ШКОЛА

На следующий день Джаспер привёз мои новые документы. Свидетельство о рождении, права, паспорт и табель об окончании 9 класса. С одними «А». Хммм, а я оказывается – отличница! Придётся соответствовать. Не думаю, что это будет сложно, скорее – наоборот, как бы мне не прослыть ботанкой. Я мысленно пожала плечами. Даже если и так, мне это без разницы, даже лучше, если меня будут сторониться – заводить близких друзей мне противопоказано. Слишком велик риск разоблачения. Достаточно меня просто потрогать…. Да уж, подводных камней меня в школе ждёт немеряно. К счастью, я там буду не одна, меня есть, кому подстраховать, и это радует.

Я полистала остальные документы. Вроде никаких сюрпризов, всё, как мы обговорили. И тут мне в глаза бросилось имя. Якобы моё имя! Что? Как меня назвал Джаспер?!

– Анжелика? Ты записал меня как Анжелику?!? – кажется, в моём голосе проскользнули визгливые нотки. Стоп, истерить не стоит, меня не поймут. Но почему это имя вызвало во мне такой негативный отклик?

– Да, а что? Нормальное имя. А как я должен был тебя записать? – конечно, Джаспер не понял мою реакцию. Я сама её не поняла, но догадывалась, что это – неспроста. Какой-то смысл в этом был, понять бы ещё – какой? Всё, что я могла ответить удивлённо глядящим на меня родственникам – это недовольно пробурчать:

– Я не ангелочек, понятно! Я просто Энжи!

– Где-то я это уже слышал? – Карлайл переглянулся с Эсми, они понимающе улыбнулись. Ну, да, нечто подобное я сказала им при первой встрече на поляне. И тогда, и теперь я несколько странно отреагировала на это имя. Как всегда. Я печально вздохнула. Эти непонятные «приветы из прошлого» начинают меня раздражать.

– Я не мог записать тебя просто Энжи, это было бы странно. Требовалось полное имя, вот я и решил, что это подходит. Имя как имя. – Джаспер пожал плечами. Я вздохнула.

– Да, конечно, нужно было полное имя. Но теперь меня так все в школе будут звать! – меня передёрнуло.

– Не обязательно. Достаточно пару раз уточнить, какое имя ты предпочитаешь. Да и мы будем так к тебе обращаться, а остальные подхватят. – Эдвард приобнял меня за плечи, я тут же расслабилась и прижалась к нему. – Проблема решена.

На следующий день Карлайл записал меня в школу города Форкс, в которой уже учились все остальные «младшие» Каллены. Ему удалось устроить так, чтобы пару предметов я проходила по программе 11 класса. Таким образом, я смогу находиться в одном классе с Элис на уроках испанского и с Эдвардом – на математике. За оставшиеся пару дней мне предстояло срочно пройти программу по математике за 10 класс, а, возможно, всего лишь восстановить в памяти уже пройденное.

Так же Карлайл состряпал справку о том, что я недавно перенесла перелом ноги, поэтому на ближайшие несколько месяцев освобождаюсь от физкультуры – было решено, что целесообразнее для меня избегать ситуаций, в которых могут спонтанно проявиться мои суперсила и суперскорость. На сами занятия ходить я буду, но только для проформы – никаким спортом заниматься меня не заставят. Не хватало ещё, чтоб я мячом стену спортзала пробила, или ещё что похуже.

Вечером, накануне моего первого школьного дня, я долго не могла уснуть. Начиналась новая страница моей жизни. Я должна была «выйти в люди» не просто сходив в кино или по магазинам – мне предстояло влиться в устоявшийся коллектив, завести новые знакомства. Возможно, это меня бы даже порадовало, если бы я была простым человеком и жила в обычной семье. Но мне всеми силами нужно было скрывать нашу общую тайну, а это не самое простое дело. Требовалась постоянная сосредоточенность и концентрация. Надеюсь, я всё же справлюсь. Каллены же как-то справляются!

Перед тем, как отправиться в спальню, я пришла в кабинет к Карлайлу, чтобы сдать кровь. Эдвард, не смотря на мои уговоры, отправился вместе со мной, всю дорогу ворча, что это всё неправильно. Он стоял рядом во время процедуры, держа меня за другую руку, и мучился гораздо сильнее меня. Я-то вообще не мучилась – мой болевой порог был слишком высок для этого. Да, когда Карлайл вскрыл мне ланцетом вену, чтобы вставить специальную толстую иглу, – это было слегка неприятно, но не более того, а Эдвард сделал такое лицо, словно на его глазах мне ампутируют руку без наркоза. Мне кажется, что будь он человеком – упал бы в обморок. И страдальческое выражение не сходило с его лица всё время, пока моя кровь наполняла специальный пластиковый пакет, а потом и второй. Мы решили взять за раз побольше крови, чтоб пореже проходить эту процедуру. Того, что я сдала за один раз, должно было хватить всем Калленам-школьникам на пару недель – ведь ежедневная доза была совсем маленькой. Пяти миллилитров Эсми хватило на несколько часов, но на всякий случай было решено увеличить дозу до десяти. Так что сданный мной литр надолго избавит моих родных от страданий, и при этом такая «кровопотеря», весьма значительная для обычного человека, для меня прошла вообще незаметно. Ну, слегка усилился аппетит, но это и всё. Я больше страдала, глядя на страдания Эдварда. Нет уж, следующий раз я подгадаю так, чтоб Эдвард был на охоте – не хочу, чтобы он снова мучился из-за меня!

Я долго вертелась, не в силах успокоиться и расслабиться. В конце концов, Эдвард начал тихонько напевать мне колыбельную – и, убаюканная звуками родного голоса, я, наконец-то, заснула.

Утро прошло в беготне. Мне пришлось впервые за всё прошедшее время вставать «по будильнику», а не когда сама проснусь. В роли будильника выступил Эммет, посланный обеспокоенной моими сборами Элис, и, забарабанивший в дверь нашей спальни, очень довольный тем, что может мне слегка насолить. Эдвард зарычал на него – он собирался дать мне поспать ещё минут десять, после чего, смирившись, чмокнул меня в макушку и отправил в ванную.

