~~~

Я просыпаюсь от боли. Голову ломит. Очень сильно. Мышцы ноют, и всякий раз, когда я шевелюсь, острая боль пронзает правый бок. Я  не чувствую левую руку. Мне не было так больно последние два дня. Большую часть жизни я провела, испытывая различные неудобства – кожа страдала от грязи и холода, и порой меня мучила невыносимая тупая боль в животе. Я жила в боли. Но то, что я чувствую сейчас – намного хуже (самое худшее, что мне доводилось чувствовать). Я всхлипываю в надежде, что кто-нибудь поможет мне. Открыв глаза, я вижу все четче, чем прежде. Палата кажется светлей и больше не кружится перед глазами. С новым всхлипом острая боль пронизывает правый бок, и я зажмуриваюсь.

- Кид, ты в порядке? – слышу я, как спрашивает Рене.

Она от рассвета до заката сидит здесь. Многое, о чем мы говорили, я не помню, и мне интересно, связано ли это с тем, что боль усилилась. Я помню только ее лицо.

- Б-больно, - плачу я, не зная, как еще сказать ей об этом.

- Дорогая, что болит? – Ее голос нежен и раздается совсем близко. Я поднимаю взгляд и вижу, что она стоит сбоку от меня, в голубых глазах плещется беспокойство.

- Б-бок, г-голова, р-рука, в-все, - бормочу я.

- Ох, милая, должно быть, закончилось действие обезболивающих. Давай я позову врача, - произносит она и покидает палату. Я благодарю судьбу за то, что она здесь. Хотя мне интересно почему. В смысле, я знаю, что полюбилась ей, но мы все еще друг другу чужие. Я вспоминаю об этом всякий раз, просыпаясь по утрам и находя ее в своей палате. Она всегда спрашивает, удобно ли мне и нужно ли что-нибудь.

 Она очень добра.

Мы не обсуждали то, что произошло в ее доме. Надеюсь, она не помнит всего, что случилось. Знаю, что не сделала ничего плохого, но почему-то испытываю вину за то, что ее отец разозлился на меня. Может быть, она тоже ее чувствует и потому здесь.

Не знаю.

Чарли также часто навещал меня. Рене говорит, что у него много работы, поэтому он не может проводить здесь весь день, как это делает она. Я заверяю ее, что все в порядке. Да и почему он должен так поступать? Я припоминаю, как плакала, чтобы он не отвозил меня в больницу, как мил он был по отношению ко мне, и как я просила у него тост и клубничный джем. Я ощущаю, как от смущения начинают гореть щеки. Понятия не имею, почему я вела себя так странно.

Доктор Генри говорит, что я могу принять еще обезболивающих, но они не будут такими сильнодействующими, как раньше. По его словам, я больше не буду вести себя странно, но мне, почему-то, не верится.

Вот доктору Карлайлу я бы поверила, но, по словам Рене, у него много дел в клинике. Она сказала, что скоро я смогу вернуться домой. Я стараюсь не рассмеяться, поскольку не знаю, что она подразумевает под словом «дом». Похоже, она не помнит, что у меня его нет.

Я удивлена, что меня еще не вышвырнули из больницы. Мне же нечем платить. Все здесь ко мне очень добры. Мне даже приносят поесть. Еда не очень вкусная, но точно лучше, чем из мусорного бака.

Я глубоко дышу. Меня начинает волновать мое будущее. Если бы кто-нибудь сообщил мне, через какую дверь мне выйти отсюда, я бы не переживала о том, что будет. Так я смогу поблагодарить Чарли и Рене за заботу и снова попрощаться с Эдвардом.

Эдвард.

Неожиданно от одной только мысли о нем все мое беспокойство рассеивается. Как и Рене, он весь день проводит в больнице. Понятия не имею, куда он запропастился этим утром, но уверена, что увижусь с ним до того, как меня прогонят.

Он тоже очень мил ко мне. Даже починил Долли. Меня накрывает новой волной смущения. Я пыталась доказать, что уже не ребенок, а вместо этого вела себя при нем, как маленькая. Я уже соскучилась по нему и надеюсь, он скоро придет. Думаю, мы простили друг друга за ссору той ужасной ночью.

Какая же я глупая.

Я всегда знала, что прощу ему все, за что бы на него ни злилась. Не знаю, хорошо это или плохо, но я просто люблю его мальчишескую улыбку, появляющуюся, когда он видит меня.

