От переводчика: Я предупреждала, фантазия автора не знает границ. Лучше не спрашивайте меня, как такое возможно.

- Пап, я знаю! – мои руки не ведают покоя, когда я захожу в дом, кладя сумку на стол. – Я виновата, - говорю ему, потому что так оно и есть.

- Ты, чёрт возьми, права! Как ты за моей спиной смогла сделать так? Эдвард опасен, Белла. Ты даже близко не должна подходить к нему, жена ты ему или нет.

- Я уже взрослая, пап, - стараюсь оставаться спокойной, напоминая себе, что он имеет право волноваться. – Ты же знаешь, что не мог остановить меня, я должна была удостовериться кое в чём.

- Ты мой единственный ребёнок, Беллз. Этот мужчина обманул нас обоих, - я слышу нотки грусти в его голосе. Эдвард был ему, как сын. Они рыбачили почти каждые выходные или же собирались в местном баре выпить и посмотреть игру.

- Я люблю его до сих пор, - всхлипываю и понимаю, что Чарли тоже борется со слезами.

- Я знаю, Беллз, просто… позволь мне приставить к тебе офицера, пока не закончится судебное разбирательство? (прим. перев.: trial можно перевести ещё, как тяжёлое испытание, искушение) – уже дважды он предлагает мне это, но я отказываюсь.

- Он не сможет причинить мне боль. У меня есть пистолет, двери всегда закрыты, - я стараюсь заверить его, но знаю, что едва ли получилось уменьшить его страх за меня.

Я вешаю трубку и выдыхаю. Телефонные разговоры с отцом стали такими редкими после ареста Эдварда. Не то, чтобы я не хочу разговаривать с ним, просто мне нечего ему сказать.

Всю следующую неделю я могу думать только об Эдварде. То, как он шепчет моё имя, заставляя меня при этом улыбаться. Наши свадебные клятвы…

Я думаю о его прикосновениях, нашем первом поцелуе.

Достаю из шкафа коробку, в которой хранятся все воспоминания. Фотографии нас, улыбающихся. Корешки билетов в кино. Ожерелье, которое он подарил мне на нашу пятую годовщину.

Я смотрю на это всё каждый день и каждый день ненавижу его ещё больше. Я, правда, ненавижу его, но люблю больше.

По ночам он снится мне. Его руки обнимают меня, он целует меня, говорит, что я достаточно хороша для него. Его улыбка, дыхание щекочет мои губы.

В пятницу я прихожу домой с работы, отказавшись пойти развлечься куда-нибудь с коллегами по работе. Никогда никуда не хожу, а они продолжают задавать вопросы. Лучше буду сидеть дома, желая увидеть его снова, и буду ненавидеть себя за это.

Он прав насчёт плёнки. Я кладу её радом с собой каждую ночь. Его слова, его голос. Я одержима.

К вечеру в животе завязывается тугой узел, я даже не могу поужинать. Всё, что вижу, о чём думать могу, - он. Он, как вкусный ночной кошмар, слишком страшно отпустить его.

К шести часам я захожу в спальню, снимая с ног шпильки.

По понедельникам я носила их для Эдварда. Я знала, что он наслаждался. Шпильки и юбка.
«Ничто не выглядит на женщине лучше, чем юбка и шпильки», - сказал он мне.

Скользнув в ванну, позволяю потокам воды стекать по телу, когда мысленно опять возвращаюсь к Эдварду.

Всегда Эдвард. О других мужчинах не могу даже фантазировать.

У него всегда имелся пунктик насчёт женщин на шпильке. Он был больше чем в восторге, когда узнал, что я получила предложение поработать журналистом, ведь он знал – я буду постоянно на шпильках.

Я пришла домой после первого рабочего дня, одетая в дешевые магазинные туфли, которые я нашла для собеседования, и была удивлена, получив дюжину пар таких же от него. Эдвард любил красивые, длинные ноги, всегда прикасаясь к ним, целуя. Ничто лучше не смотрится на женщине, чем шпильки, - его слова.

Своеобразная версия вместо дюжин роз и коробок конфет. Идеально.

Примерив их всего лишь раз, я была вынуждена согласиться с ним. Уж точно я никогда не чувствовала себя более сексуальной.

Эдвард склонился надо мной, когда я лежала на кровати в шпильках. Я до сих пор помнила его рык, когда он укусил внутреннюю сторону моего бедра той ночью. Его руки запутались в моих волосах, оба вспотевшие, его губы обрушиваются на мои.

Я трепещу, вспоминая то, как это было горячо.

Закрыв глаза, я теряюсь в воспоминаниях, когда рука пробегается вдоль шрама на бедре. Вспоминаю его язык, вылизывающий каждый дюйм моей кожи. Отметины его зубов – тёмные напоминания, но одно, он обещал, я никогда не забуду, потому что оно будет напоминать мне о том, что я его.

Мои пальцы путешествуют всё выше, в животе всё трепещет, ноги сгибаются, представляю его руки на мне, его пальцы проскальзывают внутрь меня и выскальзывают. Я хныкаю, когда подушечкой большого пальца руки касаюсь клитора, отчаянно пытаясь воскресить те чувства, когда он дразнит меня.

Свободной рукой дотягиваюсь до тумбочки рядом с ванной, даже не беспокоясь о том, чтобы открыть глаза, и нащупываю вибратор.

Пальцами круговыми движениями касаюсь клитора, моё тело дрожит, глубже погружаюсь в ванну, шепча его имя, - и толкаю игрушку внутрь себя.

Колени сами собой разводятся в стороны, выплёскивая воду за край ванны. Я стону, умоляя его трахнуть меня. Я работаю всё быстрее с каждым толчком, представляя суровые глаза Эдварда, которые делают меня мокрой, сводят с ума.

С последним, неконтролируемым уже толчком я кричу, напрягаюсь и кончаю.

- Можем постараться лучше, Изабелла! – я слышу голос мужчины, из-за которого только что кончила. Его низкий голос заставляет мои глаза немедленно распахнуться.

- Эдвард!

Прежде, чем я успеваю дёрнуться, его руки уже оказываются в воде, скользят по моему телу. Он толкает вибратор глубоко в меня и накрывает своим ртом мои губы, заглушая крики моего удовольствия…

Перевод: Лиза-love-Сумерки
Редактура: Ksushenka

Источник: http://robsten.ru/forum/96-3091-1