Глава 20
1 октября 1520 года – Адельтон-холл

- Что ты хочешь сделать первым? Ну, когда все закончится.
В окна ударили капли дождя. По комнате распространялся запах металла, смешанный с мокрым сеном и грязью. В камине треснуло бревно, добавляя к нему странно успокаивающий аромат дыма.
Она выглядела более спокойной, чем раньше. Прямая спина и жесткая осанка делали из нее видимость куклы в кресле с высокой спинкой. С момента возвращения в Адельтон-холл Изабелла перестала заплетать волосы, чаще оставляя их распущенными по спине. Но сегодня она убрала их с лица в пучок, украсив его сверкающими жемчужинами. Теперь, когда пришла осень, она стала носить платья с длинными рукавами. Лиф и юбка были темно-оранжевого цвета с золотым дамасским рисунком. Прорезь спереди открывала более яркую простую юбку.
«Теперь она одевается так, как необходимо», - думал Джейкоб при виде Изабеллы. Она одевалась как графиня, и вокруг нее сложилась такая же аура. Когда она шла по коридорам своего замка, слуги склонялись в поклонах, лорды кивали в знак уважения. Ее часто видели вместе с принцессой Розали.
Вместе со спокойствием к Изабелле пришло еще одно изменение – она стала более зрелой женщиной. У Рене стало легче на сердце, когда она осознала, что ее дочь выросла. Боль и гнев в глазах Изабеллы, только вернувшейся из Константинополя, исчезли. Усталой и утомленной женщины больше не было. Теперь она выглядела взрослой и мудрой. Преобразование пришло не сразу, и большая часть окружающих не сразу заметили изменения в девушке.
Вопрос отвлек ее от книги. Она держала ее далеко от себя, намного дальше, чем обычно, уже не доверяя поднимающейся от книги пыли. Изабелла стряхнула ее с рукава.
Ее шоколадные глаза оглядели комнату. Библиотеку, которая когда-то была обиталищем ее отца. Теперь это все принадлежало ей.
- Начну сначала, - наконец, сказала она. В ее голосе почти не было эмоций, но на губах появилась мягкая улыбка. – Вернусь к тому, что у нас было раньше. – Воспоминания о светлом детстве заполонили ее душу. – А ты?
- Не знаю. Я ничем не занимался до войны, - ухмыльнулся Джейкоб. – А когда встретил Эдварда, то знал, что буду рядом с ним. – Он уже продумал свой ответ. – И когда все закончится, останусь рядом с ним, в Кадерре или Уэсспорте с Розали, неважно.
Изабелла грустно усмехнулась, словно бы она знала то, что еще не было известно Джейкобу.
- Ты не хочешь создать свою семью? Или вернуться к отцу? – спросила она.
Джейкоб откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. Он выглядел непринужденно и расслабленно.
- Я еще молод, - усмехнулся он в ответ. – Что же до моей семьи и отца… - он замолчал.
- Ты сказал, что был четвертым братом, - начала Изабелла. – Помнишь? Мы говорили, когда только что вернулись в Кадерру с мамой и Элис, и тогда говорили о твоем отце и братьях.
Она улыбнулась. Но Джейкоб не ответил ей такой же улыбкой. На его лице появилась тень, и он отвернулся.
- Я не хочу встречаться с ними. Мы живем разными жизнями. – Он немного помолчал. – Мой отец – великий человек, в некотором смысле. Но он живет в мире, к которому я не принадлежу.
Изабелла не стала выпытывать подробностей, однако его внезапные изменения поведения заинтриговали ее. Изабелла уже заметила, что каждый раз при упоминании семьи Джейкоба, особенно его отца, он быстро меняет тему.
- Сначала должна закончиться война, - вздохнула она. Дождь усиливался, его шум вскоре заглушил треск пламени камина.
- Закончится, - сказал Джейкоб. – Она должна закончиться.
Никогда в жизни Изабелла еще не видела такого решительного мужчину.

