ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ…
На следующее утро, позавтракав, я решила первым делом накормить Рыжика. Эдвард вызвался сопровождать меня, но, как бы мне не хотелось постоянно находиться с ним рядом, я отказалась.
Не стоило забывать, что Эдвард – вампир, питающийся кровью животных. И животные каким-то образом прекрасно это понимали и прятались. Я боялась, что учуяв его, Рыжик просто не выйдет ко мне. Я объяснила всё это Эдварду, смягчив, как могла, ситуацию, и он согласился с моими доводами. Но полдороги он всё же пробежал вместе со мной, а потом остался ждать меня на нашей поляне.
Предосторожность оказалась бесполезной – Рыжика не было. Что же, было наивно полагать, что он будет сидеть на месте нашей предыдущей встречи и дожидаться меня. Разочарованно повздыхав, я застелила дупло листьями папоротника, решив в следующий раз прихватить какой-нибудь небольшой тазик, который мог бы сойти за собачью миску, выложила из пакета куски жареной оленины, десяток сосисок и несколько шоколадных батончиков, предварительно сняв с них обёртку.
Насколько я знала из рассказов Калленов, крупных хищников в близлежащих лесах не было, так что есть шанс, что мой подарок дождётся Рыжика. А если нет – то здесь уж будет не моя вина, я сделала всё, что могла. Пожав плечами, я развернулась и помчалась назад. Меня ждал Эдвард и ещё один чудесный день рядом с ним, первый из оставшейся вечности.
Приближаясь к поляне, я невольно ускоряла бег. Даже лишняя минута вдали от любимого была для меня невыносимой. Когда я на сверхзвуковой скорости вылетела на поляну, Эдвард среагировал моментально и, подхватив, закружил меня. Похоже, моё быстрое возвращение его тоже порадовало.
– Не пришёл? – какой ещё могла быть причина моего столь быстрого возвращения?
– Не пришёл, – вздохнула я.
– Завтра снова пойдёшь, – это был не вопрос, но я ответила.
– Пойду.
– Что ж, меня это не удивляет. Но что, если этот твой Рыжик больше не появится? Может он просто пробегал мимо по своим делам, и сейчас уже далеко?
Я пожала плечами:
– Если он больше не появится, значит, так тому и быть. Но пока я не буду абсолютно в этом убеждена – я продолжу его кормить. Я обещала.
Эдвард опустился на траву, и я тут же пристроилась рядом, свернувшись калачиком у него под боком – это была моя любимая позиция рядом с ним, исключая, конечно, случаи, когда он усаживал меня на колени. Но, если проанализировать, то такое обычно случалось только, если Эдвард хотел меня успокоить. А вот так, прижавшись друг к другу и обнявшись, мы частенько сидели просто так, без всякого повода, лишь потому, что нам обоим это доставляло удовольствие.
Приобняв меня, и машинально перебирая мои волосы, он посмотрел в ту сторону, откуда я появилась.
– Скажи, а место вашего с Рыжиком рандеву находится далеко отсюда?
– Ну, я точно не знаю. Сложно определить расстояние, несясь по лесу на огромной скорости. Но это практически сразу за рекой, которая там течёт.
– Ты перебиралась через реку? – Эдвард слегка нахмурился.
– Да. Но она не широкая, я легко её перепрыгнула. Не волнуйся, никакой опасности для меня не было. Ты же знаешь, что мне вообще сложно причинить какой-то вред.
– Ну, вред ты и сама себе прекрасно можешь причинить, без чьей-то помощи. – Ага, это он про мою разбитую об валун руку. Никак не забудет! Я недовольно скривилась, но так, чтобы он не заметил. А Эдвард в это время продолжил. – Но меня беспокоит не сама река, а то, что за ней находится.
– А что за ней находится? Я больших отличий не заметила. Ну, лес и лес, что с одной стороны реки, что с другой.
– Это уже не просто лес, это территория резервации квилетов. Граница как раз проходит по реке. С этой стороны – наша земля, куплена много лет назад вместе с домом, а с другой – их земля, и мы туда не ходим.
– Почему? Нет, я вообще-то не думаю, что это представляет собой какую-то проблему, это получается как два двора по-соседству, и в чужой двор без приглашения не ходят, но ты так это сказал, словно здесь нечто большее, чем просто частная территория.
– Ты права. Квилеты ничего не имеют против, если к ним приезжают люди – в конце концов, у них там прекрасный пляж, и люди часто приезжают туда на пикники.
– Ты произнёс слово «люди» таким тоном, да ещё и дважды, словно хочешь сказать, что…
– Да, ты всё верно поняла. На территорию квилетов заказан путь только нам. Калленам. Вампирам.
– Они что, знают?! Но как? Вы же ото всех скрываете, кто вы такие?!
– Знают, и уже давно. У квилетов давняя вражда с вампирами, и когда сюда в прошлый раз приехала наша семья, а случилось это более шестидесяти лет тому назад, то они сразу поняли, кто мы такие. Но Карлайл сумел убедить квилетов, что мы не опасны для людей, и мы заключили перемирие. Но находиться на их территории нам запрещено.
– Значит, мне тоже? Мне нельзя будет больше кормить Рыжика?
