Глава 32.

«Шторка»

Случается, когда гребец, как серфер, обходит глубокое место в реке и переворачивается вокруг своей оси. Не всегда весело.

0 0 0

Наша следующая встреча с «полубогами», когда Шарлотта кинула их, прошла как хореографическая постановка на Бродвее.
Кайус «прошаркал ногами» (образно говоря, раз их встреча — это хореографическая постановка - пп), когда спросил подготовила ли я своего клиента к пресс-интервью в понедельник.
- Естесственно, - Эдвард плавно прикрыл меня, хотя мы и не видели тезисы беседы. Кадровый состав танцоров образно вылетел на сцену, когда мы сморщились от стопки письменных показаний, включающих инди-певицу, нескольких его коллег по аспирантуре и кокаиноодурманенную рыжеволосую, которая преследовала меня во снах — Виктория. К счастью, люди Тани Денали сказали Шарлотте отвалить.
Но Аро украл всеобщее внимание в громовом финале, когда он обнародовал свежую копию книги Тогси.
- Я понимаю, вы вынуждены были самостоятельно получить книгу, мисс Свон. - Пальцы рептилии скользили по переплету. - Я искренне приношу извинения за задержку.
Я пролистала страницы. Она была идентична копии, которую я обманным путем раздобыла в Беркшир Хаус. Черт, я пыталась поймать его на месте преступления. Я была абсолютно уверена, что они планировали внести поправки и выставить Шарлотту Гитлером, но сейчас не было никаких шансов доказать это. Глаза Челси были осторожно опущены вниз, и я поняла, что она что-то шепчет Аро. Дважды черт.
Когда мы убирали ноутбуки и файлы, Феликс не спеша прогуливался.
- Итак, что твой парень планирует надеть тринадцатого?
Ах, да большая-маленькая вечеринка на день моего рождения. После изнурительного дня перекрестных промо-интервью (чтобы компенсировать отмененные мероприятия Эдварда в ЛА), Вольтури устраивали шикарный прием в Boom Boom Room и пригласили актерский состав ВСК, продюсеров и прессу, кто был в настоящее время в городе. Это было благотворительное мероприятие для нью-йоркского художественного фонда, проходящее под эгидой Вольтури и их потребности сплетничать. Boom Boom была новой Студией 54 ( культовый ночной клуб и всемирно известная дискотека, прославившаяся легендарными вечеринками, жёстким фейсконтролем, беспорядочными половыми сношениями и непомерным употреблением наркотиков. –пп) для элиты, и имела самый жесткий фейс-контроль в городе, и PR-гигант вкладывал целое состояние.
- Он наденет костюм. Тот светло-серый костюм, который Шарлотта подобрала для него в ЛА. А что ты собираешься координировать (вероятно свою одежду — пп)? - дразнила я.
- Неа. А ты что наденешь?
- Костюм.
- В Boom Boom Room? Впервые когда Эдвард и Таня покажутся вместе с момента их расставания? Черт, нет. Тебе нужно надеть платье, красивое платье.
- Это стильный костюм, - сказала я, защищащясь. - В любом случае, это работа, а не свидание.
- Если ты не наденешь платье, то будешь, как белая ворона. Я отведу тебя по магазинам, но у меня невероятно плохой вкус. Для меня ты хороша и в какой-нибудь ужасной футболке. Вот такая вот я загадка.
Это официальное мероприятие. Я ненавидела этот аспект моей карьеры.
В тот вечер я порылась в своих портпледах, висящих в шкафу Эдварда, вытащив все, что может подойти для Boom Boom Room. Хлопок... хлопок... еще хлопок... все слишком повседневное. Лихорадочный звонок Элис, затем Роуз ничего не дали.
- Есть магазин в Квинсе, который я всегда хотела посетить, после того как посмотрела передачу на канале Путешествия, - сказала Элис. - Они делают прекрасные саронги, вышитые бисером юбки, благовония; ты должна посмотреть там!
- Брючный костюм! Ты шутишь? - воскликнула Розали. - Ты в Нью-Йорке! Иди на Пятую Авеню!
Но я раньше никогда не покупала дизайнерские вещи (кроме случайной поездки в торговый центр в Сиэтле, и испытывала ужасные видения, как продавщицы обращаются с моей задницей как в «Красотке». Вот так Эдвард и нашел меня — я сидела, скрестив ноги, в его шкафу, платья и туфли разбросаны на коленях, губы надуты размером с Техас.
- Что ты делаешь? - усмехнулся он, потянув мягкий кожаный ремень с моей шеи.
- Феликс сказал, что я должна выглядеть как светская львица в Boom Boom Room, чтобы гости не называли меня «сенатор» всю ночь. Боюсь, что мне придется купить что-нибудь.
- Ты беспокоишься потому что не знаешь Нью-Йорк?
Я кивнула.
Эдвард опустился на пол рядом со мной.
- Будет ли угодно леди из Вашингтона, чтобы я сопровождал ее в походах по магазинам?
Вау, этот мужчина может быть милым. Видение того, как я кручусь перед зеркалом в примерочной в мягкой шляпе, а-ля Джулия Робертс, в то время как Эдвард одобрительно кивает, пронеслось у меня перед глазами, но я оборвала его. Лучше отложить на сегодня фантазии проститутки.
- Спасибо, но ты так же как и я ненавидишь шоппинг. Если ты скажешь мне как попасть на Пятую Авеню, я сделаю это сама.
- Ты говоришь о двадцати пяти городских кварталах, дорогая. - Я уставилась на него. - Это более чем две мили магазинов, если уж брать магазины по обе стороны улицы. Затем есть еще Мэдисон Авеню, на которой еще двадцать кварталов магазинов.
Я застонала и уронила голову ему на плечо. Он рассмеялся, губами коснувшись моего уха.
- Почему бы мне не позвонить другу? Кейт, сестра Тани, живет в Нью-Йорке. Она стилист.
У Эдварда вообще есть друзья, кроме Эммета, не женщины? Не удивительно, что его бывшие думают, что он гей. Но в тот момент мне было все равно. Толкая кучу одежды на пол, я заползла к нему на колени и мягко поцеловала.
- Спасибо. Это было бы замечательно.
На следующий вечер я поскакала вниз в своих эко-сникерсах, сером топе и трикотажной юбке, сумочка болталась на руке и волосы в виде беспорядочного пучка — моя униформа для шоппинга. Тротуар был гладким и грязным после сегодняшней грозы, и я подскользнулась. Но дождь сбил духоту лета, сделав воздух прохладным и свежим.
Желтое такси ждало меня. Его пассажир открыл дверь.
- Ты Белла? - спросила стройная блондинка. Она напомнила мне Шарлотту, за исключением австралийского акцента и самых больших серых глаз, которые я только видела.
- Да. Привет. - Я пожала предложенную руку.
