Глава 29. Угождать, любить, жить.

С зимой пришел холод. Это холод, замораживающий до костей, который просачивается в тебя и отказывается уходить.

Ноябрь закончился первым снегопадом, а вместе с ним я узнала, что снег в Вашингтоне и снег в Айове были разными. В Вашингтоне он был мокрый, впитывался в одежду и оставлял вас навечно замороженным независимо от того, каким сухим или теплым вы пытались быть. В Айове снег суше, в основном. Но со снегом Айовы пришел ветер.

Походы в новый сарай и обратно со снегом, кружившимся вокруг меня, с ветром, который прорывался сквозь мою одежду, заставили подумать, что было хуже.

Влажность или ветер?

И узнав, что эта зима началась поздно, я пришла в еще большее уныние.

Эдвард говорил о снеге с ноября по март.

Целых четыре месяца холодного, бодрящего ветра.

И все, о чем я могла думать, это о том, что мне нужно больше чулок и свитеров.

Мне нужно научиться вязать.

Было трудно оставаться в тепле в огромном доме, за исключением, возможно, в ночное время.

Ночью Эдвард смеялся надо мной из-за носков и дополнительных одеял, в то время как я прижималась к нему, по крайней мере до того момента, пока я не пробралась одной ночью без носков и прижала свои холодные ноги к задней части его бедер. Я усмехнулась и угрожала одевать чулки, если он не разрешит мне сохранить носки.

Прижиматься было хорошо, но мои ноги отморозились бы, если бы у меня не было носков.

Эдвард страдал из-за моей нужды в одежде; пока он чувствовал меня рядом с собой, он, казалось, был доволен. И заниматься с ним любовью, прежде чем мы погрузимся в свой изматывающий день, всегда было приятным способом, чтобы согреть постель.

Как и было обещано, с зимним снегом пришло больше совместного времяпрепровождения дома наедине. Дела по хозяйству были сокращены до заботы о скоте и поддерживания дома. В сарае мы работали как команда, Эдвард очищал стойла, пока я доила коров или ухаживала за лошадьми. Магнус предпочитал свое теплое уютное стойло пастбищу, но лошади проводили много времени в поле, роя носом землю, чтобы найти кусочек травы, прежде чем вернуться в сарай, где их ждало свежее сено и корм.

Магнус, возможно, стал более пухлым, чем это нравилось Эдварду.

Но я держала свое обещание моему черному другу и баловала его при каждом удобном случае.

Он особенно любил мою теплую кашицу, которую я приносила ему в воскресенье утром, прежде чем мы впрягали его в коляску для проповеди. Он был более чем готов выдержать холод в течение нескольких часов с теплым животом.

К началу декабря у Розали появились признаки того, что она ждет ребенка. Элис и я по-прежнему не были беременны, и в то время как Элис опасалась, что не забеременеет, я молча благодарила небесные силы, что у меня пока не было ребенка.

Было ли это неправильно?

Я знала, Эдвард хотел семью.

Я знала, что наш путь к процветанию - это многодетная семья. Это то, как мы могли бы выжить на такой большой ферме.

Но по ночам, когда я наблюдала, как Эдвард погружается в блаженство, как он кончает в мое тело, пока я чувствовала, что моя собственная страсть взрывается внутри меня, я желала еще немного времени, чтобы узнать своего мужа, прежде чем мы сделаем следующий скачок.

Возможно, Божий промысел позволяет нам немного удовольствия.

Не обремененные.

Лишь муж и жена.

Возможно, так и должно быть.

Мы все еще справлялись, даже если наша семья немного откладывалась, как у Эсме и Карлайла и у родителей Эдварда. Мы видим путь сквозь весну и последующие урожаи.

Только Эдвард и я.

~~oo~~

Снаружи дул ветер, и я дрожала у окна от небольшого сквозняка, когда зависла над моей несчастной попыткой связать чулки. Они выглядели больше как скомканная змея, свернувшаяся на моих коленях, деформированная там, где я позволила ниткам распутаться вокруг утолщенной спицы. Я обнаружила, что ужасна в вязании. Розали пыталась мне показать, но ее настроение колебалось от депрессивного до враждебного, так что вместо этого я предпочла воспользоваться несколькими уроками, которые она преподнесла мне, и научиться самой.

И это стоило мне переваренного удава на коленях, которому удастся оставаться на моих ногах, если я буду совершенно неподвижна и в горизонтальном положении.

Я опустила спицы с длинным вздохом и потерла усталые глаза.

- Уже поздно, - мягко сказал Эдвард с кресла напротив меня.

Я открыла глаза и обнаружила его наблюдающим за мной, мягкий свет лампы на его столе создавал теплое сияние вокруг него. Его волосы, казалось, светились в тусклом свете. Он выглядел так, как той ночью, когда я пробралась к нему, чтобы принести еду.

Свет от подвешенной над его столом лампы разливал ангельское свечение вокруг него.

Только на этот раз он был в толстой хлопчатобумажной рубашке, и его борода была немного обильней, чем в ту ночь. Я все еще не была уверена насчет бороды.

Если она останется такой длины, толстая рыжая щетина, что позволяет украдкой взглянуть на его подбородок, я могу наслаждаться этим. Но мысль о том, что она будет длинной и густой, как у Карлайла, заставляла меня думать, заметят ли они, если я подстригу ее, пока он спит.

Я так не сделаю, конечно. Но я думала об этом, когда смотрела на растущие волосы Эммета.

Если и была единственная вещь, которую мы, женщины Амишы, хотели бы переписать обратно в Орднунг, это были бороды.
Никто из нас их не любил. Розали строила гримасу каждый раз, когда Эммет целовал ее в щеку, и Элис, казалось, усовершенствовала отталкивание растущей бороды Джаспера в сторону, когда целовала его.

Я думала, могла бы я убедить Бенджамина поднять этот вопрос среди старейшин.

- О чем ты думаешь?

Я сосредоточилась на своем потрепанном муже и, смеясь, покачала головой.

- Бороды, - ответила я, смеясь немного сильнее, когда он потянулся, потирая свою молодую поросль.

- Знаю, сейчас она растет медленнее, я не знаю почему, я не могу держать ее в стороне, когда бреюсь, - произнес он, улыбаясь, когда вставал.

- Я рада, что она замедлилась, - возразила я. - Эммет выглядит как лесоруб с хроническим облысением губ.

- У меня скоро будет так же, жена, - сказал он, медленно приближаясь. - Будешь ли ты по-прежнему любить меня, когда моя борода будет длинной и густой?