– Даже и не знаю. Хоть ты теперь и член нашей семьи, но ты все же не вампир. Твоё сердце бьётся, у тебя на щеках румянец, в жилах течёт кровь. Ты даже пахнешь не так, как мы. Так что не думаю, что они стали бы возражать, если ты слегка нарушишь границу, чтобы накормить эту свою собаку. Хотя лучше бы она всё же находилась на нашей территории.
– Может она потому и держится той стороны, что там нет следов вашего присутствия? Вы же для неё – хищники, а там она в безопасности?
– Может быть. Вряд ли мы узнаем, чем руководствуется собака, выбирая место проживания. Но постарайся не задерживаться надолго на той стороне и не заходи далеко. Договорились?
– Договорились! Всё будет хорошо, обещаю.
Какое-то время мы просто сидели молча, прижавшись друг к другу. И это молчание было таким гармоничным, что совершенно не напрягало. И тут случилось то, что в своей новой жизни я ещё ни разу не видела. Облака, постоянно затягивающие небо плотным покровом, слегка разошлись, и выпустили на свободу луч солнца, упавший прямо на поляну, на которой мы сидели. Сначала я просто любовалась тем, как солнце играет и переливается на лепестках цветов, какими яркими красками сияет окружающий нас мир. А потом взглянула на Эдварда и просто задохнулась от неожиданности и восхищения. Эдвард сиял! Его кожа под солнечными лучами переливалась и отбрасывала лучи, словно была покрыта крохотными драгоценными камнями. Заинтересовавшись открывшимся чудом, я начала внимательно разглядывать кожу Эдварда. Никакой бриллиантовой пыли я, конечно, не увидела, да я и так знала, что на вид его кожа самая обыкновенная, разве что слишком гладкая и безупречная, как и у остальных членов семьи – никаких угрей, прыщей или веснушек. Впрочем, ничего подобного не было и у меня, но я-то ведь не сияла и не переливалась, как он.
– Ты сияешь, Эдвард! – зачарованно пробормотала я.
– Да, я знаю – он слегка улыбнулся моему восхищению. – Мы все такие. Поэтому и избегаем солнца. Поэтому и выбрали Форкс – самое дождливое и пасмурное место в США. Здесь нам практически не приходится прятаться, мы можем находиться днём на улице почти в любое время.
– Вы все такие? И Эммет тоже? Вот здорово!
– Ну и чем же так здорово именно то, что и Эммет тоже сияет?
– Так я же теперь смогу его этим дразнить! Ну, что не зря я на него наклейку с феечкой нацепила. Угадала, мол, его истинную сущность.
Эдвард откинулся на траву и расхохотался. Плюхнувшись рядом на живот и подперев ладонью подбородок, я любовалась им, радуясь, что смогла рассмешить. Видимо, с такой стороны он блестящего Эммета не рассматривал. Немного отдышавшись, Эдвард поинтересовался:
– Ты и меня этим будешь дразнить?
Я отчаянно замотала головой.
– Ни за что. Ты так прекрасен!
Не в силах сдержать исследовательский зуд, я принялась рассматривать под лучами солнца все открытые части тела Эдварда, ползая вокруг него на четвереньках, даже покопалась у него в волосах, разделяя их на пробор – кожа светилась даже под волосами. Через какое-то время я так увлеклась вознёй с его роскошной шевелюрой, которую мне всегда нравилось перебирать, что забыла, для чего начала это делать. Опомнилась, только услышав его хихиканье.
– Может, хватит, маленькая обезьянка? Уверяю тебя, блошек ты там не найдёшь!
Немного растерявшись, я взглянула на лицо Эдварда. Он лежал, жмурясь от удовольствия, и, похоже, не смотря на свои слова, вовсе не возражал против моих действий. Хмыкнув, я переключилась на остальные части его тела, скрытые одеждой. Расстегнула манжет и закатала рукав рубашки, потом стащила ботинок и носок с левой ноги и повертела ею, ловя солнечные лучи. Господи, у него сияла даже пятка! Эдвард терпеливо позволял мне проделывать с ним все эти манипуляции, но когда я попыталась вытащить полы его рубашки из брюк – поймал мою руку, прижав её к своему животу, и резко сел.
– Достаточно, малышка! Я всё же не железный.
– Но мне интересно!
– Уверяю тебя – я сверкаю весь. И везде одинаково. Ничего нового ты не увидишь.
– Как сказать, – буркнула я себе под нос, но он, конечно же, услышал. Ладонь Эдварда ласково погладила меня по щеке.
– Мы же с тобой договорились – всё будет, но позже. Ты должна немного подрасти.
– Ладно. Подожду. Я всё понимаю. Но всё равно хотелось бы увидеть, как ты светишься весь! – тут до меня дошло, что именно я сказала. – Ой!
– Вот именно, что «Ой!». Мне ведь тоже не просто. Так что очень тебя прошу – постарайся без провокаций.
– Прости, прости! – я обхватила его за шею и чмокнула в щёку, потом резко отпрянула, сжавшись в комочек. – Я опять, да? Снова тебя провоцирую?
