- Вы смотритесь потрясающе, - постоянно говорил Винценто со слащавой улыбкой на лице, которая раздражала все сильнее. Скорее бы уже эта пытка закончилась – я дико хотела спать. – Вы вообще отлично выглядите, никогда еще не видел вас такой красивой. Я уж не говорю о вашем… характере. Вы стали такой сильной, уверенной – просто вау. Отъезд пошел вам на пользу, - он поперхнулся, сообразив, что сказал что-то не то, и начал извиняться. Много раз.
- Ну, хватит! – рявкнула я на него, когда он сделал это раз в десятый, в перерыве не переставая нахваливать меня, только теперь постоянно упоминая, что он не имел в виду отъезд.
Я просто повзрослела - говорил он, - чего и следовало ожидать за два-то года… На этом месте он снова начинал извиняться. Я не могла больше выносить упоминания о побеге, тем более сейчас, когда примеряла платье, которое надену для другого… на этот отвратительный прием для отвратительного ублюдка… в то время как Эдвард будет думать обо мне… скучать по мне… В то время, как ему будет больно…
Винценто замолчал, потому что увидел в моих глазах слезы. Я быстро моргнула, пытаясь взять себя в руки, и отвернулась от него.
- Ты закончил? – резко спросила я, стараясь ровно дышать, и это мне почти удалось.
- Да, можете снимать, - как-то потерянно произнес он, без своего обычного манерничанья.
Я повернулась к нему спиной, ожидая, когда он расстегнет мне молнию, что он и сделал незамедлительно. Стояла непривычная в его присутствии тишина, которую я боялась нарушить своим всхлипом, сдерживаясь из последних сил.
Винценто скинул с моих плеч лямки и двинул вниз, помогая освободиться от корсета, но его ладони вдруг застыли, немного не добравшись до локтей.
- Мелисса, - тихо сказал он проникновенным голосом, и я напряглась, не ожидая такого от него. Это походило на… утешение. И было так похоже на его нежные руки, когда он успокаивал меня. – Вы должны успокоиться и перестать постоянно думать об этом. Он больше никогда не сможет похитить вас. Вы в абсолютной безопасности здесь.
Нахмурившись из-за того, что я все неправильно поняла, я дернула плечами, высвобождаясь, и его руки растерянно соскользнули вниз. Не оборачиваясь, я стала стягивать платье.
- Погодите, нужно еще немного молнию приспустить, - заботливо сказал Винценто, помогая мне, и снова отсутствие в его голосе жеманности удивило меня. Что-то внутри сжалось в тугой комочек, когда он опять заговорил: - Ваш отец запретил говорить с вами об этом, но мне кажется, вам нужен друг, который выслушает вас. Вам необходим психолог, я не понимаю, почему ваш отец не займется этим. Но раз уж так получилось, то я мог бы вам помочь. Я хороший слушатель. И хороший друг. И я ничего не скажу вашему отцу.
- Не надо, Винценто, не стоит, - предупредила я напряженным голосом, не желая даже мысли допускать, что подвергну опасности еще и его. Да и не чувствовала я к нему никакого доверия, чтобы что-либо обсуждать.
- Мелисса, не стоит замыкаться в себе, - просил он, помогая мне выпутаться из платья и аккуратно вешая его на спинку стула.
Я взглянула на него, невольно обнимая себя руками, так как впервые чувствовала себя в его присутствии голой, несмотря на то, что на мне все еще было немного одежды. Он смотрел с таким искренним сочувствием и желанием помочь, что мое сердце съежилось от боли. Я не хотела открываться никому, тем более ему. Я не была готова к этому.
- Вам нечего бояться, ваш отец сможет вас защитить…
- Я не боюсь, - прошептала я, потому что мой голос пропал, и стала высвобождать заколки из волос, надеясь, что Винценто наконец заткнется.
- Тогда почему? – Винценто помог мне с этим, забирая украшения из моих рук. – Я вижу, как вы оглядываетесь по сторонам на улице. В ваших глазах страх.
- Это не страх, - по крайней мере, не ТОТ страх, о котором Винценто думает. В любом случае, я не собиралась делиться с ним секретами.
Я раздраженно скинула туфли, отводя глаза, не в силах выдержать взгляд парня.
- Пожалуйста, - попросила я дрогнувшим голосом, - не будем об этом, - и закусила губу, чтобы не зарыдать.
Ну зачем ему понадобилось со мной говорить? Пока я была одна, мне ничего не стоило держать себя в руках. Но сейчас мои барьеры рушились, грозя смыть остатки воли в водосток. Я чувствовала – если хоть раз дам себе слабину, то никогда уже не смогу вернуть решимость. Я уже и так держалась из последних сил. Каждый день, каждый час, каждая минута проходили в постоянной борьбе с самой собой.