- Я Кейт. Это моя подруга Кармен Моралес. - Я наклонилась в такси и пожала руку кудрявой, черноволосой красавице рядом с Кейт. - Она тоже идет в Boom Boom с Таней и ей тоже нужно сделать покупки. Ты не возражаешь?
- Вовсе нет. - Кармен Моралес... почему это имя кажется мне знакомым? Я приписала ее к кругу знаменитостей и скользнула в такси.
- Спасибо, что делаешь это. Я не большой шопоголик.
- Эдвард упоминал это. Не беспокойся, я здесь для этого. Кейт оценила меня взглядом сверху вниз. Ты женщина Такун (http://www.thakoon.com/) . Ты любишь цвет и комфорт, - наконец произнесла она. - Что ты думаешь, Кармен?
- Определенно. Или Проэнза Скулер.( http://wiki.wildberries.ru/brands/proenza-schouler) На ней очень хорошо будет смотреться серфер-имидж этого сезона.
Серфер? Черт, нет!
- Ни за что в жизни вы не оденете меня в какую-нибудь варенку.
Кармен и Кейт рассмеялись, и я решила, что она совсем не похожа на Шарлотту в конце концов. Все ее поведение было гораздо более привлекательным.
- Достаточно справедливо. Как ты относишься к тому, чтобы обойти Пятую Авеню?
- Да, пожалуйста.
Шоппинг в Сохо... тот еще опыт. Я была в Барни (http://www.barneys.com/on/demandware.store/Sites-BNY-Site/default/Home-Show) много раз с Розали в Сиэтле и после пяти часов шоппинга с ней, почти бросилась на пол в нервом припадке, достойном шикарных малышей, рассекающих среди вешалок с одеждой. Но Кейт знала свое дело. Вместо ошеломляющих универмагов, мы попали в несколько модных бутиков в Сохо, в которых были как громкие имена, так и новички. К моей радости выбор был мал — чем меньше вариантов выбора у меня было, тем лучше. Ценники, однако, заставили меня содрогнуться.
- Ты так много платишь за ремень от местного производителя, что они могут питаться на эти деньги недели. Так что видишь, это на благое дело, - объяснила Кейт.
- Это самое лучшее оправдание для элитного шоппинга, которое я когда-либо слышала.
- Вот почему она профессионал, - Кармен улыбнулась, просматривая стену красочных кошельков.
Кейт тревожно хрустнула костяшками пальцев.
- Видишь что-нибудь, что тебе понравилось?
Я окинула взглядом несколько платьев с оборками, выставленных на безголовых манекенах вдоль дальней стены.
- Вон те хорошенькие.
- Я знала это! Такун! - закричала она, напугав продавцов и загремев десятками серебнянных цепочек, свисающих с прилавка. - Джил, мы можем начать с платья с цветочным принтом и оборками шестого размера и того красивого платья-кокон, если оно еще есть у вас на складе? Давай также принеси то шелковое черное с застежкой на крючках от Поэнза Скулер. Нет, голубое — да? - Я кивнула в совершенном невежестве, но голубое мне нравится. - И их вареное мини. С этого мы начнем!
- Никакой варенки.
- Это не то, что ты думаешь. Просто померяй.
- Никакой. Варенки. - Я стояла насмерть. - Моя мать носит варенку. Много варенки. (здесь имеются в виду не привычные нам вареные джинсы, а ткань окрашенная вручную — пп)
- О. - Симпатия появилась на ее лице. - Поняла. Никакой варенки. Переключаемся на мини с блестками? Спасибо, Джил, - сказала она, когда продавщица взялась за платья. - Я полагаю это за счет Эдварда.
- В конечном счете да. - Если считать мои алименты, которые я наконец пущу на что-то кроме викторианской недвижимости, нуждающейся в ремонте, и морских свинок. Эдвард будет счастлив. - Не беспокойся, у меня все схвачено.
Кейт прикусила губу.
- Пожалуйста, не обижайся, но я должна предупредить тебя. Это может быть дорого. Мы говорим о тысячах долларов.
- Бывшая жена, помнишь? - я постучала себя по носу.
- Я забыла. - Кейт сверкнула рядом белых зубов. - Да, я тоже одна из них — вознаграждение при разводе. Мой бывший — дизайнер. Все думают, что он из Италии, но он вырос у сицилийских родителей в Бронксе. Я встретила его на нью-йоркской неделе моды — он был протеже, я покупала для Тани. Мы поженились, я стала одевать в его вещи, и его карьера взлетела. Затем он связался с датской моделью и трахался по-тихому. У нее мужской подбородок, проститутка. К счастью, я сохранила за собой наш дом в Грамерси (район на северо-востоке Нижнего Манхэттена. На западе квартал ограничен Парк-авеню, на севере — 23-й улицей, на востоке — 1-й авеню и на юге — 14-й улицей- пп) и лучшую его часть — двух мальчиков-близнецов. Я подумывала переехать обратно в Оз, но я не могла оставить НЙ.
Пока я меряла платья и дефилировала в них перед крошечной аудиторией, Кейт болтала без умолку, ее протяжные гласные радовали слух. Она сунула бумажник с фотографиями за дверь, когда я застегивала ситцевое легкое платье, которое было таким коротким, что я сверкнула бы попой, если просто наклонила бы подбородок.
- Это близнецы. Им четыре, самые безумные дети, которых я только видела — просто спроси Эдварда. Всякий раз, когда он в городе, он заскакивает, чтобы поделать с ними какие-нибудь мальчишеские штучки, такие как поиграть в бейсбол в Центральном парке, даже когда он и Таня разорвали отношения — хотя там и рвать-то особо было нечего. В начале этого лета он взял спиногрызов посмотреть игру Янки, но они продолжали тащить его к торговым палаткам и туалету, поэтому пропустили половину игры. Они ушли после... как вы это называете? Когда все встают и поют всякое дерьмо?
- Седьмой иннинг.
Я выскользнула из примерочной, прислонившись к стене, чтобы малейшее движение не укоротило мою юбку еше на полдюйма. Губы подергивались, я пробежалась по фотографиям кудрявых детей. Они были симпатичными, но вероятно сущее наказание. И если они такие же болтливые, как их мать, могу предположить почему Эдвард предпочитал держать их рты, занятыми фаст-фудом. Но я была рада, что он знал парочку ребят, о которых нежно заботился.
В то же время, мне было грустно. Он заслуживал собственных детей. Кейт убрала фото в бумажник.
- В любом случае, моя точка зрения такова, Эдвард очень, очень хороший парень. Ты знаешь его гораздо дольше, чем я, и у вас общая история, но я все еще хочу убедиться, что ты... понимаешь. Хороша для него. Пожалуйста, не обижайся, - быстро сказала она.