29 сентября - Уэсспорт

В это время года обычно приходили туманы. Часовые на стене обычно пытались напугать новичков историями про призраков, которые могут оттуда появиться. Было раннее утро. Пять стражей стояли возле горящих факелов, обсуждая текущее положение в Англоа.
Уэсспорт находился под управлением лорда Савойя. Он вернулся после переговоров с англичанами, которые заняли Кастелл, и больше о них сообщений не поступало.
Но вот события на юге интересовали всех. Об исчезновении Каллена говорили все, от богатых до бедных, от грешников до добродетельных граждан. По-видимому, Виктория перемещала свою армию из Нью-Лондона к Хейсу и Адельтону через Рощу Ворона. Это был конец Розали, которая не смогла собрать под свои знамена южных лордов. Она проиграла борьбу против сестры, и скоро сопротивление будет окончательно подавлено. Такие новости огорчали многих, кто тайно сочувствовал ей. Некоторые из стражников не говорили это вслух, но тайно молились за принцессу. Они вспоминали день казни Джаспера Фелла, в который многие осознали, кем на самом деле является их королева.
Но они держали рты закрытыми, словно бы сшили их проволокой. Никто ничего не говорил, никто не распространял слухи. Но в своих умах они поднимали тосты за Розали Фелл, за ее здоровье и успех. И точно так же они пили за Каллена, Атара, Фоукса, Сакстона и Раджака. И даже за лорда Дуруна, Хранителя Севера.
Оливер сделал еще один глоток мерзкой жидкости. Алкоголь был низкого качества, но согревал и его, и его соратников. Черные глаза моргнули. После второго глотка пылающая янтарная жидкость согрела горло и пищевод.
- Посмотрите! – вдруг прошептал кто-то. Стражи встали подальше от факелов, всматриваясь в туман. Да, истории про призраков – всего лишь байки, чтобы напугать новичков и детей Уэсспорта. Но Магнус запятнал честное имя столицы Англоа, а Виктория добавила грязи на него. Возможно, это вернулись призраки тех, кого убили Ребекка, палач Магнуса и Виктории?
На фоне серости раннего утра виднелась одинокая фигура. Ее очертания расплывались – будто бы она тянулась между миром плоти и крови и его дальних пределов. Один из стражников громко сглотнул. Оливер не винил его. Хотя он думал о себе как о разумном человеке, фигура, приближающаяся к северо-восточным воротам города, не принадлежала к этому миру.
- Кто идет? – крикнул он, нацелив арбалет. Из-за войны оружейная палата истощилась, и они вынуждены были использовать старое оружие. Оливер пытался скрыть дрожь в руках, направляя оружие на фигуру. – Назови свое имя? – потребовал он громче.
Фигура продолжала приближаться, но теперь подняв руки над головой. Стражники различили четкие линии лица, взъерошенные волосы, неопрятную темную бороду, порванную и грязную одежду. Человек подошел к ним и вызывающе посмотрел вверх.
- Мне нужно поговорить с Отто Савойей, - проговорил незнакомец. Тень мелькнула по его лицу, признаки усталости и отчаяния говорили о том, что что-то шло неправильно. Оливер собирался спросить, кто он такой, когда один из его соратников ахнул.
- Это виконт Дурун, - прошептал он. – Уолтер Дурун!
Оливер пораженно оглянулся. Этот человек – тот, кто сдерживал англичан? Этот бродяга перед ними, в изодранной одежде, покрытый синяками – Уолтер Дурун?
- Впусти меня, - потребовал человек внизу. Уолтеру требовалось поговорить с Савойей. Он знал, что если пойдет один, без своих людей, то его впустят в город. Однако он не был уверен, что выпустят. Однако, если он не сможет поговорить с Савойей, не предупредит, что англичане на подходе, то они могут потерять Уэсспорт.
Стражники, все еще сбитые с толку его появлением, исчезли и убрали арбалеты. Дурун расслабился. Шло время – может быть, секунда, может быть, час, но он не шевелился.
Скрипнуло дерево ворот. Уэсспорт впускал его в себя. Проклятый город, из которого Дурун бежал несколько месяцев назад.

3 октября – Роща Ворона

Они плохо знали лес. Но силы Розали были истощены. Разведчики почти не патрулировали лес, что давало преимущество нападавшим. Алистер ехал по широкой тропе, ведущей в Кадерру.
С его губ не спадала ухмылка. Адельтон-холл был в пределах их досягаемости. Он отправил первый отряд туда, чтобы пройти Хейс и осадить замок до того, как придет остальная армия во главе с Лаунелем.
Шести тысяч человек, хоть это и небольшая армия, вполне достаточно, чтобы уничтожить оставшиеся силы Розали. Алистер стал амбициозным. Он хотел покрасоваться и взять самолично Адельтон, чтобы произвести впечатление на Викторию. Потому что он очень хотел поразить ее. С момента смерти Брауна она почти игнорировала его. Браун был мозгами, а Алистер – придатком к нему. Но теперь, когда Браун мертв, Алистер займет его место – покажет, что он такой же надежный и верный.
Через несколько часов они прибудут в деревню. Фырканье лошадей, шум доспехов в темной тишине леса – все это только усиливало усмешку Алистера. Он потребует себе Адельтон в отсутствие Каллена и заставит всех встать на колени. Изуродованный жалкий генерал потеряет все, в этом он был уверен.

