Не было другого выхода. Папа хотел полного подчинения – сделать из меня рабыню своих законов. Так и случилось. Я была роботом, послушно исполняющим волю хозяина, ничем более. Делала то, что он велит, сразу и не споря. Что ж, это была цена жизни Эдварда, и я платила ее. И готова была платить, сколько понадобится. Не было ничего важнее стука этого сердца во вселенной. Если бы оно остановилось, я бы тоже умерла.
Так я уговаривала себя… день за днем, час за часом, минута за минутой…
В колледже мне становилось значительно легче. Едва я ступала в пределы Дартмута, как меня настигало облегчение. Было ли это от того, что учеба отвлекала меня от боли? Или потому, что папа с его бизнес партнерами оказывались далеко от меня, и я чувствовала себя здесь в относительной безопасности? В любом случае, только здесь я начинала нормально ДЫШАТЬ. Спокойствие разливалось по телу, и я мысленно благодарила Бога за то, что он не оставил меня насовсем.
Чего нельзя сказать о том времени, когда я возвращалась домой. И особенно, когда я приезжала к отцу в банк. Наступала черная полоса. Папа был все сильнее и сильнее не в настроении, он словно постарел внезапно на несколько лет за две последние недели, все больше приближающие к дате 7 октября – той самой среде, когда он должен будет сообщить о своем новом партнерстве. Я ждала эту дату с ужасом. (Тут прошу прощения у читателей о нестыковке дат. В главе от Джона взрыв случился в понедельник, 5 октября. Значит, прием должен был состояться в среду, а не в субботу, как я написала в прошлой главе. Простите, запуталась
Хреновый из меня математик 
) Несколько раз отец требовал от меня подтверждения, что я отдам ему деньги. Несмотря на то, что я больше не питала иллюзий по поводу его отношения ко мне, я соглашалась безоговорочно. Это была та цена, которую не страшно заплатить. Гораздо страшнее было думать о среде.
Я видела Джейсона за это время два раза, и оба случая были наполнены напряжением.
- Мелисса! – с жадностью выдохнул он, когда мы встретились в первый раз.
Я сидела в фойе на диване рядом с папиной секретаршей, практически за ее спиной, у окна. Изучала конспект, стараясь отвлечься от навязчивых мыслей об Эдварде. Джейсон вышел из папиного кабинета – я даже не знала, что он был там все это время, около тридцати минут! Джейсон был один, без охраны – поразительная самоуверенность!
На его лице расцвела похотливая улыбка, как только он увидел меня. Я вздрогнула от звука его голоса, а когда увидела его лицо, вжалась в спинку дивана. Папа не вышел вслед за ним. Я была тут совершенно одна.
Секунду Джейсон колебался, подойти ли ко мне, но, по одному ему известной причине, не стал. Он двинулся к лифту и вызвал его. Глаза ни на секунду не отрывались от меня. Это был плотоядный взгляд хищника, знающего, что добыча в конечном итоге достанется ему. Он наслаждался выражением паники и страха на моем лице, его улыбка стала шире. Когда лифт открылся, Джейсон подмигнул и послал мне отвратительный воздушный поцелуй, причмокнув вытянутыми губами. Я отвернулась. Меня тошнило.
Вторая встреча не была такой безобидной, как первая.
Я услышала крики в кабинете отца сразу, как только приехала на пятый этаж. Изабелла, папина секретарша, выглядела испуганной, и она поспешно вызвала охрану. Вскоре я уже слышала топот ног по лестнице.
В этот момент дверь кабинета отца с шумом распахнулась, оттуда спиной выскочил Джейсон – так, будто его толкнули. Его лицо было наполнено злобой, глаза мстительно сужены, но он тут же выпрямился, сохраняя свое достоинство.
- Мне надоело ждать, Бернард, - четко разделяя каждое слово, молвил он. Его голос не дрожал, но был полон ярости. – Осталось всего несколько дней, твое нелепое сопротивление злит меня. На твоем месте…
- Ты никогда не будешь на моем месте, сопляк, - голосом, полным яда, изрыгнул отец, появляясь в проеме двери и снова толкая Джейсона в грудь. Тот перехватил его руку, и они оба застыли, глядя с ненавистью друг другу в глаза.
- Убирайся вон, - процедил папа; охрана уже была на месте, окружив борющихся, готовая схватить наглеца и вытолкать его вон. Это было большой ошибкой Джейсона – прийти сюда одному.
- Я вернусь, и раньше, чем ты думаешь, - процедил Джейсон самоуверенно и злобно, после чего развернулся к папе спиной.
- Чтоб ноги его здесь не было вплоть до 7 октября, - приказал папа охране. – Если придет, примените силу.
Джейсон недоверчиво усмехнулся и покачал головой, услышав это, но не обернулся. Его глаза сверкнули отнюдь не добрым блеском.
- Я собираюсь воспользоваться лифтом, - жестко сказал он охране, которая стояла плечом к плечу, и руками раздвинул их, пройдя мимо.
Я все еще стояла там, напротив лифта, прямо у Джейсона на пути. Как всегда, я была парализована его присутствием, как беспомощная птичка бывает парализована страхом перед хищной коброй, готовой напасть.
- Мелисса! – рявкнул папа, и я вздрогнула и быстро посторонилась, давая возможность Джейсону нажать кнопку. Двери лифта открылись мгновенно, так как он был на этом этаже.
Дальше все произошло очень быстро. Мне следовало бы понять, что означает хищная ухмылка Джейсона, даже не смотря на то, что он не взглянул мне в глаза ни разу. Я даже не была уверена, что он меня заметил – казалось, он занят своими мстительными мыслями. Но в ту секунду, когда дверь лифта распахнулась, он схватил меня за руку и резко дернул за собой, мгновенно нажимая кнопку первого этажа.
Я ахнула, и услышала позади яростные ругательства моего отца, топот ног… но охрана опоздала. Двери закрылись, и лифт двинулся вниз.
