6. Синяки проходят, но шрамы служат напоминанием

Весь путь к дому Калленов Эдвард держал меня за руку, и, сжав ее, будто обещая, что снова возьмет ее при первой возможности, он выпустил мою ладонь, когда мы начали подъезжать к дому. Он осторожно помог мне спуститься с повозки и передал в руки Эсми и Карлайла, уже освободившихся от дел и обеспокоенных за свою новую подопечную. Они были встревожены нашими синяками, но Эдвард пообещал рассказать обо всем перед ужином, настояв, что сейчас мне нужно немного времени.

И под этим, я уверена, он подразумевал, что мне нужно одеться.

Он упорно отказывался смотреть на меня, полураздетую по его меркам.

Эсми и Элис утащили меня в дом, оставив Карлайла с Эдвардом снаружи. Оказавшись в спальне, я тут же выглянула в окно, за которым увидела, как Карлайл мягко похлопывает Эдварда по плечу, кивая, как во время серьезного разговора. Эдвард покачал головой и, сняв свою черную шляпу, грубо почесал затылок. Он понурил голову, и Карлайл, взяв его за плечо, повел к дому, снова заведя тихий разговор.

Стук в дверь заставил меня отойти от окна. Открыв ее, я была потрясена, увидев Розали, стоящую на пороге с новым платьем в руках. Она отдала его мне, разглядывая мой порез вдоль линии роста волос, и, покачав головой, посмотрела мне в глаза тем же взглядом, каким смотрела на меня в саду во время моего побега. Когда она заговорила, ее голос был неестественно мягким.

– Я подшила для тебя платье по длине. Я могу показать, как это делается, если хочешь, Изабелла, – сказала она.

– С удовольствием, Розали. Спасибо, – пробормотала я, неуверенная, как отвечать ей.

– И конечно, я помогу тебе завтра с приготовлением пирога, если позволишь, – предложила она.

Я улыбнулась и нервно рассмеялась, привлекая к себе ее озадаченный взгляд.

– С радостью. Может быть, мы завтра приготовим вместе обед? – спросила я, наблюдая за тем, как она настороженно посмотрела на меня, прежде чем кивнуть.

Она задержалась в дверях, а потом потрясла меня, нежно коснувшись ладонью синяков на моей руке.

– Никому не должно быть позволено творить такое. Слишком много жертв, мне жаль, что ты пострадала, – сказала она странно отстраненным голосом.

Прежде чем я успела ответить, она поспешно извинилась и оставила меня одну. Я еще долго простояла в дверях, глядя ей вслед. Я пыталась собрать воедино все, что произошло с Розали и ее внезапным потеплением по отношению ко мне. Я еще никогда не была так сбита с толку.

А эта семья безгранично сбивала меня с толку.

Она была совершенно непохожа на мою.

Когда я переоделась, Карлайл отвел меня в гостиную, где Эсми уже зажгла несколько ламп возле стула, стоявшего у окна. Карлайл жестом велел мне сесть и отвернулся к своей сумке, которую поставил на близстоящий столик. Я нерешительно села и сложила руки на коленях. Карлайл развернулся ко мне, но замер, глядя в темный угол комнаты. Проследив за его взглядом, я заметила Эдварда, стоящего в тени и смотрящего на меня, слегка сгорбившись. Он обхватил себя руками, а потом взволнованно потер затылок.

– Эдвард, – вздохнул Карлайл. – Можно пару минут наедине, если не возражаешь?

Глаза Эдварда метнулись к моим, с нечитаемым в них в полумраке выражением, но я видела, что он был взволнован. Он кивнул, почесав шею, и выскользнул за дверь, не отрывая от меня взгляда, пока та не захлопнулась. Я тяжело сглотнула, потеряв эту связь между нами, не осознавая, как сильно его присутствие успокаивало меня после стычки с Джейкобом.

Особенно сильно я ощутила это под внимательными взглядами Эсми и Карлайла.

У меня неприятности?

Из-за того, что я сбежала? За то, что подвергла Эдварда опасности?

Будут ли у Эдварда неприятности из-за того, что он ранил Джейка?

Я сидела и ждала, пока Карлайл обходил меня кругом, осматривая мой внешний вид и тихо вздыхая.

– Изабелла, – тихо сказал он.

Я подняла взгляд и встретилась с его глазами, полными заботы.

– Изабелла, мне нужно задать тебе несколько вопросов. Вопросов, которые мы обычно не задаем. В нашем мире нет насилия. Англичане приносят его сюда вместе со своей злостью и безрассудством. Я поговорил с Эдвардом, и он рассказал мне о твоем английском молодом человеке и о том, с какой жестокостью он с тобой обращался, – тихо проговорил он, неподвижно стоя передо мной.

Я опустила глаза, прячась от его внимательного взгляда, и стала рассматривать свои руки и синяки, темнеющие на запястьях. Я испуганно вздохнула, когда он присел передо мной на корточки, нежно накрыв мою руку своей ладонью.

– Могу я осмотреть твои повреждения, Изабелла? – тихо прошептал он.