- Он обижал вас, - мрачно проговорил Винценто, когда я повернулась к нему спиной, расчесывая уложенные им волосы, - но постепенно вы сможете забыть…
- Он не обижал, Винценто, и закроем тему, пожалуйста.
Целую минуту стилист молчал, и я даже начала испытывать облегчение, что наш разговор окончен. Но вдруг он тихонько ахнул и шепотом пробормотал:
- Боже, только не говорите мне, что влюбились в похитителя!
Я задохнулась, чувствуя, как краска заливает мое лицо. Застигнутая врасплох, я не смогла сдержаться, и сказала правду:
- Он не похититель!
И только когда опрометчивые слова вырвались, я поняла, что сказала. На секунду потрясенно замерев, я всплеснула руками, желая откусить себе язык, и быстро направилась к окну. Там на кресле лежал спасительный халат, в который я хотела закутаться, чтобы не чувствовать себя нагой. Конечно, вряд ли это поможет, потому что моя неожиданная ранимость зависела отнюдь не от того, что на мне надето.
- О, Господи, - потрясенно выдохнул Винценто мне вслед, я боялась даже взглянуть на него. Из его голоса исчезли последние нотки жеманности. – Вы любите его! Это не было похищением!
- Побойся Бога, Винценто, - строго сказала я, обретая больше контроля над собой, как только надела халат. – Забудь об этом разговоре, ради своей же безопасности.
Он проигнорировал мои слова, и его голос раздался ближе, прямо за моей спиной:
- Теперь я все понял, - шокировано прошептал он с такой серьезностью, которой я никогда не ожидала от него. – Вы уехали добровольно, но ваш отец каким-то образом вынудил вас вернуться. Ох, мне так жаль, Мелисса, мне так жаль…
- Не надо… - попросила я вымученно, чувствуя, как слезы скапливаются в моих глазах. Я была на самой грани контроля. Он должен замолчать.
Я обернулась, обхватывая грудь руками, чувствуя себя очень уязвимой, надеясь, что он прекратит свою пытку. Но он вдруг сделал то, чего я совсем не ожидала. Его лицо было искажено сочувствием, а в глазах дрожали слезы, как и у меня. Протянув руки, он взял меня за напряженные локти и притянул к себе, крепко обняв. Я не могла сопротивляться, когда он начал гладить меня по волосам, утешающе шепча:
- Мне так жаль… Мне так хочется сказать вам, что все будет хорошо. Поплачьте, Мелисса, я никому не расскажу, клянусь.
Но я не могла плакать. Ком застрял в горле, а глаза широко смотрели в пустоту. Я не могла расслабиться. Я не могла дышать. Мне просто было больно. Очень больно в этот момент.
- Зачем вы согласились? – бормотал он, но не дожидался ответа, да я бы и не сказала. – Просто поверить не могу, как я сразу об этом не подумал. Все эти ваши взгляды по сторонам, полные боли – ну конечно! Теперь я понимаю, почему вы забрали заявление. О, Боже, как же вы все это выносите! Ваш отец – настоящий монстр!
- Замолчи! – попросила я, холодея изнутри. В моих глазах стало темнеть.
Страшно представить, что Винценто хоть где-то проболтается о том, что он узнал. Я, конечно, не подтвердила ни одной его догадки, но даже предположений будет достаточно, чтобы навлечь на него беду. Не говоря уже о том, что папа ищет любой повод нарушить договор.
- Что с вами? Вам плохо? – услышала я как сквозь вату, и только тогда поняла, что меня шатает. Голова кружилась от переполнявших чувств, которые я держала внутри, так и не позволив им вырваться наружу. А может, я просто забыла, что мне надо дышать!
- Все в порядке, - услышала я свой голос, комната причудливо искажалась перед глазами, и меня бросило в пот. – Просто выведи меня на балкон.
Винценто подал мне руку, и я держалась за нее. Свежий воздух быстро прочистил мне мозги. Головокружение прошло, но слабость одолевала. Я плюхнулась на стул, в моей голове не осталось ни единой мысли, только пустота. Тело сопротивлялось обмороку. А может, это была привычка – спрятать свои чувства, потому что внизу ходила охрана и могла увидеть меня сейчас. В руки себя взять мне удалось.
- С вами все в порядке? – Винценто выглядел взволнованным. – Вы так бледны, на вас лица нет. Вы здоровы?
- Достаточно вопросов, - прошептала я умоляюще. – Просто подожди минутку, и вернемся в дом. Тут холодно.
- Принести вам плед?
- Нет, - я положила локти на стол и закрыла лицо ладонями, чтобы спрятаться ото всех, и от вопросов Винценто в том числе.
Мы молчали. Спустя минуту или две я поднялась, уже полностью владея собой. Поежившись, Винценто поднялся следом, в молчании шагая рядом со мной и открывая для меня дверь.