Выйдя оттуда, я обнаружила в спальне Элис, а на кровати – разложенную одежду, которую, по её мнению, мне следовало надеть в школу. Я скривилась, увидев среди вещей юбку. Я в любой ситуации предпочитала джинсы или шорты, согласна была даже просто на брюки (Элис приобрела для меня пару костюмчиков), но она была непреклонна – в первый день в школе я должна быть в юбке! Первое впечатление – самое важное, а я должна «выглядеть как девушка, а не бесполый подросток». В итоге Элис пошла на откровенный подкуп: я сегодня иду в школу в юбке, а Джаспер неделю катает меня вокруг дома. Прикинув плюсы и минусы, я выторговала ещё три дня и согласилась. С первого этажа раздался хохот Эммета – он подтрунивал над Джаспером, который умудрился попасть в лошадки, хотя ничего не проиграл и даже не спорил. Но Джаспер отнёсся к этому спокойно – ради Элис он был готов на всё. Не получив желаемого отклика, Эммет на время успокоился.

Я облачилась в приготовленные Элис для меня одёжки – джинсовую юбку и простую блузочку голубого цвета. Надо отдать ей должное – ничего вычурного и чересчур женственного. Элис прекрасно понимала, на что меня возможно уговорить, а на что невозможно подбить даже подкупом. Хотя, к моему огорчению, пришлось отказаться от привычных кроссовок в пользу туфель, но, хотя бы на низком каблуке, и то, слава богу.

Даже когда я завтракала, Элис продолжала суетиться вокруг меня. На этот раз – с расчёсками. Она не позволила мне сделать привычную косичку или хвостик, заставив оставить волосы распущенными, и колдовала над ними, укладывая на висках, чтобы не лезли в глаза, закалывая по всякому, и тут же отвергая своё творение, всё переделывая. Наконец Эдвард просто взял её под мышки и вынес из кухни, чтобы я смогла поесть спокойно. Надо будет достать заброшенную в последнее время Барби – пусть играется, а меня оставит в покое.

Когда я выходила из кухни, Элис вновь направилась ко мне, с расчёсками и заколками наперевес, но, к моему удивлению, её опередила Розали. Два взмаха рукой – и мои волосы в полном порядке. Причём, заглянув в зеркало, я заметила, что она пожертвовала свои собственные заколки.

– Вот и всё! – Розали повернулась к Элис. – В другой раз наиграешься. А сегодня нам нельзя опаздывать. Нужно ещё, перед началом занятий, зайти в учебную часть за расписанием. Хватит того, что Энжи новенькая, да ещё из нашей семьи. Не хватало ей ещё и опоздать в первый день. Зачем ей лишнее внимание, его и так хватит.

Перед выходом из дома мы все собрались в кабинете Карлайла. Собственно, мне там появляться необходимости не было, но я всё же зашла за компанию. И правильно сделала. Когда Карлайл раздал всем заранее приготовленные пробирки с кровью, которые достал из холодильника, все, кроме Эдварда, дружно проглотили «лекарство». Лица у них действительно выражали всё, что угодно, но никак не удовольствие. Больше всех кривлялся Эммет.

– Господи, Кнопка, я знал, конечно, что ты неаппетитная, но я и не думал, что ты настолько невкусная.

– Лекарство вкусным не бывает! – с пафосом заявила я и выжидающе взглянула на Эдварда. Он расстроено глядел на зажатую в пальцах пробирку. Я просто видела, как в его голове шевелятся шестерёнки, усиленно изобретая повод отказаться и не пить мою кровь. Так я и знала! Но я не позволю ему и дальше испытывать мучения, если могу его от них избавить. Я подошла и легонько коснулась ладонью щеки Эдварда. Он вздрогнул – настолько глубоко был погружён в невесёлые мысли, – и перевёл на меня взгляд своих прекрасных глаз, в данный момент ярко-золотистых после позавчерашней охоты.

– Пожалуйста! – прошептала я. – Ради меня.

Не разрывая зрительного контакта, Эдвард поднёс пробирку ко рту и быстро проглотил. Потом зажмурился и сморщился, словно от боли. Я погладила его по щеке.

– Ну, вот и молодец! И совсем не страшно, верно? Просто невкусно, но ведь терпимо же?

За моей спиной раздалось фырканье Эммета. Остальные деликатно молчали и тихонько отходили к двери. Розали тянула Эммета за рукав – я видела отражение в стеклянной дверце шкафчика для лекарств. Эдвард, вдруг, порывисто прижал меня в себе, просто закутав в свои объятья и положив подбородок мне на макушку. Я была так крепко прижата лицом к его груди, что совершенно не могла дышать. Но, поскольку это никак мне не мешало – я ведь могла довольно долго не испытывать потребности в кислороде, то я просто стояла, тоже обхватив Эдварда руками за талию и наслаждаясь его близостью.

– А ты попробуй откусить кусочек Розали, – раздался над моей головой тихий голос Эдварда, обращавшегося к брату. Видимо это был ответ на невысказанные мысли Эммета. – Возможно, тогда ты поймёшь, каково мне сейчас, и тебе уже не будет так смешно.

Мы постояли, обнявшись ещё пару минут в опустевшем кабинете, пока во дворе не раздался автомобильный сигнал. Нас ждали. Тогда мы, молча, вышли из дома, прихватив по дороге свои сумки с учебниками, лежащие в холле. По молчаливому согласию, больше эту тему мы не поднимали.

Моя сумка показалась мне несколько тяжелее, чем 10 минут назад, когда я оставила её на кушетке в прихожей. Усевшись на переднее сиденье Вольво, я заглянула в неё. Кроме уже лежащих там книг, тетрадей и всяких письменных принадлежностей, которые я сама сложила вчера вечером, в ней оказался пакет с сэндвичами, бутылочка с колой и десяток шоколадных батончиков. Я улыбнулась. Моя семья прекрасно знает, какая я обжора, и опасается, что я не доживу до большой перемены, когда мы пойдём в столовую. Моё настроение сразу подскочило вверх. Приятно, когда о тебе заботятся, вот так, потихоньку делая что-то приятное. Счастливо вздохнув, я обняла сумку и приготовилась открыть ещё одну страничку в своей новой жизни.