Я тяжело сглотнула и неторопливо протянула ему свои руки, делая размеренные вдохи, когда он начал едва ощутимо ощупывать мои запястья. Его прохладные и нежные пальцы скользили по моей коже, осторожно надавливая на синяки на моих руках. Эсми встала позади меня и начала заправлять выбившиеся из хвоста пряди волос, чтобы отвлечься. И только когда Карлайл добрался до моего лица со своим осмотром, мы наконец встретились взглядом.

В его глазах плескалась сильное беспокойство, и он, кивнув, стал осматривать болезненную ссадину у меня на лбу, оставшуюся от удара о дверь машины.

– Ее нужно промыть, но швы, я думаю, не нужны. Она не так глубока, как опасался Эдвард. Болит? – спросил он.

– Не сильнее, чем обычно, – прошептала я чуть дрожащим голосом.

Ответом мне послужил резкий вздох Эсми.

– Где-нибудь еще болит, Изабелла? Где-нибудь, где я не могу сейчас осмотреть? – спросил Карлайл, огорошивая меня смыслом своих слов.

Они подумали о худшем.

Я покраснела и покачала головой, смущенная его словами.

Как получилось, что незнакомец вроде Карлайла беспокоился о моем здоровье, а родной отец ничего не видел?

– Он не тронул тебя, Изабелла? – прошептала Эсми.

– Только пытался затащить в машину. Эдвард появился до того, как он успел что-то сделать, – ответила я, глядя ей в глаза, и замолчала под ее измученным взглядом.

– Значит, только синяки и шишки? Я хотел бы понаблюдать за тобой вечером с такой-то шишкой на голове, – заявил Карлайл и, поднявшись на ноги, вернулся к своей сумке.

Он дал Эсми полотенце и бутылку с какой-то жидкостью, по запаху похожей на спирт. Передав ей все это в руки, он вышел из комнаты, позволив Эсми лично позаботиться о моих порезах. Она работала молча, осторожно стирая грязь и кровь, которая, как оказалось, запеклась на моем лбу. Не сомневаюсь, что сейчас я выглядела хуже, чем чувствовала себя на самом деле.

Впервые я была рада, что в доме нет зеркал.

Обморок от вида собственной крови мне сейчас был ни к чему.

А судя по перепачканной ткани, я являла собой сущее безобразие.

Эдвард, наверное, волнуется. Он казался таким отважным в повозке.

– С Эдвардом все хорошо? – спросила я, и мой голос громко разнесся по комнате.

Эсми улыбнулась, не отрываясь от работы.

– С ним все хорошо. Карлайл осмотрел его раны, пока мы обсуждали случившееся. Он больше волновался о тебе, чем о себе самом. Хотел, чтобы Карлайл осмотрел тебя первой, но тебе было лучше сначала переодеться, – сказала она.

– Это была не его вина. С Джейком все нормально. Эдвард просто пытался добраться до меня, – торопливо проговорила я, пытаясь объяснить действия Эдварда.

– Я знаю, Изабелла. Не волнуйся. У Эдварда не будет никаких неприятностей. Что сделано, то сделано, и теперь это в прошлом, – прошептала она.

Она молчала пару мгновений, смазывая мой лоб бальзамом, после чего принялась промывать повреждения на моей челюсти.

– Не хочешь рассказать мне, почему ты ушла, Изабелла? – тихо спросила она.

Я нахмурилась и пожала плечами, стесняясь рассказывать ей о том, как соблазняла Эдварда и напугала его, заставив сбежать от меня.

– Мне нужно было связаться с отцом. Я подумала, что, может быть, было бы лучше, если бы я ушла, – тихо ответила я.

– Ты связалась с отцом?

Я кивнула и опустила взгляд на руки.

– И что он сказал?

Я молчала, и она, откинув мои волосы назад, начала протирать мне шею.

Что я скажу? Меня смущало то, что мой отец заботился обо мне меньше, чем эти незнакомцы, с которыми меня не соединяли никакие узы.

– Я никогда не понимала, как родитель может отвернуться от собственной плоти и крови, – прошептала она и ладонью прикоснулась к моему подбородку, приподнимая его, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

На какое-то мгновенье, глядя в ее глаза, я увидела перед собой свою собственную мать. В те редкие дни, когда я не заботилась о Рене, она могла проявить ко мне любовь, которую мать испытывает к своему ребенку. Эсми часто так на меня смотрела, и я невольно удивлялась, почему у них с Карлайлом по дому не бегает пара десятков детей. Казалось, в ней было столько любви, что хватило бы на целое селение.

Она улыбнулась и прокашлялась, и, отведя наконец взгляд, кивнула, словно придя к какому-то собственному умозаключению. Она отвернулась, застегнула сумку мужа и повернулась ко мне, преисполненная решимости.

– Пойдем, дорогая, посмотрим, что Розали и Элис приготовили на ужин. Не сомневаюсь, что это будет что-нибудь запоминающееся, – сказала она и повела меня по коридору, придерживая под локоть.

