Я никогда не покончу с ним. Не важно как сильно я старалась не выпускать и игнорировать его, маленький голубой огонек тлел в моем душевном равновесии, лизал мою независимость и терся о края моей феминистской гордости.

Подождите.

Сильное желание.

- Мамочка?

- Малышка. - Я улыбнулась, и сердце заболело, когда я посмотрела на свою дочь. Она – дочь, о которой я никогда и не мечтала. Она – дочь, о которой я никогда не просила и не думала, что она у меня будет. Она дорога мне настолько, что представить сложно. Я притянула ее в свои объятия.

- Мамочка! - засмеялась она, освобождаясь из моих объятий. - Ты странная.

- Да, - согласилась я и постаралась, чтобы она не увидела слез в моих глазах.

- Это еще одно письмо? - спросила она, схватив письмо с кровати, где оно лежало.

- От него?

Я сопротивлялась желанию выхватить у нее письмо. Я знала, что хотела рассказать эту историю, но это письмо хранило настолько огромную часть моего сердца, что я чувствовала, как будто она смотрит мне в душу. Насколько я была готова постоянно делиться маленькими кусочками этой истории с тысячами незнакомцев, настолько я до сих пор защищала ее.

- Да, - подтвердила я. - Другое письмо. Второе.

- Оно длиннее, чем первое. Что за мета-мор-фозы? - спросила она, выговаривая слово.

- Книга, отрывок музыки.

- Еще одна уродливая? - спросила она, закатив глаза.

- Нет, эта другая. Мы можем послушать, пока я буду делать завтрак.

- Тетя Рози тоже сегодня придет, правда?

- Да, и она приведет кое-кого, - добавила я.

- Не дядю Ройса.

- Нет, - согласилась я. - Не Ройса. Кое-кого другого.

-

Август 1989 – завтрак быстро превращается в самую ужасную трапезу дня.

Я бродила по комнате, в надежде продолжить с Эдвардом с того места, где остановились накануне; либо с нежных поцелуев в постели или сухих толчков на кухонном столе, или может быть, была маленькая вероятность того, что мы могли поговорить о том, как он оставил меня с разбитым сердцем и поникшую, когда ушел с Элис Брендон.

Вместо этого, я нашла охранника Эдварда Эммета, который сидел за кухонным столом.

За исключением Элис и Эммета у нас не было посетителей все лето, и за исключением уборщицы, которая тихо приходила каждую неделю.

Эммет улыбнулся и встал, когда увидел меня.

- Рад снова видеть тебя, Проблема, - усмехнулся он.

- Гм, привет, ну... мистер Эммет? - нервно пошутила я, мой взгляд поочередно следил то за охранником, то за его подопечным. Эдвард стоял спиной ко мне, готовил кофе у барной стойки.

- Я могу придерживаться и звать тебя Мисс Белла, но должен сказать, что предпочитаю Проблема, - засмеялся Эммет, удивив меня крепким объятием. - Особенно со случая Шофера Мисс Дейзи. Ты не Джессика Тэнди.

- А ты не Морган Фримен, - рассмеялась я, все еще нервничая.

Глаза Эдварда блуждали между мной и Эмметом, пока он наливал три кружки кофе. Я смущенно похлопала Эммета по спине. Эдвард наблюдал. Эммет предложил мне стул. Эдвард наблюдал. Завтрак быстро превратился в самый обескураживающий прием пищи за день.

Эдвард поставил передо мной кофе и поцеловал в висок. У меня сложилось впечатление, что он смотрел на Эммета, пока делал это. - Доброе утро, - прошептал он, его рука нежно держала мой затылок.

- Доброе, - выпалила я.

Если Эдвард и пытался смутить Эммета, то этого большого парня вряд ли что-то могло вывести из себя.

- Я слышал, ты встречалась с Элис, - сказал Эммет, расслабился на своем стуле и откусил большой кусок пончика с джемом.

Эдвард издал приглушенный звук, когда сел за другой конец стола.