Мы разместились по двум машинам – Розали и Эммет в её Мерседесе, а остальные – в Вольво Эдварда. Дорога не заняла много времени – Эдвард, как всегда вёл быстро и уверенно, хотя при въезде в город сбавил скорость. Я вертела головой по сторонам, разглядывая небольшие двухэтажные домики, выступающие к дороге, казалось, прямо из леса. Но вот машина свернула с дороги на парковку и я, наконец, увидела невысокое красное здание, точнее – несколько однотипных, стоящих рядом зданий. Это и была школа, в которой мне предстояло теперь учиться.

Мы припарковались и вышли. Я осмотрелась, и заметила, что многие школьники исподтишка посматривают на нас, но заметив мой взгляд, отводят глаза. Интересно, их заинтересовала я, как новенькая, или это нормальная реакция на Калленов?

Эдвард взял меня за руку, и мы пошли за Розали и Эмметом в сторону одного из корпусов. Элис и Джаспер замыкали шествие. Интересно, они уже заметили действие «лекарства», или то, что я нахожусь рядом, смазывает картину? Точно будет понятно только после первого урока, когда я буду достаточно далеко, чтобы не мешать чистоте эксперимента.

В канцелярии мы получили листки с расписанием, а мне так же сообщили номер выделенного для меня шкафчика. После этого мы с Эдвардом расстались с остальными Калленами, отправившимися на свои уроки. Элис тоже порывалась меня проводить, но Эдвард посчитал это излишним. Он сам провёл меня по школе, указал, где находятся столовая, спортзал и туалеты, объяснил принцип расположения и нумерации кабинетов. Конечно, мне вряд ли доведётся ходить по коридорам одной, хотя бы в первые дни, но лучше всё же знать окружающую обстановку. Потом мы нашли мой шкафчик, я положила в него лишние учебники и еду, оставив в сумке только пару шоколадок. И Эдвард отвёл меня к кабинету истории, которая была у меня по расписанию первой. Жаль, что это не математика и не испанский – я была бы не одна. Но мне всё равно когда-нибудь пришлось бы остаться на уроках одной, так что лучше уж сразу пройти этот нелёгкий момент, чем пытаться его оттянуть.

Перед дверью в класс, Эдвард ободряюще поцеловал меня в лоб, не заботясь о том, кто это увидит и что подумает, потом завёл меня в кабинет и представил мистеру Гордону. После чего развернулся и вышел. Я с тоской смотрела ему в след.

– Проходите и садитесь, мисс Дэниелс, – вернул меня к реальности голос учителя. Я слегка вздрогнула. Было непривычно слышать мою новую фамилию, но скоро я к ней привыкну. Надеюсь. «Каллен» мне нравится больше. Но это потом. В перспективе. А пока – буду Дэниелс, раз уж сама себе выбрала эту фамилию.

Я обвела глазами парты. Оставалось единственное свободное место на предпоследней парте в ряду, расположенном ближе к двери. Я подошла и, положив сумку на свободную часть стола, села. С другого стула на меня настороженно смотрела полная девочка в очках с толстыми линзами. Разделённые на прямой пробор кудрявые волосы до плеч обрамляли широкое лицо с большим, приплюснутым носом. Да уж, не повезло девочке с внешностью, а неудачная причёска только её подчёркивала. Я доброжелательно улыбнулась ей.

– Привет. Я – Энжи.

Глаза, казавшиеся крохотными за искажающими линзами очков, удивлённо распахнулись.

– Я – Мэгги, – еле слышно пробормотала она и уткнулась в раскрытый учебник.

Мысленно пожав плечами, я сделала то же самое. Интересно, чему она так удивилась?

Мистер Гордон начал рассказывать о Гражданской войне, и я поняла, что уже знаю всё, о чём он говорит, и могу закончить за него любую фразу. Более того – я знала даже больше, ведь сведения учителя были почерпнуты из учебника, а я, к тому же, беседовала с самим участником этих событий. Следующий час обещал быть долгим и скучным.

Интересно, а каково самому Джасперу слушать о том, чему он лично был свидетелем, и не иметь возможности поправить, если была допущена неточность, что неизбежно, через полтора-то века! И каково им всем постоянно, раз за разом слушать одно и то же? Бедняги! Я начала на своей шкуре прочувствовать то, что раньше просто знала, но до конца понять не могла. Застыв в возрасте 17-18 лет, они не имели другой возможности долго оставаться на одном месте, кроме, как только притворяясь подростками – школьниками, потом студентами. И учиться, учиться и учиться постоянно! Впервые я понадеялась, что действительно подрасту и повзрослею – не хотелось бы тоже быть вечной школьницей. С другой стороны – тогда я буду выглядеть старше Эдварда. Да уж, проблема. Неизвестно, что хуже. Ладно, выбора-то всё равно нет, так зачем страдать по тому, чего не можешь изменить? Это просто глупо, что будет, то и будет, от меня ничего не зависит. Так что надо отбросить все сомнения и жить сегодняшним днём. И для начала – пережить этот урок.

От скуки я начала слушать, о чём перешёптываются ученики. Я слышала их так, словно они стояли рядом и громко говорили вслух. Как я и предполагала – основной темой для разговоров была я. Всё правильно, этого следовало ожидать. Я – новенькая, к тому же живу ни где-нибудь, а в самой загадочной семье Форкса. Скорее всего, Карлайл, записывая меня в школу, озвучил директору нашу версию моего появления в своём доме, но за прошедшие несколько дней эта новость не успела со всеми подробностями облететь весь городок. И сейчас те, кто хоть что-то знал или слышал краем уха, делились с теми, кто не знал ничего. А так же строились всякие предположения на мой счёт. Некоторые довольно злые. Ха, похоже, меня посчитали хорошенькой, но, скорее всего, глупенькой. Распространённый стереотип.