Рене помогает мне поесть и сообщает, что Чарли и Райли навестят нас, как только Чарли освободится. Она говорит, что возьмет несколько недель отпуска, чтобы побыть со мной. Не понимаю почему. Не представляю, что она имеет в виду, но мне страшно спросить.

Когда с едой покончено, она включает телевизор и спрашивает, что я хочу посмотреть. Мне хочется показать ей, что я не глупый ребенок, и прошу ее переключить на новостной канал. Эдвард всегда смотрел новости. Она кидает на меня странный взгляд, но вопросов не задает.

Рене садится рядом со мной, и мы смотрим, что происходит в Сиэтле и в стране в целом. Я пытаюсь не уснуть, но новости навевают на меня скуку. Веки медленно смыкаются, но внезапно распахивается дверь, и как только я вижу его растрепанные бронзовые волосы, сон как рукой снимает.

Он меня не разочаровывает. Взгляд его зеленых глаз останавливается на мне, и на губах расцветает самая широкая и прекрасная улыбка, которую мне доводилось видеть.

- Доброе утро, Кид, - произносит он и подходит, чтобы нежно поцеловать меня в лоб. От него пахнет его любимым шампунем, и я на секунду прикрываю глаза.

- Д-доброе, - отвечаю я, смущенная от сбившегося дыхания. А я ведь даже не пошевелилась. Он здоровается с Рене и берет меня за правую руку, переплетая мои пальцы со своими. Он бы счел меня сумасшедшей, если бы узнал, какой счастливой меня это делает.

- Новости? – спрашивает он и строит гримасу, как всегда, когда в холодильнике пропадает еда. Я хихикаю над его глупостью.

- Я н-не мален-нькая, - говорю я ему. Он закатывает глаза и просит пульт. Переключает на мультик про маленькую девочку с рюкзачком. Своей темной кожей и уроками испанского она напоминает мне Марию. Однако Мария учила бы меня плохим словам, поэтому я помалкиваю.

- То есть ты хочешь сказать, что лучше будешь смотреть новости?

Я улыбаюсь и трясу головой.

- Я п-просто бол-льше не хочу б-быть для т-тебя ребенком, - бормочу я.

- Понимаю. Но не спеши и не расстраивайся, если тебе нравится то, чего ты еще не пробовала в жизни, невзирая на возраст. Ты заслуживаешь того, чтобы побаловать себя мультиками. По крайней мере, немного. Я люблю тебя, не забыла? Я всегда буду рядом, несмотря на то чем ты занимаешься или чего хочешь. – Он смотрит на Рене, затем снова на меня.

Я вздыхаю.

- Я д-думала, ч-что мне почудилось, к-когда ты сказал это ран-ньше.

- Я знаю, ты хочешь от меня иного,  но давай сначала ты выздоровеешь, и мы попытаемся наладить твою жизнь. Я хочу, чтобы ты повидала все, чего прежде не видела, и потом решила, тот ли я, кто тебе нужен. Я хочу тебе только лучшего. Всегда.

Я сжимаю его руку. Мне хочется поблагодарить его за то, что прогнал все мои страхи, и сказать, что он дурачок, потому что неважно, что я увижу или сделаю, я всегда буду нуждаться в нем. Но я не знаю, как это сделать, не напирая при этом, поэтому просто продолжаю смотреть с ним мультики, как и раньше.

~NLG~

Я рассказываю Эдварду, что почти ничего не помню. Только столкновение с Джеймсом и Вики и его ботинок, летящий мне в лицо. Он говорит, что они бросились убегать, когда он и Джаспер приблизились, но теперь они в тюрьме. Мне хочется спросить, позволит ли он мне снова жить с ним, но у меня не хватает смелости. Да и мне не предоставляется возможности сделать это, поскольку Райли сначала просовывает голову в дверной проем, а потом подбегает ко мне.

- Привет, Кид!

- П-привет, Р-райли.

Он улыбается мне, и я не понимаю, почему.

- Ч-чему ты ул-лыбаешься?

- Тебе, глупышка.

Он подпрыгивает на месте, и я хихикаю над его необъяснимым восторгом.

- Ох.

