Гребаная тишина. Эсми и Карлайл сидели по другую сторону стола и внимательно изучали меня, поджав губы. Я неуютно заерзал на своем кожаном кресле, из-за чего скрипнула моя кожаная куртка, соприкоснувшись с его поверхностью. Одновременно пошевелилась и Белла, замерев и уставившись на меня с соседнего кресла. Она тоже чувствовала себя чертовски неуютно.

Она переоделась и, очевидно, приняла душ по возвращению из школы. А мне пришлось немного задержаться, чтобы высадить Джасса у его дома, прежде чем я вернулся сюда и попал во всю эту долбанную... тишину. Сейчас я слышал только стрекотание сверчков. Эсми сидела в рабочем кресле Карлайла, он стоял возле нее, и оба они переводили глаза с меня на мою девочку и обратно, как будто мы были какими-то гребаными подопытными образцами неудачного научного эксперимента.

Я тихо вздохнул и снова повернул голову, чтобы посмотреть на Беллу. Она не одела толстовку. Вместо этого на Белле была великоватая для нее кофта. Я решил, что она забросила ее в стирку или еще какое дерьмо. Она вся была перепачкана гребаной кровью. На носу и у глаза виднелись немного припухшие синяки. Она немного прикусила нижнюю губу, наблюдая за сценой перед нами. То, как они уставились на нас, на самом деле выглядело смешно. И еще вызывало дискомфорт у моей девочки. Как будто ей и так было недостаточно всего этого дерьма.

Раздраженно закатив глаза, я потянулся к ней, взял ее руку с коленей, крепко сжал и опустил в пространство между нашими кожаными креслами. Когда я погладил ее ладонь большим пальцем, она повернулась ко мне и улыбнулась. Я пытался всем своим взглядом передать ей мою любовь, внимательно вглядываясь в ее усталые глаза, и с помощью поглаживаний расслабить ее застывшую позу. Она откинулась на спинку кресла и повернула голову в сторону наших опекунов.

Они изумленно таращились в воздух между нашими креслами так, как будто мы только что разделись и начали трахаться на столе прямо перед ними, а не просто держались за руки. Но я не отпустил ее руку. Я решил, что наша близость все равно чертовски очевидна на данный момент.

Карлайл открыл рот, привлекая к себе мое внимание, но потом снова его закрыл и опять уставился на наши руки, нахмурив брови. Я же оперся свободной рукой на подлокотник кресла и, подперев щеку ладонью, стал постукивать по ней указательным пальцем.

Наконец, Эсми заговорила первой. "Как?.." - запнулась она, уставившись на наши руки. Я даже не пошевелился, нетерпеливо ожидая от нее тот чертов вопрос, который она собиралась задать.

Белла тяжело вздохнула рядом. "Ты хочешь знать, почему он может прикасаться ко мне?" - перебила она ее своим ужасно осипшим голосом, из-за чего я еще усерднее стал поглаживать ее руку своим большим пальцем. Это дерьмо звучало мучительно. Эсми кивнула, наконец-то отрывая взгляд от наших рук, и посмотрела в усталые глаза Беллы. Моя девочка сжала в ответ мою ладонь, и я слегка развернул голову, чтобы посмотреть на нее. Она выпрямилась в кресле, вздернула подбородок и расправила плечи. Такая повзрослевшая. Бля, я любил ее еще больше, когда она делала подобное дерьмо. Она смотрела прямо в глаза Эсми, а я внимательно наблюдал за ее уверенной осанкой со своего места. "Он другой", - прохрипела она, сжала мою руку и, развернувшись ко мне лицом, заглянула в мои глаза. У нее был такой охренительно гордый вид, когда она с любовью смотрела на меня, и ей было насрать, что пришлось сказать им все это дерьмо. Я лишь улыбнулся ей в ответ, потому что мне тоже чертовски нравилось, что я другой.

Продолжая упираться щекой в ладонь, я развернул голову, переключая внимание на Эсми. Бросив взгляд в мою сторону, она нахмурила брови, внимательно изучая меня с суровым выражением в глазах так, будто пыталась понять, чем именно я отличаюсь. Я решил прервать ход ее мыслей. "Я - это просто я", - сказал я слегка резковато, потому что от мысли о том, что придется объяснять про наше электричество, я весь съежился внутри. Это дерьмо было нашим с моей девочкой личным делом. И даже если бы я захотел это объяснить, то, скорее всего, все равно не смог бы.