Тяжело вздохнув, Эдвард взял меня в охапку и затащил к себе на колени. Ну, просто «дежа-вю»! Я скоро превращусь в истеричку, только чтобы он сажал меня к себе на колени и утешал! Крепко обняв меня, он потёрся щекой о мои волосы.
– Я совсем тебя запутал, верно? Я и сам уже запутался. Я хочу, чтобы всё было… правильно. Как положено. Но я сам в растерянности. Раньше таких проблем у меня не возникало. И поэтому мне тоже сложно. С одной стороны – я безумно хочу тебя. С другой – ты совсем ещё ребёнок. И не спорь! – видя, как я вскинула голову, готовая возразить ему, он легонько прижал палец к моим губам. – Я прекрасно знаю все твои возражения. Но пока не будет доказано обратное – для меня ты ещё маленькая девочка!
Я снова взвилась, и он тут же исправился.
– Ладно-ладно, юная девушка. Но «юная» здесь – ключевое слово. И для меня очень важно сберечь тебя. Понимаешь?
– Всё это так старомодно. Я видела в кино – девушки моего возраста уже вовсю целуются! Чем я хуже?
– Ты ничем не хуже. Ты лучше! Но мы снова начали старый спор. Я не думаю, что он приведёт нас к чему-то новому.
– Но объясни мне, что такого страшного в простом поцелуе?
– Уверяю тебя, наш поцелуй простым не будет. Энжи, малышка моя дорогая, ну пойми же меня, наконец! Тебе всего пятнадцать, и если я сейчас поцелую тебя, то буду считать себя самым настоящим педофилом!
– Господи, какие жуткие тараканы бродят в твоей голове! Где ты этого набрался вообще? Поцелуй семнадцатилетнего парня и пятнадцатилетней девушки никакого отношения к этому ужасу не имеет. Никаким боком! Да-да, я знаю, сколько тебе лет, мы это уже обсуждали и не раз!
Я остановилась, закрыла глаза, и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не перейти на крик. Ну, это ж надо, какие мысли засели ему в голову! Так вот что сдерживало его всё это время! Насмотрелся криминальной хроники. Но если для него это настолько серьёзно, то, пожалуй, не стоит больше наседать. Раз для него это такая больная тема… Я сделала ещё один глубокий вдох и, открыв глаза, взглянула на Эдварда. Печаль в его глазах резанула меня по сердцу. Ну, зачем я с ним так? Ведь всё было так замечательно, нам было весело, зачем же я снова ввязалась в спор, который причиняет нам обоим только боль? Какая же я эгоистка!
– Прости! Больше я на эту тему не заговорю. Обещаю. На этот раз – на самом деле. Больше я не стану тебя мучить. Я подожду. Или год, или, если мы вдруг узнаем мой настоящий возраст, и он окажется больше того, на который я выгляжу, тогда меньше. Ты согласен?
Теперь придётся отказаться от плана использовать фальшивый возраст в фальшивых документах, когда они у меня появятся. А жаль, план был совсем не плох. Но я только что дала Эдварду слово, и, что важнее, дала его самой себе. Больше никаких попыток сжульничать.
После моих слов, Эдвард расслабился и даже слегка улыбнулся. У меня словно камень с души упал.
– Ты забыла про третий возможный вариант.
– Какой? – я что, действительно упустила какую-то возможность? Не может быть! Я же столько планов строила, не могла ж я чего-то не заметить.
– Если у тебя снова вырастут клыки. Я ведь обещал поцеловать их, помнишь?
– Я думала, что ты это просто так сказал, не всерьёз, просто чтобы меня утешить. Кому захочется целовать этот ужас.
– Мне. И я говорю это абсолютно серьёзно. Даю тебе обещание.
– А если они вылезут прямо сейчас? – я оскалилась и зарычала.
Эдвард рассмеялся над моими потугами и потрепал меня по голове.
– Маленький котёнок и то рычит страшнее. Так что даже и не пытайся. Видимо, тебе для этого надо конкретно разозлиться, а просто так не получится.
– Ну, нет, я рычу точно громче котёнка!
– Вряд ли. Но громче мышонка – да, согласен.
Теперь мы рассмеялись вместе.
– Эдвард, а ты рычать умеешь?
– Конечно, я же всё-таки хищник.
– А покажи, пожалуйста!
– Зачем тебе это?
– Мне любопытно. Или ты тоже не можешь просто так, пока не разозлишься?
Вместо ответа, Эдвард оскалился и издал громкий утробный рык, который, кстати, не так уж меня и впечатлил. Наверное, потому, что я его ждала и была готова услышать. Поэтому, покивав, я с преувеличенным вниманием разглядела его зубы и с наигранным разочарованием спросила:
– А где клыки? Что, клыков нету? Ну, это не интересно!
– Ты прекрасно знаешь, что их нет, – улыбнулся Эдвард.
– И мне кажется, что я в прошлый раз рычала страшнее!
– Ну, конечно! Так страшно, что сама себя испугала до обморока.
– Не было у меня никакого обморока! И тебе это прекрасно известно. Это я от неожиданности шлёпнулась, а не от испуга.
– Ну, что ж, я рад, что ничего особо страшного в тот раз не произошло, и ты сама это признала.
Я подозрительно прищурилась.