- Что? - фыркнул Эммет, оторвал небольшой кусочек пончика и бросил в Эдварда. Эдвард позволил куску теста проплыть мимо него и демонстративно смотрел в свою кружку. - А что я должен был делать? Я просто был пососедству с десятком пончиков и было не с кем ими поделиться?

- Элис, - подтвердила я. Я посмотрела в сторону Эдварда за помощью, но у него нашлись более интересные дела... такие как, например, смотреть в чашку кофе.

- Элис... - начала я снова.

- Она может быть жестокой, - сказал Эммет.

- Она была, ну, - колебалась я, не уверенная какое прилагательное выбрать, чтобы описать Элис Брендон. Стервозной? Недооценивающей? Старше и хитрее при личной встрече?

- Она себе на уме, Проблема, - объяснил Эммет. - Иногда ты смотришь на мир сквозь цветовую призму пережитых событий.

- Хорошо, да, я поняла. Но... - Я смотрела между Эдвардом и Эмметом и до меня дошло, что это был не случайный разговор. Эдвард фактически привел Эммета, чтобы поговорить со мной о ситуации с Элис. Насколько я могла судить, это было не дело Эммета.

- Почему ты не можешь объяснить поведение Элис? - спросила я, глядя на Эдварда. А еще лучше, почему ты не можешь объясниться сам?

Эдвард поджал губы и закрыл глаза.

- Ты не можешь выкинуть меня на улицу. Ты не можешь сказать Элис, что я для тебя больше, чем "женщина-дырка”. Ты даже не разговаривал со мной этим утром. Но ты можешь просто скакать туда сюда в мою постель, но не в мои трусы. Ты вообще хочешь, чтобы я была здесь? Ты хочешь, чтобы я ушла? Роуз уже должна была вернуться, так что я могу...

Воздух на кухне внезапно наэлектризовался и потрескивал. Я увидела, как встретились взгляды Эдварда и Эммета. Это положило конец моей тираде.

- Розали вернулась, - подтвердил Эммет.

Я моргнула. Эдвард неодобрительно покачал головой, когда смотрел на Эммета.

- Ты собираешься показать мне свое недовольство, Эдвард? - рассмеялся Эммет.

- А ты думаешь, что Белла – это проблема? - ответил Эдвард.

- Это чертовски смешно, чувак. Успокойся.

- Эй, подождите. Притормозите. Розали? - спросила я. - Моя подруга, Роуз? Мы говорим об одном и том же человеке?

- Я провел большую часть своего отпуска в Сан-Франциско этим летом, - объяснил Эммет, по-прежнему качая головой на Эдварда. Эдвард закрыл глаза и отвернулся. - Так что, да, может быть мы могли бы устроить что-то типа двойного свидания.

- Роуз? - спросила я. - Ты и Роуз?

Роуз мне ни слова не сказала. Насколько я знала, она была с Ройсом со школы, и они планировали обручиться после колледжа.

- Да, - рассмеялся он. - Я и Роуз.

- Я не просил тебя тут рассказывать о девушках, которых ты трахаешь, - зарычал Эдвард.

- Господи, приятель. Нет, ты просил меня тут поговорить с девушкой, которую ты трахаешь.

Стул Эдварда с грохотом упал на пол. Впервые, с тех пор как мы встретились, я была довольна, что он ушел. Нет, довольна, неправильное слово. Я не была довольна. Я была готова дать ему покинуть комнату, потому что мне внезапно захотелось заплакать.

Я понятия не имела, что сейчас только что поизошло. Все чего я хотела, это понять, что происходит. Вместо этого, Эдвард рассердился, а его охранник тайно встречается с моей подругой.

Я услышала, как стул Эммета стал царапать плитку полу на кухне, и я увидела, как его огромные ботинки показались в поле моего зрения. Я не могла поднять глаза вверх. Я была так напугана, что собиралась заплакать – еще одно доказательство, что я была немногим больше ребенка. Его большие руки взяли мои, и тогда первые слезы потекли по моим щекам.