Джейсон тут же отпустил мою руку, и я отшатнулась от него, прижавшись к противоположной стене, с ужасом гадая, что же он задумал. А он просто смотрел на меня с торжествующей улыбкой на губах, как довольный напроказничавший мальчишка.
- Выражение твоего лица возбуждает меня, дорогая, - дернул бровью он, его глаза горели. Я была абсолютно парализована, не могла даже дышать. Казалось, что лифт едет вниз мучительно медленно, издеваясь надо мной… хотя прошло, по сути, всего несколько секунд.
- Спасибо, что проводила, - усмехнулся Джейсон, шагая на выход, когда движение остановилось, и двери начали приоткрываться. Краем глаза я увидела голубые рубашки охранников с той стороны, и была рада, что они смогут защитить меня сейчас.
Но не похоже, что Джейсон собирался сделать что-нибудь. Улыбнувшись почти мило, он тронул меня за щеку, уходя.
- Увидимся, - многообещающе произнес он.
Я не стала смотреть, вытолкают ли его вон из банка или вежливо проводят. Едва он переступил черту, я кинулась к кнопкам и нажала пятый этаж. Мне стало легче дышать, только когда лифт двинулся наверх.
Папино лицо было искажено наполовину яростью, наполовину беспокойством, когда я выскочила из дверей, тяжело дыша. Теперь я задыхалась, как после пробежки. Страх заставлял мое сердце биться так быстро, что мне казалось, будто оно давно разорвалось на части, и я немедленно умру. В глазах потемнело, и я услышала свои всхлипы, но будто со стороны. Чьи-то руки обняли меня, чтобы не дать упасть, и куда-то повели.
- Что он сделал? – рявкнул голос отца прямо в мое ухо.
- Ничего, - прошептала я, отчаянно пытаясь не провалиться в обморок. Головокружение начинало потихоньку отступать. Я уже могла стоять сама, только все еще тяжело дышала.
- Что он сказал? – потребовал отец.
- «Спасибо, что проводила», - послушно ответила я и услышала, как папа зарычал.
- Черт бы его побрал! – с беспредельной досадой проорал отец, резко меня выпуская, и я покачнулась. Мы стояли около дивана, и я медленно опустилась на него.
- Дать вам воды? – взволнованно спросила секретарша, пока я смотрела вслед уходящему отцу. В его кабинете с громким щелчком повернулся ключ, оставляя после себя странное послевкусие моего полного одиночества…
- Да, пожалуйста, - прошептала я ошеломленно, и Изабелла отправилась к графину, стоящему на столике в углу холла.
А я почувствовала, что меня сейчас по-настоящему стошнит. Вскочив, я побежала в туалет. В моей голове уже не осталось места иллюзиям. Но всякий раз, когда я убеждалась, что отец только лишь использует меня, я воспринимала это будто в первый раз. Ему было неприятно, если Джейсон дотронется до меня – до его вещи. Но раз уж так случилось, что я оказалась в одном лифте с ублюдком, папа ждал ошибки своего врага. Он был не прочь воспользоваться случаем. Если бы Джейсон сделал со мной что-то, за что его можно было бы привлечь – папа был бы рад. Он был разочарован, что ничего не произошло. На этой мысли меня с шумом вырвало в раковину. Я поняла, что очень близка к ненависти… что почти ненавижу… собственного отца.
- С вами все в порядке? – секретарша постучалась в двери туалета, волнуясь за меня. Странно, что постороннего человека больше беспокоило мое здоровье, чем моего родителя.
- Да, - солгала я, хотя мои колени и руки дрожали.
Секретарша не поверила. Она помогла мне дойти до диванчика и усадила на него. Около получаса она отпаивала меня горячим чаем, пока я не успокоилась. Посоветовав прилечь и отдохнуть, она наконец оставила меня в покое и ушла работать.
Кажется, мне удалось заснуть.
- Как она? – сквозь тяжелую дремоту я расслышала голос отца. Он не был спокойным, но мне было странно слышать в нем нотки волнения после того, что произошло. Возможно, он просто беспокоится, как бы его игрушка не сломалась, а вовсе не переживает за меня лично.
- Просто спит, - ответила секретарша. – С ней все хорошо. Она просто испугалась.
- Чертов ублюдок, - раздраженно процедил отец, а затем присел рядом со мной. Я с трудом разлепила веки и уставилась на него.
Лицо отца выражало обеспокоенность.
- Все будет хорошо, Мелисса, - сказал папа, в утешение положив руку на мое запястье, - он не появится здесь в ближайшую неделю.
Странное ощущение признательности, что отец все же волнуется за меня, ненадолго сжало мое сердце… но быстро исчезло. Я смотрела на папу настороженно… пытаясь предугадать его дальнейшее поведение. И, в конце концов, решила воспользоваться его благосклонным настроением.
- Но потом будет прием, - чувствуя отвращение, промямлила я неясным голосом.
- Да, - папа сразу отвернулся, его рука с моего запястья исчезла. Но я все еще надеялась попробовать…
- Я не хочу, - сказала я умоляюще. – Я боюсь его.
Папа нахмурился, черты его лица ожесточились, и он встал.
- Возьми себя в руки, Мелисса, - сурово приказал он. И я в который раз убедилась, что у меня не будет ни единого шанса увильнуть от этого приема.
- Если меня не стошнит прямо на него, это будет чудо, - пробормотала я, кривясь. Это была правда, мое отвращение к Джейсону было слишком сильно. По всей видимости, на приеме мне не стоит ни пить, ни есть.
- Если тебя стошнит на него, значит, он это заслужил, - процедил папа, заставив меня горько рассмеяться. Тяжело поднявшись с диванчика, будто даже мое тело сопротивлялось неизбежному, я последовала за отцом, чтобы поехать домой.