Две длинноволосые блондинки, сидевшие на второй парте у окна (кстати, одна явно крашеная), ярко и броско разодетые и чересчур накрашенные, обсуждали мой наряд. Он им показался скромненьким, практически бедненьким. Я мысленно улыбнулась. Наивные глупышки. Они даже не догадываются, что одна моя простенькая на вид и совсем не броская блузочка без рукавов, всё украшение которой составляют небольшие вышитые вензелёчки в тон, в уголках воротничка, да отстрочка планки, стоит дороже, чем вся одежда их обеих, включая обувь и бельё. А уж заколки в волосах тянули дороже одежды всех моих одноклассников плюс стоимость парт и стульев в придачу. Хотя вряд ли кто догадался, что камушки в них – настоящие сапфиры, а не цветные стразики. Бижутерию Розали не признавала.

Кстати, заколки странным образом идеально сочетались с моим медальоном. Золотые, ажурные, с сапфирами, все три вещи словно составляли комплект. Мы так и не поняли, что представлял собой мой медальон. В сплетениях ажурных линий неясно угадывалась некая крылатая фигура с сапфирами на месте глаз. Эммет, смеясь, заявил, что это Бэтмен. Смех смехом, но более удачного сравнения мы так и не придумали. Ну, пускай будет Бэтмен, я не против, тоже, в каком-то смысле, супергерой. И это не бросается в глаза, на первый взгляд – просто круг со странным, но симпатичным переплетением тонких витых проволочек. И с двумя синими камушками, под цвет моих глаз, не более того. В интернете ничего похожего мы не нашли, поэтому решили не пытаться снять его, или как-то спрятать под одеждой. Милая девичья безделушка, так подумает любой, глядя на него. Ну, пускай так и думают.

В это время мистер Гордон закончил рассказ и начал опрос. Кто-то из учеников отвечал с ходу, кто-то ответа не знал. Обычный, нормальный учебный процесс, в который я не вслушивалась, занятая своими мыслями. Вдруг я почувствовала, как по моей ноге слегка стукнула чья-то чужая нога. Точнее, не чья-то, а нога Мэгги. Я удивлённо взглянула на неё, краем сознания отметив, что в классе воцарилась тишина. Мэгги, молча, указала мне глазами на учителя. И тут до меня дошло. Я не услышала обращённого ко мне вопроса! Ну, надо же! Так опозориться на первом же уроке! Я почувствовала, как краска заливает мне щёки. Все взгляды были устремлены на меня, и в них я ясно читала: «Ну, конечно же! Глупенькая блондинка, не более того! Так мы и думали!» Поймав мой растерянный взгляд, мистер Гордон вздохнул и повторил вопрос.

– Мисс Дэниелс! – так вот почему я не отреагировала! Я не поняла, что обращаются именно ко мне. Не привыкла пока к новой фамилии. – Не назовёте ли вы нам год и месяц, в который происходила битва при Чаттануге? – Скептически посмотрев на меня, он добавил. – Ну, хотя бы год укажите.

Кто-то захихикал.

И в тот же миг, как был произнесён вопрос, перед моим мысленным взором возник открытый учебник. В верхней части левой страницы пульсировала и увеличивалась в размере небольшая фраза, становясь при этом ярко-красной.

– С двадцать четвёртое по двадцать шестое ноября тысяча восемьсот шестьдесят третьего года, – озвучила я эту надпись.

– Правильно, – слегка удивлённо кивнул мистер Гордон и, отвернувшись от меня, задал какой-то вопрос кому-то другому.

Я выдохнула и уставилась на свои руки, лежащие на парте. Лёгкое хихиканье, начавшееся в классе, после снисходительного предложения учителя, переросло в удивлённое перешёптывание. Правильного ответа от меня, похоже, не ожидали. А мне было ужасно стыдно. На первом же уроке так опозориться из-за собственной невнимательности. Хорошо ещё, что Мэгги выручила.

– Спасибо! – еле слышно прошептала я в её сторону. Она слегка кивнула, показав, что слышит меня, но головы ко мне не повернула.

Я мысленно пожала плечами и стала обдумывать, что же именно со мной произошло. И откуда взялась эта подсказка? Если бы я вспомнила рассказ Джаспера, например, или лекцию учителя – было бы понятно. Если бы я читала это в учебнике раньше – тоже вполне объяснимо, с моей-то фотографической памятью. Но я впервые открыла его на первой странице лишь в начале урока, а материалы за девятый класс просматривала на компьютере. Передо мной же возникла именно книга с бумажными страницами. Нужно будет обсудить всё это с Карлайлом, но пока мне в голову пришло только одно объяснение: я читала этот учебник раньше, в моей прошлой жизни. И мои способности снова сработали по уже известной схеме – знания, умения или сверхспособности появлялись у меня именно в тот момент, когда мне это было нужно.

Жаль только, что за всё время, что я хотела вспомнить своё прошлое, или хотя бы настоящее имя, перед моим мысленным взором так ни разу и не возникло моё свидетельство о рождении. Видимо, здесь мои способности бессильны.

Ладно, не стоит грустить над тем, чего не в силах изменить. Я взглянула на часы – до конца урока оставалось ещё 18 минут. Лучше думать о том, что через 18 минут я снова увижу Эдварда, и мы вместе пойдём на тригонометрию. Я подпёрла щёку рукой и сосредоточилась на том, что говорит учитель. Второй раз за урок опростоволоситься мне совсем не хотелось.

Наконец прозвенел звонок. Ученики загалдели и завозились, многие встали со своих мест. Я сложила вещи в сумку и хотела встать, но возле моего стула, мешая выходу, стояли те самые блондинки со второй парты.

– Привет, я Сьюзан – защебетала одна из них, с прямыми светло-русыми волосами. – А это – Линда.

