ПЕРЕМЕНЫ

Проснувшись на следующее утро, я не сразу сообразила, что изменилось? Но, почувствовав под щекой мерно вздымающуюся грудь Эдварда, поняла: он не сбежал, едва я вынырнула из дрёмы, а продолжал лежать рядом со мной. Ну и частично подо мной, так как проснулась я всё в той же позе, – используя его грудь в качестве подушки. Кому-то его каменная грудь могла показаться слишком жёсткой, но для меня вступил в силу принцип: «Удобно не там, где мягко, а там, где удобно». А для меня Эдвард был самой чудесной и удобной подушкой на свете.

Какое-то время я лежала, наслаждаясь моментом и ожидая, что в любую секунду он опомнится, подхватится и исчезнет, как делал всё последние дни. Но время шло, а ничего не менялось. И тогда я решила рискнуть, подняла голову и взглянула в золотистые глаза Эдварда. Он спокойно наблюдал за мной, и было не похоже, что он собирается вскочить и убежать в ближайшую секунду.

– Сегодня у тебя не нашлось ни одного суперважного и неотложного дела?

– Нет, – усмехнулся он.

– И ты, наконец, понял, что прикасаться ко мне, когда я не сплю, совсем не опасно?

– О, это всё ещё очень опасно. Но я решил больше не бегать от опасности, а встретиться с ней лицом к лицу.

– Ну и правильно. Потому, что я больше не собираюсь с этим мириться. Знаешь, нам нужно, наконец, поговорить, как двум адекватным взрослым людям.

– Взрослым? Энжи, тебе всего пятнадцать, а я столетний старик! – буквально простонал Эдвард.

– Поправочка! Я выгляжу на пятнадцать. А сколько мне на самом деле – не знает никто. Возможно, я старше тебя. А поскольку сам ты выглядишь на семнадцать, то, извини, я не согласна считать, что разница между нами так уж велика. И, может, всё же объяснишь, к чему все эти шараханья?

Эдвард, ничего не ответив, откинулся на подушку и, прикусив губу, уставился в потолок. Ах, так? Значит, отвечать мы не желаем? Ну, уж нет! Дудки! Разговор состоится, даже если мне придётся продержать его в постели весь день! И к чёрту голод! И удрать ему я точно в этот раз не позволю. Если нужно – применю силу!
Решив не дать Эдварду ни одного шанса на побег, я мигом уселась ему на живот, упёрлась ладонями в плечи и, низко склонившись над ним, так, что наши носы почти соприкоснулись, заглянула в глаза.

– Тебе придётся отвечать. Ты уже достаточно отмалчивался!

– Энжи, пожалуйста, слезь…. – избегая моего взгляда выдавил он сквозь зубы.

Странно. Вроде я не сильно его сдавила. Или всё же не рассчитала? Я ослабила нажим на плечи, и упёрлась коленями в матрас, чтобы ослабить давление на живот.

– Я сделала тебе больно?

– Господи, да не в этом дело!

– А в чём?

– Энжи, пожалуйста! – Эдвард практически стонал. Его глаза были крепко зажмурены, лицо искажено. – Я, может и старик, но всё ещё мужчина!

Ой! Я кубарем скатилась с него, а заодно, не рассчитав, и с кровати. Мне стало ужасно стыдно. Заявляю, что уже взрослая, а что творю?! Сжавшись в клубочек, я уткнулась лицом в колени и глухо пробормотала.

– Извини.

В следующую секунду Эдвард уже был рядом со мной. Осторожно прикоснулся к плечу, словно боясь сделать больно.

– Ты не ушиблась?

Я замотала головой, не отрывая лба от коленей. И как теперь прикажете смотреть ему в глаза?

– Нет. Мне просто стыдно. Прости, я не подумала…

– Вот в этом-то всё и дело. Ты не подумала. А я вот думаю. Постоянно. С самого первого дня, как увидел тебя, такую маленькую, перепуганную, но такую смелую. И всё это время я понимал, что ты – ещё ребёнок. Но всё равно думал. Ты понимаешь, о чём я?

Я рискнула взглянуть на него одним глазком сквозь волосы.

– Правда? И ты тоже?

– Тоже? То есть ты хочешь сказать, что…. Так, малышка, а вот с этого места поподробнее.

Что?! Я должна ему всё рассказать? Прямо вот взять и рассказать, что он моя половинка, что наши судьбы связаны навек, и что я буду защищать его даже ценой своей бессмертной жизни? О, нет! Нет-нет-нет!!! Я просто не смогу. И он мне не поверит. Так не бывает!

Я снова глянула на Эдварда. Он присел на пол рядом со мной, привалившись спиной к кровати и обхватив колени руками. Его глаза задумчиво, но очень внимательно смотрели на меня. Он ждал. Интересно, каким образом мы поменялись местами – ведь это я начала «допрос», а теперь самой приходится давать ответы. Ладно, всю правду говорить нельзя. Рано. Буду дозировать.