***

Жители деревни даже не успели собрать вещи в ужасе от появления врага. Разведчики из Рощи Ворона влетели в деревню с криками и приказами немедленно бежать в замок, потому что приближается армия Виктории.
Такого страха многие не испытывали за всю свою жизнь. Из глубины леса приближалась смерть. Скоро появятся кровожадные враги, чтобы убить мужчин и изнасиловать женщин. Все бросились в замок. Хейс стал похож на город-призрак. На улицах стояли тележки с овощами, по дороге бегали цыплята и кошки. В домах остались накрытые для обеда столы. Из дымохода кузни, как и из некоторых других зданий, шел дымок.
Но люди исчезли все. Убежали, не задумываясь, в Адельтон. Они еще никогда не переживали ужасов битвы, хотя и жили во времена вооруженного конфликта. Но знали, что произойдет, когда армия идет по городам и селам. Они знали, что тогда будет с гражданскими, и никто не хотел такой участи для своих семей.
Изабелла вместе со своей матерью, Элис, отцом Николасом, Аланом и слугами замка направляла испуганных горожан в Палас, где для них поставили детские кроватки. Молодая женщина руководила семьями с плачущими детьми и озабоченными родителями, которые задавались вопросом, увидят ли они вновь свои дома. Ей было больно видеть людей в таком состоянии. Ее мать с нежной улыбкой пыталась успокоить детей и утешить матерей. Они не были знатью и аристократами. Сейчас Изабелла и Рене стали просто матерью и дочерью, которые помогают своим соседям пережить несчастье.
Атар вместе с Гловендейлом и Розали наблюдал за происходящим с балкона. Их лица искажались от мрачных предчувствий, глаза потемнели, четче прорезались морщины.
Армия Виктории еще не подошла так близко, чтобы услышать ее приближение, но это был лишь вопрос времени. Розали ушла в свою комнату и села. Ее губы были голубого оттенка, кожа побледнела и покрылась липким потом.
- Ваше королевское высочество? – бросился к ней Гловендейл.
Атар стоял спиной к ним, глядя на горизонт. С тех пор, как Розали рассказала, куда ушел Эдвард, он не спал. Несколько последних ночей он лежал на кровати, не в состоянии закрыть глаза. Что, если утверждение принцессы - правда? Он постоянно вытаскивал из памяти воспоминания. Атар держал ребенка на руках, видел ее обнаженной, и это точно была девочка.
Но часть его хотела поверить в Розали Фелл, поверить в то, что дитя Леоноры живо, что оно всегда было ее сыном. Атар был настроен скептически, но остальные восприняли слова принцессы еще хуже. Они почти обиделись на такую глупую ложь в ее устах. Фоукс резко вышел из комнаты, опасаясь, что скажет лишнего. Полученная информация была слишком невероятной для старого генерала. Те, кто никогда не слышал о ребенке Леоноры, ошеломленно смотрели на Розали. Те, кто знал – опускали головы, считая это грязной уловкой для того, чтобы задержать их при себе. Единственным, кто не проявил никаких эмоций, был Сакстон.
Атар покинул Розали и Гловендейла и пошел по коридорам замка. В Адельтоне было нечего делать, только ждать врага. Он шел по коридорам, молча глядя на происходящее вокруг. Горничные и слуги метались по замку. Миссис Хаммонд, домоправительница, носилась по лестницам, потому что она, казалось, была нужна везде.
Атар вошел в Тронный Зал, пустынный, полный призраков ушедшей эпохи. Древний трон все еще стоял на возвышении – пережиток прошлого. Атар помнил, какой была когда-то эта комната, помнил свою молодость в ней. Казалось, она была тысячелетия назад. Атар давно считал себя стариком. Или, может быть, забыл, каково это – быть молодым? Его юность украла смерть его жены.
Через высокие окна, затуманенные тонким слоем пыли и высохших дождевых капель, просачивался дневной свет.
Но Атар был здесь не один. К одному из окон прислонился мужчина, молча глядя в него. Его следы на тонком ковре из пыли были единственными в комнате. Никто не заходил сюда в последние недели, даже служанки, чтобы помыть полы.
Сакстон не обернулся, когда Атар встал рядом с ним.
- Роща Ворона – непостоянная хозяйка, - пробормотал он баритоном. Вибрации его голоса создали странный эффект, словно бы нарушив мертвый покой зала.
- Она прячет сейчас в себе врага, - продолжил Эммет. – Столы перевернулись, - иронически добавил он. Но Атар заметил, что Сакстон пытался отвлечься сарказмом. Он отвернулся от леса, который так долго был его домом.
Они оба знали, о чем хотят поговорить. Но ни один не открыл рта. Во взгляде Сакстона, скользившего по краю леса, читалась грусть. Он потерял единственный дом, который был у него – лес, скрывающий его с предыдущей войны.