- Присядем, - предложил он, указывая на кресла и закрывая плотно балконную дверь. Но я уже полностью пришла в себя, чтобы осознавать, что можно делать, а что нельзя.
- Иди домой, - предложила я, качая головой и наблюдая, как парень усаживается, глядя на меня.
- Пару минут, пожалуйста, - попросил он настойчиво, и я вздохнула. - Я могу помочь вам...
Я тут же замотала головой. Момент был упущен. И я просто хотела поскорее избавиться от посетителя.
- Почему нет? – парень выглядел разочарованным и даже обиженным на меня. – Вы можете мне доверять.
Все, кому я доверяла, и кто когда-либо пытался мне помочь, оказывались в опасности.
- Ты должен забыть все, что сегодня сказал, - посоветовала я жестко.
- Мелисса, - расстроился он, поднимаясь, и снова обнял меня.
- Иди домой, правда, - повторила я, гладя его по спине. Теперь уже я утешала его, а не наоборот. – Мне ничего не нужно. Все останется, как есть. Все в порядке. Со мной все будет в порядке.
- Вы хотите остаться здесь? Почему, если вы любите его? – Винценто искренне недоумевал. – Только не говорите мне, что он бросил вас, и вы вернулись поэтому… - в его голосе зазвучали неодобрительные нотки.
- Достаточно предположений, - взмолилась я, чувствуя, что уже волосы шевелятся на моей голове. Винценто был абсолютно неугомонен. И как меня угораздило проговориться ему! – Побереги себя! Иди, иди! Тебе пора!
- Но могу же я сделать для вас хоть что-нибудь! – он отстранился, выглядя измученным, а я направилась к зеркалу, чтобы подать в его руки платье и выпроводить его вон. Надеюсь, ему хватит ума не проговориться о нашем инциденте никому.
Винценто шел за мной понуро, печально глядя на меня, когда я стала складывать платье в пакет.
- Нет-нет, аккуратнее! – воскликнул он, увидев, что я сую ткань слишком небрежно.
Отвлекшись, он помог мне сложить платье в правильных местах, после чего выпрямился и вздохнул. Он говорил серьезно, но к нему уже вернулись прежние манеры:
- Вы не хотите рассказать, но знайте, я всегда готов выслушать вас. Я могу стать вашим другом, и никто не узнает об этом. Я умею хранить секреты, Мелисса. Я даже мог бы передать ему от вас что-нибудь – скажем, записку… - он осекся, увидев выражение моего лица.
- Не вздумай даже думать об этом, - пригрозила я сердито. – Ничего не делай. Никому ничего не говори!
- Да, разумеется, - виновато пробормотал он, и перед уходом позволил себе снова меня обнять.
- Все будет хорошо, - прошептал он грустно. – Все будет хорошо когда-нибудь. Все наладится.
Слезы немедленно начали душить меня. Когда же Винценто уже поймет, что мне не нужно его сочувствие, и оставит меня в покое?
- Нет, - прошептала я очень тихо, но Винценто услышал.
- Всегда нужно надеяться, Мелисса. Пройдет время, что-нибудь изменится. Может, вы найдете способ, а может ваш папа передумает…
- Ты же знаешь моего отца! - низким от досады голосом процедила я, и Винценто вздохнул.
- Мелисса, время идет, что-то меняется. Люди меняются. Ваш отец стареет, и когда-нибудь вся его компания отойдет к вам. Тогда вы сможете делать все, что захотите.
Он был кое в чем прав, но не во всем. Во-первых, я сомневаюсь, что отец отпишет компанию мне – скорее уж своему дальнему родственнику на Сицилии, чем непутевой дочери, не желающей принимать участие в его делах. А во-вторых, пока это произойдет, пройдут годы… возможно, десятки лет. Разве правильно было бы заставлять Эдварда столько ждать? Разве честно по отношению к нему надеяться на это? Я никогда бы не позволила себе такого эгоизма. Пусть Эдвард будет счастлив без меня.
- Он не будет меня столько ждать, - пробормотала я, сглатывая тяжелый, острый ком в моем горле, словно я проглотила морского ежа. Сказала и поняла… с ужасом… с недоумением… что где-то в глубине души во мне живет надежда.
«Я не успокоюсь и не отступлюсь… Сколько бы времени ни прошло, я буду ждать тебя…»
Я попыталась прогнать эти нечестивые мысли прочь, но Винценто не позволил мне сделать это, вторя моему навязчивому внутреннему голосу, словно они были заодно:
- Кто знает… - рассеянно ответил он, начиная гладить меня по волосам, от чего мне становилось все хуже и хуже. Лучше бы он ушел! – Может, будет. Надо надеяться, Мелисса. Мне кажется, именно этого вам не хватает. Позвольте себе надеяться…
- Все, уходи, - взмолилась я и наконец вытолкала Винценто за дверь. Захлопнув, я прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Мне требовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
Я чувствовала себя настолько усталой, что еле добрела до кровати. Последнее время вечерами я валилась с ног, да и днем была не прочь подремать, если бы у меня была такая возможность. Должно быть, стресс и постоянное напряжение сказывались, да и ночью из-за кошмаров я не высыпалась, просыпаясь такой же разбитой, что и вчера.