– Я тоже думаю о тебе. И тоже постоянно. Когда ты рядом – я счастлива. Когда ты далеко – мне плохо. Но хуже всего, когда ты рядом, но при этом очень далеко. – Я вновь выглянула из-под завесы волос и успела заметить, как Эдвард потянулся ко мне, словно намереваясь погладить по голове, но отдёрнул руку, так ко мне и не прикоснувшись. – Да, вот именно это я и имею в виду. Ты ставишь между нами преграду. Невидимую, но непроницаемую. Ты боишься даже дотронуться до меня. Ты отгораживаешься от меня. Почему? Я не могу понять. С одной стороны тебе нравится общаться со мной, значит, я тебе не противна. А с другой, – ты шарахаешься от меня, как от прокажённой. Пожалуйста, объясни мне, в чём дело? Я должна это знать!

Да! Вот так! Пусть скажет мне. Сам. Вслух. Я должна это от него услышать. Я должна точно знать, что мне не показалось, не почудилось, не придумалось. Пусть сам мне всё объяснит!

Он молчал. Закрыл глаза, откинулся назад, упершись затылком в матрац. Я протянула руку и коснулась его щеки.

– Пожалуйста, – еле слышно прошептала я. – Пожалуйста, не мучай меня больше. Скажи!

Не открывая глаз он перехватил мою руку. В какой-то момент я испугалась, что он оттолкнёт её, но нет, он прижал ладонь к своей щеке, да так и застыл. Какое-то время мы так и сидели, а потом Эдвард, тяжело вздохнул, поцеловал мою ладонь и отодвинул её от своего лица. Но из руки не выпустил, наоборот, взял её обеими руками.

– Девочка моя, постарайся понять. То, что я чувствую к тебе…. Это неправильно. Ты ещё ребёнок. Я не должен видеть в тебе никого, кроме младшей сестрёнки. Но я вижу. И не могу заставить себя чувствовать иначе. Вот почему я отстраняюсь. Вот почему стараюсь не прикасаться к тебе без особой необходимости. Но иногда всё же забываюсь. И тогда…

– И тогда появляются игрушки и лакомства. Словно мне лет пять, не больше. Ты стараешься напомнить себе, что я – ребёнок?

– Да. Пожалуй, я немного перебарщиваю. Но я стараюсь защитить тебя.

– Но ведь даже если мне действительно пятнадцать, хотя я чувствую себя старше, ну, допустим, всё же, что это так – я ведь всё равно уже не ребёнок.

– Но и не взрослая! А мне уже…

– Да знаю я, сколько тебе лет!!! – это его самоедство когда-нибудь закончится? – Так, а ну-ка пошли! Быстро!

Я резко вскочила, схватила его за руку и дёрнула на себя. Похоже, немного перестаралась. Эдвард чуть не упал на меня, но я вовремя его поймала. Опаньки, а вот и очередное объятие! Но я не виновата, это действительно случайность. Сделав вид, что ничего не произошло, я быстро отстранилась, чтобы он не успел подумать, что я опять издеваюсь, и, держа Эдварда за руку, потащила по коридору в комнату Розали и Эммета. Я знала, что сейчас там никого нет, поэтому смело вошла без стука и остановилась перед зеркалом. Это было самое большое зеркало в доме, и мы отразились в нём оба в полный рост. Эдвард, всё ещё ничего не понимал, но покорно следовал за мной, не задавая вопросов.

– А теперь скажи, кого ты тут видишь! – я ткнула в зеркало пальцем.

Видок у нас, конечно, был не самый презентабельный. Босые, растрёпанные, он – в мятых брюках и футболке, я – в розовой пижамке с котятами (Элис оторвалась на моих пижамах по-полной), мы смотрелись рядом просто восхитительно!

– Я вижу прекрасную и совсем юную девушку и…. – он запнулся.

– И? – нетерпеливо переспросила я. От досады мне очень хотелось затопать ногами, но это было бы слишком уж по-детски. – Вот только попробуй сказать, что ты видишь здесь кого-то старше семнадцати. Только посмей!
Лёгкая улыбка, словно лучик солнца, озарила его чересчур уж серьёзное лицо.

– Да, ты права. Никого, старше семнадцати, я здесь не вижу.

– Так что мы практически ровесники. Ты согласен? – продолжала я допытываться.

– Ну, да, – усмехнулся он. – Ровесники. Практически.

– Так что я больше не желаю слышать эти твои: «Ты ребёнок, я старик!!!» Примем как аксиому, что мы оба ещё школьники. Так что вполне можем так и общаться. Ведь можем?

– Можем. Конечно, можем, – он положил руки мне на плечи, медленно наклонился к моему лицу. Я затрепетала в предвушении. Вот сейчас, сейчас это произойдёт! Наш первый поцелуй! Я закрыла глаза, потянулась к нему и ощутила лёгкое прикосновение его губ…

К моему лбу!

Я ахнула и, распахнув глаза, с недоумением и обидой уставилась на Эдварда. А он, хитро улыбаясь, чмокнул меня в нос и отстранился.

– Всё будет. Но пока ещё рано.

Я надулась. Мне-то казалось, что мы обо всём договорились. И тут такой облом!

Эдвард ласково провёл большим пальцем по моей выпяченной нижней губе, потом погладил мою щёку.

– Прости, малышка, но ты все равно слишком юна. Мы должны подождать.

– И долго? – я потёрлась щекой о его ладонь и с улыбкой заглянула ему в глаза. Ну, не могла я на него сердиться!

– До восемнадцати лет.

– Что! – буквально взвилась я. – Это же… Это же чудовищно долго!

– Не так уж и чудовищно. И, потом, всё это время мы всё равно будем рядом. Просто я не могу по-другому. Я так воспитан.