Он скользнул рукой за мою спину, опускаясь рядом со мной, наклоняясь ближе, чтобы потереться своими волосами о мою челюсть, пока его губы покусывали мою шею, посылая новую дрожь через меня, которая не имела ничего общего с щетиной. Я издала звук, единственный звук, который могла, когда его горячие губы соединились с моей кожей.

- Будешь?

- Всегда, - выдохнула я, чувствуя, как меня опустили на подлокотник дивана, как он накрыл меня своим телом.

- Некоторые мужчины подстригают свои бороды, - пробормотал он, его рука скользнула вверх по моей талии, находя крючки и легко расстегивая мое платье.

- Это позволительно? - хныкала я, теряя нить нашего разговора, когда его рука скользнула под ткань, чтобы исследовать мою покалывающую плоть.

- Это для некоторых общин и, как правило, для отдельных семей, - прошептал он, отстраняясь достаточно далеко, чтобы посмотреть мне в глаза. - Я знаю, это не то, о чем женщины фантазируют, о наших волосах на лице. Если тебе не нравится, я буду их подрезать.

Я моргнула, смотря в его серьезные глаза, пока он ждал моего ответа.

- Ты сделаешь это для меня? - спросила я, отстраняясь.

Он усмехнулся и облизал свои губы, оставляя свою руку блуждать, скользя ею в мои волосы, где он мягко стянул платок и вытащил шпильки, которые их удерживали.

- Наш Орден не такой строгий, как Старого Порядка, - прошептал он. - У нас больше довольства для нашей жизни, чем у наших братьев и сестер в Пенсильвании.

Его улыбка стала шире, когда он раскрыл мое платье дальше.

- Насколько короткой может быть борода у женатого мужчины, или как он может удовлетворить свою жену, - пробормотал он и наклонился, чтобы мягко поцеловать меня. - Это мой долг: дарить тебе удовольствие, а твой – дарить удовольствие мне.

- Это так? - прошептала я, оказавшись в его руках, массирующих кожу моей головы.

- Муж должен дать своей жене супружеские права, и равно жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж да. Точно так же и муж не властен над своим телом, но жена да.

Я приподняла бровь на его высказывание.

- Так ты говоришь, если я хочу тебя определенным образом, ты должен это выполнить? - спросила я.

Он усмехнулся, и я могла видеть, как он начал краснеть. Я уже давно не видела, чтобы Эдвард краснел.

- Так же, как я прошу тебя, - прошептал он. - Если ты хочешь меня определенным образом, я бы хотел порадовать тебя. Если ты не хочешь, чтобы я отращивал длинную бороду, я не буду. Это мой долг отрастить ее, как воля Бога, такая длинная, как я что-то отращиваю.

Я уже забыла о бороде, я думала о том, что он делает то, чего я хочу.

Но короткие бороды тоже были хороши.

- Мы поговорим о бородах позже, - ответила я и глубоко поцеловала его, желая исследовать эту вещь о моих и его желаниях.

Я чувствовала, как он улыбается, губы напряглись, когда он медленно двигал ими на моих. Я подтолкнула его назад, так что он снова сел, его голова оторвалась от моей, чтобы косо посмотреть на меня, когда я подбиралась ближе к нему. Его глаза на мгновение расширились, когда он наблюдал, как мои руки скользили под юбку, возвращаясь с нижним бельем, которое было брошено где-то позади нас. Он испустил глубокий горловой рык, когда я оседлала его, мои губы обрушились на его.

- Белла, - простонал он, когда почувствовал, что я устроилась над ним.

- Я хочу тебя таким способом, - сказала я напротив его губ, чувствуя, как его руки передвигаются на мои бедра, чтобы остановить или поощрить меня.

- Но, - пробормотал он, тяжело дыша, - в спальне намного удобнее.
Моя рука скользнула между нами, его дыхание замерло, когда он почувствовал, как я твердо трусь об него.

- Я хочу тебя здесь, муж, - зарычала я и расстегнула пуговицу его брюк.

- Я, - запнулся он.

Его брюки были достаточно открыты для меня, чтобы моя рука скользнула внутрь, подчиняя его своей воле.
Он застонал, его руки сжали мои бедра немного сильнее, притягивая меня к себе. Мы оба вздохнули от прикосновения.

- Белла.

- Здесь.

Он оттолкнул меня достаточно для того, чтобы спустить свои штаны вниз по бедрам, его красота была здесь для того, чтобы я взяла его. Он кусал губы, когда снова потянулся ко мне, глаза голодные, руки собственнические, его губы пожирали мои, когда он притянул меня к себе. Он застонал, когда почувствовал, что я направляю его к себе, его жар заставил меня зашипеть, когда он ворвался в меня.

Это было ни на что не похоже, когда он впервые брал меня так.

Но в этот раз я была на нем, и пока его руки тянули и подталкивали меня, пытаясь установить темп, я вцепилась в его голову и плечи, чтобы установить собственный. Его рот путешествовал по моей шее, чтобы прижаться в поцелуе с открытым ртом к моей плоти, пока я объезжала его. Постанывая у основания моей шеи, он тяжело дышал и, позволил мне, наконец, вести; сначала медленно, пока мне не стало комфортно от этого нового чувства его глубоко внутри меня.

Так я могла контролировать, как глубоко он входил в меня, и, таким образом, открывала новые ощущения вместе с ним. Я чувствовала его более полно. Он тоже мог это чувствовать.
Его дыхание стало более затрудненным, его мягкий голос напряженным, когда он произносил мое имя снова и снова с каждым толчком. Его пальцы скользнули по моей спине, прижимая меня, когда я откинулась чуть дальше, чтобы он больше наслаждался мной. И я все еще двигалась на нем, новый угол снова обеспечивал совсем другие ощущения.

- Белла, я не могу... Слишком сильно... Слишком хорошо, - он судорожно задыхался.

Я чувствовала напряжение, чувствовала, как тепло охватывает меня, когда его руки снова вцепились в мои бедра и взяли под контроль наши движения, когда я закричала. Я вцепилась в его голову, чувствуя дыхание у своего плеча, прежде чем он застонал и вздрогнул подо мной. Обхватив меня, он крепко прижал меня к себе, мое тело все еще сжимало его, пока он задыхался и дрожал подо мной.

Это было лучше, чем я думала. И, судя по учащенному сердцебиению Эдварда на шее, он, казалось, также наслаждался этим. Он держал меня некоторое время, медленно покачивая между нами, успокаивая, пока мы остывали. Когда он почувствовал, что я задрожала от сквозняка, он, наконец, отстранился и улыбнулся мне.