- Он не переставал думать о тебе с той ночи, когда вы встретились. Не позволяй Элис и Джасперу разрушить то, что между вами. Это было бы глупо, Проблема, а ты умная девочка, могу сказать.

- Элис? - спросила я, мой голос дрожал. - Если все рухнет, это будет не ее вина.

Его огромные руки окружили меня. Таким же большим как он сам, объятия Эммета были нежными. Я пыталась восстановить дыхание и спрятать слезы в его джинсовой куртке.

- У тебя все хорошо с ним? - спросил Эммет. - Здесь наедине?

- А почему мне должно быть плохо? - спросила я. Я не была уверена, что хотела знать.

- Он не очень-то общительный парень, - рассмеялся Эммет, отстраняясь.

Я вздохнула с облегчением. Я очень хорошо это знала и хорошо могла с этим справиться. За исключением Сета, общения в моей жизни было немного.

- Я думаю, я ему нравлюсь, - решилась я, наконец-то посмотрела на Эммета. Он улыбался, как всегда, но я видела беспокойство в его глазах. В тот момент я чувствовала интерес и в тоже время испугалась.

- Я думаю, он знает это, Проблема. Но, хм, это... - Эммет оглядел кухню. - Для Обнимашки (прозвище Эммета для Эдварда - пп) это довольно необычно. Я не думаю, что он представлял, что он делает.

- Я тоже, - предложила я.

- Элис? - спросил он. - Должен я объяснить Элис?

- Не лично, - предположила я.

- Нет. Она просто охраняет мужчин, которых знает ближе.

- Она знает Эдварда ближе?

- Откуда я знаю, Проблема. Но мое мнение последнее в списке.

Я слегка рассмеялась. Это прозвучало грустно.

- Ну, хм... ты остыла? - спросил Эммет. - Ты хочешь, ну не знаю, потусоваться?

- Хм, нет?

Эммет снова рассмеялся.

- Ты и Роуз?

- Поговори с подругой. Не мне об этом говорить.

Эммет остался, чтобы съесть еще пару пончиков и допить кофе. Он написал мне новый номер комнаты Роуз в общежитии, и после того, как я проводила его до двери, он удивил меня, еще раз обняв, прежде чем уйти.

Когда я проходила на обратном пути мимо пианино, я заметила лист толстой белой бумаги, исписанный почерком Эдварда на музыкальной подставке.

Скакать туда сюда в твою постель и в твои трусы.

Увидев свои собственные слова, я остановилась. Всякий раз, когда я видела его почерк, у меня была одна и таже реакция: я проводила по буквам пальцами, как будто это могло помочь мне понять его. Оказалось, однако, что я обманывала себя в течение многих лет; я понятия не имела, что творилось в голове этого мужчины.

- Ты владеешь языком. Ты знаешь это, не так ли, Белла?

Я даже не подпрыгнула от голоса Эдварда. Я привыкла к тому, что он мог входить и выходить из комнаты, как привидение.

- Я сказала немного не так, - сказала я, продолжая водить пальцем по наклонным буквам.

- Мне поменять?

Эдвард подошел ближе, пока не оказался за моей спиной, протянул руки по бокам от меня, чтобы взять бумагу.

- Для того, кто песнями зарабатывает себе на жизнь, у тебя есть уникальная способность оставлять вещи недосказанными, - предложила я.

- Элис заботится обо мне. Она беспокоится. У нее на попечении полно мужчин, которые ведут себя как дети. Она винит меня, и правильно делает. Она совсем не знает тебя, - объяснил он. Он зачеркнул предлог "и” на бумаге и вставил "но не”, делая цитату более точной.

Скакать туда сюда в твою постель, но не в твои трусы.

- Элис не нужнается в защите, - сказала я слабым голосом.

- Я бы хотел использовать это. С твоего разрешения, - пробормотал Эдвард мне в ухо. Под словами он написал мое имя.

Скакать туда сюда в твою постель, но не в твои трусы.

Белла Свон.

- Не меняй тему, Эдвард. Почему я всегда пытаюсь угадать, что я значу для тебя? Почему мне всегда достается собирать кусочки мозаики вместе? И как я должна это делать?