- И ты толкаешь свою «если обидишь его, я убью тебя» речь?
- Да, так много слов.
Я беспрестанно изучала Кейт — ее яркие глаза, бесхитростное выражение лица — и решила, что она мне нравится. Было бы легко сгореть от ревности над отношениями Эдварда с сестрами Денали, если бы я не знала, где было сердце Эдварда.
- Я понимаю, откуда ты, - призналась я. - Индустрия, в которой ты вращаешься, должно быть заполнена жадными людьми, ищущими, чтобы вцепиться в такого, как Эдвард. Люди, которые используют его ради денег и влияния. Но я не такая.
Кейт со свистом выдохнула.
- Именно. Я не хотела загнать тебя в угол, прости. Мы трое — Таня, я и Ирина — относимся по-матерински к нему. Мы говорили, как здорово, что ты и Эдвард так лояльно относитесь друг к другу хоть и в разводе. Ты на самом деле могла извлечь выгоду из книг ВСК, но ты этого не сделала — ни разу.
Ну... за исключением алиментов.
- Белла, как платье? - мягко прервала Кармен.
- Короткое.
Она улыбнулась.
- Попробуй черное с маленькими цветами слоновой кости.
Я кинула ей благодарную улыбку и нырнула обратно в примерочную.
- И Эдвард, - продолжила Кейт через вентиляционное отверсие, - мы были бы слепыми, если бы не замечали, как он с ума сходит по тебе. Бедная Таня. Долгое время она не могла понять почему он старательно избегает старых добрых объятий и поцелуев. Она думала, он может... ммм... «ценит свою личную жизнь», если ты понимаешь, что я имею в виду.
Я шмякнулась головой об стену. Ну только не еще одна.
Кейт наверное услышала стук.
- О, но мы так больше не думаем. Он помог ей однажды найти эмоциональное вдохновение в одной из финальных сцен вампира Вайолет, и правда наконец стала очевидна — он до сих пор чахнет по тебе! Мы все согласились, что это самая достойная обморока вещь, которую мы когда-либо слышали, вроде как джентельмен Джейн Остин. Теперь у нее есть Марко Калдо, и у них страсть... Ох, ну ты не слышала этого от меня, глупые адвокаты и их соглашение о неразглашении и все такое.
Через некоторое время Кейт проинформировала нас, что пойдет в соседнюю дверь посмотреть обувь. Ее отсутствие оставило ревущую пустоту в бутике.
- Ты еще там? - Кармен тихо рассмеялась в смежной со мной кабинке.
- Да. Тихо, не так ли?
- Кейт — болтушка, но я люблю ее за это. Как с платьями, удачно?
- Я как раз заканчиваю с этим черным с ассиметричным плечом. Думаю, оно мне нравится больше всего.
- С цветочками? Дай посмотреть. - Мы вышли из наших примерочных, Кармен в великолепном коралловом платье. Я потянула украшенную оборками талию на место.
- О, Белла, оно идеально сидит на тебе.
- Как и твое. - Мы обменялись застенчивыми улыбками и покрутились перед зеркалом.
- Мой муж сказал, что ты хороший человек. Ты помнишь встречу с ним? - Я покачала головой. - Ты сидела рядом с ним на рейсе из Сиэтла в ЛА. Он имидж-консультант Тани.
Я ахнула.
- Ты жена Элезара Моралеса? Я знала, что раньше слышала твое имя. Я не знала, что он работает на Таню. - Я просканировала свои мутные воспоминания нашей беседы, молясь, что не сказала ничего смущающего о его клиенте.
- Вот почему мы в городе. Видишь, я тоже работаю на Таню — я ее менеджер.
- Вау, - пробормотала я. - Поздравляю. - Поздравляю? Серьезно, Белла?
Кармен рассмеялась.
- Мне повезло. Самый большой бонус во всем этом — это то, что я встретила Элезара. Когда карьера Тани начала идти в гору, она наняла нас обоих, чтобы ослабить давление на Ирину. Наши пути иногда пересекались в Голливуде, но я никогда не знала его до тех пор, пока мы не присоединились к клану Денали. Остальное — история.
- Позволь мне прояснить ситуацию. Таня не пользуется услугами агентства, предоставляющего полный цикл услуг, как Эдвард делает с Вольтури. Ее сестра, Ирина, ее публицист. Кейт — ее стилист. Ты — ее менеждер, и Элезар — ее имидж-консультант.?
- Правильно.
Сумасшедшая и захватывающая идея начала формироваться у меня в голове. Если Таня Денали — одна из наиболее успешных актрис в мире — не нуждается в агентстве типа Вольтури, чтобы управлять ее карьерой, безусловно, Эдвард тоже не нуждается.
- Кто агент Тани?
- Человек по имени Лоран. Он раньше работал во французских фильмах, затем переехал в Голливуд, когда устал разбираться в чепухе, неубедительных сценариях. Мне он никогда не нравился, но он обеспечивал солидные роли для Тани.
Хммм, тут тупик. Эдварду нужен хороший литературный агент с опытом работы с авторами А-списка. Но другие... здесь есть потенциал, и мне надо обсудить это с ним.
- Твои клиенты не возражают, что ты не принадлежишь громкому агентству?
- Вовсе нет, - гордо заявила она. - Мы очень избирательны с нашей клиентурой, потому что можем позволить себе быть такими. Некоторые знаменитости, которых мы ведем, предпочитают персональное внимание. Если есть что-то с чем мы не можем справиться сами, мы привлекаем третьих лиц. Таким образом, ты видишь, у нас с тобой много общего.
Я кусала ноготь, волнение росло. Это может быть решением нашей проблемы с Вольтури, если я смогу справиться с этой проблемой.
- Как насчет смешивания бизнеса и семьи? Как это работает?
- О, мы расходимся во мнениях, как правило когда что-то становиться публичным, что влияет на нашу личную жизнь. Но приоритет Тани - ее семья, и она всегда принимает решения с учетом семьи. Как и у Денали, Элезар и мои отношения на первом месте, а наша карьера, на втором. Я всегда выбираю Элезара, и он сделает тоже самое для меня. Если это угробит мою карьеру, так тому и быть. Но на данный момент я ни о чем не жалею.
- Это... это замечательно, - я вздохнула, чувствуя некоторое облегчение.
Кейт вернулась, и к моменту, когда мы расплатились за покупки (более двух тысяч долларов за платье, туфли и клатч; мне плохо), было уже почти восемь.
- Я должна отпустить няню в десять, - сказала Кейт, - но у нас есть время пропустить по стаканчику. Желающие есть?
Я отказалась. После разговоров с Кармен и Кейт, все что я хотела, это вернуться домой к Эдварду, и закинуть руки ему на шею. Обнимая покупки, я обменялась номерами с женщинами и помахала на прощание, дав обещание увидеться в Boom Boom Room.