Мы вошли на кухню, и едва я ступила через порог, как все взгляды устремились к нам. Я тут же заметила Эдварда, чьи волосы были влажными, будто он только что помылся и попытался пальцами зачесать их назад. Он бегло улыбнулся мне, будто бы с облегчением, и отвел взгляд, прислушиваясь к сидящему рядом с ним Эммету, который что-то тихо ему говорил. Эммет глянул в мою сторону, прерывая разговор, и, улыбнувшись, снова развернулся к Эдварду, хотя улыбка с его губ так и не сошла. Карлайл кивнул и, одарив жену знающей улыбкой, занял свое место во главе стола, откуда принялся наблюдать, как его дочери суетятся на кухне.

Я на пару секунд замешкалась в дверях, обдумывая свой дальнейший шаг. Мне лучше сесть? Или помочь с сервировкой ужина? Чувствуя себя комфортнее в обществе Элис и Эсми, я выбрала второе и стала доставать тарелки. Я могла почувствовать на себе взгляд Эдварда, пока суетилась вокруг стола, пока Эммет наконец не заговорил своим зычным голосом.

– Ты что, не слышал ничего, что я сказал, Эдвард?! – воскликнул он, заставляя меня подпрыгнуть, а яростно покрасневшего Эдварда повернуть голову в его сторону.

Эммет издал приглушенный смешок и покачал головой.

– Достаточно, Эммет. Эти двое и так многое пережили сегодня. Ни к чему заставлять их испытывать еще больший дискомфорт, – сказал Карлайл, борясь с улыбкой, пока я трясущимися руками ставила перед ним тарелку.

Как можем мы допустить хоть мысль о том, чтобы начать какого-либо рода ухаживания, если семья уже устраивает нам трудности? Но, взглянув на Эдварда на обратном пути в безопасное укрытие кухни, я поймала его мягкую улыбку.

Ни тени страха.

Никакого чувства необходимости сбежать.

Возможно, все это будет проще, чем я думала.

Ужин проходил в относительной тишине, пусть даже напротив меня и сидел Эммет.

Честно признаться, Эммет меня немного пугал. Он наблюдал за мной на протяжении всего ужина, и его шаловливые глаза смотрели насквозь. И будто бы его внимание нервировало меня недостаточно, напротив меня сел Эдвард, упорно стараясь на меня не смотреть. Каждый раз, когда он все-таки поглядывал на меня, линия его губ слегка изгибалась, и он тут же отводил взгляд.

Самой разговорчивой за ужином была Розали, что само по себе действовало на нервы. Они с Эсми обсуждали предстоящую свадьбу, и при каждом упоминании о свадьбе Эммет дергался на стуле и нежно улыбался своей будущей жене, которая сидела с угрюмым видом и притворялась, что игнорирует его. Элис единственная молчала за ужином. Я поглядывала на нее несколько раз, но никак не могла понять ее настроение, пока она сидела, ковыряясь в еде и не отрывая взгляда от тарелки.

Возможно, меня стукнули по голове сильнее, чем я думала.

Все казались немного странными.

Даже Карлайл, казалось, улыбался больше обычного, когда подлавливал Эдварда на том, что тот смотрит в мою сторону.

Наверное, у меня сотрясение мозга.

После ужина мы занялись уборкой и мытьем посуды, а мужчины вышли на крыльцо. Я убирала последнюю тарелку в шкаф, как вдруг Эсми и Розали, тараторившие о меню по случаю свадебного приема, вдруг затихли. Я оглянулась, чтобы узнать причину внезапно повисшей тишины, и встретилась взглядом с Эдвардом, стоящим в дверном проеме. Он прокашлялся и чуть сильнее сжал шляпу в руках.

– Я хотел пожелать доброй ночи, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Но мы все знали, кому он это говорил.

Я оглядела комнату, переводя взгляд с Эсми, улыбающейся в ладошку, на Розали, вскинувшую свою бровь, и на Элис, которая, надувшись, смотрела на Эдварда.

– Доброй ночи, Эдвард, – тихо ответила я, отчего мои слова прозвучали скорее как вопрос, нежели утверждение.

Он задержался у двери еще на мгновенье, переминаясь с ноги на ногу, будто обдумывал, как бы побыстрее уйти. Я не знала, что еще сказать. Я хотела поблагодарить его за то, что он спас меня, но только наедине.

А на самом деле мне хотелось обнять и поцеловать его.

Но, не думаю, что это позволено их правилами.

– Изабелла, может быть, ты бы проводила Эдварда до двери? – предложила Эсми, указывая на заднюю дверь, на которую Эдвард неоднократно бросал взгляд.

О. О!

Он пытался заставить меня проводить его.

Ох, и облажаюсь я со всей этой романтикой!

– Хорошо, – пробормотала я и осторожно побрела к задней двери, чувствуя, что все взгляды прикованы ко мне и Эдварду, следовавшему за мной в почтительном темпе.

Как только дверь за нами закрылась, я почувствовала, что он придвинулся ближе, опаляя меня жаром своего тела даже без прикосновения. Я услышала, как он сглотнул, и, встав позади меня, склонил голову близко к моей. Я заставила себя развернуться к нему, как раз когда его рука неуверенно коснулась моей, и он нежно взялся за мою ладонь. Я оглянулась к двери, за которой был заметен тусклый свет с кухни. Все, кажется, понимали наше желание побыть наедине, так что продолжили работать в доме хоть и с широкими улыбками на лицах.