Эта ночь не стала исключением. Только вот настроение мое было совсем другим.
Я знала, что разговор с Винценто был ошибкой. Он вскрыл мои тайные желания, которые я держала под строгим запретом – даже от самой себя, - и теперь они вырвались на волю, круша все на своем пути. Моя сила воли и без того таяла с каждым днем, грозя исчезнуть вовсе и привести к катастрофе. Каждое мгновение, проведенное вдали от Эдварда, делало меня слабее. Каждый взгляд на его измученное лицо разрывал мне сердце. И сегодняшний день обещал стать хуже всех предыдущих, потому что я не чувствовала в себе абсолютно никаких сил сопротивляться неизбежности. Я больше не могла бороться. Я практически сдалась.
Я не представляла, как смогу сегодня пройти мимо Эдварда, ни разу на него не взглянув. Господи, дай мне сил, молила я, но вместо этого я подтянула колени к груди, обняла подушку и дала волю слезам. Я чувствовала себя маленькой и беспомощной. Я хотела только одного: чтобы Эдвард сейчас был здесь, со мной, чтобы он обнял и утешил меня; чтобы его губы коснулись моих волос, а под щекой билось его сердце, когда он будет прижимать меня к своей груди. То, что вчера предлагал мне Винценто – я действительно нуждалась в этом… только утешение стилиста было мне без надобности… я нуждалась в руках Эдварда. Так сильно, что я не могла без этого дышать! Винценто ненароком напомнил мне о том, как раньше было хорошо. Он разбередил мою рану, и не было никакой возможности снова затолкать воспоминания о моих счастливых днях обратно. Не было сил снова взять сбежавшие эмоции под контроль.
Чудовищная мысль посетила мою голову: впервые, как я оказалась дома, я позволила себе задуматься о том, есть ли способ нарушить договор с отцом. Если отец не гнушается тем, чтобы искать лазейки в нашем договоре, то почему бы и мне не попытаться? Винценто был прав: я должна продолжать надеяться. Эдвард был прав: всегда найдется выход. Нужно только немного подождать. Или много. Но если Эдвард готов ждать меня, то и я могу. Это же не будет эгоистично, если мы оба этого хотим? От этой мысли я заплакала еще сильнее – так горько, как никогда ранее.
Конечно, ему совсем необязательно об этом знать, сказала я себе, когда умывала заплаканное лицо холодной водой. Если я больше не в состоянии бороться, это еще не значит, что я должна отобрать шанс и у него. Быть может, он окажется достаточно сильным, чтобы преодолеть это прежде, чем станет слишком поздно. Тогда я не буду ему мешать…
Я вздрогнула, когда вышла из дома и увидела отца, разговаривающего с Мигеле около кабриолета. Невольно я замедлила шаг, глядя на серьезные лица обоих. Это напомнило мне о том, как шаток баланс, который мне удалось установить. Будет ли Мигеле держать слово? Или обманет меня, чтобы получить деньги с обеих сторон? Не было свидетелей – никто не сможет доказать, что я подкупила его. Не важно, что было вчера – сегодня он может выполнить задание отца. Я должна придерживаться плана, чтобы сохранить Эдварду жизнь, даже если это оказалась тяжелее для меня, чем я думала вначале.
Я обратила внимание, насколько комфортно чувствует себя Мигеле рядом с отцом. Он курил, небрежно облокотившись на капот кабриолета, и выглядел абсолютно расслабленным и уверенным в себе, будто бы это не ему дали работу, а он оказывает огромную услугу. В плане невозмутимости он превзошел Стефана в несколько раз. Кажется, он не боялся ничего, в том числе и моего отца.
Когда мы отъехали, я напряженно уставилась на него, но Мигеле ничего мне не сказал. Он выглядел, как обычно… словно вчера между нами ничего не произошло. Страх пронзил мое сердце, давая новые силы, чтобы продолжать соблюдать условия. Меньше всего я хотела, чтобы Эдвард пострадал.
Далеко не сразу я заметила, что на этот раз кабриолет движется без сопровождения. А когда заметила, у меня вырвался невольный вопрос:
- А где охрана?
- Отец отменил вашу охрану, - сухо ответил Мигеле и больше ничего не произнес. А я надолго задумалась о том, что это означает.