- Существует так много всего, чему надо научиться, - прошептал он. - Нам еще столько всего надо открыть друг в друге.

Я прижалась к его плечу, позволяя пальцам довольно играть с его волосами вокруг уха.

- Это было то, чем ты наслаждался? - спросила я сладко.

- Больше, чем ты можешь представить, - ответил он низко. - Я обнаружил, что мы можем заниматься вещами, на которые я и не смел надеяться.

Я посмотрела на него, моя бровь приподнята.

- Что это значит? - спросила я. Он покраснел и прислонился к дивану, потянув за свои волосы.

- Когда ты впервые ко мне так прикоснулась, в твоем мире, я и представить не мог, как потрясающе это будет ощущаться, - мягко ответил он. - Только я думал об этом много раз, взять тебя здесь, таким образом.

Он опустил руки блуждать по моим бедрам, притягивая меня ближе с игривой улыбкой.

- Я бы хотел сделать это с тобой снова и снова, - пробормотал он. - И, может быть, другие вещи.

Блеск в его глазах усилило то, что он только что освободился внутри меня.

- Другие вещи, мой муж? - прошептала я хрипло.

Его улыбка стала еще шире, когда он осторожно снял меня с себя, так, чтобы мы оба могли встать. Он обнял меня и наклонился, его губы сладко терлись о мои, прежде чем он ответил.

- Этот мир наш, Белла, - ответил он тихо. - И у нас есть это совместное время, чтобы исследовать друг друга. Может быть, ты открыла мне глаза, чтобы увидеть, что есть вещи, которыми ты и я могли бы наслаждаться, которые до сих пор я игнорировал.

Потом он поцеловал меня, более глубоко и с большей страстью, чем я когда-либо чувствовала с его стороны. Его влечение заставило мои уже дрожащие ноги ослабнуть, так что я повисла на его руках, пока он не отстранился.

- Позволь нам отдохнуть, мы можем исследовать другие вещи завтра, - прошептал он, а затем усмехнулся.- И, возможно, на следующий день, и так далее.

Вместе мы дошли до кровати, где было тепло и уютно.

Там, рядом с мужем, я слушала его медленное погружение прочь в сон, в то время как я представляла себе другие вещи, о которых он может думать.

В моей голове уже крутилось несколько идей.

Хвала Богу за долгую зиму.

~~oo~~

- Белла, ты должна пытаться и удерживать руку твердой.

Я вздохнула и вытянула последние несколько стежков шапочки, которую делала. Розали похлопала меня по колену и вернулась к своему вязанию, ее классическая ухмылка не сходила с лица в течение всего моего неумелого вязания.

Эдвард получит на Рождество однобокую шапку гному, если я так продолжу.

В передней комнате было тихо, огонь согревал нас, пока мужчины работали в сарае Карлайла, пытаясь закрыть открытые ставни в стойлах. Они были там в течение большей части дня, пытаясь закончить, прежде чем солнце перетечет в другой день. После сегодняшнего дня будет трудно многое закончить.

Из-за рождественских праздников и всего остального в ближайшие дни.

Я была взволнована тем, чтобы увидеть, как Каллены праздновали Рождество. Для меня это был просто еще один день с, возможно, несколькими подарками и готовым ужином из супермаркета. Моя мать отказалась готовить, и когда я готовила, ее парни указывали на то, что я сделала что-то неправильно. Так было, пока я не переехала с Чарли и узнала, что мои рождественские блюда были более чем сносными.

Но с Амишами Рождество было семейным днем, когда делишься с теми, кого ты любишь. Они не верили в Санта Клауса или трату огромной суммы денег на подарки, которыми некоторые могут даже не воспользоваться. Вместо этого семья дарит маленькие подарки, вещи, которые нужны. Подарки, сделанные своими руками, были сделаны с заботой, и праздник был самой важной частью дня. Мы были на кухне в течение всего дня, потратив время на приготовление пирогов и печенья, различного хлеба и блюд, для приготовления которых нужен целый день. К концу дня мы сидели в передней комнате, заканчивая приготовления наших подарков.

В моем случае, я пыталась сделать что-то простое, похожее на шапку, которая согревала бы голову Эдварда. Я сделала ему кое-что еще, но это, казалось, было тривиальным, если сравнивать с тем, что он сделал для меня. Это был бы первый раз, когда я с нетерпением ожидала Рождественского утра, просыпаясь с моим мужем и разделяя первое совместное Рождество.

Я гадала, что он приготовил для меня.

Что бы это ни было, я знала, что полюблю это, потому что он вложил в это свое сердце.

Я улыбнулась и вернулась к работе над шапочкой.

Я сделаю все, что возможно, чтобы она не выглядела однобокой.

Я хотела, чтобы для него она была идеальной.

~~oo~~

Бенджамин провел удивительную проповедь на Рождество о семье, любви и сообществе. Я сидела рядом с Эдвардом, держа его руку в моей большую часть проповеди, и чувствовала себя на своем месте более, чем когда-либо в своей жизни. Слова Бенджамина, кажется, вдохнули в меня жизнь, когда мы сидели там в окружении семьи и друзей.

Могу сказать, Эдвард чувствовал это так же, как и я, и я задавалась вопросом, каким было его Рождество год назад. Каждый раз в то время я ловила задумчивый взгляд на его лице, и он сжимал мою руку в бессознательной потребности в комфорте. Я знала, он думал о своей семье. Они умерли почти год назад, и пока мы не говорили об этом, я знала, он считал дни. Он посмотрел на меня, его лоб слегка нахмурился, затем расслабился и сжал мою руку немного сильнее.

Он знал, что у него новый старт, и я молча молилась, чтобы он нашел тот же мир, что и я. Мы покинули дом Миллеров раньше всех, Эдвард тихо спросил меня, не возражаю ли я посетить кладбище, где похоронена его семья. Рука об руку мы попрощались и отправились по снегу туда, где был привязан Магнус, вместе снарядили повозку и поехали.

Эдвард молчал, пока мы ехали, немного отстранившись, когда мы заезжали на небольшую огороженную территорию недалеко от дома. Магнус послушно остановился у забора, и я ждала, чтобы последовать за Эдвардом. Он сидел там в течение некоторого времени, смотря вперед на маленькие надгробия, покрытые снегом, что делало кладбище по-неземному спокойным.
Его глаза не отрывались от вида перед нами, даже когда он, наконец, заговорил.

- Я не был здесь с первой оттепели. И даже тогда это был мой единственный раз, когда я видел их, - прошептал он

Мы никогда не говорили о том, что он пережил смерть сразу всей семьи, и у меня были лишь разрозненные рассказы о последующих месяцах. Тьма и отчаяние, решимость и упорство были тем, на чем был сосредоточен Эдвард до меня. Я сомневалась, что он хотел приехать сюда, в то время как страдал.