– Ты это нарочно, да? Чтобы я больше не думала о том, что в тот раз случилось, как о чём-то страшном?
– А ты так думаешь?
– Ну, иногда. И дело не в самих клыках и не в рычании. Я боюсь, что это может оказаться лишь верхушка айсберга. Боюсь того, во что могу превратиться. Боюсь неизвестности. Знаешь, я бы предпочла знать всю правду, какой бы она не была, чем ждать того, что может никогда и не произойти.
– А может не стоит так из-за этого переживать? Пока все твои сюрпризы совсем не страшны и даже наоборот, весьма полезны. Вспомни сама.
– А клыки?
– Ой, дались тебе эти клыки! Тоже, в каком-то смысле, вещь полезная. Эммета пугать.
– А ведь и правда! Под таким углом я их не рассматривала. Пожалуй, ты прав. Больше я не буду переживать, а стану воспринимать все бывшие и будущие сюрпризы как что-то очень полезное. Спасибо, это действительно давило на меня. А ты снова прогнал все мои страхи.
Я прижалась к Эдварду, и мы ещё какое-то время сидели обнявшись. Солнце вновь скрылось за тучами, и Эдвард больше уже не светился, к моему огромному разочарованию. Немного помолчав, словно что-то обдумывая, Эдвард вдруг спросил.
– Кстати, вот ты собираешься дразнить Эммета. А что насчёт Джаспера? Его тоже будешь поддразнивать нашим свечением?
– Вряд ли.
– Но почему?
– Ну, видишь ли, тут причин несколько. Во-первых, он на мои подначки просто не ведётся, в отличие от Эммета, так какой смысл его дразнить? А во-вторых, Джаспер весь из себя такой величественный, что это его сияние вроде бы даже к месту. Так что нет, его я точно не буду этим дразнить.
Эдвард усмехнулся и задумчиво посмотрел на меня.
– Я заметил, что и Эммета и Джаспера ты считаешь братьями, но относишься к ним по-разному. Я прав?
– Всё верно. Но как же иначе, они же сами очень разные. Джаспер – как бы старший брат, очень сильно старший. Таких братьев обожают, но как бы снизу вверх. – Я повертела пальцами, не в силах подобрать слова для описания своих чувств, и пытаясь изобразить их жестами. К моему удивлению, Эдвард понимающе кивнул. Обрадованная этим, я продолжила. – А вот в Эммете я вижу брата-ровесника, приятеля по совместным шалостям, с ним можно не церемониться. Это идеальный кандидат не только для игр и проказ плечом к плечу, но и как объект для разных дружеских шуток и подначек. Кстати, от него я жду того же. И, между прочим, получаю.
– Элис была права – ты действительно росла с братьями, – задумчиво пробормотал Эдвард. – Кстати, Эммет старше тебя лет на семьдесят, то есть, годится тебе не просто в дедушки, а в прадедушки. Тебя это не смущает?
– Абсолютно. Говорят, женщине столько лет, на сколько она выглядит. Для вас всех это тоже справедливо, но с одним дополнением – Эммету столько лет, на сколько он не только выглядит, но и ведёт себя. А он ведёт себя порой просто как мальчишка. Остальных это тоже касается. Так что почаще заглядывай в зеркало, благо, вы все прекрасно в нём отражаетесь, а так же прекращай вести себя, как старик, бери пример с брата, иногда это полезно.
– Хорошо, я постараюсь – серьёзно, даже несколько торжественно, пообещал Эдвард, но тут же захихикал. – Как старик, значит, да?
– Да-да, такой старенький, вредненький, всегда всем недовольный старичок!
– Ну, это неправда! Я таким никогда не бываю, – он помолчал, а потом обеспокоенно взглянул на меня. – Или всё же бываю?
– Я пошутила, – поспешила я успокоить его, – Но немного оптимизма подзанять у Эммета тебе не помешало бы. Смотри на жизнь проще. А в остальном – ты самый-самый лучший, и прекрасно это знаешь.
Эдвард крепче прижал меня к себе и, уткнувшись мне в волосы, тихонько прошептал.
– И ты самая-самая. Как же я раньше жил без тебя, моя малышка?
Потом мы вернулись домой, где я выставила Эммету счёт за пропущенные дни, и потребовала компенсации. Мы немного поспорили насчёт процента за просрочку, и я отспорила лишних 10 кругов. Элис пыталась настаивать на двадцати, но я решила не жадничать. И я с удовольствием носилась на своей лошадке вокруг дома аж пятьдесят кругов. Хорошо, что голова у меня не кружится в принципе! Конечно, с удовольствием кататься на Эдварде это и близко не стояло, но я честно выиграла у Эммета, ну, почти честно, и собиралась насладиться своим выигрышем в полной мере, тем более что не так уж много осталось до окончания проспоренного им месяца.
И жизнь пошла дальше.