Значило ли это, что у отца действительно серьезные проблемы, и ему нечем такое количество охраны оплатить? Мигеле вполне мог справиться один – он внушал такое чувство. Да и инцидент с кредиткой говорил в пользу этой версии.
Но что это значит для меня? Что будет, когда Эдвард увидит меня без охраны, одну? Бросится ли он сквозь толпу, чтобы поговорить со мной? Начнет ли он искать пути пробраться в колледж?
И еще я подумала вот о чем: не было ли это хладнокровно обдуманным решением моего отца – спровоцировать Эдварда сократить дистанцию, тем самым подставив себя под удар?
Это заставило меня заволноваться в тысячу раз сильнее. Я буквально была парализована паникой. Она была столь ужасной, что потемнело в глазах. Сердце выпрыгивало из груди. Мне хотелось развернуть машину и поехать домой. Куда угодно – только быть подальше от колледжа. Куда угодно, только быть подальше от любых мест, где Эдвард может увидеть меня без охраны. Я и не думала до сих пор об этом в таком ключе. Меня всегда раздражало присутствие Алека и Дэна. Но сейчас я обнаружила, что они больше защищали Эдварда от ошибки, чем меня от мифических врагов. Наверняка отец понял это…
Я взглянула на Мигеле с ужасом, гадая, могу ли я по-прежнему ему доверять, или же он примет сторону моего отца?
- Мигеле, - дрожащим от паники голосом произнесла я, ненавидя себя за то, что не умею быть твердой и сильной, когда это так нужно. – О чем бы вы ни говорили сегодня с моим отцом, помните, что я могу заплатить вам больше, чем он.
- Я помню, - спокойно ответил он. – У меня хорошая память.
Мы немного помолчали, я пыталась прийти в себя и успокоиться, но это мне трудно давалось. Я подавленно смотрела вниз, на свои сплетенные пальцы, и пыталась ровно дышать. Не плакать, не плакать, говорила я себе, но это было чрезвычайно трудно после вчерашнего вечера. Моя сила воли стала хрупкой, как стекло.
- Я буду соблюдать нашу договоренность, Мелисса, не волнуйтесь, - сказал вдруг Мигеле теплым голосом, заметив, очевидно, мои трудности с самоконтролем. И я поверила ему. Он сдержит слово. В конце концов, ему ничего не стоит попросить у меня денег еще. Он знает, что я отдам столько, сколько ему нужно. Если придется, ради жизни Эдварда я отдам ему все.
Я повернула голову к воротам колледжа, ожидая увидеть там Эдварда и не представляя, как мне сейчас идти мимо него в том состоянии, в котором я была. Моя решимость была полностью разрушена. Заметит ли Эдвард перемены? Если он бросится ко мне, я не смогу удержать себя в руках! Только не сегодня! Мне нужно немного времени, чтобы снова вернуть твердость духа. Но Эдварда не было.
Первым моим чувством было громадное облегчение. Бог услышал мои молитвы, мне не придется разыгрывать из себя Снежную Королеву, тогда как на самом деле я сгораю изнутри. Удивления еще не было.
Удивление пришло позже – когда и вечером того же дня я не увидела знакомый мотоцикл ни у ворот Дартмута, ни напротив банка моего отца. И вот тогда на смену облегчению и удивлению пришел страх.
Что могло случиться, чтобы Эдвард не пришел?! До сих пор не было ни дня, чтобы он не караулил меня хотя бы в парке!
«Я буду ждать тебя там каждый день с пяти до шести. Всегда».
Всегда. Я не видела ни единой причины, по которой он мог бы не придти, кроме… кроме той, о которой думать было страшнее всего на свете.
Дрожащими руками я открыла страницу интернета, посвященную новостям дня. Я искала упоминания о катастрофах и пожарах, в которых Эдвард мог бы пострадать. Я проверила списки погибших, и мое сердце больно билось о грудную клетку, когда я читала фамилии на букву «G». И даже когда я не обнаружила имени любимого нигде, я не смогла почувствовать облегчения, с тревогой ожидая завтрашнего дня.
Эдвард не пришел снова.
Ни на следующий день, ни позже - его не было нигде. Я не могла подумать о том, что он сдался. Это было невозможно, непостижимо для меня. Особенно после того, как он многократно доказал, что не сдастся никогда.
На третий день я не могла учиться, постоянно думая о том, что с Эдвардом что-то произошло. В новостях не было упоминаний, но ведь это ничего не значило. Мысль о том, что Эдвард все же сделал что-нибудь с собой и сейчас лежит в своей квартире, была настолько разрушительной, что я почти готова была сама бежать по его адресу, чтобы убедиться, что он жив! Он не мог так поступить с собой и со мной, он не мог разрушить мою попытку спасти его. Боль от мысли, что я все-таки убила его, была сильнее, чем все, что я испытывала до этого. Состояние паники усиливалось с каждым часом, не давая мне спокойно есть, дышать, спать…
Наутро четвертого дня я признала полное свое поражение: если не узнаю в скором времени, что с Эдвардом, я попросту сойду с ума.