– Понимаю, – вздохнула я. Потом повернула голову и поцеловала его ладонь, как он сделал десятью минутами ранее. Эдвард не отстранился, не отдёрнул руку. Он смотрел на меня с невероятной нежностью. – Ладно, я готова подождать. Но ты ведь не будешь больше от меня отстраняться, правда?

Это был риторический вопрос. Ответ я уже знала. Отстраняться больше он не станет, но и особых вольностей ждать не приходится. С этим я могла смириться. Пока. А там – кто знает. Я подожду. Теперь ждать будет намного легче.

– Ну а теперь, беги, одевайся и завтракать! Думаешь, я не слышу, как бурчит у тебя в животе.

– А как же ты? Я же тебя практически выселила из ванной.

– Ну, это же не единственная ванная комната в доме. Так что, не переживай за меня. Встретимся внизу.

Получив очередной чмок в макушку, я ускакала в нашу спальню. Зов природы не позволял задержаться и ещё поспорить.

Когда я сушила волосы после душа, в воздухе вдруг разлился дивный, ни с чем не сравнимый аромат жарящегося мяса. Отбросив фен, я, как заворожённая, прямо в халате поплыла на запах. Ну, поплыла – это я мягко выразилась. На кухне я очутилась уже через секунду. У плиты стоял Эдвард и помешивал в большой сковороде нечто, источающее этот дивный аромат. Я практически залезла к нему подмышку, чтобы рассмотреть, что там такое. Небеса явились мне в виде сочных кусков свинины, шкворчащих на сковородке.

В этот момент Эдвард уткнулся носом в мои волосы и сделал глубокий вдох.

– Вот так и стой! Ты пахнешь гораздо лучше, чем это, – он ткнул лопаточкой в содержимое сковороды.

– Ах, да, для вас же это пахнет совсем не вкусно.

– Это ещё слабо сказано. Запах просто омерзительный.

– Тогда зачем тебе мучиться? И мучить остальных? Им ведь тоже неприятно!

– Ничего, потерпят. Надо же хоть разок тебя накормить чем-то вкусненьким. А запах можно и потерпеть. В конце концов, в школе мы каждый день бываем в столовой. Так что в принципе привыкли. Пусть тренируются, а то расслабились за каникулы.

– Бедные, как же вам тяжело. Мало того, что вокруг вкусные запахи человеческой крови, которую нельзя пить, так ещё и отвратительные запахи человеческой еды, которую есть можно, но совершенно невозможно! – я рассмеялась.

– Ты права, это довольно сложно. Но мы справляемся. Джасперу, бедняге, тяжелее всех.

– Может моё присутствие рядом хоть немного облегчит ваше существование?

– Ещё как облегчит! – он снова вдохнул запах моих волос.

Я обхватила Эдварда за талию, он приобнял меня за плечи. Вот так мы и стояли, склонившись над плитой, наблюдая за жарящимся мясом и вдыхая вкусные ароматы – каждый свой. И меня совсем не смущало то, что на мне банный халат, мои волосы непричёсаны и недосушены после душа. Я просто наслаждалась ситуацией: Эдвард рядом, он не отстраняется от меня, а на сковороде готовится для меня вкусняшка. В общем, в тот момент я была абсолютно счастлива.

В какой-то момент я не выдержала и ухватила со сковороды кусочек мяса, который показался мне уже достаточно прожаренным, и сунула его в рот. Мммм…. Райское наслаждение. Эдвард хмыкнул, глядя на мою блаженную физиономию, потом выложил часть мяса на тарелку. Усевшись за стол, я принялась за еду, любуясь Эдвардом, продолжавшим помешивать жаркое.

Я постепенно расправилась со всей сковородкой, и, пока Эдвард остался наводить порядок на кухне, я умчалась приводить в порядок себя. Когда я закончила, Эдвард уже поджидал меня в коридоре возле спальни. Мы вместе вышли в гостиную. Нас уже ждали. Карлайл собрался обсудить со всеми нами мою дальнейшую судьбу.

Через десять дней начиналась учёба в школе, и нужно было решать всё сейчас, чтобы успеть выправить мне документы. Мы с Эдвардом уселись на диван бок обок. Элис немного удивлённо взглянула на нас, но оставила свои мысли при себе. Остальные, похоже, не обратили на это внимания. А возможно были просто тактичны – сомневаюсь, что кто-то в доме не знал, что Эдвард провёл всё утро наедине со мной, хотя обычно избегал этого. Конечно, они вполне могли слышать наше утреннее объяснение, но в этом доме было не принято подслушивать чужие разговоры. Как правило, даже слыша, никто не вслушивался в слова, как бывает, когда в комнате включен телевизор, который никто не смотрит. Ну, шумит и шумит, на смысл слов всё равно никто не обращает внимания. Карлайл вышел в центр комнаты, и обратился ко мне.

– Энжи, поскольку за всё прошедшее время мы не нашли нигде даже упоминания о тебе, то можно предположить, что тебя действительно никто не ищет. Так что нет смысла держать тебя и дальше вдали от всех. Ты уже вполне адаптировалась и, в отличие от нас, если специально не «включаешь» свои способности, то ведёшь себя как обычный человек. Конечно, твоя сила всегда при тебе, но ты её прекрасно контролируешь. Ничего не ломаешь, не разбиваешь, не давишь. А мы все этим поначалу грешили.