Теперь просмотр вечерних новостей стал моей одержимостью. Не только в интернете – я смотрела телевизор. Не то что бы я боялась, что с Эдвардом что-то случится – я надеялась, что этого не будет. Но я ждала любых упоминаний о спасателях, и когда это происходило, я жадно всматривалась в ролик новостей, мечтая увидеть фигуру Эдварда, делающего свою работу. Я ни разу не смогла узнать его, но тешила себя приятной иллюзией, что он где-то там, снова спасает чужие жизни, забывая боль, которую я ему причинила, продолжая жить… в абсолютной безопасности.
Дни снова стали похожи на тягучую резинку – нудные и монотонные, бесконечные, несчастливые. От того, что я не вижу Эдварда каждый день, было легче и больнее одновременно.
Легче, потому что я обрела уверенность, что Эдварду стало лучше, и он больше не страдает, вспоминая обо мне. Его жизнь продолжается, вернувшись к тому моменту, с которого все началось – так, будто меня никогда и не существовало. И когда-нибудь, в далеком или даже близком будущем, он встретит ту, с которой будет счастлив – счастливее, чем со мной.
Было больнее, потому что я страстно хотела увидеть Эдварда еще хотя бы разок. Мы жили в одном городе, и было неимоверно трудно не попросить Мигеле свернуть на перекрестке, проехав мимо базы 911. Я помнила, что Элис видит каждый мой шаг – это было весьма отрезвляющим. Если бы не это, я бы наверняка сделала глупость, и в конечном итоге все могло закончиться нехорошо, если бы Эдвард заметил меня. Так что я была благодарна Элис, что она сумела вовремя остановить мой неправильный порыв.
Мысли об Эдварде преследовали меня постоянно. Но чем ближе была среда 7 октября, тем сильнее моими мыслями завладевал прием. Ужас, который я испытывала перед встречей с Джейсоном, было не описать простыми словами. Отвращение было таким сильным, что меня мутило всякий раз, лишь стоило подумать о нем.
Однако не было возможности избежать казни. Мне придется, ведь это та цена, которую я заплатила за жизнь любимого. Я постоянно себе напоминала об этом, чтобы найти силы не отступать. Ради него я пойду на что угодно.
Папа вел себя по отношению ко мне до странности мягко, словно и правда общая беда объединила его со мной. Он подолгу запирался в кабинете, но даже когда мы обедали вместе, не давил на меня, чтобы я спустилась в общую столовую, а просто предлагал. Он не упоминал о Джейсоне и о том, как будет проходить прием. Возможно, потому, что сам не хотел лишний раз думать об этом. А возможно, по ему одному ведомой причине, щадил мои чувства.
Я не могла его понять. В один момент мне казалось, что он жестокий и бездушный человек, готовый пожертвовать мной в любой момент в угоду своим планам. И тогда я ненавидела его, испытывала отвращение почти такое же сильное, как и к Джейсону. Но в другой раз его глаза смотрели с пониманием, даже с чем-то, похожим на сочувствие, и я не могла поверить в это. В такие моменты я испытывала противоречивые эмоции. Чувствуя беспомощность перед более сильным противником, папа внезапно переставал быть монстром. Он казался прежним: ранимым, снисходительным, хоть и строгим, отцом. В такие моменты мне хотелось его защитить от Джейсона – от нашего общего врага.
Я говорила себе, что не должна поддаваться на его ловкую манипуляцию – ведь именно так все и обстояло. Иначе почему бы ему было не отменить мою предстоящую пытку, и не избавить от участия в приеме? Но нет – его бизнес для него был по-прежнему важнее меня. Я была всего лишь пешкой, которую кинут на амбразуры. И это всякий раз отрезвляло меня.
Платье было полностью готово. Винценто все идеально подшил, последняя примерка состоялась 4 октября, и теперь платье висело в моем шкафу под прозрачным чехлом, ожидая момента, когда я его надену…
Думать о том, как все будет происходить, удавалось с трудом. Я не хотела видеть Джейсона с такой силой, что мало представляла, как мне удастся играть роль общительной дочери банкира, а тем более играть ее так натурально, чтобы он поверил в мою искренность. Ведь он прекрасно знает, как я к нему отношусь. Знает, что он внушает мне ужас и омерзение, а значит, мое неожиданное дружелюбие будет выглядеть более чем странно. Мне нужно вести себя естественно, чтобы он не заметил подвох. Быть может, мне и не стоит притворяться. Он же сказал, что выражение моего перепуганного лица возбуждает его… может, это и окажется тем, что отвлечет его. И я была в самом деле рада, что на этот раз мне не придется уединяться с ним нигде. Наверное, это было единственным светлым пятном во всей этой истории. Джейсон ничего не сможет сделать со мной, пока мы на виду у других людей. Это утешало меня… немного. Конечно, я предпочла бы и вовсе не пойти на прием.
Оставалось только надеяться, что папе все удастся, и это будет единственный раз, когда я увижу Джейсона и вынуждена буду разговаривать с ним. Если у папы получится отвадить его, то необходимость встреч с Джейсоном отпадет. Слава Богу, что отец вытолкал его в прошлый раз вон, и я хотя бы избавлена от встреч с ублюдком в банке!
Ах, как же я ошибалась, когда думала так.
В тот день я чувствовала себя неважно, и потому до последнего момента раздумывала, а не поехать ли мне сразу домой, чтобы лечь спать. Отец требовал, чтобы я дожидалась его в банке, но он поймет, если я объясню, что заболела, и отпустит меня с Мигеле одну.
Хуже было то, что именно этот день выбрала Элис, чтобы с особенной настойчивостью преследовать меня. Я видела ее буквально везде – на каждом повороте, на входе и выходе, даже у дверей аудитории, в которую иду! Я стала бояться ходить в уборную и делала это только тогда, когда туда направлялась шумная толпа, чтобы Элис не могла остаться со мной наедине.