- Мигеле, - сказала я, когда мы отъехали от колледжа после окончания учебного дня, - мне нужно проехать по Сквер-авеню, прежде чем вы отвезете меня в банк. Там есть канцелярский магазин, мне нужно кое-что для колледжа.
Это была ложь, и я старалась звучать твердо и убедительно, чтобы Мигеле ни о чем не догадался. Сквер-авеню опоясывала парк, в котором мы с Эдвардом познакомились. На выезде Мигеле невольно проедет мимо базы 911, на которой работает мой любимый. Конечно, шанс увидеть его именно в этот момент на улице, был ничтожно мал – но, может, я смогу разглядеть в углу базы его припаркованный байк? Это даст мне надежду на то, что он жив, что с ним все в порядке!
Я исполнительно подошла к тому, чтобы запутать Мигеле, и вышла из магазина с прозрачным пакетом, полным канцелярских принадлежностей. После чего напряженно примкнула к стеклу.
А вот и база. Мое сердце отбивало сумасшедший ритм, когда в зоне видимости возник пропускной пункт, за ним в отдалении машина со значком спасателей, а затем… черный байк, припаркованный в том же самом углу, что и всегда. Ох… я никогда не чувствовала облегчения сильнее, чем в эту минуту, когда могла видеть доказательства, что все хорошо.
Я еще не задумалась в этот момент, что это значит, и почему Эдвард покинул свой неизменный пост рядом со мной, будь то у колледжа или в парке. Я не задумалась так же и о том, что я делаю, особенно тогда, когда в зоне видимости появились спасатели, загружающие в нутро машины оборудование и мешки. Я не осознавала того, что плачу, даже когда узнала фигуру Эдварда со спины, даже когда картинка стала мутной и расплывчатой, а ладони прильнули к стеклу в отчаянном порыве. Я очнулась, только когда обнаружила, что Мигеле намеренно притормозил, давая мне возможность все получше разглядеть. Я не знаю, как он догадался. Скорее всего, он давно знал, где работает Эдвард. Ну, разумеется, знал. А если не знал, то догадался по моим слезам, зачем я здесь. И он позволил мне посмотреть, намеренно уменьшив скорость кабриолета.
Это было опасным. Эдвард прекрасно знал мою машину. Вот он начал поворачиваться в нашу сторону лицом, и я отшатнулась от окна, как будто он мог увидеть меня за тонированным стеклом.
- Нет! – прикрикнула я на Мигеле, ударяя руками в его водительское сидение, недовольная и испуганная его самодеятельностью. – Поезжай, поезжай!
Мигеле послушно, в абсолютном молчании нажал на газ, и спасательная база скрылась из моего поля зрения. Я растерла слезы по лицу и поспешила достать косметичку, чтобы удалить признаки своей слабости. Я пока еще не думала ни о чем, только о том, что Эдвард жив, и что мне не о чем волноваться. Лишь оказавшись дома, я задумалась о том, что это значит.
Почему Эдвард решил бросить свои попытки? Как ни больно было это признавать, но я добилась своего – это было единственным объяснением. Эдвард сдался.
От осознания этого факта я начала безудержно рыдать. Я изливала свою боль в пустоту собственной комнаты, ощущая, что теперь уж точно навсегда одинока и обречена на пожизненное рабство. Что я наделала? Как могла так испортить собственную жизнь? Как теперь будет выглядеть мое будущее и его?
Свое я знала – навсегда марионетка в папиных руках, вынужденная выполнять любые приказы, до конца папиной жизни, ближайшие двадцать-тридцать лет.
Что сейчас чувствует Эдвард, я даже представить себе не могла. Что заставило его уступить? Моя постоянная холодность? Его усталость? Боль? Его жизнь вернулась в привычное русло – как я того и хотела. Думала, что хотела. Он снова работает. Он свободен от меня и от опасности – даже если бы Мигеле надумал нарушить наш уговор, теперь у него не будет повода. Я добилась того, чего хотела.
Я должна была испытывать радость – хотя бы облегчение! Я не испытывала ни того, ни другого. Я испытывала только боль – сильную, ломающую, острую, мучительную боль, что Эдвард отступился от меня, и я теперь одна. Я не знала, как прожить без него! Я не была способна на это! Я ошиблась! То чувство, которое дарило мне присутствие Эдварда – то тепло, которым наполнялось мое сердце всякий раз, когда я видела любимого, - оно ушло, оставив после себя горечь разрушенной мечты и абсолютное одиночество. Я не была способна вынести такую боль. Я была слишком слабой.