Я вспомнила ручку двери в кабинете Карлайла с вмятинами от моих пальцев. Вряд ли он не заметил. Видимо, это нанесением вреда не считается. Но ведь я действительно несколько раз выходила «в люди» и ничем себя не выдала.

– Сейчас перед нами стоит задача: выдумать достаточно правдоподобную легенду появления Энжи в нашей семье. У кого есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

– А чего заморачиваться-то? Уж в нашей семье новый приёмыш никого не удивит. Будет ещё одна Каллен, вот и всё, – это высказался Эммет.

Как у него всё просто! Я, конечно, не прочь носить фамилию Эдварда, и даже надеюсь в будущем это делать, но уж никак не в качестве его сестры, пусть и приёмной. Прежде чем я открыла рот, чтобы возразить, хотя ещё не придумала – как, ведь не говорить же истинную причину, Эдвард сделал это за меня.

– Не самая хорошая идея. Энжи слишком взрослая, чтобы усыновлять её. И она не выглядит ни как воспитанница приюта, ни как недавно осиротевшая. Нужно придумать что-то иное.

– Ты прав. К тому же, вдруг её родные всё же найдутся и заберут её от нас. Это будет странно выглядеть со стороны. Надо всё предусмотреть.

Карлайл говорил вроде бы правильные вещи, поэтому я не стала сообщать ему, что теперь от меня избавиться им при всём желании не удасться. Пусть у меня найдётся куча самой распрекрасной родни, жить вдали от Эдварда я физически не смогу. Так что в этой семье я надолго. Но зато такие рассуждения ведут к тому, что я буду жить в семье Калленов, не становясь сестрой Эдварда, что вполне соответствовало моим планам. Не зря же и остальные пары не стали делать родственниками, пусть и просто по документам. Мы с Эдвардом оказались в точно такой же ситуации, пусть остальные Каллены об этом пока не догадываются. То есть, я так думаю. Элис уже несколько раз внимательно посмотрела на руку Эдварда, лежащую на моём плече. Получив возможность бесприпятственно меня касаться, он, похоже, уже не мог не делать этого, чему я была несказанно рада. Я положила ладонь на пальцы Эдварда на моём плече и, когда в очередной раз поймала на себе взгляд Элис, незаметно от остальных показала ей язык. Ну, я подумала, что незаметно, но Эдвард наклонился к моему уху и еле слышно прошептал: «А-я-яй, как не стыдно!» При этом он слегка потёрся носом о мои волосы и вновь вдохнул их запах. Элис сделала большие глаза, но ничем другим своё удивление не выдала. А мне было всё равно, я наконец-то могла заявить права на своего мужчину, и я это сделала!

– Думаю, что Энжи могла бы, по легенде, жить у нас временно. Как бы в гостях, – предложил Джаспер. – Только надо придумать для этого убедительную причину.

– Да, обычно в гостях не живут столько, чтобы ходить в школу, – это вступила в разговор Розали. Обычно она игнорировала всё, связанное со мной, и меня немного удивило её высказывание.

– А что, если её родители уехали надолго и не смогли взять её с собой? Например, командировка за границу? – снова Джаспер.

– Да куда же можно уехать, чтобы ребёнка с собой нельзя было взять? – это уже Элис.

– Военные! В горячую точку поехали! – Эммет как всегда ляпнул не подумав.

– Оба сразу? Очень сомнительно, – покачал головой Эдвард. – Да и откуда у нас друзья-военные, причём настолько близкие, что мы их ребёнка жить к себе берём?

Я решила, что пора вмешаться. Потому, что сама часто об этом задумывалась, и у меня появилась неплохая идея. Хотя, посмотрим, что скажут остальные.

– Врачи. Уехали в Африку. Куда-нибудь в глушь. Типа «Врачи без границ». А меня оставили в Америке, мне же учиться надо.

Все затихли и уставились на меня. В кое-чьих глазах я прочла нечто, похожее на восхищение. Ну, да, я тоже умею думать и придумывать. Иногда.

– Идеально! Это именно то, что нам надо, – Карлайл первый отреагировал на моё предложение. – Предположим, я работал раньше с твоими родителями, и мы дружили семьями. Тогда выбор нас в качестве опекунов очевиден!

– Особенно если учесть, что в воспитании детей опыта у вас с Эсми много. А где пятеро, там и шестой, – с этими словами Розали улыбнулась мне.

Я вытаращила глаза, как недавно Элис. Розали улыбнулась? Мне?! Что происходит? Я что-то пропустила?

– Итак, легенда появления у нас Энжи готова. Осталось придумать ей фамилию, раз уж Каллен не подходит.
Очень даже подходит. Но не в этом случае. Ничего, рано или поздно, но я её заполучу!

– Ну, может, совместно мы что-нибудь придумаем? Сам я не решусь, после фиаско с именем, – продолжил Карлайл. – Какие будут предложения? Может Энжи сама что-нибудь себе выберет?

– Пожалуй, выберу, – я встала, и взяла с журнального столика телефонный справочник, потом снова плюхнулась под бочок к Эдварду. Перевернув примерно четверть страниц, я повела пальцем по строчкам, выбирая что-нибудь не банальное, но и не слишком редкое. Вдруг мой взгляд зацепился за одну из фамилий. Я вздрогнула. Почему-то именно эта фамилия показалось мне правильной. Она будто позвала меня. Так же я когда-то отреагировала на имя Энжи.