- Здесь нет никакого руководства, Белла.

Я сделала глубокий вдох и повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Он все еще держал руки по обеим сторонам от меня.

- Знаешь, тебе действительно нужно написать такое руководство? Чтобы другие маленькие девочки знали, что им делать, когда...

Он заткнул мне рот поцелуем: жестким поцелуем, от которого у меня перехватило дыхание, и прижал меня к пианино. Клавиши звякнули, соответствуя диссонансу, с которым вспыхнули мои нервы.

- Нет никого другого, - прорычал он мне в губы.

- Тогда напиши руководство для меня.

Эдвард взял мое лицо в свои ладони. - Нет никого кроме тебя. Ты понимаешь?

- Нет, - кипятилась я. - Нет.

- Чего ты хочешь? - спросил он, глядя мне в глаза.

- Знать, что хочешь ты.

Я видела, как Эдвард сглотнул. Его руки скользнули мне на плечи.

- Я не верю в отношения, Белла, - сказал он с поражением в голосе.

- Отношения? Что это тогда?

- Выставлять кого-то напоказ перед всем миром, потому что ты находишь привлекательными гениталии другого человека – это варварство, по крайней мере. - Звучало так, как будто он хотел убедить себя.

- Но ты никогда не видел моих гениталий, - спорила я.

- Да, твои трусики, - сказал он, и его руки опустились на мои бедра. Он посмотрела на листок бумаги в руках. - Все дело в твоих трусиках? - он почти смеялся.

- Нет, все дело в моих... гениталиях. Но это больше чем...

Он не дал мне объяснить, его рот накрыл мой снова, и щетина царапала мое лицо. Его руки скользнули по моей попке, выше по спине и схватили волосы на затылке.

- Ты думаешь, я не хочу этого? - спросил он, прижимая меня к себе, его губы терлись о мои, пока он говорил. - Неужели ты думаешь, что я не хотел трахнуть тебя всеми возможными способами с тех пор как мы встретились?

Я не могла ответить, я едва могла дышать. Его тело было таким большим и твердым; я чувствовала запах табака и корицы в его дыхании; глаза были настолько яркими, что почти горели.

Эдвард отпустил мои волосы и вернул руку обратно на мои шорты, я ахнула и дернулась назад. Моя попа ударилась о клавиши пианино, тем самым прижав его руку ко мне.

Что-то изменилось в этой близости. Его поцелуи стали мягче. - Боже, Белла, - выдохнул он и свободной рукой провел вниз по моей щеке, потом по груди, затем сунул ее под резинку шорт, так что одна его рука оказалась на моей попе, а другая перед ней: совершая путешествие по моим трусикам, по мне. Я уперлась лбом ему в плечо.

- Я боролся с собой из-за этого, Белла. Какого хрена я должен был делать? Какого хрена? - спросил он.

- Я... не..

Это все, что я смогла сказать. С Джейком была неловкая возня, но чувствовать тело Эдварда рядом со своим, его руки... там. Я не могла восстановить дыхание. Я была уверена, что мне понадобится бумажный пакет, чтобы избежать гипервентиляции. Я собиралась упасть в обморок.

Он дразнил и потирал. Я горела желанием. Мои пальцы вцепились в его бицепсы. Вперед и назад по атласу. Вперед и назад, нажимал и погружал. Я обнаружила, что качаюсь в такт его движениям, и я была... влажной. Влажной? Боже, влажной.

- Черт, ты влажная, - сказал он, и я молча согласилась, немного отстранилась от него.

Но Эдвард держал мою попку руками и прижимал меня к себе, его пальцы отодвинули атлас.

- Трахни меня, - прохрипел он, и я бы постаралась, если бы смогла найти способ, как двигаться моему телу.

Вместо этого, его пальцы это сделали. Они легко проскользнули внутрь, ритмично, нижняя часть руки терлась о меня, я извивалась и чуть не умерла в его руках. Я была напряжена, зла и смущена и податлива в его руках.