Что, только мне кажется, что мы ведем себя осмотрительно?

Эдвард нежно сжал мою руку, вырывая меня из раздумий, и я снова посмотрела в его темные глаза. Он робко улыбался мне, чуть морща уголки глаз.

– Я бы хотел зайти к тебе завтра, не возражаешь? – тихо спросил он, глядя на меня с подрагивающей на губах улыбкой.

– Я бы очень этого хотела. Но ты ведь придешь на завтрак? – спросила я, интересуясь, не закончилась ли часом его голодовка.

Он тихо рассмеялся и кивнул.

– Да, я приду на завтрак, Белла. И когда я управлюсь с утренними делами, я бы хотел провести время с тобой, – ответил он, улыбаясь чуть шире.

– Хорошо, так мы и начнем? – растерянно спросила я,

Он снова сжал мою руку и рассмеялся чуть громче и, бросив беглый взгляд на дверь, снова посмотрел на меня своим полным эмоций взглядом.

– Да, так мы и начнем. Так что завтра, Белла, заканчивай со своими делами поскорее, чтобы мы смогли посидеть и поговорить немного, – ответил он.

Я кивнула, глядя, как он медленно отстраняется. В его глазах промелькнула мимолетная нерешительность, после чего он наклонился и быстро поцеловал меня, коснувшись моих губ всего на мгновенье, прежде чем отстраниться. Этого беглого прикосновения было достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Всего один легкий поцелуй в губы, и я уже жажду большего.

Но он отошел назад, проведя рукой по волосам, и надел шляпу на голову. Он облизал губы и задумчиво кивнул, глядя на меня с нижней ступени с нежной улыбкой на губах.

– Я рад, что ты в безопасности, Белла. Даже думать не могу о том, что могло произойти, – прошептал он, на мгновенье прикрыв глаза, словно от боли.

– Все благодаря тебе, Эдвард. Спасибо, что нашел меня, – ответила я, шагнув к нему навстречу.

Я хотела испытать еще лишь одно прикосновение. Потянувшись, я прикоснулась ладонью к его щеке и улыбнулась, ощутив грубую щетину под пальцами. Он закрыл глаза и прильнул к моей ладони.

– Как ты узнал, где меня искать? – спросила я, внезапно заинтересовавшись своевременностью его появления.

Он открыл глаза и вздохнул, сделав еще один шаг назад, сходя с крыльца в темноту ночи.

– Никогда бы не подумал, что Розали признает это, но она беспокоилась о тебе. Она пришла ко мне, требуя рассказать, что я натворил, – ответил он, качая головой от удивления.

– Розали?

Уму непостижимо.

С чего ей беспокоиться обо мне?

– Розали беспокоится больше, чем ты думаешь. Она, – начал он, но замолчал, поджав губы, и сделал еще шаг назад.

– Она что? – напирала я, озадаченная странными переменами в ее чувствах ко мне.

Он помотал головой и опустил взгляд вниз, глядя на грязь под ногами.

– Она сильная и преданная сестра. И я не имею права говорить о ней в ее отсутствии, – пробормотал он, шаркая ногами у подножия лестницы.

Он снова оглянулся на дверь и издал тихий вздох. Вновь потянувшись к моей руке, он нежно взял мою ладонь в свою и притянул меня ближе, едва не стащив меня с лестницы. Но свободной рукой он помог мне устоять на месте и нежно коснулся губами моей щеки, после чего снова подтолкнул меня обратно к верхней ступени, подальше от него.

– Я должен идти. Хоть и не хочу. Пообещай мне, что завтра ты по-прежнему будешь здесь. И мы сможем поговорить, – попросил он. Его глаза смотрели в мои с уязвимостью, которая сильно меня поразила.

– Конечно, буду. Я не ухожу, Эдвард, – прошептала я.

Он улыбнулся и отпустил мою руку, отступая обратно в ночь.

– Это очень меня радует, Белла. Тогда до завтра. Сладких снов, – сказал он и отступил в темноту, и лишь его глаза поблескивали в струящемся позади меня свете.

– Сладких снов, Эдвард, – тихо ответила я ему вслед, и он, подарив мне последнюю искрящуюся улыбку, развернулся в сторону холма. Его рубашка поблескивала в лунном свете приближающейся ночи, и как всегда, мне было грустно видеть, как он уходит от меня.

И то, что его походка была легче, было слабым утешением.

Он все равно шел от меня.

Вернувшись в дом, я не замечала улыбок, я была в своем собственном мирке.

Я все еще чувствовала губы Эдварда на своей щеке, щетину вокруг его губ, покалывающую мою кожу, подобно разрядам электричества. И теплоту его руки, все еще ощущавшуюся в моей. Видя, как он уходит от меня, я стала скучать по нему еще сильнее, и невольно задумалась о возможности наших отношений. Я едва услышала, как Карлайл позвал всех спать, и едва заметила нежно прикосновение рук Розали и Эсми на моем плече, пока поднимала наверх.