Я тщательно опускала глаза, «не замечая» ее, проходила мимо… но под конец учебного дня начала беспокоиться так же сильно, как и она. Что ей надо? Почему ее лицо искажено, как будто страхом? Что-то случилось? Или что-то только должно произойти, и она видит это? Что-то с Эдвардом? На этой мысли я споткнулась, мне нестерпимо захотелось как можно быстрее оказаться дома, перед лентой новостей, узнать, в чем дело. Чего Элис боится?
Но потом до меня дошло. Если бы что-то было с Эдвардом, Элис бы не было здесь. Она была ба рядом с ним.
И вот тогда мне стало страшно за себя.
Этим открытием я была настолько потрясена, что впервые за столько дней подняла глаза и уставилась на Элис в упор. Мы смотрели друг на друга всего секунду. Я не успела испугаться того, что теперь она подойдет ко мне. И она не стала, уважая рамки, которые я установила между нами. Но в тот миг, когда я на нее взглянула, она подняла свою сумочку на уровень груди, будто случайно прижимая ее к себе. Никто со стороны даже не заметил бы, что этот жест несет особый смысл. Из сумочки торчал лист бумаги - кажется, чертеж, - и выглядел так, словно совершенно естественно не поместился внутрь. На самом краю было маркером написано: «Go Home» (Поезжай домой).
Ужас, который я почувствовала, совершенно точно отразился на моем лице. Я застыла, в буквальном смысле открыв рот, ощущая, как волосы шевелятся на моей голове.
Мы стояли возле шкафчиков, это был конец учебного дня, и все ученики сновали мимо нас, собираясь домой. Элис не стала подходить. Джаспер, стоявший рядом с ней, тоже. Убедившись, что я получила ее послание, Элис несмело улыбнулась, развернулась и выскользнула в соседний коридор. Джаспер скрылся за ней следом, будто тень. А я все не могла пошевелиться от шока.
Нетерпеливый звонок телефона вывел меня из ступора через несколько минут. Это был Мигеле, спрашивая меня, все ли в порядке, потому что весь мой класс уже покинул колледж. Я ответила, что иду.
Едва сев в машину, я набрала номер отца. Я не знала, что сказать, но точно не хотела бы проверять, что видела Элис. Единственное, чего мне следовало бояться в банке, это появления Джейсона. И если это видела Элис, то я желала оказаться от этого места как можно дальше. Пусть папа сам разбирается с ним, без меня.
- Папа? – мой голос дрогнул, когда он ответил. – Можно я поеду домой? Я что-то нехорошо себя чувствую.
- Вызвать врача? – никакого волнения в голосе отца я не услышала, только досаду на обстоятельства.
- Нет, - успокоила я его, - не настолько плохо. Может, простуда…
В молчании отца явственно слышалась подозрительность. Он обдумывал свой ответ почти минуту, затем жестко произнес:
- Мой рабочий день почти закончен. Я могу поехать домой пораньше. Как только приедешь, сможем отправляться. Тебе не придется меня ждать.
- Хорошо, - промямлила я, поняв, что уловка не удалась. Ничего не поделаешь – я не могла ослушаться приказа. Оставалось только надеяться, что за пару минут нахождения в банке со мной ничего не успеет произойти.
Меня трясло, когда Мигеле припарковал кабриолет. Я не хотела выходить. Мне было слишком страшно. Но Мигеле открыл дверь кабриолета… и я вынуждена была идти вперед.
Испугано озираясь по сторонам и нервно прислушиваясь, я прошла к лифту… но затем, словно настоящий параноик, решила воспользоваться лестницей.
Было тихо. Ничто не предвещало никакой беды. Охранники стояли на своих местах, следя за порядком. Не было похоже, что они пропустят Джейсона внутрь, если он придет. Им платили хорошие деньги, и у них было оружие… и отец в прошлый раз приказал им применить силу в случае чего… не было причин для паники. Вполне возможно, что дело и не в Джейсоне вовсе. В любом случае, Элис уже изменила события. Папа собирается домой, мне нужно лишь подняться наверх, больше ничего… Это не займет много времени, и скоро мы оба будем в безопасности… подальше отсюда.
- Все в порядке? – спросила я у Изабеллы, когда вошла. Стояла практически абсолютная тишина на этом этаже.
- Да, - секретарша выглядела слегка удивленной.
- Папа один? – я с тревогой обернулась на кабинет отца, в случае любых звуков готовая скрыться в туалете.
- Один, - улыбнулась секретарша. – Он ждет вас.
- Спасибо, - ее слова принесли мне облегчение. Все выглядело безопасным. Зря Элис беспокоилась. Но спасибо за предупреждение.
Папа внимательно посмотрел на меня, когда я вошла, и я так же внимательно смотрела на него. Наконец, он откинулся на спинку стула, отложив ручку, которой писал.
- Ну, и что с тобой? – спросил он.
- Что…? – я не поняла, о чем он, пока не заметила, что мои руки дрожат.
- Ты сказала, что плохо себя чувствуешь, - напомнил он.
- Да, это так, - разговор заставлял меня нервничать, потому что время тянулось. Папа обещал, что мы уйдем отсюда, как только я появлюсь. Но не было похоже, что он закончил свои дела. Может, он сказал это лишь для того, чтобы я подчинилась и приехала.
- Температура? – папа нахмурил брови, не выглядя довольным.
- Нет, просто устала, - это была правда. – Может, простуда. Я хотела бы поспать.
- Хорошо, - папа не стал спорить и допытываться, но снова взял ручку и продолжил писать, не обращая больше внимания на меня, как будто меня нет.
- А когда мы поедем домой? – я не смогла сдержаться, мой голос задрожал. Каждая минута, проведенная здесь, усиливала панику.
Папа раздраженно взглянул на часы.
- Минут через пятнадцать, - сказал он и снова уткнулся в свой лист.