В ближайшие три дня ничего существенного не происходило. По утрам я относила еду Рыжику – и она исчезала. Так что, предположительно, он мои дары всё же получал. Потом каталась на Эммете. А всё остальное время мы с Эдвардом были неразлучны. Мы часто проводили время наедине, но я стойко следовала данной себе клятве – никаких хитростей, никаких провокаций. Наше общение стало более лёгким, исчезла та небольшая напряжённость, которая всё же присутствовала до этого. Единственное, что я себе позволяла – это, во время визитов за реку, где никто меня не видел, предпринимала неоднократные попытки выпустить клыки. К сожалению, пока безрезультатно, но надежды я не теряла. Это был мой единственный шанс получить столь вожделенный поцелуй до истечения следующего года. Даже не знаю, почему я так на этом зациклилась – может, запретный плод сладок? Но я продолжала мечтать об этом постоянно, хотя и не подавала вида.
На четвёртый день меня ждал сюрприз. Когда я примчалась на условленное место, собираясь, как обычно, выложить еду и мчаться обратно – Рыжик уже поджидал меня. Я так обрадовалась, что с ходу кинулась его обнимать, и, кажется, слегка смутила. Отпустив могучую шею, я слегка отступила – кажется, я так никогда и не научусь сдерживать свои порывы.
– Извини, извини, я просто очень обрадовалась, увидев тебя здесь. Я волновалась за тебя, но, похоже, ты в порядке. Дай-ка я посмотрю на твою рану.
Я присела на корточки, протянула руку, и Рыжик вложил мне в ладонь свою лапу. Причём – нужную лапу, что в очередной раз подтвердило то, что я и так знала – он меня понимает. Внимательно осмотрев поданную мне конечность, я с удивлением не обнаружила на ней и следа от ран. Поворошила в нужных местах шерсть, но не нашла даже шрамов. Может он мне не ту лапу подал, а я просто перепутала? И хотя я твёрдо знала, что это не так – с моей-то фотографической памятью – но на всякий случай осмотрела и вторую лапу. Результат был таким же. Пожав плечами, я резюмировала.
– Итак, я нахожу только два объяснения тому, что видят мои глаза. Либо у тебя есть близнец, и это он попал в капкан, – услышав эту версию, Рыжик замотал головой, давая понять, что я ошибаюсь. Ну, я и сама в это не верила, поэтому продолжила. – Либо ты регенерируешь гораздо быстрее, чем обычные собаки. Наверно, почти так же быстро, как и я.
Рыжик вопросительно слегка наклонил морду. Честное слово – я его прекрасно понимала. У него была потрясающая для животного мимика. Это лишний раз доказывало его необычность – и заставляло меня испытывать к нему какое-то родственное чувство. Я ведь тоже была необычным существом.
– Ну, да, я регенерирую. Я, как и ты, мутант. Интересно, может нас вообще создали в одной лаборатории? Хотя это так, глупая теория. Ладно, не стоит о грустном. Я тебе кое-что принесла. Хочешь посмотреть?
Я вернулась за пакетом, который выронила в тот момент, когда увидела Рыжика и кинулась с ним обниматься. Он не отставал от меня ни на шаг, с любопытством поглядывая на пакет. Первым делом я скормила ему сосиски и жареное мясо.
– Сегодня – говядина. Извини, но оленина закончилась. Подожди несколько дней, пока мои братья съездят на охоту, – с этими словами я складывала в огромную пасть куски мяса. Рыжик, похоже, не возражал и против говядины. Отправив туда же шоколадные батончики, я, наконец, вытащила из пакета главный подарок. Увидев его, пёс удивлённо заморгал и недоверчиво взглянул на меня.
– Нравится? Я сама его сделала. Я подумала, что собака без ошейника – это не очень хорошо. Вдруг тебя кто-то из охотников примет за дикое животное и подстрелит. Они ж не знают, что ты совсем ручной.
Рыжик насмешливо фыркнул.
– Да-да, я это точно знаю. Но многие люди судят о других по внешности, и могут испугаться твоего огромного роста. А если на тебе будет ошейник – то они подумают, что ты домашний, и стрелять не будут. Конечно, купить на тебя ошейник практически невозможно, но я нашла выход. Я взяла ремень у Эммета – он самый крупный из моих братьев, и у него самые большие ремни, а потом наклеила на него камушки. Я ободрала их с заколок. Элис, это моя сестра и она обожает шопинг, накупила мне целый мешок всяких заколок, мне их и за три жизни не сносить, так что я решила пожертвовать десятком с разноцветными стразиками. Вот, посмотри, здесь написано «Рыжик». И любой, кто увидит тебя в этом ошейнике, поймёт, что ты славный и хороший!
Я болтала безумолку, демонстрируя ему ошейник со всех сторон. Потом попыталась его надеть. Рыжик явно был этим не доволен. Отстранившись, он обнюхал ошейник, и шерсть у него на загривке встала дыбом. Я тоже из любопытства понюхала ошейник повнимательнее. Пахло старой кожей, суперклеем и Эмметом. Наверное, ему не понравился запах клея, мне он точно не нравился. В остальном ошейник пах довольно приятно. Но взглянув на приподнявшуюся верхнюю губу Рыжика и его обнажившиеся клыки, я усомнилась в своих выводах. На запах клея он так бы не отреагировал. И тут до меня дошло. Ну, конечно же! Запах Эммета! Это для меня вампиры пахли приятно, а для животных это был запах хищника, опасности. Нда-а, об этом я как-то не подумала. Что же теперь делать?
– Похоже, запах моего подарка тебе не нравится?