Я проплакала всю ночь, свернувшись в клубочек и обхватив себя руками. Апатия завладела моим телом и мыслями к утру. Я не хотела больше жить. Ради чего? Интересно, если меня не станет, будет ли папа соблюдать договор? Или мне придется продолжать жить ради того, чтобы удерживать отца и дальше? Мысль о… смерти… вдруг показалась такой привлекательной. Смерть лучше, чем то существование, на которое я себя обрекла. И только страх, что моя жизнь и послушание являются гарантией того, что папа не передумает, заставила меня отодвинуть ужасные мысли о суициде подальше и начать с утра собираться в колледж.
Я выглядела просто кошмарно после бессонной ночи. Опухшие глаза и искусанные губы, измученное выражение лица, которое было ничем не стереть. Мое внутреннее состояние было еще хуже. Мне все время хотелось рыдать. Забиться в угол и не выходить оттуда никогда. Если бы Эдвард застал меня в таком состоянии, смогла бы я устоять?
Я села в кабриолет позже обычного, потому что никак не могла привести заплаканное лицо в порядок. И держать маску теперь, когда я мечтала умереть, лишь бы избавиться от пронзительной боли, стало во много раз сложнее.
Не увидев у ограды Дартмута знакомый мотоцикл, я сникла еще сильнее. Я была на грани умопомешательства. Я не могла дышать. Словно воздух вокруг меня превратился в раскаленный ад, и каждый вдох пронзал грудную клетку острым пламенем, сжигающим сердце и грудь.
И тогда от отчаяния я придумала для себя выход. Я попрошу Мигеле возить меня тем путем каждый день (или через день), чтобы иметь возможность наблюдать за Эдвардом издалека. Нужно только поменять машину, чтобы Эдвард ни о чем не догадался. Так я останусь незамеченной, но смогу украдкой наблюдать за его жизнью… без меня.
Я хотела знать все. Если он найдет свое счастье с другой девушкой – я хотела знать даже это. Каждую деталь его драгоценной жизни. Это поможет мне справиться с одиночеством. Он не будет знать, что я скучаю по нему – моя боль не имеет значения. Но если я изредка буду его видеть, я смогу выжить дальше.
Сегодня же попрошу Мигеле об этом одолжении. Он не откажет, ведь он сам вчера все прекрасно понял, даже без моих указаний, и вроде был вовсе не против помочь. В конце концов, пока папа не попросил у меня мои деньги, я смогу потихонечку снимать со счета, сколько нужно, и платить Мигеле за молчание. Так будет лучше всего. Так будет безопасно.
Я уговаривала себя весь первый урок, и мне удалось пойти с собой на компромисс. Моя боль немного притупилась, потому что я знала, что сегодня увижу Эдварда. О том, насколько жалок шанс снова увидеть его во дворе базы 911, думать не хотелось. По крайней мере, я точно увижу его байк. Возможно, этого будет достаточно для меня…
Лениво ковыряя вилкой в тарелке, я пыталась учить конспект, но отчаяние и боль активно разрушали сей процесс. В конечном итоге, я бросила жалкие попытки сосредоточиться на учебе, а также с силой швырнула вилку в салат. Я должна была признать: мне слишком тяжело. Мне нужен был хотя бы один друг, мне нужна была надежда… быть может, предложение Винценто о том, чтобы просто поговорить, не было такой уж плохой затеей! Что угодно, чтобы справиться с потерей и продолжать жить дальше без него! Я чувствовала себя невозможно слабой, я хотела сдаться прямо сейчас. Поехать к Эдварду, упасть на колени, моля о прощении, наплевать на последствия и снова сбежать. Я хотела этого так сильно, что снова начала задыхаться, прямо за столом!
И тогда я заметила, что Элис смотрит на меня. Они с Джаспером всегда сидели в конце столовой, отдельно от остальных людей, но до сих пор – после того случая в туалете – Элис ни разу не посмотрела на меня. Сейчас же она не сводила с меня глаз.
Я поперхнулась, когда наши взгляды пересеклись, и замерла. Страх был самым сильным чувством в этот момент, потому что я осознала, что абсолютно точно выдала себя. Хуже всего было то, что теперь рядом со мной не было охраны. Элис ничего не стоило просто встать и подойти. Я почувствовала себя такой уязвимой, словно меня заставили раздеться донага перед всей столовой.
Быстро отвернувшись, я уставилась в конспект и дрожащей рукой перевернула несколько страниц. На самом деле краем глаза я следила за тем столом. Я боялась.
Не ее и даже не Джаспера. Я боялась саму себя. Я не знала, смогу ли снова разыграть ту отталкивающую сцену, как и в туалете. Несомненно, я должна сделать это – ради Эдварда, ради Элис, ради себя и безопасности каждого из нас. Но вот смогу ли?