0 0 0

Когда я спотыкалась вврех по ступенькам апартаментов Форт Трайон, Эдварда дома не было. Постучав, я стала возиться с запасными ключами, которые он дал мне, и ввалилалсь в дверь, бросив портплед, кошелек, коробки на пол. Включила лампу в гостинной, удивляясь, может он уснул.
- Эдвард?
Я заглянула в спальню. Там тоже пусто. Я сказала себе не беспокоиться. Даже после того, как я позвонила ему, затем услышала, как его телефон зазвонил на кухне, я решила, что нет причин для стресса. Тем не менее, когда я услышала тихий звон ключей в замке два часа спустя, мое тело в постели расслабилось. Его длинная тень показалась в дверном проеме спальни.
- Где ты был?
- На улице, писал. - Его голос был твердым.
- Ты забыл свой телефон. Я пыталась дозвониться.
- Прости, что заставил тебя волноваться. Я не привык... что кто-то есть дома.
Я повернулась в постели, мои глаза окинули его усталый силуэт после долгого дня, проведенного за написанием.
- Ты также не взял с собой свой ноутбук.
Он просто поднял свой Молескин в ответ.
Я провела рукой по своим неопрятным волосам. Я надеялась — очень надеялась — что сегодня не ночь, когда придется вести себя тише воды, ниже травы. Откинув одеяло, я провела ладонью по кровати в безмолвном приглашении. Я честно не знала, примет ли он приглашение и пойдет в кровать ко мне или снова исчезнет в коридоре. Он выбрал присоединиться ко мне.
Тревожный взгляд не отрывался от меня, когда он сбросил джинсы, затем стянул рубашку через голову и бросил ее на пол. Он вздрогнул, когда его кожа коснулась холодных простыней, и он прижался своим длинным телом ко мне в поисках тепла. Одной рукой он обнял меня за талию, но это было сухо и формально, как будто он исполнял обязанность, обнимая меня.
Моя рука согнута и расслаблена на подушке, равномерно дыша, я ждала, когда он заговорит или уснет или даже покинет кровать.
Он заговорил. Слава Богу.
- Скажи мне, Белла, что делать с нашей книгой. Я не знаю.
Я слегка царапнула ногтями кожу его предплечья.
- Это тебе решать. Если ты решишь держать свою болезнь в секрете, тогда я поддержу тебя.
- Да, и тогда ты будешь нести это бремя, как моя семья, как Шарлотта. Но если я предам историю огласке, тогда больше не будет секретов.
- Секреты есть всегда, Эдвард.
Он снова встал с кровати и открыл окно, впуская холодный воздух и звук автомобильных клаксонов, и я сразу же почувствовала его потерю. Он прислонился к раме, наблюдая тихую улицу внизу.
- Все что я когда-либо хотел делать — это писать. Раньше, я хотел, чтобы люди читали мои слова. Чем больше я делился ими, тем реальнее становились эти слова. Но теперь? - Он провел рукой по спутанным волосам. - Я не хочу делиться ими. Может быть это эгоистично.
- Это не эгоизм, хотеть сохранить в тайне какие-то вещи. Это делает их неким образом священными.
- Священными. Как дружба. - Его голос стал сильнее, злее. - С самого начала Шар толкала меня опубликовать эту вещь. Теперь она загнала меня в угол, где единственным выходом будет только построить другую дерьмовую паутину лжи. Ужасно, если я сделаю это, ужасно, если не сделаю.
- Ее метод отстой, но у нее есть свои причины.
Он покосился на меня, с любопытством склонив голову набок.
- И в чем же эти причины?
Действуй осторожно, Белла.
- Может быть публикация Пятого Уровня — это хорошо.
Эдвард сел на край постели.
- Несколько месяцев назад у тебя было достаточно веское мнение против публикации моего мемуара, - холодно сказал он. Я постаралась схватить его руки, но он поставил их за спиной на матрас.
- Это было до того, как я узнала всю правду. Наша история может помочь людям, Эдвард. Таким людям, как сестра Анжелы. И может быть...может быть помочь тебе тоже.
- Разве? - он испустил короткий, язвительный смешок. - Я полагаю, это поможет СвонВебер. Представляю, какое влияние приобретет твоя маленькая фирма, показав мою личную жизнь, ради твоего сбора средств.
О, он знал как ударить меня в самое сердце, не так ли?
- Эй, засранец, я не просила никаких одолжений. Ты сам предложил. - Я сердито выскочила из-под одеяла. Ни за какие коврижки я не буду делить с ним постель после такого тупого заявления. Выдернув подушку с кровати, я вышла из комнаты, почти спотыкаясь об одеяло.
- Не делай вид, что будешь поддерживать меня, если я буду сохранять молчание, Белла, - крикнул он мне вслед. Я слышала как его ноги стукнулись об пол и потопали по комнате. - Я видел это у тебя на лице, когда Шар предложила предать огласке. Ты хочешь, чтобы я был примером для подражания для людей с психическими расстройствами, потому что это проще, чем подчищать хвосты, когда мой мозг выходит из строя. Я треплю языком в СМИ в маниакальном безумии, ты устраиваешь для меня компанию социальной рекламы, которая пойдет по всей стране, проблема решена. Я не превращусь в инструмент.
Сверкая глазами, я обернулась и наткнулась на него.
- Тогда прекрати вести себя как инструмент. Я все поставила на карту ради тебя. Ты мог бы по крайней мере сделать то же самое для меня!
- Ради чего? Ради того, чтобы порвать с Вольтури и остаться с твоей маленькой фирмой? - Он скрестил руки на груди.
- Ты сам сказал настало время перемен.
Но его обвинения ударили слишком близко к цели. Спорить с ним, когда он такой — параноидальный и напряженный — все равно, что поджечь кучку хвороста. Я сделала шаг назад, стараясь успокоиться. А чего я ожидала, если он обнародует свою болезнь? Это не уйдет по мановению волшебной палочки. Осторожные взгляды фанатов, жалостливые объятия от ведущих ток-шоу. Друзья и семья спрашивают о здоровье, когда на самом деле имеют в виду все ли у него в порядке с головой. Затем сильно ударит негативная реакция. Каждый раз когда таблоиды поймают проявление эмоций на его лице, они раздуют заголовки «Вампирский автор сходит с ума на публике». Он будет ненавидеть это. С таким решением не следует спешить. Но я знаю: Эдвард несет смертельную ношу, и она его раздавит. Некоторую ношу нужно сбросить на обочине.
- У СвонВебер нет возможностей справиться, управлять тобой, - объяснила я. - Но если то, что сказала Шарлотта правда, то разрыв с Вольтури необходим. Мы можем найти новых людей, которые могут представлять тебя...
Я нерешительно провела пальцами по линии его челюсти, вперед-назад... вперед-назад... успокаивая его. Его глаза закрылись, и он обернул свои руки вокруг моих, зарывшись лицом в мои ладони.
- Я больше не знаю кому верить, - прошептал он.
- Верь себе. Ты сделаешь правильные вещи.
Он ничего не сказал. Я не могла сказать, размышлял ли он над теми вещами, которые я сказала, или слушал смех за дверью, когда его соседи вернулись домой, поэтому продолжила.
- Ты веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя?
Ах, вот реакция. Он поднял голову из моих рук.
- Да.
- Тогда поверь, что то, что я говорю тебе, это потому что люблю тебя. Я знаю о костылях. Секретность была твоими костылями, и все потакали тебе в этом. В секретности о твоей болезни, твоей семье, твоих пристрастиях. Ты живешь прошлым, Эдвард, нашим детством, своей матерью, книгами ВСК, черт, даже нашей старой мебелью из Сиэтла, - я окинула жестом комнату, - потому что проще цепляться за эти вещи, чем отказаться от своей тайны. Поэтому когда я сказала опубликовать твою книгу, я на самом деле имела в виду отпустить все это.
- Белла, не надо.
Я сделала глубокий вдох и продолжила.
- Я признаю, что это моя вина тоже, беззаботно предаваться воспоминаниям и «а помнишь когда». Пора начать новую жизнь вместе, Эдвард. Давай просто закончим книгу, опубликуем или нет, и двинемся дальше по жизни. Потому что как бы я ни дорожила твоим Тони, мне нравится более взрослая версия.
Сирена прогремела мимо здания, затем стихла дальше по улице. Я ждала ответа Эдварда. Но все что я встретила, это испепеляющий взгляд и бездонные глаза. Он был слишком глубоко в своей голове, чтобы мои слова достигли его.
Он поцеловал мою ладонь.
- Пойдем со мной в постель. Прости, я в таком ужасном настроении.
- Ты тоже меня прости.
Огонь разрастается. Теперь я могла видеть небольшие изменения в его поведении гораздо раньше, чем я видела в послений раз. Он сжал мою руку, пальцы разминали мою кожу почти отчаянно.
- Эдвард, прости меня, но я должна спросить — ты принимал свои лекарства? - Он отвернулся. Я потянула его за руку, возвращая его взгляд ко мне.
- Ответь мне.
- Да.
Но как я узнаю, если не принимал?
- Может быть тебе обратиться к доктору.
- Я виделся с ним несколько недель назад. - Он стряхнул мою руку.
Так я ничего не достигну. Побежденная и исчерпанная, я решила лечь спать.
- Куда ты идешь? - выпалил он, его паника чувствовалась через комнату и схватила меня за горло.
- Я сплю на диване. - Потому что беспокоюсь о тебе, когда ты такой непредсказуемый.
- В этом нет необходимости, - умолял он. - Я не трону тебя сегодня, обещаю.
Поэтому я последовала за ним в спальню, прижав подушку к груди. Мы перекатились на наши стороны кровати, прошептали спокойной ночи, и уснули. И тем не менее, в четыре утра я проснулась и обнаружила кровать на стороне Эдварда пустой. Слабое тук-тук-тук по клавиатуре гуляло по квартире, и я не могла отрицать правду...
Это снова происходит...