Она выглядела озадаченной моей репликой и неудовлетворенной ответом, но именно эту тему я решил закрыть. Я сказал ей своим взглядом, что не стоит развивать ее дальше. Я не хотел вести себя с ней как придурок, но было много вопросов, на которые я не мог ответить, и много тем, которых я не хотел касаться. И эта тема была всего лишь одной из них.

Карлайл пошевелился рядом с ней, обращая на себя внимание, и неодобрительно посмотрел на меня со вздохом. Он откашлялся. "И как давно вы двое?..", - запнулся он, вопросительно глядя на нас.

Друзья? Близкие люди? Спим вместе? Почти любовники? Я не был уверен, как ответить на его недоуменный взгляд. Ни единого гребаного шанса, что я позволю им подозревать о наших планах на сон. Мне очень не хотелось бы вообще касаться этой темы в наших отношениях. Не раньше, чем я скажу моей девочке, что люблю ее, и мы сами с ней все выясним. И раз мы в этой комнате были не единственной парой, которая пряталась, я решил воспользоваться этим.

Я дерзко ухмыльнулся Папочке К. со своего места, продолжая упираться щекой в свою ладонь и не отпуская руку моей девочки. "Мы познакомились, когда ты уезжал в командировку", - самодовольно ответил я, офигенно наслаждаясь тем, как с каждой секундой его глаза становились все шире и шире. "Ну, ты знаешь", - небрежно пожал я плечами, переводя взгляд на Эсми, - "Когда вы оба уезжали", - сказал я многозначительным тоном.

В этот момент Эсми покраснела к чертовой матери и отвела свой взгляд, уставившись на поверхность стола. Когда ее лицо стало красным, мне от души захотелось рассмеяться, поскольку я обнаружил у нее эту общую с моей девочкой черту. Затем неловко замялся и Карлайл.

Я воспользовался удобным моментом. "Мы закончили?" - спросил я, наконец-то поднимая голову от ладони и выпрямляясь в кресле. Мне предстояло уладить еще кое-какое дерьмо. "Я уверен, что Белла хотела бы немного отдохнуть", - добавил я, разворачивая голову в сторону моей девочки, которая мило улыбнулась мне в ответ. Я усерднее погладил ее руку, борясь с желанием поднести ее к своим губам и нежно поцеловать. Конечно же, ни хрена я не стал бы этого сейчас делать. Только не у них на глазах. Это вызвало бы еще один вопрос, на который я пока не мог дать ответ.

Карлайл широко распахнул глаза. "О да! Конечно", - воскликнул он, переводя взгляд на Беллз. "Пожалуйста, прости, что я тебя задерживаю. Я уверен, что мы можем продолжить этот разговор с одним только Эдвардом", - бля, он выразительно посмотрел на меня, своими действиями вызывая во мне желание застонать. Он хотел сделать это дерьмо прямо сейчас. Нетерпеливая скотина. И по взгляду Эсми, которым она смотрела на мою девочку, я мог сказать, что она думала о том же. Они собирались разделять и властвовать.

А я не мог позволить им задать этот вопрос, пока я сам не поговорю с моей девочкой.

Я вздохнул и провел пальцами свободной руки по волосам. "Было бы чертовски мило, если бы мы сначала могли поговорить с Беллой наедине", - недовольно сказал я, делая ударение на слове "наедине". Он хотел выпроводить ее задницу за дверь, а потом спросить меня про все то дерьмо, про которое у него кишка была тонка узнать при ней. По какой-то долбанной причине Эсми гневно посмотрела на меня, когда я попросил об этом с нашей стороны стола.

Карлайл поджал губы и мельком взглянул на Эсми, приподнимая бровь. Она казалось погруженной в размышления, когда вопросительно взглянула на Беллу. Бля, я чуть не фыркнул, когда понял, что она спрашивала мою девочку, не возражала ли она остаться со мной наедине. Белла с энтузиазмом кивнула, явно испытывая такое же нетерпение, что и я, очень нуждаясь в том, чтобы оказаться тет-а-тет.

Эсми согласно кивнула Карлайлу, и хотела встать и выйти из кабинета, но я остановил ее.