- Райли, успокойся, - произносит Чарли и осторожно подвигает сына в сторону. Он дарит мне одну из тех милых, известных улыбок Чарли Свона, которые я люблю, и расцеловывает мне лоб и щеки, щекоча кожу своими усами.

- Привет, милая. Как самочувствие?

- Х-хорошо. Еще б-больно, но я р-рада вас видеть. - И это действительно так. В Чарли есть нечто такое, что делает меня счастливой.

- Я тоже рад тебя видеть, дорогая, - отвечает он с нежностью, гладя по щеке. Он смотрит на Эдварда с серьезным выражением лица. Не знаю, что происходит, но Эдвард внезапно выключает телевизор и встает со своего места, освобождая его для Рене. Чарли тоже садится, и теперь я окружена Свонами, но Эдвард не оставляет меня. Он стоит в шаге от моей кровати вместе с Райли.

- Солнышко, мы хотели тебе кое-что рассказать, - говорит Чарли. – Но прежде чем начать, я хочу, чтобы ты знала – Рене и я, мы очень любим тебя. Удивительно, как быстро человек может занять место в сердце. У тебя есть такой дар, милая. Ты замечательный человечек, и хотя я не имею к этому никакого отношения, я невероятно горжусь этим.

- Нам так повезло, что ты вошла в нашу жизнь, - произносит Рене и кладет книгу мне на колени. – И останешься в ней.

- О ч-чем это в-вы? –

Она начинает беспокоить меня. Ее глаза покраснели, и в них стоят слезы, а это никогда не было хорошим признаком.

- О вопросах, на которые ты всегда хотела знать ответы. Открой, - говорит она, и я здоровой рукой раскрываю книгу на первой странице. Я быстро понимаю, что это не обычная книга, а фотоальбом. На первых фотографиях изображены мальчик и девочка.

- Это мы, только моложе. Думаю, здесь мы примерно твоего возраста.

Я киваю и продолжаю листать. Некоторые фото я узнаю, потому что видела их в коридоре их дома. Некоторые фото, где они вместе с Райли, незнакомы мне. Не знаю, для чего они показывают мне это, но я не против посмотреть.

Наконец я добираюсь до фотографий, где Рене с большим животом. Она выглядит гораздо моложе. Похоже, она сидит на больничной кровати, и когда мой взгляд останавливается на окружающей обстановке и ее халате, сердце начинается бешено биться, и становится трудно дышать. Освещение и ее волосы выглядят очень знакомо, словно я уже видела это прежде. Далее еще несколько фото, где с нею Чарли, но в основном, на них лишь она с большим животом. Я пролистываю дальше, и неожиданно передо мной предстает очень знакомая фотография, только под иным углом. Рене улыбается в камеру, держа младенца на руках. Малыш завернут в одеяльце, с нарисованными на нем розовыми плюшевыми мишками.

Комната погружена в тишину.

Единственное, что я слышу – стук собственного сердца, слезы, капающие на пластиковые рамки фотоальбома, и свои напрасные попытки дышать ровно. Я хватаюсь за грудь.

- Кид, дорогая, ты в порядке? – слышу я голос Эдварда, но все, что мне удается,  это покачать головой, уставившись в потолок.

Почему?

Не понимаю. Своны хорошие люди. Они и мухи не обидят. Но именно они причинили мне боль в тот день, когда решили отдать меня. Я накрываю лицо руками и громко рыдаю, не обращая внимания на то, что альбом соскальзывает с коленей, а сломанная рука ноет. Чувствую прикосновение к плечу.

- Милая, пожалуйста, взгляни на меня, - произносит сломленный голос.

- Нет! – выкрикиваю я и продолжаю рыдать. Они дают мне несколько минут выплакаться. Что я еще могу сделать? Я так долго мечтала об этом моменте, но теперь, когда он настал, это слишком для меня. Отчаяние берет надо мной верх, и я ощущаю, как оно закрадывается в самую глубь.

Я не знала, что так будет. Все это время я не подозревала, как на самом деле зла на них.

Я просто в ярости.

Меня переполняет злость и печаль, и оба эти чувства заставляют меня задыхаться и заходиться рыданиями. Я не такая. Я не плохая. Множество раз Эдвард спрашивал меня, почему я не испытываю гнева по отношению к ним. Кто знал, что я могу так разозлиться? Но я так взбешена, что меня трясет. Я хороший человек, но не могу не думать о красивом доме и семье, что есть у Свонов, и от каждой такой мысли моя ярость только возрастает. Гнев усиливается, и я понимаю, что хочу закричать. Открыв глаза, я вижу залитое слезами лицо Чарли, смотрящего на меня. Я отшатываюсь от его руки, и он кривится от боли.