Из этого транса, полного мыслей об Эдварде, я вышла только когда, оказавшись в спальне, стала забираться в постель рядом с Элис.

И столкнулась с противоречивым взглядом своей единственной подруги.

Оказавшись со мной наедине, она смогла наконец открыться.

– Ты так меня расстроила! – резко прошептала она.

Мои глаза потрясенно распахнулись, и я уже собралась спросить, чем я ее так огорчила, но она перебила меня, извергая поток своих мыслей.

– Ты ушла! Не сказав ни слова! Просто взяла и ушла! Я вернулась, а дом пуст, Розали нет, а твое платье лежит тут, аккуратно сложенное. И ни записки с объяснением! Ни прощания! Ты оставила меня! – всхлипнула она, и ее голос надломился на последних словах.

Я притянула ее ближе, прижимая к себе, когда она попыталась отодвинуться, пока она не сдалась и не заключила меня в крепкие объятья.

– Прости меня, Элис! Я, правда, очень сожалею. Я не хотела причинить тебе боль. Я сбежала. Я не думала. Просто я почувствовала, что нежеланна здесь. Я испугалась, – шептала я ей на ухо, и каждое мое оправдание звучало все более неубедительно.

Как я умудрилась причинить боль стольким замечательным людям?

Она отодвинулась и строго посмотрела мне в глаза.

– Не смей больше так делать! Я тебе уже говорила, тебе есть для чего здесь оставаться. Ты моя подруга. Ты моя сестра. Не бросай меня так больше, Изабелла. Я так расстроилась, – сказал она, качая головой.

– Обещаю, я больше не уйду. Прости, Элис. Просто сегодня очень много всего произошло, – пробормотала я, устраиваясь в кровати и чувствуя, что у меня начинает болеть голова.

– Мы очень легко прощаем, Изабелла. Я все еще немного расстроена, но в основном из-за того, что всего произошедшего можно было избежать, если бы ты просто осталась здесь. Ты напугала нас. Ты ужасно перепугала Эдварда, – ответила она, укладываясь рядом со мной.

– Не сомневаюсь, что так и было, – пробормотала я.

– Почему ты сбежала? – спросила она, а потом добавила, понизив голос: – Он поцеловал тебя?

Я почувствовала, как румянец залили щеки, и стала нервно теребить одеяло.

– Эм-м-м… нет, – прошептала я, нахмурившись, и выдержав небольшую паузу, призналась Элис. – Я его поцеловала.

Ее глаза потрясенно распахнулись, а потом она разразилась приступом хохота. До того громкого, что ей пришлось прикрыть рот подушкой, когда в соседней комнате послышался скрип кровати. Я глянула на дверь, уверенная, что сейчас в комнату войдет Карлайл и велит нам успокоиться. Кровать скрипнула еще раз, а потом наступила тишина, нарушаемая лишь хохотом Элис, приглушенным подушкой. Я неловко ждала, пока она приходила в себя, делая несколько успокаивающих вдохов.

Я и не представляла, что новость о том, что я поцеловала Эдварда, будет такой уморительной.

– Прости, – прохрипела Элис, обмахиваясь ладонью, пока, наконец, не смогла говорить. – Просто… я уверена, что ты у него первая. Он, наверное, ударился в панику, когда ты его поцеловала!

Я тяжело сглотнула, поерзав в кровати. Мне было некомфортно говорить о его реакции на мой поцелуй. Хотя, если со мной у него был первый поцелуй, то его реакция вполне объяснима. Но все же. Об этом было слишком неловко говорить.

Я еще никогда не признавалась подруге в таких вещах.

Элис действительно была моей единственной подругой.

Она словно бы почувствовала мою тревогу, потому что тут же затихла и нежно коснулась моего плеча.

– Ему не понравилось? Должно было понравиться. Он весь вечер не мог перестать пялиться на тебя, – прошептала она.

– Просто я удивила его, вот и все, – призналась я, хмурясь от воспоминаний о том, как он умчался в дом, сломя голову. Это, безусловно, была чрезмерная реакция на первый поцелуй.

Но его поцелуй сегодняшним вечером был гораздо лучше, пусть и был лишь легким касанием губ. Он поцеловал меня. Такой простой жест.

Возможно, я была слишком наглой.

Уверена, что в поцелуи с языком амиши не верят.

– Я думаю, что, возможно, была слишком напористой с ним, – пробормотала я, зарываясь головой в подушку в надежде облегчить боль, которая начинала пульсировать в ней.

Элис издала тихий смешок и покачала головой.
– Я уверена, что бы ты ни сделала с Эдвардом, для него это все равно было бы слишком, Изабелла. Он не привык общаться с девушками. Он никогда не искал себе девушку. Мы с его сестрой подшучивали над ним за то, что он такой скромный, – сказала она и печально вздохнула, подумав о покойной сестре Эдварда.

– Ты была близка с его сестрой? – тихо спросила я.