- Поэты нашей страны всегда говорили, что самые красивые залы – в Алдее, в Нью-Лондоне, - сказал Атар, упоминая дворец древней столицы. – Но мне кажется, это они делали просто по привычке. – Он замолчал, глядя на впечатляющий Тронный Зал, на богатство декора, на великолепный трон. – Наверное, они просто никогда не видели Адельтона.
Сакстон подался вперед, слушая Атара. Они были давно знакомы и тайно сотрудничали с тех пор, как Атар обнаружил заговор против Джаспера. И теперь стояли здесь, в Тронном Зале Адельтон-холла.
- Я до сих пор помню, как она впервые зашла сюда.
Комната, казалось, осветилась, услышав его слова. Пыль исчезла, и тусклый свет отсутствующих восковых свечей осветил огромный зал. Атар обернулся к трону. – Я помню, как Филипп впервые увидел Леонору Валуа. – Он сделал паузу. – Она была самой красивой женщиной, на которую я когда-либо смотрел.
- Я почти ничего не слышал о ней при дворе, - заметил Сакстон, заполняя временное молчание.
- Ребекка Фелл позаботилась, чтобы о ней забыли. Но некоторые из нас помнят до сих пор королеву Англоа. – Атар повернулся лицом к Сакстону. – Но я видел ее ребенка, Эммет. Я держал его на руках в ту ночь, когда она родилась. И клянусь, это была девочка! – Он никак не мог связать то, что говорила принцесса, и то, что знал сам. Седовласый старик чувствовал себя дураком. Сакстон с состраданием посмотрел на него.
- Ты не веришь ее королевскому высочеству? – осторожно спросил он.
Атар покачал головой, отворачиваясь.
- Я хочу ей верить. – Его зрачки заметно расширились. – Если Эдвард Каллен действительно отправился на поиски сына Филиппа и Леоноры, чтобы привезти его сюда, я… - Атар не знал, что он сделает, не знал, как отреагирует. – Но это невозможно. Этого не может быть.
- Когда я был мальчиком, примерно двадцать лет назад… - Эммет вновь прислонился к окну, глядя на лес вдали. – Однажды в начале лета в загородный дом моих родителей пришла женщина, неся на руках раненого ребенка, - задумчиво сказал он. – Мой отец принял их так, словно бы знал их. Женщина пыталась скрыть их личность, но вскоре стало ясно, кем они были для моих родителей. – Эммет повернулся к Атару. – Женщину звали Клодин, - сказал он.
Дрожащие губы старика задрожали. Отец Эммета, лорд Сакстон, был его другом. Так почему же он никогда не говорил, что Клодин пришла с ребенком?
- Они оставались до тех пор, пока не восстановили свои силы. Мой отец дал им денег, и они отправились на континент. Я никогда не знал, что произошло позже, и даже не вспоминал это, пока ее королевское высочество не заговорило о ребенке Леоноры Валуа. – Он замолчал, виновато глядя на Атара. – Но, возможно, что-то подозревал. – Он вновь отвернулся к окну.
Стекло слегка запотело от его дыхания. Сакстон на секунду задумался, теряясь в собственной памяти. Наконец, вновь обернулся к старому лорду. Атар явно был потрясен новой информацией.
- Я не говорю, что не поверил бы ее королевскому высочеству, если бы не обладал этим знанием. Но эти факты свидетельствуют о том, что она говорит правду. Может быть, выживший ребенок мужчина, может быть, и нет, но он жив.
- И Каллен знает, где она или он, - прошептал Атар. Он хорошо помнил, как в темнице Уэсспорта рассказал Каллену о существовании этого ребенка. А Эдвард уже знал! Он знал все это время! Атар закрыл глаза. И Розали в какой-то момент узнала о нем, и ничего ему не рассказала. Атар чувствовал себя старым дураком, которому никто не доверяет.
- Должно быть, у него была причина. – Спина Сакстона была жесткой и напряженной. – Время покажет.
- Армия Виктории дойдет до нас прежде, чем он вернется, - вздохнул Атар. – Какая нам разница, если мы не удержим Адельтон? Мы теряем равновесие, и ни один законный наследник, будь то сын или дочь, не получит достаточно уважения, чтобы объединить лордов в проигрышном деле. Они уже не настолько преданы Розали. Больше нет.
- Тогда нам придется удерживать Адельтон до тех пор, пока он не вернется. – Сакстон пристально смотрел на лес взглядом ястреба. – Мы не бесполезны без Каллена.
- У нас едва две тысячи против целой армии, - Атар замолчал. Когда же пошатнулась его смелость? Когда его покинула мудрость? – Прости меня, - прошептал он. – Страхи старика.
Сакстон не сводил глаз с одного места уже несколько минут.
- Мы должны предупредить всех, - пробормотал он. Его дыхание еще больше затуманило стекло. Он отвернулся от серого пейзажа. – Они уже почти здесь.