Пятнадцать минут. Я старалась дышать медленно и глубоко, чтобы унять страх. Я оттолкнула Элис, чтобы защитить ее от опасности, связанной со мной. Но сейчас я очень сильно хотела верить, что она поблизости. Раз уж мне не удалось избежать участи попадания в банк, то возможно, несмотря на то, как грубо я себя с ней вела, она не оставит меня в беде.
Мы с папой одновременно вздрогнули, когда услышали звук открывающегося лифта и торопливый топот ног на этом этаже. Я отшатнулась от двери, роняя свой рюкзак, и споткнулась об него. Громкая связь на папином столе ожила буквально на секунду:
- Мистер Чефалу, - задыхаясь, закричала секретарша, - вызы… - и все оборвалось.
Изабелла громко вскрикнула по ту сторону двери, и я услышала грубые мужские голоса, приближающиеся сюда. Клянусь, самым громким был голос Джейсона. Я едва не заорала, так силен был ужас, охвативший меня до кончиков ног. Элис знала. Элис знала, что он придет! Я должна была найти способ поехать домой!
Папа, очевидно, тоже узнал посетителя. Я не видела, что он делает, потому что медленно отходила назад, инстинктивно мечтая скрыться, исчезнуть из этого места. Рука отца схватила меня под локоть, толкая к стене.
- Черный ход! – прошептал он, и я бросилась туда.
Стены папиного кабинета по периметру были драпированы золотистыми парчовыми шторами. В промежутках между шторами стены были оформлены красивой подсветкой, и в каждом проеме висели дорогие картины, за одной из которых, я знала, находится сейф. Точно так же одной из штор был прикрыт запасной выход, ведущий во внутренний дворик на задней стороне банка. Туда папа и направил меня, туда я и кинулась со всех ног.
Дверь была заперта!! Я дергала ее изо всех сил. Но она не поддавалась. Я пошарила по стене рукой, надеясь найти ключ, но в панике не могла сообразить, где он… не могла найти его.
Было поздно искать ключ, я уже слышала звук открывающейся двери папиного кабинета. Едва дыша, я просто шагнула в сторону, прячась за портьерой, обмирая от страха. Надеясь, что меня не станут искать.
Штора была плотная и пыльная, с прорезями витиеватого рисунка; сквозь нее можно было разглядеть весь кабинет. Мне казалось, что я стою, как на ладони. Только чудо спасет меня сегодня.
- Положи оружие, Бернард, - жестко приказал Джейсон, совершенно спокойно проходя вперед, будто был точно уверен, что в него не станут стрелять.
- Пошел ты к черту, Стоун.
Я услышала множественные щелчки, и поняла, что вместе с Джейсоном вошло очень много человек. Все они окружили папин стол, в их руках было оружие, направленное на моего отца. Я закусила губу до крови, чтобы не орать. Заставила себя не шевелиться.
Я видела, как один из мужчин забрал у папы из рук револьвер. Отец не смог бы им воспользоваться, преимущество было не на его стороне.
- Через минуту здесь будет полиция, - заявил отец. Я знала, что на внутренней стороне стола у папы есть кнопка, вызывающая либо охрану банка, либо полицию. О чем только Джейсон думал, врываясь сюда?!
- Очень сомневаюсь, - едко ответил Джейсон. – Твоя сигнализация не работает с ночи. А ты и не знал?
- Какого черта ты творишь, - зарычал отец взбешенно, - в тюрьму захотел?
- Интересное заявление, - голос Джейсона прозвучал с издевкой. – Но туда отправишься ты, а не я.
Джейсон вдруг споткнулся и невольно глянул вниз. Он наклонился и поднял что-то с пола, и я с ужасом узнала свой рюкзак, который уронила ранее.
- Где она? – мое сердце упало вниз, потому что Джейсон говорил обо мне. Тон его голоса изменился на сто восемьдесят градусов и звучал по-настоящему обеспокоено. – Она здесь?
- Ушла, - рявкнул отец таким тоном, будто на сто процентов в этом уверен. Я не знала, блефует ли он или на самом деле не видел, что мне не удалось ускользнуть.
- Черный ход! – догадался Джейсон, в его голосе прозвучала улыбка. Он махнул своим людям, и двое принялись обшаривать стены. Это было действительно чудо, но они не заметили меня. Сердце больно билось в моих висках, но я стояла, не шевелясь и даже не дыша, слушая, как они обнаружили дверь, практически в метре от того места, где я спряталась, и начали дергать ее.
- Заперта, - сказал один из них.
- Умная девочка, - улыбнулся Джейсон, - закрыла с той стороны.
Я услышала, как папа облегченно выдохнул. Возможно, он правда не знал, что я осталась здесь.
- Пойти и найти ее? – спросил один из охранников.
- Не надо, - протянул Джейсон, - далеко не убежит.
- Ошибаешься, - фыркнул папа снова так, будто абсолютно уверен в этом. – И думаю, она уже в участке, или близко к нему.
- На твоем месте я бы желал, чтобы она туда не добралась, - заметил Джейсон. – После того, как ты узнаешь, с чем я пришел, ты будешь мечтать, чтобы полиция была как можно дальше от этого кабинета.
Что это значит? Папа что-то совершил? Преступление, о котором знает Джейсон? На секунду это заняло все мои мысли…
- Стенли Брайтон! – услышала я разъяренный голос моего отца. – Почему я вижу тебя здесь, а не на посту?! Я приказывал вам не пускать его сюда!! Какого черта происходит?!
- Простите, сэр, - ответил голос одного из охранников, и я в ужасе заметила, что он одет в форму охраны папиного банка, - но я больше не служу вам. Я работаю на мистера Стоуна.
Джейсон захихикал.
- Я мало тебе платил?! – прогремел отец, и повисла тишина. Все смотрели на Стенли Брайтона. Он был немного смущен, но в то же время его голос был зол, когда он заговорил:
- Помните, сэр, в прошлом году я просил у вас ссуду на лечение матери?
- Нет, - процедил отец.