– Дэниелс, – твёрдо произнесла я. – Пусть моя фамилия будет Дэниелс.

– Ты что-то вспомнила? – конечно, от Карлайла не ускользнула моя реакция. Да и ото всех остальных – тоже. От вампиров вообще трудно что-то скрыть. Впрочем, я и не собиралась.

– Нет, не вспомнила. Но эта фамилия показалась мне правильной. Не знаю, почему.

– Что ж, довольно неплохой выбор, – одобрил Джаспер. – Дэниелсов очень много, ни у кого не возникнет никаких ассоциаций. И всё же это не Джонс или Смит. Думаю, подойдёт. Я сделаю для Энжи подходящие документы. Кстати, для свидетельства о рождении нужны имена родителей. Энжи, твои предложения?
Я пожала плечами.

– Вставь имена своих. Мне всё равно.

Он кивнул.

– Хорошо. А как насчёт второго имени? Тоже своё вставить?

– Не стоит, – я улыбнулась шутке, а потом повернулась к Эдварду. – Как звали твою родную маму?

– Элизабет.

– Красивое имя, – я постаралась проигнорировать сдавленное хихиканье, раздавшееся со стороны Карлайла и Эсми, и вновь повернулась к Джасперу. – Пусть будет Элизабет.

– Ну, а что с датой рождения? Что там писать?

– Да тоже не особо важно, – я пожала плечами. – Ну, напиши, что хочешь.

– Думаю, надо написать день, когда мы тебя нашли, – вмешалась молчавшая всё это время Эсми. – В каком-то смысле ты в этот день заново родилась.

– Я согласна. Значит, пусть будет двадцать пятое июля. Думаю, что день рождения летом – это здорово!

– Итак, двадцать пятое июля, пятнадцать лет назад? – продолжал уточнять Джаспер.

– Стойте, стойте! – вдруг воскликнула Элис. – Нельзя писать Энжи пятнадцать лет. Чтобы она училась вместе с нами в старшей школе, она должна ходить как минимум в десятый класс. А это шестнадцать лет.

– Я согласна! – тут же подхватила я. – Раз уж мне можно написать любой возраст, то пусть лучше будет шестнадцать.

Может, если эта цифра будет официально вписана в мои документы, то меня уже не будут считать совсем уж юной. Конечно, я имела в виду именно Эдварда, остальные пусть считают что угодно.

– Тогда заодно сделаю ей и водительские права – подвёл итог Джаспер.

– А я научу Кнопку водить машину.

– Не торопись, Эммет. С чего ты взял, что она не умеет? – возразил Эдвард. – Возможно, Энжи в очередной раз всех нас удивит.

– Очень даже возможно. Ладно, поеду. Не стоит терять времени, нужно будет ещё успеть записать её в школу, когда документы будут готовы.

С этими словами Джаспер исчез. Ну, я, конечно, видела, что он умчался наверх, в свою комнату, но человеческий глаз этого бы не разглядел.

– А ты разве не поедешь с ним? – я заметила, что Элис не проявляет никаких признаков скорого отъезда. А ведь обычно они никуда по отдельности не уезжали. По крайней мере, за то время, что я здесь жила, такого ни разу не случалось.

Элис пожала плечами.

– За документами Джас обычно ездит один. Он не хочет, чтобы там видели кого-то из нашей семьи, кроме него. Он даже фотографии вклеивает сам. Бережёт семью от любопытства посторонних.

– Кстати, хорошо, что напомнила, – обратился Эдвард к Элис. – Энжи нужны фотографии на документы. Мы съездим в Сиэтл, там народу побольше, легче затеряться, и сделаем их. Кстати, как там с погодой? Солнца не будет?

– Я же не могу видеть будущее Энжи!

– Так посмотри моё. Или ты и это уже не можешь?

– Прекрати насмехаться! Сейчас узнаю, – Элис на секунду задумалась, глядя куда-то вдаль, потом её лицо расплылось в насмешливой улыбке. – Луна-парк, значит? Качельки-карусельки? А не староват ли ты для подобных развлечений?

– Вообще-то это должен был быть сюрприз. Спасибо тебе, Элис, огромное.

– Да пожалуйста! Развлекитесь, как следует.

С этими словами Элис подхватилась с кресла, чмокнула нас обоих в щёку и удрала наверх. Наверное, попрощаться с Джаспером. Во время этого диалога я сидела молча, переводя взгляд с одного на другую. Мы с Эдвардом едем в город вдвоём? Он поведёт меня в Лунапарк?! Блаженная улыбка на моём лице расплывалась всё шире. Ну до чего же сегодня счастливый день! И ведь он ещё только начинается.

Мы встали и направились к выходу. В дверях я притормозила и оглянулась.

– Кстати, Эммет, если сегодня мне некогда на тебе кататься, это ещё не значит, что я забыла о твоём проигрыше. Просто завтра удвоим колличество кругов, вот и всё!

С этими словами я сделала расхохотавшемусяЭммету ручкой и выбежала из дома вслед за Эдвардом.

Когда мы выехали с частной дороги на пустынное шоссе, Эдвард остановил машину.

– Не хочешь сесть за руль? Проверим, прав ли я в своём предположении.