***

Фоукс и Сакстон распоряжались на стенах. Раджак также контролировал часть офицеров. Их громкие голоса перекрикивали хаос в замке. Адельтон-холл построили как крепость, чтобы противостоять любому вторжению. Она могла выдержать длительную осаду. У них было время, чтобы подготовиться, зная о нападении заранее. У них хватало еды, чтобы прокормиться во время зимы.
Солдаты носились по верхнему двору. Пехота и слуги прочесывали замок в поисках оружия. Они нашли что-то в подвалах – старые реликвии, которые не использовались в течение десятилетий, некоторые – больше века. Копья, луки, арбалеты, двуручные мечи, небольшие пушки – может быть, и старые, но пригодятся и они.
Фоукса лишили должности фельдмаршала, но в отсутствие Каллена гордый старый генерал вновь занял эту должность. Он ходил по территории замка, наслаждаясь предвкушением битвы.
Большая часть защитников замка никогда не видела осады. Но сейчас наступала битва, в которой будут задействованы все, как слуги, так и солдаты. Слугам поручили подавать оружие и боеприпасы. Тех, кто умел хорошо стрелять, поставили на стены. Некоторым мальчикам едва перевалило за десять лет.
Женщин отправили в лазарет и на кухню, позаботиться о том, чтобы все раненые получили свою помощь, а воинов кормили. София взяла на себя ответственность в Паласе, и рядом с ней были Изабелла и Рене. Миссис Хаммонд и Элис будут следить за кострами и искать все, что можно использовать в качестве оружия – шрапнель для мушкетов, масло, чтобы выливать его кипящим на врага в случае тарана.
Розали смотрела на хаос, творящийся в замке, когда из Рощи Ворона показались первые ряды армии Виктории. Она стояла одна, в полном ужасе, но не показывая своей слабости. Она знала, что может сделать война, видела приносимые ею разрушения, и знала, что многие погибнут. Но проницательная принцесса не уходила, потому что тогда ее сестра убьет тех, кто пошел на Розали. Виктории никогда не нравились неудачи.
Розали отвернулась от марширующей армии, игнорируя звук барабанов. Их рокочущий звук распространялся в воздухе.
Розали подошла к шкафчику рядом с кроватью и взяла небольшую непрозрачную бутылку. Она выпила все содержимое и кашлянула, когда противная жидкость обожгла горло и спустилась в желудок.
- Вы уверены, что должны пить его в таком количестве? – спросил Гловендейл. Ее королевский советник не мог в такое время покинуть принцессу. Она кисло посмотрела на него, взглядом приказывая не задавать вопросов.
- Сколько их? – Слова жгли ее как кислота. Затаив дыхание, Розали ждала ответа, хотя неизвестно, имел бы он какое-нибудь значение. Много. Она видела их. тысячи людей выходили из леса, как муравьи.
- Фоукс оценивает в пять тысяч, но Сакстон считает, что больше.
- Это только первая волна, - пробормотала Розали. Она повернулась, уловив отражение себя в зеркале. За последние месяцы она заметно постарела. В Уэсспорте Розали, возможно, выглядела моложе своих лет, но теперь стала старше своего возраста. Серая липкая кожа, бесчисленные углубляющиеся морщины, темные круги под глазами раскрывали истинное состояние ее души.
Розали села перед зеркалом и начала наносить пудру на лицо.
- Ваше королевское высочество, вы считаете, что сейчас время для этого? – спросил Гловендейл.
- Мои люди не должны знать, как я устала. Они должны видеть красивую женщину, у которой достаточно сил, чтобы вести их в бой. Если они поверят в меня, мы преодолеем все, - сказала она. тщательно пудрясь, чтобы скрыть бледность, темные круги и десять лет беспокойных ночей. Немного румян придали цвет щекам, краска от лепестков розы – губам. Она встала со стула и отвернулась от зеркала.
- Они никогда не должны видеть меня иной, Гловендейл. Ты понимаешь? – спросила она. Теодор более чем понимал ее. им нужен сильный лидер, на которого можно опираться. Розали тоже знала это и решила отдать себя людям. Эта битва была всем, что ей нужно пройти в одиночестве, а потом уже придет ее брат.
День утих. Свет сменился тьмой, когда враг прошел по пустынному Хейсу. Ворота замка закрыли, вставили засов, решетку опустили вниз – даже тысяча человек не взломала бы ее.
Фоукс стоял на стене, глядя вниз. Он всегда искал острых ощущений перед битвой. Но в свете факелов на стенах он видел не солдат – испуганных мальчиков и пожилых мужчин. Их было меньше двух тысяч, готовых защищать Адельтон, пока их кровь не окрасит белые стены в красный цвет. Сакстон стоял рядом. Он поймал встревоженный взгляд, скользивший по их армии.
- Мы ведем войну, чтобы жить в мире, - пробормотал он в холодный воздух.
Фоукс усмехнулся ироничности слов.
- Кто это сказал?
- Какой-то давно умерший философ, - пожал плечами Сакстон. Внезапно ночное небо осветила молния, прорвавшись через фиолетовую дымку сумрака, и нарушила устойчивый ритм зарождающейся ночи.
Их враг шел к Адельтону. Его ботинки попирали уже долину. Грохот барабанов звенел в ушах. Казалось, сам Бог смотрел вниз, возмущенный увиденным противостоянием.
Переговоров не было. Обе стороны знали, что не придут к соглашению. Мальчики на стенах, в слишком больших для них доспехах и шлемах, постоянно падающих на глаза, тряслись от страха и ярости, видя, как под грохот барабанов идут к ним тысячи мужчин. Каждый человек в Адельтоне слышал этот ужасный рокот, иногда прерываемый громом и молнией.