"Мы будем на улице", - сообщил я им, поднимаясь с кожаного кресла вместе с моей девочкой. Я не ждал ничьего одобрения. Просто вывел ее из кабинета и спустился вниз по лестнице. А она спокойно шла рядом, держа меня за руку.

Я отвел ее в беседку. Потому что это была наша нейтральная территория. Центр нашей личной Вселенной. Днем здесь было по-другому: лужайку и реку было прекрасно видно. Как только мы поднялись в беседку, я развернулся к Белле и, обхватив ее за талию, приподнял и усадил на стол лицом к реке и закату над ней так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

Она с облегчением наслаждалась близостью, когда я встал у нее между коленей и убрал ее волосы от лица с синяками. Оранжевые лучи солнца, выбивающиеся из-за облаков, окрасили ее лицо в живой розовый цвет, благодаря которому она выглядела не так плохо, как было на самом деле. Волосы были влажные, и я боялся, что ей холодно без толстовки с капюшоном, поэтому я снял куртку и накинул ей на плечи.

"Как ты себя чувствуешь?" - прошептал я, запахивая куртку спереди, чтобы ей не было холодно.

"Устала, большей частью", - хрипло сказала она, всматриваясь в мои глаза и просовывая руки в рукава, почти утопая в моей куртке, которая была ей слишком велика. Я нахмурился от мысли, что мы будем без сна еще как минимум часов пять. Она перевела взгляд на колени и стала закатывать рукава, поигрывая своими пальцами. "Но бывало и хуже", - взглянула она на меня из-под ресниц. И это был совсем не флирт или какое-то дерьмо вроде него, это больше походило на чертов гнев.

Но даже при том, что я так охренительно рад был видеть, что она злиться, а не грустит, я не хотел углубляться в это. Поэтому я сменил тему. "Позже нам предстоит долбанная Испанская Инквизиция", - честно сказал я ей, взяв ее ладони с коленей в свои руки.

Она понимающе кивнула. "Я уже немножко испытала это на себе по дороге домой в машине с Эсми", - хриплым голосом сказала она с легкой улыбкой и мотнула головой, - "Мне пришлось воспользоваться своим состоянием, чтобы отвлечь ее", - вяло усмехнулась она. Бля, и я тоже улыбнулся, испытывая к моей девочке чуть больше любви за то, что она была такой чертовски хитрой. Она попыталась откашляться, с грустью взглянув на меня. "Это было гораздо хуже, чем во все предыдущие разы", - тихо прохрипела она. Она смотрела мне в глаза так, как будто умоляла меня понять. "И я так благодарна тебе за то, что ты нашел меня", - грустно улыбнулась она, сильно сжав мою руку, - "Но мне так жаль, что из-за меня столько много проблем", - нахмурилась она.

Бля, мне пришлось оборвать ее тут же. "Херня. К черту всех остальных", - прищурился я на нее, немного оскорбленный тем, что она вообще пыталась извиниться за это, - "Они не имеют значения. Они могут задавать все свои какие угодно долбанные вопросы." И если мы на захотим отвечать на них, то мы ни хрена и не должны это делать. Я смягчился и посмотрел в ее большие карие глаза, освобождая одну руку и убирая локон влажных волос с ее лба. "Бля, я, даже не задумываясь, сделал бы это снова", - искренне ответил я. Действительно сделал бы, черт возьми.

Она ласково улыбнулась мне, а я наклонился и мягко и нежно коснулся ее губ своими, боясь причинить ей боль. Я обхватил ее маленькую щеку ладонью и осторожно поцеловал ее нижнюю губу, наслаждаясь нашим странным электричеством во время этого осторожного поцелуя. Я на секунду оторвался от нее так, что наши губы только едва касались друг друга и открыл глаза, всматриваясь в ее лицо. Моя девочка смотрела на меня с такой охренительной любовью в своих больших карих глазах, поэтому я решил, что наконец-то пришло время поделиться с ней всеми своими чувствами. "Потому что я, бля, тебя люблю", - прошептал я ей в губы, пристально глядя в ее глаза, чтобы показать, насколько искренними были мои чертовы слова.

Я почувствовал губами, как она резко втянула воздух, и увидел, как широко распахнулись ее глаза от моего признания. Бля, и потом случилось это. Красота заката за моей спиной померкла на фоне того, как все ее гребаное лицо под моими губами озарилось улыбкой. То, как она просто сияла счастьем, вызвало у меня ответную улыбку. Это было даже лучше, чем я представлял себе тем Рождественским утром, и все пространство между нами стало невероятно наэлектризованным из-за того сияния, которое излучала моя девочка.