- Мы должны убрать их камни и сказать несколько слов, - прошептала я, сжимая его руку.

Он кивнул и помог мне выбраться из телеги, его тело было нервно натянуто. Я осмотрела крошечное кладбище, пытаясь найти участок его семьи. Под снегом все выглядело одинаково. Как будто он знал, что я хотела спросить, он вытащил руку из кармана пальто и указал на пару камней. С трудом сглотнув, он последовал вслед за мной, пока я медленно шла к двум большим надгробиям.

Мне было некомфортно со смертью, но кладбище всегда приносило мне какой-то покой, пока я была там. Я провела много дней, навещая свою бабушку после того как она умерла. Говорить с мертвыми было легко. Вы не беспокоитесь о том, что они будут спорить с вами. Это мое первое посещение Мэйсонов, и я немного нервничала.

Странно, я знаю. Но каким-то образом, сидя на корточках перед двумя надгробиями родителей Эдварда, я немного почувствовала их вокруг нас. Я почистила верхушки их камней, стряхивая сухой снег с их имен. Камни были подписаны просто, только их имя, дата рождения и смерти.

Просто.

Эдвард Мэйсен и Элизабет Мэйсен.

Меня сбило столку, когда я увидела его имя. Я не осознавала, что Эдвард был назван в честь своего отца.

Второй сын, в конце концов.

Вдруг мысли наполнили мою голову, вещи, о которых я могла спросить только родителей Эдварда.

Каким ребенком был Эдвард?

В кого он пошел, в мать или отца?

Понравилось бы им то, что мы сделали с домом?

Понравилась бы им я?

Знают ли они, как сильно я люблю их сына?

- Я думаю, они знают, - прошептал Эдвард позади меня, его рука лежала на моем плече.

Я повернулась, чтобы посмотреть в его темные глаза, не зная, что говорила вслух. Я встала и оказалась в его руках, стоя там в тишине, мы оба были в собственных мыслях.
Эдвард обнял меня руками, его голова наклонилась близко к моей, когда он тихо говорил.

- Я провел большую часть этого года, отрицая свои чувства от их потери, и теперь, стоя здесь, с тобой, я могу думать только о том, как много радости у меня в жизни, - прошептал он.

Он обнял меня сильнее и испустил долгий вздох.

- Это несправедливо, что у меня так много радости, а их здесь нет.

Обвивая руками его живот, я подарила ему уютное объятие и прижалась к нему.

- Ты не думал, что, может быть, они привели меня к тебе? Что мой автобус сломался по причине, потому что мы оба нуждались в радости? Они всегда будут с нами, Эдвард, - ответила я мягко.

Я почувствовала, как его губы коснулись моей щеки, горячие губы, но нос холодный в зимнем воздухе. Я слышала, как он проглотил свои эмоции; чувствовала напряжение в его теле, когда он крепче сжал меня. Я знала, ему было тяжело думать об этом. Так много боли и потерь в его жизни, и теперь он чувствовал себя виноватым за счастье, которое заслужил. В его сердце так много эмоций, что он, в каком-то смысле, сломался.

- Я скучаю по ним, - выдохнул он.

Повернувшись лицом к нему, я обняла его, когда он вжался в меня, его горячие слезы чувствовались на моей шее, когда он, наконец, отпустил себя. Дни, когда он открывал комнаты братьев и сестер, были только началом. Посетив место, где они покоились, и зная, что так долго этого избегал, он, наконец, открылся и молча выпрашивал у меня поддержку, пока плакал. Когда его дыхание замедлилось, когда слезы стали холодными на моей коже, я сжала его один раз, прежде чем отстраниться достаточно далеко, чтобы посмотреть на него; его глаза смотрели на надгробия позади меня.

- Мы должны приходить сюда чаще и разговаривать с ними, - произнесла я, наблюдая, как его глаза медленно сфокусировались обратно на мне.

- Что мы можем сказать?

Моя рука нашла его щеку, и я погладила отрастающую бороду своим большим пальцем.

- Что пожелаем. Я разговаривала с моей бабушкой о своих страхах, о своих мечтах. Это помогает, когда думаешь, что она слушает и предоставляет мне поддержку, где бы она ни была, - ответила я, мягко взяла его руку и развернулась, оказываясь лицом перед надгробиями его родителей.

- Мистер и Миссис Мэйсен, - произнесла я, мой голос был мягким, когда я почувствовала, что его рука сжалась в моей. - Я хочу представиться. Я Изабелла Мэйсен. Знаю, уже поздно для вашего благословения, но надеюсь, вы наблюдали за мной и Эдвардом, оберегали его и дарили радость, когда мы нашли свой путь. Обещаю, буду любить вашего сына вечность и сделаю все самое лучшее, чтобы быть ему хорошей женой.

Я чувствовала себя немного странно, разговаривая с незнакомыми людьми. С моей бабушкой было легче. Я могла представить себе, что она сидит рядом со мной, и я часто лежала в траве рядом с ее могилой и долго разговаривала. Здесь для этого было слишком холодно, и я не была так же близка с семьей Эдварда. Но это подарило ему мужество, чтобы заговорить. Он шагнул ближе, притягивая меня, и тихо заговорил с семьей, на мои глаза навернулись слезы, когда он рассказывал им о своих планах на будущее, моя улыбка становилась шире, когда он говорил о детях.

Он покраснел при упоминании детей, взглянув на меня с робкой улыбкой, прежде чем вернуться к своей односторонней беседе с родителями. Он повернулся к своим брату и сестре и поговорил с ними, один или два раза смеясь, когда вспоминал о них. Когда, наконец, закончил, он испустил дрожащий вздох, притянул меня ближе к себе, целуя в лоб.

- Белла права, - пробормотал он. - Вы свели нас вместе, я знаю это. И спасибо вам. Она ангел, которого вы послали, и она свет, который прогнал мою тьму. Спасибо, что послали мне моего ангела.

Я сжала его сильнее, мои глаза наполнились слезами от его прекрасных слов, и мы стояли с ним долгое время, прежде чем холод, наконец, не загнал нас в телегу. Я знала, Эсме и Карлайл будут ждать нас, но они также знали, как важно это было для Эдварда. Это была ключевая точка в его собственном исцелении. Я вцепилась в его руку и прижалась ближе к нему, когда он направил Магнуса к дому, мы оба молчали, пока ехали.