- Я так и думал, - сказал Стенли. – Она умерла.
- Какое мне до этого дело!! – заорал отец, будучи еще более взбешенным, чем раньше.
- Зато мне было до этого дело, - вставил Джейсон ехидно.
- А ты, Лоуренс? – папа повернул голову к другому охраннику в форме банка. - Тебе-то я чем не угодил?! Тоже умирала мама?!
- Нет, сэр, - голос Лоуренса был грубым, его ничуть не смущало его предательство. – Но мне бы не хотелось оказаться на месте Брайтона, сэр.
- Черт те что! – прогремел отец, переводя взгляд. – Полагаю, спрашивать у остальных не имеет смысла – ты всех купил, до единого! Как тебе это удалось?!
- Миром правят богатые, - пропел Джейсон и засмеялся. – Но не жадные.
- Так какого черта тебе здесь надо? – снова повторил папа, из его тона не исчезали недружелюбие и ярость.
- О, немного изменились планы, - промурлыкал Джейсон, наслаждаясь каждой минутой. Он достал из тонкого портфеля плотную папку и бросил перед отцом на стол. – Твоя несговорчивость заставила меня поторопиться. Я думал, мы немного поработаем вместе, как настоящие партнеры. Я хотел посмотреть, каково это – иметь в партнерах такого человека, как ты. Хотел насладиться каждой минутой твоего поражения, прежде чем забрать остальное. – Каждый раз Джейсон делал ударение на слове «партнер», произнося его, как ругательство. Как будто он знал что-то, что связывало моего отца именно с этим словом, и хотел вложить в него более глубокий смысл, чем казалось.
- Но мне надоело ходить вокруг да около, - закончил Джейсон жестче. – По всей видимости, пришло время поставить тебя на место. Чтобы ты не забывал, где на самом деле твое место.
- Что за чушь ты несешь! – разозлился отец, но Джейсон спокойно указал ему на папку, лежащую на столе.
- Взгляни, - тихо попросил он, - после этого по-другому заговоришь.
Несколько секунд папа тяжело дышал, затем протянул руку и открыл папку с небольшим щелчком. Оттуда посыпались небольшие листы. Много. Было трудно разглядеть сквозь толстую ткань портьеры, но, кажется, это были фотографии.
- Что это… - прохрипел папа совсем другим, изменившимся голосом. Так, словно он до глубины души потрясен.
- Не узнаешь? – яд, сочившийся в интонации Джейсона, заставил меня вздрогнуть. Я еще никогда не слышала такого грубого голоса у него. Это была ненависть в ее чистейшем проявлении, никакой шелухи не осталось. Это были истинные чувства человека, испытывающего боль, ярость, ненависть и торжество одновременно. Словно ключи от всего мира в его руках, и он может сделать все, что пожелает – в том числе разрушить его.
- Нет… - сказал папа, его голова качнулась, словно он не верил в то, что видит перед собой. Его голос зазвучал глухо, почти шепотом. Фотографии вывалились у него из рук, но руки так и остались на месте, словно он не мог шевельнуться. Вся его поза выражала напряжение. Он не поднимал головы. – Как это возможно…
Джейсон мрачно рассмеялся. В этом смехе не было и капли юмора. Так смеется сам дьявол. Его смех заставил меня похолодеть.
- Скрытые камеры, - сказал он. Наступила мертвая тишина. Я слышала только хриплое дыхание своего отца.
- Этого не может быть, - наконец, сказал он. – Это подделка.
- Лжешь при свидетелях, Бернард? – едко заметил Джейсон, и тут же добавил по-деловому: - Оригиналы в надежном месте, а эти можешь оставить себе… на память.
Папа молчал. Его руки так и не опустились на стол, вся его поза была застывшей, как у восковой фигуры. Его потрясение было таким огромным, что он не мог пошевелиться. Он просто смотрел в одну точку на столе… на фотографии… или мимо них.
- Кажется, у тебя шок, - заявил Джейсон, наблюдая за происходящим. – Мне нравится эффект. Я мечтал об этом много лет. Спасибо, что удовлетворил мое желание возмездия. Да-а, это стоило того, чтобы ждать…
Рычание вырвалось из горла моего отца, его кулак с размаху ударил по столу.
- Я не виноват! – заорал он в бешенстве. – Он первый все это начал!
- Он служил тебе верой и правдой, - заорал Джейсон в ответ. – А ты обвинил его в каких-то нелепых махинациях! Отнял все, чего он достиг своим трудом!
- Все было не так, - отец поднял голову, наконец, глядя Джейсону в глаза. – Он лжет тебе. Твой отец вор. Он хотел отнять то, что принадлежало мне. Он готовил аферу против меня!
- Мог бы посадить его в тюрьму, - заметил Джейсон ядовито. – Но тебе потребовалась более изощренная месть – ты отнял у него больше, чем он тебе задолжал. Ты оставил его в нищете.
- Он это заслужил, - папа рычал, но был похож на загнанного зверя в этот момент. Он будто бы… оправдывался. – Он должен был получить свой урок.
- Тогда не стоило удивляться, что он приехал забрать свое обратно, - процедил Джейсон.
- Ему не стоило этого делать, - теперь голос отца наполнился холодной ненавистью, будто сейчас он вспоминал то, что произошло много лет назад.
- Тебе не стоило это делать, - заорал Джейсон, тыча пальцем в фотографии, и я с удивлением услышала в его голосе сильную боль, словно он собирается разрыдаться.
- Око за око, - жестко, грубо бросил отец, сжимая кулаки. – Его вини, а не меня.
Джейсон сгреб рукой часть фотографий и швырнул прямо отцу в лицо… а тот даже не шелохнулся.
- Ты даже не знаешь, - прошипел он, наклоняясь вперед, - его ли пуля стала причиной смерти.
- А мне плевать, - воскликнул папа, небрежным жестом отбрасывая от себя фото. – Он привел их к моему дому. Он приказал им стрелять.