Она обвила своими крошечными руками мою шею и прижалась к моему лицу, обрушив на меня свои губы, продолжая охренительно улыбаться при этом. Я попытался поцеловать ее в ответ чуть более нежно, все еще побаиваясь повредить ее нос, но это дерьмо, похоже, было последним, что ее интересовало в данный момент. Я усмехнулся ей в губы, вырываясь из ее смертельной хватки. Потому что я просто чертовски умирал от желания сделать кое-что, что сейчас наконец-то стало возможным.

Я поднял руку и просунул ее за воротник своей футболки, доставая оттуда серебряную цепочку, на которой висело кладаххское кольцо, подаренное мне моей девочкой. Я вынул ее наружу и снял с шеи, охрененно наслаждаясь тем, как от понимания того, что я собирался сделать, ее лицо засияло еще сильнее. Она почти подпрыгнула на столе, когда я с улыбкой расстегнул цепочку и снял с нее кольцо.

Не отрывая взгляда от ее сияющих глаз, я одел кольцо на безымянный палец правой руки так, что сердце указывало на меня - именно так, бля, как и положено. Именно так, чтобы это значило, что кто-то завладел сердцем хозяина кольца. А я знал, как надо, потому что в тот же день прочел об этом в Википедии в компьютером классе. Я улыбнулся еще шире, когда она сильнее задрожала от волнения и опять в мгновение ока притянула к себе мое лицо. Ее по-прежнему меньше всего интересовал ее гребаный нос, и мы улыбались друг другу в губы, пытаясь сдерживаться, насколько это было возможно, чтобы у нас вышел хороший поцелуй.

Я отстранился от нее и еще раз усмехнулся, более чем удовлетворенный ее реакцией.

Ее щеки раскраснелись, а лицо расплылось в такой широкой улыбке, что от нее, скорее всего, все болело, но ей было все равно. Какое-то движение у нее за спиной привлекло мое внимание. Я оторвал от нее взгляд и посмотрел в сторону наших домов – там стояли Эсми и Карлайл. Они ждали, черт возьми. Белла медленно развернула голову и проследила за моим взглядом через плечо. Когда она повернулась обратно, улыбка исчезла, из-за чего мне захотелось насупиться и снова, бля, и снова, и снова говорить ей, что я ее люблю. Я так долго шел к этому.

Она закусила губу. "Что мне сказать, когда все будут спрашивать о нас?" - неуверенно спросила она сиплым голосом.

Стоя у нее между коленей, я подхватил ее за талию и помог спуститься со стола на землю, поддержав, когда она немного покачнулась. Я взял ее за руку и развернул нас в сторону дома, где ждали наши родители. Я повернул голову и посмотрел вниз на нее – она стояла рядом и, покусывая губы, продолжала вглядываться в меня с выражением неуверенности на лице.

"Скажи им, чтобы перестали быть такими охренительно любопытными, иначе твой бойфренд надерет им задницы", - ухмыльнулся я.

В этот самый момент незамедлительно вернулась ее улыбка – такая же офигенно яркая и большая, - и ее глаза зажглись радостью от того, что я назвал себя ее бойфрендом. Я улыбнулся ей в ответ и вывел мою девочку из беседки. Чертовски довольный тем, что теперь она на самом деле была моей девочкой, во всех смыслах этого слова.

Пока мы шли через двор, она теребила кольцо на моем пальце, прекратив свои действия, как только мы добрались до Карлайла и Эсми, которые смотрели на нас теперь с еще большим любопытством. Она сняла мою куртку и протянула ее мне с многозначительным взглядом. Черт, мы знали, что им не удастся убить наше настроение, и поэтому улыбнулись друг другу еще раз, когда входили в свои дома, чтобы лицом к лицу встретиться с гребаной Испанской Инквизицией.

Когда мы вошли, Эммет уже ждал нас у двери и показался мне каким-то нервным, когда Карлайл прошел мимо него. "Может, кто-нибудь будет так любезен и все-таки объяснит мне, что, черт возьми, происходит?" - спросил он на самом деле охренительно раздраженным, едва ли не капризным тоном.