- Милая, дай нам объясниться, - умоляет он.

- Нет!

Я зарываюсь лицом в подушку, игнорируя болезненные мольбы моего тела не шевелиться так сильно.

- Солнышко, позволь нам сказать, - произносит Рене. – Я знаю, ты сбита с толку…

- Я не сбита с толку! – кричу я. Впервые мне удается выговорить предложение, ни разу не заикнувшись. – В-вы м-мои родители, в-верно? – Я срываю кислородную маску с лица и смотрю на нее. – Т-ты м-моя мама?

Она кивает, и от этого движения у нее из глаз льются слезы.

- Да, милая, я твоя мама, а Чарли твой папа. Ты наша малышка.

От ее слов у меня вырывается новый всхлип.

- Думаю, вы должны дать ей немного времени, - говорит Эдвард. – Похоже, новости потрясли ее.

- Но она моя сестренка и должна это знать, - произносит Райли, и я гляжу на него. Он улыбается и гладит мою ногу сквозь одеяло. Мне хочется смеяться, но я слишком расстроена для этого. Он подходит вплотную и кладет голову мне на плечо, обнимая одной рукой. От этого мне немного больно, но я не хочу жаловаться ему.  – Ты моя сестра, Кид. Разве ты не рада этому?

Я лишь киваю и неловко обнимаю его рукой.

- Я т-твоя с-старшая с-сестра?

- Да, правда здорово? – Он отодвигается. Я вижу, он старается убедить меня не злиться.

- Д-да, Р-райли, з-здорово, - уверяю я его.

- Это не мамина с папой вина. Они всегда любили тебя. Не злись на нас слишком долго.

Я улыбаюсь. Глупый мальчонка успокоил меня.

Я утираю лицо тыльной стороной ладони и икаю. Глубоко дышу и пытаюсь успокоиться. Не знаю, как долго я смогу оставаться в таком состоянии.

- Выпей, - произносит Эдвард и помогает мне выпить стакан холодной воды. Сделав несколько глотков, я вздыхаю и, борясь со слезами, снова кладу голову на подушку.

- Эй, - шепчет он и гладит меня по щеке. Тепло его прикосновения распространяется по коже, успокаивая меня. – Если ты злишься - ничего страшного. Не сдерживайся.

- Эд-двард, я оч-чень зла, - плачу я и снова закрываю лицо руками, пытаясь спрятаться.

- Это нормально. У тебя есть полное право злиться. Но это не делает тебя злой.

- Они м-мои род-дители!

- Да.

- Н-не могу пов-верить!

- Знаю.

- Они от-тказались от меня.

- Хочешь их выслушать?

- Н-не знаю! – Я снова начинаю рыдать.

- Не обязательно решать сейчас, Кид. Можешь выгнать их и хорошенько подумать.

- Но я н-не х-хочу, ч-чтоб они ушли нав-всегда… пока.

Он смеется.

- Они не уйдут. Они готовы на все, лишь бы ты дала им второй шанс. Так ты выгонишь их или выслушаешь то, что они хотят сказать?

- Х-хорошо… Я выслушаю их, н-но не оставляй м-меня, Эд-двард.

Он улыбается и целует меня в лоб.

- Не оставлю.

Он уходит обратно в дальний угол палаты, берет Райли за руку и выводит из палаты. Мы остаемся с Чарли и Рене наедине.  

Я делаю глубокий вдох и снова утираю слезы. Похоже, они еще не скоро прекратятся.

~NLG~

- Это твоя тетя Нелен, моя старшая сестра. Ей не терпится с тобой познакомиться, - произносит Рене, указывая на фотографию красивой женщины, точной ее копии.