Так было до того, пока мы спокойно не завели Магнуса в его стойло и вышли наружу; тогда Эдвард, наконец, заговорил. Он притянул меня к себе у амбарных дверей, удерживая мою голову руками, пока улыбался мне.

- Ты мой свет, Белла. Я не знаю, что со мной было бы сейчас, если бы я не нашел тебя, - сказал он и наклонился, чтобы нежно меня поцеловать.

Обняв его руками за шею, я почувствовала, что его тело прильнуло ко мне, почувствовала дверь за моей спиной. Его рот нежно исследовал мой, предлагая мне всю свою любовь в поцелуе. Когда он, наконец, прервался, его лицо было красным, но удовлетворенным.

- Давай проведем немного времени с нашей семьей, чтобы мы смогли пойти домой, и я смогла подарить тебе свой рождественский подарок, - прошептала я, улыбаясь.

Его глаза расширились, и он нервно рассмеялся.

- Это что-то, что ты не можешь подарить мне в их присутствии.

Застенчиво улыбаясь, я потащила его к холму, хорошо проторенная дорожка в снегу облегчила ходьбу. Он снова засмеялся и прижал меня ближе, уткнувшись в мою шею. Это то, какими мы были, и он знал, что все, что у меня для него было, сделает его счастливым.

Я просто надеялась, что ему понравится однобокая шапочка.

~~oo~~

Рождественский ужин с Калленами, МакКартис и Уитлоксами был тем, на что надо было посмотреть. Я не очень хорошо знала семью Эммета, но все его старшие братья казались похожими на него, большие, шумные и дружелюбные, когда дело доходило до представления. Я обнаружила, что заново выучила имена и улыбающиеся лица повсюду, куда смотрела.

Мы наелись досыта, все женщины на кухне быстро убрались. Я помогла Эсме с приготовлением кофе, и вскоре мы все нашли места в передних комнатах, чтобы поговорить и провести остаток дня, наслаждаясь любовью семьи и духом Рождества.

Речь шла не о подарках, хотя мы справедливо поделились своими. Я сделала небольшие журналы для Элис, Розали и Эсме, записав в них несколько своих любимых рецептов из своей старой жизни. Карлайлу - специальный журнал от меня с длинным письмом, где я благодарила его за то, что предложил мне эту новую жизнь. Я, возможно, видела, как он вытер нос, когда читал его.

Я не утверждаю, что была поэтична как Эдвард в своих словах, но написала то, что было в моем сердце. Что Карлайл и Эсме всегда будут моими мамой и папой, и что я бесконечно благодарна, что они открыли для меня свои сердца.

Эдвард оставался рядом со мной, улыбка в уголках его губ появлялась постоянно, когда он замечал, что я смеялась и улыбалась с нашей семьей. Может быть, его семья по крови умерла, но этим вечером он и я чувствовали любовь, которую распространяла наша семья, и я знала, здесь было место для меня. Я никогда не чувствовала больше любви и себя как дома, чем в уюте Калленов и в руках Эдварда.

Когда мы шли обратно к нашему дому, я почувствовала головокружение и не могла избавиться от мысли о возвращении в наш дом, когда буду дарить Эдварду свой подарок. Он посмеялся над моей шапочкой, ухмыляясь, прежде чем примерить ее. Она была немного однобокой на его голове, и он милостиво носил ее дома. Но мой настоящий подарок ждал в нашей спальне, под подушкой.

Следуя нашей нормальной ночной рутине, я расчесала волосы и переоделась в ночнушку, даже если скоро она окажется у подножия кровати, как и в большинство ночей. Я почистила зубы и плеснула воды на лицо, чтобы смыть день, прежде чем зайти в спальню, тусклый свет свечей на тумбочке Эдварда был единственным светом в комнате. Я скользнула в постель, наблюдая, как его глаза следят за мной, прежде чем они закрылись от прикосновения моих губ к его рту.

Он замурчал и притянул меня ближе, утягивая к себе на колени, в то время как его руки зарылись в мои волосы, чтобы удержать на месте. Его поцелуй углубился, мой разум забыл, что я хотела сделать, пока не почувствовала, что он неохотно отодвигается. Его глаза были темными, когда он взял меня, его глаза отслеживали линию роста моих волос к моей челюсти и далее вниз. Он вздохнул и наклонился к тумбочке. Я думала, что он собирается задуть свечу, но вместо этого он вернулся с маленькой упакованной вещицей и робкой улыбкой. Я взяла подарок и улыбалась из-за того, что он нервничал.

Я знала, что бы он мне ни подарил, это будет впечатляющим. И когда почувствовала что-то твердое внутри, мое сердце екнуло в ожидании.

Это ощущалось как книга, и я надеялась, что-то, что он писал все эти ночи, было в книге в моих руках. Я захихикала и потянулась руками ему за спину, вытаскивая его подарок. Его глаза расширились, и он вопросительно посмотрел на меня.

- Я думал, ты уже подарила мне свой подарок, - прошептал он и потрогал ткань, в которую был обернут мой подарок. Я хихикнула и покачала головой.

- Это мой настоящий подарок, шапочка была отвлечением, - ответила я, улыбаясь.

Его улыбка стала ярче, когда он почувствовал свой подарок сквозь ткань. Он приподнял одну бровь и мягко развязал шнурок на ткани. Я заняла себя, снимая бумагу со своего подарка, так что мы смогли открыть свои подарки в одно и то же время. Как и ожидала, я обнаружила другой маленький журнал, он был легче и его легко можно держать в кармане. Я широко улыбнулась и подняла глаза, чтобы увидеть его удивленные глаза, когда он вытащил свой подарок.

- Это, - запнулся он и аккуратно развернул ткань, прикрывавшую обложку. Его глаза расширились, рот открылся и закрылся.

- Тебе нравится? - прошептала я. - Я знаю, я не так хорошо говорю, как ты, но...

Его губы нашли мои, и он искренне меня поцеловал, его свободная рука удерживала мою голову. Он отстранился с мягким смешком, сорвавшимся с его губ.

- Он прекрасен, - излил чувства он, обводя пальцем темную ткань, которая покрывала самодельный дневник, который я сделала для него. Он снова его открыл, и я видела, что он читал то, на написание чего мне понадобилась почти неделя.

Как я и сказала, я не так поэтична, как Эдвард.

Но я написала то, что было в моем сердце.

Путешествие, чтобы найти себя,
Привело меня в твой мир,
Потерянную и одинокую.
И я нашла свое сердце и душу,
С тобой.
Ты открыл для меня свою жизнь
И подарил мне уют, которого у меня не было.
Ты спас меня.
Ты направлял меня.
Когда у меня не было надежды,
Ты подарил мне свое сердце и душу.
Ради меня.
Я буду всегда любить тебя.
Я буду всегда заботиться о тебе.
Я с тобой навсегда
Твоя Белла.