Она кивнула и издала тихий вздох.
– Рейчел была моей лучшей подругой. Мы с ней все делали вместе. Они с Эдвардом тоже были очень близки. Эдвард во многих отношениях для меня как старший брат, – прошептала она.

– Ты не злишься, что я его поцеловала? – смущенно спросила я.

Она хихикнула и помотала головой.

– Нет, конечно, нет, Изабелла! Я хочу, чтобы он был счастлив. А ты делаешь его таковым. Приятно видеть, как он вновь улыбается, – сказала она, и ее голос стал мягче, когда она, казалось, задумалась о сегодняшнем вечере. Затем ее мягкую улыбку постепенно сменил хмурый взгляд. – Ты, наверное, испытала огромное облегчение, когда увидела его в городе? – осторожно спросила она.

– Я боялась, что он пострадает. Джейк плохо переносит конкуренцию, – ответила я, вспоминая, как он запугивал Майка Ньютона за то, что тот просто поговорил со мной.

– Ты испугалась, когда увидела Джейка? – прошептала она.

Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза.
– Да.

– Это он тебя ранил? – спросила она, нерешительно прикоснувшись к моей голове.

Я покачала головой и прикоснулась к шишке, вскочившей в том месте. Это ерунда.

– Это еще не конец, ты понимаешь, – сказала она, отчего мои глаза распахнулись в панике. Она покачала головой и ответила мне нежной улыбкой.

– Я слышала, как отец разговаривал об этом с Эдвардом и Эмметом, пока ты не спустилась. Эдвард боится, что он найдет тебя. Эммет с ним согласен. Карлайл намерен поговорить об этом утром со Старейшинами. Твой Джейк может попытаться привести сюда представителей закона. А те захотят убедиться, что тебя здесь не держат против твоей воли, Изабелла, – пояснила она.

– Конечно, нет! – воскликнула я, качая головой оттого, что была такой идиоткой.

Мне стоило подумать об этом!

А теперь я подвергла опасности семью Калленов и, может быть, даже всю общину.

Как мне позволят стать частью их жизни, если я принесла столько неприятностей?

Когда я смогу перестать прятаться?

– Не волнуйся, Изабелла, – пробормотала она. – Отец может быть по-своему старомоден, но он защитит тебя. И Эдвард тебя защитит. Я-то знаю.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас пострадал, – возразила я, но тихий смех Элис заставил меня замолчать на полуслове.

– Мы не деремся, Изабелла. Но мы заботимся о тех, кто нам небезразличен. Мы что-нибудь придумаем, – ответила она и поглубже зарылась под одеяла.

Я прижалась ближе к ней, крепко обняв ее, когда она задула свечу, и только лунный свет стал освещать комнату. Она все также наблюдала за мной в темноте и спустя мгновенье наконец заговорила.

– Если ты хочешь, чтобы этот дом стал твоим домой, Изабелла, если ты хочешь разделить жизнь с Эдвардом, мы поможем тебе. Я помогу тебе с нашими обычаями. Будет непросто. Многие будут отвергать тебя. Но у тебя доброе сердце. И ты небезразлична Эдварду. Мы поможем тебе, если ты этого хочешь, – сказала она.

– Я хочу попытаться, – прошептала я и почувствовала, как ее рука сжала мою под одеялом.

– Тогда вопрос решен. Я помогу тебе с Эдвардом. И ты будешь моей сестрой, – она вздохнула и довольно закрыла глаза.

Я улыбнулась, думая о том, как легко она меня простила. Она действительно была хорошим другом.

– А я помогу тебе с Джаспером, – прошептала я в ответ, заулыбавшись, когда ее глаза распахнулись от удивления.

Я прикрыла глаза, улыбаясь тому, что, возможно, мне впервые было что предложить этой семье в ответ.

Я снова хотела видеть свою подругу вместе с ее истинной любовью.

А завтра я снова заставлю Эдварда улыбаться.

Потому что теперь его улыбка значила для меня гораздо больше.

Я проснулась еще до рассвета с сильной головной болью. Она пульсировала, будто мне вскрыли черепную коробку. Тело болело так, как в тот раз, когда я врезалась в грузовик. Запястья болели при каждом движении. Но я стерпела и встала с постели. На этот раз шансов найти в ванной тайленол не было никаких. И я не позволю Джейку победить. Я хочу, показать им, что я сильная. Пусть даже и всхлипывала ночью от кошмаров. Кошмаров, в которых Джейк преследовал меня и отбрасывал Эдварда к мусорным бакам у ресторана так, что не он, а Эдвард оставался лежать в переулке. И они преследовали меня всю ночь. Если Элис и слышала это, то промолчала, когда я проснулась. И вскоре мы с ней приступили к работе с легкого напутствия Карлайла.

Я постепенно вписывалась в повседневную жизнь.

Я училась.

Я даже подоила двух коров вместо одной.

Элис встретила меня у выхода из амбара, как только солнце начало показываться над горизонтом. Держа в руках корзину, полную яиц из курятника, Элис улыбнулась мне и указала в сторону холма.

Холма Эдварда.