У Линды кудри были вытравлены перекисью, но чёрные корни волос, а так же смуглая кожа и тёмно-карие глаза выдавали в ней жгучую брюнетку. Впрочем, это было её право – уродовать себя. Делая вид, что не слышала их нелицеприятных перешёптываний, я изобразила дружелюбие.

– Привет, а я – Энжи.

– Ты живёшь у Калленов? – видимо, любопытство было единственной причиной, по которой эти местные красотки заговорили со мной. Судя по тому, что я слышала, дружелюбием ко мне здесь и не пахло. Но не могу же я их просто послать, верно? Я же не могла бы их услышать, будь я обычным человеком? Значит, нужно себя вести как обычный человек.

– Да, я живу у Калленов, – «простодушно» подтвердила я.

– Ты что, очередной приёмыш? – это снова Сьюзен. Меня покоробила эта формулировка. Ещё бы сказали – подкидыш! И тут ирония ситуации дошла до меня. Я ведь действительно очередной приёмыш. И, в каком-то смысле, – и подкидыш тоже.

– Пока мои родители в Зимбабве, да, я – очередной приёмыш Калленов.

Они удивлённо переглянулись и хором переспросили:

– В Зимбабве?

Интересно, они вообще раньше слышали это название? Кстати, пожалуй, пора уже «пускать в народ» нашу версию моего появления у Калленов. Видимо, директор школы не сплетник, раз обо мне до сих пор мало кто знает. Ну, что ж, кажется передо мной две самые главные школьные сплетницы, или я совсем не разбираюсь в людях. Ну, девочки, откройте шире ротики и приготовьтесь кушать лапшу, которую я буду вешать на ваши ушки. Кстати, у Сьюзан они довольно оттопыренные, удобнее будет развешивать.

– Да, в Зимбабве. Это такая страна на юге Африки. Мои родители организуют там больницу для местных жителей. «Врачи без границ», слышали о такой организации?

Сомневаюсь, что слышали, но обе усиленно закивали. Надеюсь, пересказывая мои слова остальным, они не переврут название.

– А почему ты осталась здесь, а не уехала с родителями?

– А почему ты теперь живёшь у Калленов? – вопросы прозвучали одновременно.

– Мне же нужно продолжать учёбу, а там нет школ. По крайней мере – с нужной программой, – ответив на вопрос Сьюзан, я повернулась к Линде. – А доктор Каллен был коллегой и другом моего отца, когда его семья жила на Аляске. И, когда встал вопрос, с кем меня оставить, доктор и его жена предложили мне пожить у них. Я хорошо знаю эту семью и мне всегда нравилось общаться с их детьми, поэтому я сразу же согласилась.

Они переглянулись.

– Ой, но Каллены же такие странные! Ни с кем не общаются, всегда только вместе.

Господи, как дети малые! Что на уме – то и на языке. Эти глупышки вообще понимают, перед кем они критикуют Калленов? С чего вдруг такие откровенности?

– Да они нормальные. Просто новичкам проще держаться вместе, вот и всё. – А что я должна была ответить? «Радуйтесь, что Каллены вас сторонятся»? Когда же они отстанут? Всё, что хотела, я им уже сказала, так что никакого желания продолжать этот разговор у меня не было. Тем более что Эдвард уже ждал меня в коридоре. Я сразу почувствовала его приближение, даже несколько десятков школьников не могли перебить его прекрасный запах. А перемена становилась всё короче.

В этот момент Линда была довольно бесцеремонно отодвинута в сторону, и на её месте возник плечистый темноволосый парень. Его можно было бы счесть даже симпатичным, если бы не близко посаженные глаза и выражение высокомерия на лице.

– Привет, красотка! Я – Питер. Приходи сегодня на тренировку – посмотришь, как я бросаю мячи!

Господи, вот только самовлюблённого спортсмена с интеллектом устрицы мне в поклонники и не хватало! От Сьюзен и Линды в мою сторону сразу же потянуло арктическим холодом. О, да тут самые настоящие страсти кипят. Успокойтесь, девочки и не изобретайте для меня казни египетские – на ваше «добро» я покушаться не собираюсь.

– Извини, Питер, но у меня на сегодня другие планы. – А так же на завтра, послезавтра, и вообще, на всю оставшуюся вечность!

– Питер, а мы обязательно придём посмотреть на тебя.

– Да-да, обязательно! – перебивая друг друга, защебетали блондинки.

Дверь открылась, и в практически опустевший класс вошел Эдвард. Подойдя к моей парте с той стороны, где до этого сидела Мэгги, он молча взял со стола мою сумку, забросил на плечо рядом со своей и протянул мне свободную руку.

– Энжи, мы опаздываем на тригонометрию. Прошу нас извинить, – последняя фраза предназначалась стоящей возле меня троице. Больше в классе уже никого не осталось.

Ухватившись за его руку, как за спасательный круг, я выбралась из-за парты, стараясь как можно более неуклюже протиснуться мимо стула Мэгги. Когда я оказалась рядом с ним, Эдвард демонстративно приобнял меня за плечи, бросив на Питера взгляд, который иначе как «Моя! Руки прочь!» истолковать было невозможно. Мачо местного разлива тут же сдулся, сразу поняв, что с этим соперником он находится в разных весовых категориях, и пытаться соревноваться просто бессмысленно. Блондинки просто молча хлопали нам в след глазами – кажется, они были шокированы. Их проблемы. Когда мы вышли в коридор, я тихонько шепнула Эдварду:

– Мой спаситель!

Он лишь улыбнулся своей прекрасной мягкой улыбкой.

– Ну, как прошёл первый урок?

– Кошмарно – вздохнула я. – Я чуть не опозорилась.

– Но ведь не опозорилась же. Наоборот, ты дала даже более точный ответ, чем ожидал учитель.

– Ага, – воспряла я духом. – Народ был поражён. Только записали меня в стереотипные блондинки, а я раз, и… Подожди! А откуда ты всё это знаешь? Ты же не можешь читать мои мысли.

– Да, но мысли твоих одноклассников для меня – открытая книга. Я наблюдал за тобой их глазами.