- Такая чертовски влажная, - пробормотал он, и я почувствовала как влага течет по моим бедрам.

Затем его руки исчезли, он схватил меня за бедра, и затем, когда я хватала ртом воздух, он стащил мои шорты и трусики вниз по бедрам и поднял меня на клавиши пианино. Сердце почти выскочило из горла, клавиши были холодными, а музыка резкая – как Гласс или Кейдж.

Шорты упали на пол, атлас натянулся вокруг моих бедер, удерживая его запястье между ними.

Мои руки искали опору и нашли его плечо и место, где шея переходит в подбородок. Под своими пальцами я чувствовала его пульс – тяжелый и неровный. Я забыла о смущении, замешательстве, злости, потому что мое тело кричало, и его пальцы двигались во мне, мои бедра двигались, а он наблюдал за мной.

Джейк никогда не смотрел на меня так, как Эдвард Каллен. От этого мое тело трепетало. Возбужденная и ошеломленная, я притянула его лицо к своему.

- Я хочу, чтобы ты сказал мне, что хочешь меня, - просила я.

- Боже, я хочу тебя, - согласился он и повернул пальцы.

Я подпрыгнула и моя попа брякнула по клавишам. Он целовал и ласкал; его пальцы поворачивались и надавливали, и я почти парила в воздухе, ослепленная электричеством, которое исходило от точки внутри меня, до которой он дотрагивался.

Я почувствовала, как он улыбается мне в губы.

Он снова надавливал и поворачил, и я стонала ему в рот и двигалась навстречу его руке. Он прикусил нижнюю губу, держал мою голову в своей ладони, его глаза мерцали. Я терлась о него на клавишах в минорной тональности и попа отстукивала аритмичное "тук-тук”. От этого звука Эдвард заводился еще больше, или может быть из-за меня и тех небольших звуков, которые я издавала, после этого он был неумолим. Я раскачивалась, его пальцы погружались, а свободная рука властвовала под моей футболкой. Он пощипывал и тянул, и я не могла сделать ничего, кроме как чувствовать, взорваться и дышать. Наконец, когда все закончилось, я смогла дышать.

Позже в постели, наши конечности сплелись, и он убрал волосы с моего лица.

- Я рассказал Элис, - пробормотал он, глядя мне в глаза.

- Что? - спросила я в посткоитальном тумане... если его можно счесть таковым, фактически не имея самого полового акта.

- Она застала меня врасплох, но она знает... как ты выразилась? Она знает, что ты больше чем "женщина-дырка”.

- А кто я тогда?

С поцелуем, он прошептал мне в губы. - Все.

Я потеряла себя в поцелуях, и его руках в моих волосах и у той "дырки”, важнее которой я для него была.

- Я хочу все. Все, что находиться здесь, - сказал он, прикасаясь своим лбом к моему и глядя мне в глаза.

- И здесь, - его пальцы вскользь коснулись моего чувствительного соска и остановились у сердца. - И здесь, - его пальцы снова нашли и погрузились в меня, согнулись у лобковой кости, заставляя меня задыхаться, и веки трепетать.

Я двигалась, пока он не оказался на спине, а я ногами не обхватила его бедра, его пальцы все еще были внутри.

- Тогда возьми, это все твое, - прошептала я.

Он покачал головой. - Это так чертовски страшно.

- Мне не страшно, Эдвард. Я обещаю.

- Нет никого такого хорошего, как ты, Белла. Дело не в тебе, а в том, что я могу сделать.

Я покачалась на его пальцах и провела рукой по его груди. - Боже, я хочу знать, - пробормотала я.

- Это не шутка. Я могу это сделать.

-

Наши дни – время завтрака

Моя дочь играла с Сетом в Супер Братьев Марио на Wii. Они больше не просили меня поиграть. Я только сдерживала их.

У меня на коленях была коробка. Мне нужно было положить последние пару писем обратно в коробку и убрать ее, пока не пришли гости, но это действие далось мне с трудом. Я больше не могла толкать их в дальние закоулки шкафа. Вместо этого, я высыпала все. Я взяла маленькие листы бумаги, почтовые открытки, обрывки бумаги один за другим.