0 0 0

По мере мелькания нью-йоркских кофеен, эта была ничем не примечательна. Из того что я могла сказать, такая была в каждом квартале. Возможно я была сиэтловским снобом, которая любила венскую обжарку кофе из Вены, или моя кофейня должна быть набита подержанными книгами и татуированными бариста, которые подрабатывали музыкантами. О, ирония в том чтобы уехать из Сиэтла в НЙ только чтобы оказаться в Старбаксе. Шумное жужжание кофемолки... посредственные бутерброды и пироги за прилавком... инди-музыка на грани того, чтобы стать основной тенденцией. И зеленые фартуки. Эти зеленые фартуки.
Но мы не выбирали Старбакс из-за фактора привлекательности. Мы выбрали его из-за того, что его легко найти.
- Все что тебе нужно сделать, это сесть на поезд, - объяснила Шарлотта, - выходишь из поезда, потом из метро, и вот оно. Ты не пропустишь.
Я солгала Эдварду. Сегодня утром как застенчивый подросток, приближающийся к девушке, чтобы пригласить на танцы, он спросил, хочу ли я посетить близлежащую церковь вместе с ним.
- Я нахожу там умиротворение, разговариваю с некоторыми хорошими людьми, - он пожал плечами, покраснев от моего сомнительного выражения. - Обычно я иду туда, когда я в городе. Тебе необязательно, если ты не хочешь.
- Это не так, - поспешно объяснила я. - Я уверена, там красиво. Я просто... встречаюсь кое с кем этим утром за кофе.
Теперь я сидела за угловым столиком напротив Шарлотты. Уже неустойчивый Эдвард взорвался бы, если бы я сказала ему правду, поэтому я сказала, что мой напарник по кофе, это старый знакомый, который работал на независимый журнал здесь в городе. (Я никогда на самом деле не преследовала мистера Авангарда, и он не звонил, так что я предположила, что буду в безопасности на чашке кофе.) Вот она я, только несколько часов прошло как я дала ему отпор за то, что он хранит свои секреты, теперь делаю то же самое — храню секреты.
Шарлотта потерла виски.
- Ты звонила его отцу? Он сможет убедить Эдварда увидеться с доктором.
- Нет. - Я не могла встретиться с ней взглядом. Было неправильно непроинформировать Карлайла, но я не могла заставить себя сделать это. Пока нет, пока я самостоятельно не попытаюсь помочь ему. - Как ты справлялась с этим, Шарлотта? Давала Эдварду уйти?
- Это случалось не часто. Эдвард обычно очень аккуратен в контроле за своим настроением, прежде чем оно выйдет из-под контроля. Такое происходило всего несколько раз, я сама планировала визит к врачу, затем информировала, что он идет. Он спорил со мной, я обычно толкала его, как упрямого мула, пока он не смягчался, только чтобы я заткнулась. Хотя тебе бы я этого не рекомендовала.
- Почему нет?
- Потому что Эдвард ценит, что ты не относишься к нему, как к непослушному малышу. Позволь кому-нибудь другому сделать это за тебя.
Как например Карлайл.
Мои локти со стуком ударились по столу, что отдалось резкой болью в локтевом отростке.
- Он сказал, что завтра целый день интервью, затем благотворительное мероприятие, которое будет во всех нью-йоркских светских изданиях.
- Просто импровизируй.
Я постучала пальцами по столу, зная, что настало время стиснуть зубы.
- Послушай, Шар, я хочу извиниться за то, что произошло между нами. Честно говоря, когда я услышала, что ты и Эдвард встречаетесь, я жутко ревновала. Я заранее решила, что ты мне не нравишься, еще до того как твоя нога ступила на землю Форкса, и это несправедливо.
Она пожала плечами.
- Признаю, я жесткая личность. Ты не первая кому я не нравлюсь.
- Это правда, но я вероятно произвела не лучшее впечатление, когда испортила раздачу автографов.
Шарлотта изучала меня своим ледяным карим взглядом.
- Знаешь что, - смягчилась она. - Я действительно не должна открывать имя доктора Эдварда без его разрешения. Но тебе нужно посмотреть в Outlook-календарь, который я вела для него, начиная с двухлетней давности в феврале. Возможно ты найдешь старые назначения, до сих пор полезные.
Умно. Я не подумала об этом.
- Спасибо тебе большое.
- В следующий раз знаешь что, Белла? Не бойся заглядывать в его шкафчик с лекарствами в поисках имен. Вторжение в его частную жизнь в данном случае меньшее из двух зол.
- Я поняла. Спасибо.
Она поймала меня за предплечье, как раз когда я поднимала чашку кофе к губам.
- Ты правда понимаешь?
Я ощетинилась.
- Конечно, понимаю. Я была там с тобой в ЛА, все видела своими глазами. Я жила с этим.
- Нет. Семь лет — это значит жить с этим. Что ты видела? Только кусочек. - Она огляделась вокруг на почти пустую кофейню, как будто ждала, что кто-то выскочит из-за прилавка и шлепнет ее.
- У меня есть кое-что для тебя, - решилась она. - Кое-что, что я должна была отдать тебе той ночью в Ист-Виллидж, когда ты спала в моей комнате. Я не делала этого, потому что в то время, я не знала, что с этим делать. - Она достала порванный, коричневый блокнот из портфеля. Когда она пустила его ко мне через стол, я мгновенно его узнала — это один из старых блокнотов Молескин Эдварда, его страницы со временем загнулись.
- У меня есть коробка, полная старых бумаг, черновиков, файлов с письменными набросками Эдварда, которые мы скопировали с его старого ноутбука. Он знает, что они у меня, но пока не требовал их назад.
- Я пришлю кого-нибудь за ними позже на этой неделе.
Она покачала головой.
- Нет, вероятно мудрее оставить их себе. Но это..., - она постучала обломанным ногтем по блокноту, - это он не помнит. Открой.
Я открыла. От того что я увидела, у меня перехватило дыхание.
Это была записка — его прощальное письмо — написанное снова и снова. Страница за странице каракулей, блокнот, полный заметок, как будто писал строчки в качестве наказания:

Белла, оставайся дома. Я не хочу тебя больше видеть. Между нами все кончено.
Белла, оставайся дома. Я не хочу тебя больше видеть. Между нами все кончено.
Белла, оставайся дома. Я не хочу тебя больше видеть. Между нами все кончено.

Красные, синие, черные, даже выцветший карандаш, бросал и начинал снова в более позднее время, возможно спустя несколько дней. Некоторые строчки были неразборчивы, некоторые широко расставлены, другие поверх друг друга. Некоторые, идеальны. Были небольшие изменения в формулировке... к концу блокнота, «оставайся дома» превратилось «езжай домой». Но всегда «Я не хочу видеть тебя. Между нами все кончено», как будто он хотел убедить себя больше, чем меня. Я сделала судорожный, испуганный вздох.
- Ноутбук Эдварда был полон лихорадочных строчек тоже, хотя ничего подобного этому. Я говорила тебе, что его работы того периода были жесткими? Это явное преуменьшение. Они были пугающими. Абстрактные идеи и истории без всякой связи, и все невероятно темные — как будто продираешься сквозь мир ночных кошмаров, затем случайно пробуждаешься, чтобы упасть в другой кошмар. Эдвард позволял мне использовать его ноутбук, когда мой сломался. Было неправильно подглядывать в его личные файлы, но другие его работы — вещи, которые он показывал мне — были удивительными, поэтому я не смогла удержаться. Но то что я нашла, шокировало меня. Вот так я начала понимать, что что-то не так. Каким-то образом я знала, что это нечто большее, чем наркотики. Я должна была позвонить кому-нибудь сразу, как увидела эти файлы, но у меня не было опыта в такого сорта вещах.
- Значит ни доктор, ни Карлайл не видели это?
- Не это. Хотя читали работы Эдварда при других эпизодах, хотя они были вызваны наркотиками. После инцидента в Роли, они решили, что это нечто большее.
- Ты делала копии или давала кому-нибудь посмотреть это? Тогси видел?
- Нет. И нет.
Я могла только поверить ей на слово.
- Той ночью, когда я привела тебя в свою комнату... - Она прижалась лбом к трясущимся рукам. - Это было ужасно. Все что я могла сделать, это смотреть, как Эдвард мучает себя спринтом вверх и вниз по улице, пока эта слабоумная Ист-Виллиджская компашка стояла снаружи и смеялась над тем насколько обдолбан был Каллен. Все они были суками. Когда Карлайл приехал и забрал сына внутрь, большое горе было у него на лице. Эдвард взял свой блокнот и начал лихорадочно писать. Карлайл просто стоял там. Его собственный отец стоял там в агонии, смотрел на него, впитывал все это из-за того, что тот писал часами.
- Бедный Карлайл, - пробормотала я.
- Затем он вышел позвонить Эсми. Когда Карлайл ушел, Эдвард прекратил писать и захлопнул блокнот. Затем он толкнул его мне. Я никогда не забуду его умоялющий взгляд на лице. – «Отнеси это Белле и положи ей в рюкзак. Убедись, что положила ей в рюкзак», - повторял он.
К настоящему времени слезы струились по моим щекам.
- Но ты не отдала это мне.
- Только часть. - Шарлотта нерешительно потянула блокнот из моих цепких пальцев и пролистала страницы, пока не нашла страницу с отсутствующим прямоуголным куском. Аккуратные, стремящиеся вниз буквы, более тщательно написанные, чем в остальной части блокнота.

Белла, оставайся дома. Я не хочу тебя больше видеть. Между нами все кончено.