– Ух, ты! Здорово придумано! – почему-то мне было очень приятно, что Эдвард как бы был рядом со мной всё это время. И я понимала: случись что угодно – он моментально пришёл бы мне на помощь. Возможно кому-то эта «слежка» была бы неприятна, но уж точно не мне. – Ты следил за мной весь урок?

– Да, с того момента, как оставил тебя там одну. Просто не мог иначе.

Достав из сумки шоколадный батончик, я принялась жевать. Не знаю почему, но я чувствовала себя голодной. Хотя, возможно, просто перенервничала.

– Но если ты всё время наблюдал за мной, значит, не слушал учителя. И мог бы оказаться в точно такой же ситуации, что и я. Поэтому тебе не стоило совсем уж пренебрегать уроком.

– Я бы не оказался в подобной ситуации по нескольким причинам. Во-первых, даже задумавшись, я всё равно автоматически отреагирую на фамилию, которую ношу уже более восьмидесяти лет.

– А я свою – лишь несколько дней, и только час назад начала ею действительно пользоваться, – вздохнула я. – Из-за этого чуть не вляпалась. Спасибо Мэгги – выручила.

– Да, Мэгги очень добрая девочка, вот только несколько забитая. В классе к ней плохо относятся из-за её внешности и робкого характера. И, похоже, она единственная в классе, кто не думал о твоей связи с «загадочными Калленами» с нездоровым любопытством.

– Поэтому она так удивилась, что я с ней заговорила?

– Да, обычно её в лучшем случае игнорируют, а в худшем…

– Бедняга. Надо будет быть с ней подобрее. Она же не виновата, что непривлекательная. – Я покачала головой. – Дети бывают очень злыми.

Эдвард легонько поцеловал меня в макушку. Как раз в тот момент, когда я разворачивала вторую шоколадку. Одно из преимуществ моей «хладнокровности» - шоколад в моих руках не таял. Не очень получилось романтично, но, в отличие от шоколадки, я чуть не растаяла.

– Ты сказал «во-первых», – вернулась я к предыдущей теме. – А что «во-вторых»?

– Во-вторых, если бы я даже не отреагировал на свою фамилию, то это сделал бы Эммет. Мы сидели за одной партой, и он бы дал мне знать, что меня спрашивают. Например, наступил бы мне на ногу. Причём – с удовольствием.

– Но ты уже прозевал бы вопрос! Мистер Гордон его повторил, а мог бы этого и не делать. Тогда я точно опозорилась бы.

– А вот в этом случае я мог бы спокойно прочесть этот вопрос в мыслях учителя. И даже правильный ответ. Ведь задав вопрос, человек, как правило, о нём в этот момент и думает.

– А если нет? Ну, вдруг это как раз тот случай, когда учитель вдруг бросает случайный взгляд в окно и видит, как какая-то собачка грызёт колесо его машины – по одной ей известной причине. И он тут же отвлекается на колесо, собаку и что угодно ещё. И в его мыслях уже не будет ни вопроса, ни ответа на него! Что ты стал бы делать тогда? – я была очень довольна своими рассуждениями.

– А вот здесь в игру снова вступает Эммет. Он подсказал бы мне правильный ответ так, что никто, кроме меня этого бы не услышал.

– Всё, сдаюсь, – рассмеялась я.

Мы не торопясь направлялись к кабинету тригонометрии. Мне очень хотелось узнать у Эдварда, помогло ли ему моё «лекарство», но я решила не поднимать болезненную для него тему. В конце концов, я могу и потерпеть пару часов – четвёртым уроком у меня испанский, на котором я буду сидеть вместе с Элис, у неё-то всё и узнаю. Не то чтобы я сомневалась в эффективности своего «изобретения», мы ведь уже проверили его на Эсми, но всё же хотелось услышать подтверждение и от остальных.

Следующий урок прошёл гораздо приятнее первого. Единственное, что мне не понравилось – это то, что мистер Варнер, учитель тригонометрии, заставил меня рассказать о себе перед всем классом. Как позже сообщил мне Эдвард – он заставляет проходить через это всех новичков, которых, впрочем, в школе почти не бывает. Но все Каллены прошли в своё время через это «представление». Я выдала заготовленную ранее версию своего появления в городе, в семье Калленов и в этой школе, после чего была с миром отпущена и уселась рядом с Эдвардом – место с ним как раз пустовало.

После этого мне уже не пришлось скучать, как на предыдущем уроке. Я легко решала задачки – не зря же Эдвард два дня натаскивал меня по программе десятого класса. Ничего сложного в этом для меня не было, поэтому быстренько решив очередную задачу, остальное время мы просто болтали. И никто нас не слышал – мы говорили слишком тихо, человеческий слух этого уловить не мог. Меня позабавило то, что хотя читать мои мысли Эдвард не мог, но всё равно мог общаться со мной втайне ото всех остальных, ну, не считая других вампиров. Это напоминало общение двух телепатов из какого-то фантастического фильма – никто из окружающих не догадывался об их тайном разговоре, и это давало им огромное преимущество над остальными.

Урок пролетел незаметно, и Эдвард отвёл меня в кабинет английской литературы. Никто из учеников одиннадцатого класса даже не попытался со мной пообщаться. Если у кого-то и возникло такое желание, то присутствие рядом Эдварда отбило его напрочь. Впрочем, не думаю, что желающих было много – на фоне семнадцатилетних подростков я выглядела совсем малышкой, а старшеклассники редко обращают внимание на «мелюзгу», даже если она учится с ними в одном классе. Я была этому даже рада. Было у меня уже сегодня несколько знакомств, назвать которые приятными язык не поворачивался. А впереди ждало ещё 5 уроков, и в большинстве случаев я на них буду одна.

На литературе я вновь, к всеобщему удивлению, села рядом с Мэгги, хотя в этот раз в классе было три свободных места. Часть учеников была та же, что и на уроке истории, остальных я ранее не видела. К счастью, ни Сьюзан с Линдой, ни Питера в классе не было. Вот и славно.