Черт возьми, - осознала я вдруг, - я совершенно забыла про нее! Почему она смотрит на меня? Ее обида прошла? Или она увидела мои колебания? Зная каждый мой будущий шаг, видела ли она мое намерение навещать Эдварда украдкой? Конечно, да! Какая же я дура, что забыла об этой ее способности!
Я немедленно решила, что это был единственный раз, когда я подъехала к базе 911! Мне придется держаться на расстоянии, чтобы не дать Элис повода подумать, что я сдалась. Мне придется смириться с тем, что я и Эдвард больше не увидимся. Мне придется следить за собой даже в собственной комнате, ведь Элис видит все мои слезы. Какого черта, разозлилась я! Ведь я просила ее не смотреть!
Погруженная в нерадостные размышления, я не сразу заметила, что Элис поднялась. Джаспер что-то говорил, удерживая ее за руку, но Элис смотрела только на меня.
Черт, черт, черт. Я стала поспешно собирать конспекты со стола, когда увидела, что Элис направляется ко мне. Нет! Нет, пожалуйста, умоляла я пустоту, и, побросав как попало тетради в сумку, развернулась и бросилась из столовой вон, даже не потрудившись унести недоеденный салат. Я хотела спрятаться от вездесущих глаз. Я не хотела ни с кем говорить. Мое внутреннее равновесие было слишком шатким, чтобы выдержать какой-либо разговор. Я не могла позволить себе сдаться сейчас – когда достигла конечной цели, о которой раньше не смела и мечтать. Эдвард в безопасности, повторяла я про себя. Остальное не имеет значения. Моя жизнь не имеет никакого значения по сравнению с его!!
Я влетела в аудиторию и сразу же ушла на дальний стол, после чего в ужасе уставилась на дверь. Никогда еще я с такой надеждой не ждала звонка, возвещающего о начале лекции… и о том, что Элис не войдет. Я почувствовала себя лучше, только когда профессор закрыл кабинет на ключ. Тогда я позволила себе расслабиться немного, закрыв ладонями лицо.
С этих пор я больше не появлялась в столовой. Я просила на завтрак у Мэгги булочки, которые заворачивала с собой, и перекусывала ими на переменах. Из кабинета в кабинет я ходила быстро, опустив голову вниз, не смотря по сторонам. Пару раз мне показалось, что меня окликнул женский голос, но я лишь ускорила свой шаг. Несколько раз мне мерещились в толпе волнистые светлые волосы Джаспера, но я не была уверена, потому что не поднимала головы, чтобы убедиться в этом точно.
Я больше не просила Мигеле сворачивать на ту улицу, хотя было похоже на то, что он отлично меня понимает. Были ли причиной заплаченные ему деньги, или он действительно проникся симпатией к моему горю, но на следующий же день он, подъехав к перекрестку на Сквер-авеню, включил поворотник направо, намереваясь проделать тот же путь, что и вчера. Даже без моего напоминания.
Я не поверила своим глазам, когда увидела этот его жест, и тут же дернулась вперед.
- Не надо! – вырвалось у меня.
Мигеле резко ударил по тормозам, ничего не говоря.
Я была в ужасе, но во мне боролось противоречие – мне страстно, до дрожи и боли хотелось свернуть на вожделенную улицу… снова проехать мимо базы 911. Кто знает, вдруг мне повезет, и я снова увижу любимого…
Это было неправильным. Мне повезло вчера, что он не узнал кабриолет. Не было никакой гарантии, что сегодня удача меня не оставит. Если он увидит меня так близко – этого будет достаточно, чтобы он снова начал преследовать меня. Он больше никогда не поверит, что безразличен для меня.
- Не надо, – повторила я тише, и Мигеле невозмутимо вывернул руль налево, а я с облегчением откинулась назад. Вожделенный поворот остался позади, и я сглотнула слезы, глядя на приближающееся здание банка. ЭТО теперь – моя жизнь, которую я выбрала себе. И мне придется нести этот тяжелый крест.
От автора:
Мои дорогие! Следующая глава тоже будет от Беллы, и мы узнаем, что же произошло в банке - во всех подробностях. Мы наконец-то узнаем причину ненависти Джейсона к отцу Мелиссы, и почему прозвучал взрыв. Мы увидим ситуацию глазами Мел.
Глава будет длинная - скорее всего, в двух частях. Но нет смысла разрывать ее напополам - на самом интересном месте. Так что она будет выложена сразу вся.
Но вам придется проявить терпение. Компьютер только-только появился у меня, и мне нужно время, чтобы наверстать все упущенное в других фиках тоже. Я не могу гарантировать, что в течение недели смогу дописать главу "Западня" - я ведь не робот. Так что надеюсь на ваше терпение и понимание.
Ну и конечно жду вас на форуме, чтобы обсудить эту главу!
Источник: http://robsten.ru/forum/20-773-1#468476