– Ты готов рискнуть своей машиной? Не боишься, что я её разобью? Может, потренируемся на чём-нибудь, чего не так жалко?

– На кабриолете Розали?

– Ты прав, ляпнула не подумав. У вас любую машину жалко.

– Да не переживай ты так. Я в любом случае буду держать всё под контролем и успею предотвратить аварию, если понадобится. Но что-то мне подсказывает, что всё будет в порядке. Итак, готова к подвигам? Или может, ты боишься? – судя по смешинкам в уголках глаз, Эдвард шутил, но я взвилась, словно он всерьёз усомнился в моей храбрости.

– Я? Боюсь? Да никогда! Ну-ка, пусти меня за руль.

Я уселась за руль, Эдвард – на переднее пассажирское сидение. Он что-то где-то подкрутил и отрегулировал кресло под мой рост – всё же я была сантиметров на 40 ниже него. Я осмотрела приборную доску, всякие переключатели и циферблаты – они абсолютно ни о чём мне не говорили. Моя уверенность начала таять. Но тут я вспомнила случай с роялем Эдварда. Может это сработает и с машиной? Я расслабилась, положила руки на руль, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Я хочу завести эту машину. Я хочу на ней ехать. Мне это нужно!

Действуя словно сами по себе, мои руки и ноги начали совершать какие-то действия. Я услышала ровное гудение мотора и открыла глаза. Потом плавно тронула машину с места. Я не задумывалась над тем, что я делаю, как не задумывалась, как именно нужно передвигать ноги при ходьбе. Я просто это делала, и всё.
Я прибавила скорость. Машина подчинялась мне, словно стала частью меня, была послушна и готова к новым свершениям. Я разгонялась всё быстрее, пока стрелка спидометра не начала приближаться к отметке в 150 миль в час. Тогда я расхохоталась от восторга и своей власти над дорогой и этой мощной машиной. Эдвард расхохотался вместе со мной.

– Я должен был догадаться, что ты тоже любишь скорость. Достаточно вспомнить твои поездки на Эммете. Как только Джаспер состряпает тебе права, надо будет купить тебе машину. Какую ты бы хотела?

– Розовую, – пошутила я. Эдвард вновь рассмеялся.

– Ну, вообще-то мне всё равно, просто что-нибудь быстрое. И уж ни в коем случае не розовое.

– Обещаю – ничего розового! Может тогда и медведя забрать?

– Не вздумай! Дани мой, навсегда!

– Ты дала имя плюшевому медведю?

– Ну, а почему бы и нет?

– Действительно. Почему бы и нет? Но тебе не кажется, что это всё-таки девочка? Ни один уважающий себя мужчина не захочет быть таким розовеньким.

– Пожалуй ты прав. Ну и что, Дани может быть и женским именем. В любом случае мне это имя нравится, а медвежонку, я думаю, без разницы.

Эдвард, со смехом, согласился со мной.

Так мы и ехали, болтая ни о чём и постоянно смеясь не столько над не такими уж смешными шутками, а просто от прекрасного настроения. Когда вдали показался город, Эдвард выгнал меня с водительского места, пообещав вновь пустить за руль на обратном пути. Всё же прав у меня пока ещё не было.

В огромном торговом центре мы нашли небольшую фотостудию, где мне моментально сделали все нужные фотографии. Я заметила на стене образцы фотопортретов, на которых были люди в исторических костюмах. Мы поинтересовались у фотографа, можно ли и нам сделать такой. В наше распоряжение тут же была предоставлена целая гардеробная с костюмами разных эпох, сделавшими бы честь небольшому театру. Как мы выяснили позже, их действительно приобрели на распродаже реквизита в одном разорившемся театре. Я стала азартно рыться в костюмах и уже присмотрела для Эдварда парадный наряд вельможи времён Людовика ХIV, но тут заметила, как он с какой-то непонятной мне грустью и даже тоской, смотрит на военную форму начала ХХ века. Поймав мой удивлённый взгляд, Эдвард объяснил свой интерес.

– Знаешь, в юности я мечтал стать военным. Просто дни считал до того момента, когда мне исполнится восемнадцать лет и я смогу вступить в армию и отправиться воевать. Но из-за болезни, – тут он бросил насторожённый взгляд на занавеску, отделяющую гардероб от фотостудии, – и всего, что потом случилось, надеть военную форму мне так и не удалось. Сейчас я понимаю, что был всего лишь восторженным мальчишкой, готовым лезть под пули ради призрачной славы, но я всё ещё помню, как мечтал облачиться в военную форму. Я считал, что в ней я буду выглядеть бравым воякой, и все соседские девушки будут вздыхать по мне.
Он усмехнулся. Это была печальная усмешка. Он словно смеялся над наивностью того мальчика, каким был когда-то. Мне захотелось поцелуем стереть эту печаль из его глаз, но на это я пока не имела права. Не хотела нарушать наш уговор в день его заключения. Нарушу немного попозже. А сейчас я решила поднять ему настроение другим способом. По крайней мере, попытаться.

В итоге Эдвард позировал для портрета в этой самой офицерской форме, которая невероятно ему шла и практически подошла по размеру. Чтобы соответствовать его образу, я нацепила костюм сестры милосердия того же времени. Это был практически мешок, на несколько размеров больше, чем нужно и гораздо длиннее. А полагавшаяся к нему косынка закрывала, и волосы и шею, и щёки. Короче, в нём я выглядела тем ещё чучелом. Но фотограф усадил меня в кресло, с профессиональной ловкостью задрапировал лишнюю материю, и это уже не выглядело так ужасно, как поначалу.