Далее день покатился, словно по рельсам. Я скучала на уроках, на переменах Эдвард отводил меня в следующий класс, и это были те самые несколько минут, которые я ожидала целый час. Разнообразие внёс только урок испанского – на него меня вела Элис, с ней мы и сидели за одной партой. Она пол-урока щебетала на тему, как же здорово я придумала, и то, что никто из них совершенно не испытывает жажду, и какая я молодец, а Джаспер впервые улыбался, сидя на уроке, и как она за него рада. Её восторженная болтовня скрасила урок, а я получила огромное удовлетворение, понимая, что помогла своим близким избавиться от страданий, не отпускавших их долгие десятилетия.

Наконец, аж после пятого урока, началась большая перемена, и мы, встретившись на полпути между своими классами, всей толпой вошли в столовую. На нас снова все поглядывали исподтишка и отводили глаза. Мы набрали полные подносы еды, к моей великой радости. К этому времени от бутербродов, заботливо приготовленных Эсми остались только воспоминания. Методом, уже отработанным ранее во время немногочисленных поездок в город, я уничтожила пищу, лежащую на всех шести подносах, а никто из людей ничего не заметил. Остальные изображали процесс питания, двигая челюстями и периодически поднося ко рту надкусанные мною куски. Наконец на тарелках почти ничего не осталось, и я отвалилась от стола как сытая пиявка.

Теперь, когда мой рот был свободен, меня забросали вопросами о впечатлениях, о первом школьном дне. Я рассказала о знакомстве и беседе на первой перемене, и о том, что после вмешательства Эдварда ко мне больше никто не подходил и не пытался заговорить. Поскольку рядом постоянно был кто-то из Калленов, меня стали сторониться так же, как и их. И это было хорошо. Меньше шансов, что кто-то заметит мою необычность. Конечно, это не бросалось в глаза, я не была, например, такой же бледной, как остальные, но я тоже была холодной и достаточно твёрдой. Поэтому лучше было ни с кем не сближаться.

Мне повезло в том плане, что я была новенькой и, приходя в очередной класс, вынуждена была садиться на оставшееся свободное место. А оно, как правило, было возле местных изгоев, вроде Мэгги или Стива – худенького «ботаника», с которым я сидела на политологии. За весь урок мы не обменялись с ним и двумя словами. На моё «привет» он ответил кивком, даже не повернув в мою сторону головы, и на этом наше общение закончилось. Я и не пыталась его разговорить.

Кстати, насколько мне известно, несмотря на неземную красоту Калленов, люди сторонятся их, инстинктивно чувствуя в них хищников, ощущая исходящую от них опасность, хотя и не понимая этого. Интересно, а от меня держатся на расстоянии, чувствуя чужака, «нечеловека», или это просто из-за моей близости к Калленам? Скорее всего, я этого никогда не узнаю. Ну, что ж, я всегда понимала, что не являюсь человеком, поэтому и не ждала, что люди примут меня с распростёртыми объятиями. Не страшно, показного дружелюбия мне будет достаточно, а для объятий у меня есть моя семья.

Я попросила Элис, чтобы при Эдварде никто не упоминал про действие «лекарства», совершенно забыв о том, что он читает их мысли. Поэтому, когда мы вышли из столовой и в какой-то момент оказались в пустынном отрезке коридора, он, улыбнувшись, кивнул остальным.

– Можете не стесняться.

Я не успела спросить, что он имеет в виду, как тут же попала в медвежьи объятья Эммета, который, подхватив меня подмышки, покрутил и пару раз подбросил в воздух. От него я перешла в объятия Элис, потом – Розали. Последним меня обнял Джаспер. Обычно державшийся хоть и дружелюбно, но всё же слегка отстранённо, на этот раз он крепко прижал меня к себе, потом приподнял (наша разница в росте была почти полметра) и расцеловал в обе щеки.

Всё это длилось секунд десять, а потом из-за угла вышла группа школьников, а Каллены разошлись в разные стороны по своим классам, оставив нас вдвоём с Эдвардом. Похлопав глазами, я слегка ошарашено пробормотала:

– А что это сейчас было?

Приобняв меня за плечи, Эдвард развернул и повёл меня по коридору в сторону очередного кабинета. На этот раз – философия. Беее…

– Они благодарили тебя за то, что избавила их от жажды. Я знаю, что ты просила Элис не упоминать это при мне. Но не думать-то они не могли, и все их мысли сегодня крутятся только вокруг этого.

– Джаспер меня поцеловал. – Это казалось мне самым невероятным. Джаспер всегда держался чуть в стороне, делая исключение лишь для Элис. И вдруг – такое проявление эмоций.

– Ему приходилось тяжелее всех. И теперь он безмерно благодарен тебе. Думаю, они сами тебе всё скажут по дороге домой. А сейчас просто воспользовались безопасной минуткой, пока никто не видит, чтобы выразить свои чувства. Кстати, – он склонился чуть ниже ко мне. – Не думай, что я тебе не благодарен. Это просто невероятно – находиться в толпе людей и вообще не чувствовать жажды. Конечно, нечто подобное я уже испытывал, когда мы ездили в город, но ты была рядом, я чувствовал твой запах и он заглушал для меня все остальные аппетитные ароматы. А здесь ни тебя, ни твоего запаха рядом не было. А эффект остался. Спасибо.

– Я рада. Правда, я передать не могу, как я этому рада. Теперь так будет всегда!

Лёгкая морщинка исказила идеально гладкий лоб Эдварда. Он печально вздохнул.

– Если б этого можно было достичь не такой ценой.

– Перестань себя изводить. Другого пути нет. Просто смирись и прими как данность. Позволяя мне помочь тебе таким образом, ты доставляешь мне огромную радость. Я чувствую себя ещё ближе к тебе. Пожалуйста, не отвергай это.

– Я не думал об этом в таком ключе. Но я понимаю, о чём ты. Хорошо, больше я не буду переживать из-за этого. Обещаю.

«По крайней мере, вслух». Он не будет больше говорить об этом, но я понимала, что переживать он не прекратит. Что ж, остаётся надеяться, что со временем Эдвард просто привыкнет.