Розали сидела в своей комнате, сжимая в руках письмо, которое прислала ей сестра, когда она ездила по югу с Атаром и Гловендейлом. Капли слез размывали чернила по пергаменту.
Изабелла не остановилась, чтобы послушать жуткую, наводящую страх музыку за каменными стенами. Но она чувствовала страх в замке, обоняла его – мерзкий запах, исходящий от горожан и слуг внутри. Изабелле не понравилось это. Она увидела, как испугана Элис, как дрожат ее руки.
И тут что-то тихое сорвалось с губ Изабеллы.
Одна нота следовала за другой. Графиня Кадерры начала напевать песню, слов которой не знала. Но она много раз слышала, как фермеры и горожане поют ее на полях или у реки, и мелодия застряла в ее сердце. Она успокаивала ее своим счастливым напевом.
Изабелла с улыбкой посмотрела на Элис. Нежный взгляд карих глаз предложил девушке расслабиться и игнорировать внешний мир. Молодая служанка на миг перестала нервничать, слушать звуки войны, и начала громче подпевать своей хозяйке. К ним присоединились горожанки, швеи, пекари и многие другие. Некоторые знали слова.
Я родился и вырос в королевском замке,
Там сшили мою парадную одежду,
Там живет мой отец и моя мать,
Там живут мои сестра и брат,
Но где твои поля и твои земли?
Где в мире стоит твое свадебное ложе?
Где живет твоя настоящая любовь,
С которой ты будешь жить до конца ваших дней?
Пение становилось все громче и громче. Люди в замке старались оттолкнуть звук страха. Радостный тон был сейчас неуместен. Но к ним присоединялось все большее количество людей. Они пели, даже если не знали слов и мелодии. Они покажут армии Виктории, что не боятся. Народная песня заполнила пространство дворца, и тепло, которое она принесла, вскоре вылилось за его пределы. Гром стал ему фоном, и когда солдаты на стенах услышали звуки песни, их сердца радостно расширились. Они были Кадеррой – и стояли на стенах, чтобы защитить свой дом любой ценой.
Фоукс увидел, как изменилось их поведение. Испуганные мальчики перестали дрожать. Решимость наполнила их сердца и глаза.
[/i] Есть мои поля и есть мои земли,
И есть место для свадебного ложа,
Есть место, где живет настоящая любовь,
С которой я поклялся жить и умереть. [/i]
Они продолжали петь, и во дворе к людям в замке присоединились солдаты. Фоукс оглядывался, и его глаза горели.
Мэтью Алистер, который возглавлял первую волну, был еще далеко и слушал только грохот барабанов, когда что-то прорвалось через удар грома. Мелодия. Странная, такую никогда не услышать в залах дворца Уэсспорта или в дворянском замке. Мелодия, которую исполняли люди, отличалась от пения монахов или сладкого женского голоса. Она принадлежала народу и была почти языческой.
Тогда он с отвращением понял, что это такое. Это пел Адельтон-холл. Мужчины впереди заколебались. Кто приветствует врага песней? Но она звучала все громче и громче, почти гремела в их ушах.
Здесь я родился, и здесь был воспитан,
И здесь сшили мою красивую одежду,
Здесь живет мой отец и моя мать,
И вот моя сестра и брат.
Тысячи людей ждали приказов, когда прекратился грохот барабанов. Фоукс шел вдоль стен, раздавая их. Раджак, увидев приближающуюся армию, сжал руки в кулаки и стиснул зубы.
Песня звучала всю ночь. Слуги замка и горожане Хейса не позволяли страху одолеть их.
Атар никогда не видел и не слышал такого. Розали стояла на балконе в безмолвном изумлении.
- Внимание! – закричал Фоукс, давая сигналы Сакстону и Раджаку, чтобы они так же подготовили своих людей. – Натянуть луки!
Алистер с недоверием смотрел на стены. Люди на них использовали арбалеты. На высоких стенах горели факелы. Солдаты целились в них, но армия Виктории еще не подошла в пределы их досягаемости. Алистер не сдержал хихиканья, увидев, что у некоторых в руках длинные луки (пр. переводчика – лук в рост человека, распространенный в средневековой Англии). Он решил, что в замке действительно отчаялись, раз решили использовать такие реликвии. Но песня не смолкла, сила в стойке защитников не нарушилась.
Алистер понимал, что они внизу, в более невыгодном положении, но не отступил.
- Мушкеты наготове! – крикнул он. Они перебьют всех лучников прежде, чем те успеют выпустить стрелы.
- Стреляй! – заорали Фоукс, Раджак и Сакстон. Гром сотряс землю, стрелы тучей вылетели от замка. Они по дуге скользили в ночном воздухе, тянувшись к врагу. Некоторые нашли свои цели.
- Хмм, милорд, - пробормотал один из маршалов, - ветер в их пользу. – Алистер внезапно обратил внимание на поднявшийся бриз. Он даже не подумал об этом.
- Проклятье! – закричал он. Кровожадный мужчина посмотрел на огнестрельное оружие, готовое к его приказам.
«Хммм, господин мой», - пробормотал один из его маршалов. «Кажется, ветер в их пользу». Алистер внезапно обратил внимание на бриз, который поднялся к вечеру. Он даже не подумал об этом.
- Стреляйте, - сказал он маршалу и отправил его вперед, к непосредственной зоне опасности. Сам Алистер не хотел соваться под стрелы.
- Огонь! – услышал он, и грохот мушкетов ответил молнии, внезапно осветившей небо.
А в Адельтоне продолжали петь.
- Я заставлю всех замолчать! – выплюнул Алистер, побагровев. В конце концов он сломает их дух. Когда у них закончатся вода и еда, песен больше не будет.
Только мольбы о пощаде.