13 августа 1987

Белла,

ты закончила свое последнее письмо словом "вау”.

Чувство взаимно.

Пожалуйста, расскажи мне больше о себе. Знать маленькие частички твоего разума и сердца, это неполное, шаткое знание, и заставляет меня думать, что это нереально. Я хочу знать человека, который стоит за этими письмами.

Расскажи мне о себе, чтобы я мог понять, как что-то настолько глубокое может исходить от кого-то такого юного.

Эдвард.

Я бережно положила письмо обратно на кровать и взяла другое.

28 сентября 1987

Белла,

я никогда не встречал твоих друзей Сета и Джейка, поэтому могу заверить тебя, что тебе не нужна их помощь, чтобы казаться интересной. Хотя, вероятно, это не совсем правда. Со времен твоего последнего письма, я не могу не задаваться вопросом о твоем жизненном укладе. Он определенно пробудил во мне интерес.

Почему твой отец не возражает, что Сет живет с тобой под одной крышей?

Я возражаю, и я только сторонний наблюдатель.

Эдвард.

Но Эдвард не понимал того, в чем я никогда не признавалась вслух или на бумаге, что мне нужен был Сет в мой последний год жизни дома. Мы объединили наши ресурсы. Он устроился работать в магазин по продаже скейтов в Смиттауне, чтобы внести свой вклад в мой доход от работы в магазине Ньютонов. Мы вырезали купоны. Сет украл стопку талонов на питание, и мы просто купались в бутербродах с арахисовым маслом и желе и маленьких коробочках с молоком.

Нам никогда не приходилось красть спиртное. Мой отец обеспечивал нам непрерывный поток. Хотя, Сет украл огромную коробку презервативов из местной поликлиники. Однажды в середине осени я вернулась домой и обнаружила, что моя кровать усыпана презервативами в индивидуальной упаковке пятьдесят одного оттенка неона.

- Знаешь, так на всякий случай, - сказал он, рассмеялся и кинул мне в голову ярко-розовую упаковку, когда я вошла в комнату.

Я уклонилась от резинки и подняла бровь.

- Этим взглядом ты пытаешься изобразить Майкла Дж. Фокса? - спросил он, бросив ярко-зеленую упаковку в меня.

- Нет, Кирка Камерона, - рассмеялась я, бросив назад презерватив.

- Предохранение очень важно, Белла.

Я нашла ярко-розовую резинку и бросила обратно в Сета. - Мне не нужно предохраняться.

Он взял пригоршню и бросил в меня. Радуга латексного дождя упала на пол. - У меня есть сенсационная информация. Скоро узнаешь, - рассмеялся он.

- Ты расскажешь, - ответила я, подобрала пригоршню оберток и бросила ему в голову.

- Не-а, Белл. Я уверен, действия Джейка больше касаются тебя, чем меня.

Я остановилась, по-прежнему сжимая синюю упаковку презерватива в руке. - Что?

В ответ Сет меня просто забросал презервативами. Пригоршни презервативов безжалостно облепили мои руки и ноги.

- Пощади! - хихикала я, пытаясь укрыться за кроватью, но Сет пересек комнату и схватил меня, прижал меня к матрасу, усыпанному презервативами.

Мы оба смеялись и задыхались, пока я пыталась освободиться. Обертки шуршали под нами и царапали мои голые руки и ноги.

Сет и я подняли головы и увидели, что Джейк стоял в дверях.

-

Сейчас я не могла не улыбнуться абсурдности ситуации, которая случилась много лет назад в моей спальне в Лонг Айленде. Улыбка – новое для меня событие. Эти воспоминания обычно оставляют меня опустошенной. Я хотела рассказать Сету – после завтрака, конечно.

Я взяла другое письмо от Эдварда.

22 ноября 1987

Белла,

я не подвозил никого, случайно или нет, с тех пор как мы встретились. И я с нетерпением хочу услышать, что ты думаешь о средневековых фортепианных композициях.