Сделав несколько снимков, фотограф пообещал в течение часа сделать портрет и вставить его в рамку. Этот час мы провели, бродя по торговому центру и закупая всякие нужные для школы канцтовары. Для меня мы также приобрели сумку для тетрадей и учебников. Сначала Эдвард хотел купить мне рюкзак, но, перемерив их целую кучу, я отказалась от этой идеи. В рюкзаке я чувствовала себя неуютно, он мне мешал.

Я вообще не любила, когда что-то закрывало мне спину. Понять причину этой странности я не могла, но факт оставался фактом – закрытая спина вызывала у меня нечто вроде клаустрофобии. Даже топики, которые я носила как нижнее бельё, я предпочитала с открытой спиной. На волне покупательского бума Элис, я подсунула множество таких в общую кучу покупок. А те, у которых спина была закрыта, я перешила. Либо углубила уже имеющийся вырез, либо, если уж спина была закрыта по самую шею, просто вырезала большую дыру в районе лопаток. Благо у Эсми была куча швейных принадлежностей, и я обработала обрезанные края на швейной машинке, когда она с Карлайлом в очередной раз уехала на охоту. А поскольку я всегда надевала какую-нибудь рубашку или кофточку поверх топа, то о моей странности никто из Калленов не знал. Мне было неудобно за эту свою маленькую сумасшедшинку, но поскольку это было вполне безобидная странность, я решила на этот счёт не заморачиваться. По большому счёту, у меня хватало других, гораздо больших странностей, так что на эту можно было не обращать внимания. Аукалось это очень редко, как, например, сегодня, в случае с рюкзаком. Но, в конце концов, я же не в поход собираюсь идти, а сумочка, которую мы в итоге выбрали, была очень даже симпатичная.

Спустя час мы забрали портрет. Я была потрясена, насколько здорово мы на нём получились. При этом для портрета фотограф из множества сделанных кадров выбрал именно тот, когда Эдвард посмотрел на меня. Я этого не видела, поскольку он стоял позади меня, положив руку мне на плечо, как обычно люди позируют на старых фотографиях. Видимо фотограф был настоящим мастером своего дела – он сумел поймать этот исполненный невероятной нежности взгляд и запечатлеть его на плёнке. Я сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок. Это было перенесённое на фотобумагу признание в любви. И пусть слова ещё не произнесены, теперь у меня не осталось больше никаких сомнений в его чувствах.

После торгового центра мы направились в Луна-парк. И хотя, «благодаря» Элис сюрприза у Эдварда не вышло, но удовольствие я получила не меньшее. Может даже и большее, поскольку предвкушала это событие в течение нескольких часов. Мы бродили по парку почти до самого закрытия. Перекатались на всех возможных качелях и каруселях, посмотрели выступления разных клоунов, жонглёров и фокусников, перепробовали все возможные лакомства. Собственно, пробовала я, точнее, ела. И как всегда в неимоверных количествах. Но, для конспирации, Эдвард всё покупал в двойном экземпляре, а потом ходил с полусъеденным мороженым или хот-догом в руках, время от времени поднося его ко рту, а потом заменяя на мой, более съеденный, и так до тех пор, пока я не съедала обе порции. После чего он покупал нам новые.

И лишь одно он отказывался покупать и для себя тоже – сахарную вату. Эдвард наотрез отказывался даже держать в руках эти огромные, ядовито-розовые пушистые комки, а тем более делать вид, что ест их. Видимо считал, что это несколько умаляет его мужественность, хотя, по-моему, такое в принципе было невозможно. И хотя я указала ему на нескольких мужчин, евших эту несчастную вату, переубедить его я не смогла. Для меня он был готов купить хоть всю вату, имеющуюся в парке, но для себя – отказывался напрочь. Видимо и у него был какой-то крошечный пунктик. Я вспомнила свои топики с дырами на спине, и больше не настаивала.

Незадолго до закрытия, когда мы уже просто бродили между аттракционами, с наступлением темноты ставшими ещё ярче и завлекательнее благодаря разноцветным огонькам, а я, наконец-то наелась, Эдвард вдруг, словно что-то увидев, стал целенаправленно пробираться сквозь толпу, ловко маневрируя между людьми и таща меня на буксире. Мне оставалось только следовать за ним неизвестно куда, поскольку кроме его спины я ничего не видела.

Когда Эдвард, наконец, остановился, я вынырнула из-за его спины и увидела перед собой некое подобие тира. В нём надо было сбивать жестяные банки из-под колы бейсбольными мячами. За большое количество попаданий полагался приз – мягкая игрушка. Этими призами были увешаны все боковые стены импровизированного тира. Суперприз – огромная плюшевая панда – висел на самом виду. Эдвард купил у продавца 20 бросков – именно такое количество попаданий требовалось, чтобы получить эту панду. Расстояние до «мишеней» было значительное. Но я ни капли не сомневалась, что Эдвард легко выбьет все жестянки. Я оценила размеры чёрно-белой зверюшки и начала прикидывать, куда именно я смогу её пристроить в спальне, чтобы и нам с Эдвардом осталось место.