И там, в первых лучах рассветного солнца я увидела Эдварда, идущего к нам со шляпой, сдвинутой на макушку, и мягкой улыбкой на лице. Он замедлил шаг, и когда он подошел ближе, я заметила, что порез на его щеке побагровел за ночь. Но его глаза искрились в лучах утреннего солнца, когда он забрал у меня один из кувшинов с молоком и молча последовал за нами на кухню.

Мы быстро управились с приготовлением завтрака. Эсми приготовила ветчину и кукурузные хлопья, пока мы с Элис были в амбаре. Розали взяла нужное количество яиц и разбила их на сковороду, пока мы накрывали на стол. Когда мы расселись за столом, Эдвард занял место напротив меня, и все приступили к завтраку.

Я старалась сосредоточиться на еде, чтобы не смотреть на него при каждой возможности. Но, казалось, что когда я все же посматривала на него, он делал то же самое в те же самые мгновенья.

Наверняка для остальных с нами все было очевидно.

И словно подтверждая мои подозрения, Карлайл прокашлялся и встал из-за стола, чтобы обратиться к семье.

– Сегодня день размышления. Нам нужно управиться с работой, чтобы отдохнуть этим вечером и поблагодарить Бога за то, что мы имеем. Эдвард? Я полагаю, что у нас намечено собрание Старейшин до полудня? Пойдем, пока Эсми с девушками разберутся с делами. Жена моя, – обратился он, улыбнувшись Эсми, прежде чем оглядеть собравшихся за столом. Его взгляд задержался на мне на мгновенье, и с задумчивой улыбкой на губах он вышел на улицу, дожидаясь Эдварда.

Эдвард торопливо извинился и, одарив меня скромной улыбкой, схватил шляпу и вышел вслед за Карлайлом, оставив меня озадаченно глазеть на сидящих за столом женщин.

– Все хорошо, Изабелла, – сказала Эсми. – Они поговорят со Старейшинами и решат, как лучше всего обеспечить твою безопасность.

Пока мы прибирали со стола, я хранила молчание. У меня было предчувствие, что Эдвард с Карлайлом ввяжутся в жаркий спор обо мне. Элис и Эсми, казалось, не беспокоились о том, что они ушли разговаривать со Старейшинами, но Розали с любопытством поглядывала на меня во время работы. И когда она попросила меня присоединиться к ней в швейной комнате, я на миг испытала волну страха. Элис вскинула бровь, но деловито последовала за Эсми в сад, чтобы собрать овощи к ужину, а мы с Розали пошли в сторону гостиной.

Розали распахнула окна, впуская легкий ветерок, и устроилась на скамье возле окна. Достав одно из платьев, что я носила, она жестом велела мне сесть рядом. Она молча перебирала иглы и катушки с нитками, пока не нашла наконец нужный цвет, и с осторожной улыбкой повернулась ко мне.

Несмотря на то, что Розали внезапно оттаяла по отношению ко мне, ее улыбка по-прежнему меня пугала. Сидя рядом со мной, продевая нитку через ткань, она была похожа на тигрицу, готовую броситься в любой момент.

– Я нашла море удовольствия в пошиве этих платьев, когда стала совершеннолетней, – сказала она спустя несколько минут тишины. – Хорошо, что их есть кому носить. Элис никогда до них не дорастет.

Я наблюдала за ее работой, не зная, что сказать. Еще несколько минут прошли в тишине, и потом она заговорила снова.

– Конечно, я очень надеялась, что передам их сестре. Думаю, она такая маленькая из-за болезни. Она очень долго болела. И должна признать, немного драматизировала. Она нашла хорошего, любящего мужчину в лице Джаспера Уитлока. Могу только надеяться, что она его не упустит, – пробормотала она и дала мне иглу, нить и на половину подшитую юбку.

– Я не знаю, что делать, – пролепетала я, чувствуя себя странно с платьем в руках.

– Следуй за моим стежком. Я наметала его для тебя. Просто следуй по линии. Потренируешься, и у тебя будет получаться лучше, – ответила она и взяла еще одно платье из стопки, лежащей рядом с ней.

Еще какое-то время мы просидели в неловкой тишине, пока я прошивала, следуя за ее ровной наметкой своим немного неровным швом. Через некоторое время мои запястья начали болеть, и я замедлилась, пока мне не пришлось остановиться окончательно и повращать ими, чтобы облегчить боль. Она оторвалась от своего шитья и глянула на мою побагровевшую кожу.

– Тебе больно? – прошептала она с нечитаемым выражением лица.

Я небрежно помотала головой.

– Нет, просто я не привыкла к этому. Ты в этом деле гораздо лучше меня, – ответила я, пытаясь сделать ей комплимент и чувствуя себя неловко в ее обществе.

Она кивнула, словно соглашаясь, и вернулась к шитью, поглядывая на мои руки, когда я возобновила работу.

– Синяки спадут. Отец сказал, что у тебя нет переломов. Это хорошо. Сломанные кости и шрамы напоминают о кошмаре, – пробормотала она.

Я осторожно коснулась своего лба.
– Я не думаю, что от этого останется шрам. Ты думаешь, останется? – взволнованно спросила я.