- Это прекрасно, - прошептал он, обводя мои слова длинным пальцем. Его глаза нашли мои, и любовь в них была ошеломляющей.

Я наклонилась и мягко поцеловала его, счастливая от того, что ему понравился мой подарок. Он просматривал его снова и снова, сладко улыбаясь на пустые страницы.

- Ты напишешь еще? Тут много пустых страниц, - произнес он.

Я улыбнулась и кивнула.

- Мне нравится эта идея. Время от времени ты сможешь находить там что-то новое, - произнесла я и прислонилась к нему, чтобы просмотреть свою книгу.

Он прочистил горло и остановил меня от открытия журнала в моих руках. Я с любопытством посмотрела на него.

- Я должен предупредить тебя, что это мой прикроватный журнал для тебя. То, что ты, вероятно, не должна брать с собой на рынок, - сказал он, его щеки начали краснеть под волосами.

Теперь мне было очень любопытно.

И может быть немного жарко от мысли, что это была более чувственная сторона Эдварда.

Я открыла первую странницу и сразу поняла.

Конечно, Епископ бы нахмурился от чего-то подобного.

Но если я должна хранить что-то из своего английского белья для Эдварда, тогда он может писать мне нечто подобное.

Мягкое дыхание напротив моей кожи.
И я утонул.
Прикосновение,
И я пропал.
Твое тепло окружает меня,
И я не хочу быть где-то еще.
Твое тело захватывает меня,
И я твой.
Ты вдохнула в меня жизнь,
И я силен.
Ты двигаешься напротив меня,
И я жажду.
Ты пробуешь меня,
И я вожделею.
Твой жар,
Твое прикосновение,
Твой аромат,
Твой вкус,
Твоя глубина,
Твои звуки,
Твоя сила,
Твое объятие.
Все эти вещи
Делают тебя женщиной, в которой я нуждаюсь.
Все эти вещи
Делают меня мужчиной, которым я желаю быть для тебя.
Все эти вещи
Укрепляют нас.

Я почувствовала его руку, слегка поглаживающую мою шею, чувствуя там тепло, когда читала его слова.
Я повернула голову и поймала его за тем, что он наблюдал за мной потемневшими глазами. Неважно, как много раз я видела эти глаза, каждый раз, когда он так на меня смотрел, посылал сквозь мое тело дрожь возбуждения, и я в считанные секунды поняла, что мы пройдем через это с желанием в его глазах.

Я взяла книгу из его рук, положив обе на прикроватный столик, прежде чем оседлать его, его низкий стон прошел прямо сквозь меня, пульсируя там, где он двигался. Молча он скользнул руками под мою пижаму, снимая ее через голову и бросая куда-то в комнату. Я приподнялась достаточно надолго, чтобы снять с него пижамные штаны, его ноги небрежно откинули их. Снимая его рубашку, я откинулась на него, утонув в удовлетворенном вздохе.

Мягкое покачивание напротив него, пока я готовила себя, и потом он скользил внутри меня, и мы оба вздохнули от чувства полноты. Мы двигались медленно, руки обернуты вокруг друг друга, чтобы держать нас теснее, рты соединялись и языки с легкостью переплетались. Одна из его рук прокралась передо мной, я отклонилась и позволила голове откинуться назад, так что его пальцы смогли пройтись по моей шее, к ключице и затем дальше, медленно и легко, как перышко, помечая каждый мой дюйм.

И мы двигались с изящной легкостью.

Пальцы Эдварда потирали мой клитор, привлекая меня ближе к нему, я наблюдала за его тяжелым взглядом, когда он следовал за своими пальцами. Его рот был приоткрыт, дышал тяжело, пока присоединялся к нашему путешествию. Эта позиция стала его любимой после нашего удивительного занятия любовью в гостиной неделю назад. Я обнаружила, что мне тоже нравилось так его ощущать, так мы могли легче наблюдать друг за другом, пока наша нужда не становилась безумной, и нам нужно было сменить позиции.

Но сегодня мы остались в этой позе, медленное глубокое покачивание моих бедер постепенно отправляло Эдварда и меня в блаженство. Я прижалась лбом к его плечу, пока мы расслаблялись, не желая двигаться и разъединяться. Но с первой дрожью от холода Эдвард закутал меня в одеяло, задувая свет и прижимаясь позади, чтобы сохранить меня в тепле. Губы на моем плече целовали меня снова и снова, его руки вокруг меня слегка поглаживали мой живот, пока не замедлились и не остановились над моим сердцем.

Я услышала его довольное мурлыканье напротив моей шеи и улыбнулась в темноту.

- С Рождеством, любовь моя, - пробормотал он в мои волосы и сжал меня крепче.

- С Рождеством, мой муж, - ответила я ласково. - Я люблю тебя.

- Я люблю тебя, моя Белла.

Тепло Эдварда отправило меня в спокойный сон с мечтами о нем в моих руках.

Мои кошмары из прошлой жизни ушли, и вместо этого я могла лишь мечтать о нашем будущем.

Моем будущем с Эдвардом.

~~oo~~

В начале января пришла буря, которую все боялись. Тяжелый мокрый снег, который шел три дня, первый день отметился темными облаками и резким ветром, который почти сдул меня к земле, когда я попыталась подойти к сараю.
Эдвард настаивал, чтобы я оставалась внутри, так что я присела на корточки и попыталась согреть дом, готовя и уплотняя окна настолько хорошо, насколько могла. Сквозняк в передней комнате был таким сильным в первую ночь; я, наконец, прикрепила толстое одеяло к окну и вытащила стеганое одеяло из шкафа, чтобы согреться на диване, пока я пыталась закончить свои длинные носки.

С метелью стало невозможно ходить на проповедь и даже к Эсме и Карлайлу. Мы не сильно переживали, предпочитая оставаться внутри, завернутые друг в друга. Я быстро узнала, что Эдвард не против доедать вчерашнюю еду, если я готовила достаточно на пару дней, и он мог заботиться о животных столько же времени, сколько у меня уходило на то, чтобы сделать сытный завтрак. Так что после первого ветреного дня и трех футов снега Эдвард не жаловался на то, чтобы отвести меня обратно в спальню и прижиматься под нашими одеялами.