Я закатил глаза и просто поднялся вверх по лестнице вслед за Карлайлом. Момент выяснения отношений с Папочкой К. и без того был достаточно скверный, поэтому я решил, что Эммету лучше получить эту информацию или еще какое дерьмо от Брэндон. Он расстроено проворчал вслед нашим удаляющимся фигурам, когда мы уже оказались в конце лестничного пролета, так ничего ему и не ответив.

Я вернулся на место, где сидел до этого, а Карлайл сел в свое рабочее кресло. Очевидно, когда Беллы здесь не было, у него не было никаких проблем с разговорами.

Как только он уселся, он положил руки на стол перед собой, наклонился в мою сторону и соединил ладони вместе. "Кто она тебе?" - прямо спросил он. В подобных ситуациях у нас с ним обычно не было никакой лишней херни. Хотя обычно дело касалось отстранения от занятий или ареста.

И до тех пор, пока не будет затронут один конкретный вопрос, у меня тоже не было никаких проблем с тем, чтобы оставить всю лишнюю херню за дверью. По крайней мере, не сейчас. "Она - моя девочка", - честно заявил я, небрежно пожав плечами. Никакой херни.

Карлайл поджал губы и впился в меня взглядом. "Девушка?", - скептически спросил он. Я понятия не имел, почему он был так охренительно скептически настроен. Как будто идея, что у меня есть девушка, была такой офигенно трудной для понимания. Я закатил глаза и кивнул, подтверждая его слова. Хотя мне больше нравилось называть ее моей девочкой.

Он вздохнул и тоже кивнул, откидываясь назад на спинку кресла с выражением ужаса на своем слегка побледневшем лице. "И насколько все серьезно?" - спросил он осторожным тоном, по которому было совершенно понятно, что он боялся моего ответа.

Я еще раз закатил глаза, понимая, на что он намекает. "Я не трахаю ее, если ты это имеешь в виду", - пробормотал я, покачав головой.

Карлайл облегченно выдохнул, цвет его лица вернулся к нормальному, и он расслабился в своем кресле. Я постарался пропустить мимо все его оскорбительные предположения. Просто-напросто я знал, что это будут ни хера не первые и не последние намеки.

Гораздо более расслабленно и удобно расположившись в кресле, он взял в руки доставшийся ему нахаляву мячик для снятия стресса, который он прописывал пациентам, и начал его сжимать, уставившись в потолок с задумчивым выражением на лице. "Немного странно, что вы можете прикасаться друг к другу", - поджал он губы, продолжая смотреть в потолок. Я отлично знал этот гребаный взгляд. Его интересовали механизмы всего процесса, а я не собирался углубляться в это, поэтому просто заткнулся. Он перевел взгляд в мою сторону, внимательно меня изучая. "Я не знаю, почему вы оба скрывали это, но я не буду тебя об этом спрашивать", - сказал он выразительным тоном. Бля, я едва не ухмыльнулся ему в ответ - конечно, он не станет меня спрашивать. Потому что в таком случае я тоже задам ему свои вопросы.

Осторожно поглядывая в мою сторону, он продолжил. "Это было в День Благодарения, не так ли?" - спросил он, слегка улыбаясь. Я насупил брови, сначала не понимая, почему он сделал такой вывод, но потом вспомнил, что в ту ночь я впервые спал. И он, черт возьми, заметил изменения в моем настроении. Я кивнул ему в ответ, позволяя ему думать, что мы встретились в этот день. На его лице появилась сочувственная улыбка. "В этой девушке, должно быть, есть что-то такое, раз она так повлияла на тебя", - он усмехнулся и покачал головой. Я лишь снова кивнул ему в ответ. В ней действительно что-то было. И даже если это мой сон так радикально меня изменил, то она имела к этому самое непосредственное отношение.

Он опять поднял глаза к потолку, а я глубже съехал в свое кресло, вытягивая вперед ноги и устраиваясь поудобнее. Долбанные жесткие кожаные кресла. Я откинул голову назад и ждал очередного раунда вопросов.

"Ты когда-нибудь раньше видел ее в подобном состоянии?" - с любопытством спросил он, откровенно пытаясь копнуть чуть глубже в наши дела.