Они провели в объяснениях, казалось, несколько часов. Рассказали, как она забеременела, когда они были молодыми, и их родители вынудили их отдать меня. Они сказали, что не общались друг с другом, пока не закончили школу и поступили в один и тот же колледж. Но поняв, что их любовь все еще не остыла, в том же году поженились. Это случилось спустя четыре года после моего рождения. Они решили начать мои поиски, но им приходилось использовать для этого родительские деньги, и единственные, кто поддерживал их, были мамы, поэтому им приходилось тяжело. Родители Чарли умерли несколько месяцев спустя, оставив ему в наследство все деньги и бизнес. С этого момента они в полную силу начали искать меня, но до этого дня им не удавалось достичь поставленной цели.

Я все еще злюсь на них.

Я лишь киваю, когда меня спрашивают, и когда я гляжу на Эдварда, играющего в видео игры  вместе с Райли на его телефоне, он подмигивает мне и посылает улыбку, по которой я понимаю, что все будет хорошо.

- Это твоя бабушка Свон, - говорит Чарли.

Я похожа на нее.

- Она была очень милой и доброй. Бывало, она тайком брала деньги и отдавала мне на твои поиски. Она умерла, мечтая увидеть тебя. Ты полюбила бы ее.

- И ч-что т-теперь? – спрашиваю я. – Я в-ваша д-давно пот-терянная доч-чь. Что д-дальше будет?

Рене гладит мое лицо. Я вижу, она боится, что я отпряну, поэтому не делаю этого.

- Мы надеемся, ты согласна жить с нами.

Я смотрю на свои руки. Я не знаю, что мне делать.

- Помоги нам заполнить пробелы в нашем семейном фотоальбоме, Кид. Ты должна быть членом семьи. Ты всегда была часть нас. Мы допустили ошибку. Пожалуйста, позволь нам подарить тебе свою любовь. Открой нам свое сердце. – Умоляющий голос и глаза Рене бьют в самое сердце.

- Я б-была без-здомной пять лет . М-мой приемный отец б-бил меня и з-заставлял побираться. Моей лучшей п-подруг-гой был-ла п-пр-роститутка, и я спала на у нее на пол-лу сколько с-себя помню. Я п-питалась объедками из мус-сорных баков и сбегала от б-бомжей и прес-ступников, к-которые хотели изнас-силовать меня. Я т-так зла на в-вас! – плачу я.

- Я знаю, милая, - шепчет Чарли. – Но теперь мы здесь и больше никогда не допустим, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

- У тебя будет личная комната, одежда, обувь, еда и ванная, - произносит Рене и берет мое лицо в свои руки. – Но, самое главное, у тебя будем мы. Брат, мама, папа, которые любят тебя, как ты всегда хотела. Мы больше никогда, никогда не бросим тебя.

Я кладу руку поверх ее руки  и смотрю прямо в ее полные слез голубые глаза.

- Я еще д-долго буду злиться н-на вас.

- Знаю, - шепчет она.

- Не з-знаю, смогу ли я забыть.

- Пойдем с нами домой, - молит Чарли. – Мы сделаем для тебя все, что угодно.

- Не з-забирайте у меня Эд-дварда. Он м-мой друг.

Он вздыхает и кивает.

- Мы не станем отталкивать его.

Я согласно киваю и смотрю на Эдварда. Он улыбается мне. Мне только это и требовалось, чтобы убедиться, что все будет хорошо.

~NLG~

- Н-новый, - произношу я, вдыхая запах свитера, который Рене принесла мне для  того, чтобы носить за пределами больницы.

Она улыбается, зашнуровывая мне ботинки. Тоже новые.

- У тебя будет еще сотня их, когда мы приедем домой, - обещает она.

Дом.

 Как странно.

 Теперь я обрела дом.

 Странно знать, что эта женщина моя мама. Я несколько раз спрашивала, уверены ли они в этом. Уверены ли они, что являются моими родителями? Она ручается, что так и есть. Я испытываю не те чувства, какие представляла, встретив свою маму. Эдвард утверждает, что это нормально, так как я не знаю ее, и что в один прекрасный день я полюблю ее как маму. Я изучаю ее лицо, пока она складывает вещи в сумочку. У нее нежная кожа и красивые глаза. Теперь я вижу, что одна сторона ее лица совпадает с той, что я видела на фото. Именно на ее лицо я смотрела в течение долгих лет одиночества, мечтая, чтобы она стала реальной.

Лицо моей матери.

- Д-джон, этот неп-приятный м-мужчина, мой д-дедушка? – спрашиваю я, и она хихикает.