Утром третьего дня шторма Эдвард рано проснулся, шепча мне оставаться в кровати. Я была истощена предыдущей ночью, так что пробормотала согласие и скоро быстро заснула. Только когда почувствовала ледяной нос между моими лопатками, я полностью проснулась и вскрикнула. Холодное тело Эдварда прижалось ко мне, я боролась с собственной дрожью.

- Ты такой холодный! - воскликнула я и обхватила его, пытаясь создать немного тепла.

- Там очень морозно, - проворчал он и прижался сильнее к моему телу.

Его холодные руки накрыли мою грудь, и я задохнулась от шока.

И их окутало невероятно сильное чувство.

Он усмехнулся и игриво потер мой твердый сосок.

- Это было быстро, - подразнил он, водя по нему большим пальцем, заставляя меня стонать от того, как он ныл.
- Потому что ты как кубик льда! - прорычала я, взяла его руки и переместила их вниз к моему животу, толкая ниже.

Одна из вещей, о которой ты узнаешь в дебрях Вашингтона.

Самая теплая часть тела в нижней части живота. И, возможно, между ног.

Он застонал и пошевелил пальцами между моими бедрами, мое тепло, согревающее его, и движение сделали меня горячее. Я захихикала, когда он попытался пошевелить ими выше. Так было до того, пока я не поняла, куда мы двигались. Мы провели большую часть прошлого вечера, обернутые вокруг друг друга. Так что когда я развернулась к нему лицом, я сразу поняла по его игривой улыбке и блуждающим теплым рукам, что у нас уйдет некоторое время, прежде чем мы осмелимся спуститься вниз на оставшуюся с завтрака запеканку.

- Мне и в других местах холодно, - прошептал он мне, прежде чем поцеловать.

О да, согревать друг друга в разгар зимы, пожалуй, моя любимая вещь в зиме.

Я вообще не хотела покидать кровать.

~~oo~~

Я зевнула над рагу, которое готовила, и покачала головой, чтобы проснуться.

Не знаю, почему я была такой уставшей. Прошлой ночью я хорошо спала, Эдвард сжалился над моим больным телом и просто обнимался со мной всю ночь. Я почувствовала себя плохо, что отвергала его, но клевала носом после ужина последние несколько дней; из-за наших ночей согревания, занятия любовью в течение первых нескольких недель года, мне понадобилось несколько дней, чтобы восстановиться.

Я не имею в виду, что не нашла других способов, чтобы удовлетворить его.

Я удивила его одной ночью, забравшись под одеяло и снова беря его в рот.

Я наслаждалась видом того, как он дернулся в удивлении, увидев меня, а потом толкался рядом со мной в необузданном желании. Я даже заставила его раз или два зарычать и бессвязно мычать, когда он, наконец, освободился. Наблюдать, как он кончает, было умопомрачительно.

Стоило угодить ему и обнаружить, что сама наслаждалась этим, и это еще одна причина, по которой я
знала, что мы были предназначены друг для друга.

Так что когда Эдвард заметил, что я едва волочилась от усталости, он осыпал меня нежными ласками и позволил мне уснуть. Он полностью взял на себя обязанности с сараем; волнуясь, что, может быть, я простудилась из-за ужасной погоды за окном. Я знала, он беспокоился, что я заболела, так что не стала спорить.

И если говорить правду, чем меньше я выходила на холод, тем лучше себя чувствовала.

Так что я оставалась внутри, пекла, убиралась и строила планы на весну.

Но зевание необходимо было остановить.

Я услышала, что задняя дверь открылась и закрылась, Эдвард потопал ногами в прихожей, прежде чем зайти на кухню.

- Если это возможно, то там холоднее! - проговорил он, снимая пальто и слои одежды.

Я вздрогнула, когда почувствовала, что его руки обернулись вокруг меня, его нос глубоко зарылся в мои волосы, что стало его любимым способом согревания, когда он заходит внутрь.

- Ты такая теплая, - пробормотал он и сделал глубокий вдох. - И что бы ты ни делала, запах потрясающий.

Я улыбнулась и предложила ему ложку, чтобы попробовать.

- Дома я называла это Толстячком Ходжем, - произнесла я, улыбаясь, когда он взял другую ложку и кивнул в знак одобрения.

- Что в нем? - спросил он, облизывая губы.

- Все, от чего ты хотел бы избавиться, - ответила я, улыбаясь. - У нас было несколько овощей и фарш, который я хотела использовать. Помидоры, кукуруза и лапша, и всякая всячина.

Он притянул меня ближе и сладко поцеловал, ухмыляясь мне, пока его руки блуждали по телу.

- Я стану толстым как Магнус, если ты продолжишь так делать, - пошутил он.

Я погрозила ему ложкой и нахмурилась.

- Тебе лучше продолжать кормить Магнуса моими вкусностями. Я обещала ему, - произнесла я предостерегающе.

Эдвард прижался ко мне сзади и близко держал, пока я еще раз перемешивала в горшочке.

- Он лошадь, Белла. Он будет в порядке со всем, что я даю ему, - ответил он, и я просто покачала головой.

Магнус был чем-то большим, чем просто большая, немая лошадь.

Хотя я не собиралась спорить с Эдвардом из-за этого.

Особенно когда он взял в руки мои груди и целовал мою шею.

- Ты такая приятная, - прорычал он и более твердо обхватил мои груди, заставляя меня подпрыгнуть от их чувствительности.

Он отстранился и более обеспокоенно посмотрел на меня.

- Я сделал тебе больно?

Я покачала головой и снова притянула его ближе.

- Нет, сегодня я просто немного чувствительная, - ответила я и улыбнулась. - Вероятно, у меня скоро месячные.

Он кивнул и пожевал губу от моего упоминания страшного ежемесячного события.

Он все еще был немного подавлен моим настроением, когда они приходили.

Я была уверена, именно поэтому я была уставшей.

Я развернулась и накрыла наш ужин, пока Эдвард мылся после дел по хозяйству.

Ужин прошел тихо, Эдвард задумчиво смотрел на меня, пока я отбивалась от зевоты и ковырялась в своей еде. Я не была особо голодна, перекусывала тыквенной буханкой, которую готовила раньше. Он ничего не сказал о моем аппетите, но могу сказать по его пристальному взгляду, он беспокоился обо мне. Я снова заверила его, что просто устала, и мы рано легли в кровать, чтобы прижаться и просто наслаждаться объятиями друг друга.

Я крепко спала и проснулась, снова чувствуя себя уставшей весь день, и на следующий день.

Эсме и Карлайл пришли к нам на воскресную трапезу, все еще было тяжело ходить куда-то дальше, чем к соседям. Мы сидели за едой и обсуждали то, как идут дела в нашей общине. Карлайл, будучи целителем, знал гораздо больше, чем кто-либо еще.