Рыжик помотал головой. Я задумалась. Конечно, в идеале нужно было выкинуть его, и соорудить другой из нового, неношеного ремня. Но мне жалко было потраченного времени и труда, к тому же неизвестно, как скоро я вновь смогу увидеть Рыжика. А вдруг за это время его подстрелят?
– Так, у меня идея. Мой-то запах тебе вроде не противен?
Рыжик сделал вид, что задумался. Потом начал очень внимательно меня обнюхивать. Сел, ещё подумал. Пожал плечами. И, наконец, утвердительно кивнул. Я расхохоталась над его пантомимой. Вот ведь артист! Пес тоже захихикал. Ну, это было нечто среднее между негромким рычанием и пыхтением, но я-то прекрасно поняла – он смеётся вместе со мной.
– Тогда пошли! – я развернулась и решительно зашагала в сторону реки. Позади меня раздавались мягкие шлепки огромных лап о землю – Рыжик следовал за мной. Выйдя на берег, я начала мыть ремень в воде – спасибо суперклею, камушки сидели как влитые. Для верности я ещё и потёрла изнаночную сторону мокрым песком. В итоге всех манипуляций вампирский запах стал еле уловимым. После этого я куснула себя за палец. Я уже давно заметила, что хотя кожа у меня очень плотная, но зубы острее и крепче – несколько прокушенных вилок это подтверждало. Рыжик испуганно взвизгнул. Не обращая внимания на его взволнованное топтание вокруг меня, я нанесла несколько капелек крови, выдавленных из пальца, на изнанку ремня и размазала по мокрой коже. После чего слизнула кровь и продемонстрировала Рыжику абсолютно целый палец. Он недоверчиво его исследовал.
– Вот именно об этом я тебе и говорила. Я почти такая же, как и ты. Ну, теперь-то ты согласен надеть ошейник? Имей в виду, я на него несколько часов потратила, – слегка приврала я.
Тяжело вздохнув, Рыжик покорно наклонил голову. Я едва смогла застегнуть ошейник на его могучей шее. Смотрелся он великолепно. Стразики, образующие геометрический узор, переливались под неярким светом очередного пасмурного дня. Выложенное зелёными камушками слово «Рыжик» ясно читалось на фоне светло-коричневой кожи бывшего ремня. Я залюбовалась на дело своих рук, но тут мой мохнатый друг напрягся, прижал уши и зарычал. Удивлённая, я проследила за его взглядом, и увидела на другом берегу Эдварда. Видимо, устав ждать, он отправился по моим следам. Я радостно улыбнулась, собираясь представить ему моего друга, но тут заметила выражение лица Эдварда.
На его застывшем лице, глаза просто горели самой настоящей ненавистью. И направлена она была на безобидного, хотя и огромного пса, стоящего рядом со мной. Всё тело было напряжено, словно он огромным усилием воли удерживал себя от прыжка и нападения. Реакция Рыжика, зеркально отражавшая реакцию Эдварда, была мне понятна – он видел, а точнее, чувствовал, как любое животное, что перед ним – опаснейший хищник. Но почему так реагирует Эдвард – понять я не могла.
Негромко рыча, Рыжик начал отступать к деревьям. Эдвард, не шевелясь, пристально следил за его передвижениями. Достигнув кромки леса, пёс рыкнул напоследок, потом развернулся и большими прыжками исчез среди деревьев. Расстроенно проводив его взглядом, я развернулась и прыгнула через реку, к Эдварду. На этой стороне делать мне было больше нечего.
Эдвард поймал меня на лету и, схватив в охапку, кинулся бежать. Я попыталась спросить, в чём дело, но он лишь крепче притиснул меня к себе и продолжил бег на той же скорости. Казалось, что он пытается унести меня от какой-то страшной опасности, только я не могла понять – от какой? Решив, что он потом всё равно объяснит, в чём дело, я просто обняла его за шею и решила наслаждаться поездкой. Тем более что сегодня как раз истёк срок проигрыша Эммета, и пока я снова у него не выиграю – с утренними катаниями покончено.
Наконец мы добежали до «нашей» поляны. Эдвард остановился, опустил мои ноги на землю, но из объятий не выпустил, так и стоял какое-то время, прижимая меня к себе, словно старался успокоиться. Наконец, глубоко вздохнув, он немного отстранился и внимательно осмотрел меня с ног до головы, словно ища на мне какие-нибудь повреждения. Ничего не обнаружив, Эдвард заметно расслабился. После чего опустился на траву, а меня усадил к себе на колени. Странно, обычно он делал так, когда хотел меня успокоить, но сейчас-то я спокойна. Ну, то есть, я взволнована его не совсем логичным поведением, но и только. Не в силах дольше терпеть, я спросила.
– Может, ты, наконец, объяснишь мне, что случилось? И почему мы удирали, словно за нами гналось какое-то чудовище?
– В некотором смысле так оно и было. Ты хоть понимаешь, кто он такой, этот твой «Рыжик» – последнее слово Эдвард произнёс с такой иронией, что я удивилась. Кличка как кличка, тем более что он рыже-коричневый, она сама на язык просилась.