Приложение: Сонаты и интермедии Джона Кейджа.

Я потерял себя в мелодии, если можно так сказать. Пожалуйста, скажи мне, что произошло с тобой, когда ты одела наушники и нажала воспроизведение.

Эдвард.

Боже. Сонаты и интермедии. Я до сих пор помню, как отрывок композиции преследовал меня, когда я впервые его услышала. Эта музыка могла быть также музыкальной темой моего последнего года жизни, который я провела дома. Жизнь в тот год была похожа на ходьбу по минному полю. Я жила от письма до письма. Я жила с поддержкой Сета, и присутствием Джейкоба, и вниманием Эдварда на расстоянии.

Я ела, спала, гуляла в полусне.

Джейк прицепился ко мне и моим комментариям о Мейсенах больше чем обычно, поскольку у меня были свои ходы к разуму Эдварда Каллена. После того как я поделилась своим мнением о песне или цитате, он поцеловал меня с чувством, которое можно назвать решимостью, глядя мне в глаза, как будто что-то искал в них.

- Ты любишь меня, Белла? - спросил он меня однажды вечером перед Рождеством, когда он поочередно спрашивал и целовал меня и лапал мою грудь.

- Конечно, - ответила я, потому что это было правдой. Он и Сет были моей семьей. Я не могла представить свою жизнь без них.

Он целовал с большим пылом, толкая меня на кровать. Мы тискались, пока Эдвард Каллен пел на заднем плане.

Я смирилась с судьбой. Джейк любил меня. Он не был письмом в коробке или недостижимой мечтой. Он был реальной частью того, что делало мою жизнь сносной. Он любил меня. Именно это я говорила себе, когда он крепко держал мои бедра своими сильными руками и прижал себя ко мне, когда целовал и посасывал мою шею и ушко.

Я потерялась в голосе Эдварда и шуме ветра в кленах за окном.

Однако, что-то отвлекло меня, и я открыла глаза, это был Сет – прислонился к дверному косяку и кусал губы. Я схватила Джейка за руку, и он посмотрел в зеркало на стене у кровати, и вот мы втроем, смотрим друг на друга. Сексуальное возбуждение от созерцания этой картины ощущалось в комнате, гораздо более сильное, чем все что происходило между мной и Джейком. Мы все на мгновение замерли, затем Сет попятился. Мы услышали, как хлопнула дверь, когда он ушел. Настроение было полностью испорчено, и Джейк отпустил меня.

- Мы не... - начала говорить я.

- Я знаю, - прервал Джейк. - Я знаю. - И он ушел, оставив меня смущенной.

-

Наши дни

Раздался звонок в дверь и мое сердце екнуло в груди. Я знаю, что это смешно, так нервничать, но прошло так много лет.

Я прошла мимо играющих в Wii и открыла дверь перед Роуз, которая стояла на крыльце с большой розовой коробкой из пекарни. С одного взгляда я поняла, что она тоже нервничала. Я немедленно избавилась от паники и заключила ее в объятия. О ее жизни мы должны говорить. Сегодня ее день.

- Давно не виделись, Проблема, - большой мужчина стоял за моей подругой и хихикал.

Роуз не отпускала меня, поэтому у меня возникли трудности с тем, чтобы должным образом поприветствовать Эммета.

- Рада видеть тебя, Эм, - удалось сказать мне. Он не очень изменился: несколько морщинок под глазами, несколько седых прядей у висков, но был таким же большим и мускулистым, как всегда. И его улыбка тоже не очень-то изменилась.

Розали наконец-то отпустила меня, и я смогла почти сомкнуть руки вокруг гиганта.

- Где ребенок? - спросил он, отстраняясь и еще раз выражая мне благодарность.

- Она внутри.

- С Сетом? - спросила Роуз.

- Да, - подтвердила я.

- Боже, прошла вечность, - сказала она и ворвалась в дом.

- Рози! - услышала я голос дочери, ее маленькие шаги эхом раздавались внутри.

Эммет внезапно стал застенчивым.