***

Прошла ночь, стрелы сыпались градом, мушкеты отвечали им, и в странном согласии гремел гром. Адельтон-холл пел еще несколько часов. Те, кто находился в его стенах, как могли старались поддержать своих защитников. Когда их песня наконец стихла, горло всех болело от пения, но страх не завладевал ими. Они игнорировали грозные мушкеты, гремящие в темноте. Фоукс, Сакстон и Раджак руководили мальчиками и ветеранами войны. Они собирали всю имеющуюся храбрость, но у некоторых все еще дрожали руки, и тогда на помощь приходил отец Николас и его мед. Лучше иметь в организме немного хмеля, чем полностью трезвым бояться на поле брани.
Многие пострадали от выстрелов. Их относили в Палас, кричащих от боли и муки, взывающих к матерям. София бегала по лазарету, вся в чужой крови, с жесткой маской на лице. Отец Николас проводил последние службы умирающим, и, закончив их, помогал держать тех, кому требовалось отпилить размозженные руки и ноги. Рут, повар Адельтона, проводила эти операции. Она могла бы убить оленя одним ударом, но ей хватало умения и жалости, чтобы делать ампутации.
Изабелла держала плачущего подростка, пока Элис перевязывала его. Он плакал от страха, закатив глаза от боли.
Сама графиня не показывала своего беспокойства и гноящийся внутри страх. Они проигрывали. Люди Алистера уже подошли к стенам и пытались подняться по ним. Больше чем треть защитников была ранена или убита.
Но она делала свое дело, и, перевязав мальчика, отошла к другому раненому.
Она сразу узнала его. Алан Мур лежал с серым лицом на койке, из размозженной левой ноги текла кровь, дыхание было слабым и хрипящим. Молодая женщина вдохнула, не обращая внимания на зловонный запах смерти и крови. Она опустилась рядом на пол и взяла раненого за руку, выказывая сострадание. Кожа Алана была холодной, а конечность – слабой. Его запястье было тонким даже по сравнению с женской рукой. Щеки впали, одежда висела мешком.
Его глаза раскрылись, когда Мур почувствовал тепло чужого тела, сжимающего его руку. Ален с полуоткрытыми глазами повернулся к Изабелле. Девушка не знала, почему, но ощутила глубокую печаль при виде раненого.
- Тебе следовало оставаться с Николасом, - сказала она, убирая руку, чтобы осмотреть ногу. Алан слабо улыбнулся.
- «Каждый трудоспособный человек» означает и меня, миледи, - прохрипел он сухими губами.
В его ногу влетел старый ржавый металлический осколок. Казалось, удар раздробил кость на несколько кусков. Изабелла ничего не могла с этим сделать.
- Я позову Рут, - пробормотала она, не глядя на Мура. Обычно в таких обстоятельствах при упоминании повара люди начинают молить о пощаде. Ведь они понимают, что будет дальше – мучительная боль, когда сталь прорезает плоть, а пила раскалывает кость, отрубая конечность.
Алан знал, что его ожидает, и его губы дрожали, но он не возражал и не страдал от несправедливости. Изабелла некоторое время колебалась, озадаченная его странной реакцией. Казалось, он соглашался с судьбой.
Рут, большая и крепкая женщина, бросилась к Изабелле. Ее пила была окровавлена, и к ней прилипли кусочки мяса. Она взяла бутылку с крепким вином, чтобы очистить металл, прежде чем использовать его для Алана.
Его пустые глаза смотрели на крышу Паласа. Высокая крыша с замысловатыми готическими арками, поддерживаемая множеством колонн, напоминала ему неф корабля. Он пристально смотрел на камень, блокируя окружающий шум. Рут заявила, что готова.
Изабелла вновь села рядом с ним. Появилась служанка, готовая придерживать тело Алана.
- Молитесь, чтобы вы потеряли сознание от боли, - вздохнула графиня. Он увидел тревогу в ее глазах.
Алан против своей воли расплылся в улыбке.
- Я не заслуживаю вашей заботы, миледи.
Рут была готова отрубить ногу над коленом, но Изабелла дала ей знак подождать.
- Перестань наказывать себя, Алан. Ты раскаялся в своих грехах, - сказала она ему.
Но Алан покачал головой, чувствуя, как боль проникает в его сознание – через шок и адреналин схватки.
- Я знаю, почему ушел Каллен и что это будет значить для вас, - в отчаянии пробормотал он.
Изабелла крепче сжала его ладонь и посмотрела на него. Она видела даже в своем измученном состоянии, что этот человек давно нашел свою совесть и теперь жил с последствиями своих действий. Ей казалось, что это может привести к его преждевременной гибели, потому что именно его совесть была главной причиной его боли.
- Я прощаю тебя, - прошептала она.
Алан считал, что Изабелла будет ненавидеть его. Если бы не его разговор с Калленом, Розали до сих пор была не в курсе его настоящей личности.
Молодая женщина наклонилась вперед. Несколько каштановых прядей коснулись его лица. они пахли вереском.
- Мы с Эдвардом сами выбрали этот путь, Алан.
Однако ее глаза предали ее улыбку. Мур глубоко внутри себя знал, что Изабелла лжет.
Он не ответил. Изабелла встала позади него и кивнула Рут. Ему между зубов воткнули кусок дерева.
- Ты проклянешь меня, парень, но будешь жить, - хрипло сказала Рут. – Джоанна, - кивнула она служанке, которая держала плечи Алана.
Пила опустилась на тело человека, словно на кусок мяса, и Алан закричал. Он трясся и боролся с болью, пока его глаза не закатились.
- Хорошо, теперь он ничего не чувствует, - пробормотала Джоанна, не спуская глаз с открытой ноги. К ее горлу поднялась желчь, и она с трудом сглотнула. Рут начала пилить кость, и тошнотворный звук все глубже и глубже проникал в разум Изабеллы. Она не сводила глаз со странно мирного лица Алана.