На философии я безумно скучала и отсчитывала секунды до конца урока, краем уха слушая, как Сьюзен с Линдой продолжают обсуждать то, что открылось им на первой перемене, и что они пережёвывали все прошедшие после этого уроки: несравненный и недоступный Эдвард Каллен заинтересовался этой мелкой новенькой. Ну, да, я довольно симпатичная, этого они не отрицали, но ведь они-то гораздо, гораздо красивее! И ярче, и одеваются лучше! А какие у них фигуры – роскошные, длинноногие! А он даже ни разу не взглянул в их сторону, хотя они специально старались лишний раз продефилировать мимо в коридоре на переменах. И что он нашёл во мне такого, что нет у них? Да я же даже краситься не умею! Разве я не знаю, что блондинка не должна красить ресницы чёрной тушью – это выглядит неестественно! Но, это, наверное, потому, что я не настоящая блондинка – брови-то у меня чёрные!

В этом месте я едва сдержала улыбку. Вот бы они удивились, узнав, что я вообще не крашусь. И эти чёрные брови и ресницы при светлых волосах – мои собственные. И это – самая незначительная из всех моих странностей. Но пусть думают, что хотят, меня это совершенно не задевает. Главное – что Эдвард меня любит, а уж без восхищения и одобрения этих двух самовлюблённых красоток я как-нибудь выживу.

В этот момент их шёпот достиг по громкости критической отметки, и миссис Гофф сделала им замечание. Парочка на время притихла, а жаль – хоть какое-то развлечение. Я просканировала соседние классы на предмет чего-нибудь интересного, но там было ещё скучнее, и я снова стала слушать учительницу. Скорей бы перемена.

Последним уроком была физкультура. Одетая в форму, как и все остальные ученики, я сидела на «скамейке запасных» и наблюдала за тем, как школьники играют в теннис. В мою обязанность входило подбирать далеко улетевшие мячи и складывать их в корзинку. Хоть какое-то развлечение. Я бы предпочла немного размяться и поиграть, но понимала, что это слишком опасно. Поэтому я развлекалась тем, что время от времени лазила между скамеек, выковыривая оттуда беглые мячи, которые пару раз сама же незаметно туда и отпихнула.

Один раз, наклонившись над корзиной, в которую складывала собранные мячи, я заметила, как в мою сторону летит не пойманный кем-то мяч. Для меня было бы элементарно поймать его или просто увернуться, но, будь я человеком, сделать этого я бы не успела. Поэтому я позволила ударить себя в плечо и даже вполне правдоподобно сморщилась и потёрла «пострадавшее» место. Ну, вообще-то я всё же незаметно увернулась, поскольку мяч летел мне в голову. Я рассудила, что хотя никакого вреда нанесено мне не будет, но это-то как раз и может показаться всем странным. А удар по плечу вполне безопасен, никто не забеспокоится, что я могла получить сотрясение мозга, да и наличие синяка никто проверять не станет. В итоге неловкий парнишка по имени Кейн получил нагоняй от тренера – на мой взгляд, совершенно напрасно, пробормотал извинение и получил от меня заверение, что мне совсем-совсем не больно. Хотя так в действительности и было, я постаралась вложить в свои слова заметную нотку неискренности – вроде как на самом-то деле мне, конечно, больно, но я гордо не желаю этого показывать. Спектакль удался. Тренер посоветовал мне дома натереть больное место мазью, «хотя, ты же в семье доктора живёшь, он знает, что делать», и вернулся к своему прерванному занятию. Я была довольна тем, как здорово я в этот раз сыграла человека. Надеюсь, если Эдвард всё ещё наблюдает за мной – он это оценит.

Спортивную раздевалку я покинула раньше остальных: во-первых, я никогда не потела, поэтому мне не требовалось принимать душ после физических упражнений. Во-вторых, на этом занятии я не делала никаких физических упражнений, поэтому душ мне был не нужен даже для конспирации. Ну а в-третьих, Эдвард уже ждал меня под дверью спортзала, поэтому я быстро переоделась, повернувшись так, чтобы никто не мог даже мельком заметить моё «пострадавшее» плечо без каких-либо признаков «страдания», и выбежала в коридор, прямо в объятия Эдварда.

Домой ехали в приподнятом настроении. Я получила кучу благодарностей от ребят за моё «изобретение», даже неудобно стало, так меня захвалили. Дома родители вручили мне новенький ноутбук – чтобы у меня был свой личный компьютер, на котором я смогу делать домашние задания. Потом меня ждал праздничный обед с тортом – в честь моего первого школьного дня. Поскольку своё предыдущее посещение школы я забыла, этот день можно было, действительно, по праву считать первым. Потом я быстренько сделала уроки, остальные – тоже. Расправившись со школьными делами максимум за полчаса, мы провели оставшийся вечер все вместе в гостиной.

Шёл общий разговор на школьную тему, каждый вспоминал свою первую школу – было очень интересно слушать рассказы про прошлый, позапрошлый и даже семнадцатый век. Только мы с Элис не помнила свои первые школьные годы – жизнь Элис началась с чистого листа в тот момент, как она стала вампиром. Позже она выяснила, кем была, и что с ней произошло, но воспоминаний это не вернуло. Затем у неё появились новые воспоминания, связанные с Джаспером, а позже и с Калленами. Теперь воспоминаниями стала обзаводиться и я.

Наконец я начала зевать, стараясь делать это незаметно. Но разве от вампиров можно что-то скрыть? Меня отправили спать, да я и не возражала – день был долгим, полным впечатлений и утомительным. А назавтра вновь предстоял ранний подъём. Умещаясь поудобнее на груди Эдварда, я с иронией подумала, что каникулы окончены и начались «трудовые будни».

_________________________________________________________

Почему Каллены хотели отослать Энжи, и кому она оторвала голову, вы узнаете в следующей главе «Ужасная правда».

Ждем вас на форуме!

Источник: http://robsten.ru/forum/20-1578-1115339-16-1386088587