- Вместо того чтобы отдать тебе все целиком, я вырезала одну строчку, вложила в карман твоей толстовки, чтобы ты не нашла раньше времени и положила ее в рюкзак. В глубине души я знала, что то, что я делаю, неправильно, но я чувствовала, что как будто защищаю его от еще большей боли, понимаешь.
- Почему?
- Я сказала тебе. Я думала, что ты слишком робкая, чтобы столкнуться с проблемами реального мира. Что ты слишком сфокусирована на себе. Поэтому я не отдала тебе блокнот. Даже если бы и отдала, это такая мелочь, что вероятно мало что изменила бы.
Я так сильно хлопнула ладонями по столу, что наши чашки загремели на блюдцах, и кофе расплескалось. Бариста бросил на меня осторожный взгляд.
- Это бы все изменило. Может быть наше расставание было неизбежным из-за нашей молодости и неуверенности. Но я бы знала. Я бы видела.
- Может быть.
- Без сомнения. - Я взяла блокнот и прижала к груди. - Это предназначалось мне, а не тебе, Шарлотта. Я должна была быть той, кто поможет Эдварду, и ты украла это у меня. Я должна была быть той, кто позвонит доктору, быть рядом с ним в реабилитационном центре, психиатрической клинике. Я должна быть той, кто обнимет его и скажет, что все будет хорошо. - Ярость и сожаление бурлили в животе, как болезнь. - Ты должна была отдать мне блокнот, как он просил, но ты украла его. Зачем ты это сделала?
- Потому что думала, что ты губительна, - прошептала она. Нет, Шарлотта, ты была губительна. Я заметила, что она не встречалась со мной взглядом. - Слушай, я вообще не должна была говорить тебе об этом, поэтому не расстраивай меня.
Я размазала тушь по щеке.
- Я надеялась... может быть...мы могли бы когда-нибудь стать друзьями. Вероятно самая глупая идея, которая у меня была, да?
Она покачала головой.
- Это невозможно. У меня есть партнеры, Белла, а не друзья. Мне они не нужны.
- Тогда мне очень жаль тебя.
Я не упустила, что во всех своих объяснениях, ни разу Шарлотта не извинилась за то, что сделала. Возможно ей было жаль, а может и нет — я сказать не могла. Но никогда за миллион лет она не признается, что ей жаль. Она слишком гордая. Смахнув последние слезы, я встала из-за стола и целенаправленно положила полупустую чашку кофе в приемник для посуды, затем направилась к двери.
- Белла. - Позвала она вслед. Я остановилась. - Ты и Эдвард должны опубликовать свою книгу. Это прекрасная история любви.
Я смотрела на нее, сделав глубокий вдох, стараясь превозмочь поток эмоций. Я поискала проблеск дружелюбия, который промелькнул между нами в прошлом. Последний шанс. Но она похоронила его, он ушел навсегда. От этого мне стало только грустнее.
- Я приду за бумагами Эдварда сегодня вечером, - решительно сказала я. - И поговори с Челси в Беркшир Хаус. Объясни предложение, которое ты сделала Вольтури. Она могла бы оказать поддержку книге Питера, если он серьезно настроен внести изменения. Только если изменения внесены.
Ее карие глаза расширились.
- Я не могу приползти обратно в Беркриш Хаус за помощью. Это будет унизительно.
Не приползешь даже ради помощи Тогси. Интересно. И этими несколькими словами Шарлотта много сказала мне.
- Прощай, Шарлотта. Я надеюсь, что ты найдешь свое счастье.

0 0 0

Когда мне было одиннадцать, я купила дневник. У меня была розовая пластиковая обложка, маленький серебряный замок, нанизанный на ленту. Мой отец дал десять долларов на день рождения, и на них мало что купишь в Форксе. Но я носила десять долларов в кошельке на всякий случай, если найду на что их потратить. Такой шанс появился, когда моя мать заполняла рецепт в аптеке. Я увидела дневник на журнальной стойке рядом с подарочной упаковкой и воздушными шарами, и знала, что он предназначен для меня.
- Но ты никогда не пишешь, - сказала Рене, когда я подняла дневник.
- Я хочу его, - сказада я твердо, и она уступила, как обычно это делала. Она была права — я ненавидела писать.
Дело в том, что Эдвард Каллен писал в дневнике.
Он прятал его на дне коробки, набитой бейсбольными карточками, чтобы никто не нашел его. Но Розали нашла. У нее был радар на брата, он начинал пищать, когда неловкие вещи могут быть обнаружены в комнате ее брата.
- Мой брат такой придурок! - закричала она, когда торжественно вытащила украденный дневник из рюкзака. Это был простой синий журнал с наклейкой Cubs на обложке и резинкой посередине. В то время я была настолько захвачена трепетом от чтения тайных мыслей объекта моей давней привязанности, что не считала, что делаю что-то не так. Мне едва исполнилось одиннадцать, а одиннадцатилетние очень эгоцентричны.
К большому ужасу Розали на страницах не было смачных подробностей, в основном составы бейсбольных команд, забавные вещи, которые Эммет сказал на географии. Были также краткие, возбужденные комментарии о Лорен, она же, Девушка с вишневой помадой, что заставило Розали хихикать, а меня блевать.
Прежде чем она смогла вернуть его, Эдвард застукал нас.
- Не могу поверить, что ты читала его, Белла! - кричал он, красные полосы пошли по его шее и ушам. - Я бы никогда, никогда не читал твой дневник!
- У меня его нет, - пробормотала я, - но если бы и был, я бы позволила тебе читать его.
Его плечи поникли, желание спорить покинуло его.
- Просто не говори никому, ладно?
Я не говорила. Но я купила свой дневник. Я даже писала в нем каждый вечер в течение двух месяцев, наполняя его мелочами которые, как я думала, могли понравиться Эдварду, если он прочтет. Каждый раз когда Розали приходила, я оставляла розовый дневник на видном месте, ключ в замке. Она никогда не брала его. Я играла в цокольном этаже Калленов и демонстративно положила его на шапку с помпонами.
Когда я вернулась, он лежал нетронутым. Спустя некоторое время стало понятно, что Эдвард именно это имел в виду, когда сказал, что никогда бы не читал мой дневник.
Но тем не менее я хотела, чтобы он прочитал. Очень.
Я забросила его на середине, в декабре. Он оставался скрыт в ящике под нижним бельем, пока я не уехала в колледж. Теперь, семнадцать лет спустя, я бы хотела заполнить его до краев.