5 октября – Адельтон-холл

Прошло еще несколько дней. Первоначальную битву Адельтон выдержал и теперь находился в осаде. Защитники замка зализывали раны, Алистер считал свои потери.
Около половины тех, кто сражался во время первой битвы, погибли либо прямо на стенах замка, либо от ран. Несколько сотен, значительное число. Фоукс, Сакстон и Раджак опасались, что если Алистер снова начнет атаковать, то они не смогут отстоять Адельтон.
Но Алистер не торопился. Ибо если потери Адельтона были велики, то он потерял еще больше. В его распоряжении были мушкеты и пушки, но у него погибло более девятисот человек. Почти шестая часть его армии, и он больше не хотел терять своих людей из-за дерзких атак.
Они подождут, пока не придет подкрепление. Если Виктория получит Адельтон, то захватит и Кадерру. И тогда, когда страна воссоединится, англичане уйдут восвояси.
День тянулся медленно. Деревья в Роще Ворона пылали разными красками. Когда-то зеленые листья стали желтыми и оранжевыми. С неба не переставая лил дождь, и луг, когда-то залитый кровью, теперь стал выгребной ямой армии Виктории.
Розали надела элегантный плащ сапфирово-синего цвета, отделанный по краю белым кроличьим мехом, таким же ярким, как ее кожа. Золотые локоны, выбившиеся из прически, спорили с золотой кроной деревьев, и их листва танцевала на ветру, ожидая, что в любую секунду может упасть на холодную землю. Они падали мимо мраморных скамеек и увядающих кустов, контрастируя с бронзовыми и янтарными оттенками осени. На руках Розали были черные перчатки, имитирующие пристрастия ее брата. На голове лежала небольшая тиара, сообщающая всем окружающим, что это королевская особа.
В саду Адельтона царила тишина. Розали подумала, что хорошо олицетворяет собой гниение осени.
Позади нее прошелестели листья. Кто-то без особых усилий шел по грязи и умирающей траве. Рядом встала Изабелла Свон с горящими от холода щеками. Но в глазах Розали, по сравнению со старой и больной принцессой, Изабелла казалась светом и молодостью лета.
Кожа девушки светилась внутренним светом, глаза блестели от ходьбы, а губы казались лепестками роз. Яркие большие шоколадные глаза привлекали к себе, на губах играла улыбка решительной женщины, не позволяющей осаде добраться до себя. И, казалось, другие проблемы ее тоже не волновали.
- Ты выглядишь бодрой, леди Свон, - пробормотала Розали, отводя взгляд, чтобы еще раз оценить изящество осени.
Несмотря на смену сезона, Изабелла для одежды выбрала яркие летние цвета. Персиковая накидка окутывала ей плечи, волосы изящно обрамляли лицо.
- Я учусь принимать то, что впереди, - после небольшой паузы сказала она, пытаясь подобрать подходящие слова. – Как бы ужасно это ни звучало, помогает то, что Эдварда нет рядом.
Краска, ползущая по горлу девушки, сказала Розали, что Изабелле стыдно произносить такие слова.
Принцесса только покачала головой. Порыв ветра зашевелил деревья. С веток посыпалась золотая листва, встречая короткий миг свободы только для того, чтобы умереть на земле.
- Не пытайся обмануть меня, Изабелла. Не пытайся заставить меня поверить в то, что ты меня простила, - с дрожью сказала Розали. Она пыталась восстановить самообладание и обнаружила, что карие глаза смотрят прямо на нее.
На лице Изабеллы возникла маска, но вскоре сменилась на другую.
- Я не буду винить вас за то, что будет.
Лицо Изабеллы было нечитаемым, но Розали ощутила печаль, стоявшую за этими словами.
- Мы понимали, что это произойдет, рано или поздно, так или иначе.
Дыхание девушки участилось.
- Эдвард не винит тебя, и я научилась принимать это.
Розали покачала головой.
- Ты будешь презирать меня, когда придет время, Изабелла. Сейчас ты можешь стоять здесь и храбро говорить мне, что все будет хорошо. Но настанет час, когда ты встанешь лицом к лицу с последствиями моего решения и возненавидишь меня. И я не буду винить тебя за это.
Слеза текла по щеке Розали, и ее губы дрожали.
- Ты сделала это для Англоа, Розали.
Но слова унес ледяной ветер, как золотые листья. Они вышли на свободу только для того, чтобы умереть.

***

Ночь принесла с собой первый перерыв от надоевшего уже дождя. Люди Алистера вздохнули с облегчением, так как больше не катались в грязи как свиньи. Если им повезет, Лаунель отправит им еще один отряд в несколько тысяч. Этого хватило бы для захвата Адельтона.
Алистер сидел в своей палатке, планируя следующие шаги со своим штабом, когда в нее ворвался разведчик, снеся сложенные стулья и упав лицом на мокрый ковер. Черты Алистера исказились при виде устроенного юношей беспорядка.
- Лучше бы у вас была веская причина для вторжения, молодой человек, - сказал один из его маршалов, добавив в голос авторитета, от чего его усы комично задергались.
Юноша вскочил на ноги. Его глаза вылезали из глазниц. Шапка повисла на одном ухе, бледную кожу усеивали веснушки, одного зуба не было, а нос, похоже, был несколько раз сломан. Он пытался найти слова.
- Мил… лорд, - наконец, сумел выдавить он, заикаясь. – Вы не поверите тому, что мы видели на юге! – высоким голосом воскликнул он.
- Успокойся, парень, - сказал другой офицер. – Задержи дыхание, - призвал он отечески, прежде чем позволил ему продолжить.
Молодой разведчик выполнил приказание и поправил шапку, приводя себя в порядок перед Мэтью. Алистер продолжал смотреть на него своими крохотными глазками, убрав каштановые волосы с лица и положив руку на рукоять меча.
- Армия, - выдавил юноша. - С юга идет армия. Мы заметили ее только сейчас. Она в нескольких часах отсюда, милорд. – В его глазах был настоящий испуг, страх, которого Алистер никогда еще не видел.
- Англичане? – спросил один из офицеров, вставая с места. Его напрягшееся тело склонилось к разведчику.
- Н-нет, - запнулся он, поднимая испуганные глаза.
- Тогда кто? – спросил Алистер. Лаунель должен был прислать к нему людей, но почему тогда с юга? Подкрепление должно было прийти из Рощи Ворона.
- А сколько их? – спросил еще кто-то.
Молодой солдат, не старше четырнадцати лет, посмотрел на взрослых мужчин в палатке, понимая, что они ничего не могут сделать с тем, что сейчас приближалось к ним.
- Мы думаем, - пролепетал он, тяжело сглатывая, - д-десять тысяч, по меньшей мере.
За его словами последовало молчание.
- Кто их ведет? – тихо спросил Алистер. Все в палатке затаили дыхание, ожидая ответа разведчика.
Он смотрел на них глазами, полными страха, и все его тело дрожало.
- Эдвард Каллен.