Тяжело вздохнув, я решил немного приоткрыть ему завесу на то, что он так хотел знать. "Только один раз", - ответил я, укладывая руки на кожаные подлокотники. - "После того, как она узнала, что может прикасаться ко мне, она попыталась дотронуться до Эммета в столовой", - пожал я плечами, не уточняя, как именно она это узнала. Не было ни единого гребаного шанса, что я расскажу ему об этом. Я мотнул головой, вспоминая, как она пыталась прикоснуться к Эммету. "Бля, это было чертовски глупо", - пробормотал я неодобрительным тоном.

Некоторое время он задумчиво смотрел на меня, небрежно сжимая и разжимая свой антистрессовый мячик. "И все было не так серьезно", - сказал он, скорее утверждая, нежели спрашивая. Я решил, что Эммет уже рассказывал ему эту историю.

Я утвердительно кивнул в ответ: "Да". Тогда это казалось серьезным случаем, но только не в сравнении с тем дерьмом, которое я видел сегодня. "Хотя в школе у нас это называют Странными Внезапными Истериками", - я сделал воздушные кавычки руками, посчитав формулировку Джасса более подходящей для описания.

Вдруг Карлайл выпрямился в кресле, отложил свой мячик и грозно посмотрел на меня - наступило время доктора. "То, чем больна Белла - это не какая-то случайная истерика", - ответил он мне таким тоном, который привел меня в чертов шок. Я и не думал, что он так хорошо осведомлен о ее состоянии, чтобы заморачиваться на формулировках. "Это серьезный случай посттравматического расстройства, который в сочетании с фактором стресса вызвал у нее гаптофобию (патологическую боязнь прикосновений - прим.пер.)", - добавил он, вскидывая брови. Бля, я просто сидел и тупо смотрел на него. Потому что я ни фига не понял, что за хрень он только что сказал. Я мысленно сделал себе заметку позже почитать в Википедии про это дерьмо, едва не спросив его, как правильно пишется последнее слово.

Он расслабленно откинулся назад на спинку кресла с таким видом, как будто я на самом деле понял его диагноз. "А то, что произошло сегодня - это намного серьезнее", - покачал он головой с обеспокоенным видом. Я закатил свои гребаные глаза, потому что и сам это прекрасно знал, но его лицо стало до невозможности серьезным. "Сегодня было немного от этого, чуть-чуть истерии и дополнивший их психоз в легкой форме".

Я выпрямился в кресле, потому что у меня потемнело в глазах от его долбанных оскорбительных предположений. "У нее нет никакого гребаного психоза", - резко сказал я ему.

Он глубоко вздохнул. "Я не говорю, что она больна психозом, Эдвард", - покачал он головой, - "но по дороге домой она описала Эсми то, что с ней произошло", - мрачно продолжил он. Я сузил на него глаза, ни хрена не удовлетворенный тем, что он не считал ее больной психозом. "Она потеряла ощущение реальности, это классический симптом."

Я сердито уставился на него, вцепившись руками в кресло. "Белла не соответствует никаким гребаным классическим симптомам. Она не какой-то чертов научный эксперимент, она - живой человек, который дышит и чувствует", - смотрел я на него в ярости.

Он вскинул брови. "Она рассказала тебе, что думала, будто Форкс - это плод ее воображения?" - многозначительно спросил он. Я медленно нахмурил брови и отрицательно покачал головой. Она так и не рассказала мне всю эту долбанную историю целиком. А я ни хрена не поинтересовался. "Она больше верила в свои галлюцинации, чем в реальность", - пожал он плечами так, как будто это было признаком того, что у нее этот чертов психоз. Я впился в него еще более сердитым взглядом, но он поднял руки в воздух в защитном жесте. "Я просто пытаюсь удостовериться, что ты понимаешь, насколько с ней все серьезно".

Я фыркнул. "Я знаю ее лучше, чем ты думаешь", - дерзко ответил я. Он вел себя так, как будто она была очередной обычной девушкой или еще какое дерьмо. Я откинулся назад в кресло, представляя, что сказал бы Папочка К., если бы я сказал ему, что тоже могу попасть в соседнюю с ней палату с диагнозом «психоз». Может, я и мог прикасаться к другим людям, но и у меня были кошмары, в которых я тоже терял ощущение реальности. Интересно, он поставил бы диагноз так же охренительно быстро в таком случае?