Внезапно мне стало очень дурно. Я вдруг поняла, о чем они говорят, и слезы наполнили мои глаза. Теперь я вспомнила, откуда знаю старшего Стоуна. Я часто видела его в нашем доме. До того, как… до того… как погибла мама…
Мои ноги задрожали. Я давила в себе рыдания, потому что воспоминания внезапно нахлынули на меня. Три машины, из которых выпрыгивают мужчины в темных одеждах, с оружием в руках. Мы с мамой играли в теннис… Теннисный стол был металлическим, и все, что я помню, это как мама толкнула меня в сторону дома, когда прозвучали выстрелы. Первый выстрел раздался со стороны нашего особняка… Отец первым открыл огонь…
Не знаю, как мне удалось уцелеть, но я добежала. Дальше все было как в тумане.
- Никуда не выходи, - приказал отец, бросаясь на выход, на подмогу матери. Крики и выстрелы следовали не очень часто, но я видела через окно, как мама и отец вместе скрываются за опрокинутым теннисным столом, не подпуская врага к себе. Стоун что-то требовал, отец разъяренно отвечал… не было похоже, что хоть один из них готов уступить другому.
Словно в полусне я набрала номер полицейского участка. Они были уже в пути, когда мой взор снова вернулся к окну. ИХ было около десятка, и я знала, что патронов в револьвере отца осталось не много. Я не хотела, чтобы мои родители погибли на моих глазах. Тогда я приняла решение им помочь, пока полиция не прибудет.
Помню, как я открыла дверь, чувствуя себя причастной к чему-то важному. Мне было всего четырнадцать лет! Я хотела лишь бросить папе пистолет, и чтобы он его поймал.
- Нет! – я увидела, как мама закричала это, подумав, что я собираюсь выйти под обстрел. Я ничего не успела сделать или сказать, как она бросилась ко мне. Прозвучало несколько выстрелов… и мама упала… Шокировано застыв на месте, я смотрела, как на ее спине расползается кровавое пятно… Отец был над ней в ту же секунду, переворачивая к себе лицом… я видела, как он плакал… Никто больше не стрелял, и револьвер вывалился из моей руки, с грохотом упав к моим ногам. Полицейские сирены пронзили воздух… но было уже слишком поздно…
И сейчас, стоя за пыльной портьерой, молча глотая слезы, бегущие по щекам, я осознала – отец Джейсона убил мою мать… и разрушил нашу жизнь. Неважно, кто первый начал… Джейсон – сын убийцы моей матери. И он продолжает разрушать нашу жизнь, идя по головам. Эти двое не могли остановиться, мстя друг другу…
- Это была случайность, - цедил Джейсон каждое слово, нависая над отцом, а тот смотрел на него снизу вверх с не меньшей ненавистью. – А ты пришел… - голос Джейсона сорвался, когда он снова стал подталкивать фотографии к отцу, - и сделал это… хладнокровно…
Я не могла до конца уяснить, о чем речь. Джейсон обвиняет моего отца в убийстве? Кого? Ответ напрашивался сам собой. На меня словно вылили ушат холодной воды. Отец убил мать Джейсона… хладнокровно… Я не знала этого… Я не могла поверить в то, что происходит передо мной… Я не хотела знать тайну, раскрывшуюся сейчас – я бы предпочла остаться в неведении. Если я бы я была в состоянии пошевелиться, от шока и ужаса я бы сползла по стене.
- Что ты от меня хочешь? – заорал папа раздраженно, откидываясь назад, на спинку стула. – Извинений?!
Он даже не чувствует собственной вины? Слушать и видеть то, что происходит, было очень больно. Страшно. Лучше бы я поехала домой!
- Не-ет, - медленно покачал головой Джейсон, и его голос превратился в лед. – Извинениями ты не отделаешься.
- Посадишь в тюрьму? – прорычал отец.
Джейсон снова покачал головой, и, могу поклясться, что он сейчас улыбнулся, будто дьявол. Я не видела этого… просто мое воображение дорисовало образ.
- Если бы хотел посадить тебя, давно бы это сделал, - он снова ткнул в фотографии, рассыпанные по столу.
- Так чего тебе надо? Денег?
- Снова не угадал, - из голоса Джейсона исчезли все признаки волнения, он говорил как победитель, до выигрыша которого остался всего один шаг. Снова раскрыв свой портфель, он выудил оттуда лист.
Джейсон отдал портфель назад, после чего одним движением руки расчистил стол. Перед отцом он положил лист и протянул ему ручку.
- Мне нужен еще процент, - четко произнес он.
Папа медленно втянул носом воздух… а затем рассмеялся.
Когда его смех затих, Джейсон продолжал:
- У тебя нет выхода, Бернард. Шутки кончились. Ты мог бы еще немного сохранить свою власть, если бы не упрямился и принял условия игры. Но ты не захотел. Теперь тебе остается только одно – передать мне правление полностью. Подписывай.
- Засунь эту бумагу себе в зад, Стоун, - сказал папа раздраженно, и быстро откинул от себя лист, который Джейсон ловко поймал на лету и вернул на стол.
- Кажется, ты не понимаешь, - пренебрежительно бросил Джейсон. – Давай я тебе разъясню…
Он положил ручку параллельно листу и снова немного наклонился вперед, опираясь на край стола. Напротив отца.
- Ты уже потерял свой бизнес, - сказал он доходчиво, медленно выделяя каждое слово. - Сейчас на кону вовсе не он. На кону твоя свобода. Подпишешь – фотографии останутся у меня. Можешь попытаться побороться, можешь начать все сначала – мне все равно. Я хочу видеть тебя свободным… но нищим. Не подпишешь – пойдешь в тюрьму лет на двадцать… Я буду тебя замещать на правах партнера, и поверь мне, я камня на камне не оставлю от твоего состояния. Выйдешь никем… если доживешь. У тебя только два пути, Бернард: будешь наблюдать из тюрьмы… или из собственного дома. Выбирай.