-

Тем вечером я услышала быстрое щелкание пальцев, порхающих по клавиатуре, даже раньше чем открыла дверь. Коробка с бумагами Эдварда была тяжелой и неловкой в моих руках. Я подняла ее на бедро и вошла в дверь, готовая упрекнуть его за то, что не слышал моего раздраженного стука. Он даже голову не повернул, когда я громко бросила коробку рядом на журнальный столик.
У меня было два варианта: игнорировать, или встретиться лицом к лицу. Я выбрала второе.
- Эдвард, что ты делаешь?
- Я должен записать все это, - пробормотал он. - Все это...
Страх пронзил мое сердце.
- Записать что?
- Слова. Воспоминания. Я должен переложить их на бумагу, пока не потерял их, потому что чувствую, что они снова ускользают, каждый день все дальше и дальше, снова ускользают, я не могу позволить им уйти, пока нет.
Его очки были подняты на голову, что дало мне понять, что он печатал вслепую. Мышцы под футболкой группировались и сжимались с бешеной энергией, его тело было недостаточно быстрым, чтобы освободить то, что у него в голове. Заглянув ему через плечо, я покосилась на светящийся экран ноутбука:
Поймай их руками, эти жалкие капли дождя или крови, как смерть просачивается сквозь хрупкие кости, которые крошатся с возрастом. Или булыжник... или может быть она каменная насквозь, всегда была и всегда будет, как каменная женщина-ангел, возвышающаяся над нами с грустными губами, которые распахнуты в крике ужаса и открывают черное пространство, если только она бы могла сломать каменную печать.
Я поднял мою любовь, такую легкую, такую теплую за талию. Я поднял тебя высоко, высоко, высоко, чтобы ты могла видеть ее мертвые глаза и надеяться на некоторую жизнь, но она мертва, ты видишь, смотришь на меня с высоты, или снизу, но всегда смотришь на ее могилу и плачешь холодными глазами...
Но, о Боже, но вот ты воспитана сырой землей и корнями, цветущая, горячая и извивающаяся на солнце, и я хочу поцеловать тебя.
Я хочу трахнуть тебя.
Я хочу быть похороненным с тобой в теплой плоти, такой розовой и живой, когда она смотрит на меня...
Я смахнула непослушный локон с его лба.
- Все хорошо, Эдвард, - дрожала я. - Тебе нужно поспать, и затем мы пойдем на прием к доктору утром.
- Нет. Мне нужно все это записать прежде чем она уйдет.
Она? Я бросила осторожный взгляд на урну над камином.
- Кто уйдет? Плачущая Леди?
Грустные глаза встретились с моими.
- Изабель, я не могу ее снова потерять, Белла. - Он вернулся к клавиатуре.
О, нет. Пожалуйста, нет. Неужели он путает фантазию с реальностью? Но этого не должно происходить при гипомании. Я должна сделать что-то, должна опустить его на землю.
- Она здесь. Я здесь. - Я встала на колени перед ним и разжала пальцы с клавиатуры и с силой приблизила к своему лицу. - Разве ты не видишь ее во мне? Скажи, что видишь.
Лихорадочные зеленые глаза уставились на меня. Его пальцы впились в мои щеки, в затылок, и он искал Изабель.
Наконец, он кивнул.
- Я вижу тебя.
Верни его на землю, Белла. Я смотрела ему в лицо, загипнотизированная чистым желанием, которое видела там. Вероятно он видел то же самое в моем. Я была в ужасе и хотела почувствовать его, прижать его ближе. Я просто хотела его.
Я отодвинула ноутбук в сторону и положила ладони ему на грудь.
- Покажи мне то, что хочешь написать.
Это было то приглашение, которое ему нужно было. Его губы овладели моими с безумной страстью. Он цеплялся за меня, пальцы толкались под мою рубашку, он разорвал поцелуй только чтобы стянуть ее через мою голову. Я услышала металлический звон, когда его очки упали на пол . Мы упали на пол, и мой копчик завопил против внезапного потрясения, но я проглотила боль под его разгоряченной кожей и обвила его ногами.
- Я люблю тебя, - прохрипел он и запустил пальцы в мои волосы. - Я не готов тебя отпустить. Я люблю тебя. Позволь мне любить тебя. Ты такая теплая...
Шестое чувство сказало мне, что эти слова не для меня. Эти слова для идеи обо мне, и как ни странно, я почувствовала себя виноватой, что обманываю его, что заставляю верить, что он с другим человеком... но недостаточно, чтобы остановиться.
Мы сбросили одежду и прижались друг к другу, вытесняя воздух из пространства между нами, пока не остались только грудные клетки, острые тазовые кости и мягкая плоть. Тем не менее, как и его неуловимые воспоминания, он ускользал. Я думала найти те симбиотические схемы, циркулирующие между нами, чтобы я могла одолеть его маниакальный разум, вытащить безумие, как лихорадку и заменить холодным здравомыслием. Я толкнула его спину на пол и оседлала колени, но не могла вернуть его на землю. Держать Эдварда рядом, все равно что заставить солнце остаться на моей коже. Оно может жечь, жечь и жечь, пока рука не превратиться в обугленный, ноющий бардак. Даже в этом случае его блеск исчезнет, когда зайдет солнце.
Мы занимались любовью на полу. Мои руки сжимали прекрасно очерченные плечи, сувствуя гибкие, мощные двигающиеся мышцы. Его таз нетерпеливо прижимался к моему. Я кричала его имя, когда он схватил меня за бедра и погрузил себя в меня, ошеломленная полнотой, которую он дал.
Я умоляла его остаться со мной.
- Пожалуйста вернись, Эдвард.
Он толкался в меня снова и снова, глаза заволокло удовольствием. Он перевернул меня на пол, его тело давило на меня, ноги переплелись с моими, пригвоздив меня, тяжелый, как влажная ночь. Липкие ладони обхватили мое лицо.
- Я люблю тебя... я люблю тебя... я люблю тебя.
Волны тепла прошли сквозь меня, и я прижала его ногами. Я прижала его к себе. Каждый мускул на его бедрах, спине, руках сжался, и он кончил. Он кончил, содрагаясь, со стоном в мою шею с единственным словом...
- Изабель...

-

Сон вернулся. Как раньше, я была брошена, когда рыжая поймана в ловушку под стальными руками Эдварда, и он смотрит на сломанную девушку шатенку в дверях. Я толкаю его в грудь, чтобы привлечь внимание. Я кричу. Я должно быть сказала или сделала что-то во сне, потому что проснулась оттого, что Эдвард шепчет мне на ухо, стараясь успокоить ласковыми словами.
- Я собираюсь взять тебя в Чикаго, на Ригли. Ты бы хотела? Пожалуйста не плачь. Не плачь. Не плачь. Я не забыл обещание, которое дал утром в лесу. Ты помнишь?
- Я помню, - задохнулась я.
- Это был редкий солнечный день, и ты пропустила политологию, чтобы прогуляться со мной. Твои плечи так обгорели. Я поцеловал их вот так, - он провел сухими губами по моей коже, - и ты сказала, что от этого тебе легче. После обеда мы переходили вброд ручей. Мы достали камни со дна и положили их на солнце. Когда они высохли, мы нарисовали на них маркером рожицы, затем бросили обратно в воду, чтобы другие люди их нашли.
Я зарылась лицом в подушку, пока он говорил, сдерживая мое разбитое сердце. Я начала ненавидеть Пятый Уровень Сложности Порогов... и мою молодую копию.

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1294-121