"Да, я видел", - пробормотал он шепотом, а потом поморщился, - "И, пожалуйста, постарайся контролировать свою речь, особенно в обществе Эсми и Беллы", - попросил он. Я закатил глаза и кивнул. Мне стоило напомнить ему про тот свой жест с дверцей автомобиля. Я же не гребаный неандерталец или еще кто.

"Это было довольно впечатляюще сегодня в спортзале", - сказал он странно благодарным голосом. Я вопросительно поднял на него бровь, не понимая, почему он продолжал раздувать из этой истории такое большое гребаное дело. Он посмотрел на меня с извиняющимся видом. "Просто такие вспышки психоза обычно длятся у пациентов несколько дней, иногда даже недель", - пояснил он, со скептическим видом посматривая в мою сторону.

Я вытаращился на него, отказываясь считать это "психозом" или чем-то еще, весь съежившись от мысли о том, что моей девочке неделями пришлось бы иметь дело с чем-то настолько охренительно жестоким и сильным.

Он усмехнулся в ответ на мое удивление. "Да, теперь ты понимаешь? Если бы ты не помог ей, то ее бы пришлось успокаивать в больнице", - ответил он весьма самодовольным тоном.

Я поджал губы и нахмурился, погрузившись в свои мысли. Я был чертовски счастлив, что вызволил ее оттуда, но при этом я думал и о том, в чем еще мы с ней похожи. Интересно, если бы она не пришла в День Благодарения, закончилось бы тогда все для меня тоже больницей? Я ни хрена не имел понятия об этом.

Карлайл откинулся назад в кресле, снял очки и потер глаза. "Есть кое-что, что ты должен знать о Белле, до того как у вас все зайдет дальше, Эдвард", - вздохнул он и положил очки на стол. Как будто он мог рассказать мне что-то, от чего я сбегу нахрен из города. Я усмехнулся ему и показал жестом, чтобы он продолжал, снова принимая удобное положение в кресле, небрежно вытянув ноги.

Он откашлялся и наклонился над столом с тем же долбанным грозным видом, снова начиная играть в доктора. "Такое состояние, как у Беллы, невероятно непредсказуемое. Оно может самостоятельно улучшиться со временем или, возможно, с помощью надлежащей терапии..." - он сделал паузу и нахмурил брови, глядя в стол, - "Но мне сказали, что в прошлом все очевидные методы лечения были неудачными", - пробормотал он, задумчиво покачав головой, и поднял глаза на меня. "Белла отказалась от дальнейшего медицинского лечения и выбрала рискованный путь. Вполне возможно, что ей никогда не станет лучше", - вскинул он брови с выжидающим видом.

Бля, мне оставалось лишь фыркнуть в ответ. "И что?" - просто сказал я, понимая, что мы оба были не в порядке, и у меня тоже почти не было гребаных шансов на улучшение.

Он вздохнул и кивнул на то, что я проигнорировал его предупреждения, отклонился назад в кресле и опять стал сжимать эту долбанную раздражающую штуку. Я продолжал теребить кресло рукой, и он поджал свои губы: "Вы с ней разговариваете об этом?" – тихо намекнул он.

Я стиснул зубы и отвел от него глаза, глядя в окно его кабинета.

Он тихо откашлялся, но я отказывался нахрен смотреть ему в глаза. "Я знаю, что ты не станешь говорить со мной об этом, Эдвард", - вздохнул он, когда я усерднее стал теребить кожаную обивку кресла, чувствуя гребаный дискомфорт просто от разговоров про разговоры. "Может, это все из-за того, что произошло с ней?" - уклончиво предположил он. Я поморщился при упоминании об этом и еще сильнее сжал зубы. По-прежнему отказываясь смотреть на него, я лишь громко теребил кожаную поверхность кресла своими пальцами. "Ты ведь можешь разговаривать с ней о пожаре, не так ли?" - прошептал он вопросительным тоном.

Я тут же оторвал пальцы от кожаной обивки, перевел на него взгляд и медленно кивнул, охренительно надеясь на то, что после этого он наконец-то отвалит.

Его серьезное лицо медленно расползлось в небольшой улыбке, когда он откинулся назад в кресле и продолжил сжимать и разжимать свой антистрессовый мячик. "В таком случае, что-то мне подсказывает, что ваша дружба будет вам обоим полезна", - заявил он, пристально глядя на меня с тем же самым выражением гордости на лице, какое я видел у него в спортзале.