Джейсон усмехнулся.
- Я проявляю милосердие, - съязвил он. – Не испытывай мое терпение. – И снова подтолкнул лист и ручку к моему отцу.
Наступила гробовая тишина. Я дрожала так сильно, что меня могли заметить. Зубы стучали, не попадая друг на друга. Чудо, что все были настолько поглощены разыгрывающейся драмой. Никто не смотрел в мою сторону.
- Почему бы тебе просто не пристрелить меня, - наконец, глухо произнес отец, даже не пошевелившись за все это время.
- О, нет, - не согласился Джейсон. – Нет ничего слаще поверженного живого врага, вынужденного наблюдать, как у него отбирают всё. Я хочу унижения, а не казни.
Прошло еще минуты две.
- Можешь отсылать фотографии, - равнодушно произнес отец, блефуя. – Я докажу, что это подделка.
Джейсон мрачно рассмеялся.
- Это не подделка, и ты это знаешь, - процедил он. – К тому же, я хорошо осведомлен о твоем положении. У тебя нет денег на адвоката – по крайней мере, на такого, который бы смог вытащить твою задницу из всего этого дерьма. Или я чего-то не знаю?
Внезапно я осознала, для чего отцу понадобились все мои деньги. Его бизнес действительно трещал по швам. Мне никогда не приходило в голову, что такое могло случиться. Чефалу казался непотопляемым. Что такого смог сделать Джейсон, чтобы довести бизнес моего отца до разорения?
- Давай, вернемся к тому, с чего начали, - глухо сказал отец. – Я освобожу тебе половину этажа…
Джейсон захохотал, словно папа выдал удачную шутку. Он даже ударил по рукам.
- Что, теперь ты передумал? – забавлялся он. - Хочешь остаться партнерами?
- Я не хочу этого, - прорычал отец, теряя маску равнодушия. Его руки снова сжались в кулаки.
- Прекрасно, - процедил Джейсон, быстро меняя тон с приторно веселого на серьезный и угрожающий. – Я тоже. Поздно возвращать все назад. Подписывай бумагу.
- Пошел ты к черту, - отец снова попытался отпихнуть от себя лист, но на этот раз Джейсон его опередил, перехватив руку и прижав ее к столу. Удерживая ее в таком положении, он начал насильно всовывать ручку в сжатый папин кулак.
- Подписывай, - прорычал он, теряя терпение, и охрана зашевелилась, подходя ближе, собираясь помочь ему. Они отчаянно боролись.
- А знаешь, что еще я сделаю, когда ты окажешься в тюрьме? – пригрозил Джейсон, уступая на секунду, но не выпуская руку моего отца. Его голос зазвенел предвкушением. – Займусь твоей дочерью в твое отсутствие. Ты знаешь, как я к ней отношусь, – протянул он, играя на чувствах, как кот со своей добычей. - И уж поверь мне - она получит сполна все, чего заслуживает. Я устрою из ее жизни настоящий ад…
Это обещание послало дрожь по всему моему телу. Он посадит отца в тюрьму. Я останусь одна. Некому будет защитить меня от ублюдка. Я попаду из одного рабства в другое – гораздо худшее.
Слезы ужаса безмолвно закапали из моих глаз. Не знаю, откуда я нашла в себе силы, чтобы устоять на ногах, а не броситься в панике вон отсюда. Не знаю, как мне удавалось продолжать молчать.
Папа перестал сопротивляться. Его рука замерла, и Джейсон торжествующе всунул ручку в его кулак.
- Подписывай, Бернард! – приказал он. – Подписывай, пока я не передумал.
Он убрал руки и смотрел… но папа застыл на месте, словно снова не мог пошевелиться. Не знаю, на чьей стороне я сейчас была. Я ненавидела Джейсона за то, что он причиняет боль моей семье. Но в то же время могла понять его одержимость местью. Я содрогалась, думая о том, что на этих фотографиях… мне было жутко представить, что Джейсон смотрел видеозаписи, на которых хладнокровно убивают его мать… Мне было жаль его… в какой-то степени. Но я не могла забыть и остального – безжалостности и жестокости, с которыми он мстил.
Смотреть на отца было еще страшнее. То, что делало с ним поражение, заставляло меня дрожать. Я физически ощущала его боль. Он терял сейчас все. Все, что имел. И, хотя я ничем не могла бы оправдать его чудовищный поступок, мне было жаль и его тоже. Он выглядел жалким… униженным… Он был таким потерянным…
- У тебя нет выбора, - повторил Джейсон очень тихо, снова подталкивая лист – так, чтобы он оказался прямо у отца под рукой. - Лишь один верный ход. Подписывай, Бернард.
Отец все еще медлил. Его рот раскрылся, будто бы выражая безмолвный крик. Вся его поза означала поражение. Он не мог пошевелиться, не мог заставить себя опустить руку и подписать – было видно, каких трудов стоит ему даже просто смотреть на лист.
- Сделай хоть одно доброе дело, - посоветовал Джейсон еще тише, почти шепотом. - Спаси свою дочь. Обещаю, я не трону ее, если ты подпишешь. Я прощу тебя.
Из горла моего отца вырвалось то ли рычание, то ли всхлип, когда Джейсон положил руку на его кулак, заставляя кисть руки склониться над листом.
- Подписывай, - повторил он в последний раз. И отец подписал.
От автора: Ну вот и раскрылась тайна ненависти между Чефалу и Стоунами. Что вы об этом думаете? На чьей вы стороне? Кто прав, кто виноват? Кто из этих двоих хуже, а кто благороднее? Кого вам больше жаль? Или, может, вам никого не жаль? Что двигало отцом Мелиссы, когда он подписал? Желание спасти дочь, или может что-то другое? Черканите пару строк на форуме – мне очень интересно!
Источник: http://robsten.ru/forum/20-773-1#468476