- Бенджамин остался у Йодеров, - начал он, улыбаясь.

- Значит, у него наладились отношения с отцом? - спросил Эдвард, пронзая картофель.

- Похоже на то. И ему так легче общаться с Захарией и молодой девушкой Веберов, - добавил Карлайл и пожевал еду с игривой усмешкой.

Было странно видеть Карлайла таким озорным.

Он быстро посерьезнел, когда продолжил свои новости.

- Похоже, они арестовали английского мальчика, Джеймса, которого Бенджамин видел в округе.
Он, по-видимому, продавал наркотики несовершеннолетним в соседнем округе, - сказал он и внимательно посмотрел на Эдварда, когда мы выпрямились при упоминании о человеке, который все еще преследовал мои сны.

- Что насчет Виктории Шрок? - спросил Эдвард, его лицо было очень серьезным.
Карлайл вздохнул и кивнул.

- Она тоже была арестована, но не думаю, что она надолго останется в тюрьме. Хотя я не знаю, куда она пойдет, община избегала ее после возвращения, после того, что мы узнали о пожаре, - ответил он.

Я облегченно вздохнула и встала, чтобы убрать посуду.

Джеймс был моим самым большим беспокойством. То, что он был в тюрьме, а Виктория отверженной, заставляло меня меньше беспокоиться. Я слушала, как мужчины продолжали говорить, чувствуя, что Эсме идет рядом со мной с остальной посудой, чтобы помочь убраться. Она была тихой, но я могла сказать своим периферийным зрением, что она смотрит на меня.

Я, наконец, повернулась к ней и вопросительно наклонила голову.

Она хихикнула и покачала головой.

- Ты выглядишь уставшей, - произнесла она. - Но ты светишься так, будто счастлива. Эдвард допоздна задержал тебя?

Я покраснела и вернулась обратно к посуде.

- Я просто была немного уставшей на прошлой неделе или около того. Я думаю, что это сочетание того, что я отсиживалась в этом доме, и того, что должны прийти мои месячные, - сказала я и нахмурилась, когда усиленно задумалась над этим.

Эсме заметила, что я нахмурилась, и прочистила горло, снова привлекая к себе мое внимание.

- Это правда, зима делает это, - пробормотала она и снова улыбнулась.

Она перескочила на разговор о Розали и как та подавала признаки того, что носит близнецов. За месяц она выросла в размерах, и когда дороги расчистят, Карлайл собирался отвезти ее в клинику, чтобы сделать ультразвук.

- Ты должна поехать с нами, - предложила Эсме с улыбкой. - Выбраться из дома.

Я кивнула и спросила про Элис. Я скучала по своей сестре.

- У нее и Джаспера все хорошо. Они должны быть дома на следующей неделе, если погода позволит, - ответила она и сменила тему на другие события в городе.

Я знала, она не хотела обсуждать то, как Элис беспокоилась о беременности.

Но я верила, что это лишь вопрос времени.

Кроме того, я тоже еще не была беременна. И уже был конец января.

Эсме и Карлайл ушли после десерта, Эсме крепко обняла меня и напомнила о том, чтобы я присоединилась к их с Розали поездке в город через пару дней. Мы помахали им и быстро поспешили внутрь, в тепло нашего дома, Эдвард повел меня вверх по лестнице, когда заметил, что я зеваю.

Мы свернулись в постели, Эдвард приподнялся на локте, пока водил пальцем по моей коже. Мы провели последнюю неделю или около того, изучая друг друга более близко.
Эдвард наслаждался, наблюдая за мной, пока водил пальцем по моей покалывающей плоти. Его рука задержалась на одной груди, глаза потемнели, когда он слегка обхватил ее.

- Прямо сейчас ты выглядишь прекрасно, - прошептал он, наклоняясь, чтобы потереть вершину моей груди губами. - Сегодня твои груди выглядят более полными.

Я усмехнулась над ним и дразняще убрала его руку в сторону.

- Я набираю вес, пока ем так много и не работаю, - возразила я.

Он позволил своим рукам двигаться вниз к моей талии и задержаться на моих бедрах, его глаза потемнели, когда он прижался к моему телу.

- Это неплохо, - прошептал он. - В твоем теле больше цвета и жара.

Он наклонился, чтобы поцеловать мое бедро, огибая пальцами мой живот, прежде чем положил на него голову, наблюдая за своими пальцами, скользящими по моим бедрам. Я чувствовала, что мое тело отвечает ему, жар поднимался, когда его пальцы медленно двигались наверх.

- Ты слишком устала? - спросил он, и я знала, он спрашивал, могу ли я заниматься любовью.

- Я бы никогда не отказала тебе. Я нуждаюсь в тебе, - ответила я хрипло и вздохнула, когда он начал двигаться рядом со мной, медленно и нежно.

Он был нежным, когда занимался со мной любовью, тихо шепча у моего уха, как он нашел меня. Мое имя слетало с его губ снова и снова, пока мы двигались друг напротив друга. Когда мы, наконец, нуждались в большем, он просто держал меня крепче и двигался с немного большим энтузиазмом, вздыхая в ухо, когда почувствовал, что я задрожала под ним. Он свернулся рядом со мной, одна рука лениво лежала на моем животе. Он молчал некоторое время, его рот оставлял нежные поцелуи на моей шее. Его тихий голос вырвал меня из задумчивости.

- Прошло уже больше месяца. Это нормально? - спросил он около моей шеи.

Моя рука задержалась в его волосах от вопроса.

- Что ты имеешь в виду?

Он поднял голову и снова посмотрел на мое тело, в его глазах была такая глубокая любовь, которую я когда-либо видела.

- Карлайл сказал мне сегодня кое-что, что заставило меня задуматься, - сказал он, его лоб был немного нахмурен.

- Что? - спросила я, немного тревожась от его серьезного взгляда.

- Прошел уже месяц, Белла. И твое тело утомилось. И Карлайл упомянул, что твой цвет стал более выраженным, - продолжил он, еще раз проводя пальцем по моему животу.

Мой мозг медленно встал на место о том, куда двигался этот разговор.

Его глаза двинулись дальше, чтобы снова встретиться с моими, на его лице играла нежная улыбка, когда он мягко положил руку на мой живот.

- Вероятно, - прошептал он и наклонился, чтобы поцеловать меня, когда мои глаза расширились от мысли, которая вертелась в моей голове.

У меня была задержка.

Я была уставшей.

Я светилась.

Улыбка Эдварда, казалось, подтвердила это. Будто он мог ощущать это.

Я была беременна.