– Честно говоря, не совсем. Он явно не обычная собака – слишком большой, слишком умный. К тому же регенерирует намного быстрее, чем остальные животные, – задумчиво перечисляла я все странности Рыжика. На что бы Эдвард ни намекал, для меня это всё равно Рыжик. – Знаешь, у меня даже мелькнула мысль, что может он мутант, такой же, как я? Ну, жертва эксперимента? Кстати, а я тебе говорила, что он понимает человеческую речь?
– Ну, ещё бы! Конечно, понимает. Ведь он всё-таки человек. По крайней мере – иногда.
– Что? – я аж подпрыгнула. – Но как же так. Как он может быть человеком?
– Всё просто: твой так называемый «Рыжик» – оборотень. – И, видя мои выпучившиеся глаза и отпавшую челюсть, сам, без расспросов, продолжил рассказ. Он рассказал про то, как приехав в этот дом в прошлый раз, много десятилетий назад, они встретили квилетских оборотней-волков. Эти волки много веков охраняли племя от вампиров, но Карлайл сумел с ними договориться и заключить перемирие.
– И вот теперь ты умудрилась познакомиться с одним из оборотней. Просто невероятно! Как же тебя угораздило?
– Волки, – ошеломлённая рассказом, я покачала головой. – Но он же рыжий. Разве волки бывают рыжими?
– Ну, это же не просто волки, не забывай. Они могут быть любого цвета. Теперь я понимаю, почему мне показался знакомым исходивший от тебя запах. Я должен был догадаться. Но прошло столько лет, запах был еле уловим, да к тому же мне и в голову не пришло, что громадного оборотня ты назовёшь просто «большой собакой».
– О, господи! – я вспоминала всё, что наговорила Рыжику (ну, не могу я его по другому называть, привыкла уже), как вела себя с ним, как предположила, что хозяева выгнали его за то, что он всех облизывал. – Так вот почему он так не хотел надевать ошейник!
Я почувствовала, как мои щёки заливает краска. Эдвард же, напротив, взглянул на меня изумлёнными глазами, а потом вдруг повалился на спину, громко хохоча. Поскольку я в это время сидела у него на коленях, то рухнула ему на грудь. А Эдвард, крепко обхватив меня руками, продолжал смеяться, с трудом выдавливая из себя между приступами хохота:
– Ты…. Надела…. Ошейник…. На…. Оборотня!….
Оценив комизм ситуации, я тоже рассмеялась, уткнувшись в грудь Эдварда. Да уж, это действительно смешно. А ведь ошейник был ещё и украшен стразиками! От нового взрыва смеха я точно свалилась бы с груди Эдварда, если бы он не держал меня обеими руками. Смех Эдварда постепенно стих, он уткнулся лицом мне в волосы и, с отчаянием в голосе, прошептал.
– Как же я за тебя испугался! Когда увидел тебя, такую крошечную, рядом с огромным оборотнем…. Если бы моё сердце ещё билось – у меня случился бы инфаркт. Если бы я потерял тебя, то не смог бы дальше жить.
– Ты не потеряешь меня! – я высвободилась из его рук, немного, так, чтобы приподняться и заглянуть ему в глаза. – Я клянусь тебе! Я буду рядом. Всегда. Вечно!
Эдвард резко, практически со всхлипом, втянул воздух и вновь крепко притиснул меня к себе.
– Никогда меня так больше не пугай! Пожалуйста! Ты – моя жизнь, помни это.
И тогда я решилась.
– Ты тоже моя жизнь. Я люблю тебя, Эдвард.
Я почувствовала, как тело Эдварда напряглось подо мной, а потом расслабилось. Заглянув ему в лицо, я увидела такую чудесную улыбку, такую нежность во взгляде, что поняла – мои слова доставили ему самое настоящее счастье.
– Я тоже люблю тебя, малышка. Люблю с первой же минуты, как увидел. Но ты ведь это знаешь, не так ли?
– Я догадывалась. Но всё равно, я рада это услышать, – я слегка смутилась. Всё же я сказала это первой. – Я всё ждала и ждала, а ты не говорил….
– Я думал – ты ещё не готова услышать от меня это. Думал, что ты…
– Ещё маленькая? Так?
– Да. Извини, ты ведь понимаешь, почему я так себя вёл. Но то, что я испытал сегодня, – он содрогнулся. – Когда вдруг понял, что мог тебя потерять, так и не сказав о своих чувствах…. Вобщем, я решил больше ничего от тебя не скрывать, и свои чувства – тоже.
– Но я была в безопасности! Рыж… Оборотень не причинил бы мне вреда. Он был ласков со мной, позволял себя гладить и кормить шоколадками. Даже лизнул в знак признательности.
Эдвард, с улыбкой слушавший мои рассуждения, слегка нахмурился. Не сразу поняв, в чём дело, я прокрутила в голове свои слова и, кажется, догадалась, в чём дело.
– А вот ревновать не нужно! – он посмотрел на меня чуть виновато – значит, я угадала. – Сам подумай – кого я в нём видела? Кого кормила? Кого жалела? Бездомную собаку, не более того.
– Да, конечно. Просто странно, неужели он не понял, что ты – из нашей семьи? Да, ты другая и пахнешь по-другому, но неужели он не понял?