Эдвард начал швырять мячи. Я спокойно ждала его триумфа, но вдруг, после трёх попаданий, он промазал. У меня отпала челюсть. Эдвард промазал?! Такого просто не могло быть! Он мог легко сбить все эти мишени даже стоя к ним спиной! Что случилось?

А Эдвард продолжал кидать мячи, тщательно прицеливаясь, радостно улыбаясь попаданию и издавая расстроенный стон при очередном промахе. Поняв, что он что-то задумал, я начала ему подыгрывать: подбадривать, радоваться попаданиям и утешать после промахов. В итоге он сбил только четырнадцать банок из двадцати. За такой результат тоже полагался приз, хотя и небольшой. Запустив Эдварда за импровизированный прилавок, продавец махнул рукой в сторону стены, сплошь завешенной небольшими – не крупнее котёнка – мягкими игрушками, предлагая выбрать среди них себе приз. Эдвард, ни секунды не раздумывая, целенаправленно прошёл в дальний угол и снял что-то со стены, после чего торжественно преподнёс мне свою добычу. Разглядев у него в руках маленького жёлтого слона и вспомнив наш вчерашний разговор, я расхохоталась. Да уж, чувство юмора у него развито прекрасно, с этим не поспоришь.

Когда мы уходили от палатки, я оглянулась на панду. Мне вдруг показалось, что несмотря на игрушечную широкую улыбку, взгляд у неё грустный. Я вдруг представила, каково ей висеть тут изо дня в день, наблюдая, как её младших товарищей радостные люди забирают с собой, а она вряд ли когда-нибудь обретёт семью. Ведь выиграть её мог разве что какой-нибудь чемпион по бейсболу, привыкший кидать мячи точно в цель. Только таких в нашу глушь не заносит. Мне вдруг стало так жалко эту глупую игрушку, что я резко затормозила, нашарила в кармане остатки денег, которые дала мне Элис, прикинула сумму и поняла – мне хватит. Занимать на это деньги у Эдварда мне почему-то не хотелось.

Резко развернувшись, я высыпала монеты на прилавок и потребовала 20 мячей, которые были мне немедленно выданы. Эдвард, вернувшийся вслед за мной, видимо собирался меня отговорить, но разглядев что-то в моих глазах, сделал некие выводы и не стал вмешиваться. Посадив слонёнка на прилавок, я методично и целенаправленно сбила все банки. Обалдевший продавец молча вручил мне панду, которую я тут же презентовала Эдварду. Я забрала слонёнка, и мы вчетвером направились прочь. Отойдя на несколько шагов, Эдвард обернулся и сказал продавцу, который продолжал с отвисшей челюстью смотреть нам вслед.

– Она в бейсбол играет. Профессионально. Юношеская лига.

После его слов продавец подобрал таки упавшую челюсть, и стал смотреть нам вслед уже не с удивлением (а точнее – обалдением), а с тоской, которая была направлена на уносимую Эдвардом панду. Народ, видевший моё представление, тоже закивал головами и начал расходиться. Эдвард ловко пресёк на корню всякие возможные сомнения в моей обычности и нормальности.

Когда мы отошли на приличное расстояние, Эдвард с лёгкой укоризной покачал головой.

– Это было опасно. Ты могла привлечь к себе излишнее внимание.

– Я понимаю. Извини. Но мне стало так её жалко…

– Да, я догадался. Ладно, всё обошлось. Я понимаю, что тебе всё же сложнее, чем нам – мы десятилетиями скрываем от людей любые проявления своих способностей. А ты этому только учишься. К счастью, ничего особо сверхъестественного ты не сделала. Человек тоже способен на такое. Далеко не каждый, но всё же способен. Но на будущее – постарайся сдерживать свои порывы.

– Хорошо, обещаю. Впредь постараюсь сначала думать, а потом действовать.

– Ну, вот и умница, – слегка наклонившись, Эдвард чмокнул меня в макушку. На это я ответила непроизвольным широким зевком. Эдвард расхохотался.

– Да, это был длинный день. Пора домой. Я совершенно забыл о времени.

– Я тоже. Это был чудесный день. Самый лучший в моей жизни. Спасибо тебе.

– Мне это было только в радость. А теперь, пойдём-ка к машине, пока ты не заснула прямо здесь, на газоне.
К тому моменту, как мы добрались до стоянки с припаркованным «Вольво» Эдварда, прошло порядочно времени – мы ведь должны были передвигаться с обычной человеческой скоростью. К этому времени я уже зевала почти непрерывно, но всё же сделала безнадёжную попытку усесться за руль. Эдвард усадил панду на переднее сиденье, тщательно пристегнул её, а потом изгнал меня с водительского сидения на заднее. Я для вида поупиралась и слегка надулась, за что была поцелована в нос, но на заднее сиденье всё же отправилась почти добровольно. Там я тут же улеглась, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в слонёнка. Эдвард включил какую-то еле слышную медленную инструментальную мелодию, и спустя пару минут я уже крепко спала. И не проснулась уже до самого утра.

______________________________________________________

За что Энжи пригрозила откусить Эммету нос, и в чём преимущество жизни среди вампиров, вы узнаете в следующей главе «Очередной сюрприз».

Ждем вас на форуме!

Источник: http://robsten.ru/forum/20-1578-1115339-16-1386088587