У меня были шрамы от Джейка. Их никто не видел, но Розали была права. Они заставляли меня помнить.

Она задумчиво осмотрела мой лоб и покачала головой.
– Нет, мама воспользовалась тем же бальзамом, который использовала для меня. Шрамов не останется, – ответила она и вернулась к шитью.

Я прервала работу и посмотрела на нее, когда до меня дошел смысл ее слов.

Тем же бальзамом, который использовала для меня…

Ее стежки стали неровными. И она вытащила нитку и прошила снова.

Слегка изогнутая линия.

Вздох.

Вытянутая нитка.

– Это не вина Эммета, понимаешь? – заговорила она внезапно странно отстраненным голосом.

Я сидела рядом, не двигаясь, пока она продолжала работу, боясь прервать этот неловкий разговор. Боясь, что она закроется и больше не впустит меня снова.

Она вздохнула, выпрямилась и, покачав головой, снова вытянула нитку.

– Многое происходит во время Окольника. Мы не обсуждаем это. Мы очищаемся от грехов, когда решаем остаться здесь. Я совершила глупость, отойдя от Эммета той ночью. Мне так повезло, что он нашел меня. Что бы он там ни думал, я не виню его за это, – продолжила она.

Я сглотнула, сидя неподвижно, и уже начала молиться, чтобы она просто вернулась к своему шитью и оставила эту историю нерассказанной. Зачем она рассказывает мне это?

Я не хотела этого знать. Не хотела знать о ее шрамах.

– Тот английский парень был другом Эммета. Они вместе работали на мельнице. Я знала его. И не подумала ни о чем таком, когда он сказал, что Эммет приготовил там для меня сюрприз. В конце концов, это был мой день рождения, а Эммет всегда баловал меня подарками. Я подумала, что, возможно, он доделал кресло-качалку, которую обещал подарить мне на обручение. Но нет… Его там не было, как сказал его друг, – прошептала она.

Я почувствовала, как сердце бешено колотится в груди.

Розали была мужественной и сдержанной, такими я и представляла сильных амишских женщин. Но я видела, как дрожат ее руки, пока она шила, рассказывая свою историю. Она боролась, как боролся бы любой из нас. Она боролась, как боролась я множество раз, когда пыталась скрыть свои повреждения. Она старалась быть сильной. Но все равно Розали была женщиной, которой причинили боль.

Она сделала глубокий, размеренный вдох и сцепила руки, чтобы унять дрожь, глядя на неподшитый подол платья.

– Эммет нашел меня, это все, что имеет значение. Если бы не нашел, я бы сейчас не смогла научить тебя шить. Я очищусь, когда выйду замуж. Раны заживают. Шрамы оставляют воспоминания. Меня огорчают мои шрамы. Моему мужу придется помнить каждый раз… каждый раз, – запнулась она.

– Розали, – прошептала я, чувствуя себя беспомощной в утешении.

– Но я все равно буду хорошей женой, – прошептала она и, выпрямившись, посмотрела на меня с решительностью во взгляде.

Я смогла лишь кивнуть, борясь со слезами. Она расстроится, если я расплачусь из-за нее. Я плохо знала Розали, но все же знала, что она не захочет жалости. Я знала, что сама бы не захотела этого, будь на ее месте. Казалось, что у нас с Розали больше общего, чем я думала. Она кивнула и продолжила шить, с четвертой попытки сделав значительно более ровный шов.

Я взялась за свое шитье, неуверенная, что еще сказать ей, и боясь, что нарушу странное перемирие, возникшее между нами. Вместо этого она заговорила сама, когда я закончила свою попытку подшить платье. Она осмотрела его и тихо рассмеялась, потягивая свободно торчащие нитки.

– Здорово, что ты хороша на кухне, Изабелла! Пройдет немало времени, пока ты сможешь что-нибудь сшить. Будем надеяться, что мне будет легче научиться печь, чем тебе шить! Иначе Эммет умрет с голода! – весело проговорила она и встала со скамьи.

Вот так просто.

Розали снова была сильной. Дерзкой и уверенной в себе.

Больше Розали не затрагивала эту тему, а я не спрашивала. Она больше не спрашивала меня о моих ушибах. Они не обсуждают такие вещи.

Таковы амиши.

Я вышла за ней на кухню, окунаясь в готовку обеда и последующего приема пищи на сегодня.

Я выпрямилась и принялась за работу, отгоняя боль прочь, потому что Розали была самой сильной женщиной, которую я знала.

Мне нужно столь многому научиться у этих людей, если я хочу остаться.

Если они позволят мне.

Я бросила взгляд на дверь, задумавшись о том, что Эдвард говорил Старейшинам. И что скажет мне, когда вернется в полдень. Может быть, мне не дадут шанса остаться.

Так что я запрятала свою боль подальше и последовала примеру Розали.

Я спрячу свои шрамы.

Я буду сильной.

Я научусь.

---

Как я и говорила, Розали не так плоха, просто вынождена быть сильной и не готова быть приветливой с чужаками. А семейству Калленов полагается па-мят-ник! =)

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1531-1