– Не знаю. Конечно, от меня пахнет вами, но не думаю, что он когда-нибудь нюхал вампиров. Ты говорил, что встречался с оборотнями раньше – он был среди них?
Эдвард задумался.
– Нет, насколько я помню, в стае тогда было всего 3 волка, но такого я среди них не видел. Да и тем волкам сейчас было бы лет по девяносто, если бы они всё ещё были живы.
– Ну, нет, он скорее вёл себя как подросток. И в то же время – он знает, как вы пахнете. От запаха ремня Эммета у него шерсть встала дыбом. И он точно знал, кто ты такой. Может быть.
– Что? О чём ты подумала?
– Мне тут пришло в голову, что Рыжик общался со мной в надежде побольше разузнать о вас, – говорить об этом было больно, но другого объяснения я не находила. – Я ведь болтала с ним, как с животным. Может он надеялся, что я лишнего чего сболтну – собака ведь никому ничего рассказать не сможет. А значит с ним можно не опасаться и говорить всё, что не сказал бы человеку.
– И много ему удалось узнать?
– Не так много, – я задумалась, вспоминая свои монологи. – Я упомянула, что Эммет самый крупный, и поэтому я взяла у него ремень для ошейника, что Элис любит шопинг, и что я не могу взять его к себе домой потому что, – тут я насмешливо взглянула на Эдварда, – у моих родственников аллергия на животных. Вроде всё. Остальное было совсем безобидно.
– Ну, видишь, ты не сказала ничего, что они не знали бы и сами. Ну, кроме аллергии. Для меня самого это новость, – тут он усмехнулся, давая понять, что оценил шутку. – Видишь, что получается – даже считая, что беседуешь с животным, ты совершенно автоматически продолжала хранить нашу тайну. А значит, ты никогда, ни случайно, ни специально, не выдашь нас. Тайна просто впиталась в твою кровь, и поступить иначе ты просто не могла. Хотя, вообще-то я и так в тебе не сомневался.
Мы ещё какое-то время провели на поляне, переживая сегодняшние события. А потом вернулись домой. Нужно было рассказать семье о том, что прикормленная мной «бездомная собачка» оказалась квилетским оборотнем. Все порадовались, что вмешательство Эдварда помешало возможному нападению волка на меня, хотя я и пыталась всех убедить, что никакой опасности для меня не было. Я была слегка обижена на «Рыжика», так меня разыгравшего, но видеть в нём врага не могла – лично мне он ничего плохого не сделал. Хотя с кормлениями придётся завязать – думаю, он и без меня прекрасно прокормится. Эммет расстроился – получалось, что он подарил оборотню свой ремень, пускай старый и уже не нужный. Я его успокоила – скорее всего «ошейник» будет выброшен под ближайшим кустом, но искать и возвращать ремень прежнему хозяину я не собиралась, даже если бы мне и позволили это сделать.
В процессе разговора выяснилось, почему Джаспер и Элис не узнали запах оборотня на мне, нюхая меня в машине – они присоединились к Калленам уже после того, как те уехали в прошлый раз из этого дома, и никогда раньше не сталкивались с оборотнями. Теперь они тщательно обнюхали меня, чтоб запомнить этот запах, а точнее – вонь, как «корректно» выразился Эммет. Бедняга Эдвард, а он так долго держал меня в объятиях, такую пахучую, и даже ни разу не поморщился. Дав всем как следует «насладится» своим запахом, чтобы освежить воспоминания, я отправилась мыться, и делала это долго и тщательно. Мне пришло в голову, что в отличие от прошлого раза, теперь я попала бы в объятия Эдварда прямо из «объятий» волка, и не догадаться, с кем я общаюсь, он уже просто не смог бы, даже если бы и не увидел моего «друга» своими глазами. В любом случае – сегодня я бы его потеряла.
Остаток дня прошёл спокойно. Какое-то время ещё переодически возникали разговоры об оборотнях, но постепенно они сошли на нет. Я больше не собиралась нарушать границ, поэтому столкнуться с ними в будущем у меня не было шансов. Джаспер пообещал завтра привезти мои новые документы, тогда Карлайл сможет записать меня в школу. Скоро я выйду из своей изоляции и смогу знакомиться и общаться с людьми. Это меня немного пугало, но вместе с тем и радовало.
Ложась вечером в постель и привычно устраиваясь на груди Эдварда, я подумала, что за одно я точно могу быть благодарна «Рыжику» - испугавшись за меня, Эдвард всё-таки признался мне в любви. И хотя первой эти слова произнесла всё же я, но то, что Эдвард сказал перед этим ничем иным, как признанием, назвать было нельзя. Чувствуя, как его крепкие руки ласково обнимают меня, как его губы прижимаются к моим волосам, я счастливо улыбнулась.
«Спасибо, Рыжик!» - это была моя последняя мысль, перед тем, как я провалилась в сон.
_________________________________________________________
Из-за чего Энжи едва не опозорилась на истории, и какую травму получила на физкультуре, вы узнаете в следующей главе «Школа».
Ждем вас на форуме!
Источник: http://robsten.ru/forum/20-1578-1115339-16-1386088587
0
Всё некогда было. но тепееерь 