- Хороший дом, - сказал он, присвистнул и осмотрел дом. - Не так плохо.

- Это мой дом.

- Дом? - спросил он. Это веское слово. Я говорила не раздумывая. Прошло много времени с тех пор как у нас была одна из таких осторожных бесед, и я забыла как они должны были заканчиваться, и честно, не хотела вспоминать.

- Да, мой дом. Заходи, Эммет. Пожалуйста.

Я взяла его за руку и потянула вверх по ступенькам, я с таким же успехом могла потянуть за один из столбов Голден Гейт Бридж.

- Эммет, - засмеялась я, но когда я вновь посмотрела на него, он не улыбался.

- Это правда? - спросил он.

Я могла только кивнуть.

- Это... хорошо.

- Да, - согласилась я.

- Архитектура эпохи короля Эдуарда? - усмехнулся он, кивнув на мой дом.

Я игриво толкнула локтем Эммета под ребра и потянула его вверх по ступенькам, чтобы встретиться с дочерью.

Завтрак прошел хорошо. Я видела, как Эммет и Розали незаметно касались друг друга, я улыбнулась маленькому поцелую, когда он наполнил ее бокал, или как она передала ему пончик с джемом, даже не спросив какой его любимый. Это делало меня счастливой.

После стольких лет, я знала, что это правильно.

Сет и Эммет на удивление хорошо ладили друг с другом, несмотря на то, что Эммет ничего не знал о литературе, а Сет думал, что детали, касающиеся охраны, в лучшем случае, забавны. Я позволила дочери отлынивать от обязанностей по уборке стола, чтобы она могла бросить вызов Эммету в игре Супер братья Марио. Эммету удалось сотрясти дом во время игры.

Роуз и я сполоснули посуду и загрузили ее в посудомоечную машину. Ее развод почти завершен. Осталось несколько дней до приезда ее детей из колледжа на школьные каникулы. Они приняли развод, но считали ее ответственной за это, и хотя это справедливо, но до сих пор камнем лежит у нее на сердце.

Тем не менее она сияет и светится.

Ей нужно было сходить в туалет.

После того как она не вернулась через подозрительно долгое количество времени, я предположила, что она присоединилась к Эммету, и я оставила тарелки на потом. Ее также не было в гостиной. Я улыбнулась, когда заметила, что моя Малышка выигрывает, и оставила их наедине с игрой.

Я нашла Розали сидящей на моей кровати. На ее коленях что-то лежало.

О Боже.

- Что это? - спросила я, не закончив вопрос. Конечно, это... коробка.

- Вау. Письма. Ты сохранила их, - пробормотала она, глядя внутрь.

- Все, - добавила я. - Сохранила их все.

Ее глаза потемнели, и она поджала губы. Это было больное место между нами, и я задавалась вопросом, не должна ли была я вырвать коробку у нее из рук.

- Я рассказывала ей историю, Роуз. Письма помогают.

- Ты уверена на счет этого? - спросила она и сглотнула, покачала головой.

- Это честно.

- Всю историю, Белла? - спросила она почти шепотом.

- Я еще не решила.

- Только о мечтательной девушке и рок-звезде?

- Розали, - предупредила я.

- Белла, - сказала она, и ее тон соответствовал моему. Ее ярко-голубые глаза нашли мои в светлой и просторной комнате.

- Не надо, Роуз.

Я ожидала, что эта реплика не будет сказана.

- Я хочу, чтобы ты была счастлива, - просто сказала она.

- Я счастлива, Роуз.

Она обвела взглядом в комнату и посмотрела в направлении, откуда раздавался смех и крики моей дочери, Сета и Эммета, которые играли в Wii. Она огляделась вокруг нас на высокие потолки, открытые балки – на выставленное напоказ окружающее совершенство.

- Я хочу, чтобы ты по-настоящему была счастлива, Белла.

- Я тоже, - согласилась я, села рядом с ней и взяла ее за руку.

В сердце я чувствовала, что близка к этому. Огонь с каждым днем светил все ярче.