- Да, этот ужасный человек твой дед. Но не беспокойся, его предупредили держаться в стороне. Или ты хочешь увидеться с ним?

- Н-нет. Н-не сейчас.

Она снова хихикает и обнимает меня, прижав мое лицо к своей груди и напевая в волосы. Из меня вырывается рваный выдох. От нее приятно пахнет, мне хорошо в ее объятиях, и она моя. Моя мама.

- Моя милая. Малышка, ты больше не будешь мерзнуть. Я позабочусь о тебе. – Она расцеловывает мой лоб и щеки. Я вздрагиваю от боли – покрытое ссадинами лицо еще болит. – Прости! Пожалуй, буду ограничиваться простыми объятиями. Но не думаю, что смогу сдерживать себя от того, чтобы обнимать и целовать тебя.

- В-все нормально.

- Готова идти домой?

Я медленно киваю, и она, в последний раз обняв меня, хватает сумочку. Сердце начинает бешено колотиться, когда я понимаю – вот оно. Я еду домой с ней и Чарли. Неожиданно распахивается дверь и входит улыбающийся Эдвард.

- Зашел попрощаться, - произносит он и подходит ко мне.

- Подожду тебя снаружи, дорогая, - заверяет меня Рене. – Эдвард, можешь проследить, чтобы она села в кресло-каталку, а потом привезти ее к нам?

Эдвард кивает, и, когда она покидает палату, вздыхает.

- Невероятно, Кид. Это твоя мама! Твоя мама! – улыбается он. – Помнишь, мы разговаривали о том, что ты будешь делать, если когда-нибудь встретишь своих родителей? – Я киваю. – Кто бы мог подумать, что ты найдешь их?

- Я с-сбита с толку, - признаюсь я. – П-полагаю, я должна б-быть счастлива. Эт-то то, о ч-чем я всегда мечтала. Но я н-не знаю. Пожалуй, я в-все еще в шоке.

- Я не виню тебя, Кид, как и они.

- Что, если я им не понравлюсь?

- Глупости. Они уже тебя любят.

- Они бог-гаты.

Он смеется.

- Они всего лишь люди, Кид. И теперь они стали твоей семьей.

- С-семьей? Т-ты уверен, ч-что я не сплю?

- Уверен.

Я л-легла спать одинокой и безд-домной, а когда проснулась, моя с-семья только ждала, чтобы забр-рать меня домой.

- Ты наконец получишь то, о чем всегда мечтала.

Я улыбаюсь и киваю.

- Я всегда мечтала об эт-том. Но не б-будет ли слишком, если я п-попрошу еще об од-дном?

- О чем, Кид?

- Н-не б-бросай меня, Эд-двард. Знаю, у теб-бя есть с-собственная семья. Но я х-хочу, чтобы ты остался в моей жизни…  навсегда.  В л-любом качестве.

Он обнимает меня. Сегодня словно день объятий, но я не возражаю.  Я мечтала хотя бы об одном, а теперь их у меня много. Надеюсь, мне больше не придется обходиться без них.

- Конечно, - шепчет он мне на ухо. Его голос дрожит. – Я всегда буду рядом, Кид. В чем бы ты ни нуждалась, я буду с тобой. Ты спасла мне жизнь и помогла двигаться дальше. Я обязан тебе всем. Люблю тебя.

Я улыбаюсь ему в шею и прижимаюсь ближе. Несколько минут в объятьях друг друга мы просто не двигаемся. 

- Пойдем, Кид, - наконец, произносит он. – Пора отвезти тебя к семье. Пора ехать домой.

Мне нравится, как это звучит.

 Дом.

Приветствую всех читателей! Как вам новая глава? Главная загадка фанфика раскрылась полностью, теперь героям остается только разобраться с последствиями ошибок, и наладить свою жизнь. Главное, Кид обрела дом! Я сама пока читала, хотела сильно огреть отцов Чарли и Рене. Как думаете, Кид их простит? 

И еще, маленькое обновление. Теперь в шапке я буду писать состояние главы - в процессе перевода, на этапе редакции, или просто дату ее выхода. Чтобы вам было все видно. Как вам такое? Будьте внимательны. И не забывайте благодарить мою бету Анюту, она проделывает замечательную работу, проверяя мои недочеты! До встречи на форуме)